Текст книги "Золотое руно (сборник)"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 108 страниц)

Он терпеть не мог об этом думать, но это было неизбежно. К 2053 году Сара почти наверняка умрёт, и он…

И он останется один. Если только…

Если только он…

Если только он не найдёт кого‑нибудь ещё.

Но он видел на «вечеринке крылышек», насколько мелки и пусты сегодняшние двадцатипятилетние. Люди его физического возраста никогда не будут для него эмоционально и интеллектуально привлекательны. А вот Ленора почему‑то другая, и…

И было ещё рано облекать это в слова, но реальность уже была ясна: его будущее с Ленорой или, надо полагать, с любой женщиной тех лет, на которые он выглядит, будет зависеть от его желания снова стать отцом.

Господи, снова иметь детей! Снова полночные кормления, смена пелёнок, чтение нотаций?

И всё же…

И всё же люди, вероятно, простили бы его, если бы он завёл новую семью. Он знал, что каким бы логичным ни казалось ему самому его желание искать общества кого‑то настолько моложе Сары, в глазах его друзей и семьи это будет выглядеть вульгарным, они сочтут, что он стал думать членом вместо головы. Но если они посчитают, что это продиктовано желанием снова стать отцом, то, возможно, всё будет не так плохо.

В эту эпоху открытой сексуальности в виртуале и реале такого, вероятно, уже не было, но во времена его молодости у многих его знакомых были любимые модели в «Плейбое». У него самого такой была Викки Смит – или, по крайней мере, такое имя было под портретом блондинки из Техаса рубенсовских пропорций и ростом пять футов двенадцать дюймов[142] 142
  183 см
  


[Закрыть], ставшей Мисс Май в 1992 году. Но к тому времени, когда она стала Мисс Года в 1993, она сменила имя на Анна Николь Смит. И прославилась ещё больше, когда в двадцать семь вышла замуж за миллиардера возрастом под девяносто.

Вот с чем это будут сравнивать люди его поколения. Хоть он и не был миллиардером, однако получил то, на что тот старый пердун без сомнения согласился бы обменять всё своё состояние. И фальшивкой здесь был он, а не женщина. У Анны Николь Смит был размер A, пока грудные импланты не продвинули её вперёд на три следующие буквы алфавита. Но Ленора была настоящая – ну, настолько настоящая, насколько вообще возможно в наше время. Это Дон переделал всего себя, хотя почему‑то ему самому терапия, удлиняющая теломеры хромосом, казалась менее отталкивающей, чем разрезание плоти и вставка в неё мешков с силиконом.

Тем не менее: восьмидесятисемилетний мужчина и двадцатипятилетняя женщина! Что скажут люди! Но если у него появятся дети, если бы он снова станет папой очаровательных малышей, то это будет хорошо и нормально и правильно, и, может быть, все поймут и все простят.

Конечно, это совершенно никакая причина для того, чтобы стать отцом, но в первый раз он вообще ни о чём не думал; это не нуждалось ни в каких оправданиях. Это просто казалось совершенно естественным, когда они с Сарой поженились.

Три утки опустились на поверхность воды, подняв за собой небольшую рябь. Ленора теснее прижалась к Дону.

– Сегодня такой хороший день, – сказала она.

Он кивнул и нежно погладил её по плечу, думая о том, что готовит им будущее.

Глава 27

Дон действительно великолепно провёл этот день, и на острове, и по возвращении в Ленориной квартире. Но ей нужно было прочитать кучу материала к завтрашнему семинару, так что выбраться от неё вечером в этот раз не составило проблемы. Сара собиралась весь этот день просидеть дома – она всё ещё разбирала кипу бумаг, относящихся к первому сообщению, так что Дон немало удивился, когда на его звонок домой ответил автоответчик. Конечно, слух у Сары уже не тот; возможно, она просто не услышала звонка, или куда‑то вышла, или…

– Где находится датакомм Сары? – спросил он своё собственное устройство связи.

– Дома, – ответил он, установив соединение со своим собратом. – На её тумбочке у кровати.

Дон помрачнел; она никогда не выходила из дома без датакомма, а он сейчас звонил одновременно и на домашний телефон, и на её датакомм. Что‑то было не так, он знал это.

Он бегом направился к станции метро Сент‑Джордж; участки пути между ним и этой станцией, и между станцией Норт‑Йорк‑Центр и дверью его дома были единственными, которые он мог ускорить. Остальная часть пути пройдёт на казавшейся ему улиточной скорости поездов Торонтского метрополитена – такси отсюда до Норт‑Йорка обойдётся в кучу денег и вряд ли доедет быстрее.

По закону подлости он прошёл через турникет и спустился по эскалатору как раз вовремя, чтобы увидеть закрывающиеся двери отходящего в восточном направлении поезда, а поскольку был вечер воскресенья, ожидание следующего заняло целую вечность.

Связь работала и туннеле, но в ответ он слышал лишь гудки вызова, пока его собственный голос – его прежний голос, звучащий слабо и устало, так непохоже на сегодняшний – не произносил: «Здравствуйте. Ни я, ни Сара не можем сейчас подойти к телефону…»

Дон сидел, уставившись в серый грязный пол и подперев голову руками.

Наконец, через ещё одну вечность, поезд прибыл на станцию Норт‑Йорк‑Центр, и он кинулся прочь из вагона. Он взбежал по эскалатору, прошёл турникет и оказался на Парк‑Хоум‑авеню, тёмной и пустынной. Три квартала до своего дома он бежал бегом, на бегу снова звоня и снова не получая ответа. Наконец, он открыл входную дверь и…

Она лежала лицом вниз на истёртом паркетном полу перед шкафом с зеркальными дверцами.

– Сара!

Её руки были раскинуты, и лёгкое летнее платье, что было на ней надето, накрывало её, словно саван. Было ясно, что она упала со ступеней, ведущих из гостиной к дверям.

– Сара, что с тобой?

Она пошевелилась, немного приподняла голову.

– Нет, – сказал Дон. – Нет, нет. Не двигайся!

– Моя нога, – тихо сказала она. – Господи, слышал бы ты этот треск…

Много лет назад он учился оказывать первую помощь.

– Вот эта? – спросил он, касаясь её правой ноги.

– Нет. Другая.

Он сдвинул платье так, чтобы видеть её ноги; синяк и опухоль были ясно видны. Он осторожно дотронулся до неё; Сара вздрогнула. В прихожей не было телефона; Саре пришлось бы вскарабкаться вверх по шести ступеням в гостиную, чтобы позвонить ему, а у неё достало бы равновесия и сил, чтобы прыгать на здоровой ноге. Он вытащил свой датакомм и сказал ему «девять‑один‑один» – просто имя контакта в эту пост‑номерную эру.

– Пожарные, полиция, скорая? – спросил оператор.

– Скорая, – ответил Дон. – Пожалуйста, побыстрее!

– Вы звоните с мобильного устройства, – сказал оператор, – но у нас есть GPS‑координаты. Вы находитесь в… – она продиктовала ему адрес. – Всё верно?

– Да, да.

– Что случилось?

Он судорожно вздохнул.

– Моя жена… ей восемьдесят семь, она упала с лестницы.

– Я высылаю к вам машину, – сказал оператор. – Устройство, с которого вы звоните, зарегистрировано на Дональда Р. Галифакса; это вы?

– Да.

– Ваша жена в сознании, мистер Галифакс?

– Да. Но у неё сломана нога. Я в этом уверен.

– Тогда не двигайте её. Не пытайтесь её передвигать.

– Не буду. Не пытался.

– Открыта ли дверь в ваш дом?

Он вскинул голову. Дверь по‑прежнему была открыта настежь.

– Да.

– Хорошо. Оставайтесь рядом с ней.

Дон взял жену за руку.

– Конечно. Конечно. – Боже, ну почему его не было рядом? Он заглянул в её бледно‑голубые глаза, покрасневшие и полузакрытые. – Я её не оставлю. Клянусь, я никогда её не оставлю.

Он отключился и положил датакомм на пол.

– Прости, – сказал он Саре. – Я так виноват.

– Всё в порядке, – слабым голосом ответила она. – Я знала, что ты скоро придёшь, хотя…

Она оставила мысль невысказанной, но без сомнения думала, что он мог бы вернуться домой пораньше.

– Прости, – снова сказал Дон, чувствуя, как сжимается всё внутри. – Прости. Прости меня.

– Перестань, – сказала Сара и сумела слегка улыбнуться. – Я уверена, что всё поправимо. В конце концов, мы живём в эпоху чудес. – Строка из песни их юности. Дон узнал её, но слегка качнул головой, не понимая. Она кивнула в его сторону, и через мгновение до него дошло: она говорила о нём, его обновленном теле. Теперь уже она держала его за руку, утешая его. – Всё будет хорошо, – сказала она. – Всё будет просто прекрасно.

Он никак не мог заставить себя встретиться с ней взглядом; они ждали, и ждали, и ждали, пока терзавшие его мысли не потонули в сирене прибывшей «скорой», и вспышки её мигалки не проникли внутрь через распахнутую входную дверь.

Глава 28

К счастью, это оказался чистый перелом без осложнений. Ортопедия прошла большой путь с 1977 года, когда Дон сам ломал ногу во время школьного футбольного матча. Фрагменты бедренной кости Сары сложили вместе, лишнюю жидкость откачали, сделали впрыскивание кальция, которое и так было бы сделано, если бы процедура омоложения удалась, и вокруг ноги была устроена опорная конструкция – в гипс теперь заковывали только кости динозавров. Доктор сказал, что всё будет в порядке через два месяца, а поскольку в опорной конструкции были собственные маленькие моторчики, ей даже не нужны были костыли, хотя обзавестись тростью всё же было желательно.

Также к счастью провинциальная страховка всё это покрыла. Большинство кризисов в канадском здравоохранении уже миновало. Да, был период, когда биотехнологии были ещё молоды, и их цена неконтролируемо взлетела, но цена любых технологий, даже медицинских, со временем стабилизируется. Процедуры, которые во времена его молодости стоили сотни тысяч долларов, теперь предлагались за крошечную долю этой цены. Даже передовые фармацевтические препараты стало настолько дёшево разрабатывать и производить, что правительства могли себе позволить отдавать их в третий мир бесплатно. Несомненно, когда‑нибудь даже магия омоложения станет доступной всем желающим.

Когда они вернулись домой из больницы, Дон помог Саре приготовиться ко сну. Она заснула через несколько минут после того, как легла, в чём ей, вероятно, помогли обезболивающие, выписанные доктором.

Дон, однако, никак не мог заснуть. Он просто лежал на спине, уставившись в тёмный потолок и возникающие на нём иногда полосы света от проезжающих автомобилей.

Он любил Сару. Он любил её практически всю свою жизнь. И он никогда, ни за что не хотел причинить её боль. Но когда она нуждалась в нём, его не оказалось рядом.

Он услышал отдалённый звук сирен; кто‑то ещё с собственным кризисом, таким же, с каким они столкнулись сегодня.

Нет. Не они. Сара с ним столкнулась – лицом вниз, на твёрдом деревянном полу, ожидая час за часом его возвращения, пока он кувыркался в постели с женщиной вдвое… Господи, более чем втрое его моложе.

Он перевернулся на бок, спиной к спящей Саре, изогнулся в позе младенца, свернулся калачиком. Его взгляд сфокусировался на слабо светящихся синих цифрах часов, стоящих на ночном столике, и он стал следить, как мимо ползут минуты.

Впервые за много лет Сара сидела в «Сибарите», откинув его спинку. Так, говорила она, легче и комфортнее вытягивать сломанную ногу.

Несмотря на то, что прошлой ночью Дон почти не спал, он не находил себе покоя, бесцельно бродя по дому. Сара однажды пошутила, что они оба влюбились в этот дом с первого взгляда: она – из‑за камина, а он – из‑за длинной узкой гостиной, которая просто напрашивалась на то, чтобы кто‑нибудь ходил по ней взад‑вперёд.

– Что собираешься сегодня делать? – спросила его Сара. Полуметровые цифры на телевизоре над камином показывали 9:22. Окна по бокам от камина были поляризованы, уменьшая сияние августовского солнца до терпимого уровня.

Он остановился на секунду и посмотрел на жену.

– Делать? – переспросил он. – Я собирался быть здесь, присматривать за тобой.

Но она покачала головой.

– Ты не можешь провести всю оставшуюся жизнь – оставшуюся мне жизнь – затворником. Я же вижу, как много в тебе энергии. Посмотри на себя! Тебе на месте не сидится.

– Да, но…

– Но что? Со мной ничего не случится.

– С тобой случилось кое‑что вчера, – сказал он, и снова зашагал через гостиную. – И…

– И что? – спросила Сара.

Он не ответил, повернувшись к ней спиной. Но люди, которые женаты так долго, как они, могут заканчивать друг за друга предложения, даже когда один из них не хочет, чтобы другой это делал.

– И дальше будет лишь хуже, верно? – сказала Сара.

Дон качнул головой, признавая, что она угадала правильно. Он выглянул в затемнённое окно. Они купили этот дом в 1988, вскоре после свадьбы, его родители, как и родители Сары, помогли выплатить первый взнос. Тогда на Бетти‑Энн‑драйв росло лишь несколько худосочных деревьев да пара разлапистых голубых елей.

Теперь те тоненькие деревца, бесплатно посаженные городом Норт‑Йорк, которого уже давно не существовало[143] 143
  Город Норт‑Йорк был включён в состав Торонто в 1998 году.
  


[Закрыть], выросли в высоченные раскидистые клёны и дубы.

Он снова зашагал, на этот раз в её направлении.

– Я нужен тебе здесь, – сказал он, – чтобы позаботиться о тебе.

Она взглянула на свою закованную в арматуру ногу.

– Мне нужен кто‑нибудь , да. Может быть, Перси…

– Перси через две недели идёт в восьмой класс, – ответил он. – Ему некогда. А Карл и Эмили днём работают. А мы не можем себе позволить нанять сиделку.

– Мы могли бы, – начала она, и он мысленно закончил фразу за неё: если бы продали дом .

Он снова посмотрел в окно. Да, этот дом, хоть сам по себе и не слишком большой, был больше, чем им было нужно, и оставался таковым с того дня, как от них уехала Эмили больше двадцати лет назад. Возможно, им следует его продать. Только что стало болезненно очевидно, что у Сары начались реальные трудности с лестницами. Переезд в квартиру дал бы им свободные деньги и к тому же решил бы эту проблему.

Он достиг дальнего края комнаты, развернулся, снова оказавшись лицом к жене, и увидел, как её лицо осветилось.

– Ты знаешь, что нам нужно? – спросила она. – МоЗо.

– МоЗо? – Он произнёс это слово так же, как она – с ударением на каждом слоге.

Она кивнула.

– Знаешь, что это такое?

– Я знаю, что это слово стоит девять очков.

Сара нахмурилась.

– Оно означает «слуга», – сказала она. – На испанском, кажется. Но это также торговая марка роботов, специально разработанных для помощи пожилым людям.

Дон прищурился.

– Что, такое уже делают?

– Ты понимаешь, о чём я? – сказала Сара. – Тебе нужно больше выходить из дома. Да, такое уже делают, и делают в «Мак‑Гэвин Роботикс».

Он застыл на месте.

– Даже самый дешёвый робот стоит кучу денег.

– Конечно. Но Коди считает, что у меня есть особая способность, которая поможет расшифровать ответ Сигмы Дракона. Я скажу ему, что мне нужен МоЗо. Я не совру. Я реально смогу делать больше, если кто‑нибудь будет исполнять функции научного ассистента, кофе мне готовить и всё такое прочее. И это будет означать, что я буду не одна. Ты сможешь куда‑нибудь пойти, не беспокоясь за меня.

Он хотел было сказать, что когда они в прошлый раз согласились на милости Мак‑Гэвина, результат был не особенно хорош. Но Сара была права. Он свихнётся, если будет постоянно сидеть дома, а этот, гмм… робослуга сделает жизнь куда легче, верно ведь?

Глава 29

Это было будто «Икея» начала торговать механическими людьми. МоЗо прибыл в разобранном виде, упакованным в кубический ящик примерно метрового размера. У Дона мурашки побежали по спине от вида головы в пластиковом пакете, и у него ушло добрых пять минут, чтобы сообразить, как подсоединяются ноги (которые хранились согнутыми в колене). Но в конце концов он справился. Робот был небесно‑голубого цвета с серебристой отделкой; всё тело покрывал мягкий материал вроде того, из которого делают гидрокостюмы. У него была круглая голова размером с баскетбольный мяч и два стеклянистых глаза. И что‑то наподобие рта. Он видел подобную штуку у других роботов, с которыми сталкивался: чёрная горизонтальная линия под глазами, которая может видоизменяться в соответствии с издаваемыми им звуками. Хотя рынок более‑менее человекоподобных роботов был пока узок, людям нравились роботы с хотя бы какой‑нибудь мимикой.

Дон не смог удержаться от сравнения их нового робота с вымышленными роботами его юности. И пришёл к выводу, что больше всего он похож на робота из комикса «Магнус, робот‑боец». И, приходилось признать, иметь такого было и правда очень круто, и не только из‑за того, что тем самым он ставил ещё одну галочку в тот список из двадцати пунктов, составленный в старших классах.

Он оглядел МоЗо, ещё одно современное чудо, которое он не мог себе позволить.

– Ну, как тебе? – спросил он.

– Выглядит довольно симпатично, – ответила Сара. – Включим?

Дона развеселил тот факт, что кнопка включения располагалась в углублении в центре туловища робота; у его МоЗо был пупок. Он нажал на кнопку, и…

– Здравствуйте, – произнёс мужской голос. Очертания рта задвигались, как мультяшная аппроксимация человеческих губ. – Вы говорите по‑английски? Hola. Habla español? Bonjour. Parlez‑vous français? Коннити‑ва. Нихонго‑о ханасимас‑ка?

– Английский, – сказал Дон.

– Здравствуйте, – сказал робот снова. – Это моя первая активация с момента отгрузки с завода, поэтому ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов. Первое: чьи приказы я должен выполнять?

– Мои и её, – сказал Дон.

Робот кивнул своей баскетбольной головой.

– По умолчанию я обращаюсь к вам «мэм» и «сэр». Однако если вы пожелаете, я буду обращаться к вам любым иным способом.

Дон улыбнулся.

– Я – Гудвин, великий и ужасный.

Изгиб линии рта у робота позволял предположить, что машина знает о том, что Дон шутит.

– Рад знакомству, Гудвин, великий и ужасный.

Сара сочувственно посмотрела на робота, словно говоря «видишь, с кем мне приходится жить». Дон виновато улыбнулся, и она сказала:

– Называй его Дон. Меня можешь называть Сара.

– Рад знакомству, Дон и Сара. То, что вы сейчас слышите – это предустановленный голос. Если вы пожелаете, то можете выбрать женский голос или иной акцент. Желаете изменить установку?

Дон покосился на Сару.

– Нет, и так хорошо, – сказала она.

– Принято, – сказал робот. – Вы уже выбрали имя для меня?

Сара пожала плечами и посмотрела на Дона.

– Гунтер, – сказал он.

– Пишется «Гэ‑Ю‑Эн‑Тэ‑Е‑Эр»? – спросил робот.

– Нет, не «ю», – сказал Дон, и, не удержавшись, добавил: – Смени на «у» «ю».

– Мой малыш… – сказала Сара, улыбаясь Дону. Она часто говорила это в прошлом, однако сейчас это было слишком близко к правде. Она, должно быть, заметила, как его едва не передёрнуло, потому что быстро добавила: – Прости.

И всё‑таки, думал он, она права. В душе он и правда был ребёнком, особенно когда дело касалось роботов.

И абсолютным фаворитом его детства, как Сара хорошо знала, был робот из «Затерянных в космосе»[144] 144
  Американский сериал, транслировавшийся в 1965–1968 годах, о приключениях семьи космических робинзонов.
  


[Закрыть]. Его бесило, когда люди называли этого робота Робби, хотя Робби, робот из «Запретной планеты»[145] 145
  Американский научно‑фантастический фильм 1956 года.
  


[Закрыть], действительно немного походил на робота из «Затерянных в космосе» – что не удивительно, поскольку разрабатывал их один человек, Роберт Киносита. Робота с «Юпитера‑2»[146] 146
  Название звездолёта из сериала «Затерянные в космосе».
  


[Закрыть] обычно называли просто «робот» (или «пузыреголовый пудель» и сотнями других обидных аллитераций, выдуманных доктором Смитом). Тем не менее, многие поклонники сериала называли его «B‑9» по номеру модели, который он назвал в одной из серий. Но Дон издавна доказывал, что бочкообразный автомат с трубами от пылесоса вместо рук на самом деле звали ГУНТЕР, потому что в другой серии был ретроспективный эпизод, в котором робот был показан в заводской упаковке с маркировкой «General Utility Non‑Theorizing Environmental Robot» (Нетеоретизирующий незагрязняющий робот общего назначения). Несмотря на то, что он убеждал в этом людей уже – Господи, уже семьдесят лет – у теории Дона было не много сторонников. Но, по крайней мере, теперь в мире существовал робот, носящий это имя.

Конечно, думал Дон, Сара всё это понимает. Она тоже выросла, смотря по телевизору «Затерянных в космосе», хотя ей в сериале больше нравились фотографии настоящих туманностей и галактик, использованные в сценах в открытом космосе («Астрономические фото любезно предоставлены Калифорнийским Технологическим Институтом», как сообщала табличка в конце титров). Но, с грустью осознал он, всё это совершенно лишено смысла для Леноры и любого другого человека, которому столько лет, на сколько он себя ощущает.

Они отвечали на вопросы Гунтера в течение получаса, описывая круг его обязанностей, сообщая, должен ли он открывать дверь гостям и отвечать на телефонные звонки, инструктируя его не заходить в ванную, когда там кто‑то есть, если только его специально не позовут, и так далее.

Однако главной обязанностью Гунтера было следить за тем, чтобы Сара была жива и здорова. Поэтому Дон спросил:

– Ты умеешь делать СЛР[147] 147
  Сердечно‑лёгочная реанимация – процедура выведения организма из состояния клинической смерти.
  


[Закрыть]?

– Да.

– А приём Геймлиха? – спросила Сара.

– И это тоже. Я умею оказывать все виды первой помощи. Если потребуется, я даже смогу проделать экстренную трахеотомию, а в мои ладони встроены дефибрилляторные пластины.

– Видишь! – воскликнул Дон. – Как у Гунтера. Настоящий Гунтер умел пускать клешнями молнии.

Сара тепло улыбнулась Дону.

– Настоящий Гунтер?

Дон рассмеялся.

– Ну, ты понимаешь, о чём я. – Он обернулся к голубоватой машине. – Что нам нужно делать, когда мы ложимся спать? Отключать тебя?

– Можете отключать, если пожелаете, – сказал Гунтер и ободряюще улыбнулся. – Но я бы рекомендовал оставлять меня включённым, чтобы я мог реагировать на критические ситуации. Вы также можете давать мне задания, которые я буду выполнять, пока вы спите: я могу вытирать пыль и делать другие дале, а также приготовить завтрак к тому времени, когда вы проснётесь.

Дон огляделся вокруг, и его взгляд упал на камин.

– Умеешь разжигать камин?

Робот чуть‑чуть склонил голову набок, и, если линзы вообще способны «уставиться в бесконечность», то Гунтер на секунду сделал именно это.

– Теперь умею, – ответил он.

– Здорово, – сказала Дон. – Когда придёт зима, мы раздобудем для него дров.

– Ты не скучаешь, когда тебе нечего делать? – спросила Сара.

– Нет, – ответил робот и снова улыбнулся той же ободряющей улыбкой. – Я рад возможности расслабиться.

– Очень полезная способность, – сказала Сара, взглянув на Дона. – Как так получилось, что у нас её нет?