Текст книги "Выше головы! (CИ)"

Автор книги: Расселл Д. Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 74 страниц)

Нарушение ФИЛДа

– Добрый вечер!

Я так замотался, что не заметил Хёугэна – он стоял у входа в мой жилой блок, и явно был настроен на разговор.

– Проходи, – я пустил его впереди себя.

– А у вас неплохо… – с запинкой отметил он, пытаясь замаскировать удивление – нормальная реакция у каждого, кто заходил к нам в гости.

Я тоже в первый раз удивился – и сразу решил, что останусь здесь. После простых стен у Главы Станции и невзрачных узоров Западного сектора, это был праздник. Ежедневное шоу! Все стены были закрыты трёхмерными панелями, настроенными на трансляцию сюжета, который никогда не повторялся в деталях. Прихожая выглядела точь-в-точь как развалины древнего замка в северной Европе. Покой, достоинство и лаконичная красота камней и вереска, танец теней и ветра и, конечно, небо – каждый раз разное. Смена дня и ночи была, разумеется, учтена, и вечерами горизонт полыхал алым.

Стоило это удовольствие не дёшево, но я без колебаний вложил свою долю бонусов. Вот уж, в самом деле, дом, куда было приятно возвращаться!

– Нам сюда, – дверь в мою комнату была замаскирована под арку, затянутую паутиной.

Услужливый камилл развернул для гостя кресло посреди комнаты. Мебель осталась от прежнего жильца, который переехал к супруге. Причудливые подлокотники впечатляли не меньше, чем «фильм» в коридоре. Признаться, отмена эксперимента не была такой уж бедой: по крайней мере, я смогу пользоваться этой роскошью ещё какое-то время.

– Это твоя идея? – поинтересовался инспектор, усаживаясь.

– Ну, что ты, – хмыкнул, заходя в душевую. – У меня и времени-то не было… Не подождёшь?

Мне дико хотелось ополоснуться, потому что, начиная с обеда, я ни разу не присел, и даже ужинал на бегу. Кроме школьного журналистского кружка пришлось разруливать спор между профсоюзами: шахтёры и Профсервис равно считали камрада Прайса своим, причём каждый был по-своему прав: из восемнадцати лет на «Тильде-1» семь он провёл среди астрогеологов, семь – в журналистике, а остальное время провалялся в медблоке либо занимался научными изысканиями. Кроме того, пришлось менять сетку вещания, чтобы вставить фильмы и передачи про покойного, а это, как оказалось, связано с очень большой ответственностью и чуть ли не ритуальными танцами. Все ожидали, что Глава Станции будет заниматься этим… А я был новичком в подотделе, одно утешение – знаменит и считался другом Ирвина. Только это и помогло справиться!

Я даже начал жалеть, что подобными делами не занимается логос – в ИскИнов нет эмоций, на них нельзя давить авторитетом, к ним невозможно подлизаться. А вот к сотруднику Администрации – очень даже.

Душ помог смыть часть лишних мыслей и тревог, и к Хёугэну я вышел если не обновлённым, то, по крайней мере, чистым.

– Извини, сам понимаешь, такой день…

Я забыл предупредить его, что консультации больше не нужны. А он явно пришёл поделиться результатами изысканий. И теперь надо будет объяснить это как можно аккуратнее… Вот только у меня не было сил даже на обычный разговор.

– Я понимаю, – кивнул он, и замолчал.

Можно было бы помолчать вместе с ним, но мне хотелось поскорее пойти спать. Потому что завтра ещё один трудный день, а потом ещё. И пройдёт не одна неделя, прежде чем всё это утихнет, и я смогу нормально поговорить с Леди Кетаки и расспросить об обстоятельствах, заставивших её отменить эксперимент. И про Ирвина Прайса.

Если она захочет, конечно. И если сможет.

– Спасибо за помощь, – начал я, теребя застёжку на куртке комбинезона. – Но всё это уже не нужно…

– Я понимаю, – кивнут он. – Проверял возможности? Надеюсь, всё в порядке?

– Что? – я даже взбодрился от этого неожиданного поворота. – Возможности?

– Как я понимаю – извини, что разрушаю секретность, но всё очевидно – ты искал, нет ли в законах статьи, которую могли пропустить, – ответил инспектор. – Я проверил. По моему скромному мнению, никаких противоречий нет. В конце концов, не дураки принимали ту поправку!

– Какую поправку? – осторожно поинтересовался я и, чтобы не выдать своей неосведомлённости, уточнил:

– Ту самую?

– Да, «Т-191-006». А я и не знал, – он усмехнулся. – Хотя должен был догадаться, что так и будет… В деле Мида ты себя хорошо показал. Они должны были как-то отреагировать. И оповещать не стали, что тоже объяснимо. В конце концов, эта поправка нужна только в том случае, если ты попадёшь под суд! А так о ней и знать никому не обязательно… – он был всерьёз огорчён тем, что пропустил что-то в своих любимых законах, поэтому не заметил моего удивления.

А я судорожно соображал, как бы вывернуть разговор, чтобы инспектор рассказал про то, что узнал, но при этом не догадался о своей ошибке. Или не ошибке?

– Извини, что не сказал сразу, – я виновато улыбнулся. – Я думал, ты знаешь. Это казалось очевидным…

– Оно и есть. Я же говорю – догадывался. Просто не знал, что всё так… Уже решено. Ну, что ж, поздравляю!

– Спасибо! И спасибо за помощь, за консультацию!

– Да, конечно, – рассеянно отозвался он. – Всегда обращайся…

– Ну, тогда давай прощаться! А то уже поздно, – и я рассмеялся, скрывая собственное состояние.

Он поднялся с кресла – и тут же упал обратно.

– Чуть не забыл, зачем пришёл… Поправка – это очень правильно! Когда я дошёл до неё, сразу понял, зачем эта дичь с преступлением и так далее. Решил заодно всё остальное посмотреть. Так вот, эта поправка была принята единогласным голосованием. Никто не возражал, потому что Мид. Ну, ты понимаешь… В конце концов, ты заслужил такое отношение! – в который раз уточнил он, я а чуть не скрипнул зубами от нетерпения. – Но поводом для заседания, на котором это принимали, стало не дело Мида. Не проблема «А-М-112»! Это было какое-то сообщение из Центра. Ты знал?

Я отрицательно покачал головой, и Хёугэн воспрял духом – хоть о чём-то ему известно лучше меня!

– Я даже на дату посмотрел: двадцать девятое марта, как раз последний сеанс связи. Оно могло вообще не дойти! Но дошло. И на основании этого сообщения прошло спецзаседание, на котором были все Квартеры, директора СПМ, профсоюзеры – в общем все шишки. И вот как раз там приняли поправку насчёт тебя.

– Что за сообщение? – торопливо спросил я.

– Не знаю, – инспектор тяжело вздохнул. – Оно помечено как «тайна личности». И лежит под спамерским доступом. Я даже близко не могу подобраться!

«А я могу», – подумал я, но вслух сказал:

– Значит, что-то серьёзное. Придётся оставить…

– То есть ты не можешь? – хитро прищурился Хёугэн, и сразу стало понятно, за чем он ко мне пришёл.

Не ради меня, конечно. Не из-за той консультации. Просто он копал-копал, и вдруг наткнулся на стенку. И тут же начал думать, кто это стенку для него взломает.

А если бы Ирвин Прайс был жив, он был наверняка пошёл сначала к нему. Потому что быть обязанным въедливому журналисту гораздо приятнее, чем выскочке-новичку. Но когда выбора нет…

– Я не могу, – я сделал виноватое лицо. – У меня никогда не было доступа в директорию СПМ!

– Но ты же был в спецотделе!

– И что? А сейчас я в Администрации, но это ничего не меняет! Если оно под спамерским доступом, лучше просто забыть. Потому что начнёшь туда докапываться – сразу возьмут на заметку. Это как первый ФИЛД – информация строго для посвящённых!

Он удручённо поджал губы.

– Жаль. А я рассчитывал… Ну, что ж, ты прав, время позднее – пора спать! – и он встал.

Мы обменялись вежливыми рукопожатиями, и я проводил его до двери. Послушал, как он сопит, проходя мимо романтических развалин. «Интересно, летучие мыши уже вылетели?»

Подождав для верности ещё немного, я застегнул куртку комбинезона и покинул свою комнату. Для верности следовало посетить Информаторий – иначе могут возникнуть проблемы с соблюдением секретности. А вот в кабинке мне можно увидеть всё…

Откладывать я, разумеется, не мог: любопытства во мне было не меньше, чем в майоре-инспекторе Отдела Безопасности.

«Т-191-006 – что бы это значило?»

Я был так увлечён новой загадкой, что даже не вздрогнул, когда моих волос коснулся огромный подковонос, догоняющий ночного мотылька.

Супружеская измена

Время было позднее, но ничто не могло уберечь меня от встречи с кем-нибудь от знакомых. То есть не важно, с кем: я был администратором, мало того – я был «звездой», поэтому не мог рассчитывать на анонимность. А учитывая тесные и порой совершенно непрогнозируемые связи между жителями станции (если не родственники, то коллеги, или родители одноклассников, или ходят в одну студию, или были в отношениях, или просто живут рядом), столкнуться с одним человеком значило столкнуться со всеми.

Почему-то вспомнилось преступление, в котором меня обвинял покойный Ирвин Прайс: нарушение договоренностей об отношениях первой степени. Статья из гражданского кодекса, грозящая самое большее – испорченной репутацией и запретом на работу в Администрации. Хотя заподозрить меня в этом означало, в первую очередь, набросить тень на доктора Утенбаеву, которая лично проверяла меня перед тем, как сделать сотрудником секс-отдела. «Супружеская измена» всегда шла рука об руку с терапией: нужно быть в больших неладах с собой, чтобы не суметь договориться с партнёром или недооценить собственный аппетит! Но для Прайса, не сумевшего справиться со своими чувствами, это казалось вполне возможным.

Если бы бедный журналист был жив и по-прежнему следил за «наглым андроидом», мои аккуратные перемещения по Жилой зоне и выбор самых дальних коридоров однозначно навели бы его на подозрения. И он бы решил, что я крадусь в блок к Главе Станции, чтобы под тенью ночи предаться преступному разврату… или что там рисовала его больная фантазия. На самом деле мне был нужен Информаторий, девственно пустой, тихий и отчего-то показавшийся очень уютным.

Здешний камилл, разумеется, помнил меня – и активировал ту самую угловую кабинку, которую я обычно занимал. Я уселся поудобнее в рабочее кресло и приготовился к свободному погружению. «А что, если всё уже не так?» – шальная мысль заставила облиться холодным потом. У меня вполне могли забрать мой абсолютный доступ… И это бы значило, что теперь я окончательно перешёл в категорию «людей». Пожалуй, любой расклад был бы приятным! Но нет. Всё обошлось. Я был администратором для людей и андроидом для ИскИнов. Можно было узнать всё.

[Поправка Т-191-006], – я не стал искать обходных путей и отправил запрос напрямую. Если уж инспектор Хёугэн смог раскопать, то мне будет не сложно.

Передо мной мерцал бледно-синим экран прямого контакта с Инфоцентром – он был похож на многослойный полупрозрачный торт, и я переключил на двумерный режим, чтобы не расходовать понапрасну мощность. Для поиска никакие сложности не требовались, по крайней мере, на этом этапе.

Ровно через секунду я получил ответ. Всё верно, такая поправка имела место быть – и в её появлении не было ничего необычного: это естественное для независимой станции уточнение к общепринятому законодательству. Поправка «Т-191-006» (Тильда, 191 год, № 6) касалась Рэя ДХ2-13-4-05. Что тоже логично: на станции появилось «существо», не вписывающееся в стандарты. Следовало решить, к кому оно относится: к людям или ИскИнам?

Я ожидал чего-то такого, но позже. Может быть, через год после моего прилёта на станцию. С моим статусом вроде бы всё было понятно, я – андроид, не человек, и надо совершить ещё дюжину «подвигов», чтобы претендовать на большее. Но на самом деле этот вопрос был закрыт ещё в марте.

Глава Станции, три остальных Квартера, главы СПМ (включая Пятый отдел), уполномоченные представители профсоюзов, а также центральный логос единогласно проголосовали за то, чтобы наделить меня правами гражданина. И это касалось не только моего личного рейтинга, участия в голосовании за самый вкусный супчик или возможности играть в баскетбол наравне с другими тильдийцами. Фактически, «Тильда-1» признала меня одним из людей. Пусть не совсем обычным, но тем не менее.

Но оставался «предохранительный блок» и инструкция к нему. Чтобы нейтрализовать конфликт с кнопкой, за любое действие, которое могло быть расценено как угрожающее, входило бы в категорию опасности второго уровня или классифицировалось бы как криминальное, в качестве наказания (и альтернативы отключения) должен быть назначен «окончательный перевод в Проект Терраформирования с постоянным несением вахты за пределами станции».

Несколько минут я просидел, тупо уставившись в экран и по сотому разу перечитывая имена участников того судьбоносного заседания.

Итак, меня не собирались отключать. В принципе. Более того, пока я оставался в пределах гражданского или профессионального кодекса, со мной намеревались поступать – и поступали – как с рядовым гражданином. Исключение: перевод в спецотдел, но я согласился на него, потому что просто не знал своих прав и пребывал в уверенности, что со мной могут поступать как с андроидом.

«Вы имеете право отключить андроида модели «А», если он ведёт себя угрожающе или агрессивно или пытается избавиться от предупреждающего знака», – вот во что я верил! И не только я. Хёугэн был крайне удивлён, наткнувшись на поправку. Похоже, никто, кроме законодателей, не знал об этом. И ещё логоса. И все камиллы были в курсе.

И проверил допуск – так и есть! У поправки «Т-191-006» был ФИЛД пятого уровня, а это значит, что любой человек, даже с частичным лишением прав, мог прочитать её. Но сначала для этого было следовало озадачиться правами моей персоны. Нужно было задать себе вопрос: «Что разрешено, а что нет Рэю ДХ2-13-4-05?»

Нужно было в полной мере отнестись ко мне как не-человеку, чтобы взяться за выяснение моих границ. Вот только такое отношение было свойственно только мне и мне одному, а я заранее был уверен, кто я. И все «неожиданные» свободы воспринимал как милость Главы. Для всех прочих тильдийцев достаточно было и того, что я носил обычную одежду, питался, общался, работал, плавал в бассейне… Они изначально приняли меня как человека. И это не удивило их, напротив, для здоровых вменяемых людей отнестись ко мне как к «своему» показалось само собой разумеющимся.

Только Хёугэн удивлялся. Но опять-таки, не настолько, чтобы всерьёз задуматься о происходящем. Понадобился запрос на консультацию, чтобы подтолкнуть его исследовательское рвение.

Кто знал, кроме тех, кто вводил эту поправку? Ирвин Прайс. И ещё двое журналистов – не из Западного сектора, что характерно. Они оставили свои «подписи» под соглашением, которое разрешало – в качестве эксперимента – не выносить поправку «Т-191-006» в ньюсы и даже в сводки. Эксперимент проводился по инициативе Соцмониторинга.

Всем жителям станции дали выбор, как со мной обращаться. Все они получили возможность проявить свою власть – власть людей над тем, кто не считался человеком. Что ж, эксперимент прошёл прекрасно: общество предпочло видеть во мне такого же человека. Лишний повод для гордости. Если таким имеет смысл гордиться.

Журналистское соглашение охватывало полгода – достаточный срок для того, чтобы я показал себя, чтобы сам завоевал себе место. 22 сентября (совсем скоро!) всё должно было раскрыться. И этот «сюрприз» никого бы не удивил. Скорее, его бы просто не заметили – теперь, когда я ничем не отличался от любого другого среднестатистического тильдийца. Ну, разве что кнопкой. Такая мелочь!

Мелочь.

Я мог простить это, хотя это было непросто. Но мог. Соцмониторинг никогда не поступал честно, но цели его были ясны. Чего я не понимал, так это мотивов Леди Кетаки. Она должна была рассказать мне о поправке! В тот день, когда она призналась, что «Тильда-1» должна будет стать центром подготовки психиатров и спамеров, она была обязана раз и навсегда успокоить меня!

Вообще, я обязан был знать об этом, когда готовился совершить преступление. Но она молчала. Я выяснил всё абсолютно случайно – потому что инспектор Хёугэн оказался слишком любопытным, а Ирвин Прайс – слишком романтичным.

Если бы эксперимент продолжался, как было задумано, то я бы и не узнал: просто получил бы свою вечную ссылку в ТФ.

На планете нет постоянного доступа к Информаторию. Там великолепная база по всему, что касается Терраформировния, но ФИЛД там куцый, и база Личный Данных присутствует в крайне урезанном архивированном виде. Впрочем, информация о «Т-191-006» там должна быть.

А вот чего там точно нет, так директории СПМ!

«Вот чего она боялась!»

Я широко усмехнулся, вспомнив, как та же самая «угроза» – сослать в ТФ – уже звучала раньше: когда я готовился разгадать секрет банды Фьюра. Потом я был занят прошлым. Потом перевёлся в спецотдел. И лишь когда я вернулся в Администрацию, Леди Кетаки вновь начала работать над идеей сослать меня подальше. Подальше от Правды.

Она не хотела, чтобы я узнал кое-что, но не могла напрямую запретить, потому что любой прямой запрет, разумеется, возбудил бы моё любопытство.

Она до того не хотела, что даже готова была сделать меня преступником. «Да что там такого может быть?!» – подумал я, и принялся искать зацепку, о которой говорил инспектор Хёугэн.

Всё верно: сначала было получено сообщение из Солнечной Системы, из Центра, а через несколько дней на основании этого сообщения – как реакция на него – была принята та самая поправка. Но текст сообщения лежал совсем в другом месте. Была лишь ссылка, причём незаметная с первого взгляда, в скобках к примечанию, я нашёл лишь потому, что знал от Хёугэна, что оно там было, а он нашёл благодаря своей привычке рыться в архивах.

А вот ссылка уже выводила туда, куда инспектор зайти точно не мог. Только доктора-спамеры, логосы и я.

Информаторий содержит пять разделов: ФИЛД с личными данными, ФИОН с новостями, искусством и развлечениями, ФИИТ с научно-технической базой данных, Информацию Реального Времени с чатами и сетями, а также специальный раздел, полностью посвящённый статистике и голосованию.

Все разделы, кроме ФИЛДа, открыты. Исключение – научно-техническая база данных, где есть фильтры, настроенные на детей. Также там лежат законы и всевозможные нормативные акты. Большинство людей довольствуются ФИОНом: в конце концов, чтобы узнать о человеке всё, что он хочет о себе рассказать, достаточно профиля!

Почему сообщение из Центра, инициировавшее приём поправки, лежало отдельно от других похожих постановлений и записок? Объяснение только одно: чтобы получше его запрятать и запечатать. Чтобы никто случайно – вернее, чтобы я случайно – не нашёл и не прочитал. Вот уж заговор так заговор! Нужно быть инспектором Хёугэном, чтобы докопаться до такого секрета!

И нужно быть мной, чтобы найти и прочитать.

Пока я проходил по замаскированным и запутанным ссылкам, любопытство постепенно сменялось опаской. Может быть, мне не стоило туда заходить? Это же архетипичный сюжет: Синяя Борода и прочие Тайные Комнаты. Станет хуже, когда я открою эту дверь. Мои отношения с Леди Кетаки станут хуже! Она не зря прятала эту информацию! И она наверняка разозлится, когда я узнаю! А мне нельзя с ней ссориться – наоборот, мне нужно вести себя идеально. Чтобы однажды, в ответ на похвалу, подкинуть идею с переводом на «Тильду-1» остальных андроидов А-класса. Если я поссорюсь с ней сейчас, это может иметь неотразимые последствия!

…Так я думал, но продолжал медленными шажками приближаться к Правде. Потому что архетип можно понять, но нельзя побороть. То, что спрятано от тебя, должно быть найдено. Если ты всю свою жизнь бродил по лабиринтам в поисках знания, нельзя так просто остановиться и повернуть назад! Даже если бы меня пытались остановить, я бы не смог. Даже если бы передо мной поставили выбор: тайна – или судьба моих братьев и Проф-Хоффа заодно, – я бы не отступил.

И наконец, я достиг ответа.

Последнее интервью – 4

– У тебя был широкий допуск, верно? Как у администратора. Это что-то значило?

– А что это может значить?

– Например, это может дать чувство превосходства перед теми, кто более ограничен… в допуске… Я говорю про второй ФИЛД – у тебя же он был?

– Да, – я с трудом сдержал улыбку: интересно, а что бы подумал Саласар, если бы узнал, насколько высокий был у меня допуск?

Наверное, то же самое, что поначалу думал я. О! первый ФИЛД! Я помнил, как меня впечатлило, когда я узнал о своей «близости» к ИскИнам. О, я был потрясён до глубины души! Фрустрировал не понарошку! Я думал, что это что-то значит. Что это меняет всё. Что иметь возможность узнать всё обо всех равно абсолютному знанию.

Чего я не понимал, так это главной разницы: время, ёмкость памяти и сила внимания – во всём этом я не отличался от людей. Я был так же слаб и так же глуп. Даже ещё глупее, потому что считал себя лучше. И не понимал, как легко меня можно обмануть и как долго можно обманывать!

– Администраторам положено иметь высокий допуск, – спокойно разъяснил я. – Но на самом деле это ничего не значит. Потому что если нет… контакта, если не умеешь понимать людей, но никакое знание ничего не даст. А для умения достаточно умения. Самое главное всё равно хранился здесь, – я опустил голову, чтобы было удобнее указать себе пальцем на висок.

Фиксаторы плотно прижимали мои локти к бокам. «Интересно, кто это придумал? Они что, всерьёз меня боятся?»

Видимо, да.

Что ж, это объяснимо. После того, что я сделал, меня следовало опасаться.

– И ты думаешь, что ты… умел? – спросил журналист. – Умел быть хорошим администратором?

Не сразу получилось подобрать правильный ответ.

– Наверное, я умел не очень хорошо, раз мне назначили испытательный срок.

– Но доступ всё-таки что-то давал, – никак не мог успокоиться Саласар, для которого тайны значили больше, чем люди, которые за ними скрывались.

В этом смысле он мне завидовал. И Прайсу он тоже завидовал – у покойного было больше привилегий. Он был почётным гражданином! И даже участвовал в судебных заседаниях и тайных спамерских экспериментах, куда Саласара не приглашали и никогда не пригласят.

Если бы он узнал, что у меня был первый ФИЛД, его бы, наверное, разорвало от зависти.

– Доступ ускорял время получения ответа, – снисходительно объяснил я, начиная чувствовать жалость к этому нелепому и несчастному человеку. – Но это не преимущество.

Он был заслонён более удачливым конкурентом – и будет до конца своих дней ютиться в тени покойника. Навсегда останется «вторым». А с его амбициями и самомнением это невыносимо.

– Понимаешь, – продолжал я, – чтобы задать вопрос, надо уже многое знать. Надо поставить задачу. Надо понять, что тебе надо. Без всего этого ФИЛД – просто груда информации. Логосы именно так к ней и относятся, да и камиллы. Они обращаются туда только тогда, когда возникает необходимость. Но они не могут сами придумать себе вопрос…

«Если они не ущербные одиночки», – мысленно продолжил я, вспомнив о И'сы. Теперь я понимал его одиночество. И понимал, почему он всё время просил рассказать ему о ребятах. Это действительно много значило – знать, что где-то там есть такие же, как ты. А если нет?..