Текст книги "Выше головы! (CИ)"

Автор книги: Расселл Д. Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 74 страниц)

Градация

До вечера я думал, что делать.

Впрочем, это не совсем так: я знал, как поступить, стоило мне удостовериться в намерениях Аямэ. И даже последствия – для меня лично, если я сделаю то, что должен сделать – были понятны в ту же минуту. Так о чём же я размышлял до вечера?

Ничто не мешало попрощаться с Юки и Брайном – и сесть на ближайший катер. Я был уверен, что стоит мне отметиться об окончании командировки, как меня будет ждать транспорт с Рейнером на борту. И потом можно совершенно спокойно заниматься камиллами. И не важно, что будет на станции!

Но я сильно сомневался, что реформы, задуманные Аямэ, ограничатся «Тильдой-1». Идея была в том, чтобы ужесточить наказания, верно? Для всех. Убрать «фактор неопределённости» и закончить «игры в прощение». Это значило, что все, кто оступился, будут наказаны как следует, без «вторых шансов».

Вряд ли Рейнер сильно расстроится, лишившись своего поста, и вряд ли генерал Телжан будет плакать, расставшись с плашкой… Но они были на своих местах. И не нужно было ничего менять в этом направлении, да и в других тоже!

Так считал я. А что думал временный Глава?

Нужно было «всего лишь» пойти к нему и попросить поступить поперёк всех принципов и привычек. Фактически, он должен будет полностью поменять свою жизнь – ради моих преставлений о том, как правильно? Как-то не очень хорошо это выглядело…

Хуже всего, я сомневался в его объективности. Он честно признался, что неравнодушен ко мне, и это «его проблема». Теперь я понимал, что это значило. Конечно, ни о какой плате и речи не было (вообще, подумав об этом, я сначала покраснел, а потом побледнел – СПМ и цензура сильно меня испортили!) Но всё равно чувства ко мне могли влиять на его решение – игнорировать вероятность этого было тем более неприлично.

«Загребать жар чужими руками» – вот как это называлось, вспомнил я старую пословицу. Ну, вот теперь я действительно понимал, то она значит!

Однако попробовать стоило. Просто обозначить своё предложение – и пусть он выбирает. И я знал, с чего начать.

– Можно спросить вас о кое-чём? Это важно, – добавил я, поздоровавшись.

Временный Глава ничем не выдал своего удивления, а ведь мы виделись и общались только в день моего возвращения на станцию, и потом лишь раз, когда он уточнял, что задержусь. Ну, ещё было «официальное извинение». И вот через два месяца мы увиделись снова, и теперь уже по моей инициативе.

– Спрашивай, – разрешил он, выключая настольные экраны и откидываясь на спинку кресла.

– Ты знаешь о проблеме «А-М-112»?

– Да, – кивнул он и добавил, предупреждая мой следующий вопрос:

– Знаю с самого начала. Я был среди тех, кто голосовал.

– Я могу узнать, как?

Он помолчал немного, как будто вспоминал.

– Сначала за сохранение секретности… Голосование проводилось каждый месяц. И после каждого случая тоже.

– И ты голосовал «за» секретность, – уточнил я.

– Да. До того, как погиб Когоут. После этого было три голосования, и я был «против».

– А… я?

– Ты имеешь в виду, идея привести кого-нибудь вроде тебя? – он усмехнулся. – Хорошая идеи! Я был «за».

– Но насчёт секретности ты был «против»? То есть ты считаешь это плохой идеей?

– Я считаю, что это был выбор из двух зол, – и временный Глава внимательно посмотрел на меня, как будто моя реакция на его ответ значила очень много. – Тогда это выглядело так. А теперь я считаю, что Мид хотел именно паники. И камрад Кетаки поступила наилучшим образом. Хотя тогда это выглядело иначе… Рэй, зачем ты пришёл?

Я отвернулся, чтобы случайно не столкнуться с ним взглядом. Но так сразу ответить не получалось…

– Рэй, если ты ищешь объяснение её поступкам, то тут всё просто, и ты сам это знаешь. Она угадала с методом – когда мы искали Мида. Приняла очень непростое решение. Так или иначе, оно было неправильным. Она выбрала вариант наиболее опасный для неё. Но дело вовсе не в этом! Она решила, что эта исключительная ситуация даёт ей право применять тот же метод. Понимаешь? Инструмент, сработавший один раз, был применён для совсем другой ситуации. Она должна была рассказать тебе всё сразу после того, как приняли поправку. Но она предпочла играть по тем же правилам. И проиграла. Это не самый редкий случай… – он вздохнул, обрывая себя на полуслове. – За последний год она выдержала колоссальное давление! Легко смотреть со стороны, голосовать, оценивать… Критиковать. А быть внутри… Она ошиблась с тобой, но была права во всём остальном.

«Знал ли он о поправке «Т-191-006»? – подумал я. – Нет. Не мог. Не мог знать – и болтать со мной за чаем. Если он знал, он бы мне обязательно рассказал. Не такой он человек, чтобы…»

– Она поправится? – осторожно спросил я.

Он пожал плечами.

– Главой Станции ей уже не быть. Но в Администрации ей будут рады. Лет через десять она сможет спокойно баллотироваться в Квартеры. Люди предпочитают помнить хорошее, а насчёт неё есть, что вспомнить.

– А ты?

Он встрепенулся, как будто ждал этого вопроса.

– А что я?

– Что ты будешь делать после выборов?

– То же, что и всегда: вернусь в эксперты. А может быть, поработаю Квартером – посмотрим, как всё пройдёт. Если понадоблюсь, то поношу ещё этот комбо, – и он любовно пригладил серую с узкими вставками форму.

– Знаешь… Я считаю… Я думаю, что тебе надо задержаться.

Он картинно приподнял брови.

– В каком смысле?

– Тебе нужно выставить свою кандидатуру. На голосование. На пост Главы Станции.

Он рассмеялся, а потом забарабанил по столешнице, как от восторга.

– Ты серьёзно хочешь этого?

– Да. И не только я.

– То есть?

– Аямэ собирается сделать курс на ужесточение наказаний. Чтобы камрад Кетаки никогда больше не смогла работать в Администрации. И не только она… Рейнер и многие другие. Чтобы не было «лишних» шансов. Ну, это так называет.

– Откуда ты знаешь? – нахмурился он. – Я смотрел всё передачу. Она ничего такого не говорила! Она всегда была достаточно резкой, но не настолько же!

– Она призналась мне потом, после, – пояснил я. – Речь произнесла – явно готовится… Она очень хочет этого, всерьёз…

– Весело, – фыркнул временный Глава. – И если она победит… Ну, если у неё такие планы, то… – он задумчиво пригладил волосы.

– Я разу подумал про тебя, – признался я, и отчего-то сразу полегчало. – Если ты не можешь, то хотя бы подскажи, кто ещё мог бы…

– Никто, – резко ответил он и поморщился. – В этом году всё должно быть просто. У Аямэ нет серьёзных конкурентов, потому что после кризиса их не бывает.

– А ты ничего не обещал…

– Я никогда ничего не обещаю, кроме того, что должен, – отрезал он. – Все понимают, что лишние конфликты тут не нужны. А если я выставлю свою кандидатуру, то начнётся такое… Ты даже представить себе не можешь!

– А если не выставишь, то победит Аямэ, – печально закончил я.

– Однозначно. И начнётся реакция. А потом всё откатится назад. Знаешь, я уже видел такое… Это нормально. В принципе.

– Значит, ты… не… – я встал с кресла. – Тогда прости за беспокойство…

– Сиди, – вздохнул он. – Скор ты на выводы! Такие вопросы с наскока не решают. Ты сам этого хочешь, верно?

– Да, хочу, – ответил я, продолжая стоять.

– Значит, будешь мне помогать. Задержишься на станции до выборов. Начнёшь работать в моей команде. И будешь делать то, что я скажу – без самодеятельности, хорошо?

– Хорошо, – кивнул я, пряча победную улыбку.

«Значит, ещё не всё! Значит, поборемся!»

– Ну, что… Поздравляю с началом избирательной кампании! – временно исполняющий обязанности Главы станции «Тильда-1» Ниул Ярхо вышел из-за стола, подошёл ко мне и протянул руку для рукопожатия. – Давай прикинем, что у нас есть.

КОНЕЦ ДЕЛА № 8

Дело № 9

День I: Повешенный

Для меня выборы кончились, едва успев начаться – в первый же день предвыборной гонки. А я так готовился!

Вообще слово «гонка» вполне подходило к этому мероприятию. На всё давалось шестнадцать дней: сначала Квартеры, потом – Глава. По два-три кандидата в каждом секторе, трое-четверо – на общестанционный пост.

В это же самое время проходили выборы на планете, но тэферы, ввиду занятости и традиционного равнодушия к политике, использовали упрощённую процедуру с референдумом о доверии действующим генералам. При необходимости, потом подбирали альтернативу. Впрочем, управляющие должности там вообще не вызывали большого энтузиазма. Как в случае с Телжаном О'Ши, это была работа для тех, кто больше ни на что не годится. Но на станции, конечно, всё усложнялось.

Отточенный регламент, действующий уже лет семьдесят, учитывал каждый нюанс: какое поведение правильное, кто это контролирует, что можно, а что нежелательно. Например, если соперниками становились родственники, приглашалась специальная группа наблюдателей, чтобы не допустить косвенного давления. Ради того, чтобы позволить мне участвовать в предвыборной кампании, устроили дополнительное судебное заседание, которое продлило отсрочку и расширило права «условному преступнику». Было довольно неожиданно: я ведь даже не думал о том, что меня могут отправить обратно не планету! Достаточно было одного голоса «против», но никто не стал возражать.

Ниул Ярхо добавил к официальной информации свою личную инструкцию:

– Сколько выборов я ни видел, а видел я их достаточно, как только начинается любовь-морковь, всё идёт наперекосяк. Потому что это самая очевидная тема, на которой можно уйти от любых вопросов. Понимаете? Не важно, какую программу мы подготовим, и как будем валить других, если будет возможность спросить об этом – спросят. Поэтому постарайтесь без этого обойтись!

В команде кандидата нас было четыре человека, но «чтобы всё запороть, достаточно и одного», как совершенно справедливо заметил Ниул. Как в воду глядел!

– В этой профессии свой режим ФИЛДа, – напомнил он, хотя мы все это знали, и особенно я. – Как только всё начнётся, любой человек сможет посмотреть ваш профиль. И если там будет что-нибудь некрасивое – будьте уверены, оно заслонит всё остальное! До старта три дня – разберитесь со всем, что осталось не разобранным. Если у вас что-то есть – по возможности, сохраните. Или закончите прямо сейчас. Если ничего нет – не начинайте. Потерпите до марта. Любая ошибка сейчас ляжет на приборное стекло. Любую мелочь, на которую в обычное время и не посмотрят, раздуют до размеров кита! Потому что именно в личной жизни проявляется, как человек умеет управлять собой. А если не справляется с таким масштабом, то… Сами понимаете. И это касается вас всех, не только меня.

Я до того впечатлился этим наставлением, что потом, когда ребята разошлись, остался спросить: «А как же… ну… мы?»

– Никакого «мы» нет, не было и не может быть, – отрезал он неожиданно строго и нахмурился. – Или у тебя есть сомнения? Поделись!

Я отрицательно покачал головой, ошарашенный его тоном.

– Тогда закроем это. Я уже говорил, что справляюсь со своими проблемами. Не надо об этом беспокоиться – позаботься лучше о статистике, о которой я просил!

Это было до того, как я увидел Зере. А увидел я её как раз в первый день.

Всё можно было предусмотреть, кроме этого. Вроде бы я всё учёл – и реакцию ТФ, куда опять не получалось вернуться, и мнение друзей, недоумевающих: «Снова в админы?» Я заранее настроился на упрёки и нападки, что в студии, что в Сети, и подготовился с самым каверзным вопросам. Свою биографию, всё прошлое перелопатил, чтобы никто не смог меня подловить! Одно осталось «за кадром», и пряталось оно отнюдь не в делах минувших.

Беда пришла на стартовых дебатах. Три кандидата на пост Квартера Северного сектора встретились в первый раз – на этом марафоне, конечно, в первый. Так-то они были коллегами, и хорошо знали друг друга. Но в студии Ли Аграновского царила чуть нервозная и вместе с тем воодушевляющая атмосфера старта.

Кандидаты сидели в креслах на центральной «сцене», помощники – на специальной трибуне, отделённые от зрителей. Вряд ли бы нам понадобилось участвовать в сегодняшнем представлении, но, как минимум, надо было присутствовать. Мне указали на девушку, устроившуюся с краю во втором ряду: мол, камрад не промах, и бодаться с ней будет не просто!

Я и посмотрел. Увидел серо-зелёный внимательный взгляд, вежливую полуулыбку (конечно, она знала меня!), упрямый подбородок, высокие индейские скулы и русые волосы, собранные в аккуратный пучок. «Милая девушка с сильным характером», пронеслось у меня в голове, и я отвернулся. И тут же испытал необоримое желание посмотреть снова. И до конца дебатов я старался не смотреть на неё, периодически проигрывая самому себе. «Всего на секунду, просто один взгляд!..» Как будто это был глоток воздуха!

Когда я вечером шёл к себе, то был невероятно счастлив, и кусал губы, чтобы не начать улыбаться, как последний дурак. Спроси меня в тот момент, о чём говорили кандидаты в студии, и что потом объяснял нам Ниул – я бы не сумел припомнить ни одной связанной мысли. «Что-то про перспективы… Про развитие… А ещё Ниула спросили, почему он всё-таки участвует, а он ответил… Что же он ответил?» Но мне было плевать, о чем шла речь. Я думал о глазах – серо-зелёных, словно просыпающиеся утренние пустоши вокруг главного купола на Цаве. И о том, как при улыбке появляются маленькие ямочки на щеках – так трогательно, что хочется прикоснуться к ним губами.

Только у себя в комнате осознал, что происходит. И схватился за голову.

Несмотря на название «андроид», роботом я не был. У меня было человеческое тело, а оно… С ним не поспоришь.

Забавно: я ведь всё понимал, трижды понимал всю биохимическую и психологическую подоплёку происходящего! Ещё на «Дхавале» заинтересовался вопросом, а в спецотделе выучил заново. Мне ничего не стоило объяснить каждую реакцию, каждый симптом фенилэтиленаминовой атаки, будь она неладна! Я чётко представлял, сколько времени будет длиться первая фаза и сколько займёт окончательное «выздоровление». Это всё пройдёт, конечно. Чувства – самая изменчивая вещь на свете! Но у меня не было времени – вот в чём беда! Я должен был весь, без остатка, заниматься продвижением Ниула Ярхо, чтобы помочь ему стать Главой Станции – что он, между прочим, делал с моей подачи!..

«Ох, как не вовремя!»

Я не имел права на ошибку. Мнение о кандидатурах было вполне устоявшимся, так что целью становились те, кто ещё сомневается. Остальные – больше двух третей граждан – отлично знали каждого из претендентов, которые давно работали в Администрации или, как Ниул, в Экспертно-координаторской службе, где было не меньше возможностей заработать себе репутацию или же испортить отношения. Только что-нибудь экстраординарное могло повлиять на точку зрения определившихся… И этот фактор тоже учитывался.

За день до Нового Года были назначены финальные выборы, так что в первое марта станция вступала с новым руководством. На «Тильде-1» режим СубПортации позволял легко чередовать: один год контакт с Центром, другой – смена власти. За одиннадцать месяцев новички успевали сформировать свои предпочтения, так что выбирали отнюдь не вслепую. Так что следовало удержать «своих» и перетянуть внимание «нейтральных».

…Но несмотря на все «надо», наваждение не проходило. Я не хотел ужинать, не мог сидеть спокойно, и вообще тянуло выйти и побродить по коридорам: вдруг! случайно! столкнёмся! Поймав себя на мысли: «А что такого – поздороваюсь, может, вообще поговорим, пусть мы из разных команд…» – я включил настенный экран и зашёл в базу данных. Лучше так, чем, в самом деле, гулять по станции!

Зере Нансен. Я не сразу двинулся дальше – не мог оторваться от снимка в профиле. Вообще это была не фотография, а трёхмерная модель вроде юзерпика в Сети. ИскИнам такие цифровые «портреты» были нужны, чтобы узнавать людей. Отсюда и условности – подбородок слишком квадратный, рот – большой. И не было тех крошечных чёрточек, которые я почему-то сразу запомнил. Морщинки у глаз, крошечная отметинка на правой щеке у самого уха, чуть кривоватая и очень заразительная улыбка… Но даже цифровой портрет вызвал у меня учащённое сердцебиение.

«Может, пойти к врачам? – подумал я. – Чтоб это всё убрали…»

Что-то такое просили некоторые мои «клиентки» в спецотделе: пожалуйста, дайте лекарство от любви, чтоб всё прошло, чтоб не нужно было мучиться. Теоретически осуществимо. Наверное… Какое-нибудь успокоительное. Много успокоительного, чтоб это лицо и это имя не вызывали столько волнений… «Проспать все дни, а потом проснуться, как будто ничего и не было», – но Ниул…

В этот момент я понял, как себя ощущали все те девушки, которые краснели, когда я смотрел на них. И почему они вообще «случайно» сталкивались со мной в коридорах, молчали, боясь поднять взгляд, хотя можно было поздороваться и даже поговорить… Я осознал подлинный смысл того, что объясняла Утенбаева.

Перед тем, как допустить меня к работе, она многое мне рассказала, но тогда я лишь запоминал, принимал к сведению, не пропускал через себя. Тогда. Теперь же… Все фильмы, книги, песни вдруг как будто про меня. И те моменты, которые казались мне непонятными, неожиданно прояснились. «Почему люди ведут себя как дураки? Это же очевидная глупость – поступать вот так!» Да, глупость. И что?

За один вечер я превратился в другого человека. Да вот беда – надо было жить дальше, выполняя обязательства, которые взял на себя предыдущий Рэй. Я скучал по нему: он был очень надёжный, по сравнению с той размазнёй, которой я стал!

Выучив наизусть Её портрет, я двинулся дальше, благо в профиле старшего помощника кандидата в Квартеры Северного сектора имелось много информации.

29 лет. Старше меня. Впрочем, это нормально. Вообще – нормально. Но Она может видеть во мне девятилетнее существо, лишь похожее на взрослого. И относиться соответственно. И ничего с этим не поделать…

Первая специальность: «системное управление», вторая: «экосистемы». Интересно: значит, у неё был выбор между Администрацией и Терраформингом? Почему же пошла в админы? Или ТФ – на потом?..

Родилась на «Ноэле» в семье художника и врача-иммунолога… То есть её мама была врачом, но после появления второго и третьего ребёнка переквалифицировалась в воспитатели. А отец, до того, как стать художником, работал в СубПортальной службе. Интересно, выбор между профессиями дался им легко?..

Старший сиблинг из пяти. Причём братья – последние двое, близнецы. И две младшие сестры, тоже близняшки. А вот Зере в этом отношении оставалась «одинокой». Каково ей было?..

Все её родственники, дальние и ближние, остались в Солнечной системе. Она улетела, когда получила первый диплом. Второй, тэферский, заработала уже на «Тильде». Здесь же стала донором и начала работать в Администрации.

Я специально проверил – нет, в 189-м никто из её семьи не пострадал. Каким бы ни было её отношение к «Кальвису», оно не основано на личной трагедии. Почему-то от этого стало легче…

С первых дней на станции она оставалась в Северном секторе, подотдел ТФ. Курировала лаборатории и отвечала за вахтовиков, которые были на планете наездами. Что ж, вполне логично: благодаря второй специальности, она понимала характер их деятельности лучше других.

На позапрошлых выборах была в команде нынешнего Квартера, на прошлых – опять у него, на этих – у его противника, который имел все шансы быть избранным… Если бы не Ниул Ярхо.

Тут я догадался, почему Ниул выбрал Северный сектор для начала своего восхождения: в Западном была Айрис Аямэ, в Восточном – три сильных кандидата на опустевшее кресло Леди Кетаки, а в Южном – слишком серьёзная поддержка у нынешнего руководства, шансов практически нет.

Социальное положение… Внезапно мне стало трудно дышать, и щеки загорелись. «Нет. Нет… Нет!» Да: «одинока». Пожалуй, лучший вариант на время выборов. Но что было до того? Поскольку она была администратором, это область не была строго её личным делом, так что я смог узнать, что кто-то у неё был, но отношения закончились ещё в ноябре. Разумеется, имя того счастливцы или счастливицы не сообщалось: не настолько высоким был её пост, чтобы требовать полной откровенности! Да и не требовалось: как в случае с Юлиусом Иманом, достаточно было знать, насколько человек социализирован. Подробности ни к чему… Обычным тильдийцам ни к чему. Но я хотел знать всё.

…Неназойливый значок «расширить ФИЛД» болтался в левом нижнем углу экрана. Самая слабая зрительная зона – можно и не заметить, если не знать, что он там есть. Одно прикосновение – и я буду знать о Зере Нансен столько же, сколько знает логос. И даже больше, потому что я буду понимать эту информацию. Но что мне это даст?

Безусловно, я получу очень много: записи, факты, подробности жизни – достаточно, чтобы насытиться! Хотя бы на время… Я бы, наверное, так и поступил, если бы в моей жизни не было Эрис Утенбаевой и её лекций, в которых, среди прочего, объяснялись причины таких расстройств. «Дефицит контроля» – так она это называла. Старая болезнь, пришедшая к нам из того времени, когда цифровая информация широко использовалась, а Фикс-Инфо ещё не был придуман. Знать об объекте своих чувств всё, чтобы он буквально стал «объектом». Собственностью.

Я не хотел, чтобы Зере стала моей собственностью, и становиться её собственностью тоже не возникало желания. «Быть с ней» – вот в чём я нуждался. Но безнадёжность этой потребности бросалась в глаза – совсем, как у девочек, подсматривающих за мной в бассейне или спортзале…

Мы не сможем быть вместе, потому что сейчас выборы, а потом я вернусь на планету. Признаться ей сейчас – значит взвалить на неё определённые обязанности. А у неё, я был уверен, и так хватало, о чём беспокоиться!

Надо самому справляться со своими проблемами. Вон, как Ниул. Разделять чувства и работу. Различать то, что можешь изменить, и абсолютно неподвластные вещи… Но как же мне хотелось увидеть её ещё раз!