Текст книги "Золотое руно (сборник)"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 108 страниц)

Глава 37

Дон проснулся незадолго до шести утра; его разбудил какой‑то шум. Он перевернулся и увидел, что Сары рядом нет, что для такого раннего часа было необычно. Он перевернулся на другой бок и посмотрел в сторону смежной со спальней ванной, но там её не было тоже. Обеспокоенный, он поднялся с постели, вышел в коридор, и…

Вот она где – в кабинете, с Гунтером.

– Дорогая! – воскликнул Дон, входя в комнату. – Ты что тут делаешь в такую рань?

– Она находится здесь в течение двух часов сорока семи минут, – услужливо сообщил Гунтер.

– Зачем? – спросил Дон.

Сара посмотрела на него, и он увидел выражение изумления на её лице.

– Я это сделала, – сказала она. – Я догадалась, какой должен быть ключ.

Дон кинулся к ней через комнату. Он хотел сгрести её с кресла, обнять, закружить – но он не мог. Вместо этого он наклонился к ней и нежно поцеволал в макушку.

– Это потрясающе. Как ты это сделала?

– Ключом был мой набор ответов, – сказала она.

– Но я думал, ты это уже пробовала.

Она рассказала об изменении, которое сделала буквально в последнюю минуту в Аресибо. Гунтер тем временем пристроился рядом с ней и принялся быстро прокручивать текст сообщения.

– Ага, – сказал Дон. – Но постой – постой! Если твои ответы открывают сообщение, то это значит, что оно адресовано тебе лично.

Сара кивнула – неуверенно, словно сама не могла в это поверить.

– Получается, так.

– Вау. То есть это и правда ты лично состоишь с ними в переписке.

– Похоже на то.

– Ну так и о чём же сообщение?

– Это… чёртеж; я думаю, так это можно назвать.

– Чертёж звездолёта? Как в «Контакте»?

– Нет. Нет, не звездолёта. – Она коротко взглянула на Гунтера, потом снова на Дона. – Драконианца.

– Что?

– Большая часть сообщения – это геном драконианца и сопутствующая биохимическая информация.

Он нахмурился.

– Гмм… я думаю, это будет очень интересно изучить.

– Предполагается, что мы его будем не изучать, – сказала Сара. – По крайней мере, не только изучать.

– А что тогда?

– Предполагается, что мы… – она помедлила, по‑видимому, подыскивая слово, – …актуализируем его.

– Прости?

– Сообщение, – сказала она, – также включает в себя описание конструкции искусственной матки и инкубатора.

Брови Дона сами собой полезли на лоб.

– Ты хочешь сказать, они хотят, чтобы мы вырастили одного из них?

– Именно так.

– Здесь? На Земле?

Она кивнула.

– Ты же сам это сказал. SETI, по сути, годится лишь на то, чтобы передавать информацию. Так вот, ДНК – это не что иное, как информация! И они прислали нам всё, что нам потребуется знать, чтобы сотворить одного из них.

– Сделать драконианского малыша?

– Сперва да. Но он вырастет и станет взрослым драконианцем.

В этой комнате был только одно кресло. Дон подошёл к столу, чтобы опереться на него, и Сара повернулась вместе с креслом ему вслед.

– Но… но он же не сможет дышать нашим воздухом. Не сможет есть нашу еду.

Сара указала на экран, хотя Дону отсюда его не было видно.

– Они описали состав атмосферы, которая нужна им для дыхания: газы и их процентное соотношение, список газов, которые для них ядовиты, приемлемый диапазон атмосферного давления и всё такое. Ты прав, они не смогут дышать нашим воздухом непосредственно: в частности, в нашей атмосфере слишком много CO₂. Но фильтрующей маски должно хватить. И они дали нам химические формулы различных видов пищи, в которой они нуждаются. Боюсь, Эткинса вне Земли не поняли бы: в основном это различные углеводы.

– А что насчёт… ну, я не знаю, гравитации?

– Гравитация на поверхности Сигмы Дракона II на треть больше земной. В этом отношении проблем не будет.

Дон посмотрел на Гентера, будто взывая к его здравому смыслу.

– Это безумие. Полный бред.

Но стеклянные глаза Гунтера были неумолимы, а Сара просто спросила:

– Почему?

– Кто пошлёт ребёнка на другую планету?

– Они не посылали ребёнка. Ничто реально не перемещается.

– Ладно, ладно. Но в чём тогда смысл?

– Ты никогда не читал этого… как его там?

Дон нахмурился.

– Кого?

– Черт бы его, – тихо сказала Сара. Потом повернулась к Гунтеру. – Кто написал «Каково быть нетопырём»?

МоЗо, всё ещё пролистывая страницы текста, ответил:

– Томас Нагель.

Сара кивнула.

– Нагель, точно! Дон, ты читал его когда‑нибудь?

Он покачал головой.

– Эта работа появилась где‑то в семидесятых, и…

– В октябре 1974‑го, – подсказал Гунтер.

– И это один из самых знаменитых философских трудов. Как и гласит название, он задаётся вопросом «Каково быть нетопырём?». И ответ таков: мы никогда этого не узнаем. Мы не можем даже начать строить предположения о том, каково это – пользоваться эхолокацией, воспринимать мир совершенно иным способом. Так вот, только драконианец из плоти и крови, с драконианскими органами чувств, сможет рассказать своим собратьям, какова наша Земля с их, драконианской точки зрения.

– То есть они хотят, чтобы мы сотворили драконианца, который бы вырос и сделал именно это?

Она пожала плечами.

– Тысячи лет на Земле рождались люди, чтобы стать царями. Почему бы кому‑нибудь не родиться для того, чтобы стать послом?

– Но подумай, что это будет за жизнь – в полном одиночестве.

– Это не обязательно. Если мы можем сделать одного, то сможем и нескольких. Конечно, они будут генетически идентичны, как близнецы, и…

– Сара, – вмешался Гунтер, снова поднимаясь на ноги. – Я прочитал документ дальше, чем вы. Это правда, что они прислали лишь один полный геном, но они также приложили небольшой пакет модификаций, которые можно применить к основному геному для получения второго индивидуума. По‑видимому, присланный ими код ДНК взят от двух состоящих в парном союзе драконианцев. Любая биологическая реализация этих генов будет клоном одного из этих двух индивидуумов.

– «Если б ты была единственной в мире, и единственным был я…»[151] 151
  «If you were the only girl in the world, and I was the only boy…» – строка из популярного американского шлягера первой половины XX века, наиболее известного в исполнении Руди Валле в фильме «Бродячий любовник» («The Vagabond Lover», 1929)
  


[Закрыть] – процитировал Дон. – По крайней мере, они всегда будут знать, кого пригласить на бал. – Он помолчал. – Но, с другой стороны, откуда мы можем знать, что они прислали нам геном настоящего, мыслящего драконианца? Это может быть геном, я не знаю, жуткого монстра или чумной бациллы.

– Конечно, мы будем их создавать в условиях биологической изоляции, – сказала Сара. – Кроме того, какой смысл посылать нам подобное?

– В сообщении говорится, что индивидуумы, чей геном они посылают, живут на Сигме Дракона II в настоящее время, – сказал Гунтер. – По крайней мере, жили, когда сообщение было отправлено. Они надеются пообщаться со своими клонами здесь, хотя бы и с задержкой в 37,6 лет между вопросом и ответом.

– То есть исходные драконианцы, оставшиеся дома – это будут как бы их родители? – спросил Дон. Через окно напротив него он видел, что уже восходит солнце.

– В каком‑то смысле, – ответила Сара. – И они ищут приемных родителей здесь.

– Ах, да. Анкета.

– Точно, – сказала она. – Если ты собираешься поручить кому‑то растить твоих детей, то захочешь сперва что‑то о нем узнать. И, как я полагаю, из всех ответов, что они получили, мои понравились им больше всего; они хотят, чтобы я вырастила их детей.

– О… Господи, – сказал Дон. – То есть… о, Господи!

Сара слегка пожала плечами.

– Полагаю, именно поэтому они интересовались всякими вещами, связанными с «правами родителя, не занимающегося вынашиванием ребёнка».

– И вопросы об абортах – они хотели уверенности, что мы не пойдём на попятный и не убьём плод?

– Может быть. Такая интерпретация, безусловно, возможна. Но помни, что им понравились мои ответы, а хотя я и готова была учитывать права родителя, не вынашивающего ребёнка, остальные мои ответы не оставляли сомнения в моей поддержке права на аборт.

– Почему же их это привлекло?

– Возможно, они хотели увидеть, поднялись ли мы над Дарвином.

– Э‑э?

– Ну, то есть, перестали ли мы быть эгоистичными генами. В каком‑то смысле поддерживать право на аборт – это антидарвинизм, потому что они уменьшают твой репродуктивный успех, если предполагать, что ты избавляешься от здорового плода, способного родиться и нормально дожить, без неприемлемых затрат с твоей стороны, до взрослого состояния. Аборт может быть психологическим маркером, указывающим на то, что мы более не связаны дарвинистскими понятиями, освободились от своей бездумной генетической программы, перестали быть формой жизни, контролируемой генами, которым не нужно ничего, кроме воспроизведения себя.

– Понимаю, – сказал Дон, следя за тем, как окно поляризуется под светом восходящего солнца. – Если всё, что тебя заботит – это собственные гены, то ты уж точно не станешь заботиться об инопланетянах.

– Именно, – сказала Сара. – И заметь, что они запросили тысячу мнений. Помнишь, как ты говорил, что инопланетные расы станут тоталитарными или превратятся в ульевые сознания, потому, когда достигнут определённый уровень технологического развития, они попросту не смогут выжить, если допустят несогласие того типа, что ведёт к терроризму. Но должна существовать и какая‑то третья альтернатива – что‑то получше превращения в Борг или контроля мыслей. Жители Сигмы Дракона, по‑видимому, знают, что имеют дело с обществом сложных, противоречивых индивидуумов. И они увидели эту тысячу анкет и решили, что не хотят иметь дело с человечеством в целом – они хотят общаться лишь с одним оригиналом. – Она помолчала. – Думаю, что меня это не удивляет, потому что большинство анкет действительно свидетельствовало об этноцентризме, эксклюзивной заботе о собственном генетическом материале и тому подобном.

– Но, зная тебя, можно уверенно утверждать, что твоя анкета ни о чём подобном не свидетельствовала. И это сделало тебя предпочтительной кандидатурой на должность приёмной матери, верно?

– Что меня удивляет безмерно, – сказала Сара.

Но Дон покачал головой.

– А не должно бы, знаешь ли. Я тебе ещё чёрт знает когда говорил. Ты особенная. И так оно и есть. SETI, по самой своей природе, преодолевает границы биологических видов. Помнишь ту конференцию, на которую ты ездила в Париж? Как она называлась?

– Я не…

Гунтер вмешался:

– «Кодирование альтруизма: Искусство и наука сочинения межзвёздных посланий». – Дон взглянул на МоЗо, который изобразил механический аналог пожатия плечами. – Я, разумеется, читал резюме Сары.

– «Кодирование альтруизма», – повторил Дон. – Точно. Это фунтаментальная основа SETI. А ты, кстати – единственный сотрудник SETI, чья анкета была послана на Сигму Дракона. Так удивительно ли, что получатели, которые, по определению, также участвуют в чём‑то наподобие SETI, нашли твои ответы наиболее соответствующими идеалу, который они искали?

– Надо полагать. Только…

– Да?

– Дни моей репродуктивной способности давно прошли. Не то чтобы это было необычно, я думаю, в общекосмическом смысле…

Дэн нахмурился.

– Ты о чём?

– Ну, Коди Мак‑Гэвин был, по‑видимому, прав. Драконианцы, как и практически каждая раса, пережившая период технологического созревания, наверняка живут очень долго, если не бессмертны в прямом смысле этого слова. И если только ты не ведёшь непрерывную экспансию, постоянно расширяя своё присутсвие и завоёвывая новые миры, то у тебя быстро закончится место, если ты живёшь вечно и при этом продолжаешь плодиться. Драконианцы, должно быть, уже давно перестали размножаться.

– Думаю, в этом есть логика.

Сара вдруг вскинула брови.

– Фактически, это и есть третья альтернатива!

– Что?

– Эволюция слепа, – сказала Сара. – У неё нет цели, но это не значит, что у неё нет логического результата. Она ведёт отбор по признакам агрессивности, физической силы, стремления защищать собственное потомство – по всем тем признакам, которые в конечном итоге вносят свой вклад в самоубийсвто технологически развитой цивилизации. Так что, возможно, парадокс Ферми – это вовсе никакой не парадокс. Эволюция в конце концов приводит к технологии, которая способствует выживанию до определённого момента ; но после того, как средства массового уничтожения становятся легко доступными, психология, навязанная всем формам жизни дарвиновскими механизмами, неизбежно ведёт к гибели.

– Но если ты прекратишь размножаться…

– Именно! Если ты добровольно отказываешься от размножения, если прекращаешь борьбу за то, чтобы создать как можно больше копий собственной ДНК, ты, по‑видимому, теряешь бо́льшую часть агрессии.

– Полагаю, это лучше, чем устанавливать тоталитаризм или превращаться в пчёл, – сказал Дон. – Но… нет, постой! Это ведь тоже своего рода размножение – путём отправки своей ДНК к нам.

– Это всего лишь две особи.

– Может, они плодятся, как кролики. Может, таким образом они осуществляют вторжение.

– Это не вариант, – вмешался Гунтер. – Оба индивидуума одного и того же пола.

– Но ты сказал, что исходные драконианцы образуют пару… – Дон оборвал себя. – Ну да, ну да. Как провинциально с моей стороны. Так‑так‑так… – Он посмотрел на Сару. – И что же ты теперь будешь делать?

– Я… я не знаю. Ну, то есть, искусственная матка и инкубатор – это не то, что мы с тобой могли бы собрать в гараже.

Дон задумался.

– Но если ты расскажешь об этом миру, правительство попытается взять процесс под контроль, и… прости, но они наверняка попытаются выдавить тебя оттуда.

– Так и есть, – сказала Сара. – Драконианцы наверняка понимают, что воспитание есть комбинация генов и среды. Они хотят, чтобы за… за драклингов была ответственна личность определённого типа. Кроме того, если геном станет достоянием гласности, кто поручится, что другие не создадут драконианцев лишь затем, чтобы анатомировать их или показывать в зоопарке?

– Но как только ребёнок родится, кто угодно сможет украсть его ДНК, разве не так? Достаточно всего нескольких клеток.

– Они смогут получить ДНК, но не информацию о том, как устроить инкубатор и прочее. Без доступа к полному тексту послания создать драконианца будет очень и очень непросто. – Она замолчала и задумалась. – Нет, мы должны держать это в секрете. Дракониацы вручили эту информацию мне, и я обязана её защищать.

Дон протёр всё ещё сонные глаза.

– Может быть – но найдутся и те, кто скажет, что ты должна раскрыть всю информацию. Они скажут, что первым делом ты должна заботиться о благе своего собственного вида.

Но Сара покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Не должна. В этом‑то всё и дело.

Глава 38

– Очень важно, – говорила Сара несколько часов спустя, – чтобы ты запомнил ключ расшифровки – не весь, конечно, а способ его получения.

Дон кивнул. Они сидели на кухне за завтраком. Он теперь был одет в футболку и джинсы; на ней был халат и шлёпанцы.

– Моя анкета 312‑я из тысячи, – сказала она, – и я в последний момент изменила свой ответ на один из вопросов. Это был вопрос номер сорок шесть, и ответ, который фактически был отправлен – «нет». Запомнил?

– Триста двенадцать, сорок шесть, «нет». Я могу это где‑нибудь записать?

– Если без пояснительного текста – можешь.

– То есть сорок шестой вопрос – самый важный? Который драконианцев интересует больше всего?

– Что? Нет, нет. Просто это вопрос, ответ на который я изменила. Ключ состоит из моих ответов на все восемьдесят восемь вопросов, которые фактически были им отправлены. Каждый раз, как тебе понадобится ключ, ты сможешь его получить, заглянув в архивную копию того, что якобы было отправлено на Сигму Дракона, и сделав в ней одно‑единственное изменение.

– Понятно.

– Ну а теперь храни эту тайну.

Он посмотрел через стол на свою жену, которая выглядела значительно старше, и не только потому, что почти не спала в эту ночь. Она сильно сдала за последние несколько недель.

– Я, э‑э… не думаю, что мы сможем держать это в секрете от всех , – сказал он. – Я думаю, нужно сказать хотя бы Коди Мак‑Гэвину.

Сара сжимала кофейную чашку обеими руками.

– Почему?

– Потому что он один из богатейших людей планеты. А для проекта вроде этого потребуются глубокие карманы. Синтез ДНК, постройка матки, постройка инкубатора, синтез пищи, и наверняка сотни других вещей. Тебе понадобится в этом проекте кто‑то вроде него.

Сара молчала.

– Тебе придётся сказать кому‑то . Ведь ты…

Он не договорил, но она кивнула.

– Я скоро умру. Я знаю. – Она замолчала, задумавшись, и Дон не стал мешать её раздумьям. Через какое‑то время она сказала: – Да, ты прав. Давай ему позвоним.

Дон отыскал телефон и сказал ему, с кем хочет связаться. После нескольких гудков послышался и чёткий, деловитый женский голос:

– «Мак‑Гэвин роботикс». Офис президента.

– Здравствуйте, миз Хасимото, – сказал Дон. – Это Дональд Галифакс.

Её голос стал немного прохладнее – в конце концов, они не раз стукались головами в ходе его многочисленных попыток дозвониться до Мак‑Гэвина весной.

– Да, мистер Галифакс?

– Не волнуйтесь. Я звоню не по поводу роллбэка. И, по сути, это вообще не я звоню. Я лишь набрал номер для моей жены, Сары. Она хочет поговорить с мистером Мак‑Гэвином о послании драконианцев.

– Ах, – сказала миз Хасимото. – Очень хорошо. Подождите пожалуйста, я вас соединяю.

Дон прикрыл микрофон и сказал Саре:

– Она соединяет.

Сара жестом попросила отдать ей телефон, но он предостерегающе поднял руку. Через мгновение в трубке послышался знакомый бостонский выговор.

– Коди Мак‑Гэвин слушает.

– Мистер Мак‑Гэвин, – торжественно произнёс Дон, – пожалуйста, подождите секунду. Сара Галифакс сейчас вам ответит. – Он молча просчитал до десяти, а потом передал трубку улыбающейся до ушей Саре.

– Здравствуйте, мистер Мак‑Гэвин, – сказала Сара.

Дон подошёл поближе, чтобы слышать обе стороны диалога. Это было нетрудно, учитывая, что телефон автоматически увеличил громкость, как только Сара взяла трубку.

– Сара, как у вас дела?

– Со мной всё в порядке. И у меня хорошая новость. Я расшифровала послание драконианцев.

Дон практически услышал, как Мак‑Гэвин подпрыгнул до потолка.

– Замечательно! О чём там говорится?

– Я… я не хотела бы обсуждать это по телефону.

– Да ладно вам, Сара…

– Нет, нет. Никогда не знаешь, кто может подслушивать.

– Господи, ну ладно. Приезжайте снова ко мне в Бостон, и…

– Э‑э… а вы не могли бы приехать сюда? Я сейчас правда не слишком расположена к путешествиям.

Дон услышал, как Мак‑Гэвин шумно выдохнул.

– Через два дня годовое собрание акционеров. Я не смогу никуда вырватся, пока оно не закончится.

– Хорошо, – сказала Сара. – Тогда как насчёт пятницы?

– Ну, в пятницу я бы мог. Но разве вы не можете отправить мне ключ по е‑мэйлу, чтобы я сам мог просмотреть сообщение?

– Нет. Я не готова его раскрывать.

– Что?

– Сообщение адресовано мне лично, – сказала Сара.

Повисла долгая пауза. Дон мог лишь вообразить изумлённое выражение, возникшее на лице Мак‑Гэвина.

– Сара, а… гмм… Дон ещё рядом с вами? Могу я с ним перемолвиться парой слов…

– Я не впала в маразм, мистер Мак‑Гэвин. То, что я говорю – абсолютная правда. Если вы хотите знать, о чём говорится в сообщении, вам придётся приехать сюда.

– О, хорошо, только…

– И не говорите никому, что я нашла ключ расшифровки. Вы должны пообещать мне держать это в тайне до тех пор, пока не приедете сюда.

– Хорошо. Я только уточню, где вы живёте…

Когда она положила трубку, Дон огляделся по сторонам.

– Гунтер так здорово поддерживает чистоту, что нам, наверное, и не нужно ничего делать к визиту Мак‑Гэвина.

– Только одну вещь, – сказала Сара. – Я хочу, чтобы ты прошёл драконианский опрос.

– Зачем? – удивился Дон.

Она ответила, не глядя ему в глаза:

– Нам с Мак‑Гэвином очень многое придётся обсудить. Ты должен быть в контексте.

– Я прочитаю его.

– Нет, этого недостаточно. – Её голос звучал взволнованно. – Ты должен его пройти. Ответить на вопросы.

Он вскинул брови.

– Если ты этого хочешь.

– Да, хочу. Принеси свой датакомм; ты можешь загрузить анкету с официального сайта.

Он кивнул. Делать всё равно было особо нечего.

– Хорошо.

Загрузив анкету, он улёгся на диван и принялся отвечать на вопросы. У него ушло на это почти два часа, но в конце концов он крикнул Саре:

– Готово!

Сара очень медленно вошла в гостиную, и он протянул ей датакомм.

– И что теперь? – спросил он.

Сара взглянула на устройство.

– Сохранить как «Ответы Дон», – произнесла она в него. – Запустить льняное семя. Загрузить Ответы Дон. Загрузить Ответы Сара последние. Снять блокировку – пароль «Эол 14 умбра». Выполнить.

– Что ты делаешь? – спросил Дон. – Что за «льняное семя»?

– Это программа, которую один профессор этики написал много лет назад, когда мы изучали миллион первый набор ответов, загруженный на наш сайт. Она измеряет степень похожести между двумя респондентами. Видишь ли, это не такая простая задача. Среди восьмидесяти восьми вопросов у каких‑то по четыре варианта ответа, у каких‑то – пять, в других используется ступенчатая шкала; в общем, нельзя тупо сравнивать один ответ с другим – ответы могут различаться сильно или же чуть‑чуть. Тот, кто ответил «A», может мыслить примерно так же, как и ответивший «B», но ответивший «С» стоит на совершенно противоположных позициях.

– Ах, – сказал Дон. Он указал на датакомм в руках Сары. – И что же там?

Она взглянула на дисплей, потом снова на него; на её лице была улыбка.

– Я знала, что вышла за тебя не случайно.