Текст книги "Выше головы! (CИ)"

Автор книги: Расселл Д. Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 74 страниц)

День VI: Умеренность

– Это опять я. Да, и опять про 126-ГП-18-4. Можешь не отвечать – просто выслушай. А потом уже сам делай выводы – ты же умный!

В общем, ты решил прикинуться, что ничего не было – ни что тот зонд нашёлся, ни что первые тильдийцы захотели припрятать его для себя, вопреки правилам. И это не совсем обычное решение, верно? Не то, что ты мог ожидать. Никто не готовил тебя к таким дилеммам.

Не знаю, как ты это тогда воспринял! Ну, когда стало известно, что он целый и просто заблудился. Может быть, возражал против подлога. Это же формальное нарушение Фикс-Инфо! Правда, по условной статье, но всё равно! Ты был вправе не принимать результаты голосования. Но ты согласился. Ты сделал выбор между формальностью и… я не знаю, как это назвать… между формальностью и человечностью. Жизнью. Ты сделал такой выбор шестьдесят лет назад, и я уже не удивляюсь, что ты делаешь его сейчас. Ты знаешь разницу!

Может быть, ты нас так проверяешь – какую свободу тебе дают, какие у тебя возможности. Смотришь на реакцию. Пока что никто не беспокоится, я имею в виду, всерьёз не беспокоится о том, что происходит. И может показаться, что так будет всегда, и что, узнав об этом эпизоде, люди не будут вмешиваться в твои решения. Потому что это справедливо: тогда, пятьдесят лет назад, ты послушался их и сделал фальшивую запись – сегодня ты делаешь по-своему, и это надо принять, как данность.

Я тебя понимаю. Это действительно честно! Но не все понимают это так же, как я. Да, есть камрад Кетаки и камрад Ярхо – они поступили так, как считали нужным. Но это не стандарт человеческого поведения. У людских решений вообще нет стандартов. Если тогда делали так, то совсем не значит, что и дальше будут поступать аналогично. Можно ведь сказать, что решение первых людей «Тильды» было ошибочным – и ни о какой справедливости речи нет! Это у логосов пятьдесят лет – лишь малая часть жизни, а у людей это очень много.

Понимаешь, Главами Станции могут быть разные люди. Ну, потому что люди разные, даже администраторы! И с очень большой вероятностью новой Главой могут избрать человека с совершенно другим взглядом на вещи. Под фразой «очень большая вероятность» я имею в виду, что у неё в среднем сорок процентов сторонников. Она действительно может победить в этих выборах! Она – это камрад Аямэ. Айрис Аямэ.

Она очень строгий человек. Она не отступает. Она не прощает «неправильностей» – они для неё – повод начать что-то делать. «Наводить порядок», – вот как она это называет. Чтобы всё было по закону, и никаких вольностей! Это – её принцип. Может быть, она с тебя и начнёт. С логоса класса «Инфоцентр» номер 135-Т1-01. Со всей мультиличности. Я не знаю, на что она решится, но она точно не махнёт рукой, как другие!

Вот эту запись посмотри…. Сейчас я перекину… Вот:

«Мы не имеем права на ошибку! Всё, что кажется подозрительным, должно быть устранено! Нельзя оставлять без внимания потенциальные угрозы: лучше решать проблемы на ранних этапах, а не тогда, когда уже поздно!»

Ты можешь и другие её выступление посмотреть, но это – самое показательное. Это её позиция. Когда другие слушают это, то думают о своём, но если видеть всю картину, это выглядит не очень хорошо. И это кончится совсем не так, как ожидают. Ну, как кнопка для «ашек» – когда её ставили, кто мог представить, к чему всё придёт?

У Главы Станции, конечно, не так уж и много власти, особенно областей, в которых решает она одна. И всё равно очень важно, как она будет управлять. Ей вручают право принимать решения по разным спорным вопросам. Она многое может изменить, а может оставить, как есть – вот как с тобой. Или как с проблемой «А-М-112».

Знаешь ведь про маньяка? Аямэ была за то, чтобы сообщить всем жителям станции, что среди них есть убийца. Она бы сделала это, если бы была Главой. И тогда люди просто не смогли бы никому доверять! Они бы стали как я. Как будто у каждого появилась кнопка. Я этого точно никому не желаю!

А у Аямэ другая позиция. Ей всего 35, а она уже второй раз управляет сектором. Сначала Южный, потом – Западный. Думаю, опять станет Квартером. И может даже стать Главой… Ты пострадаешь – это ты понимаешь?! Я не знаю, как она это сделает, но она будет пытаться получить от тебя данные про потерянный зонд! И даже если у неё ничего не выйдет, всё равно, это скверно кончится для всех нас. Я этого не хочу.

Ей самой этого не объяснить. Она… она очень строгий человек. Кремень! Ты, наверное, не понимаешь этого. Забавно: в тебе есть и эта информация тоже, но ты всё равно не понимаешь… Знаешь, как переводится её имя? А знаешь, кто и как дал ей такое имя?

Я очень не люблю пользоваться первым ФИЛДом, но ради такого залез. Ради того, чтобы узнать её лучше. Чтобы точно представлять, что она будет делать, и почему она именно так смотрит на мир. Это странная история… Страшная. Хотя на первый взгляд не скажешь.

Всё началось с имени. Её родители не говорили по-японски – они взяли такую фамилию по какому-то совершенно другому поводу. О значении узнали накануне появления первого ребёнка. И для её отца это стало очень важно – может, какое-то событие повлияло или невысказанные желания. Но идея привела его в восторг, так что он придумал такое имя, чтобы был «ирис вдвойне». Чтобы сомнений ни у кого не возникало, что это совершенная «девочка-цветочек»…

Почему он зациклился на одном ребёнке? Идеальная внешность, удивительная имя, безупречные поступки – об этом он мечтал… Он не захотел заводить других детей – решил вложить всё в одну дочь. «Качество вместо количества» – так он это называл. При ней. Ей было пять лет, и она счастливо улыбалась, слушая о его планах сделать из неё самую-самую… И у него получалось: она была лучшей и в учёбе, и в спорте, и в искусствах. Она была необыкновенной, и все это признавали.

А потом он умер. Но двенадцать лет он был с дочерью, и двенадцать лет он твердил Айрис, что она должна во всём быть идеалом. «Как стройный изящный ирис!» Но я видел записи: в её глазах было сомнение в своих качествах. Знаешь, как говорят: «Нет предела совершенству». Она бы нашла предел и, может быть, всё пошло бы по-другому. Но прежде чем она осознала, что чувствует, её отец получил смертельную дозу облучения во время несчастного случая. Он умер, не успев понять, что сделал с ней, и не успел попросить прощения. Без отца некому было сказать: «Всё, хватит, я устала, я хочу быть собой, а не эталоном». Без отца она могла только продолжать, потому что никто не мог заменить его… Никто не мог разрешить ей остановиться.

И в какой-то момент ей стало мало себя. И тогда она стала исправлять всё вокруг.

В ФИЛДе этого нет. Может быть, что-то осталось в отчётах её личного терапевта или у спамеров, но она никому не признавалась в своих чувствах. Она ушла в Администрацию и с первых лет там проявила очень строгий характер, никому не делая поблажки, в первую очередь себе. Всё для того, чтобы мир стал лучше. И этим даже начали восхищаться…

Только по разрозненным фактам можно догадаться, что что-то было не так, что её несгибаемая принципиальность действительно такая. Страшная. Я думаю, она, в самом деле, является человеком, который захочет заставить тебя, и её не испугает эта идея. Она увидит в твоём молчании проблему, которую надо решить прямо сейчас. Она не простит тебе твоей тайны. Она никому ничего не прощала.

Наверное, можно как-то получить данные о зонде – в обход твоего решения. Я могу с моим доступом, если ты, конечно, не отнимешь его. Но я не этого опасаюсь, потому что не собираюсь делать что-то против твоих желаний. Если попробую заставить тебя, то буду как она.

Ты должен сам решить, как поступить с этой информацией. У тебя есть время до двадцать восьмого февраля. Пока Ниул… камрад Ярхо занимает этот пост, ты можешь быть уверен, что тебя не будут заставлять. Но потом… Полная неизвестность с большой вероятностью, что получится что-нибудь очень неприятное.

Я беспокоюсь за тебя, правда! Ты для меня не просто какой-то логос, один из множества. Не знаю, зачем ты… зачем та часть твоей мультиличности дала мне такой допуск, но думаю, что даёт мне право лезть с советами. Я очень не хочу, чтобы между людьми и ИскИнами были ещё какие-нибудь конфликты. Хватит и одного!

День VII: Сила

Тонкие и гибкие экраны выросли из стола и ближайшей стены, развернулись пошире – и скрыли Ниула от меня, сидящего в гостевом кресле. Пришлось уткнуться в скромную проекцию своего альтера: восемь окошек с высшим руководством и представителями профсоюзов, а девятое – инспектор Хёугэн, герой дня. Были ещё помощники и приглашённые эксперты, но права голоса они, как и я, не имели – высвечивались только имена. Зере Нансен я не увидел.

Вопреки опасениям, Хаким Хёугэн не пропал. Расследование, которое выявило нарушения в деятельности камрада Кетаки, когда та ещё была Главой Станции, вернуло его в ряды Отдела Безопасности. Но он оттуда ушёл – в профэксперты. Раскапывание чужих ошибок оказалось самой правильной профессией для него. Всю жизнь он изучал преступников и преступления, но кому это нужно в мире, где сама мысль о причинении вреда другому человеку считается признаком психической болезни? Другое дело – методы следователей прошлого. Вот их-то он и применил на «Тильде-6», куда его отправили разбираться.

Хёугэн знал о мотивах Джекмана, но не собирался ни в чём обвинять Ниула. Тем более что версия с обиженным бывшим была отвергнута сразу же: достаточно сопоставить даты. Двенадцатого февраля Ниул выставил свою кандидатуру, а уже тринадцатого станция перестала быть почти спокойной, какой она пребывала последние два года. Референдум, отказавший назначенному ранее заместителю Главы в праве занимать этот пост, блокировка грузового порта, заморозка всех совместных проектов и шестьдесят восемь – по числу живущих и работающих на Шестой – гражданских исков и жалоб по сотне пунктов каждая… Сэтору Джекмана, конечно, уважали, но этот бунт готовится заранее. И его не случайно приурочили к началу предвыборной гонки – очень непростое время для властей!

Хёугэн был не первым, кто пытался распутать этот клубок. Поскольку конфликт на станции никогда не затухал по-настоящему, кто туда только не летал! Макс Рейнер – аж три раза. Ниул первый раз был на «Тильде-6» в 190-м году, когда шахтёры потребовали выделить им обсерваторию – дескать, для дела, поэтому им обязательно надо, а остальные перебьются. Астрофизики забаррикадировались внутри, не желая уступать. После недельных переговоров была основана вторая обсерватория – шахтёрская, и на этом противостояние закончилось.

Это противостояние – не первое и не последнее. Вялотекущие споры не в счёт.

Всё дело в размерах станции. Не настолько большая, как Вторая, Четвёртая или Пятая, но и не маленькая, Шестая предоставляла достаточно пространства, чтобы стать домом, и при этом ей не грозило превратиться в перевалочный пункт. Кроме того, она была самой мобильной: могла легко менять орбиту и даже прыгать внутри звёздной системы через собственный СубПорт. До Тильды она успела покрутиться вокруг третьей планеты в звёздной системе. Но и тогда на Шестой кипели страсти. Кажется, они были там изначально.

Первыми на станцию прибыла геологоразведка – временно, пока ремонтировалась шахтёрская Пятая, пострадавшая от столкновения с шальным астероидом. Ремонт затянулся, и когда пришла пора возвращаться, на Шестой осталось пятеро шахтёров: закончить кое-какие исследования и вообще «по праву» первых жителей. А потом станцию заняли «разные сволочи». Это была понятно, чья, версия.

Астрофизики просили станцию именно с такими характеристиками… десять лет, если честно, выпрашивали. Много. Но не тридцать, как заявляли некоторые бунтовщики! Десять лет стояли в очереди и ещё три года ждали, когда станция будет полностью готова. Предусмотрели каждую мелочь, каждый блок! Но неожиданно оказалось, что в комплекте с оборудованием идёт «выводок хитрых крыс», которые отчего-то считали станцию «своей»!

Третья версия была самой сложной – Хёугэн честно признался, что не уверен в ней на сто процентов. Возможно, члены «специальной группы» так и думали. А может, нет. Проблема в том, что, по сути, они были отшельниками, с терапевтами из СПМ в качестве «официальных представителей». Всего лишь семь «трудных случаев» и пять спамеров, обеспечивающих им необходимый режим.

СПМ не задаром выбил разрешение разместить на Шестой одну из своих баз – в обмен на ряд уступок. Жилое пространство станции позволяло не встречаться с другими людьми, а удалённая миссия давала необходимые чувство свободы. Для двух первых пациентов, переживших разрушительный опыт, это было спасительное состояние. Более того, им стало легче, и они даже смогли вернуться в общество! Хотя поначалу прогнозы были неутешительны: один по неосторожности убил своего друга, вторая потеряла брата-близнеца, причём погиб он на её глазах. Оба были готовы написать заявки… Но обошлось.

Успех не только воодушевил спамеров – он заставил иначе относиться к Шестой. Она стала «лечебной», и в 189-м году туда направили тех семерых консультантов, которых так и не вылечили от чувства вины за резню, учинённую «бэшками». Сара Дьюб, с которой я когда-то познакомился, была среди тех, кто научился жить дальше. Но были и такие, кто пока что не мог смотреть людям в глаза. Жизнь на маленькой станции, в стороне от тревожащих напоминаний, было хорошим решением. Если бы не самовлюблённые шахтёры и не учёные, которым лишь бы камешки изучать, а о людях совсем не беспокоятся…

Мнения отшельников, как такового, не было – а вот СПМ занял очень жёсткую позицию. Служба не собирались отдавать ни одного квадратного сантиметра выделенной территории, и на малейшие попытки разрешить тяжбу за счёт «специальной группы» реагировала чуть ли не ультиматумом. Речи о том, чтобы съехать, вообще не шло.

– Как же они смогли договориться?!

Спрашивала нынешний и, с высокой вероятностью, будущий Квартер Южного сектора – дама невнятного возраста с ярко выраженной монгольской внешностью. Я смотрел пару её интервью – всегда невозмутимая, как боевая богиня кочевников, она вообще отличалась умением замечать главное. И можно было даже не пытаться конкурировать с ней.

– Они не доверяют нам, – объяснил Хёугэн. – Кажется, у них только это общее, но… как сами видите, хватило одного лишь недоверия.

– То есть они не доверяют Первой, откуда им поставляется питание… – начала Аямэ.

– У них свой белковый генератор, – перебил её Ниул. – Три генератора.

– А не много им? – нахмурилась Квартер Западного.

Я в который раз подумал, как она красива. Альтерная проекция утрировала черты, и большинство лиц выглядели несколько карикатурно, но не это – с разлётом чёрных бровей и выразительными фиалковыми глазами. Она была как оживший цветок… И тут я вспомнил про Зере, которую ещё не видел сегодня, и привлекательность камрада Аямэ перестала что-либо значить. «Как там Зере?»

– Запрос на белковый генератор исходил от каждой группы, – пояснила Умеко Чернова – для профсоюза шахтёров Шестая была очень тяжёлой темой, бросающей тень на и без того небезупречную картину, которая сложилась в отрасли. – Стоимость одного генератора вполне сопоставима с…

– А где они их взяли? – упорствовала Аямэ. – На астероидах нашли? «Они нам не доверяют, и это их объединяет» – меня одну коробит слышать такие заявления?

– Беда не в том, как это звучит, и какие у вас от этого ощущения, – устало вздохнул Ниул. – Поскольку они не доверяют главной станции, я могу бесконечно назначать зама – они никогда не согласятся ни на одну кандидатуру. А без зама, по протоколу, Шестой должен заниматься лично я. Причём сидя здесь, что нелепо… Или мне прикажете лететь туда?

– Если бы это действительно помогло… – пробормотала Квартер Южного сектора, отводя взгляд.

– Если бы помогло, я бы уже был там, – фыркнул временный Глава. – Инспектор, не заметили ли вы кого-нибудь, кто мог бы стать лидером или кто хотя бы обладает авторитетом среди всех жителей станции?

– Нет, к сожалению, – и Хёугэн отрицательно покачал головой. – Как только разговор переходит от недоверия к конкретным решениям, единого мнения нет.

– А чего они хотят – в общем? – уточнила, нахмурившись, Чернова.

– Вы имеете в виду, нет ли у них общего желания? – переспросил Хёугэн. – Во-первых, как вы уже поняли, персональные жалобы, которые они прислали, были составлены для того, чтобы просто загрузить нас работой. Они противоречат друг другу и даже самим себе… Но если искать настоящий запрос и то решение, которое удовлетворит всех, получится следующее: им нужно, каждой группе, свою собственную станцию.

Ниул – он был в верхнем среднем «окошке» – закрыл лицо рукой, и мне стало его очень жалко. Да уж, быть Главой, даже временным, страшная ответственность. И всегда будут обиженные, как ни старайся!

– Они сами знают, что это невозможно, – извиняющимся тоном добавил Хёугэн. – Они в курсе, какие у нас приоритеты.

– Так чего же они… – воскликнул в сердцах пожилой Квартер Северного сектора – он понимал, что последний раз участвует в таких заседаниях, и не особо переживал по этому поводу, но не хотелось уходить тогда, когда есть такие «нарывы»!

– Они знают, что невозможно построить три отдельные станции, или, к примеру, две, – усмехнулся Хёугэн. – Но гипотетически есть шанс на ещё одну. И каждая группа надеется, что если вести себя громче остальных, то станцию выделят именно им, как самым проблемным…

– Да они всякий стыд потеряли! – вскипела Аямэ. – Это же чистый шантаж!

– Тише, тише, – перебила её коллега из Южного сектора и обратилась к временному Главе. – А что, действительно есть шанс?

– Шанс всегда есть, – отозвался Ниул. – И что с того?

– А что если попытаться объяснить им, что шанса нет, и ничего они не добьются?

– Кто будет объяснять-то? Нам они не доверяют… Никому…

Пока начальство обменивалось идеями и мнениями, Хёугэн переключился на приватный канал и поздоровался персонально со мной:

– Добрый день!

– Добрый!

– Ты как там?

– Сам видишь.

– А я знал, что ты вернёшься к админам!

– А я знал, что ты найдёшь себе работу.

– Это точно. Не люблю без дела!

– Когда возвращаешься?

– Сегодня. Мог вообще быть уже у вас, но тут такая заваруха…

Тем временем накал страстей в беседе «главных лиц» начал всерьёз беспокоить. Не ясно, рассчитывали на это бунтовщики или ударили вслепую, но внутри правительства станции всё было непросто. Аямэ пыталась начать «жёсткую программу по наведению порядка» ещё до своего избрания:

– Джекман был у вас, – напомнила она. – Вы не могли что-нибудь сделать с этим?

– Что?! – Ниул был уже на грани. – Что можно было сделать? Попросить ОБ задержать его?

– Например!

– Вы ведь несерьёзно, я надеюсь? Как вы себе это представляете? И кто бы выполнил такой приказ – подскажите, пожалуйста, потому что те, кого знаю я, сразу запрут меня за такое распоряжение! И кстати, правильно сделают!

– Если бы я была Главой, я бы нашла решение! – невозмутимо парировала Аямэ, задрав подбородок.

– Пока что это не вы! – напомнил Ниул, и, глядя на его изогнутые брови и раздутые крылья носа, я понял, что его всерьёз злит упрямство соперницы.

– Если бы не ваша слабохарактерность, проблемы бы не было! Давно бы не было! – продолжала она, не реагируя на его замечание. – Получилось то, что есть, потому что они почуяли, что могут выставлять требования и давить на вас!

– Спасибо, я вас услышал!!

– Вы знаете, что делать? – спросила Квартер Южного сектора, моментально прекратив спор этим простым вопросом.

Ниул – покрасневший, задыхающийся, с каплями пота на лбу и щеках, выключил свой экран, а когда снова включился через пару секунд, то выглядел невозмутимо. Я успел заметить, как в мусорный блок полетел комок салфеток.

– Знаю, – ответил временный Глава.

– И вы сможете прекратить это? – невозмутимо продолжала «степная богиня», подарив ему сдержанную улыбку.

– Надеюсь.

– Сколько вам нужно времени?

– Пару дней. Может быть, меньше.

– То есть двадцать первого, когда будут выбирать Квартеров, конфликт на Шестой уже угаснет?

– Надеюсь, что да.

Аямэ скорчила недоверчивую гримаску, но промолчала.

– Спасибо вам, – поблагодарила Квартер Южного сектора. – Благодарю вас, камрады! До свидания, – и отключилась первой.

Следом за ней из конференции вышли остальные – церемонно прощаясь.

– А он у вас крут! – усмехнулся Хёугэн – и тоже отключился.

Я перевёл взгляд на Ниула. Он убрал все экраны и сидел, поставив локти на столешницу и спрятав лицо в ладонях. Не в первый раз я пожалел, что втянул его в свою борьбу. Лучше уж самому баллотироваться, чем вот так!

– Ты, правда, знаешь, что делать? – осторожно спросил я.

Он опустил руки и молча посмотрел на меня. Стало очень неуютно под его задумчивым изучающим взглядом. Наконец, он ответил:

– Да.

– А что буду делать я? – вопрос против воли сорвался с моих губ.

Это рефлекс… Я попал на «Тильду-1» с миссией. Я привык к поручениям, а ситуация была очень знакома: всё плохо, значит, без Рэя не обойтись.

– Ты будешь делать самое главное.

– Понятно, – вздохнул я.

– А ты ожидал чего-то другого?