Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

– Снорри думает, нам следует с ним разобраться, – сказал Снорри Носокус.

– А я – нет, – произнёс Феликс. – Если нападём, он может убить Ульрику.

– А потом его убьёт Снорри, – заявил Снорри, чья жажда битвы явно не была утолена столкновением с приспешниками чародея.

Он был готов броситься в атаку, невзирая на увещевания Феликса. Ягер умоляюще посмотрел на Готрека. В безумном взгляде единственного глаза Истребителя никак не отразилось какое – либо понимание. Пауза затягивалась. Готрек и Кригер пристально глядели друг на друга. В глазах чародея снова промелькнул странный блеск. Похоже, между ними происходит что – то похожее на поединок воли. Никто из них не опускал взгляд.

Феликс почувствовал сухость во рту. В помещении пахло пылью, смертью и ещё каким – то едва ощущаемым запахом, возможно, корицей. Поодаль лежал Андриев, разбитая голова которого служила свидетельством того, насколько хрупкой может быть жизнь. Макс выглядел немногим лучше.

– Убейте его, – задыхаясь, произнесла Ульрика. – Не тревожьтесь обо мне. Лучше смерть, чем бесчестие.

Речь Ульрики грубо прервалась, когда Кригер крепче сжал её горло. Для чародея тот был силён. Ягер был не особо уверен, что идея противостоять Кригеру с мечом в руке ему нравится. Теперь лицо Ульрики сильно побледнело. Феликс видел, что ей тяжело дышать. Истребитель не отрывал своего взгляда. Ягер ощутил, что приближается развязка, и события сейчас могут повернуться в любом направлении. В помещении повисла напряжённость, толкавшая на насильственные действия. К несчастью, Феликсу было понятно, что если последует взрыв, всё закончится смертью Ульрики.

– Отпусти её и можешь уходить, я обещаю, – произнёс он, рассчитывая убедить Истребителей разговорами о чести и клятвах. С гномами такой подход обычно срабатывает. Готрек напрягся. Истребителю не понравились действия Феликса. Чародей лишь рассмеялся.

– Как бы ни хотелось мне обсудить такое предложение, боюсь, в данных обстоятельствах это вряд ли разумно. Девушка – это мой щит, и лишь глупый воин отбросит свой щит перед битвой.

– Ты не воин, – возмущённо выдавил Готрек. – И понятия не имеешь о том, что означает сие слово.

Улыбка Кригера сделалась кислой и немного печальной.

– Некогда имел и, возможно, лучше, чем ты. Увы, всё меняется.

Готрек приготовился броситься вперёд. У Снорри в предвкушении боя изо рта выступила пена. Однако он ожидал сигнала от Готрека. Ульрика попыталась врезать каблуком по ноге Кригера, но тот легко уклонился. Он сжал руку сильнее, заставив кислевитскую аристократку взвизгнуть от боли. Требовалось всего ничего, чтобы сломать ей шею.

Феликс опустил руку на плечо Истребителя. Он понимал, что если гном решил атаковать, шансы его сдержать не больше, чем удержать на привязи свирепого волка, однако Феликс решил, что попробовать стоит.

– Не надо, – сказал он. – Должен быть иной выход.

– Так и есть, – подтвердил Кригер. – Дайте мне уйти и, оказавшись на свободе, я отпущу её, куда она пожелает.

– Ты не принял моё предложение, – произнёс Феликс, глядя на волшебника, улыбка которого стала ещё шире. – С какой стати я должен принять твоё?

– У тебя нет иного выбора, – убеждённо ответил Кригер.

Адольфус поднёс к губам висевшую на шее ладанку и с наслаждением сделал долгий вдох. Он выглядел необычайно спокойным и собранным. И вёл себя, словно аристократ. Феликс всегда их недолюбливал.

– Дайте ему уйти, – сказал Феликс. – Мы всегда сможем выследить его позже.

– Сможете попытаться, – поправил Кригер.

Готрек, похоже, вышел из своего смертоносного транса.

– Сколько бы это ни заняло, и как далеко бы ты ни скрылся, я тебя найду и прикончу, – произнёс гном.

– И вдвое тебе того же от Снорри Носокуса, – добавил Снорри.

– Отойдите, – сказал Кригер.

Гномы так и сделали, медленно и неохотно. Подняв Ульрику, словно та ничего не весила, Кригер прошёл между ними и стал подниматься по лестнице, по – прежнему сжимая в руке талисман.

В хранилище повисла тишина.

– Что будем делать теперь? – спросил Феликс.

– Пойдём следом, – отозвался Готрек. – Он не мог далеко уйти.

Они поднялись по лестнице вслед за Кригером, но когда вышли на ночную улицу, тот пропал и Ульрика вместе с ним. Феликсу показалось, что издали донёсся звук скользящих саней, но была ночь, и множество саней сновало туда – сюда между особняками аристократов.

Улицы поглотил ледяной, замораживающий туман. Он опустился слишком уж быстро, чтобы быть природным явлением. «Не воспользовался ли чародей каким – то заклинанием, чтобы замести следы?» – гадал Феликс. Подобное было более чем вероятно. Феликса охватило отчаяние. В руках злого волшебника оказался и талисман, который они согласились охранять, и Ульрика. Андриев погиб. Макс был в коме. Феликс ощущал горький вкус поражения.

– Должно быть, чтобы убраться, он воспользовался магией сразу, как покинул хранилище, – предположил Феликс. – Чары более не могли его удерживать.

– Не знаю, – произнёс Готрек с яростью в голосе. Ситуация нравилась гному не более, чем Феликсу. – Я ведь не чародей.

– Как и Снорри. Но нам лучше бы заняться тем, чтобы поскорее его разыскать. Снорри Носокус поклялся, и если Снорри придётся обыскать этот город дом за домом, Снорри так и сделает.

– Всё за то, что мы к тебе присоединимся, – пробурчал Феликс. – Ладно, пойдём внутрь и займёмся Максом.

Никто из них и не подумал бить тревогу и вызывать стражу.

Кригер развалился на мягком сидении саней. Обзор ему закрывала широкая спина Роча, управляющего лошадьми. Рукой он обхватил бесчувственную Ульрику. Хорошее прикрытие. Они всего лишь двое любовников, возвращающихся с ночной прогулки на санях. В прошлом такую сцену Кригер неоднократно разыгрывал со скотом, прежде чем вкусить крови. Никто не обратит на них внимания.

Адольфуса переполняло тёплое ощущение победы. Он было подумал, что всё может закончиться ужасно. Если точнее, мощь топора гнома была для Адольфуса очевидной. Он не сомневался, что сие оружие способно прервать его бессмертное существование одним точным ударом. Он никогда не видел ничего, что обладало бы столь ужасной убийственной силой. Топор фактически излучал смертоносную силу, что было очевидно кому – либо с чуткими магическими чувствами, вроде Кригера, а его обладатель был под стать – то ещё мрачное и свирепое существо.

Оружие человека было не столь могучим, но к удивлению Адольфуса, оно тоже оказалось волшебным и было способно причинить ему вред.

Удивительно, как Андриеву удалось найти двух таких охранников за короткий срок. Знай Адольфус об этом, он не был бы столь самонадеян. Он не сомневался, что из любого боя с этой парой вышел бы победителем, но тут был и риск, а в тот момент, завладев талисманом, Кригер был не настолько глуп, чтобы рисковать.

И всё же, та его часть, что требовала насилия и смертей, желала втравить его в сражение, желала, чтобы он бился и порвал своих противников в клочья. Свирепый зверь по – прежнему сидит в нём. Адольфус пытался убедить себя, что дело не только в этом. Его злило, что враги остались живыми и невредимыми. Раздражало высокомерие гнома. Едва ли не святотатством казалось то, что какой – то смертный осмелился угрожать одному из Восставших. Также было очевидно, что гном постарается сдержать своё обещание, выслеживая Кригера годами, если потребуется.

Сейчас сие не имело значения. Скоро Адольфус станет достаточно могущественен, чтобы править миром, и отомстит им. Гному не придётся его разыскивать. Как только пророчество Носферату будет исполнено, он будет мстить. Он старался убедить себя, что не страшится того могучего топора, но был достаточно умён, понимая, что это ложь. Вот причина, по которой внутренний зверь столь раздражён. Он ощутил угрозу. Он поколебался. Впервые за долгие, долгие годы Кригер повстречал нечто, что вызвало у него страх.

Возможно, ему следует насладиться этим незнакомым ощущением. В конце концов, любое новое эмоциональное переживание было желательным, принимая во внимание скучное существование на протяжении столетий. Но почему – то Адольфусу в это не верилось. Лучше быстрее убраться подобру – поздорову, и пусть Истребители безрезультатно занимаются его поисками. Кригер способен путешествовать так быстро и скрытно, что у них не будет шансов его отыскать, если сам он не пожелает.

Сейчас основная задача в том, что ему требуется время, чтобы разобраться, как высвободить силу талисмана, настроить тот на себя, и научиться пользоваться его энергией. Как только это свершится, мало что будет ему не по силам, по крайней мере, если верить Носферату, а уж этот вампирский провидец разбирался в подобных материях.

Девушка подле него постанывала, но не приходила в чувство. Он посмотрел на неё. Древняя злоба пробудилась в его мыслях. Было очевидно, что тот мужчина беспокоился о ней, а гномы достаточно её уважали, чтобы удержаться от нападения. Она может стать ценным заложником и, ради всех Тёмных богов, она прекрасна. В его долгом путешествии компания для приятного времяпрепровождения может прийтись кстати, и он всегда сможет от неё избавиться, если девушка окажется скучной. Адольфус сомневался, что ему будет с ней скучно, по крайней мере, некоторое время. Девушка знакома с гномами и мужчиной с волшебным мечом, а потому может что – нибудь рассказать ему о его врагах. Ему, по меньшей мере, потребуются их имена, когда настанет время их отыскать.

Разумеется, он дал мужчине обещание, что отпустит девушку, а за все долгие столетия своего существования Адольфус никогда не нарушал своих обещаний. Верно и то, что тщательно выбирая слова, он давал такие обещания, что устраивали его самого. Он обещал, что отпустит девушку, куда она пожелает. У Адольфуса имелись способы убедить девушку, что она не желает покидать его.

Кригер осторожно оттянул воротник рубашки и погладил шею девушки, нащупывая восхитительную вену, которую знал, где искать.

Феликс осматривал учинённый в особняке разгром. Повсюду лежали трупы – останки пожилых слуг Андриева и искалеченные тела людей, убитых им, Готреком и Снорри. В воздухе неприятно пахло кровью, развороченными внутренностями и тухлятиной. Что не улучшало его настроения. Сейчас он не отказался бы от такой ладанки, что была у мага. Её аромат мог перебить запах смерти.

Эта мысль что – то всколыхнула в его мозгу. Она напомнила ему о том едва ощутимом запахе, который он тогда почувствовал в хранилище. Что это было? Почему сейчас в его мыслях возник образ мёртвой женщины?

«Идиот, это оттого, что вокруг тебя трупы», – обругал он себя, понимая, что разгадка не в этом. Феликс вспомнил, как глядел на мёртвую женщину, найденную в снегу, вспомнил слова её подруги. Та упомянула аристократа. И вспомнила весьма характерный запах, напоминающий корицу. Именно этот запах он почувствовал в хранилище. Возможно ли, что убил и искалечил проститутку тот самый мужчина, который забрал Ульрику?

Феликс взмолился, чтобы оказалось не так. Многие имперские аристократы носят ладанки, чтобы перебить уличные запахи, и Кригер всего лишь один из таких. Благовония на основе корицы довольно распространены. Нет, разве он может оказаться тем самым мужчиной? А почему нет? Он – чёрный маг, и кто знает, какие злодеяния мог он совершить? Феликс слышал рассказы о злобных чародеях, пожиравших мозги своих жертв, чтобы поглотить их души; возможно, эти истории правдивы, и то был как раз такой человек. Внезапно Феликсу сильно захотелось, чтобы Макс очнулся. Макс может знать гораздо больше о подобных вещах, чем когда – либо доведётся узнать Феликсу. Он поделился своими подозрениями с Истребителями.

– Снорри думает, что тебе следовало позволить нам его убить, – едва ли не с обидой заявил Снорри.

«Я должен был позволить? – подумал Феликс. – Да разве мог я хоть как – то помешать Истребителям, если бы им втемяшилось в голову броситься в бой?»

Он посмотрел на двух сердитых гномов. Было очевидно, что те находятся не в лучшем настроении. Они смотрели на Феликса так, словно он нёс личную ответственность за то, что лишил их возможности геройски умереть. Некоторым образом, так оно и было. Но он не собирался особо беспокоиться по сему поводу. Жизнь Ульрики гораздо важнее, чем гибель гномов. У них будет другая возможность, когда они разыщут мага. Почему – то Феликс не сомневался, что они сумеют. Теперь осталось только отыскать способ.

Первым делом следует отнести Макса к лекарю. Макс специалист в таких вопросах, и если кто и знает, как отыскать чёрного мага, так это он. Феликс подумал, что не мешало бы сообщить властям о том, что здесь произошло. Не городской страже – та скорее всего бросит всех четверых в темницу просто по подозрению, а окажись они там, кто знает, когда оттуда удастся выбраться? И это в том случае, если Готрек и Снорри не начнут биться с теми, у кого хватит безрассудства попытаться их арестовать. Лучше доложить о случившемся прямо наверх – князю. Он их выслушает, а возможно, даже окажет помощь.

А ещё здесь находится отец Ульрики. Феликс не испытывал желания сообщать старому аристократу новости о похищении и возможной гибели его дочери. Не то чтобы он готов был признать, что Ульрики может уже не быть в живых. Об этом думать не стоит. Нет, расскажи они Ивану Петровичу Страгову, и тот без сомнения предложит им помощь, даже если это не сделает князь.

Феликс обдумал свой план с разных сторон. Нет смысла отправляться на бесплодные поиски чародея в этом тумане, даже если очень захотят Истребители. Возможно, ему даже удастся убедить князя закрыть ворота и привлечь его людей на прочёсывание города. В таком случае стражники могут оказаться полезными, и несколько тысяч человек скорее преуспеют в поисках, чем трое.

Он вкратце изложил свой план остальным. И они отправились в ночь.

Феликс заглянул в больничную палату, в которой лежал Макс. Жрицы закончили свои обряды. Была применена лечебная магия. Феликс мог только молиться, что на волшебнике она сработает лучше, чем когда – то давно на его матери. Князь наблюдал со своего места возле кровати. Даже в этом пристанище целителей по обе стороны от него находились капитаны стражи. Опасные нынче времена.

Вид у Энрика был подавленный. Казалось, он излучал печаль и уныние, начиная от больших глаз с мешками под ними, заканчивая длинными свисающими усами. Феликс слышал, что князь подвержен приступам глубокой депрессии и даже безумия, но сам никогда подобного не замечал. Князь Праага был одним из самых осведомлённых и деятельных аристократов из всех встречавшихся Феликсу. Князь решительно и мужественно руководил обороной города от орд Хаоса. Было очевидно, что потеря брата при отчасти таинственных обстоятельствах сильно его подкосила. Князь двигался, как старик, и причиной тому были не только его раны.

– Ты принёс крайне прискорбные новости, Феликс Ягер, – сказал князь.

Голос у него был чёткий и повелительный, абсолютно не соответствующий внешнему виду. Столь надменный командный тон и можно было ожидать от предводителя второй по численности армии Кислева.

– Ульрика приходится мне родственницей, дальним родственником был и Андриев, хотя отношения между нами не были тёплыми. Он был более близок с моим братом. Оба увлекались древними предметами и магией.

Феликс подозревал, что брат князя был вовлечён в секту хаоситов. Возможно ли, что Андриев тоже? Это могло бы объяснить его интерес к волшебным предметам и желание не привлекать к себе излишнего внимания. Но если так, то у него самого могли быть союзники, в том числе чародеи, и ему не потребовалось бы приглашать Феликса, Ульрику и Готрека. Разве что Андриев хотел что – то скрыть от своих приятелей – демонопоклонников. Феликс был достаточно наслышан о ударах в спину и предательстве, в которых погрязли последователи Тёмных богов. Лишь одних подобных мыслей оказалось достаточно, чтобы у него закружилась голова.

Может был старик замешан в таких делах, может нет. В любом случае, лучше не рассуждать об этом, не имея на руках веских доказательств. Сейчас и так забот хватает.

Князь повернулся, отдал приказ капитану стражи, и тот удалился. Феликс знал, что скоро городская стража и часовые на всех воротах получат приказ проверять всех, кто похож на Ульрику и её похитителя. Солдаты поспешат подчиниться приказам князя.

– Сожалею, что не могу сделать больше, – произнёс князь Энрик, – но прочёсывание дома за домом в настоящий момент практически невозможно. Есть и другие задачи, требующие внимания.

Феликс понимал, что тот имеет в виду. Во дворце князя расположилась Ледяная Королева, чью безопасность нужно обеспечивать; в городе лагерем стоит армия, и требуется поддерживать общественный порядок; не говоря уже о планах противодействия приближающейся орде Хаоса. Это напомнило Феликсу, что мир не стоит на месте из – за его личных проблем. Величайшее за два последних столетия вторжение в Старый Свет всё еще происходит. Князь, похоже, решил, что вопрос закрыт, но Феликс рискнул воспользоваться моментом.

– Ваша светлость, её отец извещён? – спросил Феликс.

– Я вызвал его. Ты поступил мудро, сначала сообщив новости мне. Думаю, такое лучше узнать от родича. Он очень любит Ульрику. Она его единственное выжившее дитя.

Феликс заметил, как неуверенно прозвучало слово „выжившее“. Князь тоже старается рассчитывать на лучшее.

– Есть какие – либо идеи, что это за талисман и на что он способен?

Феликс был неглуп, и понял, что на другую тему разговор переведён неслучайно.

– У меня нет идей, но это должно быть нечто важное, учитывая, какие усилия предпринял этот Адольфус Кригер, чтобы его заполучить. Наша лучшая надежда на то, что Макс вскоре восстановит силы. Возможно, он сможет что – то рассказать.

– Это изучение талисмана привело его в такое состояние?

– Так сказала Ульрика.

– Я сообщу тебе, когда он очнётся, – заверил князь, отчётливо дав понять, что аудиенция закончена. Князь выглядел, как человек, на плечах которого грузом лежит весь мир.

– Благодарю вас, ваша светлость, – произнёс Феликс и удалился.

Адольфус обвёл взглядом зал особняка. Осрик освободил лучшие комнаты, чтобы их мог занять его хозяин. Занавеси были плотными и тяжёлыми, на массивном столе из красного дерева стояло непочатое отличное вино, ярко горел камин. Хотя Адольфус больше не испытывал холода и не находил удовольствия в вине, он всегда считал, что следует поддерживать видимость. Языки вечно судачат, и нет возможности предостеречь или сделать мысленное внушение каждому из слуг. Для Адольфуса все они на одно лицо. И он решил поддерживать вкус к роскоши, сохранившийся от его прежней жизни, до того, как его выбрала графиня. Этому потворствовал его статус, как одного из Восставших.

Единственной действительно необходимой вещью в комнатах были плотные занавеси, не пропускающие солнечный свет. Он так и не привык к дневному свету. От него по – прежнему болели глаза, а кожу болезненно обжигало. Количество выпитой им крови не имело значения – при выходе на свет Адольфус всегда располагал лишь долей своей подлинной силы. На солнечном свету он становился почти столь же слабым и немощным, как смертный. Адольфус ощущал вялость, которая подсказывала ему, что на дворе по – прежнему день.

Некоторые из слуг считали странным, что его не следовало беспокоить в дневное время. Насколько им было известно, Кригер был дальним родственником, кутилой и выпивохой, который ночами развлекался в тавернах и борделях города, а днём восстанавливал силы после ночных похождений.

Адольфус не жалел, что покинет Кислев. Это варварское место, а когда придут орды Хаоса, тут станет ещё хуже. Похоже, массовое кровопролитие всегда пробуждает в кислевитах диких кочевников.

«Однако, – подумал он, – ситуация выглядит многообещающей». Будет легко воспользоваться анархией предстоящих месяцев и лет, и он станет достаточно могущественен для этого. Пророчества из Гримуар Некрониум будут исполнены. Адольфус был уверен, что наступают те самые Кровавые Времена, о которых говорится в древней книге. И он станет Бледным Королём – повелителем ночи. С талисманом это станет реальностью. Никто из прочих не сможет противостоять ему и талисману, и все они, даже графиня и Совет, принесут клятву верности.

Женщина пошевелилась на своей кровати. «Как же она прекрасна, – подумал Адольфус. – Ни следа той коровьей тупости, что обычно написана на лицах кислевитских аристократок. Выглядит она крепкой, резкой и яростной, словно ястреб. Есть в её красоте нечто плотоядное. Возможно, она достойна стать избранной, достойна тёмного поцелуя. Возможно, она – та самая».

Долгими столетиями он отказывался создать собственное порождение, с тех самых пор, как графиня объяснила ему, насколько захирели генеалогические линии со времён ламийцев. Большинство Восставших из его поколения могло создать лишь единственное порождение, и даже оно могло оказаться жалкой пародией того, чем должно было стать, дебильной, слабой, безумной – чудовищем, вмещающим все странные стереотипы, которые сложились у смертных в отношении Восставших. Сам Кригер ни разу не решился на такое, потому как пока не встретил никого, кто был бы достоин его выбора. Несколько раз за те столетия он был близок к этому, но в тех людях всегда присутствовал изъян.

Так, посмотрим. Одной была бретонская аристократка Катерина, которая оказалась не более чем пустым претенциозным инструментом. Её красота на какое – то время сбила его с толку, заставив предположить, что она может обладать интеллектом и изяществом и быть достойной вечно находиться рядом с ним. Как он ошибался. Женщину больше беспокоило собственное отражение в зеркале, чем что – либо ещё. Было особым удовольствием наблюдать за её брезгливостью, когда на лице прорезались морщины, в волосах появилась седина, и годы источили её красоту.

Затем была крестьянская девушка, ставшая куртизанкой в Нульне. Как же её звали? О да, Марианна. Она была всем, о чём он мечтал. Красивая, сообразительная, остроумная, очаровательная и даже культурная, обладающая эрудицией, доставшейся собственным тяжёлым трудом. Шаловливая и любопытная, она внушала надежду, что не будет легко подвержена скуке, и Адольфуса к ней влекло по многим причинам. Но она же была вероломной, эгоистичной и коварной. Помня, как сам он выступил против графини, Адольфус предвидел, что Марианна тоже поступит так в своё время, а перенести такое было бы чересчур болезненно. Поэтому он помогал ей, присматривал и защищал, пока она в итоге не умерла богатой и уважаемой, одной из величайших аристократок Империи. Её возвышение доставило удовольствие им обоим.

Была Алана, та странная суровая женщина, полуведьма – полупровидица, которая обучила его тёмному колдовству и показала силу магии смертных. Своим знанием чародейства он обязан ей не меньше, чем графине, как и тем знанием, которое смертные стараются скрыть даже от себя. Ещё до того, как у него возникли мысли на её счёт, Алана погибла, став жертвой собственных чрезмерных амбиций и жажды власти, будучи разорвана каким – то ужасным существом, призванным во время нечестивого обряда в Ночь Таинств. У Кригера не было уверенности, но он полагал, что не стал бы её выбирать. Их взаимоотношения постоянно вращались вокруг власти – кто её получит и как распорядится. Она бы захотела привязать его к себе с помощью магии, как любой из скота связывается тёмным поцелуем.

Были и другие, множество других за все те столетия. Их лица иногда проносились перед взором Кригера, когда он входил в состояние транса, заменявшее Восставшим сон. Иногда все они сливались воедино, иногда сменялись лицами, которые он никогда не видел, но в своё время ещё увидит. За столетия ты чётко усваиваешь одно – рано или поздно большинство вещей произойдёт.

«Как странно, – размышлял Адольфус, – что – то плотское остаётся с тобой после того, как ты выбран, а что – то пропадает». Он более не нуждается в еде и питье, сексе и наркотиках. Но ему по – прежнему нужна компания. Возможно, только это и осталось у него общим со скотом. Кригер по – прежнему разыскивает ту единственную особенную женщину, как это случилось в тот день, когда, будучи зелёным юношей, он впервые повстречался с графиней три сотни лет назад в Парравоне, на своём первом балу при дворе короля.

Адольфус отбросил эти мысли. Он находится на пороге величайшего триумфа, которого не добивался ни один Восставший, и на грани безумия, к которому его подталкивает нечто ему непонятное, а думает о женщинах. Кригер криво усмехнулся. Это одна из немногих привычек его смертного существования, от которых он не смог избавиться.

«Наверное, – раздумывал он, – теперь мне следует убить эту женщину, выпив её досуха в экстазе поцелуя, чтобы лишь доказать себе, что по – прежнему на такое способен. Нет смысла, ты и так знаешь, что способен. Слишком уж легко ты проделывал подобное за последние несколько недель. Если действительно хочешь доказать, что способен держать себя в руках, следует оставить её в живых». Реакция зверя в его подсознании, которому идея не пришлась по вкусу, показала Адольфусу, что он оказался прав. Стало быть, на какое – то время он позволит ей жить. Она может немного попутешествовать с ним. На случай нужды, лишний сосуд поблизости никогда не помешает. Кригер не мог позволить себе ослаблять Роча, питаясь его кровью во время путешествия, и испытывал крайнее отвращение к крови животных. Теперь лишь самая крайняя необходимость вынудила бы его на это. Тому, кто вот – вот станет повелителем всех вампиров, в любом случае не подобает пить оленью кровь.

Адольфус распознал приближающиеся по коридору шаги задолго до того, как в дверь постучали. У Роча весьма характерная походка. Для столь массивного мужчины он передвигается весьма плавно. Острые чувства подсказали Кригеру, что кроме Роча поблизости никого нет. Он подошёл к двери и повернул ключ в замке. Элементарная предосторожность, о которой он никогда не забывал с тех пор, как горничная вошла в его комнату и обнаружила Адольфуса с обескровленным трупом проститутки на руках. Это произошло спустя несколько дней после того, как он был возвышен графиней.

Адольфус смерил оценивающим взглядом невесело глядящего на него Роча. Тот был здоровяком с силой кузнеца, стремительностью кота, манерами камергера и моралью ассассина. Как отец и дед до него, Роч был наиболее доверенным личным слугой Кригера, посвящённым почти во все его сокровенные тайны. К этой роли его готовили с самого детства.

– Сани поданы, хозяин, – произнёс Роч мелодичным и довольно печальным голосом, что мог бы принадлежать священнику, которым тот часто и прикидывался. – Мы можем отправляться, как только пожелаете.

– Очень хорошо, Роч.

– А юная леди?

Голос Роча был спокоен. Он всего лишь хотел знать, что ему делать. Ему могли приказать завернуть даму в простыню и отнести в повозку, или порубить её на мелкие куски и скормить собакам. И то и другое он бы выполнил одинаково тихо и эффективно, как уже случалось в прошлом.

– Она будет нас сопровождать.

– Хорошо, хозяин. Я предполагал, что вы, возможно, пожелаете так поступить, и взял на себя смелость загрузить дополнительные припасы. Надеюсь, вы одобрите.

– Роч, как всегда, ты всё продумал.

– Я рад услужить, хозяин.

Они обменялись понимающими улыбками.

– Отправляемся, Роч. Перед нами долгий путь, и чем быстрее мы покинем это захолустное королевство, тем радостнее мне станет.

Сейчас Иван Петрович Страгов успокоился. Феликс был рад. Лишь несколькими минутами ранее боярин сыпал угрозами и проклятиями, от которых покраснел бы и портовый грузчик. Теперь же он ограничился лишь несколькими отборными анатомическими терминами. Он повернулся и уставился на Феликса. Молодому человеку внезапно показалось, что в шатре стало слишком тесно.

– Мы найдём её, – заявил боярин с таким вызовом в голосе, словно Феликс только что возражал ему. – А когда мы найдём её похитителя, я подвешу его за яйца и …

И он продолжил детально описывать, что собирается сделать. Будь это кто – то другой, Феликс бы предположил, что тот говорит иносказательно, но Иван Петрович был боярином Пограничья. И собирался полностью осуществить свои угрозы, не заботясь тем, насколько физически невозможными они выглядят. Феликс не позавидовал бы Адольфусу Кригеру, попади тот в руки старого дворянина.

– Сначала нам нужно его найти, – произнёс Готрек.

Если сравнивать с кислевитом, его грубый рассудительный голос звучал почти спокойно, но содержавшаяся в нём угроза с лихвой перекрывала все яростные выпады Ивана Петровича. Эффект оказался таким, словно в лицо кислевита плеснули ледяной водой.

– Как нам это сделать?

Истребитель покачал головой. Он выглядел сбитым с толку и разочарованным. Феликс знал, что это лишь сделает его ещё более вспыльчивым. Феликс подошёл к жаровне с углями и согрел руки. Пожелай Иван Петрович, и он бы получил апартаменты в цитадели, но боярин решил остаться со своими людьми, которые разбили традиционный палаточный лагерь кислевитов – всадников на окраине города. Феликс мог бы посетовать на холод, но он уже выслушал столько замечаний об изнеженности южан, что хватило на всю жизнь.

Боярин Пограничья задал хороший вопрос. Феликс не испытывал особой уверенности, что Кригер выполнит своё обещание и освободит Ульрику, а за последние несколько дней умерла даже эта слабая надежда. Как отыскать одного мужчину и его пленницу в таком огромном и беспорядочном городе, как Прааг? Как воспрепятствовать им уехать, если они соберутся это сделать? У Ивана Петровича были всадники, но стужа и снег могли сильно осложнить патрулирование вокруг города. Положительная сторона ситуации в том, что гораздо заметнее будет тот, кто выезжает. В настоящее время очень немногие покидают город. Ручейки беженцев по – прежнему стремятся внутрь.

Феликс был расстроен. Ему требовалось больше информации. Ему требовалось знать о предназначении талисмана, и как чёрный маг намеревался им воспользоваться. Ему отчаянно нужно знать, жива ли ещё Ульрика.

«Будь я злым колдуном, который пожелал бы залечь на дно в Прааге, что бы я сделал?» В прочитанных по юности книгах и сценическим постановках ответ был простым. Злые чародеи обитают в разрушенных башнях, кладбищенских склепах и огромных особняках, построенных на неправедным путём полученные доходы. Обыскав все подобные места в городе, можно обнаружить похитителя. К сожалению, Феликс уже весьма давно усвоил, что на деле всё редко оказывается настолько просто. Если Кригеру не чужд здравый смысл, то он постарается не привлекать внимания и каким – либо способом изменит свой внешний вид. И Феликсу хотелось бы знать, как тот это сделает.