Текст книги "Выше головы! (CИ)"

Автор книги: Расселл Д. Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 74 страниц)

Син Чхве

– Вы ведь все знаете друг друга? – уточнил секретарь.

Я не сразу сообразил, что вопрос относился ко мне, и ко мне одному – тильдийцы были знакомы и по работе, и по отдыху, у меня же были все основания, чтобы чувствовать себя чужаком.

– Всё нормально, – ответил я – и для надёжности обернулся со своего первого ряда, чтобы увидеть собравшихся.

Я действительно знал всех: главного спамера Восточного сектора, двоих тэферов, которые опять прибыли за пополнением, но в этот раз явно не уедут с пустыми руками, Умеко Чернову – представителя Объединённого Профсоюза Внешних Работ (мы познакомились через Леди Кетаки), Ирму с Таней и даже Ирвина Прайса, который присутствовал на малом заседании в качестве представителя общественности без права голоса. А они знали меня – доверенного помощника Главы Станции.

– Ну, девочку эту мы забираем, – сразу заявил Макс Рейнер, широко улыбаясь, и откинулся на спинку кресла.

Его загорелый напарник привычно вздохнул.

– Макс, давай, не будем спешить!

Тэферы заняли последний четвёртый ряд – у самой торцевой стенки – и заметно возвышались над всеми нами.

– Да, Макс, давай, не будем спешить! – подхватила Чернова, мускулистая, компактная и как будто лишённая возраста – ей могло быть и сорок пять, и сто пять. – Камрад Цзян выразила желание поработать вне станции, но не уточнила, где именно.

– А почему не к нам? – не унимался тэфер. – Что опять не так?

– Пожалуйста, не начинай! – простонал Сикора.

Валяясь на больничной койке, я удовлетворил своё любопытство насчёт природы его загара – так и есть, слишком долго торчал на открытом солнце. Конечно, зарождающаяся атмосфера отфильтровывает, но всё же…

– А что скажет камрад Туччи? – хитро сощурился администраторский судья.

Можно было не сомневаться – бывший шахтёр симпатизировал своим.

– У меня сложилось ощущение, что атмосфера в ТФ не совсем способствует реабилитации, – ответила старший терапевт, глядя в сторону судей. – Есть опасения, что камрад Цзян не сможет справиться с чувством вины, и задержится там, где ей не совсем место.

Райнер только ухмыльнулся, а вот Сикора побагровел. Мне показалось, что он стиснул зубы, чтобы не ответить, и на висках у него выступили пульсирующие жилки.

– Да, на сортировочной станции ей будет куда как лучше, – кивнула шахтёрша. – Вахты-то короткие! Будет видеться с родными. Сколько ей дадут?

– Год, – ответила независимая судья – полноватая женщина восточного типа, похожая на сказочную ведьму-гадальщицу: чёрные волнистые волосы, собранные в пучок, цветастый платок на плечах, что-то затейливое блестящее на шее; жгучий пристальный взгляд пробирал до печёнок.

Никакой ведьмой она, разумеется, не была: в прошлом трижды избиралась на пост Квартера, полжизни работала в Администрации, потом – в качестве профэксперта, оценивая всю туже Администрацию и ОБ. Судьёй стала не так давно. В общем, похуже ведьмы, если по-честному. Я познакомился с ней в первый день на «Тильде», но не забыл…

– Года будет достаточно.

– Она созналась, – напомнил постоянный судья – молодой мужчина, позавчерашний выпускник. – Сама…

– Нет, не сама! – перебила его независимая судья, звякнув «монистами». – После того, как семейный сопровождающий час игрался с ней в гляделки, а потом хорошенько подтолкнул. Доктор Цезарь Эгген, прибыл с «Циннии-1», верно? Улетел вместе с семьями своих пациентов. Много было в зале камрадов с «Циннии»? До он ей чуть ли не ближе родителей! «Сама», – передразнила судья. – Жалеете? Дожалелись уже!

Было понятно, на кого она намекала: на судей с «Мирьям». Четыре года назад они проявили жалость, которая сегодня едва не выродилась в несправедливое решение. Именно они назначили секретный статус на точно такое же дело, в котором Ядвига Зив была обвинителем – и речь шла как раз о «навязывании сексуальных отношений второй степени»! Мнения тогда разделились, суд переносился три раза. Вволю помучив «преступника», адвокатов и свидетелей, Ядвига согласилась на мировую.

Я вспомнил свою реакцию на этот факт: горькая усмешка, приступ злости и снова смех, но теперь уже с облегчением. А я ещё удивлялся тому, как аккуратно она всё провернула! Это опыт, банальный опыт. В свой первый процесс она совершила пару оплошностей, и потому дело окончилось «ничьей». Но в этот раз она подготовилась гораздо лучше.

После «Мирьям-1» Ядвига перевелась на «Гефест», и вела там идеальную жизнь, так что по окончании испытательного срока дело окончательно закрыли. И отметку о «зависшем» процессе спрятали под соответствующей статьёй Фикс-Инфо. Пожалели. Понадеялись, что Ядвига «больше не будет». Не захотели ставить на ней клеймо, тем более дело касалось сексуальных отношений. Зачем ломать жизнь девушке? Каждый может ошибиться…

Они представить не могли, что это не ошибка! И я их понимал. На «Тильде» была похожая ситуация с убийцей: проще поверить, что это болезнь, над которой человек не властен, фобия, чем что-то другое, более осмысленное. Вместо несчастного, который «не ведает, что творит», мы имели дело с настоящим злодеем, прекрасно осознающим своё поведение.

Син Чхве называл это «погрешностями справедливости». Если верить в добрые помыслы и прощать, велик шанс пропустить преступника. Но лучше пропустить и принять на себя последствия, чем лишать людей шансов на исправление. Так что не стоило винить судей с «Мирьям» – они руководствовались принципом, который давал надежду всем оступившимся. Никто не будет сразу отказываться от человека. В конце концов, людей не так много, чтобы проводить строгую отбраковку!

– Годик проработает на вахте, осмотрится, подумает хорошенько над тем, куда влезла, а потом вернётся, – подытожила «ведьма». – С камрадом Цзян как раз всё просто. Что с остальными будем делать?

Слово «ржавь» зависло в воздухе. Кто готов произнести его?

Я покосился на Ирвина Прайса. Журналист стоял (или сидел?) в самом низу зала, застыв, словно статуя – только смотрел и слушал. Надо полагать, это у него получалось легче, чем у обычного человека.

– А что со второй? – поинтересовался администраторский судья. – Нана, да? Камрад Фицджеральд. Она тоже отказалась от своих слов. Потом, после, но всё равно подтвердила факт дачи ложных показаний. Это тоже год…

– Тогда мы берём её, – Рейнер даже привстал. – Её-то – можно?

Туччи выдержала драматическую паузу.

– Я не возражаю.

Тэфер картинно прижал ладонь к груди, выражая признательность.

– Семьи у неё нет, – продолжала спамерша. – Друзья… Ну, такие друзья, как камрад Зив, до добра не доводят. Забирайте! У вас там весело. Ей должно понравиться.

– Ну, значит, решили, – кивнул старый судья и посмотрел сначала на молодого, потом – на «ведьму». – Одна к шахтёрам, другая к тэферам, а третья…

– «Ржавь».

Во время обсуждения Ирма с Таней, сидевшие на первом ряду рядом со мной, молчали – мне даже показалось, что они были обижены на что-то. А может быть, прекрасно знали, чем всё закончится. И ждали своей очереди.

– Общественность хочет крови? – поинтересовалась Туччи как бы между прочим.

– Именно! Общественность хочет, – подтвердила Ирма, со значением проговаривая каждое слово.

У Туччи был наготове следующий вопрос:

– А общественность готова, что по станции будет ходить отверженный?

– Общественность готова обеспечить наказание преступнику.

Было странно наблюдать за их словесной дуэлью. Я догадывался, что социальная активность Ирмы, совмещённая с родительством, вызывает пристальный интерес спамеров и семейных консультантов, но вряд ли рыжую валькирию пугали обвинения в некомпетентности! Кажется, она по-своему забавлялась оказываемым вниманием. Знала ли об этом Туччи? Должна была знать.

– Надеетесь, что она выберет процедуру? – спросила глава Восточного СПМ, наклонившись к активистке.

Ирма рассмеялась, как будто услышала ожидаемый ответ:

– Она? Процедуру? Никогда! Она живучая, как кошка! И никогда не откажется попытаться ещё раз. Относит «ржавь», перекрасит бошку – и снова будет сверкать!

Вильма Туччи рассмеялась в ответ – только смех её прозвучал невесело.

– И какой смысл в наказании, если вы точно знаете, что на неё это не подействует?

– А тот смысл, что все здесь, – Ирма окинула рукой скромное помещение малого судебного зала, но понятно было, что она указывает на всю станцию. – Все будут знать, какая она на самом деле.

– И это убережёт остальных, – продолжала спамерша.

– Угу.

– И ситуация не сможет повториться.

– Да. Ржавь остаётся в профиле. Её не спрячешь!

– Тогда у меня нет возражений.

Если это был экзамен, то Ирма его сдала.

– А что скажут представители Проекта и Внешних Работ? – администраторский судья обменялся взглядами с Рейнером и Черновой. – Готовы её взять?

– Спасибо большое, я не люблю лжецов! – фыркнул тэфер.

– Сомневаюсь, что её присутствие облегчит нам работу, – ответила шахтёрша. – У нас всё очень серьёзно в том, что связано с отношениями. Игры нам не нужны.

Я едва успел заметить улыбку, промелькнувшую на грубом лице Ирвина, совсем не предназначенном для улыбок. Воспоминание из прошлой жизни геологоразведчика?

– Подтверждаю отказ и аргументы, – кивнула «ведьма». – Предлагаю лишение в правах второй степени. Срок – две недели. По истечении назначенного срока и заключения психологической экспертизы будет назначено повторное заседание. Будем решать, что с ней делать дальше.

– Всё равно же к нам… – еле слышно пробормотал Сикора.

Таня резко обернулась и посмотрела на него, как будто он сказал что-то оскорбительное. Туччи, сидевшая с краю во втором ряду, тут же принялась наблюдать за ними двумя – как за хомячками в клетке! Но ничего не произошло: тэфер молчал и на взгляды не реагировал.

– Согласен, – отозвался постоянный судья, а его коллега повторил эхом:

– Согласен…

– Судебное заседание объявляется закрытым, – сообщил, вставая, секретарь. – Камрады, благодарю за участие!

Файза Ойшер

Хотя заседание суда было окончено, мы не сразу разбежались – пересели поужинать в небольшую столовую, где заботливый секретарь заранее зарезервировал места. Столовая оказалась элитной, «ограниченного выбора», и половина мест была, как водится, по абонементу. «Интересно, нас пустили добровольно или пришлось задействовать судейский статус?» – подумал я и решил, что всё-таки обошлось без притеснений. Да и репутация популярного повара не была лишней. Новость о разоблачении лжесвидетелей уже облетела сектор: нас приветствовали не только соседи по залу, но даже прохожие – от улицы едальню отделял прозрачный материал стен, и режима «ширмы» у него не имелось.

Прозрачность это была весьма затейливой: витраж из разноцветных «стёкол», перемежающийся вставками из крошечных экранов, на которых, в свою очередь, транслировались исторические витражи, гобелены, резной орнамент и всё в таком духе. Внутреннее убранство имитировало старинный подвал: тяжёлые балки над головой, паркет и грубая каменная кладка. И запах жареного мяса с пряностями… Познакомиться с таким местом уж точно будет не лишним!

Только Ирма нас покинула – понятно, ради кого. Зато её заменили двое других моих знакомых – и я не знал, кого хотел видеть меньше.

– У меня к тебе серьёзный разговор, – с места в карьер начал Хёугэн, присаживаясь слева от меня.

– Инспектор, а может это обождать? – нервно поинтересовался Йохан, занявший стул справа; свои длиннющие ноги он вытянул, и мне пришлось поменять позу, чтобы не упереться в него коленями. – Нам есть о чём поболтать с Рэем!

Жаль, он не удосужился спросить о моих планах, иначе бы узнал, что я рассчитывал переговорить с тэферами, которые заняли последний свободный столик. «Пересесть, что ли?» – подумал я и даже приподнялся, благо идти было – полтора шага, но меня опередила Таня. Пришлось довольствоваться инспектором и досуговцем.

– Вы уже ужинали? – спросил я.

– Да, да, я уже, – ответил Хёугэн и нервно пригладил бритый череп.

– Это не важно! – фыркнул Йохан.

– А для меня важно, – возразил я. – Можно я поем? Спокойно? А потом мы поговорим, – и я поочерёдно заглянул к каждому из них в глаза, но они не поняли намёка и остались сидеть.

Ладно! Пожав плечами, я углубился в список меню.

– И всё-таки я настаиваю, – не сдавался Хёугэн. – В конце концов, есть ситуации…

– Ну, говорите, – пробурчал я, выбирая. – Я слушаю!

– Это секретно.

Йохан фыркнул.

– Это действительно секретно!

– Инспектор, это нелепо! Вы уже стали частью фольклора, – усмехнулся представитель Службы Досуга – и это было весомое заявление от человека его профессии. – А ведь взрослый человек…

– Взрослый, – согласился Хёугэн. – Поэтому я подожду, – и демонстративно покинул нас, пересёк обеденный зал и присоединился к Ирвину.

Через минуту они увлечённо шептались, поглядывая в мою сторону.

– Какая прелесть, – Йохан взглянул на них и подавил смешок. – Надеюсь, когда я состарюсь, до такого не дотяну!

– Может, тоже чего-нибудь закажешь? – предложил я и встал, чтобы забрать свой заказ со стойки. – Хотя бы из буфета?

Он равнодушно пожал плечами.

– Ну, захвати мне чего-нибудь.

У Йохана и вправду были проблемы с аппетитом: принесённый сэндвич он щипал, как птичка, и больше сорил крошками, чем отправлял в рот. Мне стало жалко переводить такую вкусную еду. Даже хлеб здесь был не простой, что говорить про основное блюдо!

Я решил удовлетворить своё любопытство и выбрал «седло барашка» – хотя бы узнаю, что это такое. Даже на вид мясо существенно отличалось от привычной свинины и курятины, а вкус полностью оправдывал размер «экстры», которую списали с моего счёта. Я начинал понимать людей, которые тратили свои бонусы в таких местах. «Интересно, мясо они выращивают по стандартной технологии – или у них свои секреты?..»

– Итак, ты всё-таки залез туда, – подытожил Йохан, честно дождавшись, когда я проглочу последний кусок и допью соковый коктейль – тоже дорогой и необыкновенно вкусный.

– Можно было и не лазить, – вздохнул я, вспомнив, как доктор Эгген воспользовался профессиональным влиянием на свидетельницу. – И без меня бы справились!

– Ложная скромность порождает некомпетентность, – сощурился Йохан.

Кажется, это была цитата, но я не мог вспомнить, откуда.

– И тем не менее…

– Рэй, сейчас поздно думать, стоило тебе заходить в Базу Данных или нет. Когда победа позади, всё кажется простым. Но я сидел там, я же сам видел, как всё было условно! Ядвига легко могла выиграть… Или затянуть процесс.

– Да, наверное, ты прав.

– Я прав, – с нажимом сказал он. – Вспомни, как ты упирался, когда я предложил проверить по ФИЛДам! Ну, упирался же!

– Да-да…

– И сам бы никогда туда не залез, если бы я не предложил. И если бы не напомнил тебе, как это важно для камрада… для твоего друга. Это могло спасти его – и спасло!

– Что ты хочешь? – прямо спросил я, устав от его виляний.

Йохан, не моргнув глазом, ответил:

– Чтобы ты опять туда залез.

– Зачем?

Он не сразу ответил – явно старался аккуратнее обходиться со словами. Какую игру он ведёт?

– Ты же смотрел про Ядвигу, верно?

– Да, про неё, – кивнул я, – И этого оказалось достаточно.

– Посмотри про Нану.

– Зачем? – повторил я, но он как будто не слышал – не понимал, как глупа его просьба.

– Её не должны отсылать в ТФ!

Я открыл было рот, чтобы задать резонный вопрос: «С какой стати лжесвидетельницу нужно освобождать от наказания?» – как за соседним столиком разгорелся настоящий скандал.

– Перестань! – закричал спокойнейший Хаул Сикора и с такой силой ударил кулаками по столу, что едва не упали стаканы с напитками. – Хватит! Заканчивай с этим!

Сквозь загар было видно, что он побагровел.

– Вот ты даже внешне становишься совсем как он, – констатировала Таня, с жалостью глядя на него. – Орёшь тоже… Как ненормальный…

«Он» (Макс Рейнер – как всегда, всклокоченный и превентивно готовый к драке со всем миром) поднял свой стакан, изобразил «салют» – и выпил до дна. На мгновение мне показалось, что тэфер хлопнет его об пол, но до порчи вещей, к счастью, не дошло.

– Я прошу – оставьте меня в покое! – громким дрожащим голосом произнёс Сикора. – Хватит! Я не вернусь!

– Ты не можешь так говорить! – воскликнула Таня, выходя из себя. – Не можешь!

– Могу. И говорю. И буду!

– Ты вообще понимаешь, каково нам?

– Понимаю.

– Нет, не понимаешь! Сколько можно наказывать себя?! А нас!.. – Таня сморщилась, покраснела – и закрыла ладонями лицо.

– А теперь – слёзы! – прокомментировал Рейнер. – Как по сценарию! Шесть лет смотрю – не насмотрюсь. Хоть бы репертуар сменили, а?

Сикора шумно выдохнул, словно пар спустил.

– И ведь ни слова не изменят! – продолжал тэфер, который сам давно уже стал частью фольклора и, кажется, весьма гордился этим. – Виноват, конечно, я – дурно влияю. Воз-дейст-ву-ю на неокрепший ум. Твой, ага. Потом будут давить на жалость. Мать она ещё не вспоминала? Сейчас вспомнит – только держись! Расскажет, как переживает мама. Тебе что, не жалко маму? Ая-я-яй! Заодно напомнит, что вы брат и сестра, а то вдруг ты забыл. И под конец огласит диагноз. Чувство вины – верно? И это… гиперответственность. Ты же больной! Ненормальный! Тебя лечить надо!

– Всё! Хватит! – Сикора встал. – Я пошёл к лифтам. Встретимся внизу.

– Доедать будешь?

– Я наелся.

– Тогда я добью, – Рейнер придвинул себе тарелку напарника. – Спасибо!

– Приятного аппетита, – отозвался Сикора и зашагал прочь.

Дождавшись, пока он скроется за углом, тэфер продолжал, обращаясь к плачущей Тане.

– А я так скажу – это вы больные! Ну, что вы пристали к парню? Он сделал свой выбор. Ему у нас хорошо.

– Тогда почему он мотается сюда чуть ли не каждый месяц? – шёпотом спросила Таня, вытягивая салфетки из настольного набора.

– Кто-то должен мотаться, – невозмутимо ответил Рейнер, работая вилкой. – Народ выбрал меня. Я мотаюсь. Хал со мной в связке, так что и он…

– Хаул, – поправила Таня.

– Что?

– Его зовут «Хаул».

– Это вы его так зовёте, – усмехнулся тэфер.

– Это имя ему дала мама.

– Он давно уже вылез из пелёнок!

– У него была семья…

– У него есть семья! – прогремел тэфер и швырнул вилку в пустую тарелку.

Глаза его сверкали, а мышцы на шее заметно напряглись.

– Ну, хватит уже, в самом деле! Парень совершил ошибку и заплатил за неё. А пока платил, нашёл для себя кое-что нужное. И остался там, где ему нравится. Знаю-знаю, у вас на него другие планы! – это уже предназначалось Туччи, которая наблюдала за происходящим с вниманием истинного ценителя прекрасного. – Но это ваши планы! Ваши! А у него есть свои! И ему с ними хорошо! – он встал, собрал всю посуду, отнёс к приёмнику грязной посуды, с грохотом сгрузил, после чего покинул столовую, ни с кем не попрощавшись.

Некоторое время после его ухода в едальне сохранялась тишина – и никто не решался нарушить её.

– Хорош! – наконец, заключила Чернова. – Ну, совсем не изменился! Только седых волос прибавилось.

– Теперь ты меня понимаешь? – еле слышно произнёс Йохан. – Год с такими сломает её навсегда. А Ядвига поносит «ржавь», а потом будет жить, как прежде. Хотя виновата только она…

– Ты хочешь, чтобы Нану ограничили в правах? – уточнил я. – Чтобы оставили здесь?

– Ну, это было бы идеально! Мне вообще кажется, что ей необходимо лечение и пронаблюдаться у специалистов. Она не в порядке. И работа в ТФ только усугубит…

Я хотел поспорить с ним, но внезапно ощутил глубокую усталость. Да и зачем спорить? Какой смысл? Что, мне трудно заглянуть в Базу Данных, изучить дело Наны, поискать там зацепки, которые могут помешать отправить её на планету? Первый ФИЛД – чего смущаться?

– Хорошо, гляну, – кивнул я. – И если там есть что-то такое, буду действовать…

– Спасибо! – обрадовался он.

– Но буду сам, понятно? Сам. И если понадобится. Если там будет что-то.

– Но ты же посмотришь?

– Да, я же сказал…

Посмотрев на пустые тарелки, я вспомнил вкус «седла ягнёнка». То есть барашка. Наверное, рецепт отличается от того, который был на Земле. То есть не рецепт, а способ получение ингредиентов. Интересно, как бы люди из прошлого отреагировали на такое блюдо? Как бы они отнеслись к нашей кухне?

Отодвинув посуду, я вывел на столешницу статью из энциклопедии.

– Думаешь, подходит? – спросил Йохан. – Файза Ойшер. И что такого она сделала?

– «Переломила предубеждение, согласно которому искусственно выращенное мясо относится к категории заведомо низкокачественных и опасных для здоровья продуктов», – прочитал я.

– Да? И что тут такого? Они же всё равно перешли на него!

– «Разместила на открытых информационных ресурсах технические данные по матричному клонированию белковых соединений»… Она отказалась от выгоды, Йохан. То есть от прибыли. Не стала держать технологию у себя. Сделала её доступной, ну, чтобы все, кто мог, кто нуждался…

– Да, это важно, – согласился он. – Накормила голодных, правильно?

– Да. «Переворот Ойшер» называли «Великой пищевой революцией». Люди перестали выращивать еду. Мы перестали.

– В смысле? – нахмурился Йохан. – А сейчас что с ней делают?

– Они ели живых существ. Животных. Выращивали, убивали и ели.

Досуговец скривился, представив себе картину.

– И что, всем хватало?

– Ну, не всем. Был голод.

– Тогда она подходит. Ты прав, хорошая история!

История… Я в который раз задумался о мире, где преступника сажали в тюрьму на много лет, где женщины и мужчины постоянно воевали друг с другом, где растили животных, а потом их убивали для еды. Син Чхве, Ния Мёрфи, Файза Ойшер и многие другие – каждый в своём направлении – сделали наше будущее, и не только через технологии. Они показали, как пользоваться этими технологиями, не нанося вреда себе или другим. И постепенно мир изменился.

Теперь для нас всё кажется естественным: то, что человек, совершивший убийство по неосторожности, сам меняет свою жизнь, что общими усилиями интриганку выводят на чистую воду, что любой гражданин общества имеет права на качественную пищу, одежду и дом. И что мы не чужие друг другу.

Очень трудно представить, что было иначе. Я, например, не мог. Но может быть, дело во мне – выращенном по той же технологии, что и «барашек».