Текст книги "Выше головы! (CИ)"

Автор книги: Расселл Д. Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 74 страниц)

Психология: Гештальты

Про нож я забыл – совсем из головы вылетело. Решил, что, если ребята не способны причинить другим невосполнимый вред, то ничего страшного. Подумаешь, заточенная полоска металла!

Сказалась привычка работать больше головой, чем руками: я не учёл, что ножом можно не только убивать. Во всяком случае, напрямую. Например, можно использовать припрятанные ножи для того, чтобы заблокировать створки шлюза.

– Что ж знал, что они… – попытался объяснить молодой тэфер, пока его старший товарищ по имени Макс переговаривался с ремонтниками, которые работали снаружи. – Мы и дёрнуться не успели!

Полукруглая дверь шлюза была закрыта, боковые панели перемигивались красным, на поверхности самой двери горели предупреждающие надписи на основных языках. Это был крайний шлюз – самый дальний в этом блоке.

Тэферы старались не заходить в опасную зону – держались сбоку. Я тоже не стал.

– Они там рядом, доплюнуть можно, – сказал Макс, имея в виду инженерную бригаду, и поскреб в затылке. – Вот ведь удумали – двери ломать…

– Почему вы их не остановили? – спросил я, впрочем, зная, что услышу в ответ – одно из очевидных объяснений.

– А что останавливать? – нахмурился тэфер. – Куда им бежать-то? Здесь же тупик! Я думал, они не в курсе… А, ты тот чинуша, который их вроде как защищал! – воскликнул он, улыбнулся и протянул широкую мозолистую ладонь. – Макс Рейнер.

– Рэй, – представился я, а потом пожал другую ладонь, такую же жёсткую, только потемнее. – Рэй, очень приятно…

– Хаул Сикора, аналогично… Так, что будем делать?

– А ничего не будем, отсюда не открыть, – и Макс с размаха саданул ногой по стене. – Он чем-то там блокернул, и переключил на ручное. Теперь только снаружи.

– Картинка есть? – поинтересовался я.

Камилл развернул на стенной панели экран – и мы увидели спины мальчишек, которые методично долбили клапан иллюминатора на внешних створках. Другие окна показывали, сообразно установленным «глазам», намертво запечатанные внутренние створки, светло-серый пол, белый потолок, вид сбоку. Камера шлюза была рассчитана только на людей – хватило бы на бригаду из двенадцати человек. Но из-за того, что внутри были только двое школьников, казалось, что места очень много.

Аптечки на боковых стенах были призывно распахнуты, кислородные камеры и шкафы со скафандрами манили ярко-жёлтыми огнями, но всё без толку.

Ребята сняли все предохранительные щитки и пробивали выход, как если бы шлюз пришёл в негодность, и надо было выйти наружу. Устройство тамбуров было рассчитано именно на такое поведение: спасти жизнь, а при необходимости обеспечить самостоятельное управление, если логосы с камиллами не смогут помочь. Главное, что требовалось от человека, это хотеть выжить.

Фьюр и Тьюр планировали нечто противоположное. Отключить меня они не сумели, отнять жизнь у себя тем более рука бы не поднялась. Но есть ещё космос, у которого нет ни чувств, ни сомнений.

Они работали самодельными ножами, которые было не сложно пронести, потому что у окружающих мысли не возникло их обыскать. А если бы кто попытался, то сотрудники доктора Окман не позволили бы. «Хватит с них прессинга!» – сказали бы защитники мальчиков, и были бы правы. В конце концов, при малейшем подозрении на суицид об отправке на планету никто бы не заикнулся.

Но это был не суицид – по крайней мере, не тот, на который рассчитывали разработчики тестов. «Отдать свою жизнь за идею» – это нечто совсем иное, хотя для равнодушного наблюдателя разницы нет.

Идея. Правда. Цель. Я не мог осуждать их, потому что курс школы включал биографии тех, кто принёс похожую жертву, – учёные, идеологи, лидеры… Вот только идея у ребят была не самая стоящая. Не идея даже – гипотеза, которую ещё надо доказать.

Но до того момента, когда клапан поддастся, и начнётся разгерметизация тамбура, оставалось совсем немного.

– Что это они делают? – озадаченно пробормотал Макс (он всё ещё не мог поверить очевидному) и ткнул в панель связи. – Вы чего задумали, засранцы?!

– Они хотят убить себя, – повторил Хаул (он всё понял гораздо раньше) и стиснул голову руками. – Проклятье, нет, ты только глянь!

– Зачем же так-то?

– А как ещё? Включи мозг! Под носом у камилл ты и дёрнуться не успеешь, – объяснил Хаул. – А здесь физика!

– А ну прекратили сейчас же! – рявкнул Макс. – Я что сказал?!

– Не поможет, – заметил я. – Так – не поможет.

Макс покосился в мою сторону с таким видом, как будто в происходящем была и моя вина:

– Ты знал?

– Подозревал.

– Ремонтники…

– Они ничего не смогут сделать, – перебил я. – Нельзя заставить их, чтоб надели маски. Отсюда ты не заставишь. А если вскрыть шлюз снаружи, их вынесет в космос.

– Маски-то вот они, – вздохнул Хаул. – Руку протяни!

– Они не протянут, – я покачал головой. – Пустите-ка меня.

Оттеснил озадаченных тэферов от экрана, я перевёл дух, мысленно перебирая колоду аргументов – играть следовало по-крупному.

– Фьюр! Это Рэй! Я прочитал ваше послание. Внимательно прочитал. Вы всё правило оценили. Там есть, в чём сомневаться! Это действительно выглядит подозрительно.

Они даже не замедлились. Тэферы посмотрели на меня, пожали плечами и отошли: Макс – связаться с ремонтниками, чтобы обрисовать ситуацию, Хаул – позвонить пилоту челнока, который ждал пассажиров.

– Но вы совершили ошибку в расчётах! – продолжал я. – Слишком преувеличили. Всё не настолько плохо. Не настолько трагично. Там нет такой разницы, чтобы делать подобный вывод! Вы уверены, что проверили все данные? Программы средней школы может быть недостаточно!

А вот это их задело. Фьюр остановился, прошептал что-то Тьюру (тот продолжил долбить) и повернулся ко мне.

– Нет разницы? – его лицо сморщилось и глаза стали точь-в-точь как у хищника перед броском. – Да ты посмотри вокруг себя! Всё под носом! Это же утопия, где мы живём! Сраная утопия! А они жили в каком-то аду! Сравни их – и наше!

Я расхохотался, и тэферы обеспокоенно подошли к экрану, чтобы следить за переговорами.

– Утопия?! Ты это «утопией» называешь?! Фьюр, где ты увидел утопию? Какая это утопия?! Мне ещё расскажи! Я живу с кнопкой, и любой сопляк может меня отключить! Моего брата Чарли убили на моих глазах, только за то, что он сорвал знак со своего комбо, – это, по-твоему, утопия?! И я ничего не смог поделать – стоял и смотрел, как его… А «бэшки»? «Бэшки» – это утопия?! А твоя мама, которая тебя оставила ради планеты?

На этих словах Макс дёрнулся и положил мне руку на плечо, но смолчал.

– Хотел бы я жить в утопии! – закричал я, не спуская глаз с методично поднимающихся и опускающихся рук Тьюра. – Чтобы ничего не бояться, чтобы ни перед кем оправдываться! Чтобы меня не могли отменить или сделать вещью… А это не утопия! Ты понятия не имеешь, сколько проблем приходится решать! И сколько всего, что может рвануть! Прямо в руках! А люди вокруг, Фьюр, ты на людей вокруг давно смотрел?! Они тоже совершают ошибки! Много ошибок, и глупостей, и просто плохого! Они ничем не отличаются от тех, кто жил тогда!

– Тогда почему я не вижу эволюции? – спросил он. – Если люди такие же, как ты говоришь, если эволюция была, почему они столько времени жили по-старому? Почему они не изменили свою жизнь раньше? Это ты можешь мне объяснить?!

– Не могу, – признался я, и Фьюр, резко развернувшись, присоединился к Тьюру.

Хаул вновь стиснул голову, как будто хотел раздавить себе череп. Макс молчал.

– Сейчас не могу, – уточнил я. – Я ещё не занимался этим. Я ещё не искал. Но я могу. Я умею. Я нашёл правду о себе и своих братьях – найду и это правду. Ты вот только никогда этого не узнаешь!

– А мне и не надо, – ответил Фьюр, не поворачиваясь. – Мне достаточно, что её будут искать.

– Потому что вы погибнете? И ваши друзья будут думать, что вас казнили?

Помедлив, он кивнул.

– Фьюр, Тьюр, так вы ничего не добьётесь. Вы не сможете победить ложь ложью. Если вы хотите найти правду, не начинайте врать.

Тьюр остановился первым, а потом и Фьюр опустил своё «оружие».

– Надевайте скорее маски и возвращайтесь к нам, – сказал я. – Клянусь памятью Чарли, моего брата, я разберусь. Я найду вам ответ. Вам. И другим. И себе. Мне тоже нужен этот ответ! Но вы должны быть живы, чтобы получить его.

Наблюдая за тем, как они надевают маски, а потом принимаются поспешно натягивать скафандры (в то время как под действием давления сломанный клапан медленно выкручивается из гнезда), я понял, что наконец-то смог хоть кого-то спасти, по-настоящему, так, как умел. Успел. Сумел. Спас. Две жизни.

Надо будет рассказать об этом лифтёру – пусть расширяет опыт.

Лингвистика: Русский язык

– Что ты пишешь?

– Отчёт.

– Для Кетаки?

Я внимательно посмотрел на Фьюра – так фамильярно это прозвучало. А ведь он знал, что называть взрослых просто по фамилии, без «камрада», граничит с грубостью!

– Да, для неё.

– Про нас?

Я не стал отвечать, чтобы не отвлекаться: надо было получше проработать рекомендательную часть. Каждое слово могло повлиять на развитие ситуации, а уж если я допущу ошибку!..

– По-дурацки получилось, – вздохнул Макс.

Старший тэфер сидел на полу рядом со мной и внимательно следил за мальчишками, примостившимися у стены напротив. Хаул не хотел больше рисковать – стоял посередине.

– Зря только мотался! – вздохнул Макс, потягиваясь. – Настроился уже, как буду вас натаскивать…

– Может, нас и не оставят, – скривился Фьюр. – Он же всего лишь андроид! Кто будет его слушать?

– Да ты совсем охамел! – Макс легко поднялся, подскочил к «спасённым». – А ну-ка быстро извинился!

– Простите нас, – пробормотал Тьюр.

– Я не тебя просил, – фыркнул тэфер.

– Отстань от него! – Хаул беспокойно оглянулся. – Дорастёт – сам извинится.

– Или не дорастёт! – хмыкнул Макс. – Слабый сорт на то и слабый!

– Хватит уже! Не задирайся, а?

– Я и не задираюсь! – набычился тэфер, и я вспомнил рассказ Вильмы Туччи про вспыльчивого задиру, который сломал ей ключицу во время сеанса терапии.

Понятно, почему доктор Окман так взъелась на тэфера!

– Как ты догадался? – спросил вдруг Тьюр, и все замолкли.

– Из-за слов, – объяснил я. – Вы же условились, что будет код, по которому они поймут, что это вы, а не программа? Специальные слова?

Тьюр кивнул. Фьюр демонстративно смотрел мимо меня.

– Подготовили их к тому, что может произойти. Придумали, как проверить. Но сами-то не верили, что с вами что-то сделают, верно? И решили сами, чтоб наверняка.

Фьюр растянул губы в болезненной улыбке.

– Когда придумали-то? – спросил я. – Перед тем, как занялись датчиками? Знали же, что за такое точно вышлют! Ну, и зачем тогда?..

И тут я вспомнил, что произошло за пару дней до инцидента с КТРД – что именно они узнали, и что могло повлиять на них.

– Ну, вы даёте! – мельком заглянув в альтер, я убедился, что отчёт получен, вложил клавиатуру обратно в экран, и тоже встал. – Даже если ваша версия верна, и все люди были сделаны с нуля, это не значит, что надо объявлять войну!

– Ничего ты не понимаешь! – пробурчал Фьюр.

– Я-то как раз и понимаю!

– Тебе врали! Ты сам говорил! – напомнил он.

– И что теперь – мстить? Если бы мне сразу сказали правду, я был бы как «бэшка» или камилл, только без сети. Если бы вообще был!

– И ты их простил? За ложь?! – Фьюр тоже поднялся – и встал передо мной, сжимая кулаки.

– Это была не ложь! Они загружали информацию в кору! И проверяли, насколько такое вообще возможно! Когда я провёл расследование, когда я его закончил, это была последняя стадия эксперимента. И мы не сошли с ума и не взбунтовались после этого. Потому что смысла нет!

– А в чём тогда смысл?! Слушать то, что говорят, и тупо верить?!

– Не надо тупо верить! Надо для начала получить доказательства, убедиться, нормально всё проверить. И только потом что-то предпринимать! А не наоборот – изобразить казнь, чтобы остальные впечатлились и начали искать правду!

У Фьюра дрожала челюсть, но он не нашёлся, что ответить – и вновь опустился на пол. Обхватив руками колени, прижался лбом и так затих.

– Убей, не понимаю, о чём это вы, но ты молодец, – старший тэфер похлопал меня по спине. – Не хочешь к нам? У нас тебя никто не тронет! И никаких лишних правил. Пусть кто посмеет вякнуть про андроида и кнопку – в порошок сотру!

– Макс, прекращай вербовку! – зашептал Хаул и тут же сменил тон на образцово-показательный. – Камрад Кетаки! Здравствуйте!

Она кивнула ему, скользнула взглядом по мальчикам, внимательно посмотрела на Макса.

– Можете лететь.

– Без них? – уточнил он, прищурившись.

– Ты после такого на что-то ещё рассчитывал? – прищурилась она, повторяя его гримасу. – Они ещё со станции не отбыли, а уже едва не убились! Интересно, сколько бы они продержались на планете?

– А, так это я, значит, виноват?! – тэфер распрямил плечи, мышцы на шеи заметно напряглись, и на скулах заходили желваки. – Опять я!

– Нет-нет, Рейнер, ты никогда ни в чём не виноват! Ты ничего не делаешь, всё само собой происходит!

Мне показалось, что он сейчас набросится на неё, но тэфер лишь резко выдохнул и, развернувшись, двинулся в сторону стыковочной зоны.

– Пока, Рэй, – не оборачиваясь, он помахал мне рукой. – Когда надоест быть комнатной собачкой, прилетай – примем! Такого, какой ты есть!

– До свиданья! – Хаул нервно кивнул – и кинулся догонять товарища.

– За что они…? – вопрос вырвался совершенно неосознанно – я вполне мог проверить по базе данных.

– За убийство, – ответила Леди Кетаки, внимательно разглядывая притихших мальчишек. – По неосторожности.

– Макс?

– Сикора! Девять лет назад. Рейнер сам как записался в восемнадцать, кажется, так и… Я прочитала, что ты сочинил.

Она замолчала. Я терпеливо ждал продолжения.

– Думаю, что ты прав. Поэтому готова поручиться за них. А теперь давай выслушаем наших правдоискателей.

Фьюр засопел. Тьюр посмотрел на него, потом на меня, потом – на Главу Станции.

– Мне нужно ваше обещание, – объяснила она. – Рэй будет расследовать всё, что вам непонятно, искать ответы. Я воспользуюсь властью, чтобы отложить ваше наказание.

– На сколько? – быстро спросил Тьюр.

«На столько, на сколько возможно», – подумал я, – «Как оттягивала комиссию, чтобы вас не выслали в Солнечную систему».

– Наказание будет отложено, – повторила Леди Кетаки. – Но если вы опять что-нибудь отчебучите в своём стиле, я лишусь поста. И сама пойду под суд. Мне этого не хочется. На меня многие полагаются, Теодор, и рисковать всем ради ваших фантазий… Поэтому я хочу получить обещание. Настоящее серьёзное обещание. От вас двоих – от каждого – что вы будете вести себя нормально, пока Рэй ищет.

– А если нет? – наконец, подал голос Фьюр.

– Вас признают неспособными отвечать за свои поступки. Склонность к суициду можно трактовать как болезнь. У тебя право на процедуру появится только через шесть лет, у Теодора – через семь. И пока это право не будет получено, вас будут лечить. На станции. Так что любой сможет прийти в гости и посмотреть. И пальцем потыкать для достоверности.

Я вздохнул, услышав это.

– А ещё им покажут запись, как вы хотели покончить с собой. И объяснят, что это болезнь.

– Это нечестно! – вспыхнул Тьюр. – Рэй обещал нам!

– И не заикайся о честности! – жестко отрезала она. – Рей обещал! А вы ему что-нибудь пообещали? Я ему поверила. Потому что я ему доверяю. А вам – нет. Напомнить, почему?

– Обещаю, – сказал Тьюр. – Ничего не буду делать, пока Рэй будет расследовать.

– Я тоже, – Фьюр поднял голову. – Нам нужна правда.

– Мне тоже, – отозвался я. – Один раз я её нашёл. Найду и в этот раз. Если эволюции не было, и мы были созданы с нуля, а люди прошлого были уничтожены… Я узнаю.

КОНЕЦ ДЕЛА № 3

Дело № 4

Алисия Вон

«По крайней мере, не надо будет сражаться», – думал я, направляясь в «В1-Б-9». – «Никаких физических контактов – чистая информация».

Дискуссионный зал «В1-Б-9», выделенный в библиотечном блоке, должен был стать основной рабочей площадкой в предстоящих поисках правды. Чем-то похоже на мои предыдущие «задания», но тут дело касалось всего человечества.

Впрочем, поиски занимали не главное место. Как объяснил Ясин Шелли, мало найти – важно ещё правильно преподнести. А это уже задача цензуры и Службы Досуга, не только школьных специалистов. Если у ребят создалось неправильное представление об истории, это вина тех взрослых, которое открыли им доступ к информации. Причём ко всей, не только на уроках: книги, фильмы, передачи, игры, упоминания в разговорах… Значит, что-то важное упустили.

«Мы на этом ещё прославимся!» – заявил Яся, сверкая хулиганскими глазищами: возможность усовершенствовать существующий цензурный план (да ещё и ошибки коллег исправить) представлялась ему подарком судьбы.

Но о достижениях думать было рано: предстояло глобальное исследование и анализ объёмнейшего материала. Впрочем, этого-то я не боялся: сто лет истории были пустяком по сравнению с жизнью одного человека! Мёртвые ничего не чувствуют и никак не реагируют. У них много загадок, но, если ошибёшься, никому не будет больно. Их анализировать гораздо легче…

Валяясь на больничной койке, я вволю поломал голову над тем, с чего начать. Однозначно, раньше Сумрачного периода. Но после образования Мировой цивилизации. В древнее время лучше не заглядывать, иначе можно запутаться, где правда, где удобное толкование фактов, а где – ошибка переписчика. Всё-таки идеология того времени на многое повлияла. А вот когда изменился сам принцип сбора и обмена информацией, сократились возможности для искажения фактов.

Каждый человек мог выложить своё – или дополнить чужое. То есть не каждый, конечно. Всё равно процент имеющих доступ к системе был гораздо выше, чем во времена печатных книг. И он постоянно повышался. Но с какого процента надо начинать? Тоже задачка! Вплоть до начала Космической оставались люди, выключенные из прямого диалога…

Было над чем подумать – хоть какая-то польза от этой восстановительной терапии! При том, что сама «болезнь» имела воспитательный характер: якобы я травмировался при скоростном спуске лифта. Конечно, бесследно это приключение не прошло, но пять дней было явно многовато! Зато у Фьюра с Тьюром появилась причина испытывать если не стыд, то хотя бы смущение. Вред, нанесённый моему здоровью, должен был стать последним в списке их «преступлений»: такими были условия испытательного срока.

Однако я подозревал, что воспитанием список задач не ограничивался: Леди Кетаки хотела прибавить яркости моему героическому ореолу. Чтобы он слепил глаза, не иначе. Ещё один подвиг, и опять с риском для жизни… Иметь в помощниках того самого Рэя было очень удобно – и положительно сказывалось на репутации Главы Станции. Политика! Я понимал, что это для общей пользы, но всё равно было противно врать и притворяться.

За время, проведённое в медблоке, я успел пересмотреть все прошлые выпуски Ирвиновской передачи, посвящённые андроидам А-класса и моей персоне.

«Шесть процентов правды» (пугающее совпадение в свете текущей ситуации – мне-то нужно было обеспечить все сто!) рисовали мой образ пастелью, аккуратно обходя все острые углы биографии. К тому моменту, когда я покинул борт «Рима», отношение ко мне уже сложилось. Конечно, я мог всё испортить. Но проще закреплять, чем строить с нуля.

…Интересно, откуда у них была такая уверенность, что меня «отдадут»? Понятно, почему меня (специализация обязывала), но в Центре могли упереться или попросить больше времени на обработку запроса. Решение зависело от формулировок (вряд ли там значилось «приманка для маньяка») и от текущего положения «ашек». Однако отдали. Из-за давешнего знакомства Леди Кетаки и Проф-Хоффа? Из-за того, что она была ему должна? Но как журналист узнал об этом?

Если бы Ирвин Прайс не был тем, кем он был, его можно было бы обвинить в излишней лояльности. Впрочем, другие его передачи не отличались любовью к Администрации, так что пристальное внимание к будущему помощнику Главы Станции не выглядело попыткой подлизаться. И он был слишком независимым, чтобы заподозрить участие Яси и цензуры как таковой.

Смелый, не особо щепетильный журналист, защищённый непробиваемой бронёй репутации и трудовых заслуг. Судя по всему, он сам вызвался поддерживать меня. Зачем? Ради «модной темы», которая подняла его рейтинг, или всё-таки его интересовал мой сложный статус «андроида с человеческим телом» – на контрасте с его телом робота и полными человеческими правами?

Пожалуй, следовало для начала озадачиться, почему ветеран труда и знаменитый геологоразведчик ста двадцати восьми лет стал журналистом, вместо того, чтобы перейти в Экспертно-Координаторскую службу или, например, в преподаватели, растить смену?

Что-то произошло в 184-м году, когда Ирвин отказался от замены органов и вошёл в новую профессию. Пять лет до «Кальвиса». Два года после запуска 13-й модели «ашек»; нас ещё не презентовали, потому что эксперимент был в самом разгаре, но матричное клонирование уже было доступным, особенно для шахтёров и тэферов. Вроде бы никаких заметных событий, которые могли бы повлиять на его решение. Тоже – загадка, и его профиль не давал никаких подсказок. Впрочем, в медблоке был доступен только открытый вариант. Как знать, что прячется за уровнями допуска! Стоило мне задействовать администраторские права, и я бы узнал больше… Но я не хотел разнюхивать. Было в этом что-то непристойное.

Я собирался напрямую спросить его об этом, потому что был твёрдо уверен, что Ирвин притащится брать у меня очередное интервью, как он сделал в прошлый раз, когда я лежал с ногой. Старательно продумывал, как подведу разговор к интересующей меня теме. А потом, чтобы получить мой ответ, он будет вынужден отвечать сам. Но он не появился. Хотя должен был!

Поклонницы-сталкерши тоже носа не казали. Зато милая Юки прибегала каждый день – после занятий в зоологическом кружке. У хомячка Билли появилась невеста, подросших котят скоро будут делить между секторами, а они такие милые, барбусы опять передрались, вот-вот зацветёт аквариумный лотос… В общем, было о чём поговорить!

С братом она, как понял, окончательно рассорилась, а с Фьюром и Тьюром держалась молчаливого нейтралитета: узнав, что это она передала их «секретное послание», братья начали относиться к ней как к шпионке. Их мама продолжала прятаться на работе, переложив заботу о детях на специалистов. Получалось, что и на меня тоже. Впрочем, я не жаловался. Юки была едва ли не единственным человеком на станции, который не строил на меня планы. Ей был нужен я сам, какой есть.

«Надо будет заглянуть к ним в кружок, посмотреть на рыбок и котят», – думал я, когда заходил в «В1-Б-9». – «Ей это ещё нужнее, чем правда о прошлом для её старших братьев».

Дискуссионный зал был организован по принципу учебного класса: расположенные полукругом мониторные столы и общий экран в головной части. Всего восемь «парт». Одна пустовала – предназначалась для меня. За другими сидели тильдийцы в нейтральных комбо: я единственный был облачён в администраторскую форму, остальные обошлись плашками.

«Леди Кетаки говорила, что мне собрали большую команду! Но семь человек!»

Самовыдвижение активистов на подобные проекты было обычной практикой ещё со времён Алисии Вон и первых значимых преобразований. Для автономных станций, где всегда не хватало людей, любое незапланированное дело решалось, как правило, через запрос на форуме с описанием требуемых специальностей и последующий отбор тех, кто мог пожертвовать свободным временем. Если бы добровольцев не нашлось, озадачили бы службы… Но не теперь. Слушком уж заметное событие – ребята постарались, чтобы оно стало громким.

Парализующая робость и волнение охватили меня. Совсем недавно я был всего лишь инструментом, живой куклой, приманкой. Я не знал, как окружающие относятся ко мне, и понятия не имел, какую роль играть. Плыл по течению, приноравливаясь к обстоятельствам… А теперь под моим началом будут работать люди, по умолчанию старше и опытнее меня. Полноправные граждане!

Я вышел к «трибуне», оснащённой системным пультом. Контрольный монитор на столешнице был выключен, и плоский тёмный экран отразил моё лицо. Чёрные волосы сливались с фоном, и на мгновение мне показалось, что я вижу маску – голый череп.

– Доброе утро, камрады. Я… Меня зовут Рэй. Похоже, я буду вашим руководителем в этом деле. В этой работе. Нужной работе. Знаете, я очень рад, что у меня будет команда! Как говорится, одна голова хороша, а… восемь лучше. Давайте познакомимся, представимся друг другу. Как я уже сказал, меня зовут Рэй. Я андроид А-класса, серийный номер ДХ2-13-4-05. Я совсем недавно на «Тильде». Не ожидал, что стану помощником Главы Станции, но, кажется, неплохо справляюсь. С ребятами… с Теодором и Фаридом я знаком давно – мне поручили проверить их дело. По итогам получилось, что я буду работать для них и дальше… Очень хочется довести это дело до конца! Кто следующий? Инспектор?

Вот это был настоящий череп! Он зачем-то обрил волосы, что подчёркивало неровности головы и визуально уменьшало лицо. Прищуренные глаза, усталый изгиб губ, глубокие морщины у крыльев носа – Хёугэн был самым старшим в команде и самым непозитивно настроенным. О мире с покоем следовало забыть.

– Доброе утро, доброе утро… – поздоровался он. – Майор-инспектор Хаким Хёугэн. Раньше работал на «Ноэле». Сюда прислали как уполномоченного представителя Совета Независимых Станций по делу, которое, в конце концов, рассосалось. Доктор исторической криминалистики, поэтому не могу просто сидеть в стороне от такого важного расследования. Помогу, чем могу, – на этих словах он устало поморщился – и посмотрел на своего соседа.

Сосед ответил ему широкой улыбкой, которая контрастировала с вытянутой физиономией, украшенной длинным горбатым носом и чёрными семитскими очами. Как будто пьеро научился быть весёлым! Голос у него был несколько гнусавый – именно из-за голоса я вспомнил, где с ним сталкивался: он крутился среди вернувшихся на станцию выпускников, которых приветствовала Леди Кетаки.

– Всем привет! Меня зовут Дэн. Я из Службы Соцмониторинга. То есть я там буду, а пока что я стажёр. Можете нагружать меня, чем хотите! – и он подмигнул другой выпускнице.

Она смущённо потупилась, но быстро справилась с собой. Кажется, она что-то сделала с причёской, потому что выглядела иначе, чем при нашей первой встрече и на снимке в базе данных – менее скованно, наверное. Или дело в том, что она загорела?

Снимок я изучал совсем недавно – вместе с личными делами тех, кто приходился родственником ребят из «банды Фьюра». Увидеть в своей команде старшую сестру Эмили оказалось большим сюрпризом!

– Здравствуйте, камрады! Я Люсьена Фрил, буду работать в администрации. Работа с вами – моё первое задание. Да, я тоже стажёр, и я буду помогать в составлении этой новой программы, – и она покраснела.

Люсьена пришла к нам ради сестры – хотела помочь. Этим же мотивом руководствовался другой мой знакомый, впрочем, его присутствие было ожидаемым и желанным: заслуженный учитель в прошлом, ныне – представитель Экспертно-Координаторской службы.

– Виктор Туччи. Давайте найдём всё, что надо.

Он заметно отличался от своей сестры, главы спамеров Восточного сектора: открытый спокойный взгляд, доброжелательная улыбка, ни намёка на подвох.

…Чего не скажешь о той, к кому перешла очередь представляться. Она старалась казаться милой, но во всём её облике и особенно в миндалевидных восточных глазах сквозило что-то охотничье, лисье или кошачье.

– Приветствую, друзья! Моё имя – Елена Бос, я занимаюсь журналистикой, но прошу воспринимать меня как просто волонтёра. Надеюсь, мой опыт и знания помогут вам в решении задачи!

– Вы же раньше в Западном были! – воскликнул Дэн. – Я видел ваши передачи! Про бюджет!

– Я перевелась, – пояснила она, недовольно поджав губы.

Похоже, из парня получится неплохой спамер, если оценивать по умению задавать неудобные вопросы.

– А я из Службы Досуга Северного сектора! – поспешно вступил следующий член команды. – Йохан Гейман. Буду мешать Ясе загребать всю славу!

Пугающе худой и невероятно высокий Йохан был похож на взрослого, который пытается поместиться за партой Младшей школы. Он складывал руки, оборачивая их вокруг себя, а из-под стола высовывались длинные ступни в ботинках на шнуровке – явно авторская работа, как, впрочем, и костюм.

Удивительное зрелище! Палочник, маскирующийся под человека! Молодая женщина – последняя из не представившихся – смотрела на него с восторгом энтомолога. Когда же она перевела взгляд на меня, я её узнал. И не по золотистой «одуванчиковой» шапке волос – по пристальному взгляду. Широко распахнутые серо-голубые глаза, которые так долго следили за мной, что я успел привыкнуть, благо она не пыталась приблизиться и потому не вызывала тревогу.

– Я художник, – объяснила «одуванчик», обращаясь как будто ко мне одному. – И ещё веду кружок в школе. Постараюсь быть полезной, хотя не уверена, что получится…

– Зачем же тогда присоединились? – влез Дэн.

Будущий администратор Люсьена одарила будущего спамера обжигающим взглядом – он пожал плечами, мол, что такого?

– Хочу узнать, что было на самом деле, – объяснила художница. – Я читала то послание. И знаете, я им верю.