Текст книги "Выше головы! (CИ)"

Автор книги: Расселл Д. Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 74 страниц)

«Пусть приносит пользу!»

– Я понимаю, что это эксперимент! Ну и что? Их же создали до того, как всё случилось. И что теперь – утилизировать?

– Да, это было бы глупо.

– Вот именно! Пусть приносит пользу!

Одного взгляда на экран было достаточно, чтобы подтвердить самые мои худшие подозрения. Пепельные косички – словно хвостики тысячелетней мышки. Румянец и широко распахнутые глаза – «страстная влюблённость» как её изображают в лирических комедиях. Но тут всё всерьёз.

– И вас не обижает сам факт эксперимента над вами и вообще над нами всеми?

– А что тут обидного? Без экспериментов нет науки! А без науки нет прогресса!

– А как же жертвы? Некоторых нервирует присутствие андроида!

– Это, наверное, новенькие. Я им сочувствую. Но у нас на «Тильде» не принято нервничать по всяким пустякам!

Не удивительно, что передача Ирвина пользовалась популярностью: он поставлял позитив и хорошеньких девушек. А девушкам нравилось выглядеть смелыми и прогрессивными. И все были довольны. Ну, кроме меня.

– Не хотите обратиться к нашим зрителям? Что-нибудь передать? Например, Рэю…

– Ну, а что я могу ему передать? Он молодец! Он помогает камраду Кетаки и всем нам! Желаю ему успехов! И ещё… Пусть не думает, что мы все такие, как… Никто не желает ему ничего плохого!

– Со мной беседовала Джил…

– Почему не ешь?

Мне захотелось залезть под стол – так было стыдно.

– Что-то аппетита нет… – объяснил я, уткнувшись взглядом в тарелку.

– Из-за этого? – Леди Кетаки кивнула в сторону экрана с таким видом, как будто происходящее было абсолютно нормальным.

Подумаешь, Ирвин на все лады склоняет моё имя и допытывается у краснеющих девиц – оскорбляет их эксперимент с участием милого мальчика или всё-таки нет!

Чтобы компенсировать утраченное право кормить меня диетической гадостью, Глава Станции перенесла обед из спокойнейшей Зелёной столовой в «Мадагаскар» – экспериментальную едальню с широчайшим выбором блюд и посетителей. И с экранами, на которых транслировали ньюсы. Например, «6 %» Ирвина Прайса. Те самые шесть процентов, о которых он мне рассказывал, стали его «фирменным позывным».

«Шесть процентов правды» – так он это называл. Каждый стандартный выпуск его ньюса длился семь с лишним минут. Если учитывать два часа, традиционно выделяемые на общественную жизнь, то и впрямь получается шесть процентов. Впрочем, популярные выпуски повторялись, так что он и тут слукавил.

В «Мадагаскаре» Ирвин был на вершине списка. Его предыдущие ньюсы набрали достаточно голосов, чтобы гарантировать трансляцию новинкам, которые, в свою очередь, также пользовались популярностью – и поэтому выходили в самое выгодное время: когда все столики были заполнены. И не сказать, что «6 %» были чем-то гениальным. Содержательная и при этом легкоусвояемая журналистика. Информация и слухи под грамотным визуальным соусом. Короткие эмоциональные интервью перемежались справочными данными и фрагментами новостей из Солнечной системы. Мелькнул там и Проф-Хофф. Ну а меня демонстрировали со всех ракурсов.

Мы с Главой Станции сидели в самом центре – под перекрестьем взглядов, так что каждый посетитель «Мадагаскара» мог легко перевести взгляд с экранов-стен на материальное подтверждение. Да, от человека не отличишь. В самом деле, не выглядит угрожающе. Вот предупреждающий знак, вот кнопка – чего бояться?

Я принялся запихивать в рот выбранное рагу. Главное, сдержаться, не показать, как я к ним всем отношусь – к Ирвину, к Леди Кетаки, к влюблённым дурочкам. «Эксперимент!» Как они со всем разобрались! Решили за меня! Пользу я, видите ли, должен приносить!

– Ты уж извини, но лучше объяснения не нашлось, – прошептала Глава Станции, наклонившись ко мне. – Пусть считают, что ты отрабатываешь стоимость своего производства. Так лучше, чем то, что на самом деле… Ты согласен?

Значит, ей сообщили.

Легче мне не стало. Пусть это не новая ложь, а старая, что меняется? Лучше бы я вообще не знал правды! Проф-Хофф преподнёс её как «освобождение от чувства, что вы всем должны». В действительности он взвалил на нас осознание того узкого края, по которому нам предстояло ходить остаток жизни.

Правда состояла в том, что всё, что на нас затратили, полностью окупилось ещё до того, как я озвучил подозрение «Мы не люди» и заразил им остальных. В тот день, когда, после тщательного расследования, мы принесли Проф-Хоффу свои выводы (никакой амнезии не было, мы – андроиды А-класса), проект можно было закрывать.

Матричное клонирование стало стопроцентным. Предстояло множество испытаний, скрупулёзная доводка технологий и методов, но наконец-то был получен ответ на вопрос «Смогут ли искусственные органы и ткани работать, если собрать из них целого человека?» Смогли, и на удивление неплохо. Высочайшие результаты по всем показателям, от прыжков в высоту до скорости овладения новым языком. В перспективе – долголетие, ограниченное лишь состоянием психики.

Но едва лишь «мясо», разработанное институтом Проф-Хоффа, получило новый статус, мы лишились гарантий безопасности. Впрочем, мы осознали это лишь после «Кальвиса» и проклятой сертификации.

Не было никаких рациональных оснований для того, чтобы оставить эксперимент в активной фазе, только жалость и любопытство. Сам по себе андроид А-класса «Рэй» – отход производства, побочный продукт эксперимента, спасибо «бэшкам»!

Я всё больше и больше понимал Чарли. Не стремился повторить его поступок, но понимал: невыносимо продолжать существование, если тебе позволяют продолжать.

Мысль о той тонкой ниточке, на которой была подвешена моя судьба, приглушала все остальные чувства. Я не ощущал вкуса и запаха выбранной еды и не обращал внимания на экран. Но оглушительный писк, вырвавшийся из динамиков на столе, прервал изоляцию.

– Они такие маленькие!

– Все здоровы!

– Мы ещё не придумали им имена!

В зоологическом отделе биофабрики произошло радостное событие, которому был посвящён ньюс школьного клуба журналистики. В отличие от злоключений андроида, рождение котят не требовало ни особого монтажа, ни оформления – знай себе снимай малышей. Котята сосали маму, взбудораженные детишки толпились вокруг вольера. Я заметил среди юных журналистов знакомое лицо с длинными белобрысыми ресницами и монгольским прищуром ярко-зелёных рысьих глаз: один из тех хулиганов, которых отчитывала Глава Станции. Среди зверят и ребят ему было комфортнее, чем в кабинете директора.

– Когда поешь, погуляй ещё пару часиков, – велела Леди Кетаки.

– Я могу всю ночь гулять, – пробурчал я.

– Обойдёмся без жертвенности! Наша цель – поймать его, а не продемонстрировать твою стойкость.

«Это ваша вина!»

Я стоял у схемы, выбирая вечерний маршрут, когда пришёл вызов от Главы Станции. Срочный вызов. Координаты: В7-5-13. Производственная зона, законсервированные блоки, коридоры, по которым редко кто ходил. Пока я спешил от дальнего лифта к назначенной точке, царящая вокруг мертвенная тишина порождала нехорошие предчувствия. Иллюминаторы здесь работали в стандартном режиме, и чёрные зрачки космоса пристально следили за мной, словно готовились к нападению. Можно было легко представить, что на станции больше никого нет – только мы с маньяком, обречённые на вечную погоню друг за другом…

«А если его поймали?» – вдруг подумал я. Ведь и вправду – вероятность такого финала была очень высока! Администрация делала всё возможное, чтобы изолировать потенциальных жертв, и при этом следила за каждым подозрительным сигналом. Терапевты проводили дополнительные обследования – по выдуманному поводу, но с чётким обозначением параметров предполагаемой проблемы. Посвящённые в тайну сотрудники Отдела Безопасности были готовы ко всему – даже к убийству преступника, насколько я понимал. Нортонсон так уж точно не будет колебаться.

Стоило вспомнить о Нортонсоне, как он возник у меня на пути, невозмутимый, словно игрушечный солдатик. Разительный контраст с тем увлечённым трудягой, которого я видел днём! Кивнув, лейтенант посторонился, а когда я прошёл, снова занял место строго посреди коридора. Следил за тем, чтобы не прошли посторонние?

А вот и В7-5-13. Когда блок введут в работу, здесь будет столовая. Прозрачные стены были покрыты защитной плёнкой, и оттого казались запылёнными. Только номер объекта мерцал на информационных панелях. Главный вход в помещение располагался в широкой нише, и толпившиеся люди в сером – все сплошь сотрудники Администрации и ОБ – не давали ничего толком разглядеть. Но там определённо кто-то лежал. Маньяк?!

От предвкушения победы сердце забилось в груди. Я высмотрел Леди Кетаки и начал протискиваться к ней. Инспектор и Глава Станции стояли в переднем ряду. Я должен был сообразить, что означает молчание администраторов, но был слишком возбуждён приятными фантазиями: маньяк пойман, мне не придётся быть приманкой, я буду жить!..

Перед закрытой дверью столовой лежал человек. Стройный, среднего роста. В бледно-салатовом домашнем комбо с затейливыми цветочными вставками. Женщина. Молодая. Остекленевшие глаза, приоткрытый рот, струйки крови на щеках и подбородке. Пепельные косички были разбросаны, словно лучики нарисованного солнца. Мёртвого солнца.

Джил. Или Джин? Никак не получалось вспомнить её имя. Будущий астрогеолог. То есть несостоявшийся. Только вчера она прибыла на родную станцию – гордая, счастливая, сияющая от предвкушения жизни, которую она выбрала сама. Её ждали. Все тильдийцы были рады – все, кроме одного.

Я не сразу сообразил, что не так: рана была на груди. А должна быть на затылке! Девушка с пепельными косичками была убита одним ударом в солнечное сплетение. Тот же страшный багровый кружок, что и у других жертв, однако не в том месте, где расположена кнопка у андроидов А-класса. Да и не походила она на андроида! Кто угодно, но уж точно не она!

– Я требую вынести вопрос на голосование!

Голос был резкий и злой, и принадлежал он высокой, похожей на разгневанный цветок женщине с силуэтами станции на рукавах и груди. «Айрис Аямэ» – возвещала плашка. Прочитав имя, я вспомнил, кто она: Квартер Западного сектора. Самый молодой Квартер в истории «Тильды». Переизбиралась во второй раз. Баллотировалась на пост Главы. Леди Кетаки победила её с небольшим перевесом. На собрании в столовой Лифтовой зоны, где меня представили и где инспектора ввели в курс дел, Айрис Аямэ отсутствовала.

– Безусловно, вы имеете на это право, – невозмутимо отозвалась Леди Кетаки. – Но я прошу ещё раз подумать о последствиях!

Камрад Аямэ невесело усмехнулась. Она не скрывала своего отношения к Главе Станции.

– Последствия могут быть любыми, – отчеканила Аямэ. – Мы должны иметь дело с тем, что происходит сейчас. И уже произошло. Сколько трупов вам ещё надо? Или хотите и дальше тестировать эту вашу игрушку?!

Ноготь на её указательном пальце был аккуратно подстрижен и покрыт прозрачным лаком. Я мог легко это рассмотреть, потому что кончик указующего перста почти касался моего носа.

– Голосование в группе А-112, – сказала Леди Кетаки, и вокруг хором запищали альтеры.

Мой альтер тоже перенастроился.

– Предложено оповестить население станции о проблеме «А-М-112» с целью проведения референдума по внесению поправок в Фикс-Инфо. Предлагаю отдать свой голос.

В окошке моего альтера появились кнопки «+» и «−».

Я вспомнил ужас, охвативший меня при виде цифры «7 624». Количество потенциальных убийц, недоверие и подозрения, постоянное ожидание встречи… Взвалить это на всех остальных? Или ждать, когда он убьёт следующую Джил? Или Джин… В общем, девушку, которая посмела увлечься андроидом.

Есть ведь и другие – «одуванчик», мелькающий в толпе, смешки, шушуканье и яркие звёздочки альтеров, снимающих меня «просто так». Что если этот… этот выродок, это чудовище начнёт охотиться на них?!

И я проголосовал.

– Пятьдесят два процента за оповещение, сорок восемь – против, – сообщила Глава Станции.

Впрочем, результат был виден каждому.

– Завтра в 9:00 жду вас в зале В1-А-1 для обсуждения деталей и составления программы действий.

– Только не надейтесь, что вам удастся нас переубедить! – заявила Аямэ. – Это ваша вина! Эта девочка погибла из-за вашего решения!

– Как я могу переубеждать, если мы уже проголосовали? – вопросила Леди Кетаки с королевским спокойствием.

– Прекрасно! Имейте в виду, что в следующий раз мы будем голосовать за досрочные выборы! Вы же не думаете, что можете быть Главой теперь, с кровью на руках? – и Квартер Западного сектора покинула место преступления.

Следом за ней потянулись остальные администраторы. Одни уходили не оборачиваясь, другие кивали Главе Станции. Сколькие были согласны с политикой секретности, но выбрали «логичный» ответ? И сколькие потом проголосуют против камрада Кетаки?..

Два человека опустились на колени перед телом мёртвой девушки, рядом развернулись носилки медицинского камилла.

– Позвольте на минуточку, – сказала Леди Кетаки.

– Да, разумеется, – ответил инспектор Хёугэн.

Я услышал шуршание бумаги.

– Вот, посмотри, – Глава Станции протянула мне розовый клочок обёрточного пергамента.

Бумажка была оторвана от упаковки сэндвичей, которые лежали в каждом буфете. Розовый цвет обёртки обозначал «мясо», насколько я помнил. Пятнышко крови с самого края притянуло мой взгляд. А потом я заметил буквы. Текст.

«Приходи к В7-5-13. Это важно. Никому не говори. Вопрос моей жизни. Рэй».

Написано было от руки. Аккуратные буквы – признаться, я бы не сумел написать так красиво! Больше всего меня взволновало имя – моё имя, использованное ради такой цели. А потом меня охватил страх.

– Это не я!

– Мы знаем, – Леди Кетаки мягко улыбнулась. – У тебя администраторский альтер.

– Всё очень плохо, – вздохнул инспектор, вынимая роковую записку из моих неподвижных пальцев. – Он сменил схему. Теперь его действия не предугадать. Я сожалею, что так получилось, но…

– Мы существенно сузили круг подозреваемых, – возразил ему седовласый майор (кажется, его звали Матеуш Ланглуа). – Ещё совсем немного, и мы сможем имеющимися силами решить эту проблему без огласки.

– А если мы ошиблись? – не отступал инспектор. – В конце концов, мы узнаем это, если больше никто не умрёт, но что если мы ошиблись?!

Леди Кетаки прервала начавшийся спор:

– Ступайте спать, камрады. Завтра у нас у всех будет очень непростой день.

«Спасибо вам за всё!»

– Уже можно?

– Погоди.

Когда Леди Кетаки, вместо того чтобы отправить баиньки, пригласила меня «прогуляться», я ожидал тестирующих вопросов. Объект прошёл через испытания – следовало снять данные, чтобы зафиксировать, проанализировать и задокументировать результат.

Что я чувствовал? О чём подумал, когда увидел мёртвое тело девушки, которая, судя по всему, была мной увлечена? Как отношусь к происходящему? Вижу ли я принципиальную разницу между Администрацией, использующей меня в качестве приманки для маньяка, и маньяком, использующим моё имя для приманивания жертвы? О, у меня нашлись бы ответы! Они буквально срывались с языка – едкие и провоцирующие. Я бы заставил её объясниться. Я бы… Но она молчала, а я не знал, с чего начать.

Мы зашли в лифт, и она набрала место прибытия. Код «В4» – Учебная зона, куда мы уже заходили, причём дважды: сначала для воспитательной беседы с хулиганами, потом – в рамках подготовки к фестивалю в честь новых тильдийцев. Он начинался завтра, но теперь непонятно, что будет. Возможно, объявят специальный режим, и о праздниках придётся забыть…

Клубные площадки и студийные помещения были закрыты, как и положено в десять вечера. Разве что пара-тройка увлечённых художников нарушала режим, но мы их не слышали.

«Опять в школу?» – подумал я, когда мы проходили по Весенней улице. Дурацкое типовое название, которое даётся перед вводом станции в эксплуатацию. Странно, что здесь его сохранили!

– А почему не смените? – спросил я.

Мой голос нарушил тишину, и я обрадовался удобному поводу начать разговор. Слишком уж гнетущим было затянувшееся молчание! Понятно, что Главе Станции не до болтовни: завтра вся станция окажется лицом к лицу с безумием, и очень скоро Кетаки не только потеряет место, но и, вполне вероятно, предстанет перед судом. Я сразу учуял застарелую вражду между двумя королевами: воинственная Аямэ не упустит возможности устранить соперницу.

– Что не сменим? – переспросила Леди Кетаки.

– «Весенняя улица» – это же стандарт! Неужели у вас не нашлось никого, чьё имя… не знаю… оказалось бы достойным?

– Видимо, такой ещё не родился. Каждый год выпускники голосуют за новое название. В среднем семьдесят к двадцати в пользу «Весенней».

– Похоже на традицию, – заметил я.

– Похоже, – согласилась она и внезапно приказала:

– Закрой глаза.

– Что?

– Закрой глаза. Я тебя поведу, – и она взяла меня за руку. – Не подглядывай!

Требование было странным, но я послушался. Впрочем, выбора не предполагалось – я всё ещё считался её секретарём. И вот об этом следовало поговорить в первую очередь, а не о нюансах станционной топонимики. Что станет со мной, если Лидия Кетаки лишится поста? Как со мной поступят, если её будут судить за принятое решение? Я – такой же результат этого решения, как и труп бедной девочки с пепельными косичками. И если мою судьбу будет определять кто-нибудь типа камрада Аямэ, то как бы не отправили к «бэшкам»…

– Не бойся, – сказала Леди Кетаки, в который раз подтверждая умение читать мои мысли. – Ничего плохого с тобой не сделают. Ты и так почти любимчик, а когда все узнают, зачем тебя привезли, станешь героем.

– Героем! – усмехнулся я. – Я бы стал героем, если бы вычислил его! Или бы просто помог обнаружить…

– Это уже не важно. Ты рисковал своей жизнью. Ты был готов умереть. У нас это ценят.

– А вы?

Её ладонь была холодной.

– Я доверяю мнению своих людей. Как проголосуют – так и будет. Они дважды выбирали меня, несмотря на «первый закон Грея», и моё назначение – это их решение.

– «Закон Грея»? – удивился я.

Где-то звучало это имя, но вскользь.

– «Скорее мужчина будет Главой при четырёх женщинах-Квартерах, чем женщина – при четырёх мужчинах», – процитировала Леди Кетаки.

– Как-то старомодно звучит…

– Но подтверждается, – сухо заметила она. – Он был выдающимся социологом. Гениальным. Обогнал своё время и, как это бывает, поплатился. Из-за своих убеждений лишился должности. Его труды получили ограниченный инфо-статус, чтобы случайно не попасться никому на глаза. Но почти все его прогнозы по гендерному распределению сбылись.

– А как вы про него узнали?

– Профессор Хофнер помог.

Имя Проф-Хоффа поставило точку в разговоре, и дальше мы шли молча, лишь время от времени она предупреждала о поворотах и подъёмах, да я тщетно вопрошал. Наконец, на моё жалобное «Сколько ещё?» она ответила «Смотри!»

Я не сразу осознал, где нахожусь. Мы стояли в центре просторного, слабо освещённого зала. Его форма – лежащий на боку косой конус – была призвана притянуть внимание к огромному экрану, покрывавшему всю поверхность круглой стены. Экран был метров десяти в радиусе – даже больше, чем в зале ожидания космопорта на «Флиппере».

Камиллы, обслуживающие помещение, заметили нас, и с потолка опустилась платформа на двоих. Леди Кетаки завела меня, скомандовала «в центр», после чего камилл поднял нас в точку обзора. Отсюда можно было спокойно, не задирая головы, рассмотреть планету.

Тильда была… Задумавшись, я понял, что не могу найти подходящего эпитета. Она просто была – плыла себе в космическом океане и благосклонно принимала ухаживания людей. А люди укутывали её облаками и поливали дождём. Люди усмиряли вулканы и приручали ветра. Люди делали её пригодной для жизни – королевой в свите звезды 37 созвездия Близнецов.

Время от времени в разрывах между белым поблескивали огоньки. Скорее всего, это были спутники, особенно хорошо заметные на тёмном фоне. На самой поверхности ещё не было ничего такого, что можно было бы разглядеть с орбитальных подстанций, откуда шла съёмка. Лишь жалкая сотня куполов ютилась на материках, и даже комплексы автоматических лабораторий терялись на том громадном необжитом пространстве, которым – пока ещё – являлась планета.

Мысленно поздоровавшись с Тильдой, я признался, что ей к лицу эти блестящие побрякушки и белая шуба. Я уже любил её и был готов полюбить ещё сильнее – как наследницу Земли, как символ нашего будущего и доказательство нашего могущества, как истинное воплощение жизни. «Если ты посмотришь вон туда, то заметишь Солнце. Мы все оттуда. Мы поможем тебе забеременеть и родить. Ребёнок будет общий: половина от нас, половина от тебя. И мы будем заботиться о тебе намного лучше, чем наши предки заботились о своём доме…»

– Не знаю, что будет завтра, – сказала Леди Кетаки. – Возможно, нам не удастся ещё раз пройтись вместе… Поэтому прошу – выслушай меня.

Я отвернулся от планеты. Глава Станции была спокойна, и на её лице не было и тени сомнения.

– Когда прозвучала идея пригласить сюда такого, как ты, я сразу ухватилась за этот шанс. Я ни секунды не верила, что он проглотит наживку. Всё-таки он сумел скрыть в себе это, сумел всё спланировать, поэтому он определённо не из тех, кто поддаётся эмоциям. Если бы мы подождали ещё чуть-чуть, то у нас бы был список из ста, максимум двухсот человек. И можно было бы закончить без оглашения. Но не все способны ждать, когда умирают люди. Страшно тащить это на себе. Хочется разделить с остальными… – она прикоснулась пальцами к своему лбу, улыбнулась, словно вспомнила что-то забавное. – Я хотела, чтобы тебя привезли сюда, потому что я кое-что должна Проф-Хоффу. И не было другого варианта вернуть долг, кроме как позволить одному из его мальчиков выбраться из лаборатории.

Она сделала паузу, ожидая моей реакции, но я сдержался. Я даже не был разочарован. Проф-Хофф раскинул сеть по всей освоенной вселенной – не удивлюсь, если на каждой НАСТе и НАСПе есть его должники, не говоря уже про НЭСы Солнечной системы.

– Ты хорошо себя показал, – продолжала Леди Кетаки. – Тебя не отправят назад, потому что лишних работников не бывает. Худший вариант – заставят снова надеть тот ужасный комбо. Но ты же это выдержишь?

– Выдержу, – кивнул я и процитировал:

– «Всё, что ты можешь прожевать…»

– «Сможешь и проглотить», – закончила она.

– Вы тоже знаете эту поговорку?

– Её знают все, кто общался с ним, – объяснила Леди Кетаки. – По мнению Проф-Хоффа, испытание никогда не бывает слишком сложным.

– Спасибо вам за всё! – воскликнул я, чувствуя, как что-то сжимается болезненно в груди. – Я… Я даже не знаю, как вас благодарить!

– А я знаю, – отозвалась она, демонстрируя повадки своего невыносимого учителя. – Дождись, когда она будет готова, – и Глава Станции указала на планету. – Твоё тело способно прожить так долго. Остальное зависит от тебя.