Текст книги "Золотое руно (сборник)"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 108 страниц)

Глава 10

Человек, пытавшийся покинуть больницу, оказался адвокатом по имени Оррин Джиллет. Сьюзан Доусон отвела его в комнату на третьем этаже. В ней был телевизор, и она включила его и настроила на «Си‑эн‑эн». Она надеялась услышать новые подробности покушения, но сейчас ведущий рассказывал о разрушении Белого Дома. Сьюзан смотрела, застыв от ужаса; в этом здании она провела бо́льшую часть последних трёх лет своей жизни.

Камера поворачивалась из стороны в сторону. Центральный особняк превратился в груду развалин. Крылья пожирало пламя. Клубился дым.

Сьюзан с трудом подавляла слёзы. Джиллетт тоже был в шоке, у него отпала челюсть. Репортёр заговорил об отголосках 11‑го сентября, и Сьюзан вспомнила, как перепугана и потрясена она была, когда рухнули башни‑близнецы. Тогда у неё даже не было пистолета, она ещё ни разу не стреляла, не была обучена сохранять рассудок и спокойствие в кризисных ситуациях. Но сейчас она чувствовала себя не готовой к такому не лучше, чем тогда, в 2001 году; это было так же тяжело, и так же разрывало сердце.

Наконец руины Белого Дома пропали с экранов, их сменило морщинистое лицо ведущего новостей, на вид такого же потрясённого, как и сама Сьюзан. Она усилием воли вернула себя в настоящее, к своим обязанностям. Она велела больничному охраннику запереть Джиллетта в комнате, затем отправилась, немного пошатываясь, в кабинет профессора Сингха.

– Ваш подопытный, – сказала она, входя; новые воспоминания Сингха начинали пузыриться у неё в голове, – страдает от посттравматического стрессового расстройства.

Сингх сидел в своём кресле на колёсиках.

– Верно. У него случаются ужасные флешбэки, по большей части связанные с войной, в которой он участвовал.

Пациент Сингха был не единственным, кто страдал от посттравматического стресса, подумала она; сегодня такое должен был пережить весь проклятый мир. Однако эта мысль вызвала в памяти информацию о методе Сингха.

– И вы пытались стереть эти тяжёлые воспоминания?

– Да.

– Но… но воздействие оказалось плохо сфокусированным, так?

– Что‑то произошло, – согласился Сингх с дружелюбным пожатием плеч. – И я честно не знаю, что именно. Когда снова появилось электричество, в оборудовании произошёл огромный бросок напряжения. И эти… эти сцепки  – его результат.

– Террористы взорвали Белый Дом, – сказала Сьюзан. – Этим был вызван электромагнитный импульс, о котором я упоминала.

Сингх осел в своём кресле; его бородатый рот изумлённо раскрылся.

– Белый Дом… уничтожен?

Такое было почти невозможно себе представить.

– Да, – тихо ответила Сьюзан.

Сингх вопрошающе поднял руку; она сильно дрожала.

– Атомная бомба?

Сьюзан прилагала все усилия, чтобы сохранить сосредоточенность и контроль.

– Нет. Такая же бомба, как в Чикаго, Сан‑Франциско и Филадельфии. Неядерная и с ограниченным электромагнитным импульсом. Она выводит из строя электронику, но постоянных повреждений почти не наносит. Импульс – всего лишь побочный эффект; основные разрушения производятся тепловым ударом.

В лаборатории Сингха не было окон, но он сейчас смотрел в направлении, где раньше был Белый Дом, словно пытаясь его себе вообразить.

– Сколько… сколько погибших?

– К счастью в этот раз бомбу обнаружили вовремя и эвакуировали здание.

– И всё же, – сказал Сингх. Потом покачал головой. – Мне казалось, что я начал отходить от шока после взрыва в Чикаго, но… – Он посмотрел прямо на неё; его карие глаза поблёскивали. – Это никогда не кончится, правда?

– Нет, – тихо сказала Сьюзан. Она дала Сингху – и себе – немного времени. Потом сказала: – Похоже, ваш эксперимент захватил также и президента Джеррисона. Он почти умер на операционном столе, и он утверждает, что чья‑то чужая жизнь проходила у него перед глазами. Его нужно об этом расспросить. Пойдёмте со мной.

– К президенту? – переспросил Сингх с изумлением в голосе.

– Да. – Сьюзан, пошатываясь, поднялась на ноги, и они вышли из кабинета. В обычных обстоятельствах Сьюзан спустилась бы на один этаж по лестнице, но Сингх явно до сих пор пребывал в шоке; однажды ему даже пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть. Так что они спустились этажом ниже на лифте и, выйдя в коридор второго этажа, она заметила бритую голову Дэррила Хадкинса. Он стоял на страже у дверей президентской палаты.

– Всё о’кей? – спросила Сьюзан, когда они приблизились. Лицо Дэррила было обмякшее, а глаза – шире, чем обычно.

– Я… я держусь.

– Кто внутри? – спросила она, кивая на дверь.

– Только Михелис, президент и медсестра, – ответил Дэррил. – Доктор Гриффин ушёл обеспечивать блокировку здания.

Сьюзан кивнула и потянулась к двери, чтобы её открыть, но Дэррил вытянул руку, не давая пройти профессору Сингху.

– Простите, сэр, – сказал он, оживая на глазах, – но у вас при себе нож?

– Кирпан[34] 34
  Церемониальный нож или меч, один из пяти предметов, которые религиозный сикх должен постоянно иметь при себе, чтобы считаться сикхом.
  


[Закрыть], да, – ответил Сингх.

Дэррил покачал головой.

– Вы не можете взять его с собой в палату президента.

Сьюзан сгорала от стыда: во‑первых, потому что такая проблема возникла, и во‑вторых, потому что она о ней даже не подумала; она едва не позволила вооружённому человеку приблизиться к президенту.

Голос Сингха вновь обрёл твёрдость.

– Простите, не расслышал вашего имени.

– Дэррил Хадкинс.

– Дэррил, – сказал Сингх, – кирпан – оборонительное оружие. – Он распахнул свой лабораторный халат и показал матерчатый пояс; церемониальный нож был прикреплён к нему. – Это инструмент ахимсы  – ненасилия; орудие предотвращения насилия по отношению к беззащитному человеку, когда все остальные методы дали осечку. – Он посмотрел Хадкинсу в глаза. – Простите меня, но в данных обстоятельствах я склонен думать, что вряд ли смогу защитить президента хуже, чем Секретная Служба его уже защитила.

Сьюзан задумалась о кирпане, листая страницы связанных с ним воспоминаний Сингха – и увидела это с кристальной ясностью. Он никогда, никогда не воспользуется им для того, чтобы нанести кому‑либо вред.

– Пропусти его, – сказала она Дэррилу.

– Как скажете, мэм, – ответил Дэррил – но положил руку на кобуру, чисто на всякий случай.

Сет Джеррисон отдыхал, закрыв глаза. Он настоял, чтобы Жасмин – Первая леди – осталась сегодня в Орегоне. Она рвалась приехать, но когда террористы атаковали Вашингтон в прошлый раз, 11‑го сентября, их целью были многие здания; вполне могло оказаться, что сегодняшняя атака ещё не закончена.

Сет открыл глаза, когда услышал, как дверь палаты поворачивается на петлях. В палате с ним были Роджер Михелис – агент Секретной Службы, Шейла, а также строгого вида медсестра‑азиатка. Вошла руководитель смены его охраны, Сьюзан Доусон, сопровождаемая человеком, которого Джеррисон никогда раньше не видел.

– Мистер президент, – сказала Сьюзан, – это профессор Ранджип Сингх. Он занимается исследованием проблем памяти, и, в общем, он считает, что у него есть объяснение – нечто вроде – того, что случилось с вами.

– Хорошо, – слабо отозвался Сет. – Потому что это не закончилось вместе с моими предсмертными переживаниями. Я продолжаю вспоминать вещи, которых попросту не может быть в моих собственных воспоминаниях.

Сингх подошёл ближе.

– Простите меня, мистер президент, но если позволите: какого рода вещи?

– Вот только что я вспоминал игру в баскетбол.

– Вы смотрели её по телевизору? – спросил Сингх. – Или в качестве зрителя на стадионе?

– Нет, нет. – Сету понадобилась секунда, чтобы собраться с силами. – Я играл в баскетбол. Я и ещё трое. – Он помолчал; его тело очень хотело заснуть. – Но это было не моё воспоминание.

– Тогда что вызвало его из памяти? – спросил Сингх, явно заинтригованный.

– Я не знаю, – ответил Сет, которому каждое слово всё ещё давалось с трудом. Но потом он вскинул брови. – О, погодите. Я знаю . Я задумался о том, когда президенту в последний раз делали хирургическую операцию.

– Да? – сказал Сингх.

– Это было в 2010. – Он собрался с силами и продолжил: – Обама получил локтем в лицо, когда играл в баскетбол с друзьями. Ему наложили на верхнюю губу двенадцать швов.

Сингх нахмурился.

– Я этого не помню.

Сестра Шейла вмешалась.

– Я помню. Это делала медслужба Белого Дома, под местной анестезией.

Сет едва заметно кивнул.

– Да. И вот…

– И вот, – подхватил Сингх, – вы думали об этом случае, и он навёл вас на мысль о том, когда вы сами в последний раз играли в баскетбол. Только воспоминание, которое пришло, оказалось не вашим.

– Именно, – подтвердил Сет. – Объясните это. – Он хотел, чтобы в его голосе прозвучал приказ, но он был слишком слаб и неспособен на что‑то существенно громче шёпота.

– Я попытаюсь, – сказал Сингх. – Но… простите, мистер президент, я… мне не хватает слов. Я никогда не думал даже, что мне придётся общаться с президентом Соединённых Штатов!

– Всё в порядке, – сказал Сет.

Сингх улыбнулся.

– Я знаю, но… всё же вы меня простите. Мне придётся задавать немного неудобные вопросы, и с президентом это мне не слишком привычно.

– Я понимаю, – сказал Сет.

Сингх на секунду прикрыл глаза, кивнул и заговорил:

– Очень хорошо. Эти три человека, которых вы видели: вы можете их описать?

– Лет двадцати. Один толстый и лысый, а другие двое худые и коротко остриженные.

– Простите, сэр, но вы в самом деле имеете в виду «худые»? Или вы хотите сказать, что они нормального веса?

– Простите. Нормального веса.

– Какого цвета их волосы?

– Полагаю, тёмного.

– Полагаете?

– Тёмного.

– Цвет глаз?

– Я не заметил.

Сингх немного помолчал.

– То есть, голубые, как у вас?

– Возможно.

– Ещё какие‑нибудь детали? Скажем, одежда?

– Все трое в футболках. На одном зелёные спортивные штаны, на другом – гимнастические шорты, на третьем – на толстом парне – обрезанные джинсы.

– И все они играли в баскетбол?

– Ну, кидали мяч в кольцо.

– Вы в этом участвовали?

Сет на мгновение задумался.

– Да, но…

– Что?

– Я не играл в баскетбол уже… уже лет сорок. Я повредил сухожилие на левой ноге, когда в колледже споткнулся на лестнице.

– А‑а, – сказал Сингх. – Вы знаете имена других игроков?

– Нет. Никогда их не видел, и… гмм. Да, это странно . – Он отдышался. – Да, теперь, когда я об этом задумался – когда вы спросили – я знаю их имена, но…

– Да? – сказал Сингх.

Сет на секунду перевёл взгляд на Сьюзан.

– Ну, это довольно странные имена. Дешон, Ламарр и… э‑э… Калиль. Но… – Он замолчал. Сингх выжидательно смотрел на него, но, проклятье, он уже вступил в эту трясину, назвав имена «странными».

Сингх разрядил ситуацию.

– Вы хотите сказать, что это странные для белых людей имена. Они, однако, довольно распространены среди афроамериканцев.

– Ну… да.

– Но вы видели белых людей?

Сету удалось слегка кивнуть.

Брови Сингха поползли наверх, к тюрбану.

– Поразительно. Мистер президент, вы знаете имя человека, к воспоминаниям которого вы имеете доступ?

– Нет.

– Подумайте об этом.

– Ничего в голову не приходит.

Сьюзан и другие агенты Секретной Службы внимательно наблюдали, равно как Шейла и медсестра.

– Хорошо, – сказал Сингх. – Попробуйте вот что: каждого из нас дразнили в школе. Моя фамилия Сингх, и ученики моей школы в Торонто звали меня «Сингх‑Сонг». А зовут меня Ранджип, но злые мальчишки в старших классах звали меня «rancid»[35] 35
  (англ.) прогорклый, тошнотворный, отвратительный.
  


[Закрыть]‑ хотя мне доставляло некоторое удовольствие осознавать, что кое‑то из них не знал даже, что это слово означает. Как в школе дразнили вас?

Президент задумался.

– Эльфинсон.

Сингх постарался подавить улыбку.

– Ещё как‑нибудь?

– Нет.

– Ничего больше не приходит в голову?

– Ничего, хотя…

– Да?

– «Первочел» только что всплыло в памяти. Это как «первый человек», только сокращённо.

– «Первочел», – возбуждённо повторил Сингх. – Адам, правильно? Имя Кадим Адамс вам что‑нибудь говорит?

– Нет. О, постойте. Да, да! Точно, Кадим Адамс – это он.

– Ну, это было просто, – сказал Сингх, поворачиваясь к Сьюзан. – Он читает воспоминания моего пациента, рядового Кадима Адамса.

– Это тот парень, что читает меня? – спросила Сьюзан.

– Да, – ответил Сингх.

– То есть, это не он читает президента?

– Вы о чём? – спросил Сет. – Кто‑то читает мои воспоминания?

Сьюзан кивнула.

– Мы считаем, что это возможно, сэр. Мы из‑за этого заблокировали здание больницы. Не беспокойтесь – никто не входит и не выходит. – Она повернулась к Сингху. – Но не этот Адамс читает президента, верно?

– Он определённо не выказывал никаких признаков этого, – ответил Сингх. – У нас пока маловато данных, но похоже, что эта связь не обоюдная. Президент читает Кадима Адамса; Кадим Адамс читает вас, агент Доусон; вы читаете меня, а я читаю доктора Люциуса Джоно.

– То есть этот Джоно читает президента? – спросила Сьюзан.

– Будем надеяться, – ответил Сингх. – Мы не знаем, насколько длинна цепочка и замыкается ли она вообще. Однако из того, что я уже видел, следует, что эти связи, так сказать, первого уровня. То есть, вы можете вспомнить то, что помню я , но вы не можете через меня вспомнить что‑то, что помнит доктор Джоно, не так ли?

Сьюзан задумалась.

– Да, думаю, так оно и есть. Я не могу вспомнить ничего, связанного с этим Джоно.

– И, мистер президент, можно утверждать, что вы вспоминаете то, что помнит Кадим Адамс, но не то, что помнит агент Доусон, несмотря на то, что рядовой Адамс читает её?

Джеррисон поразмыслил над этим.

– Да, вы правы. Даже когда я смотрю на вас, Сьюзан, то не могу вызвать в памяти никаких ваших воспоминаний.

– Здорово, отлично, – сказал Сингх. – По крайней мере, каскадов у нас не наблюдается. – Пауза. – Я хотел бы поговорить с рядовым Адамсом и посмотреть, насколько точны воспоминания президента. Если вы позволите оставить вас на пару минут…

Сьюзан кивнула и отступила в сторону, давая ему пройти к дверям.

Сет был благодарен за возможность перестать говорить – это отнимало много сил, а он чувствовал себя более усталым, чем когда‑либо в жизни. Шейла подошла и поправила капельницу. Он посмотрел на Сьюзан и увидел, как она касается пальцем наушника.

– Поняла, – сказала она, наконец и посмотрела на Сета. – Простите, мистер президент. Мы вам ещё не сказали, что ваш неудавшийся убийца мёртв. Однако они идентифицировали тело, и… – Сет заметил, как она бросила взгляд на Роджера Михелиса, у которого на лице было выражение шока; должно быть, он услышал то же самое, что и Сьюзан, через свой наушник.

– Да? – сказал Сет.

– Это был Гордон Данбери, – сказала Сьюзан. – Один из нас – агент Секретной Службы.

Глава 11

Расставшись с Дженис Фалькони, Эрик Редекоп пошёл в свой кабинет и надел шумоподавляющие наушники. Изначально он их купил, чтобы надевать во время долгих перелётов, но теперь пользовался ими и в больнице, когда ему нужно было поспать. Эрик любил спать на боку и поначалу думал, что в наушниках спать на боку с комфортом невозможно, однако в больнице нашлись специальные подушки в виде бублика, чтобы люди с переломами копчика или геморроями могли сидеть; в дырку посреди такой подушки отлично умещался и наушник.

Он отправился в комнату отдыха для персонала на первом этаже, включил наушники, выключил свет и улёгся на одну из коек. Он надеялся, что тут же уснёт, однако…

Однако его положение лёжа на боку, в полузародышевой позе, вызвало у него мысли о…

…о том, как он вот так же лежит рядом с мужчиной, отвернувшись от него, делая вид, что его тут нет, и…

И это был Тони Фалькони, муж Дженис. Она лежит так каждый вечер, пытаясь его игнорировать, надеясь, что он не станет её трогать, не станет инициатором девяностосекундной возни, которая являлась воплощением его идеи о сексе, после которой она так и останется неудовлетворённой.

Чёрт, чёрт, чёрт. Он не хочет ничего этого знать. Он понятия не имеет, что за чертовщина происходит, но…

Но всему этому должно быть разумное объяснение.

Он так устал – операция над президентом вымотала его.

Наушники делали своё дело – устраняли фоновые шумы больницы. Но на фоновый шум воспоминаний Дженис Фалькони они не оказывали влияния, и, похоже, ничто не способно было его прекратить.

Сьюзан Доусон пришлось присесть. Она знала Гордона Данбери много лет. В армии он служил снайпером в Афганистане и по возвращении в Штаты решил попытать счастья в Секретной Службе. Это означало прохождение десятинедельного курса подготовки по программе уголовного следователя в федеральном полицейском тренировочном центре в Глинко, штат Джорджия, а потом семнадцатинедельных курсов специальных агентов в центре Джеймса Дж. Роули неподалёку от Вашингтона.

Сьюзан познакомилась с Данбери в «Роули»; полевой агент каждые два месяца проводит там две недели, совершенствуя навыки. Он показался ей довольно приятным парнем, правда, совсем не пил. Он выглядел здоровяком, и у него было красивое лицо. Именно что было , подумала она; он упал в лифтовую шахту лицом вниз, и поэтому понадобилось так много времени, чтобы его опознать.

Она взглянула на агента Михелиса; он тоже знал Данбери. Он медленно качал головой из стороны в сторону, словно не в силах поверить новостям.

Президент Джеррисон лежал на спине; от капельниц к его руке тянулись трубки, узкие кислородные трубочки уходили в нос.

– Данбери, – сказал Джеррисон. – Не думаю, что знаком с ним.

– Вы обычно с ним не пересекались, сэр, – сказала Сьюзан. – Он был одним из снайперов, дежуривших на крыше Белого Дома.

– Бомба, – сказал Джеррисон.

Сьюзан кивнула.

– Да, весьма вероятно, что он её и заложил. У него был доступ к крыше Белого Дома – хотя как он протащил туда через все кордоны большой металлический предмет, я не знаю. – Она снова прислушалась к наушнику, затем сказала: – В общем, они посылают группу следователей к нему домой; посмотрим, что там найдётся.

На какое‑то время воцарилась тишина, потом агент Михелис сказал:

– Это безумие.

Сьюзан посчитала, что он говорит о Данбери.

– Да. Думаешь, что знаешь человека…

– Я не об этом, – прервал её Михелис, – хотя это тоже безумие. Я про всю эту кутерьму с памятью.

– У тебя появились какие‑то внешние воспоминания? – спросила Сьюзан.

– У меня? Нет.

– Воспоминания профессора Сингха приходят ко мне раз от раза всё легче и легче, – сказала Сьюзан. – Его телефон, предыдущие места работы. Я даже думаю, что если задумаюсь об этом достаточно глубоко, то смогу немного говорить по‑пенджабски – не говоря уж про плохой канадский французский. – Она помолчала. – Почему зацепило меня и президента, а тебя не задело? Мы были довольно близко. Ты ведь находился прямо у входа в операционную, верно?

– Ага, – ответил Михелис.

– Ты отходил от операционной?

– Нет. Хотя… да, отходил в туалет. Собственно, я был там, когда погас свет.

– И ты оставался там, пока свет не включили?

– Ага. Это было совсем недолго.

– Да, недолго, – сказала Сьюзан. – Я, конечно, не учёный, но…

– «Погас свет»? – переспросил президент.

– Э‑э… да, сэр. Когда взорвалась бомба в Белом Доме, был электромагнитный импульс – точно так же, как в Чикаго и Филадельфии. – Она повернулась к Михелису. – Каково расстояние от туалета до операционной?

– Полкоридора. Может, футов пятьдесят.

– Кто‑нибудь сменил тебя у дверей операционной?

– Нет. Я просигналил Догерти, который располагался справа от меня, и Розенбауму, который был слева, что я на секунду покину пост; они были в зоне прямой видимости друг от друга, так что…

Сьюзан кивнула.

– Лаборатория Сингха находится более‑менее над операционной. Так что эффект, вероятно, имеет ограниченный радиус – и ты в критический момент оказался вне его.

В комнату вошёл Сингх в сопровождении не кого иного как агента Догерти, которого Михелис только что упоминал.

– А вот это интересно, – сказала Сьюзан Сингху. – Я имею доступ к вашим воспоминаниям даже о недавних событиях, включая те, что произошли после броска напряжения.

– Правда? – удивился Сингх.

– Точно. Я знаю обо всём, что сейчас произошло между вами и рядовым Адамсом.

– Поразительно, – сказал Сингх. – Это означает, что мы имеем дело не просто с дампом памяти. Вы не просто получили копию моих воспоминаний в момент броска напряжения – вы остаётесь каким‑то образом подключенной ко мне в режиме реального времени. – Он нахмурился, обдумывая этот факт.

– Однако то, что рядовой Адамс вам сейчас сказал, очень интересно, – продолжила Сьюзан. Она жестом позволила Сингху подойти ближе к президенту.

– Спасибо, – сказал Сингх, пересекая палату. – Мистер президент, те джентльмены, которых вы вспоминали играющими с вами в баскетбол: вы сказали, что одного из них зовут Ламарр. Пожалуйста, подумайте о нём – посмотрим, сможете ли вы вспомнить о нём ещё какие‑то подробности.

Сет вскинул брови.

– О. Эхм. Да, Ламарр. Ламарр… э‑э… – Президент помедлил, затем сказал: – Ламарр Браун.

– А цвет его кожи?

Он перевёл дух, потом сказал:

– Он… да, хорошо. Да, он чёрный. Теперь у меня в голове что‑то типа его ментального образа. Чёрный… короткие волосы… золотая серьга… шрам над правым глазом.

– Над правым?

– Простите, с моей стороны над правым, а так над левым.

– Рядовой Адамс описал точно такого же человека и добавил ещё одну деталь. Что‑то об улыбке Ламарра.

Президент нахмурился, вспоминая.

– Большая щель между двумя передними зубами. – Он помолчал. – Но… но я не… никогда не встречал…

– Нет, не встречали. А также вы не играете в баскетбол. – Сингх попытался немного разрядить обстановку. – Вообще‑то это неправда, что белые не умеют прыгать, но вы, данный конкретный белый мужчина, из‑за повреждённой ноги действительно не можете, верно?

– Да.

– И когда вы впервые вспоминали этого человека, вы видели его белым, – сказал Сингх. – Теперь вы видите его чёрным.

– Гмм… да.

– Мой пациент наверху, как вы, несомненно, уже догадались, афроамериканец. И, в отличие от вас, он знает, что все эти трое джентльменов также афроамериканцы.

Сет ничего не сказал. Сингх продолжил.

– Со всем уважением, мистер президент, давайте не будем пытаться избегать этого вопроса. Если я попрошу вас нарисовать человека – любого человека, среднего человека – вы, без сомнения, нарисуете лицо белого человека. Вам может быть интересно узнать, что хороший процент афроамериканцев, не говоря уже о сикхах вроде меня, также рисуют белое лицо: многие из них прекрасно осознают, что там, где они живут и работают, они составляют меньшинство. Ваш «человек по умолчанию» является белым, но мой пациент наверху вырос в Южном Централе Лос‑Анджелеса в практически полностью чернокожем районе, и его «человек по умолчанию» – чёрный.

– И что? – спросил президент; Сьюзан показалось, что этот разговор ему немного неприятен.

– Смысл в том, – сказал Сингх, – что когда мы сохраняем воспоминания о людях, мы запоминаем лишь то, что отличает их от нашего типового представления. Вы сказали, что один из них был толст – и мой пациент описывает его так же. Но потом вы высказались в том смысле, что двое других худые, и я попросил вас пояснить. Если бы эти люди были реально тощими, эта деталь могла бы быть сохранена: худоба достойна упоминания, нормальная упитанность – нет. Точно так же для моего пациента цвет кожи его друзей не важен. И когда вы читаете его память, всё, что вы получаете – это то, что реально было сохранено: отличительные черты, такие, как щель между зубами Ламарра или шрам над его глазом, необычные детали одежды и так далее. И на основе этих скудных намёков ваш разум фабрикует остальную картинку.

– Фабрикует?

– Простите, мистер президент. Я хочу сказать – заполняет пробелы в воспоминаниях тем, что ваш мозг считает истиной. Видите ли, люди считают, что память человека подобна памяти компьютера: что где‑то у вас в голове есть жёсткий диск или другое хранилище с безупречной и весьма детализированной записью всего, что вы видели или делали. Но это попросту не так. На самом деле ваш мозг сохраняет лишь те детали, что позволят ему восстановить событие, когда вы его станете вспоминать.

– Ну ладно, – сказала Сьюзан, глядя на Сингха. – И вы связаны с тем Люциусом Джоно, правильно – а он может оказаться тем, кто связан с президентом?

– Да.

– Что последнее вы о нём можете вспомнить?

– Трудно сказать, – ответил Сингх. – Нет, постойте. Он сейчас… или совсем недавно был внизу, в кафетерии, ел… э‑э… чизбургер с беконом и луковыми колечками. – Он замолк. – Так вот каков бекон на вкус! В общем, это должно быть недавнее воспоминание, потому что он обсуждал уничтожение Белого Дома и электромагнитный импульс.

– Отлично, – сказала Сьюзан. – Я с ним поговорю. Если нам повезёт, то круг состоит из всего пяти человек.

Президент что‑то сказал, но Сьюзан не расслышала. Она подошла ближе.

– Простите, сэр?

Он заговорил снова.

– Пока что нам сегодня не особо везло.

Она посмотрела в большое окно и увидела в небе дым.

– Да, сэр, так и есть.

Агент Секретной Службы Мэнни Чонг не узнал Гордона Данбери после его падения в лифтовую шахту; как сказала женщина‑агент, заглянувшая туда первой, зрелище было весьма неприятное. Однако отпечатки пальцев Данбери уцелели, и по ним его личность быстро установили. Чонг был знаком с Гордо – так его обычно звали – довольно близко, по крайней мере, он так думал, хотя дома у него он никогда не бывал.

Теперь это упущение будет исправлено. Хотя охраняла президента Секретная Служба, расследованием покушений на него занималось ФБР. Однако двое агентов ФБР, которых послали обыскать дом Данбери, попросили Чонга, как знакомого с погибшим, их сопровождать. Гордо жил в часе езды от Округа Колумбия во Фредериксбурге, штат Вирджиния – достаточно далеко, чтобы не испытать воздействия электромагнитного импульса.

Не понадобилось много времени для того, чтобы найти то, что они искали. У Данбери был старенький компьютер производства «Gateway» с узким матовым LCD‑монитором – монитор такого формата в наши дни и не достанешь. Оба были подключены к устройству бесперебойного питания. Он оставил компьютер включённым, с открытым документом MS Word. Документ гласил:

Мама,

Ты никогда не поймёшь, почему я это сделал, но я поступил правильно. Они не дадут мне уйти, но это неважно. Я теперь на небесах, получаю свою награду.

Благословен будь Господь.

Чонг огляделся; принтера в комнате не было.

– Он ожидал, что погибнет сегодня, – сказал он. – И знал, что мы это найдём.

Оба федеральных агента были белыми, но один – полный, а второй – худощавый. Полный сказал:

– Но он пытался бежать.

– Иначе его бы застрелили, – сказал Чонг. – Да, Гордо был снайпером, но ему противостояла бы толпа агентов Секретной службы; они бы без труда его уложили, и он это знал. После выстрела в президента он знал, что будет нейтрализован.

– Вы знали, что он был религиозен? – спросил худой федерал – его фамилия была Смит – указывая на светящиеся на экране слова.

– Нет, – ответил Чонг. – Он никогда об этом не упоминал.

– «Благословен будь Господь», – сказал Смит. – Странная манера хвалить Бога.

Чонг задумался, затем указал на компьютер.

– Вы позволите?

– Минуточку, – ответил более крупный из федералов, Кранц. Он сделал несколько фотографий компьютера в том виде, в каком они его нашли, и обработал клавиатуру в поисках отпечатков на случай, если предсмертную записку печатал не Данбери.

– О’кей, – сказал Кранц, когда закончил. – Но не изменяйте и не закрывайте файл.

– Нет‑нет, – Чонг посмотрел на экран. Имя документа, показанное в строке заголовка, было «Мама» – а поскольку у документа было имя, то его уже сохраняли по крайней мере однажды. Он раскрыл меню «Файл», в котором в нижней части перечислялись недавно открытые документы, и выяснил, в какой папке документа «Мама» был сохранён. Потом он одновременно нажал кнопку «Windows» и «E», запустив Проводник, зашёл в эту папку и нашёл документ «Мама.bak».

– Предыдущая версия документа, – пояснил он федералам, – по состоянию перед последним сохранением. – Он щёлкнул по нему, и документ открылся.

– Вроде такой же, – сказал Смит, и тут же: – О!

И в самом деле, «О!», подумал Чонг. Было одно отличие: в одном‑единственном слове, последнем слове документа. Вместо завершающей фразы «Благословен будь Господь» в более ранней редакции Гордон Данбери из Секретной Службы Соединённых Штатов написал: «Благословен будь Аллах».