Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

И всё же по-прежнему не было тех ужасающих врагов, которых высматривал герцог, оглядывая армию, пришедшую из Холодной Земли, дабы захватить его справедливейший город. Скорее всего, это были могучие звери, возвышавшиеся над рядами, которые обратили на себя его внимание и заполнили благоговением его сердце старого воина. Никогда прежде не видел герцог столь многих и столь разнообразных мерзостных тварей, даже когда сталкивался с искажёнными ордами северян. Боевые гидры топтались и фыркали, пока самоуверенные укротители прилагали всевозможные усилия, чтобы предотвратить головы от того, чтобы они набросились на стоящих вокруг воинов или друг на друга. Постоянный шлейф дыма бурлил над зверями, каждая из их голов отрыгала могучие сгустки пламени, пока их шеи скручивались и мотались туда-сюда. Шкуры зверей имели серый цвет камня, и герцог знал, по горькому опыту, что они были столь же прочны и холодны. Мрачно оглядывая орду, он пытался сосчитать количество подобных тварей, которых тёмные эльфы гнали в битву, гнали на его город. Герцог сбился на третьем десятке, количество зверей увеличивалось, пока прибывали всё новые и новые, и он не успевал их сосчитать.

Пронзительный крик, подобный крику какой-то птицы-падальщика расколол воздух, и герцог скривил губы в отвращении, когда отыскал взглядом его источник. В затянутом дымом небе над головой медленно проявились шныряющие силуэты, которые на первый взгляд можно было легко принять за обычных стервятников, привлечённых на равнину обещанием свежей мертвечины, свежих туш, которые можно обглодать до чистоты после битвы. Но когда они нырнули вниз и закружились в воздухе, стало ясно, что то были не природные существа, не птицы или даже какой-нибудь иной зверь. Это были гарпии, существа, о которых бретоннские рыцари могли рассказать множество поучительных легенд. Хотя и выглядевшие на расстоянии изящными и миловидными, создания были далеки от носимых ими женских форм. Каждая из них была существом столь же порченным, сколь и мерзким, не способным на иные мысли и поступки, кроме как порождённые элементарными хищническими инстинктами. Они стремились лишь разорвать плоть своими острыми, словно иглы, зубами, и, как говорили, были слугами какого-то мерзкого бога тёмных эльфов, произнесением имени которого не станет унижать себя ни один добродетельный рыцарь благословенной Бретоннии.

С движением, напоминающим стаю птиц, заметившую приближение более крупного хищника, гарпии порскнули в стороны и исчезли. Из облаков тумана, из серого дыма, порождённого огненной отрыжкой из пастей гидр, появилась волнообразная чёрная тварь с крыльями тёмными, будто сама ночь. Сердце герцога загремело, когда он узрел то, что не видел уже на протяжении десятилетий. Это был дракон, один из чёрно-чешуйчатых змеев, которых, как говорили, только самые жестокосердные и подлые военачальники тёмных эльфов могли подчинить себе и заставить нести себя в битву. И, похоже, эта сказка содержала в себе зерно истины, ибо на спине чёрного дракона была видна фигура, и флаг щёлкал на холодном ветру позади неё.

Волна ужаса прокатилась по заполнявшим стены Брионна рядам защитников, и герцог Корентин оторвал свой взгляд от чёрного как смоль зверя, рассекающего воздух, и посмотрел вниз на своих людей. Валы, опоясывающие город, с выступающими из них куртинами, башни, расположенные с равномерными интервалами, увенчанные могучими боевыми машинами. На валах выстроились сотни и сотни воинов, сквайров дома и людей городской милиции. Первые были полупрофессиональные воины, обученные и подготовленные защищать свою справедливейшую страну против врагов, подобных этим, и оснащённые лёгкой бронёй, щитом и разнообразным оружием, от луков, до секачей. Последних же призывали в битву лишь тогда, когда ужасные события не оставляли иного выбора, потому что в основном там были крестьяне и преступники, которые сражались лишь будучи загнанными в угол или принужденные сержантами. Крестьяне притащили то оружие, которое смогли найти: те, кто прибыл с полей – косы и посохи; из города – железные или деревянные инструменты и дубинки.

– Держитесь, – приказал герцог Корентин, и его могучий голос отчётливо слышал сотни его воинов. Мужчины отвернулись от злобной орды, неостановимо растекавшейся по равнине перед стенами города и рассекавшей небеса над ним, и обратили лица вверх, к своему господину и повелителю. Герцог посмотрел на тех, кто был рядом, и неожиданное осознание того, что он не узнал одного из этих мужчин, что смотрели на него, поразило его, подобно удару дубинкой. В годы, что давно минули, он гордился тем, что знал всех сержантов и капитанов, находившихся под его командованием. Лица лучших из тех мужей промелькнули у него перед глазами, заполнив его печалью, когда он вспомнил, как каждый из них нашёл смерть в бою. Так много храбрых, добродетельных воинов пали под его командованием, размышлял он, и вот теперь ещё столь многие оказались на пороге этого. Усилием воли изгнав из разума призраки давно почивших товарищей, герцог Корентин обратился к армии со своей обзорной точки на самой высокой башне стены.

– Мужи Бретоннии! – закричал он, и собравшиеся замерли в почтительном молчании, когда его голос разнёсся над рядами. – В сей день нашему справедливейшему городу Брионну угрожает самый презренный из врагов! Но должны ли мы сдаться?!

Повернув голову в сторону врага, герцог отхаркнул и сплюнул могучий комок слюны в сторону валов, обращённых к эльфам. Ближайшие ряды разразились одобрительными криками, восхищённые жестом неповиновения их сеньора. Вскоре клич подхватили воины, которые находились слишком далеко по стене, чтобы воочию увидеть жест своего господина, а вслед за ним клич подхватили и остальные воины на валах Брионна.

Никто не заметил, что холодный ветер, дующий с моря, резко изменил своё направление и бросил плевок обратно в лицо герцога.

Армия тёмных эльфов продолжала развёртывание на равнинах перед стенами Брионна и к вечеру петля затянулась. Были отправлены многочисленные гонцы с вестью о вторжении, но никто из тех, кто остался, не мог знать, удалось ли им прорвать кольцо окружения. Много лет назад герцог Корентин видел разведчиков и ассасинов тёмных эльфов и поэтому сомневался, что мог найтись человек, который бы смог прокрасться через лагерь эльфов, если его сторожили эти существа. Тем не менее, он всё равно благочестиво молился Леди Озера, чтобы слово о вторжении всё-таки достигло отдалённых городов и замков герцогства и там успели бы собрать армию и сбросить армию мерзких тёмных эльфов обратно в море.

Когда небо потемнело, столь же из-за наступления ночи, сколь и из-за дыма многочисленных жертвенных костров, разожжённых эльфийскими колдуньями, внушающая страх тишина опустилась равно как на защитников, так и на атакующих. В течение всей второй половины дня рыцари герцога ожидали, выстроившись позади главных ворот города, готовые совершить вылазку, когда герцог сочтёт, что время пришло. Это были храбрые мужи, и их рвение едва удалось сдерживать, их жажду вырваться за ворота и обрушить уничтожение на презренных захватчиков. Тем не менее, сейчас даже они затихли и помрачнели. Стоя на башне и глядя на огромную армию, раскинувшуюся между городом и морем, герцог Корентин не мог винить их за это.

Небо потемнело ещё сильнее, когда на горизонте вскипели облака багрового синюшного цвета. Чёрный дракон появился вновь, вынырнув из самого сердца этих туч, направляясь к стенам, множество боевых гидр на земле издали громогласный рёв, когда змий пролетел над ними. Как и ранее, появление дракона вызвало ропот страха, распространившийся по стене, и герцог мог слышать испуганные возгласы, а в некоторых местах даже рыдания. Несмотря на то, что сержанты тут же заорали, призывая к тишине и порядку, факт был несомненен. Крылатый, стигийский демон был воплощением смерти и страшного суда, и люди увядали пред его ликом.

Тем не менее, герцог знал и иное. Многолетний опыт научил его, что подобные звери могли быть приручены, или подчинены, тем или иным способом лишь личностями, что превосходили их если не по силе, то по духу. Он знал, что, как бы ужасен не был эбеновый змий, фигура, что восседала на нём, должна была быть во сто крат страшней, чтобы управлять этим существом.

Как будто в подтверждение его мыслей, дракон подлетел ещё ближе, так, что люди на стенах могли ясно разглядеть того, кто сидел на спине твари. В седле, обитом человеческой кожей, герцог и его люди увидели военачальника облачённого в чёрные, как смоль, доспехи, имевших самые жестокие и изящные формы, созданные рукой мастера, с которым не мог сравниться ни один смертный оружейник. Высокий шлем скрывал лицо воина, но не заметить свет, идущий из сияющих, будто угли в ночи, глаз было невозможно. В одной руке он держал длинный, свёртывающийся спиралью кнут, который извивался и корчился, как будто обладал собственной ужасающей внутренней силой, в другой же – украшенный рунами запретной магии щит.

В мгновение ока, дракон уже воспарил над стенами города, хотя и не собирался нападать на защитников. Крестьяне ополчения закричали в ужасе и многие упали на колени, закрывая руками голову, как если бы это могло спасти их от испытующего взгляда зверя. Горстка в ужасе бросилась со стен, счастливчикам повезло упасть на каменные ступени чуть ниже, иные же оказались не столь удачливы – с тошнотворным хрустом переломанных костей встретившись с поверхностью двора.

Герцог Корентин отказался выказать страх хоть на мгновение, когда огромный зверь взлетел над головой, оставляя за собой след из густых, вызывающих резь в глазах и жжение в лёгких вонючих, ядовитых газов. Вместо этого он выпрямился и встретил взгляд твари взглядом своих угольно-чёрных глаз господина, являя собой пример для всех людей, кто поднимает взгляд и посмотрит на него в сей миг.

За секунды дракон прошёл над головами и завершил своё изучение города, развернувшись над крышами и шпилями города с ужасающей, величественной элегантностью взмахнув крыльями, размах которых был не менее пятидесяти футов, если даже не больше. С выхлопом чёрных газов, вырвавшихся из ноздрей, тварь завершила свой пируэт, и воздух наполнил сухой, резкий звук щёлкнувшего кнута.

Расставив свои мощные задние лапы и выпустив когти длиной с человеческую руку, дракон спикировал на один из ближайших шпилей, возвышавшихся над городом. Шпиль был игольно-тонким и возвышался над землёй футов на двести. Крыша покрыта черепицей, и множество мелких башенок торчали по бокам, вымпел, несущий чёрный топор на белом фоне, родовой герб герцога, горделиво трепетал на ветру. Задние лапы зверя опустились на крышу, передние уцепились за навершие с оглушительным ударом, от которого на землю посыпалась черепица, и сотряслись башенки, как если бы они тоже собирались последовать за нею. Второй отчаянный стон вырвался из глоток обравшихся защитников, и можно было видеть, как горожане на близлежащих улицах бросились врассыпную, когда осколки черепицы и отдельные элементы декора посыпались на них сверху.

Опустив свою недовольно глядящую голову на извилистой шее, дракон переместил свою массу и уселся, подобно птице на жёрдочке. Владыка тёмных эльфов, сидевший в седле, рассматривал защитников Брионна с нескрываемым презрением, его огненный взгляд стремительно прошёлся по рядам людей, прежде чем остановиться на герцоге.

Несколько долгих мгновений был слышен только звук воплей сержантов матерящихся на людей под их командой, а затем и он поблек. Для герцога же всё было так, словно остались только он и этот мерзкий нарушитель, словно в его владения остались лишь они, и его видение сузилось, когда он встретил горящий взгляд владыки тёмных эльфов. Бретоннцы следовали вполне конкретным правилам ведения осады, правилам, которые Корентин соблюдал всегда и не собирался отклоняться и впредь. Эти правила требовали, чтобы атакующий назвал свои условия, и чтобы защитник услышал их, прежде чем начнётся кровопролитие. На мгновение герцог подумал, что тёмный эльф хотел последовать этой традиции, если слышал о ней. Прежде чем вражеский лорд заговорил.

– Внемли моим словам, человечек, – заговорил тёмный эльф, его речь напоминала горящие угли, перемешиваемые в костре. – Ибо ты не достоен слышать их дважды.

Герцог проглотил гневный ответ, решив соблюдать традиции, несмотря на насмешки его врага. Единственным ответом Корентина стали скрипнувшие зубы и сузившиеся глаза.

– Я Ракарт, – объявил тёмный эльф, его голос сочился хвастовством и надменностью, – именуемый Повелителем Зверей.

Хоть соблазн ответить на хвастовство врага заявлением, что это имя ему не известно, и был велик, герцог Корентин прикусил язык. Даже не считая бесчестья от самой формы подобного ответа, это заявление было бы ложью. Он знал имя зверовода Ракарта, так же, как и все, кто жил на побережье Старого Света. Да и как могло быть иначе, если это падшее создание, как говорили, опустошил бесчисленное количество городов и портов на всём побережье, от Норски на крайнем севере, до залива Корсаров на юге. Не зря он называл себя «Повелитель Зверей», о чём свидетельствовали орды ревущих, исторгающих дым мерзостей внизу. Это о Ракарте говорили, что в его подземельях есть хотя бы один экземпляр каждого хищного животного, когда-либо жившего на земле, и его непрерывное скрещивание различных существ, привело к созданию некоторых из самых отвратительных созданий, когда-либо виденных, являющихся преступлением против природы.

И видно герцог Корентин был не единственным человеком, который узнал имя этого врага. Волна отчаяния охватила защитников, бесчисленное количество его людей пали в страхе на колени, не обращая внимания на сержантов, схватившихся за дубинки и кнуты, чтобы вновь поставить их на ноги. Боковым зрением герцог заметил движение во дворе, и понял, что даже боевые кони его рыцарей, наиболее подготовленные животные в стране, если не в мире, едва сдерживали страх. Таков был ужас излучаемый этим существом и его падшим «конём», что он расходился ощутимыми волнами.

– Отдай мне каждого пятого из своих людей, – продолжил Повелитель Зверей, – равно мужчин и женщин, достаточно молодых и сильных. Это должно быть сделано до завтрашнего восхода солнца, или же ты познаешь гнев Наггарота! Что скажешь, человек?

Герцог Корентин скрестил руки на груди и склонил голову, чтобы встретиться с взглядом противника своим, полным презрения. Его броня лязгнула, когда он переместился, и герцог почувствовал яростное желание выхватить свой могучий меч и схватиться с этим высокомерным монстром в почётной схватке. Тем не менее, он не мог, по крайней мере, пока. Его глотку распирало от желания ответить соответствующе на столь явно высказанное оскорбление, но он взял себя в руки, и его голос был спокоен, когда герцог, в конце концов, заговорил.

– Я отвечу, – произнёс он, возвышая голос, чтобы сотни, а то и тысячи его воинов могли услышать ответ своего повелителя и вновь собраться с мужеством, – покинь мои земли сейчас, эльф, пока ещё можешь.

Чёрный дракон вновь переместил свою массу, как будто восприняв оскорбление, нанесённое своему хозяину, и вызвал новый оползень из черепицы и камней, посыпавшийся на улицы города. Тысячи воинов на стенах вновь укрепили свои сердца и некоторые даже осмелились взглянуть на эльфа, чтобы услышать его ответ.

Этот ответ прозвучал через несколько долгих мгновений, хотя казалось, что прошло раз в десять больше. Герцог Корентин боролся с всё сильнее захлёстывающим его желанием вытащить меч и отдать приказ всем боевым машинам обрушить огонь на зверя, прежде чем он подавил его сверхчеловеческим усилием воли.

Наконец, тёмный эльф заговорил: – Что ж, тогда умрёте вы все.

С этими словами владыка тёмных эльфов щёлкнул своим длинным, стальным кнутом по бокам зверя, вызвав рёв дракона, который выпустил из ноздрей клубы чёрного ядовитого дыма. Зверь расправил свои огромные крылья на всю ширь и согнул свои задние лапы, приготовившись оторваться от крыши. Чуть ли не лениво, дракон взмахнул крыльями, после чего оттолкнулся вверх и назад своими чрезвычайно мускулистыми задними лапами. Двухсотфутовая башня, на которой он сидел, наконец сдалась, и её остроконечная конусообразная крыша рухнула на улицы в ливне из кирпичей и черепицы. Вся верхняя часть шпиля, казалось, согнулась подобно дереву на ветру. Как только дракон взлетел, разрушение волной пронеслось вниз по шпилю, и кирпичи из песчаника, из которых и была составлена башня, отправились в далёкий путь вниз. Башня начала падать, сначала медленно, но затём всё быстрее, когда гравитация и разрушение брали своё. Наконец башня рухнула, заняв пространство чуть ли не в три улицы, в одно мгновение уничтожив два десятка зданий и подняв плотное облако серой, клубящейся пыли.

Один последний бой, произнёс про себя герцог Корентин. Один последний побеждённый враг…

Когда солнце опустилось к горизонту, знаменуя конец дня, который был первым днём многомесячной, как многие опасались, осады справедливейшего города Брионна, герцог начал планировать оборону. Расположение бойцов на стенах было приоритетом, и Корентин удостоверился, что наиболее опытные товарищества оруженосцев его дома были размещены в жизненно-важных точках, укрепляя позиции менее опытных, дисциплинированных и обученных ополченцев. Также его внимания потребовали десятки тысяч мелких логистических нюансов, касающихся многочисленных боевых машин на стенах города: снабжение, техническое обслуживание и комплектование обслугой. Тысячи лучников должны были получить указания по расположению и сменам на стенах, и тысячи мангалов должны были быть зажжены, чтобы они могли воспользоваться горящими стрелами. Всё это герцог контролировал, несмотря на холодную горечь, которая угрожала поглотить его, ибо, в конечном счете, ни в чём из всего этого не было славы. В конце концов, не это было должным делом для рыцаря Бретоннии.

– Мой лорд, – произнёс канцлер герцога за его спиной, когда Корентин стоял на самой высокой башне в стене, глядя на запад, на окутанный ночной мглой вражеский лагерь. – Не желаете ли вина?

Корентин на мгновение задержал свой взгляд на кипевшей от деятельности равнине перед стенами. Многочисленные звуки неопределённых и необъяснимых зверств доносились в город из вражеского лагеря, вместе с вездесущим воем и рычанием многочисленного чудовищного зверинца Ракарта. Сотни костров усеяли землю всюду, куда ни падал взгляд, образуя сплошное кольцо вокруг города, оранжевый пепел дрейфовал вверх на восходящих потоках раскалённого воздуха. По крайней мере, герцог надеялся, что это были костры. По собственному опыту он знал, что с тем же успехом это могли быть мангалы, в углях которых калились орудия для бесчеловечных пыток.

– Нет, Эрвен, – ответил герцог. – Я должен вознести молитву к Леди. Оставь меня.

Когда Эрвен, вопреки приказу, остался на месте, герцог Корентин повернулся к своему главному советнику. Мгновение он никак не мог узнать человека, что стоял перед ним, часть его ожидала увидеть перед собой старого Винока. Затем он качнул головой, вновь возвращая себя в настоящее. Винок пал в самый разгар войны за Череп Гиганта, тесак огра одним взмахом отрубил ему обе ноги.

– Мой лорд? – заговорил Эрвен, беспокойство портило его патрицианские черты.

– Говори, что у тебя на уме, человек, – потребовал герцог Корентин, протягивая руку, чтобы опереться на зубец стены. Леди, как же он устал.

– Мой лорд, – неуверенно начал канцлер, прежде чем, собравшись с силами продолжить. – Вам следует отдохнуть, мы чувствуем…

– Кто? – потребовал герцог, выпрямившись в полный рост, несмотря на массу брони, которую он весь день таскал на себе. – Кто так сказал? Отвечай!

– Ваши рыцари, сэр, – продолжил Эрвен. – Ваши товарищи, ваши гвардейцы и ваши ровесники. Все чувствуют, что…

– Мои ровесники? – разбушевался герцог, одной рукой обхватив рукоять меча. – У меня нет ровесников! Все они пали, отдали свои жизни на службе родине и Леди.

– Конечно, мой лорд, – произнёс канцлер, успокаивающе разведя руками. – Но вы всё равно должны отдохнуть, потому что завтра… – он позволил окончанию фразы зависнуть в воздухе.

– Завтра? – произнёс герцог, теперь точно зная, что ему следует сделать.

Отодвинув канцлера, он развернулся лицом к западу и вражескому лагерю на равнине перед его возлюбленным городом. Со звоном стали он вытащил меч и одной рукой взмахнул им перед лицом, прежде чем повернуть его остриём вниз и упереть в камни пола. Держась за своё оружие, герцог опустился на одно колено, как предыдущей ночью в храме Грааля, и склонил голову в молитве.

– Уходи, – приказал герцог сквозь сжатые зубы. – Я приказываю тебе…уходи.

Шесть часов спустя солнце взошло, и броня герцога Корентина заблестела от росы. Постепенно до него дошло, что он провёл в молитве все долгие холодные ночные часы, и что город пробуждался вокруг него. Открыв слипшиеся глаза, он понял, что то же самое происходило и в лагере под городскими стенами, где тысячи захватчиков занимались подготовкой к неизбежному бою.

Кряхтя, герцог поднялся на ноги, используя меч, как опору. Боль пронзила каждый его сустав, и он пошатнулся, выпрямившись в полный рост. Слуги, что скрывались вне его поля зрения, немедленно бросились к нему. Вытянув свободную руку, герцог отослал их прочь.

– Назад! – рявкнул он, снедаемый гневом и разочарованием. – У меня есть бой, который нужно выиграть… Эрвен?

– Мой лорд? – спросил канцлер, мгновенно появившись рядом, и склонился чуть ли не в двое.

– Прикажи, чтобы подготовили моего боевого коня, – прорычал герцог, прошедшие сражения вновь промелькнули перед его глазами. – Собери рыцарей и приготовься открыть ворота!

– Мой повелитель, я не могу… – начал заикаясь Эрвен, прежде чем остановился, его глаза до невозможности широко распахнулись на ястребином лице. Герцог на мгновение посчитал, что его канцлер смутился, но затем Корентин проследил за его взглядом и повернулся. Высоко над лагерем захватчиков взлетел чёрный дракон и понёсся прямо к башне, на которой стояли герцог и его подручные.

С бессвязным рёвом отрицания и боли, герцог вытащил меч, и его могучее лезвие заблестело в лучах восходящего солнца. Широко расставив ноги, он поднял меч, который столь долго и хорошо служил ему, и приготовился встретить повелителя тёмных эльфов.

Звук, который сопровождал приближение дракона, был словно шторм нисходящий с, в противоположность сему, ясного неба, удары крыльев порождали дикий, оглушительный рёв. Эрвен и слуги упали на пол, как только могучий зверь пролетел над их головами, но Корентин напряг все свои силы и даже не шелохнулся. Он не кланялся ни одному из людей, и тем более не склонится перед каким-то эльфом.

– Что ж, это и есть твой ответ, старик? – спросил эльф, после того как его дракон совершил вираж над стеной и начал величественное возвращение назад к лагерю. – Такую судьбу ты выбрал?

– Да, ничтожество! – заорал в ответ герцог. – Это мой ответ!

Последний раз изрыгнув ядовитый дым из своих ноздрей, дракон махнул крыльями и был уже далеко, когда все военные машины разом открыли по нему огонь. Шансы на то, что даже самый умелый наводчик требюше сможет попасть в одиночную, и быстро двигающуюся в противоположном направлении цель были чрезвычайно малы, но всё же один огромный камень пролетел в опасной близости от зверя, вызвав одобрительный рёв в рядах защитников, высыпавших на стены. Но радость была недолгой, ибо не успел ещё дракон улететь далеко, как бесчисленные боевые гидры пришли в движение, и земля задрожала под их тяжёлой поступью.

– Усилить отряды на стенах, – рявкнул герцог, и слуга немедленно побежал передать приказание. Спустя несколько минут дополнительные отряды устремились по каменным ступеням на оборонительные позиции. – Слуги, – заорал герцог, – где мой конь?

Теперь уже сами стены дрожали от поступи приближающихся гидр, но герцога сильнее заботила готовность его коня. Потеряв терпение, он сделал пару шагов к лестнице, которая вела во двор, где выстроились в ожидании его рыцари, но остановился, когда путь ему заступил сир Пьеррик, величайший рыцарь его двора.

– Мой повелитель, – сказал рыцарь, останавливаясь перед герцогом и ударяя себя в грудь латной перчаткой в почтительном приветствии, – мне сказали…

– Пьеррик, отлично. Готов ли мой конь? Построены ли мои рыцари?

– Нет, мой герцог, – ответил рыцарь, его бородатое лицо превратилось в мрачную маску, а во взгляде замерло невысказанное беспокойство.

– Тогда посмотри на это, человек! – проревел герцог, широким взмахом указав рукой на огромную орду, несущуюся через равнину к стене. – У нас ещё есть пара минут, и я хотел бы совершить вылазку, пока ещё есть такая возможность!

Его лицо выдало ужас, который он испытывал, но сир Пьеррик решительно остался на месте, когда его сюзерен попытался протиснуться мимо него к лестнице.

– Нет, господин мой, – ответил рыцарь. – Ваши рыцари сделают, что вы приказываете, но вы не должны вести их лично.

Герцог отпрянул, как будто рыцарь ударил его. Краска хлынула ему в лицо, пока он пытался подобрать слова, чтобы выразить своё возмущение.

– Пусть другие возьмут на себя эту ношу, – продолжил между тем рыцарь, решивший стоять на своём до последнего. – Ваше место здесь, мой господин! Во главе всей обороны города.

– Моё место во главе атаки на мерзкие орды, что даже в этот миг топчут мои земли! – прогремел герцог Корентин. – А твоё – либо подле моего колена, либо под моим стягом.

– Нет, мой герцог, – холодно произнёс Пьеррик, вновь заступая ему путь, – Мы не позволим вам выйти на поле в этот день, и ни в какой другой отныне, однако мы охотно отдадим свои жизни, стоит вам отдать приказ.

Герцог сдержал тоскливый крик и посмотрел мимо рыцаря на своего советника, что стоял за спиной Пьеррика. Эрвин с сожалением кивнул, и было понятно, что он вынужден согласиться с рыцарем. Грохот приближающихся орд гидр стал ещё громче, так что герцог едва услышал свой ответ.

– Тогда иди, – ответил он, перекрикивая рёв десятков монстров. – И пусть Леди хранит вас всех.

Атака рыцарей Брионна был подвигом эпической славы. Сотни конных воинов выстроились поэскадронно и потекли через основные ворота и ворота для вылазок, развевающиеся вымпелы гордо несли на себе геральдику бесчисленных рыцарских семей. Их броня блестела в лучах солнца, а их строй был столь плотным, что казалось будто из ворот выехал непроходимый стальной лес. Эскадроны выстроились в линию перед стенами, образовав волнующееся море из стали и краски, а затем копья опустились и стальная волна хлынула навстречу зверям тёмных эльфов.

Увидев этого нового врага, погонщики щёлкнули хлыстами и погнали своих подопечных вперёд, приведя их в состояние исступлённой ярости. Устремив взгляд на своих противников, бесчисленные звери проревели вызов, заполнив воздух воплями и рёвом. Гидры выпустили густые облака ядовитого чада, и утренний свет скрыл ползучий зловонный туман, который угрожал погубить людей и лошадей даже прежде, чем начнётся схватка.

Тем не менее, две волны по-прежнему неслись навстречу друг другу. Рыцари проскочили ядовитые облака, и воистину они были благословлены Леди, ибо ни один человек или конь не пали жертвами мерзкой отравы. Гидры ускорили свой бег, словно бы в ответ на это, и секунды спустя две силы столкнулись.

Стальные наконечники копий пронзили каменно-подобную плоть, ибо даже шкуры чудовищных зверей оказались не способны противостоять оружию, помазанному в благословенных водах купели Леди. Чёрная кровь дугою хлынула в воздух, окропив щиты и доспехи, когда звери рухнули на землю. И спустя несколько мгновений началась настоящая битва.

Те звери, что не были убиты наповал, защёлкали зубами и замотали головами на извивающихся кольцами шеях. Каждое существо имело пять шей и пять комплектов щёлкающих смертоносных челюстей, и только лишь когда все пять были отрублены, твари, наконец, умирали. Смелых рыцарей разрывали на части головы разных тварей, или же головы, торчащие из одной туши, ревниво борющиеся за убийство. Отбросив копья, и обнажив благословлённые Леди клинки, рыцари кромсали и кололи нечестивую плоть, и вскоре битва превратилась в ожесточённую схватку не на жизнь, а на смерть.

Стоя на своей обзорной точке, на самой высокой башне стен, герцог Корентин сгорал от злости. Его сердце разрывалось от желания быть там, на поле боя, и возглавлять его храбрых рыцарей в их атаке на бесчисленных зверей, что угрожали его городу. Тем не менее, он мог видеть то, что большинство из тех, кто был там, не могли, и понимал, в глубине души, что сир Пьеррик был прав. Рыцари умрут, их число было просто слишком мало, чтобы справиться с чудовищной ордой. С болезненной печалью, он видел, что Пьеррик также знал это, и любя своего герцога, спас его от участи, которой бы тот не смог избежать попросту из-за того, что был слишком старым и уставшим.

И всё же, герцог Корентин кипел от негодования. Какое этот молокосос имел право определять судьбу его сюзерена? Почему бы ему и не встретить свой конец в подобной отчаянной и безнадёжной атаке на такого врага?

Потому что у него был город, который он клялся защищать. Он понимал это. Тысячи воинов и многократно превосходящие их количеством невинные жители полагались на него, ибо никто иной не мог бы спасти их от надвигающейся орды, что уже рванулась всей массой в сторону городских стен.

Воздух наполнили звуки рогов и пронзительных, жестоких боевых кличей, когда гидры сразили последних рыцарей, храбрейших из всех, которых имел честь когда-либо видеть в битве герцог. Звери рванулись дальше, втоптав останки павших в измочаленную равнину. Яркие цвета знамён и щитов скрылись под кровью и грязью, блестящая сталь доспехов и мечей потускнела от мерзких выделений. Ревя свои мерзкие победные крики, звери бросились вперёд, на стены, пока их хозяева тёмные эльфы только-только начали свой марш.

Ничто не сможет остановить зверей, понял герцог, когда те подошли к стенам. Когти и зубы вонзились в прекрасные стены, разрушая кладку, что нерушимо стояла на протяжении веков. Башня, на которой расположился герцог со своими спутниками, задрожала, и защитникам пришлось приложить усилие, чтобы остаться на ногах, пока всё больше и больше огромных существ пробивали себе путь, отшвыривая огромные куски камней. Огненные стрелы дугами летели вниз, словно кричащие кометы, впиваясь в тела зверей и заставляя гидр визжать от боли, но всё же враги продолжали наступать.