Текст книги "Выше головы! (CИ)"

Автор книги: Расселл Д. Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 74 страниц)

– То есть ты не баллотировался?

– Нет. Никогда.

– Почему?

Он пожал плечами:

– Потому что не хочу. То, что я умею, не значит, что я должен делать. Экспертом спокойнее: люблю, когда больше свободы! В молодости рвался, но где эта молодость…

Ему было всего пятьдесят пять, так что на это явное кокетство я отреагировал просто:

– Лучше скажи, что не хочешь брать на себя ответственность!

– Ну, это само собой!

Мы вместе рассмеялись. Я уже не понимал, о чём только что волновался – видимо, нервы подвели. Он был нормальный. И надёжный – вот правильное слово. Я всё больше понимал, почему этот пост и вообще станцию доверили именно ему.

– Тяжело тебе, наверное, тут всё разгребать!

– Нечего тут разгребать, – отозвался он почему-то с печалью – как будто это был повод грустить! – Камрад Кетаки отлично выполняла свою работу – это я тебе как специалист говорю! Если не считать эксперимента с тобой. Но тут всё кончено. Всё, что было. И если кто-то вдруг попытается начать…

– Пожаловаться тебе?

– Да, это будет лучше всего! – кивнул он без тени улыбки на лице. – Пока я – Глава на этой станции, экспериментов над людьми тут не будет.

«А когда ты перестанешь быть Главой?» – подумал я. Но что тут гадать? Самое большее через неделю я вернусь на Тильду к своим камиллам – прямо под крылышко к Рейнеру! И никто не сможет мне навредить.

– Ну, ладно, я пойду, – я поднялся с кресла. – Хорошо, что поговорили! И спасибо за это, – я указал на свою грудь.

– Не за что!

– Нет, серьёзно, спасибо! – поблагодарил я и повернулся к выходу.

Я был уже у самой двери, когда временный Глава еле слышно окликнул меня:

– Рэй!

Остановившись, я обернулся. Он всё также сидел за столом – импозантный и уверенный в своих силах. Просто эталон Главы Станции! И при этом заведомо временный. Ненастоящий.

– Ты что-нибудь чувствуешь к ней?

– Не знаю, – я отвечал скорее себе самому. – Что-то где-то чувствую, но даже не знаю, что.

Помолчав немного, я задал свой вопрос:

– А ты? Ко мне?

Он печально усмехнулся:

– Это не твоя проблема! Совсем не твоя.

Гипербола

Стоило мне присесть на скамью, как они молча повисли у меня на шее. Смотровая у аквариума пустовала, так что никто, кроме рыбок и лягушек, не видел, как Юки и Брайн Ремизовы обнимают меня, да с таким пылом, словно мы год не виделись! Впрочем, я мог прилететь на станцию не раньше, чем через год… или вообще никогда. Детям в это «никогда» поверить было проще, чем взрослым.

И всё равно меня удивила их реакция! От Юки я чего-то такого ожидал, но Брайн, сколько я его знал, вёл себя гораздо сдержанней! Я вообще не ожидал его увидеть – договаривался о встрече с Юки. Но это было, когда мы с Рейнером только подлетали к станции.

– Ты скоро уедешь? – прошептала она и жалобно шмыгнула носом.

Я не ответил, только приобнял их в ответ. Они были похожи на котят: худые, тёплые и ласковые. И они нуждались во мне – я был той потребностью, которую станция удовлетворить никак не могла. Никакое питание, защита и образование не могло заменить близкого человека. А я был таким же родственником, как Нортонсон, и даже ближе, ведь я не был изначально «приписан» к семье. Меня оценили по поступкам и сделали своим – при некотором содействии хомячка Билли. Мог ли я выйти из этой семьи? Важнее то, что ни я, ни они не хотели этого.

Что ж, у меня уже не было братьев. Зато появились племянники.

Вдруг Юки хихикнула, так что на ухо мне брызнули капельки слюны.

– Что такое? – тихо спросил я, не меняя положения.

– Он сделал это, – зашептала она мне на ухо. – Брай. Мегуми спрашивала нас на сессии, ну, на персоналке, кто кому в чём завидует. И Брай сказал, что завидует мне, что я могу с тобой дружить. И Мегуми так смешно спросила: «Что, она не даёт тебе дружить с ним?»

– Мне кажется, ты не должна рассказывать такие вещи посторонним, – так же шёпотом ответил я. – Это же персональная сессия, только для вас с Брайаном, верно?

– И ещё с Мегуми… Брай, прости меня, пожалуйста, я выдала твой секрет!

– Ничего, – серьёзно ответил он, не разжимая объятий. – Рэй не чужой. Ему можно.

– Я по вам соскучился, – сказал я. – По обоим. Правда!

– Мы тоже. Спасибо за поздравление! – Юки отстранилась и внимательно посмотрела на меня. – А что, тебе, правда, девять лет? На самом деле?

Она подстриглась, а Брайн отпустил волосы, так что теперь у них были одинаковые причёски, и если бы не фартук зооклуба, я бы не смог их различить. «Зеркальная стадия» – все близнецы проходили через неё. И это был хороший знак – знак примирения.

– Ага, – кивнул я. – Фактически. А биологически – двадцать семь. Понимаешь?

– А по психике? – спросил Брайн.

– Ну, вроде как постарше, – рассмеялся я. – Когда мы только открыли глаза, то нам было как бы восемнадцать. На самом деле это был эксперимент, мы должны были так думать…

– А когда у тебя день рождения? – встрепенулась Юки. – Мы искали, но там всё так запутано! Нигде не написано прямо…

Я вспомнил рабочего камилла, задававшего похожий вопрос о себе. А потом перед глазами встал Крис, интересовавшийся тем же. Он был похож на Брайна и Юки – как будто был их биологическим братом: такой же шоколадный и стройный. Он умел нестандартно мыслить, наш Крис, видел вещи с неожиданной стороны. Пока мы ломали головы, как нам быть с нашей настоящей природой, он принял её как есть – и начал вживаться. Его не особо беспокоила неестественность нашего состояния – а вот дата праздника…

Фальшивые дни рожденья, отмеченные в наших выдуманных биографиях, вызывали безусловное отвращение. Но что могло сгодиться? Взять за точку отсчёта момент, когда создали наши тела, или когда закончили с формированием высшей нервной системы, или когда мы очнулись, или когда мы впервые осознали себя – мы так и не решили, какой день будет правильным. Поэтому использовали в качестве отметки начало года. Первого марта можно будет считать, что мне исполнилось десять лет. Биологически…

– Не знаю, – вздохнул я. – Всё запутано…

– Так когда тебя поздравлять? – Брайн разжал объятья и присел рядом, прижавшись плечом к моему плечу. – Нечестно будет, что ты нас поздравил, а мы тебя – нет.

Я задумался. Надо было выбрать особый день для поздравления, а это легче, чем дата рождения!

– Давайте двадцать второго марта. День, когда я прилетел на «Тильду».

– Да! Это правильно! – от переизбытка эмоций Юки захлопала в ладоши. – Ой, как ты здорово придумал!

– Спасибо! – я погладил кудрявые головы – и снова вспомнил о котятах.

Котята – купол – тэферы – Нортонсон… «Как я мог забыть?!»

– Слушайте, а зайдём ко мне! Я привёз вам подарок от Генриха. Нужно было сразу с собой захватить, но как-то не догадался… Или подождёте здесь?

Конечно же, они хотели пойти со мной.

По пути в жилую зону я думал о том, что ничего не «забыл», а просто не хотел брать личные вещи в кабинет Главы Станции. Не хотел давать ему ни малейшего повода для… я уже сам не понимал, для чего. Может быть, наоборот, стоило взять и показать, как выглядит Проект Терраформирования, который «не лучше станции». Если бы я знал, что он собирается снять с меня проклятый предупреждающий знак, я бы не беспокоился о том, что у него что-то было ко мне!

– А как там Фьюр и Тьюр? – спросил я, наклонившись в сторону Брайна.

Мы шли, держать за руки, и я старался не шагать широко, чтобы они успевали. Всё-таки с непривычки было трудно попадать в ритм!

– Нормально, – ответил он. – Учатся.

– А кто придумал с той лив-фотографией, не знаешь? Мне очень понравилось!

– Правда? – Юки крепче сжала мою ладонь. – Я очень волновалась…

Я хотел спросить, кто снимал, но мы уже дошли. Но не до моего блока. Потому что у меня пока не было своей комнаты. И не потому, что никуда не пускали – наоборот!

Для перемещения по станции Р-ДХ2-13405-1 взял обычную тележку для малых грузов. Места там было не много, но его блок и мой багаж вполне поместились. Чтобы предотвратить столкновение, вокруг тележки был выстроен ярко-жёлтый голографический конус – его-то я и заметил в первую очередь. А потом уже обратил внимания на людей, столпившихся вокруг.

Стояли они не просто так – мешали камиллу двинуться. А он, похоже, впервые попал в такую сложную ситуацию, так что предпочёл дождаться меня.

Блокировали его четверо мужчин и одна женщина. Или два инженера, энергетик, ремонтник и шахтёр, судя по цветам комбо. Спорили они так, что я вспомнил о Максе Рейнере и его «шуточке» с Юлианом Иманом. Тэферы тогда страшно разозлились! Вот здесь было почти то же самое. Только причиной был я. Стоило мне появился, они сразу же замолчали. Но я успел услышать достаточно, чтобы вникнуть в суть дискуссии.

– Я просил найти тебя подходящую комнату, – сказал я, повернувшись к тележке.

Людей я намеренно игнорировал – их вина, что у меня на пустом месте возникли совершенно ненужные проблемы! Дети продолжали держать меня за руки, с любопытством глядя на взрослых.

– И просил… полтора часа назад! Времени было достаточно, чтобы найти десять комнат!

– Я нашёл! Но меня не пустили… – начал объяснять камилл.

– Потому что Рэй должен жить у нас! – перебил его один из парней.

– Почему это у вас? – воскликнул другой.

– Так, так, минуточку, – вступилась женщина. – А чего это вы…

Я откашлялся, прекращая спор. Но он был готов вспыхнуть в любую минуту.

– Найди незаселённый блок, – сказал я, глядя на камилла. – Я буду жить там.

– В наличии имеются свободные комнаты. Не рекомендуется занимать незаселённые блоки, когда есть свободные комнаты, если только…

– ЛН и ОО, – отрезал я. – Извините, друзья, но я не хочу никого обижать!

– Ну, можно и так, – пожал плечами тот, кто первым заговорил со мной.

По взглядам, которые они бросали на Юки и Брайна, я понял, что если бы не дети, спор продолжился. Но проявлять агрессию в присутствии младшеклассников – последнее дело! Так что они разошлись, как будто ничего и не было.

– А что такое «ОО»? – спросил Брайн, пока мы шли следом за тележкой. – «ЛН» – это личная несовместимость, да?

– Точно. Молодец!

– Мы на психогигиене проходили, – объяснил он. – Но про ОО там ничего не было.

– Это значит «организационные обстоятельства». Это не психогигиена, а основы управления, оно у вас начнётся в старшей школе.

– А…

Незанятый блок нашёлся рядом. Вообще-то Р-ДХ2-13405-1 был прав: свободных комнат было очень много. В том районе, где проживали холостяки, их часто оставляли «про запас» для друзей, прибывающих в сектор или вообще на станцию. Достаточно было отправить запрос логосу, и он легко подбирал подходящие варианты.

«Личная несовместимость» была обычным объяснением для переезда. К «организационным обстоятельствам» часто прибегали командированные профэксперты или администраторы. Ещё был вариант «МП» – медицинские показатели для тех, кто страдал агорафобией. Для той ситуации, которая возникла в моём случае, точной аббревиатуры не было, ну, да ладно. «Всё равно я здесь на пару дней!»

– Неплохо, – тоном знатока оценил Брайн.

Внутренние стены блока, который наобум выбрал камилл, были оформлены под берёзовую кору, и оттого казались необычайно светлыми. Вообще здесь явно поработал дизайнер: то ли оттачивал стиль, то ли сдавал экзамен по мастерству. Я мог всё поменять… Но на самом деле мне очень нравилось!

Я пропустил Брайна и Юки впереди себя.

– Какую комнату выберешь? – просил он.

– Среднюю.

Мы вошли, и я тут же полез в тележку, даже не давая камиллу возможности распаковаться и занять соответствующее место под управляющей панелью.

– Сейчас…

Я дважды переворошил свой скромный скарб. Чашка, расчёска, ножницы для ногтей, пара интересных камешков, подобранных на планете, лив-фото, присланное Фьюром… «Неужели забыл?» Быть этого не могло – я точно помнил, как всё укладывал! Хорошо, что у меня была копия – тот самый подарок, который я привёз для Юки и Брайна. Так что я не стал отвлекаться на пропажу и беспокоить и без того взволнованных малышей.

– Вот, это вам, – я протянул Юки коробку, похожую на ту, в которой мне привезли подарок от Фьюра.

– А что там было? – спросил Брайн, пока Юки открывала контейнер. – В коридоре, когда мы шли…

– Не могли разобраться, куда меня селить, – улыбнулся я, присаживаясь на собранную постель. – Столкновение интересов – вы проходили такую штуку?

Он с серьёзным видом задумался, но тут Юки отвлекла его – точнее, сюрприз от Нортонсона отвлёк.

Лив-фото, присланное Фьюром (а он отправил на планету две штуки – мне и дяде), стало для бывшего лейтенанта вызовом. Или источником вдохновения – трудно решить наверняка. Он загорелся идеей делать такое же. И сделал, хоть для этого пришлось попотеть! Закончил, когда мы с Сикорой лежали в медблоке, впрочем, нас к тому времени он уже отснял.

Снимок получился, может быть, не такой выверенный, как в подарке Фьюра, но богатый. Фоном стал большой обзорный эмэтам, а за ним синее дневное небо в россыпи облаков. А на снимок поместился генерал Телжан, Рейнер, Бруни, Хойский и доктор Олберт – в общем, все, с кем Нортонсон работал или просто был хорошо знаком. Грета там тоже была. И я, конечно. В центре стоял сам Генрих с котятами: один сидел на плече, другой на голове, так что адресат снимка был очевиден: Юки.

Юки была необыкновенно счастлива – даже захотелось заснять её в этот момент: распахнутые сияющие глаза и приоткрытый рот. Просто эталон «счастливой девочки»!

– Прикольно, – сказал Брайн. – А Фьюру можно показать?

– Он уже получил такой же, – отозвался я. – Генрих отправил так. А вот вам попросил вручить лично.

– Спасибо! Спасибочки! – Юки подарила мне очередное жаркое объятье.

– Мне-то за что?

– За всё…

– Мы пойдем, у тебя, наверное, дело, – проницательный Брайн потянул сестру из комнаты. – Ты же скоро уезжаешь, да?

Я кивнул, а потом добавил:

– Хочешь, увидимся перед моим отъездом? Я буду рад!

– Давай.

Юки могла только помахать мне – взгляд у неё был полностью поглощён лив-фотографией.

Я подождал, когда за ними закроется дверь, и попросил камилла:

– Запри.

– Готово.

– Ну, теперь рассказывай!

– Я лучше покажу, – предложил он.

– Ну, показывай, – я повернулся к ближайшей стене.

Включился экран, и я приготовился увидеть вора, обокравшего меня. Коридорный камилл заснял всю сцену – в первую очередь из-за ссоры. Ещё чуть-чуть, и они бы начали применять силу – ремонтники-инженеры, представители героических профессий называется! Ну, а кража тем более была событием, которое требовалось зафиксировать.

Я не особо удивился увиденному, потому что знал этого человека. На станции было не много рыжих, но с каждым была связана особая история: Ирма, Яся Шелли, теперь этот… По своему характеру он был первой кандидатурой. Один из немногих граждан «Тильды-1», кто был способен подойти во время спора, открыть тележку, как ни в чём не бывало, взять мой снимок – и уйти.

Р-ДХ2-13405-1 не мог закрыть ящик с вещами, потому что это была гражданская тележка. Ничего опасного… Так от кого запираться? Даже дети знают, что брать чужое без спросу очень нехорошо!

Синекдоха

Определённо, они ждали меня. Никто не обернулись, когда я влетел в монтажную Южного сектора. Только режиссёр соизволил меня заметить – остальные продолжали пялиться в свои экраны.

Они знали, какой фокус отмочил их руководитель. Они знали, что я приду и даже знали, что приду один. Интересно, режиссёр догадывался, что доклад о его поведении уже лёг в судейский отдел? Причём от меня требовалось не много – всего лишь ответить на пару стандартных вопросов логоса. «Нет, мы не являемся близкими друзьями – мы знакомы лишь формально». «Нет, я не давал разрешения брать мои вещи». «Да, это происшествие огорчило меня, и мне не нравится подобное поведение в отношении меня».

Логос понимал, что такое воровство. Действительно: понимал. Когда я – администратор и спамер – смотрел ту запись, первые несколько секунд я просто отказывался поверить, что происходит именно то, что я вижу! А вот логос сразу вник. Уточняющие вопросы позволили подкорректировать оценку… Но сомнений у него не возникло.

Не хотелось лишний раз думать, как хорошо он разбирается в том, чего уже давно не было между людьми. Во всяком случае, во время восстания «бэшек» логосы за долю секунды определили характер происходящего. Для них вообще не было разницы: астероид прилетел, андроиды взбунтовались или отдельный человек совершил преступление против другого человека. Составляется доклад, проводится расследование – и дальше суд решает, что делать. Он был в курсе того, что такое «взять без спроса» и какой вред это причиняет. Тем более, шла речь о воровстве предметов, которые входили в категорию «произведения искусства» и «памятных подарков»!

Забавно: режиссёр про это всё должен был знать лучше очень многих. Его специальность – Профессиональный Сервис, и там о таких вещах объясняют отдельно, ведь вопросы собственности в искусстве начинают задаваться сразу, как только начинается процесс творчества.

– Добрый день, Рэй! – поздоровался «арт-преступник», поднимаясь мне навстречу и протягивая правую руку. – Страшно рад тебя видеть! Мы же знакомы, да?

Левую руку он держал за спиной.

– Знакомы, но не настолько, – пробормотал я.

Попытку обменяться рукопожатиями я проигнорировал. Я был бы обязан соблюдать правила вежливости, если бы состоял в подотделе Администрации и курировал Службу Досуга и Профессиональный Сервис. Но теперь я был тэфером. Понимал ли он это?

«Временный Глава – Юки – Бидди – доктора» – такими были мои планы. Я не собирался посещать деятелей искусства, хотя они и оставили приглашения. Зотов с ребятами – завтра, за ужином. Может быть, ещё Сара, или Молли, или кто-нибудь ещё. Но не люди, с которыми я пересекался лишь пару раз по работе!

Я помнил проблему соперничества нового и старого киноклуба – надлежало ограничить конфликт «сценой» и не допустить открытой ссоры, хотя оба режиссёра очень хотели сцепиться. Пусть лучше соревнуются в итоговых оценках! К этому и шло: последний раз, когда я касался этой темы, обе команды готовились к съёмкам, и, к счастью, это должны были быть очень разные истории. Даже по времени разные: почти театральная постановка с сюжетом из Сумрачного периода и нечто злободневное у новичков. Точнее, у гостей: съёмочная группа, которая прибыла на «Тильду» в последний сеанс СубПортации, вряд ли бы задержались здесь надолго. Они останавливались на каждой станции по 2–3 года, снимали фильм – и летели дальше.

Верховодил ими Гомер Одуэн – звезда, признанный талант и, как теперь оказалось, вдобавок ещё и вор. Я сразу узнал его, когда просматривал запись камилла. Ироничная ухмылка на пол-лица, острый нос, широкие брови – маска Мефистофеля! Ну, и конечно рыжие кудряшки, похожие на мочалку. Он так ловко залез в тележку (как раз в разгар спора, когда никто не смотрел в сторону Р-ДХ2-13405-1), что я захотел проверить его дело. «Не похоже на дебют!»

– Ты взял мою вещь, – твёрдо произнёс я. – Верни.

– А разве у тебя есть свои вещи? – деланно удивился режиссёр. – Ты же андроид!

Моим щекам стало горячо. Я вспомнил, как прибыл на станцию – практически, голый, без вещей, без всего, что связывало с близкими людьми. Без права на простой памятный снимок… Я открыл рот, чтобы высказать то, что думаю по этому поводу, и ощутил странную дрожь в кулаках (так вот что было у Рейнера, когда он нападал!), а потом вдруг успокоился. Абсолютно!

– Ты взял мою вещь, – повторил я, не повышая голоса. – Не моя работа учить тебя, как правильно поступать. Могу только дать совет: смени профессию! Люди твоей специализации нуждаются в общественном одобрении. А когда эта история выйдет наружу… – я усмехнулся. – Будет невесело!

– Да, конечно, – режиссёр протянул мне лив-фотографию, которую он прятал за спиной. – Прошу прощения.

Я пожал плечами, забирая свою «собственность»:

– Да мне-то что! Ты себе больше навредил!

– Я прошу не придавать огласке то, что случилось между нами, – попросил режиссёр. – Я объясню.

– То есть, оправдаешься?

Он потупился – я не был уверен, насколько это искренне.

– У меня две причины, – сказал он. – Может, присядем?

– Нет, я лучше постою.

– Хорошо… В общем, было две причины поступить так. Это не оправдание – чтоб ты понимал. Первая – это любопытство. Когда я увидел рамку, то сразу понял, что это. А я немного ревную к таким вещам…

– Каким?

– К ливу. Моё первое направление! Я их регулярно делаю. Вот недавно выполнял заказ Фарида Эспина.

– Так это ты? – я покачал головой, удивлённый. – Не знал… И кто платил? Это должно стоить порядочно бонусов!

– Я хотел сделать за так, но камрад Зотов и его друзья не позволили. В общем, мне хотелось посмотреть, кто ещё этим занимается, и как хорошо получилось. Но не это главное.

– А что?

– Мне нужно было, чтобы ты пришёл и выслушал меня. Я посылал тебе приглашение, но сильно сомневаюсь, что ты бы откликнулся! А такие вещи я предпочитаю объяснять лично. Мы собираемся снимать фильм про твоих братьев и профессора Хофнера. И нам бы не помешала твоя консультация. Ты был непосредственным участником, хорошо знал их – каждого. Но ты, конечно, можешь отказаться.

Я посмотрел ему в глаза, ожидая увидеть признаки шутки или провокации. Но он спокойно выдержал мой взгляд. Он действительно собирался снимать про это!

– «Тёплые руки», – сказал он, как будто это был пароль. – Наша последняя вещь.

И я вспомнил: так назывался художественный фильм о восстании «бэшек». Но не на Кальвисе – на некой условной станции. Картина вышла в 190-м, и мы раз пять посмотрели её с ребятами. Режиссёра я не запомнил, а вот лица актёров – да. И песню в финале: «Ich glaube, dass wir weiter leben werden». «Я верю, что мы будем жить дальше».

– Так это ты снял?

– Да. Мы. Мы всегда снимаем о самом важном, – не без гордости произнёс Одуэн, как будто это была строчка из интервью.

– А. Понятно. Кстати, хороший фильм. Мне понравился! Но тогда я не понимаю, почему Проф-Хофф… Профессор Хофнер и остальные? С чего ты взял, что они будут важными? Здесь – может быть, но вы же не для одной станции снимаете!

Он снисходительно рассмеялся:

– Рэй, я сейчас открою тебе страшный секрет – только не говори никому, что это я сказал… Видишь ли, следующий СубПорт перекинет не только наше творение. Там ещё будет несколько сотен отчётов от людей… От каждого человека, кто общался с тобой, дружил, работал вместе, просто видел тебя в ньюсах. Или дружит с тем, кто дружит с тобой. Или просто был впечатлён одним из твоих подвигов, – он произнёс это всерьёз, без намёка на иронию. – И каждый из этих людей будет объяснять, насколько ты – человек. И насколько были людьми другие. Поэтому то, что было сделано… Поверь мне, что случилось с твоими братьями или профессором, станет новостью номер один! И наш фильм окажется первым фильмом на эту тему. Или ты хочешь объяснить мне про то, что такое «важность»?

Я не нашёлся, что ему ответить – переваривал новость об отчётах.

– Это гражданская инициатива, – добавил Одуэн. – Тех, кто их приговорил… Смысл в том, чтобы признать их убийцами. Они и есть убийцы! И так просто это не пройдёт. Эхо, – со значением произнёс он. – Это будет эхо, и мы его поймаем.

– Хорошо, – пробормотал я – и присел за ближайшим столом. Экраны были выключены, но, судя по отметкам, это было обычный просмотровый модуль.

«Чтобы кто-нибудь со стороны мог оценить результат», – отстранённо подумал я. – «Например, консультант…»

– Здорово вы придумали, – наконец, выдавил я. – Не боишься, что вас обвинят, ну…

– В потакании вкусам? – широко улыбнулся он, продолжая стоять передо мной. – В популизме? С этого начинает каждый критик! Артистов обвиняют либо в актуальности, либо в отстранённости от современных проблем. Это, мне кажется, вечная тема! Всегда хоть кому-то, да не угодишь!

Вдруг я поймал себя на мысли, что хочу расспросить о картине – о том, что он задумал, какие именно факты привлекал, каким будет сюжет и какое время будет охвачено. В конце концов, в какой технике это будет сделано! «Тёплые руки» были смоделированным фильмом, что понятно при выбранном масштабе, но ведь лабораторию на «Дхавале» можно показать прямо так!

– А сколько у вас длятся съёмки?

Он пожал плечами:

– Максимум три месяца. Но это как сценарий пойдёт… Может, и двух хватит! Мы уже начали. Многое уже готово: сеттинг, модуляж персонажей, даже пластика кое у кого… Дата премьеры назначена на начало февраля, и мы успеваем. Ну, как, поможешь?

– То есть мне на два месяца оставить работу и задержаться у вас? – переспросил я, не веря его наглости. – После того, как ты украл дорогую мне вещь, да ещё и заявил, что я не имею права иметь собственность?

Одуэн с виноватым видом поковырял носком туфли пол.

– Это было слишком, согласен… Но мне надо было затащить тебя к нам, а так бы ты точно не пришёл! И улетел бы к себе на планету через пару дней. Я не мог упустить такую возможность!

– А если бы я поступил иначе? Прислал бы камилла? Или кого-нибудь из ОБ?

– Неа, – щелчком пальцев он заставил выдвинуться стул с другой стороны стола – и уселся на него верхом, приминая мягкий верх спинки. – Я тебя слишком хорошо изучил! Мы ведь сначала хотели снимать фильм о тебе! То есть мы хотели снимать о ком-нибудь из вас, или о профессоре, или вообще, но нас на километр не подпускали ко Второй лаборатории на «Дхавале»! Но у меня есть связи, свой человек на нужном месте, так что о твоём переводе на «Тильду» я узнал, может, даже раньше тебя!

– То есть вы прилетели сюда ради меня? – прищурился я, не скрывая ехидства.

– Не льсти себе! – небрежно отмахнулся он. – Мы прилетели сюда ради фильма, ради зрителей, в общем, ради себя самих. Потому что, в отличие от любителей прошлого, нам недостаточно той инфы, которая лежит в Информатории или валяется в сети. Чтобы придумать историю, мне нужен живой прототип. Ты.

– Но фильм-то будет не про меня! – напомнил я.

– А ты ближе всех. Ты инсайдер. Я полгода наблюдал за тобой, так что могу понять, какими были твои братья. Так что можем обойтись так… А вот с профессором Хофнером сложнее. Если ты не останешься нам помогать – не подскажешь, кто ещё был знаком с ним? Уверен, это не только ты! На станции наверняка есть те, кто с ним общался…

– Ладно, хорошо, уговорил, – вздохнул я. – Буду вас консультировать, чтоб вы ничего лишнего не придумали. Что ж поделать, если вы так решили!

Я не успел среагировать, как он уже тряс мою руку и звал остальных «познакомиться с нашим бесценным консультантом». Видимо, придётся потерпеть ближайшую пару месяцев! Но деваться некуда: я бы, может быть, ещё подумал, но пришлось решать сразу, чтобы Одуэн не начал искать кого-нибудь ещё. Кого-нибудь, кто знал профессора Хофнера.

Стал бы он колебаться, изыскивая способ заполучить себе в консультанты бывшую Главу Станции? Вряд ли! Он пошёл на преступление, чтобы привлечь моё внимание. «Искусство стоит жертв». Так что он придумал бы, как задеть её. Не факт, что она стала бы помогать, но я не хотел, чтобы он беспокоил Леди Кетаки. Чего бы ни было между нами, но я не желал ей зла!