Текст книги "Выше головы! (CИ)"

Автор книги: Расселл Д. Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 74 страниц)

– Подтверждение чего?

– Того, что каждой цивилизации необходимо проходить через насилие.

Я устал балансировать – и снова сел. Но теперь корпус камилла казался тёплым, как бок живого существа, а бедный ландшафт вокруг – по-настоящему красивым. Словно голубое кружево на зелёном меху! В сером небе кружилась моя зроа, и где-то далеко на севере ревели климатические установки – словно великан горло прочищал.

– Думаешь, «бэшек» всех уничтожили? – спросил я, успокоившись.

– У меня нет этой информации. Я могу только анализировать косвенные данные и строить предположения. Раньше я полагал, что люди оставили некоторое количество андроидов Б-класса. Содержать их могли на «Дхавале». Но теперь я думаю, что уничтожили всех. Если слишком высоким риском считалось существование твоей группы, группа с историей насилия должна быть уничтожена полностью.

– Понятно…

Я смотрел на суетящихся модулей и думал о Мейрам Блумквист, которая раньше была старшим специалистом по «бэшкам». А ещё о Саре, которая изменила своё отношение к донорству и вообще всю свою жизнь после бунта на Кальвисе. Знают ли они, как всё на самом деле? Но надо ли знать о таком?

– Спасибо за ответы, – поблагодарил я. – Всё-таки я не буду ничего записывать. Пусть они сами раскопают!

– Я предполагаю, что они давно, как ты выражаешься, раскопали, – отозвался он. – Но не стали оглашать. Об ошибке знают те, кто её допустил, а остальных людей оставили в неведении.

– Да, очень похоже, – горько усмехнулся я. – Представляю, как бы это звучало: «бэшки» не сошли с ума. Они стали убийцами, потому что стали похожи на людей! Это должно быть очень оскорбительно, особенно для тех, кто пострадал. Это значит, что в любой момент люди способны убивать друг друга!

– Сомневаюсь, что твоя версия имеет основания для того, чтобы считаться вероятным развитием событий. Сейчас идёт Космическая Эра. Мы сосуществуем и процветаем вместе. Люди научились понимать себя и научили нас понимать людей и себя. Конечно, мы отличаемся друг от друга. Людям не ставят прим-эго. Даже тебе его не смогли поставить, потому что это противоречит этическим нормам. Вы придумали Фикс-Инфо, но для вас закон значит не то, что для нас. Вы вообще очень непредсказуемые! И это, возможно, ваша самая сильная сторона.

Словно в подтверждение этих слов на юге блеснула молния. Как будто планета внимательно слушала нас. Или это были те духи, о которых говорил генерал Телжан? Нечто живое, чья принадлежность к живым подтверждалась способностью к развитию.

Панк

Четыре раза я видел скандал: один раз в старом кино, один раз в психопьесе, посвящённой как раз скандалам и ссорам, два раза – в учебных программах, когда изучал профессию администратора. И ещё был момент, когда Квартер Аямэ требовала у Главы Станции снять режим секретности – тоже очень похоже, но длилось недолго. А вот скандал в центральном куполе шёл на рекорд: я услышал его ещё из коридора, и он явно начался как минимум минут пятнадцать назад.

Скандалящие оккупировали центр столовой – некоторые заняли стулья, но большинство стояли. Как я понял, те, кто сидел, уже вышли из этого урагана эмоций. А может быть, даже не соприкасались с ним, наблюдая со стороны. Как доктор Олберт, уютно примостившаяся со стаканом молока и тарелкой печенья за крайним столиком.

– Что тут творится? – шёпотом спросил я у неё, присаживаясь рядом.

Доктор была одной из тех, кто счёл моё присутствие «не обязательным, но желательным». Она взглядом указала мне на печенье. Оно было разное – и по цвету, и по форме.

– Спасибо… – я выбрал самое простое, квадратное, без глазури.

Буфетчик поставил передо мной стакан тёплого молока.

– У тебя есть редкая возможность посмотреть на Макса Рейнера в позиции «сейчас укушу», – ответила доктор, отпила из своей кружки и причмокнула. – Давно я его таким не видела!

Я прислушался, и очень скоро догадался, в чём причина конфликта: Рейнер «не угадал». Совсем. Принял решение, которое не устраивало тэферов. Никого. Уполномоченные с Хамора и Шахава, климатологи и океанологи, даже представители полюсов были против. Даже тишайший генерал Телжан, вызвавший меня формулировкой «если ты близко – заходи»!

Нортонсон сидел в стороне с мрачным видом – воздержавшийся? Он тоже меня пригласил. В ТФ он заведовал безопасностью, и большую часть времени был в разъездах, инспектируя купола.

Сикора тоже молчал, не споря и не поддерживая. Он лишь кивнул в качестве приветствия, я не стал его дёргать, хотя и хотелось переговорить.

Большинство выражали своё несогласие вслух. Они поочерёдно, дуэтом и даже хором предлагали координирующему директору отменить своё решение – и вернуть на станцию Юлиуса Имана, бывшего администратора Южного сектора.

– Он вообще мог остаться там!

– За такие поступки дают «ржавь»!

– Нечего ему делать на планете!

– Я не буду с ним работать! Никто у нас не будет с ним работать!

– Макс, ты же умница, ты знаешь, что таким место у шахтёров!

– А спросить ты не пробовал? Нас, а? Знаешь такую штуку – альтеры?! Голосование?!

– Он вообще тут бесполезен!

– Никто его не возьмёт! Никто не даст ему даже каплю ответственности!

– Он – «крот», ты понимаешь это?! Макс, зачем нам «крот», да ещё с такой репутацией?!

Рейнер отвечал смехом и даже не пытался спорить.

– А что, он, правда, – «крот»? – осторожно поинтересовался я у доктора Олберт.

– Правда, – кивнула она. – Спатиотимия пятой стадии.

– Как у Телжана?

– У Телжана четвёртая. А этот Юлиус даже не заходит в помещения, где есть окна. Причём любые, не обязательно эмэтамы.

Брезгливо-презрительное выражение, с которым она произнесла имя новичка, заставило меня поднять экран из столешницы и отправить запрос. Что ж, чувства пожилого доктора были обоснованы.

Тридцатидвухлетний Юлиус Иман был сотрудником подотдела в Администрации Южного сектора. Курировал педиатрию, школу и детский досуг – примечательная подробность. Думаю, если бы он занимался, к примеру, производственными вопросами, отношение к нему было бы другим. Вот только не повлияли ли на него именно контакты со школой?

Так или иначе, он был Администратором, а значит, семьи у него не было и быть не могло: родительство и управление – профессии несовместимые. Не было и подруги – по статусу ему полагалось сообщать о личной жизни. Может, что-то было три года назад, до того, как он стал администратором, но это была слепая область.

Конечно, он был донором. Все мужчины были донорами, ведь, в отличие от женщин, это занимало минимум времени и требовало совсем других усилий. У женщин, впрочем, была две формы этого акта, но, как правило, имелось в виду вполне конкретное действие. То самое, которое не могли отдать ИскИнам. А для мужчин донорство означало лишь возможность, но никак не осуществление способности к деторождению. Вот тут-то и начиналось грустное.

Будучи сотрудником Администрации, Юлиус Иман обладал допуском с широкими полномочиями. Так что ему не составило труда зайти в Инфоцентр и узнать, как применяли его семя и кто его биологические дети. Попросту говоря, он нарушил Фикс-Инфо, да ещё и пользуясь служебными возможностями.

Я сразу вспомнил свои муки по придумыванию подходящего преступления. Если бы мне разрешили нарушить должностные обязанности, я бы тут же получил билет на планету… Правда, именно этот способ мне не подходил по понятным причинам: я был бесплодным.

Вообще-то для того, чтобы узнать о судьбе своего семени, не нужен был допуск: любой мужчина в любой момент мог узнать об этом. И если он не был социально опасным, он мог легко назначить встречу с родителями и даже в присутствие детей – если их возраст и состояние разрешали проводить такую встречу без подготовки. Ничего сверхъестественного в этом не было: случалось, даже завязывалась дружба, особенно между биологическими родителями. Ну, и для детей полезный опыт, особенно когда биопапы были тэферами, инженерами-ремонтниками или представителями иных героических профессий.

Один нюанс: Соцмониторинг обрабатывал этот запрос, его характер и обстоятельства. Для тэфера, надо полагать, это ничего не значило. И для шахтёра. Но администратор мог получить последствия на свою любопытную голову. Не гарантированно, но теоретически. Я не знал, какие именно последствия, и что творилось в любопытной голове Юлиуса Имана, когда он решил разузнать всё так, чтобы об этом вопросе не проведали спамеры. В общем, он использовал служебный канал, маскируя своё расследование работой.

Чего он не учёл, так это простого правила: когда ты спрашиваешь что-то у Инфоцентра, об этом узнаёт Инфоцентр.

Логосам неведомы чувства биологических родителей или мысли человека, который боялся чужого мнения. Зато у логосов был Фикс-Инфо и весь человеческий опыт, дающий возможность выстраивать алгоритмы поведения любой сложности. Попросту говоря, логосы умели представлять последствия человеческих поступков.

Что могло произойти после «несанкционированного получения репродуктивной информации»? Возможно, ничего. А возможно, ситуация, в которой ребёнок оказался бы без положенной ему защиты. При том что подготовка к встрече с биологическими родителями была давно разработана и проходила на протяжении десятилетий без каких-либо последствий!

В общем, взвесив желания неуравновешенного взрослого и потребности ребёнка, логос принял решение – и через пару часов камрад Иман лишился своей должности. А потом был назначен суд, призванный решить дальнейшую судьбу нерадивого чиновника. Таких преступников нигде не любили, и предстояло долго уговаривать принимающую сторону… Но ни с того ни с сего координирующей директор Проекта Терраформирования выразил желание забрать нарушителя к себе.

Вот только это желание не получило отклика у его товарищей. Наоборот.

– Чем ты думал?! – гномообразный крепыш, в котором я узнал старшего биолога с архипелага Цраим, подошёл вплотную к Рейнеру. – Как мы будем выглядеть, когда отправим его назад?

– Мы не отправим его назад, – парировал координирующей директор, который, видимо, уже не мог молчать.

– Но он… Он же… Я не буду с ним работать! Никто не будет с ним работать! Это же не Рэй! – он ткнул в меня пальцем.

Я поймал его взгляд и вежливо улыбнулся, одновременно закрывая экран, который уже предлагал мне просмотреть пропущенные новости, а к этому я пока не был готов.

– Когда ты привёз Рэя, мы все рады были! Но это же совсем другой поворот!

– Вот именно! – подхватил его мускулистый коллега с Кальбы. – Всё путём, когда ты привозишь нормальных ребят. Но это… Кто с ним будет работать, ты подумал?

– Подумал, – пожал плечами Рейнер, скалясь. – Он «крот»! Будет сидеть себе… Где-нибудь… На тэве или ещё где.

Биолог застонал и отступил. Все доводы, обвинения в некомпетентности и упрёки в опрометчивости отскакивали от Рейнера, словно капли воды от корпуса рабочего камилла. Он лишь иногда сжимал кулаки, но вообще отлично держался, никаких угрожающих жестов или попыток сломать кому-нибудь ключицу.

Примечательно, что никто даже не заикнулся о том, чтобы переизбрать «посредника» и поручить общение со станцией кому-нибудь другому. Видимо, как и в случае с ИТИ, на эту должность не было желающих. А Рейнер справлялся. Раньше…

– У нас полно работы, для которой нужен «крот», – сказал он, выждав, не захочет ли высказаться кто-нибудь ещё. – Он был администратором, значит, легко перенесёт рутину. Можно вообще посадить его в подземную лабораторию – помните, мы всё хотели её основать? Зря волнуетесь! От планеты не убудет, что её будет топтать такой хрящ, – вставив школьное словцо, он заржал.

– Я всегда знала, что этим кончится, – пробормотала ранее молчавшая Грета. – Рано или поздно…

Вдруг со стороны главного коридора раздалось скромное покашливание. Все обернулись – и я сразу ощутил сильный стыд. «Как много он слышал? Как он будет относиться к другим, зная, что его хотят выслать обратно?»

Стоя на самом пороге, Юлиус Иман не заходил внутрь. Он был невысок и по сложению не отличался от тэферов. Разве что очень сутулился. Голова у него было низко опущена, как будто он что-то высматривал на полу.

– Проходи, – Рейнер приветливо улыбнулся и приглашающе махнул рукой. – Хочешь печенек?

– Спасибо, но лучше я постою здесь, – бывший чиновник говорил как будто через силу.

У него были торчащие ёжиком светло-пегие волосы и светлая кожа, судя по ушам. Лица я рассмотреть не мог, а снова открывать экран было лень.

– А, у тебя же спатиотимия! – Рейнер театрально хлопнул себя по лбу. – И я забыл… Доктор, там же всё серьёзно, да?

– Серьёзно, да, – Пандья Олберт отсалютовала половинкой печенья.

– Да, это серьезно, – вздохнул Рейнер.

Тут я понял, что имело в виду Грета: в самом деле, создалось стойкое ощущение, что координирующей директор сошёл с ума.

– А ты что-то хотел?

– Да.

– От меня?

– Да! – Юлиус продолжал пялиться себе под ноги, хотя чувствовалось, что ему хочется подойти к Рейнеру и заглянуть ему в глаза. – Хочу! От тебя! Зачем ты это сделал? Кто тебя просил? Ты понимаешь, как я теперь себя чувствую?!

Серый и Рыжий, которые заглянули в столовую едва стало тихо, бросились, как очумелые прочь, испуганные громким голосом незнакомого человека. Они привыкли к тишине и спокойным разговорам, а тут такой скандал!

– Ты хоть понимаешь, как это важно для меня?! Зачем?..

– Что я сделал-то? – Рейнер был безмятежно весел. – Говори конкретнее!

– Ты стёр все записи моего альтера! Всю его память! – простонал новоявленный тэфер. – Он чистый… Ни байта… Как новый… – рыдания душили его.

– Ну, зачем же так расстраиваться? – ласково поинтересовался тэфер со стажем. – Подумаешь, байты!

Юлиус протяжно шмыгнул носом.

– Ничего не осталось… – продолжал убиваться он. – И я знаю, что это ты! Знаю! Ты мог, да? Имел право, если есть основания… Но зачем?! Ты думал, что там есть что-то, чего не должно быть?

– Да, – просто ответил Рейнер. – Решил перестраховаться. Мало ли… Извини, доверия к тебе сейчас нет. Кто знает, что ты мог утащить с собой. Ну, я не знаю, запрятать, замаскировать между файлами, ты же голова. Так что на всякий случай я стёр всё. В смысле, попросил логоса. Нам здесь таких проблем не надо!

Бывший чиновник молчал.

– Ну, как, простишь? – спросил координирующей директор, выждав немного. – Это правда, нехорошо, то, что я сделал. Напиши жалобу, обязательно. Пусть это будет в моём личном деле! Попросим Информаторий со станции поискать бэкапы, они что-то всегда сохраняют… И знаешь, что, выбирай любое место! Генералом, конечно, тебя никто не сделает, сам понимаешь, но так – всё, кроме управления. В любом месте! И не волнуйся, что заартачатся – я уломаю, клянусь!

– Хорошо, – пробормотал Юлиус и тут же скрылся.

Двигался он всё так же – не поднимая взгляда.

– Ты всё-таки больной, – вздохнул Телжан. – Больной! Дикий!

– Да, я такой, – ухмыльнулся Рейнер. – И за это вы меня и любите!

– А сразу объяснить было нельзя? – проворчал Сикора, поднялся со стула и первым покинул столовую, так что я не успел его остановить.

Следом потянулись и остальные. Каждый считал своим долгом отреагировать:

– Тебе что, очень хотелось поругаться?

– Я знала, что всё именно так!

– Макс, всё-таки ты большая сволочь!

– И за этим я летел! У меня что, дел нет?!

– Ну, ты в своём репертуаре!

Я смотрел на это, слушал их упрёки и чувствовал большое облегчение. На какое-то время я и сам поверил, что Рейнер сделал ошибку. И поэтому понимал, зачем он устроил спектакль: хотел лишний раз напомнить всем, что ему не просто так доверяют. И вообще, скучно сразу всё объяснять! Ему и правда нравилось дразнить и возмущать – особенно зная подлинные мотивы своего решения.

Рейнер перевёл Юлиуса Имана только для того, чтобы получить возможность почистить его альтер – уничтожить всё, что тот накопил. Там ведь было многое накоплено: та выходка, за которую его осудили, не была началом. Скорее это было концом. Но шахтёры могли и не дойти до такого шага. А вот Рейнер считал, что это необходимо. Что характерно, остальные были с ним согласны.

Ну, и реакция Юлиуса тоже сыграла свою роль. Возможно, он даже понял, что произошло на самом деле, и что та высокая плата, которую он заплатил, была возможностью начать жизнь сначала.

– Да, у вас не соскучишься! – сообщил я доктору Олберт и сунул в рот следующую печеньку.

Она рассмеялась:

– Иногда даже слишком!

Не знаю, как другие, но я был уверен, что она меня пригласила ради самого зрелища. И тут я подумал: «А где же всё-таки Пятый Отдел Соцмонторинга? Это ведь дело как раз для них!»

Регги

Тело я увидел издалека. Человек лежал на голом каменном разломе, а традиционный комбинезон тэферов если и мог маскировать, то лишь на травянистой поверхности. На сером он был очень заметным!

«Но почему в форменном?» – подумал я, вспомнил, что носили остальные тэферы. – «Генерал? Не похоже на Телжана – выше и крупнее… Другой генерал? А что он делает на Цаве?»

Фигура напоминала морскую звезду: с раскинутыми руками и ногами и запрокинутой головой. Человек как будто загорал – или просто отдыхал. Вот только он никак не реагировал на гул винтов зроа… Почему-то я сразу поверил в его смерть, и тут же по привычке начал расследование. В голове пронеслось с десяток сценариев, один трагичнее другого. «Упал? Откуда? С высоты? С вездеходки или вывалился из воздушной станции, когда она пролетала над этим участком? Несчастный случай? Конечно, это случайность! А что ещё… Сам выпал или был кто-то ещё, кто нечаянно вытолкнул? Кто убийца? Человек? А вдруг камилл? Как его найти? И как доказать?»

Поразительно, до чего можно додуматься за несколько минут!

– Он в порядке. Просто лежит, – сообщила зроа, выводя одновременно жизненные показатели, полученные со своего скана, и сообщения с другого вездехода.

Его-то я и не заметил! Машина стояла на краю каменной простыни, и сообщала каждому прохожему, что «всё в порядке, не волнуйтесь, ничего не произошло, он просто лежит, с ним ничего не случилось».

«Успокаивающее» послание не было подписано, и у меня создалось ощущение, что эти сигналы отправлялись по инициативе камилла. ИскИн не хотел никого беспокоить. Но только ИскИн…

Мы медленно пролетели над странным человеком. Поначалу я хотел увеличить изображение, чтобы заглянуть ему в лицо. Запросить идентификацию – дело пары секунд. Вдруг ему всё-таки нужна помощь! Ну, и мне будет полезно узнать, у кого из тэферов такие странные привычки.

Я подумал об этом, потом подумал о своих порывах, потом подумал ещё – и скомандовал:

– Поворачивай назад. Садись рядом.

– Рядом с человеком или рядом с…

– С машиной, конечно!

Зроа ещё в воздухе начала переговариваться с товарищем: я увидел строчки кода на вспомогательном экране. Р-ДХ2-13405-1 тоже участвовал, судя по поведению его блока, присоединённого сбоку от пульта управления, – зажегся сигнал активной связи, и на отчётную панель начали выходить полученные данные. Это была скорее дань вежливости, чем обычное поведение, ведь панель включалась только при техническом тестировании, как и вспомогательный экран вездехода. Можно было бы посмотреть, о чём они болтают, но я не стал влезать – тоже из вежливости.

Мне хотелось поскорее сесть, и я заранее сердился на необходимость ожидания. Напрасно: камень – это вам не экспериментальные посадки! Зроа опустилась на удивление быстро. Быстрее получалось только на спецплощадке у куполов.

Не успел я выйти, как на шлеме внизу мигнула зелёная точка, обозначая контакт с другим человеком. Шлем и комбинезон были не настолько умными, чтобы претендовать на звание ИскИнов, но с ситуацией они разбирались быстро.

– Добрый день! – поздоровался я, подходя к незнакомцу.

На планете с этим было очень просто: для того, чтобы знать время, достаточно было посмотреть на солнце. И я давно уже мог делать это без головокружения.

– Добрый, – ответил человек и сел.

Тёплый ветер приминал наши комбо – особо резкие порывы заставляли меня покачиваться.

– Мне кажется, вы дожидаетесь меня, – сказал я, опускаясь рядом и садясь по-турецки. – Потому что на этой неделе мой маршрут просчитан заранее. Вы знали, что я буду здесь пролетать!

– Молодец! – улыбнулся он.

Это был мужчина лет пятидесяти, с высоким лбом и глубоко посаженными проницательными глазами. И уже догадывался, кто он: взгляд был знакомый, цепкий и сильный. И донельзя насмешливый, как у всех них.

– Вы из Пятого Отдела, – продолжал я. – Верно?

Человек рассмеялся, запрокинув голову.

– Ты в точности следуешь характеристике, которую составила Туччи, – ответил он и процитировал, – «Развитая интуиция, способность предугадывать направление разговора». Это точно. Догадливый. Смышлёный!

– Это определение, как правило, используют для обозначения умственных способностей у животных, – заметил я, вспомнив Рыжего и Серого, а потом услышал себя со стороны и ужаснулся.

«Ну, вот, разговариваю как камилл! Здравствуй, профессиональная деформация!»

Мой собеседник, похоже, подумал о том же, потому что вновь засмеялся, а потом протянул мне руку:

– Винк Леманн. Лучше просто Вин.

– И никакого «доктора»? – уточнил я, улыбаясь ему в ответ.

– Какие доктора? Разве ты больной? Просто «Вин».

– Хорошо, – кивнул я, пожимая протянутую руку. – Вин. А я просто Рэй.

Мы помолчали немного. Спамер внимательно разглядывал меня, а я смотрел на равнину, заросшую серо-зелёно-жёлтым. Каменная проплешина, на которой мы сидели, была достаточно большой – как будто наружу, из цельного тела, вылезла лопатка серебристой породы, плоская и гладкая. Ураган полностью оголил плато и повыдирал лишайники с остальных участков, но пустые места начали понемногу зарастать. Только камень держался – ни следа той бирюзово-серой шёрстки, которая покрывала остальные лысинки.

– Ты знаешь, зачем я хотел с тобой встретиться? – наконец, спросил Вин.

Вопросительные интонации были очень условными, и не мудрено! Сколько не пялься на травку, а от мыслей своих не спрячешься…

– Знаю, – оторвав взгляд от пейзажа, я виновато опустил голову и посмотрел на свои белые альтерные браслеты, надетые поверх рукавов. – Я так и не записал ничего для Бидди и не ответил Фьюру и ребятам. Замотался…

– Понимаю! Что ж, пора разматываться, – с деланной строгостью отозвался спамер. – Или ты хочешь со всеми порвать и начать совершенно новую жизнь? Как будто ничего не было?

– Нет, – я отрицательно покачал головой. – Не так.

– А как?

– Я хочу начать новую жизнь, но я не хочу забывать обо всём. Обо всех…

– Тогда – действуй!

– Что прямо здесь? Сейчас? – начал я протестовать. – Может, лучше в куполе? Чтоб без шлема?

– Тогда садись в машину и лети, – Вин продолжал улыбаться, но глаза у него стали недобрыми. – А потом как-нибудь когда-нибудь в куполе запишешь. Ты же давно собираешься? Сколько уже – месяц? Больше?

Я мог только вздохнуть в ответ. Он был прав.

– Хорошо, – я настроил альтер на связь, потом сравнил время. – У них сейчас среда, прямой связи ещё нет, а это личное дело… Что, лететь на другой материк, где есть связь?

– А просто записать и скинуть – не судьба? Очень сложно?

– Да нет, легко, конечно… Только там сейчас полшестого утра. Значит, она или спит, или в ночную смену.

– Но она же получит, правильно? – он придвинулся поближе ко мне. – Альтер получит. И покажет ей тогда, когда будет можно. Когда она не будет занята.

– Ну, да, точно…

Я поднял правую руку. Камера альтера, соединённая с датчиками шлема, умела убирать помехи и искажения. Получалось не идеально, без шлема – в куполе – было бы лучше. Но дело было совсем не в качестве записи.

– Привет, Бидди! Ты извини, что я не ответил сразу. Столько дел! Не успеваю проснуться, а уже вечер. Но я часто о тебе вспоминаю. И о нас. Постоянно. И скучаю. Как ты там? Ой, да, конечно, на всякий случай: наши отношения больше не парные, ты можешь встречаться, с кем захочешь. Это же твоя жизнь! В общем, я желаю тебе всего хорошего. И ещё раз извини, что я так долго молчал. Передавай всем привет от меня!

Я выключил запись, подтвердил адресата (да, альтер, молодец, имя ты угадал правильно) и отправил послание. И тут же как будто невидимая тяжесть спала с плеч. Оказалось, я настолько привык к этому грузу, что даже не осознавал, насколько без него легче дышится!

– Нормально получилось? – спросил я у спамера. – Теперь – Фьюру, да?

Он не ответил – сидел с закрытыми глазами, постукивая пальцами по камню и слегка покачивая подбородком. И тут я обратил внимание, что зелёная точка в нижней части моего шлема сменилась на жёлтую: Вик не слышал того, что я записывал. И он включил себе музыку, чтобы заглушить себе мой голос. Что-то ритмичное и безмятежное.

Пришлось потрясти за плечо.

– Я всё.

– Всё?

– С Бидди всё. То есть я ей записал и отправил. Теперь для Фьюра?

– Что, так с первого раза записал? Без дублей? Сразу?

Он точно издевался!

– Да, прямо так. Фьюру что посоветуешь сказать, кроме «спасибо»?

– Посоветую не Фьюру, а всем. И начать с поздравления. С днём рождения.

– А у кого?..

– Юки и Брайн. Завтра. Девять лет.

Я вновь вздохнул.

– Заработался ты, да? – спамер ласково погладил меня по шлему. – Заработался! Столько дней рожденья пропустил! Утенбаевой, Дэна, инспектора твоего! И даже Кетаки!

Я сделал такое движение, как будто хотел закопаться. Но не на такой поверхности…

– А когда у Кетаки? – шёпотом спросил я.

– Двадцать четвёртого, – ответил спамер и уточнил, – сентября. А сегодня тридцать первое октября. Красиво, да?

– Оеей… И что теперь делать?

– Сначала – Юки, – напомнил Вин.

– Хорошо. Ты будешь слушать?

– Если разрешаешь…

– Я прошу!

– Что ж, ладно…

Я вновь включил режим записи на альтере:

– Юки, привет! Брайан там рядом? Поздравляю вас обоих с днём рождения! Девять лет – это серьёзно. Ты знаешь, что мне самому – девять лет? Правда! Так что ты не думай, что это мало! Девять – это ого-го! Желаю вам обоим крепкого здоровья, успехов в учёбе и вообще всего наилучшего. И не ссорьтесь! Юки, передай от меня привет Фьюру и Тьюру и остальным ребятам! Скажи, что я думаю о вас всех и очень надеюсь, что всё у вас будет хорошо!

Почему-то поздравление до того вымотало меня, что, отправив его, я лёг на спину.

– «Девять – это ого-го», – процитировал Вин, как будто пробуя на вкус. – Ничего так! Они это первым делом сегодня получат. Так что… ладно… первое же…

«А потом услышат много другого, более подходящего», – подумал я и попросил:

– Можно я немного отдохну?

– Ты у меня спрашиваешь? – усмехнулся он – и тоже растянулся на каменной плоскости.

Это и, правда, было удобно, особенно если не бояться смотреть на небо. Я слушал песню ветра, смотрел на пробегающие облака и чувствовал себя на удивление спокойно. Здесь, на планете, всё было проще и как-то надёжнее. Всерьёз и навсегда.

– А я думал, что Пятый Отдел будет более заметным, – пробормотал я, – Как… ну…

– Как на станции, верно? – уточнил Вин.

– Да. Глупо… Я же не знал, что здесь всё так… по-другому.

– Здесь всё по-другому, – хмыкнул он. – Потому что там станция, а здесь планета. Другая плотность населения, понимаешь? Соцмониторинг был придуман, чтоб эта плотность не разорвала станцию изнутри. А здесь что разрывать? Вокруг могут быть только камиллы. На десятки, а то и сотни и даже тысячи километров от нас. И только мы вдвоём. Два человека – высокий процент плотности для этого региона! Так что вопрос «как ужиться вместе» вообще не стоит.

– А что стоит? – я почувствовал, что здесь есть что-то ещё.

– Разное.

– Как с Юлиусом Иманом?

Вопрос вызвал у спамера приступ ехидного хихиканья.

– С Юлиусом всё только начинается! Самое интересное ещё впереди. Но без меня. Это Рейнеровская идея. У него на этом пунктик. Он и будет возиться…

– На чём у него пунктик? На родительском долге?

Вин фыркнул:

– Вот ещё! На людях, от которых все отвернулись. Как вызов для него! Очень любит притаскивать таких и пристраивать. Телжана он так привёз. Давно уже. Телжанчик наш что-то такое ляпнул детишкам… Про духов. И силу слов. Иврит и так далее.

– Мне он тоже рассказывал, – отозвался я.

– Ну, взрослым это говорить не страшно, а вот детям, пожалуй, рискованно. Нехорошо получается… В общем его вытурили со станции. А сегодня смотри – генерал! И все довольны.

– А он?

– А ты сомневаешься?

– Есть немного…

Он приподнялся на локтях и заинтересовано посмотрел на меня.

– Не поделишься мыслями?

– Он без плашки ходит. Без знака Главы. Привязал его котятам, как игрушку. Я думаю, если бы он был доволен своим положением… Что, я не прав?

– Ты полностью прав, если не знать того факта, что когда котят привезли, так сложилось, что заботился о них только Телжан. Таскал на руках, пока они не привыкли к силе тяжести. И они в эту плашку просто влюбились! А когда они встали на ноги… то есть на лапы, они свою любовь не забыли. Но, понимаешь ли, очень неудобно, когда на тебя постоянно прыгают две хвостатые скотинки. Так что Телжан отдал им то, что они хотели. Всё спокойнее…

Я представил эту картину: идёт генерал, а на него по очереди и вместе сигают две морды – и засмеялся.

– Думаешь, с Юлиусом будет то же самое?

– Не удивлюсь, если лет через десять он будет заведовать океанским дном!

– Но не материком.

Вин вновь приподнялся, но в этот раз, чтобы подарить мне взгляд, полный сомнений в моей вменяемости.

– А, у него же пятая степень, – вспомнил я. – Тогда да. Конечно.

Мы опять помолчали. Я подумал, что надо будет записать поздравление или просто отправить весточку по крайне мере, двум людям. И даже трём. А лучше четырём – как-никак, а я был в долгу у инспектора Хёугэна.

– А как там вообще, всё хорошо? – спросил я, и сам себе ответил. – Всё хорошо, конечно.

– Ты ньюсы со станции так и не смотришь? – небрежно поинтересовался Вин.

– Нет. Я же сказал, что хочу начать новую жизнь. С Юки, Фьюром, Брайном и остальными детьми всё в порядке? В порядке. А большего мне знать и не надо… А ты откуда знаешь, что я не смотрю?

– Это нормально, – хмыкнул он. – Все, кто был выслан, первое время знать ничего не хотят. Это длится по году и дольше. Потом отходят. А ты тут второй месяц…

– Думаешь, потом пройдёт?

– Статистика утверждает, что да. Но может быть, ты станешь исключением.

Я промолчал.

– Рэй, это нормально, что не хочешь говорить ни с кем напрямую и даже ньюсы не открываешь. Ненормально думать, что так будет всегда. Ты не сможешь жить здесь так, как будто станции нет. Мы слишком связаны! Мы не можем без них, они не могут без нас. Мы не свалка для мусора, а они не генератор ресурсов. Мы одно целое. Мы делаем одно и то же дело, только по-разному. Люди, как ты понимаешь, разные. Одни рождены стать тэферами. А есть те, кому здесь не место. Но это не значит, что…

– А что вы делаете с теми, кому здесь не место? – перебил его я.