Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Снег тихонько хрустел под ногами; армия Теней собиралась у развалин древнего особняка. Руины выглядели омерзительно, почерневшие камни все еще были устланы костями друкаев, а обожженная земля в тех местах, где Алит в свое время велел разложить погребальные костры, оставалась мертвой. В центре бывшего главного зала росло дерево, спальню Алита затянуло плющом и тернистым кустарником.

Шесть дней Тени тренировались здесь под началом Алита и расходились только ночью, чтобы не выдать себя огнями. Алита не покидала уверенность, что настал последний день тренировок. Разведчики донесли, что у подножия холмов расположилась армия друкаев, такая огромная, какой никто не видел за последние десятилетия. Она могла принадлежать только Колдуну.

Семь дней назад до Короля Теней дошли слухи, что войска покидают Анлек. Сначала он решил, что друкаи выступают на юг, к Тираноку, где стоял лагерем Каледор. Но на следующий день Алит узнал, что армия направляется на восток, к горам.

Пришло время встретиться с новым врагом. Алит чувствовал звенящую в воздухе неизбежность столкновения. Шел редкий снег, над горами нависли серые облака. Леса и горы охватило странное спокойствие, и лишь обостренные чувства Алита улавливали отголоски темной магии. Да, сказал он себе, сегодня я узнаю правду.

Ближе к полудню с востока донеслись крики – разведчики заметили спускающегося с гор всадника. Алит передал часовым приказ пропустить его, поскольку твердо знал, что это Эльтириор. Идущий по путям Морай-хег не мог пропустить столь знаменательный день.

И верно, вскоре к руинам подъехал вороний герольд. Его конь ловко выбирал дорогу между раскатившимися камнями и холмиками земли, которые укрывали останки погибших. Эльтириор откинул капюшон, открыв бледное, напряженное лицо. В правой руке он держал копье, но к середине древка был привязан сверток из пропитанной воском ткани. На ней сверкали капли воды.

Эльтириор заметил Алита и направил коня к нему.

– Вижу, что выманил из укрытия не только врага, – произнес Алит, когда вороний герольд спешился.

– Пришло время кое-что вернуть. – Он протянул копье.

– Что это?

– Разрежь веревки, когда приедет Король-Колдун, – ответил Эльтириор, – и увидишь.

– Ты знаешь, кто он такой? – спросил Алит.

Вороний герольд покачал головой.

– В твоем распоряжении больше глаз и ушей, чем есть у меня, – ответил он. – К тому же разве ты не ездил в Анлек, чтобы разузнать о нем?

– Меня отвлекли, – ответил Алит, хотя у него хватило совести покраснеть. – Я рад, что ты здесь.

– Нас осталось очень мало. Не думаю, что вороньи герольды переживут эту войну, – ответил Эльтириор. – Наше время прошло.

Алит поневоле встревожился. Среди его метаний и бед одно оставалось постоянным – поддержка Эльтириора. Вороний герольд был ему наставником, союзником и компаньоном. Иногда Алиту хотелось назвать его другом.

– За Нагаритом теперь присматривает Король Теней, – с невеселой улыбкой продолжал Эльтириор. – Морай-хег уступила место Курноусу и обратила всевидящий взгляд на другие земли.

Алит не знал, что ответить. Они молча стояли рядом и смотрели на запад. Довольно скоро показалось войско друкаев – по холмам на северо-западе потянулись длинные змеи колонн. Алит осмотрел небо в поисках драконов или мантикор, но ничего не увидел. Вроде все шло согласно его плану – Король-Колдун решил встретиться с ним лично.

Несмотря на все, что довелось испытать Алиту, его охватила тревога, когда друкайская армия рассыпалась по холмам. Количество солдат превышало все ожидания. На первый взгляд он оценил войско в сотню тысяч. Где противнику удалось найти столько воинов, Алит не знал. Неужели Морати копила силы все эти годы в ожидании подходящего предводителя?

Войско остановилось за пределами выстрела машин-копьеметателей. Намерения противника были ясными: он не хотел пугать Алита и сгонять его с места.

Перешептывания и крики тревоги заставили Алита обернуться к своим солдатам. Те показывали на небо, где появился и медленно опускался к земле дракон. Алит никогда не видел такого огромного зверя – вполовину больше, чем тот, на котором летал Керанион. Алит уже собирался дать приказ отступать к холмам, но остановился, когда дракон повернул обратно к армии друкаев и приземлился перед ней.

Высокий эльф легко спрыгнул на землю рядом с чудовищем. Воздух вокруг него дрожал дымкой темного тумана и жара. Алит пристально наблюдал за приближающимся Колдуном.

Тот был выше любого эльфа и одет в закрытый черный доспех. На щите с золотым узором сверкала ненавистью руна. От взгляда на нее у Алита жгло глаза. Меч в правой руке от рукояти до кончика лезвия окутывало голубое пламя; оно отбрасывало на снег пляшущие тени.

Внимание Алита привлек доспех. Пока Король-Колдун уверенным шагом поднимался на холм, Алит заметил, что латы на самом деле не черные, а подсвечены изнутри рубиновым светом. Вокруг друкая поднимались завитки пара. Алит вдруг с ужасом понял, что пластины и кольчужные вставки доспеха пылают жаром, будто их только что выковали. Там, где ступал Колдун, оставался талый снег и опаленная земля, а воздух будто отшатывался от него и сворачивался крохотными вихрями.

Тени внимательно наблюдали за Колдуном с луками наготове. Алит велел им не нападать без приказа; он хотел узнать, кто же посмел объявить себя правителем Нагарита. Численность войска Короля-Колдуна не оставляла сомнений, что за ним стоит вся мощь Анлека.

Когда Колдун вошел в покосившиеся старые ворота, Алит не смог оторвать взгляд от его глаз. В черных колодцах горело темное пламя, пустое и в то же время полное энергии. Все лицо, за исключением глаз, скрывал черный с золотом шлем с обручем из шипов и рогов из тусклого серебристо-серого металла.

Алит вспомнил, что все еще держит в левой руке подарок Эльтириора, достал из-за пояса нож и перерезал стягивающие сверток веревки. Затем потряс копье, чтобы стряхнуть с него узелок из ткани, и тот затрепетал на ветру и развернулся. Золотой нитью к древку был привязан флаг.

Потрепанное, в пятнах и дырах полотнище с истлевшей вышивкой по краям.

Когда-то флаг был белым, но с годами посерел. Герб на нем истерся, но Алит все равно узнал золотое крыло гриффона – знамя дома Анар.

Алит ощутил приток смелости. Нагоняемый Колдуном ужас пропал. Этот флаг развевался здесь со времен Аэнариона, и Алит впитывал в себя вековую силу, которую не смыла даже кровь анарцев. С высоко поднятой головой он уставился на врага.

– По какому праву ты явился на эти земли без разрешения Алита Анара, князя дома Анар, Короля Теней Нагарита? – спросил Алит и поднял потрепанное знамя над головой. – Если ты пришел угрожать мне, послушай клятву, которую я дал погибшим. Ничто не забыто, никто не прощен!

Колдун остановился в полудюжине шагов, и по коже Алита побежали мурашки от излучаемого им жара. Адские глаза уставились на флаг. Колдун убрал в ножны меч и шевельнул одним пальцем.

Черное пламя охватило знамя, и оно осыпалось обгорелыми хлопьями, которые тут же разметал ветер. В руках Алита осталось дымящееся древко. Ему пришлось разжать пальцы.

– Дом Анар мертв, – произнес Колдун. Его голос отдавался глубоким эхом, будто доносился из далекого пустого зала. – Только я правлю Нагаритом. Поклянись мне в верности, и я забуду о прошлом и прощу предательство. Я отдам тебе эти земли, и ты будешь подчиняться только мне.

Алит засмеялся.

– Ты сделаешь меня князем могил, хранителем пустоты, – сказал он. Затем прищурился и посерьезнел. – По какому праву ты требуешь моей верности?

Король-Колдун сделал шаг вперед, и Алит с трудом заставил себя не отшатнуться. На грани слуха шипели странные голоса – запечатанные в доспехе духи жертв. Жар стоял невыносимый, на глаза наворачивались слезы, а кожа трескалась. Алит облизал губы, но во рту пересохло. Хуже всего на него действовали ползущие по коже щупальца черной магии – они высасывали жизнь и холодили сердце.

– Разве ты не узнаешь меня, Алит? – Колдун пригнулся ближе. Тихий голос окутывала аура огня и смерти. – Разве ты не послужишь мне снова?

Хриплый голос создания срывался, но Король Теней узнал его. Когда-то, в другой жизни, он произнес слова, на которых держались все мечты и надежды Алита. Когда-то, давным-давно, этот голос поклялся освободить Нагарит от тирании, и Алит поверил ему. Сейчас он приказывал ему сдаться.

Голос Малекита.

Не переведено.

Не переведено.

Когда море поглотило Нагарит, Аландриан по воле судьбы или по счастливой случайности находился в горах Аннули. Разведчики донесли принцу дома Анаров, что в Церазинском Доле скрываются мятежники, и он во главе пятисот воинов отправился в горы.

После поражения на Маледорском поле ему вместе со своей ротой удалось укрыться на болотах, но вместо того, чтобы бежать в Анлек вместе с Малекитом и Морати, он решил продвигаться дальше на север, полагая, что столица Наггарота обернётся для них западнёй, когда войска Имрика осадят город. Однако он даже не подозревал, какие безумные планы таили те, кому он когда-то поклялся в верности.

Вот так и случилось, что бывшего правителя Атель Торалиена не было на равнинах в тот день, когда море явило миру свою ярость. Аландриан и его воины с ужасом наблюдали, как с севера, сметая всё на своём пути, надвигалась гигантская приливная волна. Воды сомкнулись над Нагаритом, разом поглотив города и сёла, и даже высочайшие горные пики стали теперь островами.

Это произошло четыре дня назад. Поначалу Аландриана, как и всех остальных, охватило уныние, но он во всём мог видеть светлые стороны. Старый порядок был разрушен, и теперь тот, кто сумеет ухватиться за эту возможность, станет новым повелителем этих разорённых земель. И они отправились вперёд по долине к поселению анарцев в надежде захватить его и заставить жителей служить принцу. Скромное начало, но в прошлом он уже следовал на восток за Малекитом и основал немало колоний. Ему уже приходилось покорять дикие земли, и он намеревался проделать это снова – начиная с Церазинского Дола.

Аландриан не на шутку забеспокоился, когда не вернулись разведчики. Он немедленно приказал роте остановиться и выслал ещё воинов, чтобы те разузнали, что же могло их задержать. Когда принц понял, что пропала и вторая группа, солнце уже клонилось к закату.

Он стоял перед непростым выбором: разбить лагерь здесь или же выбираться из долины. Аландриан решил, что лучше обороняться тут, чем попасть в засаду во время перехода. Мятежники знали эти земли лучше него и могли заранее устроить ловушки на случай отступления.

Наггаротцы разложили костры по периметру, чтобы отогнать надвигающуюся темноту. Солдаты с многозарядными арбалетами встали на стражу, стараясь не выделяться на фоне костров, отряды копейщиков образовали живое кольцо вокруг своего командира.

Анарцы не заставили себя ждать. Из темноты засвистели стрелы, выпущенные воинами в серо-зелёных маскировочных плащах. В ответ защёлкали арбалеты, но к тому времени была убита уже дюжина солдат. Враги мелькали в сумерках, словно тени, и в криках караульных слышался страх.

– Выдвигайся на запад, Наэгрин, – приказал он своему капитану. – Возьми две сотни воинов и навяжи бой нашему неуловимому неприятелю. Если сумеешь, расчисти нам путь для отступления.

Из темноты всё сыпались стрелы, и Наэгрин без промедления покинул лагерь. Во главе шеренги солдат он отправился во тьму.

Аландриан ждал. Он подбадривал воинов, но всё больше их падало под градом свистящих стрел. Были убиты уже три дюжины солдат, и ещё столько же ползало в высокой траве, стеная и корчась от боли. Принц напрягал свой слух в надежде расслышать лязганье металла, которое послужило бы знаком, что Негрин напал на врага, однако вокруг раздавалось лишь мерное дыхание ветра, скрип деревьев да шелест листвы.

Поняв, что костры больше помогают врагу, чем его солдатам, Аландриан приказал затушить их. В сумерках он пытался разглядеть мелькающие возле лагеря фигуры, но ему мало что удавалось увидеть. То тут, то там заходящее солнце блеснёт на кончике стрелы, и тут же она летит, рассекая воздух, чтобы поразить очередного воина. В ответ раздаётся грохот арбалетов – солдаты осыпают кусты градом болтов, но не слышат ни крика, который мог бы означать, что их снаряды нашли свою цель.

С запада ночную тишину разорвали истошные вопли, и в глубине души Аландриан понял, что кричали не анарцы. Жалобный вой и мольбы о пощаде быстро стихли, и вихрь из стрел поднялся пуще прежнего. Аландриан чувствовал панический страх своих солдат и знал, что они вот-вот побегут. Оставаться здесь принц был не намерен – он сорвался с места и припустил назад, к холмам.

Не пробежав и двух сотен шагов, он заметил одинокую фигуру, стоящую на фоне заката. Воин в капюшоне положил стрелу на свой серебристый лук, и тотчас же Аландриан узнал Алит Анара, предводителя повстанцев, Короля Теней, как тот сам себя называл.

Он вздрогнул, увидев выпущенную стрелу, и приготовился к смерти, но снаряд вошёл ему в бедро, точно над коленом. Аландриан упал и не смог сдержать крика. Фигура пропала в темноте, и принц принялся ползти вперёд.

Далеко ему продвинуться не удалось. Чья-то тень накрыла его, и в тот же миг он получил удар сапогом по голове.

– Хорошо, что не тратишь моё время, – только и услышал он, перед тем как сознание покинуло его.

Очнулся Аландриан, сидя возле чего-то твёрдого. Было темно, но в свете костра он разглядел, что его руки стянуты верёвкой, конец которой был обмотан вокруг ветви молодого дерева, а лодыжки привязаны к выгибающемуся из-под земли корню. Принц окончательно пришёл в себя и увидел стоящую вокруг него толпу эльфов, среди которых были дети и совсем ещё младенцы.

Алит Анар выступил вперёд и скинул капюшон.

– Аландриан, породивший жестокую Хеллеброн, разорительницу Котика, – произнёс Король Теней. – Как долго я ждал этой встречи.

– Просто убей меня, и покончим с этим, – проворчал Аландриан.

– Нет, твоя смерть не будет скорой. Прежде ты будешь наказан за все те муки и страдания, что ты принёс другим.

Анарцы стали расходиться, и невдалеке, вниз по склону Аландриан увидел деревянные строения.

– Намереваешься бросить меня здесь? Чтобы я умер от голода?

– Даже это будет слишком быстрой смертью, – ответил Алит. – Каждый день сюда будут приходить дети и приносить тебе еду и питьё. Они вырастут, и перед их глазами всегда будет та друкайская мразь, что отняла у них родину.

– И это всё? – захохотал принц. – Я просто буду пленником?

Алит окинул взглядом дерево, к которому был привязан Аландриан.

– Наш народ живёт долго, и деревья успевают вырасти очень высоко, – произнёс Король Теней. – С течением лет путы натянутся, и ты припомнишь об этом.

Не переведено.

Не переведено.

Майк Ли
Возвышение Нагаша

Кхемри

Живой Город, некогда столица империи Сеттры

Тхутеп – царь-жрец Кхемри

Неферем – Дочь Солнца, царица Кхемри

Сухет – князь, сын Тхутепа

Нагаш – первенец Хетепа, верховный жрец Кхемри

Амамурти – верховный жрец Птра

Хетеп – бывший царь-жрец, убит в бою

Газид – старший визирь Хетепа

Архан – беспутный мелкий аристократ, впоследствии визирь Нагаша

Раамкет – беспутный мелкий аристократ

Шепсу-хур – беспутный мелкий аристократ

Кефру – слуга Нагаша

Мальхиор – колдун-друкай

Друтейра – колдунья-друкая

Ашниэль – колдунья-друкая

Зандри

Город Волн, богатый и могущественный

Некумет – царь-жрец

Амн-назир – царь Зандри, сын Некумета

Шеп-хет – верховный жрец Ку’афа

Ламия

Город Зари, экзотический и загадочный

Ламашептра – царь-жрец Ламии и брат Неферем

Ламашиззар – сын царя

Ка-Сабар

Город Бронзы, промышленный и воинственный

Акмен-хотеп – царь-жрец Ка-Сабара

Сузеб Лев – полководец царя

Пак-амн, Мастер Коня – военачальник

Мемнет – верховный иерофант Птра

Хашепра – верховный жрец Гехеба

Сухет – верховный жрец Пхакта

Калифра – верховная жрица Неру

Разетра

бывшая колония Кхемри, позднее независимый город

Рак-амн-хотеп – царь-жрец Разетры

Гузеб – верховный иерофант Птра

Экреб – полководец

Ливара

Город ученых

Хекменукеп – царь-жрец Ливары

Шеш-амун – полководец

Махрак

Город Надежды, религиозный центр Неехары

Нек-амн-атеп – верховный иерофант Птра, член Жреческого совета

Атеп-неру – верховный жрец Джафа, член Жреческого совета

Канзу – верховный жрец Ксара, член Жреческого совета

Небунефер – жрец Птра, посланник Махрака

Кватар

Белый Дворец, страж Долины Царей

Немухареб – царь-жрец Кватара, Владыка Гробниц

Нумас

главная житница Неехары

Сехеб и Нунеб – цари-близнецы Нумаса

Анк-мемнет – верховный жрец Пхакта

Бхагар

торговый город в Великой пустыне

Шахид бен Алказзар – князь Бхагара

Бел-Алияд

торговый город на юге Дороги Специй

Сухедир аль-Казем – Хранитель Потайных Путей, князь Бел-Алияда

Народы Благословенной Земли поклоняются множеству богов и богинь, как главных, так и второстепенных. Это часть древнего пакта, известного как Великое Соглашение. Согласно легенде, неехарцы впервые столкнулись с богами в том месте, что сейчас известно как Махрак, Город Надежды. Вечных духов тронули страдания племен, и они пришли им на помощь. В ответ на поклонение и преданность неехарцев боги поклялись сделать их великим народом и благословлять их земли.

Каждый из больших городов Неехары поклоняется одному из великих богов, считая его своим покровителем. Однако поклонение Птра, Великому Отцу, преобладает везде. Верховных жрецов в храмах Неехары называют также иерофантами.

В каждом городе, за исключением Кхемри, верховный жрец Птра считается верховным иерофантом.

В дополнение к жречеству в каждом храме Неехары имеется орден священных воинов, известных как ушебти.

Каждый ушебти посвящает жизнь служению своему божеству-покровителю, получая за это сверхчеловеческие способности. Эти дары превращают ушебти в могущественнейших воинов всей Благословенной Земли. Со времен Сеттры, первого и единственного императора Неехары, ушебти в каждом городе служат телохранителями царя-жреца и его семейства.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ НАИБОЛЕЕ ВЫДАЮЩИХСЯ БОГОВ И БОГИНЬ НЕЕХАРЫ

Птра – Великий Отец, первый среди богов и создатель рода человеческого. Хотя ему поклоняются по всей Неехаре, Кхемри и Разетра считают его своим покровителем.

Неру – богиня луны, жена Птра. Она оберегает Неехару от зла ночи.

Сахмет – богиня зеленой луны. Ее также называют Зеленая Ведьма. Мстительная интриганка, наложница Птра, ревнующая Великого Отца к человечеству.

Асаф – богиня красоты, очаровательная, но мстительная. Асаф покровительствует Ламии.

Джаф – бог смерти с головой шакала, покровительствует Кватару.

Ксар – свирепый и злобный бог пустыни. Этому жестокому и вечно голодному богу поклоняются племена Великой пустыни.

Пхакт – бог неба и вершитель правосудия, человек с головой ястреба.

Ку’аф – бог змей и коварства. Ку’аф покровительствует Зандри.

Уалатп – бог-падальщик с головой стервятника.

Сокт – вероломный бог ассасинов и воров.

Баст – богиня милосердия и любви.

Гехеб – бог земли и даритель силы, покровительствует Ка-Сабару.

Тахот – бог знаний, хранитель священного закона, покровительствует Ливаре.

Усириан – безликий бог загробного мира, судит души умерших и решает, достойны ли они загробной жизни.

Настало время легенд, время богов и демонов, царей и героев.

Боги благословили засушливую землю Неехары и даровали жизнь первой великой человеческой цивилизации на берегах извилистой Реки Жизни. Неехарцы обитали в восьми гордых городах-государствах, у каждого из которых был свой бог-покровитель, чья милость определяла характеры и судьбы людей. Самый великий из городов, расположенный в центре этой древней земли, – это Кхемри, легендарный Живой Город Сеттры Великолепного.

Именно Сеттра сотни лет назад объединил города Неехары в империю и объявил, что будет править ею вечно. Он приказал своим жрецам открыть секрет вечной жизни. А когда великий император все-таки умер, его тело заключили внутри громадной пирамиды в ожидании дня, когда жрецы-личи призовут его душу назад.

После смерти Сеттры его империя распалась и власть Кхемри ослабла. Сегодня, среди призрачных теней погребального храма Кхемри, могущественный жрец размышляет над жестокостью судьбы и жаждет короны, принадлежащей его младшему брату.

Оазис Зедри, 62 год Ку’афа Коварного

(—1750 год по имперскому летосчислению)

Акмен-хотеп, Любимец Богов, царь-жрец Ка-Сабара и владыка Хрупких Пиков, проснулся в предрассветный час рядом со своими наложницами и прислушался. Звуки в тишине пустыни разносились далеко; Акмен-хотеп слышал отдаленное мычание быков там, где жрецы осматривали стада, и ржание коней в загоне на краю оазиса. С севера раздавался обнадеживающий звон серебряных колокольчиков и бряцанье медных кимвалов – юные послушницы Неру по периметру обходили военный лагерь, отгоняя прочь голодных духов пустыни.

Царь-жрец глубоко вдохнул, наполняя легкие священным фимиамом, курившимся в трех маленьких жаровнях. Разум его был ясным и дух непотревоженным – хорошее знамение перед битвой. Прохлада пустынной ночи приятно овевала кожу. Двигаясь осторожно, Акмен-хотеп высвободился из объятий своих женщин и выскользнул из-под тяжелых шкур. Он опустился на колени перед блестящим медным идолом, стоявшим в изголовье ложа, и поклонился шеду, благодаря его за то, что тот охранял его душу во время сна. Царь-жрец обмакнул палец в небольшой сосуд с ладаном, стоявший у ног идола, и умастил лоб сурового крылатого быка. Идол словно замерцал в слабом свете – дух принял подношение.

Кто-то поскреб по тяжелой ткани, закрывавшей вход в шатер. Менукет, любимый слуга царя-жреца, вполз внутрь и прижался лбом к песчаному полу. На старике была белая юбка и сандалии из тонкой кожи с ремешками, доходившими почти до коленей. Широкий кожаный ремень опоясывал его, кожаная повязка, усыпанная полудрагоценными камнями, охватывала изборожденный морщинами лоб. Чтобы согреть старые кости, Менукет укутал узкие плечи шерстяной накидкой.

– Да пребудут с тобой благословения богов, о великий, – прошептал слуга. – Твои полководцы, Сузеб и Пак-амн, ждут возле шатра. Что пожелаешь?

Акмен-хотеп вскинул над головой мускулистые руки и потянулся так, что задел ладонями потолок шатра. Как и все люди Ка-Сабара, он был гигантом, почти семи футов ростом. В свои восемьдесят четыре года он находился в полном расцвете, худощавый и сильный, несмотря на изнеживающую роскошь царского дворца.

На широких плечах и плоском лице виднелись многочисленные шрамы, каждый из которых являлся жертвой Гехебу, богу земли и дарителю силы. Цари-жрецы Ка-Сабара издавна считались грозными воинами, и Акмен-хотеп был истинным сыном божества – покровителя города.

– Подай боевое одеяние, – приказал он, – и позови полководцев.

Любимый раб склонил бритую голову и вышел. Спустя несколько мгновений в шатер вошли полдюжины рабов и внесли деревянные сундуки и кедровый табурет для царя. Как и Менукет, рабы были одеты в юбки и сандалии, но головы покрыли хек’эмами – тонкими церемониальными покрывалами, не позволявшими недостойным видеть царя-жреца во всем его великолепии.

Рабы действовали безмолвно и быстро, готовя своего господина к сражению. На угли бросили еще благовоний, Акмен-хотепу поднесли вина в золотом кубке. Пока он пил, проворные руки мыли его и умащивали маслами, заплетали бороду в косу, скрепляя ее блестящими плетеными кожаными ремешками. Царя-жреца нарядили в складчатую юбку из тончайшей белой ткани, на ноги надели красные кожаные сандалии, а на поясе застегнули ремень, сделанный из пластин чеканного золота, инкрустированных лазуритом. На запястья надели широкие золотые браслеты с начертанными на них благословениями Гехеба, а на бритую голову – бронзовый шлем, увенчанный мордой рычащего льва. Потом двое старых рабов облачили мощный торс царя-жреца в доспехи из переплетенных кожаных ремней, а шею закрыли широким золотым ожерельем с символами, защищающими от стрелы и меча.

Когда с одеванием было покончено, в шатер вошли двое других рабов, тоже в покрывалах. Они несли подносы, полные фиников, сыра и медовых хлебцев, чтобы хозяин мог подкрепиться. Следом шли два военачальника, оба в доспехах. Они упали на колени перед своим повелителем и коснулись лбами пола.

– Встаньте! – приказал Акмен-хотеп. Полководцы выпрямились и сели на пол. Царь-жрец устроился на кедровом табурете. – Каковы вести о враге?

– Армия Узурпатора разбила лагерь вдоль горной цепи к северу от оазиса, как мы и ожидали, – ответил Сузеб.

Лучшего воина Акмен-хотепа называли Львом Ка-Сабара, и был он выше остальных; даже в склоненном положении голова его находилась почти на одном уровне с головой сидящего царя-жреца, поэтому ему приходилось сильно сгибать шею, чтобы выказать подобающее почтение. Его красивое лицо с квадратным подбородком было чисто выбрито, как и голова. Шлем Сузеб держал под мышкой, прижимая его могучей рукой.

– Последние вражеские воины прибыли всего несколько часов назад, и похоже, они здорово натерпелись во время похода.

Акмен-хотеп спросил:

– Откуда ты знаешь?

– Наши часовые слышат стоны и испуганный ропот из вражеского лагеря, – объяснил Сузеб. – Кроме того, там не видно ни шатров, ни зажженных костров.

Царь-жрец кивнул.

– Что сообщают лазутчики?

Сузеб повернулся к своему соратнику. Пак-амн, Мастер Коня, был одним из самых богатых людей в Ка-Сабаре. Его вьющиеся, смазанные маслом черные волосы падали на покатые плечи, а доспехи были украшены золотыми ромбами. Военачальник прочистил горло.

– Ни один из наших лазутчиков еще не вернулся, – доложил он, склонив голову. – Они должны прибыть с минуты на минуту.

Акмен-хотеп отмахнулся.

– Каковы знамения? – спросил он.

– Зеленая Ведьма спрятала лицо, – объявил Пак-амн, имея в виду Сахмет, зловещую зеленую луну. – А жрец Гехеба утверждает, что видел пустынного льва, в одиночку охотившегося среди западных дюн. Жрец говорит, что пасть льва была темной от крови.

Царь-жрец нахмурился, глядя на обоих полководцев.

– Это прекрасные предзнаменования, но что говорят оракулы? – спросил он.

Настала очередь Сузеба с сожалением склонить голову.

– Верховный жрец заверил меня, что сразу после утреннего жертвоприношения он проведет обряд предсказания, – произнес лучший воин. – Пока у него не было такой возможности. Даже старшие жрецы заняты сейчас черной работой…

– Разумеется, – прервал его Акмен-хотеп и поморщился, вспомнив тень, павшую на Ка-Сабар и прочие города Неехары всего лишь месяц назад. Все жрецы и послушники, кого задел этот прилив темноты, умерли почти мгновенно, оставив храмы опустевшими.

Акмен-хотеп не сомневался, что проклятая тень зародилась в Кхемри. Все зло, поражавшее Благословенную Землю в последние два столетия, можно было поставить в вину правящему там тирану, и царь-жрец поклялся, что Нагаш в конце концов ответит богам за свои преступления.

Жрецы Птра приветствовали рассвет пением труб. Собравшиеся на равнине к северу от великого оазиса воины Бронзового Войска Ка-Сабара сверкали, как море золотого огня. На востоке изъеденная ветрами гряда Хрупких Пиков была тронута резким желтым светом, а бесконечные барханы Великой пустыни на западе все еще укутаны тьмой.

Акмен-хотеп и его военачальники, блистая доспехами, собрались у вод оазиса, чтобы совершить жертвоприношение. Курились редкие благовония во славу Пхакта, бога небес и вершителя правосудия. Командиры резали себе руки и проливали кровь на песок, умиротворяя великого Ксара, бога пустыни, и просили его покарать армию Кхемри своей беспощадной рукой. На каменный алтарь Гехеба втащили спотыкавшихся молодых волов. Их кровь пролилась в блестящие бронзовые сосуды, которые пустили по кругу. Командиры делали большие глотки, моля богов даровать им силы.

Последнюю, самую великую жертву приберегли для Птра, могущественнейшего из всех богов. Акмен-хотеп вышел вперед, окруженный возвышавшимися над ним ушебти. Преданные телохранители царя-жреца носили отметки благосклонности Гехеба; кожа их была золотистой, и двигались они с плавной грацией и мощью льва. Они окружили царя-жреца, держа в своих когтистых руках сверкающие массивные мечи.

На краю оазиса, на виду у всей собравшейся армии, вырыли большую яму, в нее сложили закаленное дерево, доставленное из Ка-Сабара, и подожгли. Жрецы бога солнца возле костра речитативом читали заклинание победы. Акмен-хотеп остановился перед голодными языками пламени и распростер могучие руки. Крики и вопли сотрясли воздух, когда по его сигналу ушебти вытолкнули вперед два десятка юных рабов и бросили их в огонь.

Акмен-хотеп присоединился к жрецам, взывая к Птра и моля его обрушить свой гнев на Узурпатора. Дым над костром потемнел, воздух наполнился сладковатым запахом горящей плоти. Царь-жрец повернулся к Мемнету, верховному жрецу.

– Каковы знамения, о священный? – почтительно спросил он.

Верховный жрец Птра сверкал отраженной славой бога солнца. Невысокий, полный, он был облачен в мантию из ткани с золотой нитью. Золотые браслеты впивались в мягкую плоть его смуглых рук. На груди покоился сверкающий золотой диск-солнце из храма, исписанный священными иероглифами, с изображением Птра и его огненной колесницы. Мясистое лицо жреца даже в столь ранний час было покрыто потом. Мемнет нервно облизал губы и повернулся лицом к огню. Его глубоко посаженные глаза, густо обведенные черной краской, не выдавали потаенных мыслей. Сжав губы, он долго рассматривал очертания, появлявшиеся в дыму.

Среди знати повисла тишина, которую нарушал лишь голодный треск огня. Акмен-хотеп посмотрел на верховного иерофанта и нахмурился.

– Воины Ка-Сабара ждут твоего слова, о священный, – поторопил он. – И враг ждет.

Мемнет прищурился, глядя на клубящиеся ленты дыма.

– Я… – начал он и замолчал, ломая пухлые руки.

Царь-жрец подошел к нему ближе.

– Что ты там видишь, брат? – спросил он, чувствуя выжидательные взгляды военачальников, угнетавшие его. Холодные пальцы страха пробежали по спине.

– Это… это довольно неясно, – произнес Мемнет неискренним тоном, взглянул на царя, и в его обведенных черной краской глазах мелькнул испуг. Верховный иерофант снова посмотрел на жертвенный костер и сделал глубокий вдох. – Птра, Отец Всего, сказал свое слово! – воскликнул он. Его голос постепенно набирал силу, превращаясь в ритуальное завывание. – Пока солнце светит на воинов веры, победа будет бесспорной.

Среди собравшихся пронесся вздох облегчения, похожий на дуновение пустынного ветра. Акмен-хотеп повернулся к своим военачальникам и поднял свой огромный бронзовый хопеш высоко к небу. Свет бога солнца отразился от его острого изогнутого лезвия.