Текст книги ""Фантастика 2023-159". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Ирина Шевченко

Соавторы: Юлия Федотова,Владимир Сазанов,Сергей Малицкий,Лена Обухова,Игорь Николаев,Владимир Лошаченко,Василий Головачёв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 276 (всего у книги 357 страниц)

– Что?! – вскричал боггарт, явно не веря собственным мохнатым ушам. – Напугать некоторое количество молодых людей?! И ради этого меня ловили, заточали в сосуд, как какого-нибудь пошлого восточного джинна, держали там битый час без еды и питья, практиковали на мне ваши липкие человечьи чары?! Да нужно было просто меня позвать, и я с превеликим удовольствием перепугал бы вам хоть весь Гринторп и половину графства Эльчестер в придачу!

– В том-то и дело, любезный сэр, что пугать весь Гринторп нет никакой необходимости. Нужно ограничиться исключительно двумя десятками юношей, закрытых в подвальном помещении. При этом не следует слишком увлекаться ролью, чтобы избежать несчастных случаев. Буду вам очень признателен, сэр, если вы в точности исполните мои рекомендации.

– Ладно, – широко ухмыльнулся боггарт, обнажая жёлтые лошадиные зубы. – Исполню. Где там твой подвал? Веди!

– Но, сэр! Мне кажется, ваше появление произведёт куда более устрашающий эффект, если оно будет внезапным, по условному сигналу, чем если мы просто явимся на занятия рука об руку.

Боггарт взглянул уважительно.

– Верно! А ты не дурак в таких делах, парень! У тебя в родне, случаем, не было боггартов?

– Трудно сказать, сэр, – ответил Веттели. – Примесь старшей крови у меня точно есть, а какого именно народа – не знаю, – что-то подсказывало ему, что были это точно не боггарты, но упоминать об этом он счёл несвоевременным.

– В любом случае, ты не безнадёжен, – благосклонно кивнул собеседник. – Давай так. В нужный момент хлопни в ладоши, позови «Корса!»[111]111
  Сосед (ирл.).


[Закрыть], и я тут же явлюсь во всём своём грозном великолепии… Да не сомневайся, не улизну, – похоже, свои опасения Веттели снова нечаянно облёк в форму безмолвной речи. – Ты меня так прочно опутал своими тягучими заклинаниями – никуда не денусь, пока не отпустишь.

– Не денется, – подтвердила Агата, уловив вопросительный взгляд.

– Но потом, когда я выполню уговор, ты ведь меня освободишь? – вдруг забеспокоился пленник.

– О да, сэр, разумеется! Как только урок будет окончен, я вас незамедлительно освобожу и постараюсь по мере возможности отблагодарить.

При этих словах ведьма нахмурилась, и Веттели вспомнил, почему. Очень опасно связывать себя словом с малым народцем, особенно давать абстрактные обещания, которые могут быть переиначены как угодно, во вред тому, кто их дал. К счастью, на это раз всё обошлось, существо оказалось непритязательным.

– Ловлю на слове! – расплылась в широченной улыбке его бурая физиономия. – С тебя бутылка виски, парень!

– Две! – щедро пообещал Веттели, и они ударили по рукам.

И всё оставшееся до начала второго урока время Веттели потратил на уговоры: смотритель Коулман никак не соглашался дать ему ключи от школьного подвала. Сладить с ним оказалось куда сложнее, чем с боггартом, потребовалось вмешательство самого Инджерсолла. Услышав о подвале, директор поначалу тоже насторожился, но как только уяснил, что мероприятие проводится с одобрения профессора Брэннстоун, совершенно успокоился, и Веттели получил желаемое, за три минуты до звонка.

…Боггарт не преувеличивал – он действительно был грозен и великолепен. Он возник из темноты, ростом под потолок, глаза светились белым, зубы сверкали жёлтым, мощные когти скребли пол, бурая шерсть вставала дыбом на горбатом загривке, из пасти капала дымящаяся слюна – было от чего ошалеть со страха! Если бы Веттели не сумел разглядеть через пелену наваждения, что на самом деле перед ним не огромный рыкающий зверь, а нелепое человекообразное существо росточком не более двух футов, он и сам бы, пожалуй, кинулся чертить защитный круг. Что же говорить о бедных школьниках, уверенных, что их собрались растерзать заживо? Любо-дорого было посмотреть, как шустро они взялись за работу. Тридцати секунд не прошло – защита была наведена. В норматив уложились все, кроме Ангуса Фаунтлери, тот просто плюхнулся на колени, уткнулся лбом в пол, закрыл голову руками и замер, приготовившись к неминуемой смерти.

– Этот сожран! – довольным голосом объявил боггарт, указуя на лежащего грязным когтистым пальчиком.

Звероподобное чудовище пропало, на его месте топталось совсем другое создание – упитанное, безобразное, но скорее нелепое, чем страшное. Ученики трясли головами, моргали глазами и явно ничего не понимали.

– Фаунтлери, вставайте, опасность миновала, а страусиная поза вас не красит, – печально велел Веттели. Он всерьёз опасался, что одноклассники поднимут бедного парня на смех, именно это произошло бы во времена оны в Эрчестере. Но то ли подрастающее поколение стало мягче и деликатнее, то ли к чудачествам Ангуса все давно привыкли, то ли от собственного испуга ещё не отошли, во всяком случае, насмешек не было, только сочувственные взгляды.

– А оно не укусит? – боязливо уточнил Фаунтлери, не меняя позы.

– Что за постановка вопроса? – возмутился боггарт. – Не укусит! Разве я дамская левретка или там, тойтерьер-крысолов, чтобы кусаться? «Не разорвёт ли?» – вот как надо спрашивать. Отвечаю: не разорву. Эксперты-испытатели так не поступают, это не в наших правилах… Ну, милые молодые люди, давайте-ка, наконец, посмотрим, что вы там наворожили! – в роли наставника молодёжи это существо явно чувствовало себя гораздо увереннее Веттели; оно вдруг принялось всё более и более достоверно копировать манеры самого профессора Инджерсолла, даже голоса их стали похожими. «Чему я удивляюсь? – сказал себе Веттели. – Он же школьный, ему ли не знать, как ведут себя на уроках настоящие учителя?»

А боггарт невозмутимо шествовал по подвалу, от одного застывшего столбиком ученика к другому, ощупывал тёмными ладошками невидимые стены их защитных кругов и комментировал с большим апломбом:

– Так-так. Слабовато, братец, слабовато. Вульгарную нежить вроде ходячего мертвеца, может быть, и выдержит. Но не более того, учтите это!

…Ну-у! Разве это защита? Да нам она на один зуб! Видите, я руку просунул? Видите, вас хватаю? – лапа его действительно легко прошла сквозь преграду и, удлинившись вдвое, потянулась к самому горлу несчастного Квентина Орвелла. Парень панически вскрикнул и шарахнулся назад. – А! То-то же! Усерднее надо быть, юноша, усерднее!.. Между прочим, как у вас с латынью?

Веттели тряхнул головой, отгоняя наваждение. Ему определённо начинало казаться, будто по подвалу бродит директор Инджерсолл.

– …О! А вот это уже лучше! Обратите внимание, господа, очень неплохая работа! Советую брать пример. Как ваше имя, юноша? Перкинс? Молодец, мой мальчик, далеко пойдёте, если не будете лениться и отлынивать от занятий ради игры в поло.

– Сэр, я вовсе не играю в поло, – обескуражено пробормотал Перкинс. Похоже, явление миру «эксперта-испытателя» потрясло воспитанников не меньше, чем атака свирепого хищника. Они уже всерьёз сомневались, не самому господину ли директору пришла в голову странная фантазия явиться на урок в столь неожиданно-мохнатом виде?

– Вот и славно. Продолжайте в том же духе, и тогда я могу быть спокоен за ваше будущее… Так, кто у нас следующий… Ба-а! Вот защита так защита! Феноменально, господа! Такой великолепный результат в столь юном возрасте! Без преувеличения, защита, достойная профессионального мага! Ни одно чудовище не пробьёт, я вам ручаюсь. Убедитесь сами, мистер Веттели, и оцените по достоинству. Юноша заслужил высший балл!

А дальше случилось непонятное. С умным видом, будто он действительно мог что-то оценить, Веттели приблизился к хвалёному творению Роберта Грэггсона, машинально протянул руку… и вдруг понял, что она упирается в твёрдое. Стена, возведённая для защиты от врагов рода человечьего, его, человека, не пропускала! Такого просто не могло быть! Но было, было – вот ужас!

Он попятился и постарался принять равнодушный вид – не хватало ещё, чтобы воспитанники заметили, что с их преподавателем творится неладное. Сухо похвалил юного гения Грэггсона, которого в эту минуту ненавидел, люто и совершенно незаслуженно. Заставил класс хором поблагодарить на прощание чрезвычайно довольного собой, прямо-таки раздувшегося от гордости «эксперта-испытателя». (Уже уходя, тот приятельски подпихнул Веттели локтём в бок и шепнул не без ехидства: «Что, видать, всё-таки были боггарты в родне, а?» – уж он-то всё заметил!) Кое-как, на четверть часа раньше положенного срока, закончил урок, сославшись на потрясение, которое молодым людям пришлось испытать. На самом деле, ему просто требовалось хоть немного побыть в одиночестве, осмыслить происшедшее. Потому что большой вопрос, кто на этом уроке был потрясён и испуган сильнее – ученики или их учитель.

«…Ты не человек! Ты – кто-то злой и опасный…», «Я чудовище, а сам-то ты разве лучше? Только и разницы, что пока не помер…» – всплыло в памяти. Неужели, это правда? Неужели он, Норберт Реджинальд Веттели, весь такой трагически-романтический, изысканно-аристократический и какой-то там ещё замечательный, на самом деле – всего-навсего мерзкая нелюдь, враг рода человеческого? Неужели он таким родился? Кажется, с чего бы? Или это в колониях с ним случилась какая-то беда, вроде той, что постигла капрала Пулла, а он и не заметил?

Или нет? Или это просто влияние старшей крови, примешанной к его нормальной, человеческой? Интересно, на тилвит тег действовали защитные круги? Надо будет выяснить. И к колдуну какому-нибудь сходить… хотя нет, зачем к колдуну? Лучше к мисс Брэннстоун, она же ведьма… Да, и не забыть вернуть мистеру Коулману ключи, иначе живьём съест… И бежать, бежать пора, через минуту начнётся урок, а он до сих пор сидит в сыром и холодном подвале, на пыльном коробе из-под учебных пособий и пачкает форменные брюки!

Вечером в его комнату фурией ворвалась фея Гвиневра и возвестила с налёту:

– Всё про тебя знаю! Ты якшаешься с боггартами и распиваешь с ними виски! Тебя не волнует, как на такое безобразие посмотрит твоя женщина?

– Нет, – честно и твёрдо ответил он, – не волнует. Потому что я с ними ничего никогда не распивал.

– Но якшался, это тоже дурно! Мы с тобой знакомы сто лет, но меня, к примеру, ты никогда к себе на урок не приглашал. А какого-то первого встречного боггарта… – тут она демонстративно всхлипнула.

– Ах, Гвиневра, ты не поняла, – пряча улыбку, возразил Веттели, убеждённый, что на самом-то деле она всё поняла прекрасно, просто нарочно капризничает… – Я не приглашал его на урок, а насильно туда затащил, предварительно пленив и околдовав… В смысле, пленила его мисс Брэннстоун, – он не стал преувеличивать свои заслуги, – а я зачаровывал с помощью гадкой и липкой человечьей магии. Не мог же я поступить подобным образом со своей давней, безмерно уважаемой и любимой знакомой? И потом, я приволок его на урок специально, чтобы он пугал детей своим безобразным видом. Ты же не станешь утверждать, будто выглядишь столь ужасно, что окружающие тебя пугаются?

– А как я, по-твоему, выгляжу? – быстренько уточнила фея, явно напрашиваясь на комплимент.

– Очаровательно и восхитительно, – заверил Веттели. – Ты самая красивая из всех фей, что мне доводилось встречать! – это была чистая правда, потому что никаких других фей ему встречать попросту не доводилось.

– Ты так считаешь? – хмурое личико Гвиневры невольно прояснилось, но она тут же взяла себя в руки и продолжила спектакль под названием «Фея оскорблённая».

– Всё равно мне обидно! Что же получается: если боги не наделили меня безобразием, мне уже никогда не побывать на твоём уроке? Разве это справедливо?

Ну, тут уж она явно перегнула палку!

– Гвиневра, ведь ты сто раз бывала на моих уроках! Думаешь, я не замечал, кто сидит на голове пещерного человека и строит ученикам рожицы?

Но разве фею переспоришь?

– Ах, не сравнивай, пожалуйста! – поморщилась она с досадой. – Это совершенно разные вещи! Я была, так сказать, вольным слушателем, не более того. Экспертом-испытателем меня никто не назначал. Думаешь, я смыслю в магии меньше какого-то паршивого боггарта?

– Убеждён, что намного больше! Поэтому совершенно официально приглашаю тебя на следующее занятие по оборонной магии! – торжественно объявил Веттели, а про себя подумал: «Что ж, придётся бедным парням пережить ещё одно потрясение».

Вот теперь Гвиневра позволила себе обрадоваться по-настоящему – добилась-таки своего! Её острая мордочка расплылась в широкой улыбке:

– Ну, наконец-то ты догадался, что от тебя требуется! Умница! А какова тема урока? – улыбка сменилась серьёзной «учительской» миной. – Должна же я подготовиться!

– Отведение глаз противнику в разведывательных целях, – наспех сформулировал капитан Веттели. Прозвучало по-дурацки, но фее понравилось.

… Даже самый ленивый из учеников не назвал бы происходящее «уроком», зато уж развлеклись они на славу! Технику «отведения глаз» парни освоили быстро, но не потому, что Веттели был таким замечательным наставником, а потому что основы магии им преподавал не кто-нибудь, а сама профессор Брэннстоун. Всеми необходимыми навыками они уже давно владели, их требовалось лишь немного иначе, по-новому применить.

В общем, дело пошло. Особенно когда за него взялась фея Гвиневра, получавшая гордый статус «независимого консультанта». После её вмешательства самому Веттели только и оставалось, что стоять в сторонке и угрызаться совестью. «Настоящий учитель никогда не допустил бы подобного бесчинства на своём уроке! – говорил он себе и как никогда ясно чувствовал, что педагогика – это не его стезя. – Доработаю как-нибудь год, а дальше – куда угодно, хоть в инженеры-гидравлики, хоть в друиды – только бы подальше от школы! Нельзя так бессовестно злоупотреблять доверием бедного доброго профессора Инджерсолла. Счастье, что он не видит, какие безобразия творятся с моего попустительства! Ах, что же мне в детстве не везло, почему у нас в Эрчестере не было таких замечательных уроков? Мы-то даже на гребной неделе так не веселились…»

Водворившись в аудитории, «независимый консультант» объявила сразу: пустых теоретизирований она не признаёт, всякая магия должна постигаться на практике, и особенно – оборонная. Поэтому она сейчас даст каждому особое задание, и кто не справится – тот, считай, убит…

Что ж, хорошее начало, правильная установка. Веттели в тот момент ещё не ждал ничего дурного – а мог бы, зная взбалмошный характер своей «протеже». Вот когда она начала эти самые «задания» давать – тут он и схватился за голову, потому что все они сводились они к одному: проникнуть и украсть.

Куда проникнуть и что украсть? Ну, к примеру, прямо во время урока умыкнуть из-под носа Огастеса Гаффина классный журнал. Или блюдо с пудингом из кухни. Или письменный прибор из кабинета профессора Инджерсолла – в таком духе. Зачем обязательно красть? А как иначе мы узнаем, заходили вы в класс (на кухню, в кабинет) или просто стояли под дверями? Что значит – преступление? Мы же потом всё вернём! Как будем возвращать? Да тем же способом, тайно. Только местами поменяемся: кто ходил на кухню – пойдёт к профессору Инджерсоллу, кто грабил Огастеса – отнесёт на место пудинг… хотя, нет. Как раз пудинг-то возвращать не обязательно, время ещё раннее, успеют приготовить новый.

Надо ли говорить, с каким воодушевлением и усердием парни взялись за дело! Фея ликовала, а Веттели угрожающе шипел им вслед: «Только попробуйте попасться! Только посмейте меня опозорить! Сам лично…» – тут он запнулся, подыскивая подходящую кару, простое снижение отметки было бы слишком банальным для такого экстраординарного случая.

– Убьёшь? – подсказала фея радостно.

– Нет. Прокляну!

Но проклинать никого не пришлось – даже удивительно, сколь гладко прошло их полукриминальное мероприятие. Из всего класса попался только один, Ангус Фаунтлери. Во время тренировки он показал себя не хуже остальных, а вышел «на боевое задание» – и растерялся, предстал пред грозные очи Мармадюка Харриса во сей своей красе, с горшочком розовой герани в руках. Попался – но учителя своего не опозорил, вот что главное!

– Девушке хотел подарить! – пискнул он, всучил остолбеневшему от такой наглости цветоводу его имущество и улепетнул.

«Ах, какой молодец!» – умилился Веттели, тайно следивший за самым неудачным из своих учеников, потому что душа была не на месте. И вместо ожидаемой выволочки за то, что единственный из класса явился без трофея, юный Ангус был поставлен в пример остальным за проявленную находчивость.

Не привычный выслушивать похвалы из уст преподавателя военного дела, парень сиял, как медный таз на кухне миссис Феппс, но после урока всё-таки подошёл к нему, чтобы задать очередной вопрос – ну, не мог он без этого жить!

– Мистер Веттели, – спросил он осторожно. – Я знаете что подумал? Разве не опасно обучать всех подряд технике отведения глаз? Ведь это большой соблазн! Вдруг кто-то из нас, в самом деле, захочет стать вором? Кажется, этой темы даже в программе нет… – он осёкся, решив, что сказал лишнее.

Веттели стало грустно.

– Знаете, Фаунтлери, если следовать вашей логике, опасна любая наука и любые умения вообще. Научи человека химии – он станет отравителем или изготовит бомбу. Научи общей магии – станет наводить порчу или поднимать мертвецов из могил. Научи владеть ножом или стрелять – пойдёт убивать. Экономические знания помогут уклоняться от налогов и проворачивать финансовые аферы. Художник может стать фальшивомонетчиком, инженера потянет на вредоносные изобретения… Этот перечень можно продолжать и продолжать.

– А музыка? – почти прошептал Фаунтлери. – Музыка никому не может причинить вреда.

…Нищий пришёл в лагерь под вечер. У него было благородно-измождённое лицо с нечеловечески-огромными глазами, какие встречаются только у коренных уроженцев севера Махаджанапади. Бесплотно-худое тело, облаченное в дырявое рубище, было скорее голым, чем одетым. Свалянные в сосульки волосы отросли чуть не до земли, в них кишели насекомые. Но вместо однострунного эктара, сделанного из обтянутого кожей глиняного горшка, палки и тонкой кишки – обычного инструмента нищих, узловатые руки музыканта бережно сжимали дорогой, вырезанный из морёного дерева сарод с пятнадцатью проволочными струнами.

Музыкант робко поклонился, скромно пристроился под деревом сиссу, росшим за кухонным шатром, и принялся извлекать из своего инструмента странные вибрирующие звуки, непривычные для западного уха, но вместе с тем неизъяснимо притягательные. Слушать его собралась целая толпа, и монеты так и сыпались ему под ноги. Три часа нищий играл, три часа ему внимали, не отрываясь, как заворожённые, и Веттели с удивлением замечал слёзы на лицах некоторых из тех солдат, которых считал грубыми мужланами, абсолютно чуждыми тонких чувств.

Закончив играть, музыкант с достоинством поклонился и ушёл, не потрудившись собрать свои монеты. Им ещё тогда следовал обратить внимание на странное поведение нищего, задержать и допросить. Но нет, никто не насторожился – уже потом вспомнили, задним числом.

Двадцать два солдата и три офицера утром были обнаружены мёртвыми, из них девятнадцать в своих палатках и шестеро прямо на посту. Ещё девять человек не могли подняться на ноги, поражённые неведомой хворью.

Перепугались все страшно, решили, чума. Но полковой маг сказал – нет. Просто у несчастных был абсолютный музыкальный слух…

– Нет, Фаунтлери, вы не правы. Музыка тоже может убивать. Да. И вот что я вам скажу. Если бы шесть лет назад эрчестерский преподаватель военного дела не обучил технике отведения глаз меня, тоже, кстати, сверх программы, то мы бы с вами сейчас не разговаривали.

– Почему? – Ангус испуганно понизил голос.

– Потому что от меня уже и костей давно бы не осталось – сгрызли бы кладбищенские гули. И пусть лучше на моей совести будет один живой вор, которого я обучил, чем два десятка достойных, но мёртвых молодых людей, которых я обучить не удосужился. Вы меня понимаете, Фаунтлери?

– Да, сэр. Да, вы правы, простите меня, – пробормотал тот. – А можно… – он хотел спросить что-то ещё, но речь его была прервана звонком. – Разрешите идти, сэр?

– Идите, мистер Фаунтлери. И готовьтесь – послезавтра мы будем отводить не глаза, а пули.

Ангус ускакал, и Веттели тоже пора было бежать, в кабинете естествознания его ждал другой класс. И вдруг…

«Не знают они, кто их убил, ни Хиксвилл, ни Мидоуз. Помнят только сам удар, а какой ублюдок его нанёс – не видели» – так, кажется, сказала ведьма Агата? Их ударили в лицо – а они не заметили нападавшего? Разве такое возможно? Конечно. В том случае, если убийца отвёл им глаза. И это значит что он, убийца, был человеком достаточно взрослым, притом хорошо образованным, либо прошедшим военную службу, потому что ребёнку, даже если он одержим, подобный фокус просто не под силу. Таким образом, круг подозреваемых сужается с пяти сотен человек до одной: учителя, старшеклассники, прислуга. Уже отрадно… Жаль только, что среди них он по-прежнему остаётся главным.

Опытный военный маг умеет отвести от себя все пули, в обычной перестрелке он практически неуязвим. В какой-то мере обезопасить себя способен и хорошо подготовленный офицер. Среди простых солдат этим приёмом мало кто владеет, да он им, по большому счёту, и ни к чему. Отводить пули в бою запрещено и солдатам, и субалтерн-офицерам в звании ниже капитанского. Почему запрещено? А потому что куда ей, отведённой, лететь, если не в соседа слева (или справа, если её потенциальная жертва была левшой). Так что уж будь добр, принимай свою судьбу такой, какая она есть. Жизнь старших офицеров считается более ценной, поэтому им и позволено больше: можно спасать её, не задумываясь, в кого попадет тебе предназначавшаяся пуля. Некоторые так и делают, но их меньшинство, потому что для настоящего офицера честь дороже жизни.

Ещё бывают те, кто от пуль заговорён – им вообще беспокоиться не надо. Такого хоть к стенке ставь и пали по нему всей ротой, всё равно не пострадает. Другое дело, какой ценой эта неуязвимость достигается и чем ему за неё придётся расплачиваться потом. Но это уже совсем другое, чёрное колдовство, не имеющее ничего общего с той бесполезной в открытом бою, но бесценной для разведчика наукой, которую капитан Веттели собрался преподать своим подопечным.

…Настоящих пуль, конечно же, не было. Тренировались в гимнастическом зале, любезно предоставленным в их распоряжение лейтенантом Токслеем. Сначала использовали теннисные мячики. Они, конечно, тяжелее пули, зато несоизмеримо медленнее летят. Потом перешли на учебные стрелы с тупыми деревянными наконечниками, для большей безопасности обёрнутыми толстым слоем войлока и обмотанными бинтом.

Это уж мисс Фессенден постаралась, узнав о предстоящих стрельбах. Веттели рассчитывал, что они вечерком сходят в деревню, заглянут в сувенирную лавку и купят большое настенное блюдо с идиллическим видом зимнего Гринторпа, а вместо этого пришлось сидеть в медицинском кабинете для девочек и мастерить войлочные нахлобучки на стрелы. С одной стороны, тоже неплохо, потому что в приятном обществе, с другой – прогулка была бы лучше. Но Эмили была неумолима: лишние пациенты доктору Саргассу не нужны; одно дело, если бы по мишеням тренировались, другое – друг в друга стрелять.

Конечно, она была права, поэтому Веттели не спорил, не роптал и дал торжественную клятву с особым вниманием следить, чтобы ученики не целились друг другу в лицо.

В разгар работы заявилась Гвиневра – разве без неё обойдётся?

– Вот вы где! А я-то их ищу… – окинула взглядом их работу, осведомилась мрачно: – На завтрашний урок меня, надо понимать, не приглашают? А тема-то, между прочим, тоже магическая! Ты уверен, что вам не понадобится независимый консультант?

Последнее, о чём мечтал Веттели, это о новом визите неугомонной феи: мало ли, какая ещё фантазия её посетит и насколько будет опасна. Поэтому он постарался ответить как можно небрежнее:

– Вот уж не думал, что тебя заинтересуют стрельбы! Грубое и однообразное занятие. Будь моя воля, я и сам на него не пошёл бы. Правда, надо было Токслея, что ли, попросить? Эх, не догадался! Может, ещё не поздно?

– Ах, Берти! – подыграла сообразительная Эмили. – Стыдись! Перекладывать свои неприятные дела на других – то дурной тон!

Вот так, совместными усилиями, им удалось отбить у Гвиневры интерес к предстоящим стрельбам. Конечно, нельзя исключить, что она не подглядывала за ними невидимкой, но в ход урока не вмешивалась – уже спасибо.

Занятие прошло удачно в том плане, что работы у доктора Саргасса не прибавилось. Без синяков, конечно, не обошлось, всё-таки стрела есть стрела, но серьезных травм не было даже у Фаунтлери, к концу урока показавшего себя на удивление неплохо, можно сказать, отличившегося.

А поначалу не ладилось у всех, парни пропускали мяч за мячом, потому что машинально норовили не отвести удар, а уклониться от него, благо, позволяла малая скорость «снаряда». Но постепенно освоились и на стрелы перешли легко. К большой радости Веттели, учить молодых людей обращаться с луком ему не пришлось – они делали это гораздо лучше него самого, если на то пошло. Спасибо лейтенанту Токслею – его заслуга.

Разбившись на пары, ученики радостно обстреливали друг друга, а Веттели смотрел и понимал: нет, не то! Для них происходящее – это развлечение, игра. Настоящую стрелу они не отведут, о пуле нечего и говорить. Помешает страх, которого сейчас нет. Они должны почувствовать страх и научиться справляться с ним, или хотя бы узнать, как это на самом деле бывает, иначе время можно считать потраченным впустую…

Рука привычно сжала рукоять метательного ножа – сам не помнил, как его прихватил, вроде бы не собирался. Странно.

– Мистер Фаунтлери, – позвал он…

Тот подскочил, оживлённый и весёлый – в кои-то веки удалось отличиться по-настоящему.

– Вы сегодня молодец, Ангус, работаете лучше всех, – похвалил Веттели, но было, наверное, в его голосе что-то, заставившее парня не обрадоваться ещё больше, а насторожиться. – Встаньте, пожалуйста, вон там, у перегородки.

– Зачем, сэр?

Веттели невольно рассмеялся: ну хоть бы раз в жизни этот человек исполнил приказ, не задавая лишних вопросов! Проще обучить его боевой магии, чем простому ответу «Слушаюсь, сэр».

– Затем, что пора вам переходить на новый уровень подготовки. Учебное «оружие» вы освоили, посмотрим, справитесь ли с боевым.

Фаунтлери побледнел.

– К… как – с боевым? По-настоящему?

– Да. Пулю вы пока, разумеется, не отведёте, попробуем метательный нож.

Вот оно! Веселья как не бывало. Напряжённая тишина воцарилась в зале. Бледные лица, большие глаза… ТАКОГО они не ждали.

– Вы готовы, Фаунтлери? Или боитесь? Имеете право отказаться, в обязательной программе этого нет. Ваше решение?

Миловидное лицо Ангуса застыло восковой маской, губы побелели.

– Да, сэр, – еле слышно выговорил он. – Я готов. Я попробую.

Он сделал три шага на негнущихся ногах и встал у стены. Веттели разместился напротив, нарочито медленно достал нож, стараясь, чтобы каждый из собравшихся хорошенько разглядел его смертоносное лезвие, демонстративно примерился для броска.

– Не надо! Пожалуйста! – панически вскрикнул один из невольных зрителей.

– Что значит – не надо? Неужели вы воображаете, будто противник в бою станет интересоваться, стоит ему в вас стрелять или вам этого почему-то не хочется? Прекратите разговоры, вы отвлекаете мистера Фаунтлери… Итак, Ангус, вы готовы? Помните главное: не шарахаться от ножа, а чувствовать приближение опасности и воздействовать на неё. Дёрнетесь не в ту сторону – и вам конец… Ну, всё, работаем!

В воздухе сверкнул металл.

Веттели даже в мыслях не держал целиться в ученика по-настоящему. Нож должен был ударить в деревянную стену в трёх дюймах левее уха Фаунтлери. А ударил в десяти. Всё-таки он его отвёл!

Отвёл, а потом бессильно сполз по стене, весь мокрый и дрожащий. По щекам потекли слёзы. Класс запоздало ахнул.

Вот тут уж лорд Анстетт не поскупился! Таких громких похвал незадачливый Ангус, пожалуй, за всю свою предыдущую жизнь ни разу не слышал! Неудивительно, что он так быстро оживился и расцвёл. И тут же нашёлся с десяток желающих его подвиг повторить. Выручил звонок – продолжение сурового эксперимента в планы Веттели пока не входило. Острых ощущений для первого раза и без того было достаточно.

…– А-а-а! Убили! У-би-или! – истошно донеслось с улицы.

Веттели пулей вылетел из постели, включил свет, подскочил к окну – и ничего не разглядел в предрассветной мгле. Часы показывали половину шестого.

Он растворил окно – ледяной вихрь тут же ворвался в него, разворошил бумаги на столе, свесился вниз через подоконник и увидел.

Тело лежало как раз напротив его окна, широко раскинув руки. На этот раз оно принадлежало не школьнику. Веттели видел этого человека всего пару-тройку раз, но сразу узнал его по плоскому лицу с маленьким вздёрнутым носиком, толстой шее и коротким ногам. Бедный Тобиас – так его звали. Парню не повезло с рождения: боги обделили его разумом. Не то, чтобы полностью, но в значительной степени, в народе о таких говорят: «полудурок». На вид ему было лет семнадцать-восемнадцать, на деле – возможно, больше, определить точнее мешало младенческое выражение малоподвижного, невыразительного лица.

Родителей у Тобиаса не было. Много лет назад мать оставила его в норренском приюте для идиотов, оттуда Тоби… нет, не сбежал – на такую инициативу он был просто не способен – убрёл по чьему-то недосмотру, оказался в Гринторпе, прибился к почтовому отделению и с тех пор неплохо справлялся с должностью рассыльного, а иногда даже почтальона подменял. Вот и сегодня при нём была почтовая сумка с жёлтым рожком, валялась рядом в снегу.

Над телом стояла кухонная прислуга в тёплой шали, переднике и белом чепце, это она голосила.

А из левого глаза убитого торчала приметная, красная с белым опереньем боевая стрела. В школе таких имелся целый запас, Веттели сам видел, когда отбирал для вчерашней тренировки безопасные синие стрелы… Вот и докажи, что не он взял! Конечно, Токслей находился тут же, в хранилище спортивного инвентаря, но пристально за его действиями не следил – помогал подобрать луки, добывал с верхней полки теннисные мячи. Станет ли он свидетельствовать в пользу своего капитана или поостережётся? Второе было бы разумней, ведь он действительно мог не заметить кражи.

Но стрела – это полбеды, тут он легко оправдался бы сам: дверь-то оставалась заперта, значит, наружу он не выходил и воткнуть стрелу непосредственно в глаз жертвы не имел возможности. Хуже всего, что прямо под его окном темнело что-то длинное, изогнутое. Веттели высунулся подальше, чтобы разглядеть… ну, так и есть! Это был приметный школьный лук.

Вот теперь инспектору Поттинджеру всё будет ясно: пристрелил, а оружие выбросил, чтобы не нашли в комнате при обыске. Превратил, так сказать, прямую улику в косвенную: снизу есть ещё два окна, мало ли, из какого выпало… Да, именно так станет рассуждать эльчестерский сыщик. И не докажешь ему, что из лука Веттели даже с меньшего расстояния при всём своём желании не попал бы в такую мелкую цель, как чей-то глаз… И стоило целую неделю мучиться самому и мучить бедную Эмили, обеспечивая себе алиби! Убийца их всё равно провёл!