Текст книги ""Фантастика 2023-159". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Ирина Шевченко

Соавторы: Юлия Федотова,Владимир Сазанов,Сергей Малицкий,Лена Обухова,Игорь Николаев,Владимир Лошаченко,Василий Головачёв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 357 страниц)

Владимир Лошаченко
Белый тигр

I глава

– Не ори, боярин, весь вермахт распугаешь. – Найди в рюкзаке бинокль.

Скуратов нашел оба. Мы поглазели на беспечных гансов – те, в серых, мышастого цвета комбинезонах, расположились на расстеленном брезенте – обедали.

– Нам нужна информация – главного фрица берем живьем, подползем вплотную и в ножи.

– Нет, отставить, они в комбинезонах, командира не угадать. – Короче, вырубаем всех – дальше по ходу пьесы, намек понял, воин?

– Яволь, командир.

– Работаем.

Экипаж вырубили чисто, нашли командира – им оказался белобрысый молодой лейтенант. Обезоружили, связали, положили в сторонке. Семен расстрелял танкистов, а я залез в танк – нашел планшетку с картой. Да прихватил пистолет в кобуре.

Взялись потрошить пленника – интересные вещи он поведал. По его словам сегодня на дворе 27 августа 1941 года, то есть смещение на два месяца – непонятно. Достал карту:

– Где мы находимся?

Немец стал неумело врать.

Скуратов врезал ему по ребрам, затем ножом чиркнул по руке. Вид своей крови на многих действует шокирующее. Пленник заверещал – найн, найн – и пытался отползти от своего мучителя.

– Развяжи ему руки – излагай, гражданин фашист, учти – будешь врать, мой боец обстругает тебя со всех сторон.

Немец передернулся и «запел» – зовут его Густав Кремер, год назад закончил танковое училище. Его 2-й танковый полк в составе 7-й дивизии, участвовал в оккупации Франции – их перебросили в Белоруссию два дня назад, на усиление 2-й танковой армии Гудериана. На карте показал расположение своего полка и вспомогательных подразделений – на окраине Орши. На вопрос почему его танк болтается вдали от расположения полка, лейтенант покраснел. Оказывается они элементарно заблудились – его тройку отправили разметить дальнейший маршрут, вчера по полудни. Сегодня утром стоял густой туман – вот и результат.

Фронтовую обстановку знал плохо – слышал что ожесточенные бои идут под Смоленском. По его словам – фронт по большому счету – фикция, имея в виду Белоруссию. Разрозненные воинские части Красной армии оказывают ожесточенное сопротивление. Организованный отпор оказали в основном пограничники – они стояли до конца.

– Храбрые и мужественные солдаты – немец в восхищении закатил глаза.

Укрепрайоны обходили с флангов и расстреливали с дальнобойных орудий. Лето стояло жаркое, знаменитые белорусские болота подсохли, чем немцы и воспользовались. Наши ставили заслоны и противотанковые заградотряды на основных дорогах, а гансы обходили их стороной и красноармейские части из-за тупорылости командиров, попадали в окружение.

Насколько я помню историю, в первые полгода 1941 года немцы потеряли убитыми солдат и офицеров – 700 тысяч человек, а наши войска – три миллиона человек – три: один не в нашу пользу. И чего больше в первые дни войны – предательства или идиотизма наших генералов и маршалов, судить трудно. Я всегда удивлялся одному – почему Сталин, умудрился назначить на высшие военные должности, столько дураков одновременно. Тем более Иосиф Виссарионович обладал звериным инстинктом и чутьем, но может лесть и подхалимство возобладали?

По происшествию многих лет трудно судить о странностях войны с Германией, но то что Сталин виноват в первую очередь и козе понятно. Виноват, как руководитель государства за сдачу в первые месяцы войны пол-России и за гибель миллионов россиян. Если напартачил, то сначала посмотри на себя, а потом начинай искать крайних. Я так полагаю – избыток власти негативно действует почти на любого человека, а если индивидуум – властолюбец, то тушите свет.

– К чему мои рассуждения? Неспроста я плел извилины, Скуратов спустил меня на грешную землю:

– Чо делать будем, Хан, куды бечь?

Вот…, к этому и вели мои размышления.

– Ломиться через линию фронта?

– От особистов, допустим, отбрешемся – в крайнем случае уйдем. – Но быть пешкой и подставлять голову под пули по приказу какого-нибудь придурка-командира – извините. На кой фуй нам это надо.

Своими мыслями я поделился с Семеном.

– Заметь, мы с тобой, Сеня, уникальны и стоим поболе чем все НКВД с его будущим СМЕРШем в придачу. – Потому, предлагаю погулять по немецким тылам и Родине больше пользы принесем, и никаких идиотов над нами.

– Владимир, я за.

– Тогда слушай приказ – трупы замаскировать в леске, а я пока с пленным покалякаю.

Густав Кремер много интересного рассказал – не предполагал я такой оснащенности немецкого танкового полка в то время.

В полк входили два танковых батальона – по тридцать танков в каждом, плюс четыре штабных танка. Кроме того в составе полка были: мотострелковый батальон, тыловые службы, рота реммастерских, батальон связи, саперный батальон и штаб начальника тылового снабжения.

Тыловое снабжение имело семь легких колонн автозаправщиков до 30 тн и три тяжелые колонны подвоза горючего по 50 тн.

– Да, немцы основательно готовились к войне – наша подготовка, кроме мата, других эмоций не вызывала. Вернулся Скуратов, раздраженно смахивающий с себя паутину:

– Командир, немцы такие мелкие, мы ни в один комбез не влезем.

– Ничего, сегодня ночью что-нибудь подберем. – Сейчас пообедаем, пленного к дереву привяжи.

– Да грохнуть его и всех делов.

– Погоди, грохальщик – я ему слово дал, будет информация, останется жить – ты меня знаешь, свое слово всегда держу.

Пошли к нашей многострадальной «Волге», забрали барахло с оружием.

– Хан, глянь, какая пшеница вымахала, такой урожай гибнет.

– Войны всегда не ко времени, Сеня.

Расположились у танка, пообедали, у немцев, кстати, оказался жареный поросенок, разрезанный на куски. Семен накормил пленника, затем снова привязал к дереву и заклеил пластырем рот. Поспали по очереди, выкинули из танка все лишнее – себе оставили два «люгера» и ракетницу.

Семен крутил в руках трофейный пистолет и нахваливал:

– Ухватистый, однако.

– Сеня, а ты в курсе дела, что у тебя в руках?

Семен удивленно похлопал глазами:

– Армейский пистолет «люгер», что еще.

– Не совсем, с начала девятисотых его переименовали в «парабелум», в переводе с латинского – готовься к войне. – Вся фраза звучит так – хочешь мира, готовься к войне.

– Во как. Не знал, командир, спасибо, просветил.

– У меня есть предложение, Семен, ликвидировать танковый полк и изложил свой план.

Скуратов не отказался, но долго в сомнении крутил головой.

– Немца берем с собой, потом отпустим, пока посидит за рычагами, по рации, если что откликнется.

В сумерках объяснили пленному танкисту его задачу – гнать танк в сторону штаба своего полка. Немец уселся на место водителя, завел танк, пара минут на прогрев мотора – поехали.

В тройке ехать довольно удобно, но для нас со Скуратовым тесновато – не по нашим крупным габаритам танк. Надеюсь, скоро сменим транспортное средство.

При свете фар мы шли с приличной для панцеров скоростью – глядишь, через час доберемся до места.

От расположения 2-го полка, остановились метров за восемьсот. В трофейный бинокль оглядел окрестности.

– Кремер, загоняй танк в лесок, тот что слева.

Немец о расположении полка, доложил четко и ясно. Штаб находился рядом с двумя танковыми батальонами, в здании какой-то конторы. Командир полка – оберст Рауш.

– Кстати, если вы только из Франции, откуда знаешь о наших доблестных пограничниках? – резонно спросил Семен.

– На станции в Орше пехотинцы рассказывали – потери у них в июне превышали все мыслимые пределы.

Затем он задал такой вопрос, мы не знали плакать или смеяться. Привожу дословно – господа, почему вы работаете на русских? – Как можно предать Рейх?

– С чего вы взяли, Кремер, что мы немцы?

Немец фыркнул:

– Ваш южно-баварский говор скрыть невозможно.

Я ответил:

– Без комментариев.

Семен отвернулся потом не выдержал и выскочил из танка – смешливый, блин.

Посмотрел на часы – 0 часов 10 минут, начинаем через два часа.

…..

Личный состав танкового полка располагался в палатках, поставленных аккуратными рядами с немецкой педантичностью. Каждая палатка окопана дождевыми канавками, а дощечки-указатели информировали где какая рота и т. д. Пленного плотно упаковали и тщательно привязали к сиденью.

– Семен, расходимся, сначала убираем часовых, потом занимаемся экипажами в палатках – работаем ножами.

В ответ Скуратов лишь кивнул. Первых часовых я снял легко – они сами выскочили на меня.

За следующий парой пришлось телепаться не меньше трехсот метров, затем появился Семен, вытиравший свой нож о пучок травы.

– Командир, каким макаром поделим палатки?

– Ты левые три, я правые, вперед.

Не хочу описывать всю бойню, короче был полк и не стало – экипажи ушли в «край вечной охоты». Перерезали словно баранов – наверняка найдутся придурки, что будут кричать о гуманности и правилах ведения войны. Я скажу одно – на войне правил нет – кто выжил тот и прав.

После короткого отдыха, занялись мотострелковым батальоном и вспомогательными службами. В живых оставили четырех гансов – командира полка, оберста Рауша, начальника канцелярии, начальника тылового обеспечения – толстого гауптмана и начальника связи лейтенанта Шульца. Со стороны мы наверняка жутко выглядели – два громилы в камуфляже и в крови с головы до ног. Вроде старались уберечься, но все равно уделались по уши. Ну дак тысячу немцев ножами кончить, не хухры-мухры.

– Вот где наши сабельки пригодились бы – горевал Семен.

– Ай, будут тебе сабельки, дай срок.

Всех гансов собрали в штабе – связали естественно. Начали с тыловика, лысого майора с рыжей щетиной на морде, сходили с ним на авто-склад, находящийся в одном из кунгов мощного грузовика. Выбрали по комбезу самых больших размеров, да прихватили по полному офицерскому обмундированию, с сапогами.

Отмывшись в летнем душе, переоделись, затем взялись за остальных пленников – с каждым из них беседовали отдельно.

Худощавый капитан – начальник канцелярии выписал нам по офицерскому удостоверению и выдал командировочное на неделю. Также вытрясли из него фотоаппарат со вспышкой. Оберст Рауш – командир полка под нашим нажимом сдал штабные карты с кассой в десять тысяч рейхсмарок.

В брезентовый мешок сложили офицерские удостоверения – карты пересняли на пленку, зачем лишнюю бумагу таскать.

Я забрал начальника связи – лейтенанта Шульца и при выходе сказал Семену:

– Кончай всех, жду на улице.

В штабе послышались приглушенные хлопки, затем выскочил Скуратов, таща мешок с документами.

Я ткнул немца в плечо – двигай в радиорубку, шнель.

Радиостанция располагалась в кунге «бюссинга» – немец постучал в дверцу, она открылась и показалась заспанная крысиная мордочка ефрейтора. АПС в моей руке чуть слышно хлопнул, у крысеныша в переносице появилась дырка – он упал к нашим ногам.

Лейтенант Шульц побледнел:

– Не боись, немец, может жив останешься, от тебя зависит.

Втроем забрались в передвижную радиостанцию, техника у немцев на уровне, хотя у наших тоже есть, но почему-то только в опытных образцах. В армии пока такого не наблюдается, вот что хреново. По моему приказу, немец настраивал передатчик на определенную волну.

Я рассчитывал, что радиослужбы НКВД прочесывают эфир днем и ночью и мое обращение открытым текстом, засекут всяко разно. Пленник доложил – можно выходить в эфир.

Я взял микрофон и коротенько озвучил наши достижения.

– Внимание, внимание – говорит Хан. – Я обращаюсь к Судоплатову Павлу Анатольевичу. Мной и группой товарищей в 2 часа 30 минут 28 августа 1941 года уничтожен 2-й танковый полк, 7-й дивизии 3-й танковой армии, переброшенный из Франции в Белоруссию, на станцию Орша. Личный состав полка и вспомогательные части в количестве тысячи ста двадцати человек ликвидированы, сожжено шестьдесят четыре танка, тридцать автозаправщиков, двадцать мотоциклов, минометы, пулеметы и пять противотанковых орудий. На достигнутом не остановимся, ждите наших сообщений, Павел Анатольевич. До свидания, Хан со товарищами.

– Семен, привяжи хорошенько сего гаврика и пошли уничтожать фрицевское имущество.

В начале, мы выбрали себе средство передвижения в мотострелковым батальоне – легкобронированный автомобиль разведки, с четырьмя ведущими колесами и пулеметом MG34.

Нашли полные наливники – я уселся за руль – Скуратов оседлал цистерну со шлангом в руках. Я ездил между танками, а Семен поливал их синтетическим бензином, затем сменили машину и занялись другими подразделениями. Горело хорошо, мы поснимали друг друга, зафиксировали так сказать сам факт.

Уже при отъезде на немецкой таратайке ослышались взрывы – бах, бах – рвались боеукладки в танках. Затем звук раздираемой материи, – тррах – пулеметные патроны, через полкилометра рвануло так, думал нашу машинешку перевернет – бахнул склад боеприпасов.

Подскочили к Pz-III – будем прощаться.

– Кремер, твоего полка больше нет и мой тебе совет – сдайся в плен, целей будешь. – Адольф допустил в своей жизни одну фатальную ошибку – напал на Советский Союз. – В мае сорок пятого Германия капитулирует, а Гитлер покончит собой, так что соображай.

Мы связали ему только руки – при большом желании развяжется.

Пока ехали на восточную окраину станции, дорогу нам освещало пламя огромного пожара за спиной.

– Неплохо мы приложили фрицев, фейсом о тэйбл, ой етит твою двадцать, опять блевать потянуло – за дорогу четвертый раз останавливаемся. – То Семен, то я травим, ну дак после такой резни, понятное дело.

По большой дуге, обогнув Оршу, выехали на окраину. Высмотрели солидный дом с большим сараем под машину, разбудили хозяйку – молодицу лет двадцати. На ломаном русском языке объяснили – встанем на постой дня на четыре. Она безропотно выделила большую комнату с отдельным входом, двумя пышными кроватями, с горой подушек и огромным платяным шкафом. Посреди комнаты стоял стол, покрытый белой скатертью с красивой вышивкой – убранство комнаты, я разглядел утром, а ночью мы рухнули спать.

Проснувшись, почувствовал такой дикий голод, даже желудок скрутило – с соседней кровати раздался стон Скуратова:

– Исть хочу, не дай сдохнуть с голода, командир.

– Потерпи, сам такой.

Залез в рюкзак, вытащил новый танковый комбинезон – оделся и поспешил к хозяйке. Представился ей по документам, я Генрих Притвиц, а Семен – Ганс Хот – оба в капитанском чине. Хозяйку звали Зоя Янкевич, мужа забрали в армию – известий от него не поступало. Они женились оказывается недавно, в начале июня, ладом и пожить не успели – хозяйка всхлипнула.

– Ну, найн плакат, все карашо фройляйн Зоя. – Мы с камратом Гансом отшен эссен, кушат. – Мы вам заплатим – и сунул ей в руки три сотни рейхсмарок. – Нам нужно много мясо – ферштейн?

Зоя понятливо закивала головой.

После утреннего туалета, вернулся в нашу комнату – Сеня добивал пятую банку тушенки, довольно урча, орудовал десантным ножом. Дурной пример заразителен – тоже ухватился за тушенку, терпеть голод нет мочи. Немного стало легче, после шестой банки.

– Ожил, оккупант?

– Так точно, Ваше Величество.

– Вольно. – Вот что, камрад, нам придется менять документы и одежку.

– Зачем, начальник?

Меченые мы, усек – фрицы сейчас такой хай поднимут, вплоть до усиления патрулей и тщательных проверок документов, гестапо все в округе перевернет.

– Тогда чего сидим, кого ждем, уматывать нужно, пока не накрыли.

– Сбежать всегда успеем, есть у меня одна мысля – дельце провернем завтра, а сегодня отъедаться и отдыхать.

– Как прикажете, господин капитан.

Скуратов в одних трусах пытался отдать мне честь, но потом спохватился – чего к пустой башке руку прикладывать. Зоя умчалась на базар, а мы занялись заляпанным камуфляжем – кинули в корыто, стоявшее у крыльца и залили холодной водой.

Хозяйка вернулась через час – привезла на нанятой телеге молодую свинюшку. Сеня радостно заверещав, схватился за тушу с таким видом, думал он ее в сыром виде загрызет, но нет, стал шустро разделывать тушу, найденным в сарае топором. Оглянулся не успели, а Скуратов вовсю шуровал на кухне – жарил свинину. Съев оба окорока свинюшки и выпив по стакану чая, упали на свои кровати и дрыхли весь день.

Правы древние, утверждавшие – сон – это здоровье, вечером окончательно пришли в себя, отдохнули. Сполоснулись в душе, переоделись. Наша хозяйка приготовила отличный ужин – мы выставили три бутылки коньяка. Зазвучал патефон, незаметно за столом появилась соседка Зои – Ядвига Тышкевич, полячка. Семен, вдруг сделал охотничью стойку, хотя соседка на мордашку, ничего особенного.

Ужин удался на славу, попили, потанцевали – Семен с Ядвигой, ближе к одиннадцати исчезли. Посидев немного, отправился спать. Заснуть не дала Зоя – ящеркой скользнула под одеяло, с тонким намеком – она была голой. Прогонять молодую женщину неудобно, думаю пусть полежит, погреется. Грелось до утра, просила остаться месяца на два, на три. Продрал глаза только в двенадцать – сна не помнил, в голове одно слова – Гродно.

Я точно знал – наша ближайшая цель – Гродно, надеюсь появится подсказка кого и чего там искать. На кровати, у противоположной стены зашебуршилось – с подушки поднялась всклоченная голова Скуратова.

– Явление Казановы народу, доброе утро, бабник.

Семен, молча, уселся на кровать и задумчиво уставился в окно.

– Ну и чего мы молчим, делись впечатлениями.

– Здорово, командир – помолчал и с очень серьезной мордой заявил: – В Белоруссии тоже встречаются интересные женщины – глазки маленькие, ушки красненькие, жопка шершавая – валькирия.

– Ага, мечта поэта – поддакнул я.

Мы погоготали, настроение и психологическое состояние коллектива в норме.

– Семен, сегодня вечером на машине отправимся за одеждой, нам крупные эссэманы нужны. – Завтра дальняя дорога – пункт назначения Гродно.

– Партия сказала надо, народ ответил – есть – пробурчал Семен, одеваясь.

День незаметно прошел в сборах в дорогу, к вечеру, закинув пару лопат в автомобиль выехали со двора.

Улицу на которой жила Зоя, смело можно называть липовой – деревья росли по обе стороны, источая непередаваемый аромат. Через некоторое время подъехали к выезду из городка – дорогу нам преградил свежеокрашенный шлагбаум. За ним, по краям дороги стояли два тяжелых мотоцикла BMW с пулеметами MG-34 на коляске. Четверо гансов в эссэсовской форме ошивались рядом – двое из них подходили под наши габариты. Вышли из машины и вместо приветствия убили фрицев на месте – два удара в горло, два трупа. Скуратов синхронно завалил своих.

В ближайшем леске зарыли патрульных, предварительно избавив двоих от мундиров. Приехав домой, отдали трофеи Зое постирать – со строгим наказом держать язык за зубами.

На другой день, в десять утра попрощавшись с хозяйкой и взяв у нее запас продуктов, отчалили.

Самое неприятное здесь – это скорость передвижения, наш шедевр немецкого автопрома еле-еле достигал 65 км/час, да и то с горки.

С горем пополам в сумерках добрались до Борисова. Ночевали не заезжая в город, в копне сена – отлично выспались. Позавтракав, избавились от лишнего барахла – зарыли офицерские мундиры с комбезами.

Заехали в Борисов – у зазевавшихся пехотинцев сперли две канистры бензина, заправились и вперед на Минск. Ехали в основном рядом с трассой – дорога была запружена колоннами немецких войск, двигающихся нам навстречу.

– Какая силища прет, молодцы наши, остановили такую махину – заметил Семен.

– Да, в стойкости нашим солдатам не откажешь, жаль жертв напрасных много понесли. – Между прочим в начале войны немцы собрали в кулак против Союза три с половиной миллиона солдат – насколько я помню историю.

– Ох, ебть – прокомментировал Семен.

– Вот и я говорю.

При подъезде к Минску, обратили внимание на участок местности, огражденный ключей проволокой и сторожевыми вышками.

– Никак лагерь для военнопленных, командир.

– Может освободим?

– Нет, нас Гродно ждет, думаю там цель поважнее.

Перед глазами мелькнула фамилия – Дирленвангер, что за черт, не знаю таких.

– Дирленвангер – кто такой?

Последовала подсказка, вроде бы со стороны – майор СС, командир охранного батальона.

– Ну майор, ну и фули.

В голове вспышка, больно бл. дь.

Перед глазами, здоровый жлоб в офицерской форме с молниями на рукаве, на меня смотрели глаза наркомана.

– Палач, на его совести тысячи невинных жизней – уже наяву пошли подсказки и знамения, ну и дела.

– Командир, очнись, куда ушел.

– Все в порядке, Семен, теперь я знаю цель нашей поездки – майор СС Дирленвангер. – Палач он.

Семен затяжелел взглядом:

– Тогда на кол его.

– Так и сделаем.

До самого Минска к данной теме не возвращались.

Видимо город сильно бомбили, много разрушений, но нам посчастливилось – разжились бензином в найденном гараже. В полуразрушенном доме нашли уцелевшую комнату, втащили свои рюкзаки и оружие. Машину поставили под окном.

Ночью приснился сон – эссэсманы заталкивали людей в большое строение, затем последовала команда, пыхнули две струи огнеметов – здание запылало. Следующий кадр – улыбающееся лицо Дирленвангера и десяток гогочущих унтеров рядом с ним. От страшной картины проснулся, писец, майору с приспешниками, да и всему батальону.

Утром рассказал Семену об увиденном – тот скрипнул зубами.

При выезде из Минска заскочили на базар, прикупили кое-чего из провизии. В дороге сделали одну остановку – перекусили, а дальше менялись за рулем, пилили весь световой день, но до города Лида добрались. Остался последний бросок до Гродно.

В город не въезжали, переночевали на окраине, в заброшенном сарае. Ясное утро предвещало погожий день. Встряхнувшись от сна, слегка перекусили, затем в таратайку и вперед.

– Командир, может после Гродно нас домой отпустят?

– Твои слова, да кое-кому в уши.

Скуратов помолчал, а потом ляпнул:

– Хорошо двигаемся, гансы не донимают, вроде и войны нет.

– Не накаркай, мать твою ети.

Накаркал.

Километров за семь от города, дорогу нам преградил серьезный патруль. Мотоцикл «Цундап» с экипажем и пять конных гансов фельджандармерии.

– Аусвайс? – пролаял один со здоровенной бляхой на шее.

– Сеня, валим всех, доставай стволы.

Я вышел из машины демонстративно суя левую руку за пазуху, а правой вытаскивая АПС.

– Бах, бах, бах – раздались сзади меня выстрелы.

Уйдя с директриссы ведения огня, на автомате перекинул флажок предохранителя на одиночный, нажал на курок. Ждем-с, наконец немцы стали заваливаться, так по контрольке и в кусты их.

Скуратов дорвался наконец до сабель:

– Чего ты ими любуешься, забери пару штук и катим отсюда.

Семен, объезжая очередную колдобину на дороге, спросил – командир, а почто гипноз не применил?

– Почуял, не поможет, почему не знаю, вези давай.

Поздним вечером, подъезжая к окраине Гродно, мы проклинали местные дороги и немецкий автопром в частности – такое ощущение, что весь путь проделали на лошадях. Болели не только задницы, но и все внутри.

Приличное жилье найдем по утру, а сейчас кинули трофейные спальники в кустики и рухнули спать не ужиная.

Утром я проснулся от ощущения чужого взгляда в упор – открыл глаза, перед моим носом сидел смешной ежик с прилипшим листом на боку.

– С добрым утром – поприветствовал я его – он в ответ фыркнул и не спеша отправился по своим ежиным делам.

После утреннего туалета завели таратайку и отправились искать пристанище. Нашли довольно быстро – у одиноких стариков.

Слегка перекусив, отправились в город. По пути в центр попалась какая-то официальная контора – то, что надо.

Зашли, выгнали из кабинета трех машинисток и кое-что напечатали на листе бумаги.

Выяснив у взволнованных барышень адрес почты, отправились туда.

На почте нам соорудили пакет – внутрь положил небольшую стопку чистой бумаги. Поставили пять сургучных печатей и прилепили напечатанные данные абонента и адресата. Майору Дерлинвангеру из штаба 12 дивизии СС. Размахивая сим пакетом, я ввалился к коменданту города – тощему оберсту – от него получил четкие координаты расположения СС.

Ну что же, передохнем два-три дня и приступим к ликвидации плохишей.

На сей раз решили заранее запастись продовольствием, чтобы не умирать с голоду после операции – калорий ведь сожжем немерено.

На рынке купили пол-говяжьей туши, разных консервов и зелени, а затем отсыпались весь день.

На следующее утро, послал Семена в город, за покупкой веревки метров пятидесяти. Он извел меня вопросами зачем, да почему.

– Я с тебя удивляюсь, Сеня, неужели за дорогу все мозги вытрясло. – Ты на чем эссэсманов вешать собираешься.

– Точно, ешкин кот – и Скуратов бодро поскакал выполнять задание.

А я, взяв у хозяина топор, подался к ближайшему леску, благо старики жили на окраине. Нужное деревце нашел сразу – хорошая осинка попалась, обрубив ветки на месте, потащил осину в наше жилище. Когда стал вчистую обрабатывать лесину, заявился Семен со здоровенным мотком веревки на шее.

– Командир, чего это делаешь?

– Глаза разуй – кол тещу.

Семен почесал затылок:

– Никак для майора гостинец?

– Ага, для не болезного, ты давай веревку режь на куски по четыре метра.

На некоторое время, сей закуток двора превратился в «кружок умелые руки». Под конец работы Семен посоветовал прибить к низу кола перекладинку, туманно объяснив, дескать клиенту сидеть будет удобней.

– Ты садист, Скуратов – убежденно заявил я.

– На себя посмотри – огрызнулся он.

В подготовке к акции прошел весь день – на другой выехали определиться на местности, издали посмотреть на наших будущих клиентов. Батальон располагался на юго-восточной окраине города, в трехэтажной школе, а штаб в небольшом домике стоявшем рядом. Всю территорию обнесли двумя рядами колючки – по углам четыре вышки с часовыми и пулеметами. По периметру прохаживаются три пары патрульных.

– Ишь как себя оберегают, ну ничего, завтра один хрен, вам всем кирдык придет.

По возвращении я твердо знал – после ликвидации эссэсовского батальона, придется сразу валить, немцы по злобе все перевернут кверху дном. О чем и сообщил Семену, тот понятливо кивнул и исчез. Появился через час с довольной мордой и торжественно вытащил из-за пазухи велосипедную камеру.

– Излагай.

– Командир, будем беречь наши кулаки – с этими словами он разрезал камеру пополам, в двух местах.

– Ну и фули?

– А теперь главный аттракцион.

Сеня завязал один конец камеры шнурком, а в другой принялся насыпать песок. До меня наконец дошло.

– Никак мягкий кистень делаешь?

– Ага.

– Молодец боец, объявляю благодарность. – На меня тоже сделай – Семен скорчил кислую морду. – Рожу не вороти, начальству думать надо – и с важным видом пошел в домик, с намерением поспать, что и сделал.

Проснувшись на закате, растолкал Скуратова на ужин, затем занялись подготовкой. Сеня, высунув язык от усердия, точил сабли. Тронулись в час ночи. Машину оставили за полкилометра от школы – все пространство вокруг залито светом, плюс прожектора на вышках. Сеня возился со снайперкой – навинчивал глушитель.

– Сперва валишь часовых, потом расстреливаешь прожектора, смотри не перепутай, студент. Поползли. Дистанция триста метров, ближе нельзя, нет укрытий.

Семен открыл стрельбу, один хлопок, другой, все восемь, я пошел.

Двигаюсь по периметру – одна пара патрульных. На ходу стреляю и мчусь дальше. Когда Скуратов разделывался с последним прожектором – свою часть программы я выполнил, теперь делал второй круг, на предмет контрольных выстрелов. Прибежал Семен:

– Куда теперь, командир?

– Давай в штаб, всех пеленаем, а потом займемся личным составом, вперед.

В домике, кроме майора и денщика никого не наблюдалось. Отправив их в более глубокий сон, самодельными кистенями, связали накрепко. На первом этаже школы, в трех классах, располагались младшие офицеры и унтеры – всего одиннадцать человек, этих тоже повязали.

– Семен, встречаемся на втором, я на третий.

Ночь эту не забуду никогда – одно дело в бою рубить врага, другое – спящим головы снимать.

Управились за полчаса. Спустились вниз передохнули, затем Семен пошел за машиной. Провозились почти до рассвета.

Всех унтеров выстроили у забора – на воротах школы Семен приладил одиннадцать веревочных петель. Майор валялся рядом с аккуратной ямкой под кол.

Я зачитал приговор. Сеня щелкал фотоаппаратом. Дерлинвангера насадили на кол, как жучка на булавку – хорошо кляп воткнули, визгу было бы. Лейтенантиков и унтеров повесили без проблем – они от казни своего майора совсем ошалели и сопротивления не оказывали. На прощание залез в батальонный сейф – ну гансы, ну уроды. Мало того, что мирных жителей убивали – они их к тому же грабили. В сейфе, кроме пятнадцати тысяч рейхсмарок обнаружилось четырнадцать или около того килограмм золотых изделий.

Ладно, заберем с собой – потом сдадим представителям советской власти. Так, а кого мы тут в штабе забыли – тьфу ты, денщик валяется. Достал АПС и ликвидировал последнего гада.

Теперь к рации – на знакомой волне передал сообщение Суроплатову. Я, внутренне хихикнул – НКВД поди все извилины заплело, что за Хан со товарищи. Сказки какие-то в эфир выдает, ничего Павел Анатольевич, скоро увидимся. Переоделись, заляпанный камуфляж простирнули в большом баке с холодной водой.

– По коням, поехали.

Семен уселся за руль и алга.

Отмотав верст тридцать, заехали в густой сосняк и попадали на вытащенные спальники.

Проснувшись к обеду, первым делом поели холодной говядины, запив горячим чаем из термоса.

– Семен, держи курс на… Барановичи.

– Как прикажете, Ваше Величество.

В дороге Скуратов заговорил о предстоящем деле:

– Командир, есть предложение – следующих фрицев взрывать или использовать стволы, а то не по себе как-то.

– Да я не против, посмотрим по обстановке.

Сеню видно тоже допекло, да уж.

Пока ехали раздумывал, откуда Барановичи взялись, не иначе очередная подсказка. На дороге показалась телега, в ней на передке сидели два мужика с винтовками. Что-то мне в них не понравилось:

– Тормози, водила.

Выскочил из машины и встал по середине дороги. Подъехала телега – вот они полицаи во всей красе.

Остановив свой гужевой транспорт, подбежали и зачастили, везем дескать комуняку в райцентр, к коменданту Шульцу. От обоих несло самогонным перегаром за версту. Я их молча выслушал, а потом позвал – ком.

Зайдя за густые придорожные кусты, срезал полицейских короткой очередью из трофейного «шмайсера». Вернувшись, разрезал веревки, на руках избитого мужика. Осмотрел его внимательно на предмет переломов, но ничего кроме ссадин и ушибов не нашел.

– Повезло тебе, дядя, на нас нарвался. – Забирай за кустами винтовки – они жмурикам не понадобятся и делай ноги. – Победа будет за нами – и подмигнул ошалевшему мужику.

На том и распрощались.

Несчастная Белоруссия, за войну потеряла половину населения – больше двух миллионов человек.

Гребаный вождь, мало того, что немцы положили наших двадцать миллионов, так он сам в лагерях загубил с десяток.

– Я до тебя доберусь, бл. дь такая, мало не покажется. – Будем надеяться что в Барановичах закончатся наши карательные рейды, а там Москва и домой. – Сыт этой войной по горло, хватит.