Текст книги "Золотое руно (сборник)"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 108 страниц)

Глава 12

Эрик Редекоп резко пробудился в комнате отдыха для персонала. Дверь открылась, и кто‑то ещё вошёл, чтобы воспользоваться одной из коек. Он перекатился на спину, не убирая головы с подушки с дыркой, и уставился в потолок.

Эрик знал, что сновидения являются ключевым элементом процессов консолидации воспоминаний в мозгу – определения того, какие из событий дня были достаточно важны, чтобы сохранить их в долговременной памяти. Он помнил свой сон только тогда, когда, как сейчас, просыпался прямо посреди него. Но этот сон был…

Это было поразительней всего. Он никогда не мог вспомнить цветов в своих сновидениях. Он всегда считал, что это из‑за того, что сновидения появились раньше, чем приматы обзавелись цветовым зрением. В конце концов, собаки видят сны, а они цветов не различают. Он читал об экспериментах, в которых собакам удаляли часть нервной системы, ответственной за сонный паралич – эффект, который не даёт двигаться наяву, когда видишь сон. Вполне ожидаемо оказалось, что собаки видят сны о беготне, прыганье и охоте.

Но он видел сон о… трудно сказать, о чём. Визуальный ряд был сюрреалистической мешаниной, но в ней присутствовали яркие цвета: алое платье, лазурное небо, некто с пронзительно изумрудными глазами, ещё кто‑то с медно‑рыжими волосами.

Он слышал, что у творческих людей гораздо более яркие сновидения, и, конечно же, Джен Фалькони сама нарисовала тигра, которого татуировщик тщательно нанёс ей на кожу. Должно быть, он сейчас занимался консолидацией её свежих воспоминаний, летя сквозь них так же, как летела она сама: Дженис и удивительный плот красочных снов.

Он открыл глаза и увидел низкорослую женщину‑азиатку: Кристина Ли, анестезиолог, работавшая с Джеррисоном. Она что‑то сказала, но он не расслышал; он снял с головы шумоподавляющие наушники.

– Что, простите?

– Извините, что разбудила, – сказала Кристина. – Кто бы мог подумать, что усыплять других людей – это так изматывает.

Эрик сплёл пальцы и подложил ладони под затылок.

– Да ничего, – сказал он.

– Мне просто надо немного прилечь, – извиняющимся тоном сказала Кристина.

– Без проблем, – ответил Эрик. Он по‑прежнему чувствовал себя усталым, но был благодарен за вторжение; что угодно было лучше, чем вертящееся у него в голове безумие.

Кристина подошла к другой койке и села на край, обхватив голову руками.

– С вами всё в порядке? – спросил Эрик. Комната была тускло освещена, и он не мог разглядеть выражение её лица.

– Думаю, да, – ответила она.

Эрик отложил наушники и приподнял голову на сгибе руки.

– Кристина, вы сегодня отлично поработали.

– Что? – переспросила она. – А. Спасибо. Не в этом дело.

Она больше ничего не сказала, но через минуту снова заговорила.

– Вы знаете Дэвида Дженьюари?

Эрик, как смог, изобразил Петера Лорре[36] 36
  Американский актёр венгерского происхождения, снимался в фильмах Хичкока. Приведённая цитата из фильма «Касабланка» (1942).
  


[Закрыть]:

– «Вы меня презираете, не так ли, Рик?»

Он надеялся на улыбку, но получил лишь кивок.

– Ага, он. Низенький пучеглазый человечек.

– И что?

– Я знаю его уже несколько лет, – сказала Кристина. – Хоть и не слишком хорошо. Но теперь я знаю о нём всякие разные вещи. Это словно…

Её голос утих. Эрик ощутил, как у него заколотилось сердце. Он хотел сказать «Словно вы читаете его воспоминания, верно?» Но он не мог этого сказать – это было безумие .

Кристина больше ничего не сказала, и Эрик просто смотрел на неё, не находя, что ответить. Ему казалось, что он сходит с ума, но… но…

Его осенило. Он бы настолько выбит из колеи своей встречей с сестрой Дженис Фалькони, что совершенно позабыл случившееся ранее. Но сейчас он вдруг вспомнил Никки, странную женщину, пристававшую к Юргену Стёрджессу. Она знала, как его зовут. Он сел на койке.

– Кристина?

Она всё ещё сидела, обхватив голову руками.

– Хммм?

– Происходит что‑то очень странное.

Сьюзан Доусон вошла в круглый вестибюль с очень высокими потолками; люди со второго этажа могли видеть, кто входит в него и выходит. Разумеется, сейчас никто не входил и не выходил. Сьюзан перекинулась словом с охранником, который не давал никому проникнуть внутрь больницы, не показав документов, затем пересекла вестибюль в направлении кафетерия, проходя мимо ошеломлённых людей, безутешных людей и людей, напуганных до смерти.

Внутри кафетерий заполняли сотрудники больницы и посетители; на столах перед ними стояла еда, но почти никто не ел. Все вполголоса обсуждали последние новости. Она увидела, как мужчина утешает женщину, и другого мужчину, положившего голову на стол перед собой; похоже, он тоже плакал.

Первые двое, кого Сьюзан спросила о докторе Люциусе Джоно, его не знали, но третья, женщина с широко распахнутыми глазами и до сих пор толком не вышедшая из шока, указала на приземистого белого мужчину с рыжими волосами, сидящего за столом с тремя другими людьми; на всех были белые больничные халаты. Как Сингх и говорил, половинка чизбургера с беконом и бо́льшая часть луковых колечек всё ещё лежали на тарелке на стоящем перед Джоно коричневом подносе.

– Доктор Люциус Джоно? – спросила Сьюзан, подходя к столу. Она вытащила свой жетон. – Сьюзан Доусон, Секретная Служба. Я могу переговорить с вами наедине?

Джоно вскинул брови – ему стоило бы их подстричь, подумала Сьюзан; они выглядели как оранжевые гусеницы после электрошоковой терапии. Он запихал в рот ещё несколько луковых колечек, извинился перед коллегами и встал.

– Что случилось?

– Сюда, пожалуйста, – сказала Сьюзан. Она провела его через вестибюль, мимо охранника и внутрь больничного здания. На лифте они поднялись на третий этаж. Сьюзан решила реквизировать для своих целей кабинет доктора Сингха – в конце концов, как безумно это ни звучит, она его отлично знает и, к примеру, не будет тратить много времени на поиск скрепок. Когда они пришли туда, она уселась за вычурный стол доктора Сингха и жестом предложила Джоно занять второе кресло.

Она помедлила, не вполне уверенная, как сформулировать абсурдные вопросы, которые должна была задать. Наконец, она решила пойти напролом.

– Здесь, в больнице, происходит нечто странное, связанное с памятью и воспоминаниями, и…

– Вы хотите сказать, что это не только у меня? – прервал её Джоно с выражением облегчения на лице.

– Не только, – ответила Сьюзан. – Расскажите мне о том, что вы испытали.

– Это словно… Господи, это словно я знаю массу вещей, которых не должен знать, типа… гмм… где вы живёте?

Сьюзан этот вопрос застал врасплох, но она ответила.

– В Кенилворте.

– Интересный райончик, – тут же отозвался он. – Средняя цена дома за последний квартал $233000. Несколько замечательных старых домов, хотя в таких обычно не бывает ванны – но я знаю несколько с отлично сделанной перепланировкой.

– О чём вы говорите? – спросила Сьюзан.

– Недвижимость, – сказал Джоно. – Словно я вдруг стал знать всё о недвижимости. А я никогда о ней ничего не знал. Я переехал сюда пять лет назад – съехался с женщиной, с которой мы долгое время переписывались; у неё уже был здесь дом. Я никогда не покупал дом в этой части мира, но я знаю все районы, средние цены продаж и прочее, не говоря уж о целой куче уловок для обеспечения успешной продажи.

– Что вы знаете о президенте Соединённых Штатов? – спросила Сьюзан.

– В медицинском смысле? – переспросил Джоно. – Сейчас, разумеется, весьма немало. Для мужчины его возраста он находится в отличной форме.

– Нет, я имею в виду личную информацию.

– То, что каждый знает, полагаю. Появился из ниоткуда и выиграл республиканскую номинацию. Любит спортивную рыбалку. И всё такое прочее.

– Ничего более интимного?

– Не уверен, что понимаю, куда вы клоните.

– Знаете ли вы, к примеру, дату рождения его жены?

– Первой Леди? Без понятия.

– Или в какой школе он учился?

– Нет.

Сьюзан кивнула.

– Хорошо. Скажите: откуда, по‑вашему, взялась у вас в голове вся эта информация о недвижимости?

– Я всё время об этом думаю. Правда, с момента окончания операции Джеррисона у меня было мало возможностей этим заняться. Но…

– Но?

– Ну, эта женщина, которую я знаю…

– Да?

– Я знаю её. Я знаю о ней всё, но я её не знаю . – Судя по гримасе на веснушчатом лице Джоно ясно понимал, как нелепо это звучит. – То есть, судя по всему я её знаю, но я уверен, что мы с ней никогда не встречались. Агент по недвижимости.

– Её имя?

– Никки Ван Хаузен, – сказал Джоно. – Полностью Николя, но все зовут её Никки. С двумя «к».

– И она здесь, в больнице? Пациентка?

– Не пациентка. О! По крайней мере, не с самого начала.

– В смысле?

– Они пришла сюда повидаться с братом, но потом они её заперли.

– Где?

– В психиатрическом отделении.

– Где это?

Он рассказал, и она направилась туда. Когда она подходила к главному входу, с другой стороны появился худой лысый мужчина в докторском халате. Сьюзан всегда пристально наблюдала за своим окружением и обычно читала имена на бэджах; имя этого типа оказалось «Э. Редекоп, M.D.» Она не узнала его в лицо – потому что, как она внезапно осознала, она никогда его не видела – только глаза, да и те на расстоянии.

– Вы Эрик Редекоп.

Он вскинул брови.

– Боже, опять!

– Простите?

– Вы простите. Просто вы – вторая, кто меня сегодня узнаёт и кого я вижу впервые.

– На самом деле, – сказала Сьюзан, – я просто прочитала ваш бэджик – а доктор Гриффин сказал мне ваше полное имя. Я Сьюзан Доусон, старший агент Секретной Службы. Я видела, как вы сегодня спасали президента. – Она сделала паузу, пытаясь придумать, что ещё сказать, но в голову не пришло ничего лучшего, чем «спасибо».

– Не за что, – ответил Редекоп с видом некоторого облегчения.

Работа Сьюзан состояла в том, чтобы замечать вещи, которые находятся не на своём месте.

– Что хирург делает в психиатрическом отделении?

Красивое лицо Редекопа несколько мгновений оставалось неподвижным, словно он задумался о том, что – и сколько – можно рассказать. Потом он слегка пожал плечами.

– Ну, как я и сказал. Сегодня меня уже узнавала женщина, которую я видел впервые. Она была весьма расстроена.

– Дайте угадаю, – сказала Сьюзан. – Никки Ван Хаузен, верно?

Редекоп был поражён.

– Я не знаю её фамилии, но зовут её Никки, всё верно.

– Идёмте со мной.

Агент Секретной Службы Дирк Дженкинс выскользнул из толпы собратьев‑агентов, заполнившей внутренние помещения Мемориала Линкольна. Он спустился по широкой мраморной лестнице и обошёл его сзади. Лишь три тысячи человек пришли сегодня послушать речь Джеррисона, но теперь, когда его подстрелили, в эту часть Молла ринулись новые тысячи в надежде увидеть место покушения; и ещё большая толпа народу стекалась поглазеть на руины Белого Дома: лемминги, очертя голову стремящиеся в пустоту и прах, к концу истории.

Дженкс быстрым шагом дошёл до ближайшего шоссе и поймал такси, только что высадившее двух человек. Он велел водителю отвезти его в аэропорт «Рейган», в четырёх километрах отсюда в штате Виргиния.

– О, – сказал водитель, – а вы были здесь раньше? Видели парня, который стрелял в Джеррисона?

– Нет.

– А Белый Дом? Видели, как он взорвался? Господи Иисусе!

Дженкс покачал головой, и водитель, наконец, замолк. Шоссе практически стояло – дорога до аэропорта, похоже, займёт уйму времени. Дженкинс бросил обеспокоенный взгляд вправо от машины и увидел Мемориал Джефферсона – как он думал, в последний раз в своей жизни.

Глава 13

Сегодня Никки Ван Хаузен должна была показывать два дома, но этим планам не суждено было сбыться. После встречи в коридоре с докторами Стёрджессом и Редекопом охранник отвёл её в комнату, которая, как она лишь позже догадалась, находилась в отделении психиатрии. Несколько других людей уже находились здесь какое‑то время, и двоих привели вскоре после неё – рыдающих и стенающих о нападении террористов.

Её палата имела форму куба – с высоким потолком – и была пуста, за исключением привинченной к полу койки. У неё не было суицидальных наклонностей – но эта палата была местом, куда приводили людей, у которых такие наклонности были, так что здесь не было ничего, с чего можно бы было свесить импровизированную петлю, никаких стёкол в рамках для картин, которые можно бы было расколотить и порезать осколками вены – и дверь открыть изнутри тоже было невозможно. Также здесь не было туалета. Она уже собралась было нажать кнопку звонка, чтобы вызвать охранника, который отвёл бы её в туалет в холле, когда дверь открылась и вошёл Эрик Редекоп в сопровождении симпатичной голубоглазой брюнетки с волосами до плеч. На ней был чёрный жакет, чёрные брюки и чёрные кожаные туфли на низком каблуке.

– Здравствуйте, миз Ван Хаузен, – сказал Эрик.

Она постаралась ответить в такой же формальной манере – в конце концов, она ведь хотела отсюда выбраться.

– Доктор Редекоп, – сказала она и вежливо кивнула.

Эрик указал на женщину.

– Это Сьюзан Доусон, агент Секретной Службы.

Никки почувствовала, как её сердце забилось чаще.

– Здравствуйте.

– Сегодня в коридоре вы как будто узнали меня, – сказал Эрик.

Никки кивнула.

– Я знаю, что мы никогда не встречались, но…

– Но вы знали обо мне разные вещи – или не обо мне, а о докторе Стёрджессе?

На короткое мгновение она подумала, что стоит соврать: в конце концов, из‑за того, что она показала им, что она воспринимает всякое такое, она и попала сюда. Но нет, нет, она должна им сказать; она должна как‑то это исправить .

– О вас, – сказала она, глядя на Эрика. – О Юргене я знаю лишь то, что знаете вы.

Заговорила Сьюзан Доусон.

– То, что случилось с вами, произошло ещё с несколькими людьми. Возникла некая связь между разумами. Мы хотим попытаться найти метод разорвать эти связи, но в данный момент мы должны признать их существование.

Эрик кивнул.

– Я также подвергся этому эффекту, как и агент Доусон.

Никки затопила волна облегчения – это случилось не только с ней; как бы безумно это не выглядело, она не сошла ума. Внезапно она разозлилась.

– Но если это произошло и с вами, то как вы могли со мной так говорить в первый раз? Как вы могли запереть меня здесь?

Эрик развёл руками.

– Мне очень жаль, Никки. Вероятно, я оказался связан с человеком, чьи воспоминания я читаю, в тот же самый момент, когда вы оказались связаны со мной. Но её воспоминания не всплывали у меня в голове, пока я её не увидел, а это было после нашей с вами встречи – во‑первых, потому что мои мысли были слишком заняты здоровьем президента, а во‑вторых, потому что мы оба работаем здесь, и я, и она; это здание – по большей части фоновый шум для нас обоих. Но для вас пребывание в больнице необычно, и виды и звуки этого места немедленно вызвали у вас в голове мои воспоминания.

– О, – сказала Никки. – Но постойте! Значит ли это, что кто‑то читает мои мысли?

– Ваши воспоминания. Да. – ответила агент Доусон.

– Но мои воспоминания – это личное! – сказала Никки.

– Как и мои, – ответил Эрик. – Поэтому, гмм… не делитесь ими, пожалуйста, ни с кем другим…

– Конечно, – сказала Никки. – Конечно. Но как долго это продлится?

– Мы не знаем, – ответила агент Доусон.

– Я хочу встретиться с тем, кто связан со мной, – заявила Никки.

Сьюзан Доусон качнула головой.

– Не думаю, что это было бы разумно. Некоторые из оказавшихся связанными уже были знакомы, и мы не можем ничего с этим поделать, но другие – незнакомцы, и я думаю, лучше всего, чтобы так оно и оставалось. Но, разумеется, вы можете покинуть психиатрическое отделение. У вас есть при себе телефон?

– Да.

– Дайте мне его номер, чтобы я могла вас потом найти. Вы можете свободно передвигаться в пределах больницы – в вестибюле есть кафетерий – но мы пока не позволяем никому покидать здание.

– Леся, это Дэррил. У тебя всё хорошо?

– У меня… У меня хорошо. Господи, Дэррил, а с тобой всё в порядке?

– Да.

– Ты слышал о Белом Доме? Господи…

– Да, ужас. Просто… ужас.

– Говорят, никто не пострадал, но…

– Но пострадали все .

– Я видела тебя по телевизору. Когда показывали, что происходит на Мемориале Линкольна. Я так тобой горжусь. Ты сейчас где?

– По‑прежнему в больнице.

– Как… как дела у президента?

– Он стабилен, но Сью заблокировала здание больницы. Леся, слушай, здесь происходит что‑то супернеобычное. Это случилось со мной и с другими людьми. Мы… мы как‑то читаем память друг друга.

– Что?

– Я знаю, что это звучит безумно, малышка. И не только звучит. Но это реально происходит. Поэтому я хочу, чтобы пошла в интернет и сменила пин‑код нашего банковского счёта и все подобные вещи.

– Но…

– Просто сделай это. Ты не понимаешь? Кто‑то ещё теперь их знает; я не знаю, кто именно. Но мы должны их сменить прежде, чем нас обчистят. Сделай это, и не выбирай значения, о которых я могу легко догадаться.

– Дэррил, гмм… ты уверен , что с тобой всё в порядке?

– Да, со мной всё хорошо. Я знаю, что это звучит бредово, но сделай это – и как можно быстрее.

Такси высадило агента Секретной службы Дирка Дженкса в «Рейгане». Он расплатился с таксистом наличными, не стал ждать сдачи и не потребовал чека. Он оглядел табло вылета и отметил, что через шестьдесят две минуты вылетает рейс в «Ла‑Гуардию[37] 37
  Аэропорт местных авиалиний в Нью‑Йорке.
  


[Закрыть]». После взрыва Белого Дома агенты ФБР уже наводнили аэропорт, но пока что не было никаких признаков массовой задержки рейсов, как это случилось одиннадцатого сентября.

К кассе «Дельты» была очередь, но Дженкинс помахал удостоверением Секретной Службы и оказался впереди всех.

– Ближайший рейс до «Ла‑Гуардии», пожалуйста, – сказал он.

– Обратный нужен? – спросила женщина за стойкой.

– Нет. В один конец.

Из отделения психиатрии Сьюзан Доусон отправилась в лабораторию доктора Сингха, которая, как она знала, находилась в шести дверях по коридору третьего этажа от его кабинета. Когда она вошла в лабораторию в первый раз, это было, как выразился Йоги Берра[38] 38
  Американский бейсболист, известный своими остротами и афоризмами.
  


[Закрыть], дежа‑вю снова и снова.

Сингх разговаривал по телефону. Он быстро завершил звонок.

– С кем вы разговаривали? – спросила Сьюзан.

– С женой. А что?

– Вы рассказали ей о сцепке памяти?

– Конечно. Это же страшно интересно.

– Лучше бы вы этого не делали, – сказала она. – Мы хотели разобраться с этим по‑тихому.

Он жестом указал на монитор компьютера, на котором был открыт Твиттер.

– Вы что, запостили об этом в Твиттер?

– Нет‑нет. Я просто поискал там по словам «Лютер Терри», пока разговаривал с женой, и вот что вылезло.

Сьюзан склонилась к монитору. Там было несколько сообщений о том, что раненого Джеррисона отправили сюда и пять сообщений об изоляции здания больницы. Но было также одно с таким текстом: «Странные вещи творятся в Мемориальной больнице Лютера Терри». В другом говорилось: «Сцепка воспоминаний в больнице Лютера Терри в Округе Колумбия». Кто‑то ещё вступал в обсуждение со словами: «Я в Мемориальной больнице Лютера Терри. Кто‑нибудь знает что‑нибудь про телепатию?». Твиттер услужливо проинформировал Ранджипа, что появилось ещё четыре новых сообщения, удовлетворяющих критериям поиска. Однако вместо того, чтобы их открыть, он запустил новый поиск: «МБЛТ». Нашлось два твита. Один гласил: «видел женщину в #МБЛТ, напавшую на хирурга, который спас президента. Должно быть, демократка». В другом говорилось: «Слышал безумнейшую историю о чтении воспоминаний в МБЛТ. Кто‑нибудь ещё?».

– Чёрт возьми, – сказал Сьюзан. – Надо было прервать контакты с внешним миром.

Но Ранджип покачал головой.

– Агент Доусон, в городе произошёл теракт. Людям нужно оставаться на связи. Они нуждаются в этом на человеческом уровне: им нужно знать, что с их любимыми, кто бы они ни были, всё в порядке, и сообщить им, что с ними самими тоже всё в порядке.

Сьюзан ничего не ответила; для этой ситуации не существовало инструкций и протоколов.

– И в любом случае, – продолжал Сингх, – кроме больничной телефонной системы здесь сотни сотовых телефонов. И у пациентов, и у персонала. И, конечно же, сотни лэптопов, айпадов и тому подобного, не говоря уж про больничные компьютеры. К тому времени, как вы конфисковали бы их все, даже если бы нашли для этого законные основания, весь мир уже узнал бы о сцепке памяти. А на случай, если бомба взорвётся здесь – в конце концов, террористы знают, где находится президент, и что он всё ещё жив – вам бы хотелось, чтобы люди имели как можно больше средств коммуникации в надежде, что не все они будут выведены из строя электромагнитным импульсом.

– Вы правы, – согласилась Сьюзан. В этот момент дверь кабинета Сингха открылась и вошёл Кадим Адамс. Сьюзан сразу его узнала, хотя…

А вот это интересно. Не было ни малейшего сомнения, что это в самом деле Кадим; она легко опознала его по воспоминаниям Ранджипа. Но сейчас она смотрела на него своими собственными глазами агента и видела детали, которых Ранджип не замечал. Для начала, Ранджип понятия не имел, насколько высок был Кадим, но Сьюзан немедленно оценила его рост как шесть и один[39] 39
  Шесть футов один дюйм – 185,4 см
  


[Закрыть]; агентов учат точно оценивать рост даже сидящего человека. Она также отметила, что на нём надета футболка с рекламой «Брикерс» – рэповой группы, о которой Ранджип, надо полагать, никогда не слышал; что у него морщинистые мочки ушей и что он грызёт ногти.

Воспоминание – её собственное – о книге одного из её любимых писателей вспыхнуло у неё в голове: «Надо полагать, вы недавно из Афганистана». Но то была другая война; она знала это, потому что это знал Ранджип – на самом деле Кадим воевал в Ираке.

– Кадим Адамс, – сказал Сингх, – это агент Сьюзан Доусон. Как вы знаете, она из Секретной Службы.

Кадим покачал головой.

– Всё это дерьмо, что сейчас происходит. Я вижу его с вашей точки зрения – президент, истекающий кровью на ступенях, вы с ним в лимузине, вы смотрите на него, лежащего на операционном столе. Это был адский день.

– Да уж, – сказала Сьюзан.

– И… чёрт возьми, подруга! Вчера вечером тоже был просто ад, верно, агент Доусон? – Сьюзан почувствовала, что краснеет. Кадим продолжал: – Хотя, учитывая то, как хорошо я вас сейчас знаю, нам следует называть друга друга по именам, как ты думаешь… Сью?

Ранджип взял со стола блокнот.

– Я думаю, нам нужно начать всё это записывать. Агент Доусон читает мою память. Кадим, вы читаете память агента Доусон. И… – он помедлил.

– И? – повторил Кадим.

Ранджип посмотрел на Сьюзан, взглядом испрашивая разрешения.

Сьюзан подумала об этом, потом сказала:

– Не думаю, что я сейчас в состоянии скрывать что‑либо от Кадима.

Как только она это сказал, Кадим удивлённо выпучил глаза.

– Господи! Мою память читает президент.

Сьюзан знала, что отрицать это бессмысленно.

Кадим посмотрел на Ранджипа.

– Я знал, что кто‑то читает, по вопросам, которые вы задавали, но… – Он покачал головой. – Без балды! Сам президент! – Он слегка улыбнулся. – Держу пари, он знает, что я за него не голосовал. Потом он посмотрел на Ранджипа. – А что насчёт вас, гуру? Кого читаете вы?

– Доктора по имени Люциус Джоно, – ответил Ранджип и отметил этот факт на схеме, которую составлял.

– А он читает агента по недвижимости по имени Никки Ван Хаузен, – сказала Сьюзан. Она жестом попросила блокнот и записала имя на схеме. – А Никки читает Эрика Редекопа, хирурга, который делал операцию президенту. Редекоп читает медсестру, Дженис Фалькони. – Она записала и эти имена. – Цепочка становится длиннее и длиннее – из чего возникает вопрос, а сколько всего людей подверглись воздействию. Агент Михелис не подвергся – он, похоже, был слишком далеко от вашей установки. Но сколько оказались поблизости?

– Хороший вопрос, – сказал Сингх. Он проконсультировался со стоящим на столе компьютером. – Ха, – сказал он. – Хмм…

– Что? – спросила Сьюзан.

Ранджип подошёл к своей установке, мягкому креслу и геодезической сфере двух футов в диаметре.

– Ну, – сказал он, – эта установка позволяет редактировать память, но зона её воздействия находится внутри этой сферы. Согласно диагностике, в момент электромагнитного импульса – а его определённо нельзя было предвидеть – поле расширилось, сохраняя свою сферическую форму. Оно должно было достичь тридцати двух футов в диаметре, так что можно предположить, что каждый, оказавшийся внутри этой сферы подвергся воздействию.

– Это получается радиус восемнадцать футов, – сказала Сьюзан. – Достаточно, чтобы дотянуться до четвёртого этажа и вниз до второго, верно?

– Именно, – ответил Сингх.

Сьюзан задумалась.

– Президент был там. – Она указала вниз и влево от себя. – А я была по соседству в смотровой галерее, – она указала влево от себя, затем повернулась к Сингху. – Вы уверены, что радиус воздействия не был больше? Уверены, что никто за пределами этого радиуса не подвергся воздействию?

– Мы мало в чём уверены, – ответил Сингх. – Но размер поля прямо пропорционален энергии, потраченной на его создание, а оборудование зафиксировало величину броска напряжения в системном журнале. Если принять, что мы правы и что моё оборудование стало причиной всего этого, то да, я бы сказал, что воздействие ограничилось людьми, которые находились внутри этого пузыря.

– Я не могу бесконечно удерживать сотни людей запертыми в больнице, – сказала Сьюзан.

– Принимая во внимание размер пузыря, в нём не могло находиться больше одной‑двух дюжин людей, – ответил Сингх. – Те, кто в этот момент находился в вестибюле или на пятом этаже и выше, вероятно, воздействию не подверглись. И тех на втором, третьем и четвёртом, что были более чем в паре комнат отсюда, также, вероятно, не задело.

– Предполагая, что никто не перешёл на другой этаж, – сказала Сьюзан.

– Э‑э… да, – согласился Ранджип.

– И всё же это сужает список подозреваемых, – сказала Сьюзан.

– Подозреваемых в чём? – спросил Кадим. Но потом посмотрел на Сьюзан и кивнул. – А. Это про того, кто читает память президента. Надеюсь, ты скоро поймаешь этого гада, а, Сью?