Текст книги "Выше головы! (CИ)"

Автор книги: Расселл Д. Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 74 страниц)

«Как вы подружились?»

– Ты хорошо подумал? – спросил гневным шёпотом Жубер, усаживаясь ко мне за столик во время ужина.

Он был без подноса, и заботливый камилл развернул перед ним экранчик с меню – мол, выбирай, гость дорогой! Последовала немедленная реакция, благодаря которой я увидел в реальности, а не по учебнику, как ведут себя шовики первой степени, когда перестают контролировать себя. Жубер не только ударил по верхней стороне экрана, убирая его – он протянул руку под столешницу и отключил весь стол, лишив камилла доступа к нашим местам. А мог бы просто попросить: «Не беспокой нас, пожалуйста»… Столешница погасла с тихим стоном, а четверорукий «официант», висящий под потолком, поднялся выше и сжался в комочек.

Отключение стола при нормально работающем камилле и спокойной обстановке – это очень грубо! На нас обернулось несколько человек, кто-то нахмурился, кто-то осуждающе покачал головой, молоденькая девушка приоткрыла рот от удивления (вероятно, наблюдала такое впервые), а знакомый спамер прищурился и пристально посмотрел мне в глаза. Вести себя подобным образом при Посреднике, да ещё и старшем, не лучший способ устроиться на новой станции! Я едва удержался от замечания, которое, которое, кстати говоря, был обязан сделать, и лишь удивлённо приподнял брови.

– Не понял, о чём я? – усмехнулся Жубер. – Хочешь поиграть в шпионов? Тогда сделай всё сегодня!

«Сегодня ещё рано!» – я тут же представил всё несделанное и неготовое.

– Что стряслось? – поинтересовался я, стараясь, чтобы мой голос звучал потише. – Я, правда, ничего не понимаю! Что не так?

На его лице отразилось сомнение, и я продолжил с ещё большим напором:

– Правда – не понимаю! Я делаю всё так, как ты сказал. Я ищу, и думаю, и выбираю. Я успею до завтра!

– Тогда почему за мной следят? – спросил он, немного успокоившись. – Я заметил! За мной повсюду ходит этот журналист. Чернокожий. С утра.

– А, ты о нём! – вздохнул я, вспомнив о Кортесе. – Ну, это же журналист – ты же сам сказал! Он следил за мной, и ты – тоже, и вот тебе, наверное, кажется…

– Он следит за мной, – перебил Жубер и вдруг сунул указательный палец ко мне в тарелку – прямо в нетронутое картофельное пюре. – Ммм, а это вкусно!.. – заметил он, облизав палец. – В общем, разберись с ним. Он следит за мной, и мне это не нравится. Прекрати это, или… Или мы передвинем сроки, – он встал и быстрым шагом покинул ресторан.

Я проследил за ним недоумённым взглядом – не зря! У самого выхода, за столиком для двоих, сидел Ань. Он никак не отреагировал на Жубера, продолжал отпивать своё молоко мелкими глоточками в прикуску с печеньем. Над верхней губой у него чернела ниточка усов, запачканная белым – ни за что не заподозришь заговорщика…

Понятно, как так получилось! Они менялись – поесть, отдохнуть, проверить, нет ли «хвоста». Значит, Кортес действительно следил за моим шантажистом. Зачем? Да откуда я знаю, что творится в голове у шпиона?! Заметил что-то! Почувствовал! Показалось!..

Я осторожно положил ложку, заставляя себя действовать аккуратно и незаметно. А очень хотелось швырнуть её… Надо подойти к Якову Кортесу, журналисту, гражданскому порученцу и шпиону, и попросить его прекратить делать то, что он считал правильным, причём ничего не объясняя и не обладая никакими средствами воздействия. Это не легче, чем совершить самоубийство подручными средствами!

Есть не хотелось – особенно то пюре, которое «осквернил» палец Жубера. Ну, пюре есть не обязательно – и вообще, можно объесть «грязное» место. А питаться всё равно надо, поскольку мозг у меня точь-в-точь как у человека, и ему нужна пища, как и остальному организму. Тут люди похожи на ИскИнов… Вспомнив о камилле, я включил стол – и принялся торопливо поглощать ужин, который оказался весьма вкусным. Но думал я не об этом.

Жубер больше не угрожал мне чужой смертью – только моей. «Передвинем сроки» – вот и весь шантаж. Потому что я уже согласился делать так, как они велят? Но смена мотива наводила на подозрения. Убийство невинного человека должно, так или иначе, восприниматься ими как ненормальность: они же не совсем маньяки! СПМ могли пропустить одного Мида, но двоих!..

Одно дело угроза, другое – действительно убить. Возможно, это воспринималась как крайняя мера, крайняя для них самих. Каким же облегчением стало моё согласие! Но я по-прежнему не мог рисковать. Как можно поставить другого человека в положение жертвы с ножом у горла… А если там не нож? Если там шприц? Дрогнет рука, и никакие сомнения не остановят движение яда… Нет, пока есть риск, всё будет, как условлено. И «зарядившись», я отправился на поиски Кортеса.

Вот только судьба подсунула ещё одну задачку – в виде Хлои Уэхары, поджидающий меня на улице. Она вновь переоделась (наверное, в надежде поразить провинциалок своими нарядами) и теперь выглядела как фламинго – вся в розово-красном. Но выражение обиды на её мордочке было старым. Опять кто-то виноват!

– Ты обиделся, я знаю, – заявила она, схватив меня за локоть. – Я тоже обиделась. Он подлец! Скажи, что он подлец! Я буду жаловаться. Я всё расскажу папе. Вот ему влетит! Ты знаешь, кто у меня папа?

– Кто? – спросил я, останавливаясь.

– Помощник Квартера на «Союдэжэне», – гордо ответила она, и сразу стала ясны и её манеры с привычками, и беспрецедентная «поддержка» Главы Станции. – Он многое может!

– А там помощников, как у нас, назначает сам Квартер? – уточнил я.

– Ну, да… – растерялась Хлоя.

– Снимает тоже он? Тогда я ему напишу, что его помощник пользуется своими служебными возможностями… Кстати, как он обзавёлся детьми?

– Он потом стал, – прошептала она, похоже, забыв о своих обидах к Кортесу. – Его потом выбрали…

У Администраторов редко бывают дети. Потому что это две профессии, которые запрещено совмещать. В том числе, чтобы не вырастало таких Хлой.

– А, ты одна, что ли?

– В смысле?

– В смысле, сёстры-братья у тебя есть?

– Нет… – она совсем растерялась.

– А чего так? – продолжал я допрос.

– Ну…

– Что – не хотели или им не разрешили? – поинтересовался я, намекая, что запрет на продолжение родительства – не лучший показатель.

Она молчала, краснея.

– У меня не только личная жизнь – я ещё и спамер, – напомнил я, недобро усмехаясь. – И Админ. Хочешь навредить своим родителям – валяй! Жалуйся, сколько влезет! Но работку-то смени – не позорь коллег. «Я всё расскажу папе» – что, на центральных станциях все такие… папины дочки?

– Я… Я не… Да что ты говоришь такое! – закричала она и, оттолкнув меня, убежала прочь, расталкивая людей перед собой.

Должно быть плакала. А я, похоже, перестарался. Грубо получилось и зло. Не ожидал я такой реакции! Видимо кто-то говорил ей уже такое. А может быть, она сама не предполагала, что вспомнит об отце именно в таком ключе.

– Не жалко девушку? – как из-под земли появился Кортес – даже искать не пришлось!

Его широкая улыбка на чёрном лице выглядела как растущий месяц. Чему-то он радовался…

– Я как раз поужинать собираюсь. Не составишь компанию? – и он указал мне на едальню в конце улицы, рядом с перекрёстком.

«Посидеть рядом, чтобы за Жубером было удобнее следить», – понял я.

– Я уже поел, а вот компанию составлю, – и я вцепился журналисту в плечо. – Пошли, поговорим… Да, не вырывайся ты так! Он никуда не уйдёт. А если уйдёт – значит, ему надо.

– Так он для этого к тебе подходил? – усмехнулся Кортес, направляясь туда, куда я указывал. – Вы что – закадычные друзья? – тот факт, что я раскрыл его слежку, явно не был для него неожиданностью.

– Самые лучшие, – ответил я. – Практически, братья!

Но отчего-то, хотя я был выше, сильнее и вроде бы представлял правильную сторону, он вышагивал с видом победителя, а я плёлся следом.

Идти было не долго: всего через пару поворотов мы очутились на той улице перед Информаторием, где прошедшей ночью я обсуждал с Юки её сердечные дела. Аудитории были пусты – и в крайнюю я затолкал Кортеса, а потом закрыл за нами дверь.

Ань должен был следить за нами… Что ж, пусть поскучает, ведь я не просто имел право поговорить с Кортесом наедине – меня обязали сделать это!

– Как вы подружились? – поинтересовался журналист, выдвигая себе стул из пола и усаживаясь на него верхом. – Вообще, это странная дружба – знаешь, что он следил за тобой?

– Это не твоё дело, – ответил я, продолжая стоять.

За моей спиной была боковая стена – так я мог контролировать и то, что слева (Ань, присевший как будто отдохнуть на лавочке среди листвы) и то, что справа (Кортес, развернувшийся ко мне лицо). А впереди была другая стена.

– Тогда чьё это дело? Если не моё, кого известить? А? Давай, сбегаю! Спам, админов, сразусерых? – он явно нащупал моё слабое место – нежелание посвящать в свои проблемы кого-то ещё.

Он был уверен, что здесь какой-то заговор – только ошибся с тем, какой именно. «Признаться ему в том, как всё на самом деле?» – опять подумал я. Идея была интересная, но я не доверял ему. Как и другим. А вот Хёугэну – да, и вовсе не потому, что я знал его с самого начала.

Инспектор остался здесь, хоть мог улететь и два года назад, и сейчас. Или хотя бы мог написать заявку. Третью всегда удовлетворяли, хотя нужно было иметь специфический взгляд на вещи, чтобы подавать её вопреки рекомендациям спамеров! Хёугэн мог бы. Но не стал, как мне шепнули тогда, и вот совсем недавно снова «похвастались» успехами СПМ: трудный клиент, без близких социальных связей и успехов на работе, а ни разу не попытался удрать на «Ноэль», где у него была более комфортная роль! А все ожидали, прогнозировали… Там он мог заниматься любимой историей криминалистики, проживая жизнь среди таких же «бумажных червей». Здесь же его угрюмость бросалась в глаза. Но он даже не попытался. «Может, у него есть кто-то дорогой, о ком никто не знает, – подумал я. – Или что-то. Но каким-то параноиком он ни был, ему я доверяю. А этому – нет».

Что бы не изменилось для Хёугэна и внутри него, он был тем же «лучшим специалистом в своей сфере», с которым я познакомился. Он не притворялся и не играл роль…

– Ты всё ещё в Службе Досуга? – спросил я у Кортеса. – Или журналистика – это прикрытие?

– Я совмещаю, – ответил он, имея в виду «гражданское поручение» зазвать меня на два года для суда, но получилось так, как будто речь шла о шпионстве.

«Наверное, ему так просто лгать, потому что все три ипостаси так схожи. Или для всех трёх нужны способности лжеца…»

Я не мог доказать, что он здесь для того, чтобы собирать для Центра информацию о «Тильде». Но надо ли вообще намекать на это? И тут я увидел ситуацию с другой стороны.

– Знаешь, почему у тебя не получилось с нашими?

– Да, знаю, – закивал он. – Сама мысль о том, что я увезу их драгоценного Рэя, отбивает само желание разговаривать!

– Поэтому ты переключился на неместных? – уточнил я.

– А что, есть выбор? – вновь улыбнулся Кортес, предвкушая эффект от своих слов. – Как считаешь, если я порасспрашиваю этого, – он кинул взгляд на альтер, – этого Виктора Жубера о вашей настоящей дружбе, он мне что-нибудь расскажет?

«Он ткнёт тебя шприцем с ядом или что там у него», – мысленно ответил я, но вместо этого напомнил:

– Я же сказал, что поеду с тобой!

– Сказал. И теперь мне можно заниматься сбором материала, ни на что не отвлекаясь!

Каким-то образом он чувствовал эту «связь» между мной и Жубером – и теперь играл со мной, как с кошка с мышью. И ему явно нравилось наблюдать за моими мучениями, хоть он и не понимал их природу. Ждал, что я сам всё объясню? Так и быть!

– Он специально следит за мной, – начал я, опершись поясницей о ладони, прижатые к стене. – Он и ещё другие люди. Но не совсем за мной.

– А за кем? – и вновь Кортес не ожидал, что я сдамся так быстро, и потому не смог скрыть удивления.

– За тем, кто будет следить за мной… Это всё сложно, – торопливо добавил я с извиняющимся видом. – Мы знаем, что к нам на станцию был послан человек со специальным заданием. Может, даже не один… Ну, как шпион, понимаешь, как шпионов раньше посылали… – и я криво усмехнулся, как будто скрывая смущение от того, что делюсь такими «странными» идеями.

– Но зачем? – похоже, Кортес поверил мне.

– Из-за тех решений, которые были приняты на «Тильде». Из-за Шестой, «бэшек», терраформинга… Из-за меня. Их можно понять: это очень смелые решения. Есть риск, что у нас тут вроде как отделяются.

– Сепарация, – подсказал он. – Это называется «сепарацией».

– Ну, да. Я понимаю опасения Центра, но всё равно они не имели права!

– Это и не запрещено, – напомнил он.

– Знаю, – согласился я. – Выслеживать этих шпионов тоже не запрещено.

– И вы это делаете?

– Ага, – кивнул я. – Привлекли кое-кого из наших, пригласили несколько человек с «Ноэля» – тех, кто изучал схожие темы в прошлом. Практики у них не было, но зато есть знания!

– А кто вам сообщил? – небрежно поинтересовался Кортес. – Про шпионов?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Я, конечно, представитель у Главы, но всё равно не в Администрации работаю, так что много не знаю. Известно, что они точно прилетят. Что будут следить за ключевыми фигурами – значит, и за мной… Мы думали, что это ты, – «признался» я.

– Я – шпион?

– Ну, да…

– Я всего лишь…

– Знаю, – ободряюще улыбнулся я. – Ты – другое. Когда мы это узнали… Ну, легче от этого не стало – значит, точно кто-то есть!

– Может, он ещё не прилетел? – «подсказал» Кортес.

– Может, – согласился я. – Но это не моя забота! У меня хватает дел.

– Так вот о чём он просил тебя…

– Ну, да. В общем, не следи за ним. И вообще, посиди пока тихо до отлёта. Я же тебе пообещал, что улечу? Что ты так волнуешься?

– А ты действительно улетишь со мной? – прищурился Кортес, который, как я уже догадался, совсем не ожидал, что я соглашусь – более того, был уверен, что я скажу «нет» и надеялся на это.

Я наотрез откажусь, он останется, чтобы «найти мои слабые места» и всё-таки уговорить, и потому сможет свободно шастать по станции два года. Продумано, ничего не скажешь!

– Улечу, – как и раньше, солгал я. – Куда я денусь!

«Я заслуживаю прощения?»

И вот настал мой «последний день». Совсем как у тех людей в прошлом, которых приговаривали к смерти. Или у самоубийц, когда они сами принимали решение – и ставилиточку и тем навсегда отделяли себя от остального большинства, надеющегося на судьбу, удачу или что там ещё бывает… От этого было одновременно легко и тревожно, тем более что я попадал в промежуток между казнью и добровольным лишением себя жизни. Уникально, как и всё, что меня касалось, но мысль об этом вызвала лишь слабую усмешку. Я волновался о том, что всё пройдёт.

В любом случае, оно будет – Жубер сказал, я подчинился. А чтобы он не сомневался в моей решимости, я решил обойти всех, кто особенно важен для меня – как бы повидался и при этом простился. Пусть он в лишний раз убедится, что всё всерьёз!

Позавтракал я в «Огоньке», среди детского визга и старых мореходных карт. Давно я сюда не заходил! Одни выросли, другие подросли, появились новые мордашки. Я сидел за столом с Ирмой и Юдесом. Они ожидали прибавления в семействе, а поскольку детей вынашивала Сара, она там тоже была – уже на правах будущего члена семьи: биологические мамы с опытом донорства пользуются особым доверием.

Рыжеволосая валькирия полностью оправилась от «Тотошки» и вновь была готова к бою – лишний раз я порадовался, что Кортес последовал моему совету и большую часть дня прятался в своей комнате. При первой встрече Ирма едва не вцепилась ему в волосы, поскольку уже знала о «спектакле» – и страшно негодовала по этому поводу:

– Я понимаю, когда у Квартеров устраивают такие подковёрные хитрости… Или когда на наших заседаниях начинается игра представителей, кому какие квоты нужны… Но прямо так, среди бела дня, врать мне прямо в глаза! – и от возмущения она одним махом прикончила большой бокал с соком.

Её детишки, привыкшие к подобной гиперэмоциональности, даже не посмотрели на маму – продолжали делить свои порции, перекладывая одному кружки моркови, а другому – нарезанное кубиками мясо в подливке. Юдес уговаривал малыша не плеваться едой, временами проигрывая. Сара смотрела на этот цирк с выражением бесконечного умиления, так что вопрос «не пропало ли у неё желание рожать ребёнка именно для этой семьи» не вставал.

За соседними столиками было не скучнее. Правда, моё присутствие задавало тон, и происходящее можно было назвать «уроком сексуального воспитания»: заинтересованные лица изображали губки бантиком, румянец и кокетливое хлопанье ресницами – всё, как у взрослых в кино. А всё из-за того, что, поздоровавшись, я пообещал сфотографироваться с самым воспитанным ребёнком. Некоторые девочки вели себя настолько пристойно, что это выбешивало их братьев, которые недоумевали по поводу резкой перемены в поведении вчерашних хулиганок. Дошло до того, что сорванцы, не участвующие в конкурсе на лучшее поведение, принялись как бы нечаянно швыряться содержимым своих тарелок, что тут же пресекалось родителями…

– Как отправили нашу смену? – поинтересовалась Ирма, устав возмущаться. – Хорошо проводили?

– Дана совсем выросла! – ответил я невпопад, но она, как ни странно, поняла и понимающе переглянулась с Сарой.

– Да, растут наши детки, – улыбнулась Ирма. – Это верно! Я ещё раньше поняла. Я же старшая была! Смотришь, как он бегает туда-сюда с самолётиком, а не успеешь моргнуть, как уже выше тебя.

– Здесь то же самое, – уточнил Юдес, вытирая своё лицо и грудь, заляпанные выплюнутой морковью. – Не успеешь моргнуть, – он выглядел особенно спокойным по контрасту с огненнойсупругой.

– Вот поэтому я участвую только так, – вздохнула Сара. – Очень всё быстро! И главное, без перерывов. А надо всё успеть, научить, показать, и всё в своё время. Как вы это выдерживаете?

Юдес с Ирмой переглянулись – и рассмеялись дуэтом. Малыш тоже захохотал, хлопая ладошками. И только близнецы продолжали заниматься своими тарелками, сортируя и перекладывая…

Я вспоминал, как они сосредоточено выковыривали из своих порций «забракованное», пока стоял на складе и пялился в экран – пришли другие заказы, но путаницы было гораздо больше, чем в прошлый раз. Содержимое расходилось с маркировками на контейнерах, и только вскрыв всё и сверив, я убедился, что доставлено всё нужное. Но на это ушло несколько часов – мне пришлось бежать на обед, уже дважды перенесённый на полчаса. И это опоздание всерьёз огорчало, потому что встреча намечалась знаменательная…

– Наконец-то наш герой! – поприветствовала меня Вильма Туччи, поднимаясь и протягивая руки. – Ну, здравствуй!

В отличие от Кетаки, которая за последний год стала безмятежной и успокаивающей, как цветочная клумба, бывший старший спамер приобрела черты старого опытного охотника, вглядывающегося в окружающих – как будто добычу выбирала!

Не знаю, какой гений хулиганства в меня вселился, но я не просто обменялся с ней рукопожатием – обнял так, что услышал, как трещат кости! Даже приподнял на пару секунд… А потом отпустил и как ни в чём ни бывало сел на своё место, серьёзно кивнув хихикающей Кетаки.

– Добрый день! – прошептала она, приветствуя меня, давясь смешками.

– Да, он изменился… – пробормотала Туччи.

Она не сразу опустилась на свой стул – стояла, слегка покачиваясь, как будто пыталась прийти в себя. Но выражение её лица осталось прежним. Это не была настороженность перед встречей – таким теперь стало её нормальное состояние.

– Ты говорила, что он… – начал она, повернувшись к Кетаки, но я перебил:

– Я здесь. Если хотите обсудить меня, я пообедаю где-нибудь ещё, – и я серьёзно посмотрел на неё. – Что, мне выйти?

– Извини, – она попыталась сложить губы в улыбку, но была слишком растерянной: если объятие удивило её, то моя позиция выбила из колеи. – Привычка…

– Мне и так нелегко смотреть на вас и вспоминать себя, – объяснил я, глядя в меню. – Что было, то прошло, но не надо снова вести себя так, как… Как раньше. Потому что я уже другой.

– Ты уже другой, – словно эхо, повторила Кетаки. – Будь ты прежний… У тебя всё хорошо?

– Не знаю, – ответил я, сам удивлённый внезапной вспышкой гнева, которая ушла так же быстро, как и появилась. – Наверное… А как у вас?

– Ко мне приехала подруга, – ответила она, глядя на молчащую Туччи. – И это прекрасно! Но теперь я сомневаюсь, что она останется.

– Почему это? – нахмурился я, наконец-то делая выбор между томатным и грибным супом. – Что-то мешает?

– Похоже на то, – и Кетаки перевела взгляд на меня. – Это твоя станция, – прежде чем я успел открыть рот, пояснила своим мягким музыкальным голосом:

– Нас оценивают через тебя, а не наоборот. Нравится тебе это или нет… Скорее всего, очень не нравится, но это действительно так. И пока так будет, не стоит изображать равноправность между нами! Не надо, Рэй! Особенно сейчас.

– Это вы так видите, – возразил я, невзирая на недавние события, которые вполне подтверждали это жутковатое заявление.

Знаменитость. Звезда. Символ. «Кортес прав – я один из тех, на чьё мнение оглядываются? Обычно это Глава Станции или какой-нибудь видный учёный, ну, а у нас – андроид А-класса. Выходит, и Жубер по-своему прав, опасаясь появления «сотни рэйчиков» – может, и не так всё сложится, но как-нибудь моё положение проявит себя».

Уже проявило. Когда Инфоцентр неправильно расценил «всеобщую любовь» и попытался ускорить сближение людей и ИскИнов. Чего это стоило?..

– Что я должен сделать? – поинтересовался я, прерывая затянувшееся молчание – суп был отличный, я и не смог оторваться от него, пока не прикончил. – Надо что-то разрешить? Кого-то простить?

– Я заслуживаю прощения? – переспросила Туччи, и голос её был невыразительным, а выражение глаз всё таким же настороженным.

Ответил я не сразу – трудно было сформулировать.

– Да. Конечно! И я признаю, что эти ваши игры… они повлияли на меня, сделали меня мной. Конечно, если бы вы попытались поступить так с кем-нибудь ещё, и я бы это заметил… сейчас… Я не допустил бы! Но понятно, что эта ситуация не повторится. Будет что-то другое, с другими людьми.

– Но я заслуживаю прощения?

Осталось пожать плечами.

– Я же сказал, что да! Но это моё мнение. Так-то я не обижен. Я вообще не вспоминаю, что было.

– Те дни? Как будто это не с тобой? – продолжала расспрашивать она.

Я вновь задумался. Те дни, когда Юки была малышкой… «А как она пробежалась по мне, гонясь за хомячком!»

– Нет, не так. Только плохое. Только то, что причиняло боль… – и уточнил. – Что, это какой-то тест?

– А тебе он нужен? – парировала Туччи и мельком посмотрела на Кетаки. – Ты получил все права человека. И если тебе понадобится проверка психического здоровья – тебя официально известят.

– Но вы не считаете меня человеком?

– Я не знаю, кто ты, – призналась она, и её охотничий взгляд был устремлён куда-то в пространство. – Тогда ты был андроидом А-класса. Что стало с тобой после моего отъезда, я не знаю. И я уже не практикую. Только теория.

– И что говорит теория? – наседал я, забыв про остывающее второе.

– Теория тебя не учитывает, – объяснила она, отодвигая опустевшую тарелку. – Соцмониторинг – это наука о людях и их поведении. При чём тут андроиды?

…Детские голоса и уют семейного счастья – после слов Туччи эта идиллия воспринималась как сон. Простые тильдийцы не заморачивались на такие тонкости и относились ко мне, как одному из своих. Верхушка Администрации старалась не противоречить этому мнению. Я успел позабыть, что есть и другая точка зрения – судя по всему, Вильма Туччи перебралась в тот лагерь. Или они всегда придерживалась этой позиции, просто не проговаривала вслух? Тогда это многое объясняет…

Я вспоминал, что она говорила, пока ехал из Северного сектора, заканчивал все дела на складе, а потом добирался в Западный на ужин с Зотовым и остальными. Даже во время дружеской пирушки слова спамерши звучали у меня в ушах, так что Бидди обеспокоено уточнила, «всё ли у меня хорошо», а я вздрогнул, вспомнив, что этим же интересовалась Кетаки.

– Всё хорошо, спасибо! Дана улетела, Зейд тоже. Волнуюсь за них. И за тех, кто остался…

– Ну, и зря, – в наш разговор вмешался Анда, как всегда, грубовато-жизнерадостный. – У каждой стороны свой кайф! Птички посмотрят мир, яички себя покажут…

– Как ты их назвал? – усмехнулся Зотов.

– «Яички». А как их ещё называть? Остались в гнёздышке! А ты что подумал?

– Я тоже был таким яичком. И ты, – напомнил тот.

– Ну, да. И что?

Пока они перебрасывались двусмысленными словечками, я посмотрел на бицепсы Зотова, сидевшего рядом со мной, а потом окинул взглядом великанскую фигуру Анды. Он силён! И он не сложный человек. Шепни я ему, что надо схватить и придержать вот того белобрысого, который сидит напротив нас, и Анда сделает это и только потом спросит, зачем это нужно. А я за это время успею связаться с Хёугэном – попрошу его обезвредить Рутендо Аня. И всё. И не понадобится ничего делать! Закончится и шантаж, и моё беспокойство, которое всё труднее сдержать.

Мне не понадобится ничего делать – так точнее. Всего-то надо взять – и переложить ответственность на других. Поделиться, как дети делятся игрушками и сладостями. Пусть всем хватит! Пусть все отдуваются за последствия моих решений! И не только тильдийцы – всё человечество, ведь Жубер намекал, что и на «Ноэле» кто-то есть, и пока не доказано обратное, рискуют и тамошние жители.

«Жубер и его сообщники замыслили эту операцию только потому, что я вел себя «заметно». Не просто держался, как все – выпячивался изо всех сил, совал любопытный нос в любую щель, старался везде успеть. Но я же не делился славой! Я принимал её всю на себя. Почему же сейчас, когда пришло время расплачиваться, я хочу подсунуть других? Привык, наверное. Чуть запахнет жареным – бегу умолять о подмоге. Спаси, Ниул, стань Главой! Спаси, Макс, возглавь ТФ! Спасите кто-нибудь! А сам уже не умею… А ведь это самое трудное!»

Сказавшись уставшим, я ушёл пораньше, хотя друзья продолжали сидеть. Торопился расстаться – как будто ощутил себя заразным. Но в комнату так и не возвратился: принялся бродить: сначала по Воскресной зоне Западного сектора, потом приехал к себе в Восточный и начал уже там выписывать круги, здороваясь со всеми знакомцами, подходя, чтобы поговорить, присаживаясь, если приглашали – в общем, старался «надышаться перед смертью».

Жубер следовал за мной весь день – лишь изредка его подменял Ань, и тогда я замечал Хёугэна, и то, лишь потому, что знал: у меня тоже есть сообщник. Но я намеренно ограждал инспектора от главного события пятничного вечера. Пришлось солгать о том, что «всё перенесено на завтра, и ему надо отдохнуть и выспаться, а рано утром я всё ему расскажу». Он поверил, но я был настолько взволнован, что даже не ощутил стыда перед этой ложью.

После десяти вечера за мной ходили оба, и Жубер, и Ань, сначала прячась, потом – чуть ли не в открытую. Всё, как я ожидал, и чтобы избежать опасных столкновений с посторонними, держался вдали от едален, где кто-нибудь мог задержаться на поздний ужин.

Мой последний день прошёл. Я попрощался со своей прошлой жизнью. Теперь я точно знал, что утро субботы станет началом новой «эры», если можно так выразиться. Им всем придётся ко многому привыкать заново… И не только людям – ИскИнам тоже. Но пока рано было думать о тех, других, и даже о Чарлике, который послушно лежал на полу и ждал наступление завтрашнего дня… Сначала надо выполнить требование: убить себя, и по возможности, аккуратно. А потом будет всё остальное.