Текст книги ""Фантастика 2023-159". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Ирина Шевченко

Соавторы: Юлия Федотова,Владимир Сазанов,Сергей Малицкий,Лена Обухова,Игорь Николаев,Владимир Лошаченко,Василий Головачёв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 274 (всего у книги 357 страниц)

Она имела форму усечённого ступенчатого конуса высотой около ста и диаметром у основания (расчётным) около восьмидесяти футов. Нижняя часть строения была каменной – или обложенной камнем, украшенной ярусами маленьких башенок и изрядно осыпавшимися, с трудом угадываемыми изображениями богов. Верхняя часть состояла из неизвестного, очень блестящего металла. Прямое попадание ракеты не оставляло ни царапины на её почти зеркальной поверхности. В металле было проделано несколько уровней небольших отверстий и по одному большому с каждой стороны – из них выглядывали орудийные жерла. На верхней площадке башни, увенчанной толстым и коротким шестигранным шпилем и четырьмя непонятными чашевидными конструкциями, дежурили наблюдающие, но Веттели почему-то с первого взгляда решил: изначально её назначение было совсем иным. И только спустя неделю стало известно, что местные считают башню Аснапагади ни чем иным, как замурованной в камень виманой – небесной колесницей древних богов. Вроде бы, когда-то эта огромная штука умела летать по воздуху, но потом то ли сломалась и её бросили за ненадобностью, то ли бог, управлявший ею, погиб в бою, – так или иначе, она осталась торчать посреди долины, и постепенно – чего добру зря пропадать? – обросла камнем, превратилась в замечательно неприступную человеческую крепость…

Вот эту крепость и предстояло взять 27 Королевскому полку, желательно, в рекордные сроки, потому что генерал сильно нервничал.

В течение двух недель они пять раз пытались штурмовать стену – атака за атакой захлёбывалась, люди гибли впустую. Самое-то обидное, что никакой отдельной ценности цитадель не представляла, ведь город уже был взят. Ну, засел там гарнизон мятежных сипаев, ну постреливают. Подержать их в осаде месяц-другой – сами вылезут. Или дождаться подхода других частей. Или вызвать драконье подкрепление, на худой конец – пусть выжгут с воздуха всё что можно, глядишь, и людей из башни выкурят… В общем, вариантов было придумано множество, но для генеральских нервов ни один не подходил.

И настал день, когда первого лейтенанта Веттели, лучшего разведчика стрелковой роты, вызвали к полковнику Финчу.

– Генерал обеспокоен, – сердито сказал полковник Финч, глядя под ноги лейтенанта, чтобы не смотреть в глаза.

– Так точно, сэр! Обеспокоен! – об этом знали все.

– Вот именно, лейтенант, рад, что вам это известно. И я хочу, чтобы вы поняли, чтобы очень чётко для себя уяснили: если бы он не был обеспокоен, я бы вас на такое дело никогда не послал.

– Так точно, сэр, уяснил!

– Вы ведь понимаете, что от вас требуется?

– Понимаю, сэр. Виноват, не до конца.

– Добрые боги, Веттели! Вы же окончили Эрчестер! Что за выражение: «понимаю не до конца»? Где вы такого набрались?

– Виноват, сэр, у солдат. Я хотел сказать, что не вполне понимаю, как мы переберёмся через стену, сэр.

– Садитесь, – велел полковник. – И перестаньте, ради бога, через каждые три слова вставлять «сэр». Давайте поговорим как нормальные люди.

– Слушаюсь, сэ… В смысл, простите, господин полковник, я вас слушаю.

– Так вот. Сегодня в полк прибыл новый интендант – видели его?

– Так то… Да, видел. Очень представительный господин, сразу видно, что из хорошей фамилии. Такие люди редко идут в интенданты. Признаюсь, я был удивлён.

Полковник озабоченно нахмурился.

– Да, похоже, маскировку мы выбрали неудачную… Вы правы, Веттели, конечно же, никакой он не интендант, а маг. Очень сильный маг, специалист по особым поручениям. Сегодня ночью он откроет проход в стене. Уж не знаю, как он этого добьётся, но камень и песок всего на несколько минут станут проницаемы, как воздух. Возьмёте с собой десять человек – больше пройти сквозь стену не успеют, и проникнете в крепость. Что делать дальше – не мне вас учить.

– Я всё понял, полковник, – Веттели отвёл глаза.

– Подождите, это ещё не всё. Вы должны знать. Маг не даёт гарантии, что проход будет стабильным. Есть вероятность, что стена «схлопнется» – так он выразился, – когда вы будете внутри. Тогда вы так внутри и останетесь, даже не замурованными в камень, а превращёнными в камень… ну, или в песок, тут уж как повезёт… Веттели, если вам страшно, я даю вам право отказаться. Подумайте, прежде чем отвечать.

Веттели долго думать не стал – позавчера, по причине слабых нервов генерала, погиб последний из его однокурсников.

– Мне не страшно, сэр. Я пойду.

Он в самом деле не видел большой разницы, оказаться замурованным или превращённым, в камень или в песок, или сложить голову под стенами Аснапагади каким-нибудь иным, менее экзотическим способом. Но тем, кто должен был с ним идти, он предоставил тот же выбор, что полковник Финч предоставил ему. И один даже отказался, по каким-то религиозным соображениям, его за это никто не винил.

Под покровом темноты они выдвинулись к стене. Ночь была душной и влажной. В траве истошно стрекотали цикады, из джунглей доносился рёв ночных зверей, а может, тварей. В городе тоскливо выла собака, а может, тоже тварь. Луны не было, только звёзды рассыпались горохом по чёрному и чужому южному небу. На их фоне стремительно мелькали едва различимые силуэты летучих мышей. Или это тоже были твари? Махаджанапади – странная страна, многое здесь кажется одним, а оказывается совсем другим. Видимость обманчива, об этом всегда нужно было помнить и стараться не попадаться на глаза летучим мышам.

Сначала шли короткими перебежкам по одному, затем ползком до самой стены, очень рискуя вляпаться в коровью лепёшку – это в лучшем случае. А могло подвернуться и не коровье, а то, что противник сбрасывал со стен, чтобы выразить презрение врагу.

Вопреки опасениям Веттели, маг действовал не хуже опытного лазутчика, его не приходилось ничему учить. И это настораживало – хорошие маги никогда не утруждали себя ползаньем по-пластунски, просто отводили наблюдателям глаза.

Должно быть, маг почувствовал его тревогу, потому что счёл нужным объяснить:

– Не хочу растрачиваться на маскировку, берегу силы. Они мне сегодня ещё понадобятся.

Веттели решил, что это разумно, и больше не беспокоился.

… Страшно, конечно, было. Не так-то легко заставить себя нырнуть в бесплотную, чуть мерцающую черноту, зная, что на самом деле это твёрдый камень, готовый в любое мгновение стать твоей могилой.

– Резвее, парни, – пошипел маг сдавлено. – Долго не удержу. Вперёд!

Ох, страшно!

Веттели шагнул первым, помчался, что есть духу, едва успев притормозить на выходе, чтобы не нарваться на патруль. Но всё было чисто, мятежники верили в неприступность древних стен. Они ещё не знали, на что способна магия Запада. У них была своя магия. Не хуже, но – другая.

Только отскочил в сторону, освобождая дорогу, – посыпались остальные. Успели все, кроме ноги рядового Бакера. Не было ни боли, ни крови, ни стопы ниже сустава. Что было – в темноте не разглядишь.

– И что мне делать теперь? – озадаченно спросил Бакер, щупая культю пальцами.

– Сиди здесь, – бессердечно велел Веттели. – Если обратно пойдём – заберём. Нет – выползай как-нибудь сам. Удачи!

– Слушаюсь, – проворчал Бакер, устраиваясь поудобнее в тени. Кажется, он не был очень расстроен и уже видел в мыслях родной дом, любимую толстую жену и живого себя на удобном протезе собственного производства. Да-да, по иронии судьбы, семейным делом Бакеров было изготовление протезов на заказ. – Удачи и вам, командир!

…Вот так оно и было. А дальше – ничего особенного. Когда люди спят, уверенные в надёжности своей защиты, их можно перебить даже малым числом, если действовать тихо и точно, не давая опомниться, не позволяя поднять тревогу. Но чести в том мало, и потом становится скверно на душе.

Зато Бакера забрали, живого и довольного, вскоре он отбыл на родину. И ещё побывали внутри предполагаемого вимана – ничего особенного. Множество гулких металлических помещений, изрядно загаженных, заваленных обычным военным барахлом и свежими трупами. Если когда-то здесь и оставалось что-то от древних богов – туземцы давным-давно растащили на амулеты. Жаль…

– Было. Только знаете, господин инспектор, на войне люди иначе смотрели на вещи, поэтому нас называли не головорезами, а защитниками интересов Короны. И я не вполне понимаю, какое отношение это имеет к убийствам в Гринторпе.

– Какое отношение? – неприятно осклабился Поттинджер. – Да самое прямое! Вам ничего не стоит прикончить человека, мистер Веттели. Вы легко могли это сделать. Думаете, я не знаю, каким способом были убиты рядовой Барлоу и капрал Пулл? Ножом в левый глаз – это ведь ваш почерк, не так ли?

А-а! Так вот к чему он вёл! Можно было сразу догадаться.

– Ножом, мистер Поттинджер, именно ножом. Не карандашом, не сапожным шилом. Зачем бы я стал пользоваться всякой подручной дрянью, если у меня в комнате лежит связка отличных метательных ножей?

– Чтобы отвести от себя подозрения, – сыщик за ответом в карман не лез.

Веттели стало смешно.

– Мистер Поттинджер, неужели в воображаете, будто я умею убивать только ножом в глаз? Если бы я хотел отвести подозрения, отчего бы мне, к примеру, не свернуть одному шею, а другому перерезать глотку, чтобы не прослеживалось вообще никакого почерка? И главный вопрос: зачем вообще мне было убивать этих несчастных мальчиков? У всякого преступника, насколько мне известно, должен быть мотив. Разве у меня он есть?

Сыщик уставился на него тяжёлым, мутным взглядом. «Похоже, он не дурак выпить, – решил Веттели. – Пьёт, мучится похмельем и изводит окружающих. Ах, как неприятно!»

– А почему бы и нет, мистер Веттели? Возможно, вы сошли с ума и начали убивать по привычке. Возможно, способ убийства имеет для вас какое-то ритуальное значение, поэтому вы его не меняете. Не исключена и одержимость: вы из числа тех, кто участвовал в осаде Кафьота. Не знаю, что там было – ваше командование не желает отвечать прямо, но история эта очень дурно пахнет. Одним богам ведомо, кто или что могло вселиться в вас там, в песках. Поэтому на данный момент именно вы являетесь главным подозреваемым, нравится вам это или нет.

– О, да! – рассмеялся Веттели невесело. – Мне это очень нравится! К сожалению, всё сказанное вами – это не более чем ваши личные домыслы, «на данный момент», как вы выражаетесь, бездоказательные.

Поттинджер ухмыльнулся в ответ.

– Ничего, капитан, доказательства – дело наживное. Доказательства мы найдём.

– Нет, – возразил Веттели устало. – Не найдёте. Потому что Хиксвилла и Мидоуза я не убивал.

– Ну-ну. Поживём – увидим. А пока будьте уж так добры не покидать Гринторп.

– Да, разумеется, инспектор. Я и не собирался.

Конечно, после такого разговора его настроение улучшиться не могло. Снова стали одолевать дурные мысли о мстительных духах и собственной вине. К счастью, бытовыми неприятностями его переживания больше не отягощались. Но на сердце всё равно было тяжело.

Вечером, как обычно, заглянула Эмили, сразу всё поняла.

– Что, опять плохо? Не кончилась чёрная полоса?

– Не знаю. Наверное, кончилась. Я сегодня ничего не разбивал, ничем не обливался и не учил детей дурному, если ты это имеешь в виду. Но меня очень тревожит одна вещь. Я бы даже сказал, пугает.

– Какая? – Эмили тоже испугалась. Напрасно он её сказал, не надо было. Но отступать уже поздно.

– Знаешь, о чём я подумал? Перед тем, как приехать в Гринторп, я убил человека… Только не подумай, этот был преступник, самый мерзкий тип из всех, что носит земля. Я убил его, когда он захватил заложника…

– Милый, – перебила Эмили, – ты не оправдывайся, я прекрасно знаю, что без причины ты не стал бы никого убивать. Переходи к сути.

– Перехожу, – радостно согласился Веттели. – В общем… Я убил его ножом в глаз. Прости, что тебе приходится это слушать. Это так ужасно…

– Берти, я врач, если ты забыл. Мне приходилось иметь дело с трупами и даже резать их ножом. Так что слушать я могу что угодно. Давай к делу.

– Вот я и говорю – прямо в глаз. Тем же способом совершены все наши убийства. Что если это дух Упыря – того парня, что я убил, у него была кличка «Упырь» – что если его дух не упокоился, а увязался за мной, бродит по Гринторпу, вселяется в окружающих и мстит?

– Кому мстит?

– Мне, разумеется.

– Но он же не тебя убил… тьфу-тьфу, не сглазить.

– Он убивает так, чтобы подумали на меня. Для Поттинджера я главный подозреваемый, он сам сказал. У него нет доказательств, иначе я уже сидел бы в камере. А оттуда и до виселицы недалеко.

Эмили побледнела.

– Берти, ты говоришь ужасные вещи. С этим надо что-то делать. Как-то изгнать этого твоего Упыря или хотя бы выяснить точно, он – не он.

– Как же это выяснить, если он мёртв?. С духом-то не побеседуешь… по крайней мере, без специальной подготовки. Может, стоит нанять профессионального мага? Или попросить мисс Брэннстоун?

– Нет! – глаза мисс Фессенден блеснули азартом. – Агату надо ждать до утра, мага вообще пока-а ещё найдёшь да привезёшь. Давай попробуем сами, прямо сейчас.

– Шутишь? – Веттели не верил своим ушам. – Это же не из фламера палить, это высшая магия! Или у вас на медицинских курсах проходили высшую магию?

– Нет, конечно, спасибо! Анатомии с гистологией хватило! Просто есть один лёгкий способ вызвать любого духа, никакой специальной подготовки не надо.

– Правда? – заинтересовался Веттели. – Никогда не слышал. Что за способ?

Эмили назидательно, как настоящая учительница, подняла кверху указательный палец, и объявила торжественно-интригующе:

– Спиритизм!

– Как?

– Спи-ри-тизм. От латинского «spiritus». Неужели и вправду никогда не слышал? Это такое модное увлечение, пришло к нам с континента. Вызов духов с помощью стола.

– Ч… чего? Какого стола?

– Ах, да любого! Желательно не очень тяжёлого. В учительском клубе есть карточный столик, неси скорее, всё покажу, какой смысл объяснять голословно?

– Несу! – Веттели был заинтригован настолько, что согласился бы притащить к себе в комнату не то что лёгкий карточный столик, а даже неприподъёмный разделочный стол из кухни, случись в нём нужда. – А где учительский клуб?

– Берти! Ты третий месяц в Гринторпе, и не знаешь, где учительский клуб?

– Не знаю. Меня как-то не приглашали. Наверное, не видят во мне настоящего учителя, что, кстати, вполне справедливо. Так куда идти?

– Центральное крыло, третий этаж, следующая дверь за архивом. Ключ у меня есть, держи, – она достала из кармашка небольшую связку ключей и отделила один, не похожий на обычные, с затейливой бородкой.

– Давай. А я всегда думал, что там кладовка.

– Нет, это учительский клуб. Надеюсь, там сейчас никого нет. А то ещё не захотят отдать тебе столик.

– Отобью! – бодро обещал Веттели.

К счастью, обошлось без насилия. Время приближалось к ночи, клуб давно пустовал. Веттели включил свет и не без интереса огляделся. Помещение было очень просторным – настоящий зал, – но скошенный потолок придавал ему уютный мансардный облик. На окнах висели тяжёлые зелёные шторы, пол был застелен неплохим ковром, у камина стояли кресла с высокими изголовьями. В углу высился открытый стеллаж с журналами и книгами, не вполне подходящими для школьной библиотеки, но не в силу фривольного содержания – ничего подобного члены клуба себе не позволяли, – а по причине излишней глубокомысленности и спорности высказанных в них суждений; для неокрепших умов это была бы слишком тяжёлая пища, вот её и держали от них подальше. Центр зала занимал огромный круглый стол в окружении массивных стульев – уж не со славными ли рыцарями артуровских времён ассоциировало себя гринторпское учительство? Ещё имелись бильярд, диван с пледом, маленький бар с лёгкими напитками и аквариум, красиво подсвеченный магическим шаром.

Вожделенный столик нашёлся у дальней стены. Он был действительно лёгким, Веттели нёс его подмышкой и радовался, что на пути не попадается никто из учеников. Интересно, что бы они подумали, обнаружив своего учителя разгуливающим по этажам в обнимку с карточным столом?

– Принёс? – приветствовала его заждавшаяся Эмили. – Ставь сюда. Так, здесь мы разместимся, – она принялась деловито расставлять мебель. – Садись. Нет, подожди. Духи не любят электричества. У тебя свечи есть?

– Нет, только лунный шар, я им пользуюсь.

– Не годится! Магический свет духи вообще не выносят. Посиди, я сейчас принесу.

Настал черед Веттели томиться ожиданием.

Наконец, всё было готово, и в дрожащем свете живого огня комната приобрела мрачновато-таинственный вид, способный удовлетворить даже самого привередливого духа. Правда, Веттели счёл этот антураж излишеством: Упырь и при жизни-то разборчивостью не отличался, вряд ли он сделался более утончённой натурой после смерти. Но высказывать свои сомнения вслух он не стал, чтобы не обижать Эмили, по-детски увлечённую процессом.

– Ну, садимся! – скомандовала она.

Веттели послушно сел и на всякий случай уточнил:

– А ты уверена, что мы всё делаем правильно?

Потому что профессор Мерлин чуть не на каждом уроке толковал своим ученикам: нет ничего опаснее магических чар, вышедших из-под контроля, поэтому использовать незнакомые заклинания нужно с великой осторожностью.

– Разумеется! – беспечно заверила мисс Фессенден. – Не волнуйся, мы с девочками сто раз такое проделывали, знаешь, как интересно! Такого, бывало, наслушаешься! Иногда даже лишнего.

– В смысле? – насторожился Веттели, ему, в отличие от мисс Фессенден, затея не казалась такой уж безобидной. Может быть, с непривычки?

– Ну, к примеру, однажды мы вызвали дух моего покойного дедушки, и он такого порассказал о моей бабушке, и ныне здравствующей, что мне было неловко. Я всегда считала бабушку образцом высокой морали и никогда бы не подумала, что у неё была такая бурная молодость.

– А! – облегчённо вздохнул Веттели. – Ну, это ещё не страшно.

– Конечно, не страшно, сейчас сам убедишься. Так, теперь нужно взяться за руки…

– Э-э-э! – закричало вдруг, и Веттели вздрогнул, на миг вообразив, что какой-то из особо нетерпеливых духов явился к ним, не дожидаясь приглашения. Но это, конечно, оказалась вездесущая Гвиневра. Она плюхнулась на столешницу, встрёпанная и возмущённая. – Куда без меня?! Мне же тоже интересно! Обожаю спиритические сеансы, всю жизнь мечтала поучаствовать!

– Как же ты могла мечтать об этом всю жизнь, если родилась ещё до короля Артура, а спиритизм вошёл в моду совсем недавно? – резонно возразила Эмили.

Фея от неё отмахнулась:

– Ах, не придирайся, пожалуйста, к словам, молодую леди подобная мелочность не красит. Давайте начинать, а то бедные духи, наверное, уже заждались на улице. Итак, что надо делать?

– Все участники сеанса должны взяться за руки в знак единения, сформулировать и назвать цель предстоящей беседы с духами, – принялась инструктировать Эмили. – Но я не представляю, как мы это сделаем. У нас слишком разные размеры.

– Я сейчас увеличусь, – Гвиневра моментально нашла выход из положения. – Ну, хотя бы, до размеров кошки. Крупнее не хочу, слишком утомительно. Идёт?

– Идёт, – обречённо согласилась Эмили. – Кошка так кошка.

Так странно было держать в руке крошечную, как кукольную, но живую и тёплую ладошку феи.

– А какая у нас цель? – бодро осведомилась незваная гостья. – Взять за жабры покойного Упыря? – «Однако, выраженьица у эфирного создания!»

– Вот и сформулировали, – усмехнулся Веттели.

– Будем считать, что сформулировали. Теперь кладём ладони на стол…

– Ага, вам-то хорошо ладони класть, вы на стульях сидите. А я – на воздухе, – неожиданно разворчалась фея и заёрзала так, будто под ней, кроме воздуха, было что-то осязаемое, но очень неудобное. – Думаете, легко?

– Сама не захотела увеличиться до нормального размера, – напомнил Веттели.

Гвиневра взмыла в воздух, нарочно, чтобы посмотреть на него свысока.

– Что ты называешь «нормальным размером», чудовище?

– Мы будем вызывать духов, или спорить о том, что считать нормой? – сухо осведомилась мисс Фессенден.

– Всё-всё! Больше никто не спорит! – Гвиневра торопливо выложила ладошки на стол, широко растопырив пальчики. – Что дальше? Ай!

Отвечать Эмили не пришлось. Стоило всем троим коснуться столешницы, как ладони ощутили странную мягкую вибрацию, казалось, будто в ящичке для карт завелись шмели и принялись ровно, монотонно гудеть.

– Началось! – обрадовался Веттели, он до последнего сомневался в успехе предприятия, оно казалось ему чем-то вроде игры.

– Ладони со стола убирать нельзя, иначе прервётся сеанс. Но и удерживать его не старайтесь, пусть делает, что хочет – предупредила Эмили. Выражение её лица стало сосредоточенным и в то же время как будто отсутствующим, глаза глядели в никуда.

Стол захотел задрать копытца и замереть в странной, исключающей всякое равновесие позиции – на одной ножке.

– О духи, вы явились, на наш зов? – принялась вещать мисс Фессенден, чуть подвывая, видимо, существа иных сфер предпочитали именно такой стиль общения. – Мы хотим с вами говорить. Если вы согласны, пусть мы услышим один удар, нет – два удара, три удара будут означать «не знаю» или «не могу ответить». Итак, согласны ли вы нам отвечать?

Стол бойко цокнул ногой один раз.

– Согласны, они согласны! – шумно обрадовалась Гвиневра.

Эмили взглянула на неё мстительно.

– О, духи, нравится ли вам, когда феи из Гринторпского парка ведут себя шумно?

Стол подпрыгнул дважды.

– Слышала?

– Всё, молчу, молчу!

– А скажите мне, о духи, есть ли среди вас тот, чьё имя Упырь?

Три удара.

– Не понимают, – прошептала Эмили, – надо уточнить. Знаешь полное имя своего упыря?

– Вот ещё, «своего»! – брезгливо поморщился Веттели. – Его звали рядовой Коул Филипп Барлоу, прозвище Упырь.

– О, духи, есть ли среди вас дух рядового Коула Филиппа Барлоу, по прозвищу Упырь.

Два удара стола.

– Может, врут? – подозрительно прошипела фея.

– Духи никогда не врут, они либо говорят правду, либо отказываются отвечать.

– Да? – усомнилась Гвиневра. – Не знаю, не знаю… Конечно, вам, людям видней – это ваши мёртвые, но я лично не стала бы им безоговорочно доверять.

– Ну, хорошо, спросим ещё… О, духи, а не появлялся ли дух Барлоу в Гринторпе в этом месяце? Не им ли совершены два убийства?

– Или одно последнее? – подсказал Веттели, ему пришло в голову, что первая трагедия могла действительно быть несчастным случаем, мало ли, какие порой случаются совпадения.

Два удара.

– А способен ли дух Барлоу как-нибудь навредить Норберту Веттели?

Два удара.

– Вот видишь! Твой упырь ни при чём, зря ты тревожился. О, духи, хотите ли вы ещё что-нибудь нам поведать?

Вот это была ужасная ошибка!

Должно быть, духи очень хотели «что-нибудь поведать», причём все разом. Потому что стол вдруг судорожно дёрнулся, взбрыкнул и принялся выстукивать ножками барабанную дробь. А потом вывернулся из-под их ладоней и взмыл в воздух, закружился под потолком. Пламя свечей задрожало, стало страшно. Раздался жалобный звон, на пол посыпалось стекло – это угол взбесившейся мебели сбил электрическую лампочку вместе с плафоном.

– Ах, шайтан! – завопил Веттели. – Он мне сейчас всю комнату разнесёт! Как его унять?

– Не знаю! – взвизгнула Эмили в ответ. – Первый раз такое вижу.

– Ого-го! Полетаем! – счастливо проорала фея, подлетела к столу, лихо оседлала его ножку и принялась выписывать мёртвые петли.

– Духи! – воззвала Эмили в отчаянии. – Вы можете прекратить это безобразие?!

Стол резко спикировал вниз, видимо для очередной пары ударов, и тут вдруг настежь распахнулась дверь, запертая изнутри на ключ.

Спасение пришло в лице ведьмы Агаты Брэннстоун – именно она стояла на пороге. При виде её разбушевавшийся летун моментально обрёл былое достоинство и вновь стал обычным, тихим и респектабельным карточным столом, чинно замер среди комнаты.

А профессор Брэннстоун оглядела помещение с видом полководца на поле брани и заговорила вкрадчиво:

– Так-так, милые детки, чем это мы тут занимаемся?

– Спиритизмом! Духов вызываем! – радостно доложила Эмили, мгновенно оправившись от испуга.

– Так-так. Спиритизмом, значит. Талантливый латентный медиум, семикратный потомок тилвит тег и лесная фея придумали вызывать духов. Как это мило! А я-то, глупая, гадаю, отчего это в бедном маленьком Гринторпе скопились все усопшие души графства Эльчестер, а на подходе – норренские и иценские? Со мной уже и из министерства связывались, любопытствовали, что тут у нас творится, уж не светопреставление ли началось? Хотели высылать особую истребительную группу магов и друидов, да я обещала справиться своими силами.

– Спасибо! – выпалил Веттели от души. Слышал он об этой группе, как говорится, краем уха, но и этого оказалось достаточно, чтобы навсегда отбить охоту свести с ней знакомство. – Спасибо, мисс Брэннстоун, вы нас спасли!

– Спасла, – не стала спорить ведьма. – Больше так не поступайте, – она старалась выглядеть по-учительски строгой, но не выдержала и рассмеялась. – Ну, вы и натворили дел, коллеги! Хуже детей, честное слово!

– Да, мы такие! – Веттели с напускной гордостью задрал нос. – А что значит «семикратный потомок тилвит тег»?

– То и значит, что эти выскочки путались с твоей роднёй регулярно, – пропищало из-под потолка.

– Да, примерно это и значит, – усмехнулась Агата.

– Мисс Брэннстоун… – начала Эмили.

– Добрые боги, девочка! Что за официальный тон? Мы давным-давно перешли на имена, забыла?

Мисс Фессенден покаянно шмыгнула носом, как провинившаяся школьница.

– Помню. Но я думала, вы сердитесь…

– Ах, да вовсе я не сержусь, наоборот, давно так не веселилась. Что ты хотела спросить?

– А это правда, что я талантливый медиум, или вы просто так сказали? – Эмили выглядела польщённой.

– Правда! Ты очень талантливый медиум, я бы даже сказала, слишком. Поэтому для всего живого в этом мире будет лучше, если ты не станешь свой талант развивать.

– А-а-а! – вдруг застонала Эмили в полном отчаянии, так что у Веттели сердце провалилось в пятки, он успел вообразить, будто с ней стряслось что-то ужасное. – Какой там талант! Я же непроходимая идиотка! Ну почему я не попросила духов указать на убийцу? Вдруг они ответили бы?

Ведьма иронично хмыкнула.

– Ну, что тебе на это сказать, моя милая? Сегодня ты действительно не демонстрируешь нам чудеса интеллекта. Но не потому, что чего-то там не спросила у духов, а потому, что считаешь, будто этого до сих пор не сделала я.

– А ты спросила? Спросила? – фея от восторга рухнула с потолка прямо ведьме на голову. Хорошо ещё, что догадалась уменьшиться до своих обычных размеров, а то бы её «посадочной площадке» нелегко пришлось. – И они ответили, да? Что они сказали? Кто убийца?

Агата помрачнела.

– Гоблина плешивого они сказали! Не знают они, кто их убил, ни Хиксвилл, ни Мидоуз. Помнят только сам удар, а какой ублюдок его нанёс – не видели.

Так прямо и сказала! И потом прибавила ещё одно крепкое слово.

– Мисс Брэннстоун, вы просто потрясающая женщина! – восхищённо присвистнул Веттели. – Даже странно, как это профессор Инджерсолл решился допустить вас к детям?

Энергичное лицо гринторпской ведьмы расплылось в довольной улыбке.

– Не поверишь, мальчик, я сама до сих пор этому удивляюсь!.. Ай! – это Гвиневра завозилась у неё в голове. – Слезай-ка ты с моей причёски, крошка! Я не в том возрасте, когда можно пренебречь десятком-другим выдранных волос.

Но фея сдавать позиции, похоже, не собиралась, поэтому начала пререкаться.

– Подумаешь, в возрасте она! Да если хочешь знать, Мерлин, который ТОТ САМЫЙ, в твоих летах ещё бегал в подмастерьях у старины Мауганция, а ты уж не слабее его будешь и не меньше его проживёшь. Так что нечего строить из себя мудрую старуху, не доросла ещё! – заключила она победно.

На это Агата театрально всплеснула руками.

– Нет, вы только послушайте! Меня сегодня просто осыпают комплиментами! Я и потрясающая, и молодая, и самого Мерлина обскакала! Просто таю от удовольствия!

Гвиневра нахмурилась – она вовсе не это имела в виду. Обидно, когда хочешь сказать гадость, а получается комплимент.

А ведьма сцапала её двумя пальцами поперёк тельца и пересадила на голову Веттели, да так ловко и быстро это проделала, что фея пикнуть не успела. Зато довольно громко вскрикнул «ай» хозяин головы, которому Гвиневра, от неожиданности, больно вцепилась в волосы. Она же его и отчитала строго:

– Что ты визжишь? Ночь на дворе! Хочешь, чтобы твои соплеменники решили, будто ещё кого-то режут, и сбежались со всей школы?

– Так больно же! – обиженно поморщился Веттели.

– И ничего не больно. Подумаешь, нежности какие! Можно подумать, тебя не бедная маленькая фея, а хищный коршун когтями зацепил.

– О! Ещё как больно! – вопреки своему обыкновению не вступать в споры с фейри, не желал сдаваться Веттели. – И с чего это вдруг ты стала бедной? Вид у тебя вполне цветущий и счастливый.

Такая постановка вопроса фею не смутила ни на миг.

– Я бедная, потому что вы, огромные, злые твари, попрали мои права, нагло воспользовавшись физическим превосходством. Я вам не бездушная вещь, чтобы без спросу переставлять с места на место!

– Подумаешь, какие нежности – переставили её! – в тон фыркнул Веттели. – Не знаю, как насчет твоих прав, но наши головы ты уж точно попрала.

– Ага! Так её! Молодец! – одобрительно кивнула Агата.

Они с Эмили наблюдали за развитием спора с живейшим интересом. Но фея вдруг пошла на попятную.

– Ну, ладно, ладно, что ты развоевался? Я же пошутила! Попирайте мои права, сколько душе угодно, я не в обиде. И ты не обижайся, – она сползла с его попранной головы, повисла в воздухе и нежно чмокнула в нос. Потом обернулась к Эмили, заявила назидательно: – Это всё нервы, вот что я вам скажу. От них хорошо помогает пустырник. На твоём месте, женщина, я бы напоила своего парня пустырником. Если только он не предпочитает неразбавленный виски. Виски от нервов тоже хорошо.

– Виски у меня нет! – поспешила сообщить немного испуганная Эмили.

– Жаль, – сказал Веттели мрачно. – Я бы, пожалуй, напился.

На самом деле, ему не столько хотелось напиться, сколько опасался пустырника – вдруг мисс всё-таки Фессенден решит внять совету премудрой феи?

Спасибо, вмешалась ведьма Агата.

– Вот что, мальчики-девочки, – сказала она веско. – Поступим так. Виски у меня тоже нет, зато есть бочонок отличного тёмного эля, сваренного волькширскими гоблинами в день летнего солнцестояния. Для нервов ничего лучше не придумаешь. Сейчас я на часок отлучусь, разгоню орду неупокоенных сущностей, которая осаждает Гринторп по вашей милости… – тут она сделала театральную паузу, давая слушателям возможность ещё раз осознать глубину совершённого ими проступка и устыдиться, – …потом вернусь, и мы выпьем. А до тех пор постарайтесь не делать глупостей, на сегодня вы их натворили уже достаточно.

– Я верну столик в учительский клуб. Можно? – опасливо спросил Веттели, он не был уверен, что к одичавшей мебели в ближайшие годы можно будет прикасаться простым смертным. С другой стороны, жить с ней в одной комнате тоже не хотелось.