Текст книги "Золотое руно (сборник)"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 88 (всего у книги 108 страниц)

*20*

– Обвинение вызывает тосока по имени Стант.

Стант поднялся с одного из тосокских сидений, установленных среди мест для публики, и вышел через калитку в колодец перед кафедрой судьи Прингл.

– Клянетесь ли вы, – сказал клерк, – что показания, которые вы дадите по делу, рассматриваемому сейчас судом, будут правдой, всей правдой и ничем, кроме правды, и да поможет вам Бог?

– Клянусь.

– Огласите ваше имя.

– Стант. По буквам: Эс‑Тэ‑А‑Эн‑Тэ.

– Садитесь. – Пока Станта приводили к присяге, бэйлиф убрал со свидетельского места обычный стул и заменил его на тосокский. Стант устроился на нём так, чтобы боковины удобно подпёрли его ноги в местах соединения с туловищем.

Линда Зиглер поднялась на ноги.

– Стант, прежде чем мы начнём, я думаю, необходимо немного поговорить о клятве, которую вы только что принесли. Вы понимаете разницу между понятиями «лгать» и «говорить правду»?

– Конечно.

– Вы ответили «клянусь», когда клерк сказал «и да поможет вам Бог»?

– Да.

– Среди тосоков распространена вера в высшее существо?

– Да.

– Это существо – оно считается творцом?

– Она является создателем вселенной, да. И некоторых форм жизни.

– И вы лично разделяете веру в это существо?

– Да.

– То есть когда вы просите Бога помочь вам говорить правду, вы, по сути, апеллируете к высшей силе, в существование который вы лично верите?

– Да.

– Вы понимаете то значение, которое мы придаём правдивости показаний, данных перед судом?

– Мне это было подробно разъяснено. Я буду говорить правду.

– Спасибо – и простите меня за эти вопросы. Теперь, Стант, расскажите, пожалуйста, о ваших отношениях с обвиняемым Хаском.

– Я его сводный брат.

Зиглер это явно застало врасплох.

– Я… прошу прощения?

– Я уверен, что употребил термин правильно. У нас одна и та же мать, но разные отцы.

Зиглер взглянула на Дэйла. Дэйл был так же потрясён этим открытием, как и сама Зиглер, но в лице не изменился. Потом она посмотрела мимо Дэйла на доктора Нобилио; на его лице также было выражение полнейшего изумления: брови вскинуты, рот приоткрыт и округлён. Это был простой вопрос, заданный для проформы, и она, несомненно, ожидала услышать что‑то вроде «мы сослуживцы» или «мы коллеги» или что‑то настолько же очевидное. По Зиглер было заметно, как она пытается взять себя в руки.

– Ваш сводный брат, – повторила она.

Щупальца на голове Станта качнулись вперёд – тосокский эквивалент кивка.

– Да.

– Ваша честь, – сказала Зиглер. – Прошу разрешения считать свидетеля враждебным.

– Я не враждебен, – сказал Стант.

Судья Прингл взглянула на Станта.

– Под «враждебным» в данном случае имеется в виду выступающий против версии обвинения. Теперь, пожалуйста, не говорите ничего, пока я не вынесу решение по этому вопросу.

– Ваша честь, – сказал Дэйл, поднимаясь на ноги и разводя своими гигантскими руками, – защита возражает. Стант не демонстрировал враждебности.

– Ваша честь, – сказала Зиглер, – здесь была бы уместна расширительная трактовка.

Прингл задумалась.

– Быть чьим‑то братом не означает автоматически враждебного статуса. Кроме того, мы ничего не знаем о семейных отношениях у тосоков. Я откладываю решение до тех пор, пока мы не узнаем больше.

– Хорошо, – сказала Зиглер и повернулась к Станту. – Давайте тогда ненадолго на них остановимся. Стант, как получилось, что вы стали сводным братом Хаска?

– У меня мужские гениталии. Иначе я был бы сводной сестрой.

Присяжные засмеялись. Зиглер выглядела недовольной. Дэйл её понимал: она понятия не имела, к чему приведёт этот диалог, а это положение, в котором не хочет оказаться ни один ведущий процесс юрист.

– Вы происходите из распавшейся семьи?

– Наша семья цела.

– Я имею в виду, ваши родители разошлись? Как так получилось, что одна женщина имеет детей от двух разных мужчин?

– Моя мать, разумеется, имеет детей от четырёх разных мужчин.

– Четырёх мужчин, – моргнув, повторила Зиглер.

– Да.

Зиглер помолчала, формулируя вопрос. Наконец, она снова посмотрела на Дэйла, словно умоляя его воздержаться в этот раз от возражений, и сказала Станту:

– Возможно, если вы расскажете нам о тосокской репродуктивной практике… если, конечно, это не слишком интимная тема.

– Вовсе не интимная, хотя по обычаю мы не обсуждаем внутреннее устройство и функции наших тел, кроме как со жрецом‑терапевтом. За внешнюю сторону мы несём ответственность сами, но то, что внутри, принадлежит Богу.

Все ожидали, что Стант продолжит говорить, но он молчал. Через несколько секунд судья Прингл напомнила:

– Стант, вы должны ответить на вопрос.

Тосок ещё мгновение хранил молчание, потом щупальца на голове разошлись в стороны в эквиваленте пожатия плечами.

– Тосокская женщина способна к воспроизводству в течение одного короткого периода своей жизни. – Он отвёл глаза от остальных находящихся в зале суда тосоков. – В течение этого периода каждая из четырёх её маток оплодотворяется – обычно четырьмя различными мужчинами, но в некоторых девиантных случаях один мужчина может оплодотворить несколько. В большинстве же случаев у всех родившихся детей будет одна мать, но разные отцы.

– Понимаю, – сказала Зиглер. – Как же тогда…

– Миз Зиглер, – сказала судья Прингл, вмешиваясь в разговор с высоты своей кафедры, – нас интересует ответ на конкретный вопрос, так что давайте перейдём к нему. – Судья повернулась лицом к Станту. – Стант, на Земле люди обычно испытывают необычайно сильную привязанность к своим близким родственникам – настолько сильную, что склонны покрывать их, даже когда они совершили противозаконное деяние. Характерно ли такое поведение для обитателей вашего мира?

Стант секунду поразмышлял, затем ответил:

– Кроме Хаска, у меня есть ещё двое сводных братьев по материнской линии. Больше того, мой отец оплодотворил ещё четырёх женщин, и рождённые ими дети также мои сводные братья. Такого рода родство – довольно частое явление, и почти все, кого я знаю, в той или иной степени мои родственники. К примеру, Рендо, – он указал на тосока с голубой кожей, – также мой родственник по материнской линии, хотя и не настолько близкий, как Хаск. Это родство представляет для нас определённый интерес, но мало влияет на межличностные отношения.

– Спасибо, – сказала судья Прингл. – Ходатайство о признании свидетеля враждебным отклоняется. Пожалуйста, продолжайте опрос как обычно, миз Зиглер.

Зиглер кивнула.

– Стант, какова ваша профессия?

– Я биохимик.

Зиглер, получив, наконец, ответ, которого ожидала, явно приободрилась.

– И где вы обучались этой профессии?

Дэйл поднялся на ноги.

– Возражение, ваша честь. У суда нет возможностей проверить эту информацию.

– Отклоняется.

– Вы можете отвечать на вопрос, Стант.

– Я обучался под руководством Кест‹щёлк ›а в Дета‹хлоп ›дарле.

Дэйл снова встал.

– Ваша честь, это бессмыслица. Мы решительно возражаем.

– Отклоняется. Сядьте, мистер Райс.

Зиглер благодарно кивнула судье.

– Давайте зайдём с другой стороны, Стант. Как долго тосоки находятся на Земле?

– Примерно 1,2 земных года.

– Ваше обучение профессии биохимика продолжалось дольше, чем 1,2 земных года?

– Гораздо дольше.

– То есть даже чисто хронологически никто из людей не может быть бо́льшим, чем вы, специалистом по тосокской биохимии?

– Можно сказать и так, да.

– На Земле сейчас семеро тосоков, не так ли?

– Да.

– Вы лучше разбираетесь в тосокской биохимии, чем Хаск?

– Да.

– Лучше разбираетесь в тосокской биохимии, чем Келкад, верно?

– Да.

– Лучше, чем Рендо?

– Да.

– Лучше, чем Торбат? Чем Доднаскак?

– Да. Да.

– Лучше, чем Гед?

– Да.

– То есть, Стант, будет справедливым сказать, что среди вас семерых вы – наилучший специалист по тосокской биохимии?

– Да.

– И мы уже установили, что в области тосокской биохимии вы более квалифицированы, чем это физически возможно для любого из людей, верно?

– Да.

– Из чего следует, что вы, фактически, крупнейший эксперт в области тосокской биохимии на всей нашей планете.

– Да.

– Возражение, – снова сказал Дэйл. – Неприемлемый способ обоснования.

– Отклоняется. Суд удовлетворён аргументами, приведёнными в подкрепление профессиональной состоятельности Станта. Суду приятно иметь дело с крупнейшим в мире специалистом в какой бы то ни было области.

– Теперь, Стант, – сказала Зиглер, – я хочу задать вам вопрос о тосокской коже.

– Задавайте.

– Нам дали понять, что тосоки могут сбрасывать свою кожу.

– Это так.

– Как часто они это делают?

– Цикл очень регулярный. Это происходит каждые… – он замолчал, вытащил свой карманный компьютер и произвёл какие‑то подсчёты на его крестовидной клавиатуре. – Каждые тысячу сто сорок земных дней.

– Почему они сбрасывают кожу? Для обеспечения роста?

– Возражение! Наводящий вопрос.

– В данном случае я склонна несколько расширить рамки, – сказала Прингл. – Мы пытаемся разобраться в незнакомом явлении без излишней траты времени суда. Отклоняется.

– Да, это так, – ответил Стант. – Тосоки продолжают расти всю свою жизнь – очень медленно, но достаточно для того, чтобы внешний покров в конце концов треснул и отпал.

– Это осознанное или непроизвольное действие?

– Обычно это происходит непроизвольно

– Что вы имеете в виду, говоря «обычно»?

– Обычно линька происходит без чьего‑либо вмешательства. Однако существует химический агент, способный стимулировать линьку.

– Это вещество, – сказала Зиглер. – Как оно применяются?

– Это средство наружного применения.

– Другими словами, оно намазывает на кожу?

– Да. Будучи нанесённым на кожу, это вещество заставляет её немного сократиться, что имеет тот же эффект, что и рост тела под ней – кожа лопается.

– Тосокский кожный покров в самом деле состоит из чешуек?

– Да, хотя в нашем случае чешуйки просто прилегают друг к другу; они не перекрываются, как у ваших рыб или рептилий.

– Бывает ли, что отдельные чешуйки в ходе этого процесса отпадают?

– Да, но они так же могут отпадать перед естественной линькой.

– Это химическое вещество, о которой вы говорили – оно широко распространено?

– На Земле? Я сомневаюсь, что оно здесь вообще существует.

– Но оно имеется среди запасов на вашем звездолёте?

– Да.

– С какой целью?

– В случае тяжёлых ожогов, например, общепринятым методом лечения является заставить пациента досрочно сбросить обожжённую кожу.

– Что обычно делают со сброшенной кожей?

– Избавляются от неё.

– Каким‑либо особым способом?

– Нет. Её просто выбрасывают.

– Спасибо, Стант. Поговорим теперь на другую тему. Есть ли у тосоков кровеносная система?

– Да.

– Не могли бы вы её описать?

Стант скосил свои передние глаза на судью Прингл.

– Разговор о внешних телесных покровах – это одно, но внутреннее устройство – это то, что никогда не обсуждают публично, ваша честь.

– Понимаю, – ответила судья. – Но нам нужна эта информация.

Стант секунду помолчал.

– Я… вероятно, моё смущение будет немного меньше, если при этом не будут присутствовать другие тосоки.

– Наш закон требует присутствия обвиняемого в течение всего процесса, – сказала Прингл, – но если вы хотите, я могу попросить остальных тосоков удалиться.

Дэйл развернулся, чтобы посмотреть на шестерых тосоков, сидящих рядом со столиком бейлифа.

– Нам также будет лучше, если мы удалимся, – сказал Келкад.

– Очень хорошо, – одобрила Прингл.

Тосоки поднялись со своих специальных сидений. Их длинные ноги быстро прошагали через зал суда. Дэйл заметил, что щупальца на головах пяти из них движутся в манере, указывающей на облегчение. На голове Геда щупальца не двигались вообще – но кто знает, может быть, среди тосоков Гед был эквивалентом похотливого старикашки.

Когда дверь зала суда закрылась за последним тосоком, внимание Дэйла и всех присутствующих снова сосредоточилось на Станте.

– Спасибо, ваша честь, – сказал свидетель.

– Итак, – сказала Зиглер, – я спрашивала вас о тосокской системе кровообращения.

– Да, – ответил Стант. Он помедлил секунду, словно набираясь решимости, и заговорил: – У нас четыре сердца, расположенные здесь, здесь, здесь и здесь. – Он указал на четыре точки, равномерно распределённые по окружности туловища в его нижней части. – У нас также четыре лёгких, они полукруглые в сечении, и каждое расположено непосредственно над одним из сердец. Сердца прокачивают кровь, насыщенную в лёгких кислородом, по всему телу.

– Помимо количества и расположения органов, их принципиальное устройство не слишком отличается от наших, верно?

– Полагаю, что так.

– Вы упомянули кровь. Из чего состоит тосокская кровь?

– Она состоит из плазмы, по химическому составу напоминающей морскую воду нашего мира. В этой плазме плавают различные специализированные структуры, среди которых переносчики кислорода, инструментарий для устранения повреждений и борьбы с инфекциями, и свободно плавающие нервные компоненты.

Дэйл услышал, как за его спиной Фрэнк Нобилио шепчет: «Поразительно».

– Свободно плавающие нервные компоненты? – переспросила Зиглер.

– Да. У нас есть киварт – орган, который их производит. Они критически важны для мышечной координации.

– Что происходит с вашей кровью, когда она попадает на воздух? – спросила Зиглер.

– Она кристаллизуется, образуя защитное покрытие над раной.

– И какого цвета эти кристаллы?

– Розового.

– Я демонстрирую вам улику обвинения номер сорок два – образец розовых кристаллов, взятый с грудной кости доктора Колхауна. И, ваша честь, я хотела бы приобщить к делу вещественное доказательство номер шестьдесят три – отчёт химического факультета UCLA о проведённом ими анализе этих кристаллов.

– Мистер Райс?

– Не возражаю.

– Приобщено к делу.

– Стант, глядя на эти кристаллы и анализ их химического состава, можете вы высказать мнение о том, чем бы могла являться эта субстанция?

– Это кровь – тосокская кровь.

– Кровь одного из вас семерых?

– Я не могу этого сказать, базируясь лишь на представленных материалах. Это может быть кровь тосока либо какого‑нибудь животного из нашего мира.

– Но это кровь тосока или родственной тосокам формы жизни, верно?

– Несомненно.

– Стант, вы упомянули специализированные структуры в тосокской крови. Это клетки?

– Многие из них клетки, да.

– Содержат ли клетки тосоков генетическую информацию?

– Да.

– Эта информация закодирована в дезоксирибонуклеиновой кислоте?

– Нет.

– В чём‑нибудь сходном с ДНК?

– На самом деле я почти ничего не знаю о ДНК, хотя в самом начале, ещё не понимая дискомфорта, который мы испытываем от разговоров о внутреннем устройстве тела, доктор Смазерс и доктор Нобилио упоминали её. Наши генетические молекулы кодируют информацию двоичным кодом, с помощью наличия или отсутствия метиловых групп.

– Не вдаваясь на этой стадии в более глубокие детали механизма кодирования: будет ли справедливым сказать, что кодируется весьма широкий набор информации?

– Да.

– Так что, раз тосокская кровь содержит клетки, а эти клетки содержат широкий набор генетической информации, возможно ли определить по образцу крови, у какого именно тосока он был взят?

Стант посмотрел на судью, посмотрел на Дэйла, потом снова посмотрел на Зиглер.

На задней стене зала суда висели большие стрелочные часы; они коротко зажужжали, когда минутная стрелка передвинулась новое положение.

– Я хочу воспользоваться гарантиями пятой поправки, – сказал Стант, наконец.

По рядам зрителей прокатился удивлённый шёпот.

– Я… прошу прощения, что? – переспросила Зиглер.

– По‑моему, я составил фразу правильно. Я хочу воспользоваться гарантиями пятой поправки.

Дэйл Райс и Митико Катаяма совещались за столом защиты. Фрэнк склонился к ним с первого ряда зрительских мест. Журналисты яростно писали что‑то в блокнотах.

– О какой части пятой поправки вы говорите? – спросила Зиглер.

– «Ни одно лицо не должно принуждаться в каком‑либо уголовном деле свидетельствовать против себя».

– Каким образом её вообще можно здесь применить? – спросила Зиглер.

Дэйл поднялся.

– Возражение, ваша честь! Свидетель воспользовался пятой поправкой.

– Стороны, подойдите ко мне, – сказала Прингл.

Дэйл, Зиглер и их помощники приблизились к кафедре судьи.

– Что происходит, миз Зиглер? – раздражённо спросила Прингл.

– Понятия не имею, ваша честь.

– У Станта есть юридический консультант?

– Готов им стать, – вызвался Дэйл.

– Не думаю, что это возможно, – сказала Прингл. – У вас есть основания полагать, что он не понимает смысла пятой поправки?

– Разумеется, он его понимает, – сказал Дэйл. – Это очевидно. Миз Зиглер спрашивает его, поддаётся ли тосокская кровь генетической идентификации. Воспользовавшись пятой поправкой, Стант явно сообщает нам, что нет, не поддаётся – и поэтому то, что является уликой против Хаска, является и уликой против него самого.

– Или, – сказала Митико, – может быть по‑другому. Он сообщает нам, что, поскольку Хаск – его сводный брат, то у них кровь одинакового тосокского типа, и эта улика может инкриминировать Станта так же, как и Хаска.

Прингл поджала губы.

– Какая жалость, что всё это случилось на глазах присяжных. Ладно, возвращайтесь на свои места.

Юристы отошли от судейской кафедры.

– Миз Зиглер, – сказала судья Прингл, – вы можете продолжать, если у вас есть вопросы, не касающиеся области, в которой мистер Стант воспользовался своим конституционным правом отказаться от ответа.

Зиглер посмотрела на Станта, затем пожала плечами.

– Больше вопросов не имею.

– Мистер Райс?

Дэйл, который к тому времени ещё не успел усесться за стол, развернулся к Станту.

– Мистер Стант, бывают какие‑либо не связанные с линькой обстоятельства, при которых с тосока могут опадать чешуйки?

– Конечно.

– Какие именно?

– Абразивное трение.

– Вы имеете в виду, что если вы зацепитесь за что‑нибудь, то чешуйка может отвалиться?

– Нужно довольно серьёзно зацепиться, но да, такое возможно.

– Возможно ли оторвать чешуйку намеренно?

– Это довольно болезненно, но возможно.

– Вы упоминали химикат, который может стимулировать линьку.

– Да. Он называется десподалк .

– Этот десподалк – вы сказали, что обычно он хранится на вашем корабле?

– Да.

– В медицинских целях.

– Да.

– Вероятно, у вас есть реестр имеющихся на корабле запасов?

– Да.

– И вы сверялись с этим реестром, чтобы выяснить, не пропало ли какое‑то количество десподалка ?

– По просьбе детектива Переса, да, я это делал.

– И пропало ли?

– Согласно реестру нет, но…

– Спасибо. Теперь…

– Нет, подождите…

– Я задаю вопросы на этом этапе процесса, мистер Стант. Вы не можете меня прерывать.

– Но вы заставили меня поклясться – именем Бога – говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды, и…

– Я хотел бы перейти к следующему вопросу, – сказал Дэйл.

Стант повернулся к судье.

– Мой ответ был неполон.

Прингл кивнула.

– Я разрешаю мистеру Станту закончить свой ответ.

– Спасибо, – сказал Стант. – Количество десподалка на борту корабля соответствовало записям в реестре. Но реестр – это то, что вы могли бы назвать открытым компьютерным файлом; если кто‑то захотел бы его модифицировать, то сделал бы это без труда. Кто‑то запросто мог взять контейнер с химикатом и изменить реестр так, чтобы всё выглядело, будто ничего со склада не забирали. Я лично не знаю, сколько десподалка было на борту, когда мы покидали наш мир, так что не имею возможности определить, уменьшилось ли это количество.

– Ваша честь, – сказал Дэйл, – я прошу вычеркнуть последний комментарий из протокола.

– Ваша честь, – сказала Зиглер, – я ведь просто снова получу тот же самый материал во время повторного опроса.

– Комментарий останется, – сказал судья Прингл. – Давайте двигаться дальше.

– Обжегшись на молоке, ваша честь, – сказал Дэйл, – вопросов больше не имею.

– Повторный опрос? – спросила Прингл.

Зиглер встала.

– Просто прояснить несколько вещей, ваша честь. Мистер Стант, этот химикат, стимулирующий линьку…

– Десподалк .

– Я полагаю, ваш посадочный аппарат снабжён комплектом первой помощи?

– Да.

– И содержит ли такой комплект десподалк ?

– Нет.

– То есть единственный способ, каким здесь, на Земле, можно получить доступ к этому веществу – привести его с вашего базового корабля, верно?

Зиглер явно занималась обоснованием версии о предумышленном убийстве.

– Верно.

– Спасибо. Также, мистер Стант, вы сказали, что приходитесь обвиняемому сводным братом…

Дэйла осенило – как, без сомнения осенило Зиглер сразу после завершения первичного опроса. Если Стант и Хаск – сводные братья, и если они родились почти одновременно, и если линька происходит через регулярные промежутки времени, то их периоды линьки должны быть синхронны. Но Стант не сбрасывал кожу с момента прибытия на Землю, тогда как Хаск сделал это почти четыре месяца назад – что наводило на мысль о том, что линька Хаска была вызвана искусственно, предположительно, для того, чтобы избавиться от запачканной кровью кожи. Дэйл моментально вскочил на ноги.

– Возражение! Нарушение правил повторного опроса! Вопрос об отношениях Станта и Хаска уже задавался во время первичного опроса и более не должен обсуждаться.

– Ваша честь, я просто пытаюсь прояснить кое‑что в семейных отношениях тосоков.

– Не выйдет, Линда, – сказал Дэйл.

– Мистер Райс… – сказала Прингл.

– Простите, ваша честь, – сказал Дэйл, поворачиваясь к судье. – Но вопрос о семейных отношениях тосоков был раскрыт в первичном опросе; во время повторного миз Зиглер может касаться только тех тем, которых касался я во время перекрёстного опроса.

– Принимается, – сказала Прингл. – Вы знаете правила, миз Зиглер.

– Хорошо. Стант, вы помните, что мистер Райс во время перекрёстного допроса спрашивал вас о сбрасывании кожи? Так вот, вы сказали, что в естественных условиях оно происходит по стабильному, предсказуемому графику, верно?

– Да, это так.

– И не будет ли этот график синхронным с…

– Возражение!

– Больше ни слова, миз Зиглер.

– Но ваша честь…

– Ни слова.

– Да, ваша честь.

– Если у вас есть что сказать, не нарушая правил повторного опроса, продолжайте. Иначе вернитесь на место.

Зиглер на пару секунд задумалась. Наконец, она пожала плечами и вернулась за стол.

– Вопросов больше не имею, ваша честь.

Дэйл посмотрел на присяжных. Некоторые лица были озадачены, но некоторые медленно кивали. Должно быть, они догадались о том же, что и Зиглер с Дэйлом, и они непременно поделятся своими догадками с остальными после сегодняшнего заседания, наплевав на рекомендацию не обсуждать обстоятельства дела.

Урон уже был нанесён.