Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Вскоре, после того как они, грохоча копытами коней, покинули город, его отряд столкнулся с группами зомби и поедателей плоти, насчитывающих от одной до нескольких десятков тварей. Всю ночь они рубили, кромсали и растаптывали мертвецов в кровавое месиво, окрашивая красным песок. Он продолжит рейд до рассвета, выясняя приблизительный размер орды Узурпатора, после чего отправится обратно в Бхагар так быстро, как только возможно, словно сам Усириан будет наступать ему на пятки.

– Впереди, господин мой! – закричал Алфун, один из его самых востроглазых всадников.

Алфун ткнул копьём в море дюн. Там неживые чудовища, шатаясь, появились из темноты группами по двое-трое, их ковыляющая походка безошибочно узнавалась в голубовато-зелёном свете Сахмет.

– За мной, – приказал он. Крепко держа в руке тулвар, он ударил пятками в бока лошади. Его кобыла взлетела над песком, а следом понеслись его всадники, ревя боевой клич.

Масуд услышал впереди шум битвы. Он едва ли видел что-нибудь, кроме мутной тьмы в навязчивом зелёном свечении Сахмет. Он знал, что другие люди идут рядом с ним, но они казались не более чем тенями, чем-то нереальным. Он просто хотел оказаться дома и увидеть Фадила. Больше ничего. Его разум был зафиксирован на этом, как будто эта задача была единственным, что ещё осталось в этом мире.

Всадники ворвались на дюны, тулвары и копья подняты, лошади ржали, а люди кричали. Один из них нёс штандарт Бхагара, дома. Он, спотыкаясь, бросился к нему, жрецы держались по бокам. Он попытался крикнуть, чтобы привлечь внимание всадников, но из-за сухости во рту из его глотки вырвался лишь стон.

Фадил раскроил голову зомби, и тот упал на землю, мгновение подёргался и затих.

– Слева, – крикнул он Алфуну. Повсюду вокруг него его люди кромсали ходячих мертвецов.

– Боги! – крикнул один из его людей, слова были полны отчаяния. Другие всадники услышали этот возглас, и страх, подобно чуме, наполнил разумы воинов.

– Что там? – спросил Фадил, сокрушив очередного зомби и глядя вверх на вершину дюны, где собрались несколько его воинов. – Что?

Рассвет осветил небеса. В его новорожденном свете Фадил увидел вдали пыльное облако. Его люди также смотрели в том направлении. Фадил пришпорил кобылу, и она вынесла его на вершину дюны.

– Что это? Песчаная буря?

Он никак не мог понять, что он видел. Чёрное одеяло, покрывавшее пустыню на многие лиги, словно ковёр. Его волнистое перемещение по песку и поднимало пыль.

Армия Узурпатора.

Он не мог разглядеть отдельных деталей. Это выглядело, словно единый организм, бурлящая, колышущаяся масса, шедшая вперёд, покрывая песок гнилью.

Они смотрели на чудовищную армию, и осознание неизбежности сокрушало их. Бхагар не мог удержаться. Ничто не могло. И всё же…

И всё же он должен был продолжать сражаться. Он не мог – не должен был – поддаться отчаянию.

– Возвращаемся! – крикнул он. – Убьем столько, сколько сможем!

Он и его люди повернули коней и бросились на ближайших зомби. Фадил сокрушил одного и повернул коня, когда очередной мертвец неуклюже бросился к нему, раскинув руки и издавая стон.

Сначала он не поверил своим глазам. У него перехватило дыхание, и сабля безвольно поникла в его ослабевшей руке.

– Масуд?

Его брат наткнулся на него, кровь и песок покрывали его лицо, кожа приобрела пурпурный окрас, цвет смерти, облачения, маскировавшие его, превратились в лохмотья. Его опухший язык вывалился изо рта, когда он застонал.

– Нет, нет, нет!

Масуд рефлекторно размахивал руками, как будто хотел забраться на круп лошади позади Фадила. Его зубы гротескно стучали.

Воспоминание всплыло в разуме Фадила. Он вспомнил слова брата.

Как ты думаешь, они чувствуют что-нибудь?

Как ты думаешь, они осознают, что с ними произошло?

Я слышал, что… их последние мысли остаются с ними и сводят их с ума.

Фадил, плача, спрыгнул с коня. Масуд рванулся к нему. Его глаза были темны, пусты… мертвы. Он снова застонал, и Фадил больше не мог этого вынести. Он думал об армии Узурпатора, он понимал, что, скорее всего, в ближайшее время его тело также будет бездумно волочить ноги на службе у некроманта. Но он мог, по крайней мере, принести успокоение своему брату.

Жестокий удар отделил голову Масуда от шеи. Тело упало на землю, из обрубка шеи хлестала фонтаном кровь, и Фадил упал на землю рядом с ним. Он взял холодную руку брата в свою собственную.

– Прости меня, Масуд.

Через некоторое время он встал и вновь взобрался на коня.

Иногда боги дают лишь мелкие победы.

Прибыл новый гонец. Он добрался до крепости живым, хотя и было очевидно, что это не надолго. Его раны не были нормально перевязаны, и он истекал кровью. Никакой реальной надежды спасти его не было. Слишком много жизненной силы вытекло через бесчисленные рваные раны, крест-накрест покрывавшие тело гнома. Посланник уже был почти мёртв, когда наполовину переполз, наполовину упал через порог.

Молодой гном не был глуп. Он знал, что смерть неизбежна, но его честь и преданность своему королю дали достаточно сил, чтобы принести эту весть. Судьба – неважно добрая или злая – позволила ему оставаться в живых достаточно долго, чтобы принести слово форпоста своему лорду, которому он принёс присягу.

Посланник с трудом выдохнул последние три слова, каждый слог вызывал новый приступ агонии в кровавых ранах, изрезавших его тело. И он умер, так и не познав облегчения, даруемого смертью. Перед тем, как погас свет в глазах и последний вздох покинул израненные лёгкие, молодой гном увидел, какое воздействие оказали его слова на возлюбленного тана.

– Последний форпост – пал.

Несмотря на то, что захватчики не атаковали цитадель в ближайшие несколько дней, это вряд ли можно было назвать причиной для празднования. Карак Гулг безжалостно и непоколебимо стоял под натиском мародёров. Багровый снег, что лежал перед удерживаемыми гномами воротами, медленно таял. Из-за практически непрекращающихся нападений не было времени, чтобы убрать трупы погибших, и поэтому тела безумных людей оставались свежими и, скованные льдом и морозом, лежали там же где и пали. Их невидящие глаза смотрели вверх на бурное, грозовое небо, что свинцовой тяжестью нависало над самой северной оконечностью гор Края Мира.

Холод также служил и иной цели: не давая распространяться вони мёртвых тел. Но даже придушенное, зловоние всё же было. Слабый и неприятный запах разлагающейся плоти разносился ветром.

Так далеко на севере практически непрекращающийся снег был суровой неизбежностью, но гномы Карак Гулга уже давно привыкли к нему. Это была цена, которую они платили за то, чтобы поселиться в столь отдалённых местах. Но прибыль от разработки богатых минералами пластов, залегавших глубоко под поверхностью гор, с лихвой компенсировали тяготы бездорожья.

Окутанный туманом дыхания, часовой поднял голову к глубокому ночному небу и набрал полные лёгкие воздуха, столь холодного, что закололо в груди. Свежий снег выпадет ещё до утра. Об этом говорило многое: ломкий воздух, холодный ветер, покалывавший обветренную кожу под бакенбардами гнома. Он тихо проворчал в удовлетворении, когда первая снежинка заскользила вниз, опустившись на тёмные волосы его бороды. Ничего не говоря, он пренебрежительно махнул рукой на небо.

– Нет большого ума в том, чтобы предсказать снег в северных горах, – сказал его товарищ, перекладывая топор на другое плечо. – Не буду говорить, что я впечатлён. Предскажешь, когда эти кровавые маньяки вновь перейдут в атаку, и я дам тебе хорошие деньги. Не раньше. – Гном смотрел, как его дыхание кристаллизуется на морозе. Это была ещё одна ясная ночь и лишь несколько жалких снеговых облаков неслись над головой, хотя температура резко упала до болезненного уровня.

– Ныне куда легче предсказать настроение короля, чем намерения этих ублюдков, – за этими словами последовал грубый, мрачный смешок. Король Карак Гулга был известен за своё большое сердце, могучую харизму и горячий темперамент. Так говорили те, кто был достаточно стар, чтобы помнить, как Скалди Железная Челюсть сокрушил минотавра голыми руками, когда был помоложе. Он всегда отшучивался, утверждая, что эти разговоры всего лишь преувеличение, но ещё были те, кто клялся собственными глазами – пока был трезв – что это правда.

Железная Челюсть всё в своей жизни доводил до абсолюта, не важно: атаковать ли врага во главе своих воинов или же упиваться вместе со всей крепостью, пока сородичи не свалятся под стол. Его правление над гномами севера пользовалось огромным уважением, и целые семьи переезжали в эти, самые отдалённые края мира, лишь ради того, чтобы жить и работать под его руководством.

– Айе, воистину. Весь мир оказался на краю из-за действий этих безумцев из пустошей, – махнул часовой рукой в северном направлении. – Думаю, всем интересно, когда именно это кончится.

– С их смертью, – другой страж указал топором на груды трупов, сваленных под стенами. – Ты ещё сомневаешься в этом?

– Может, так. А может, нет.

Вдалеке раздался звериный вой. Гномы обратили взгляды в ту сторону и неуютно переступили с ноги на ногу. С приходом облачённых в меха и кожу варваров ещё более отвратительные твари поселились в лесу. Падальщики, ужасные волки и иные создания, названия которым гномы даже не могли подобрать. Порождения ночи и кромешной тьмы копошились в окаменевшем лесу за вратами цитадели.

– Ничего хорошего не произойдёт, если мы будем сомневаться в нашей конечной победе, – проговорил страж, резким движением стряхивая с себя ползучий дискомфорт, что следовал вслед за воем. – Верный способ проиграть, айе, – и когда в ответ раздалось ворчливое согласие, он продолжил, произнеся слова, которые поддерживали его собственную надежду. – Я скажу тебе вот что. Пока Скалди Железная Челюсть по-прежнему считает, что надежда есть – мы одержим победу.

– Надежда исчезает быстро, сын мой.

Эльгрим, старший принц Карак Гулга, опустился на колени у трона своего отца, склонив голову в знак уважения. Он резко поднял взгляд, и его глаза сузились от неожиданного беспокойства. Он ещё никогда не слышал от своего отца слов, столь близких к пораженческим, как только что произнесённые. Только что был отпущен Совет, и они покинули тронный зал, унося на плечах тело несчастного гонца из форпоста.

Ярость Скалди накалилась почти до предела, когда весть о том, что их последний форпост попал в руки захватчиков, достигла его ушей. Потерянные жизни ранили короля до самой глубины души, и вместе с гневом, что пронизывал каждые фибры его существа, пришла страшная скорбь, чувство ответственности за смерти, что, возможно, удалось бы предотвратить.

Почувствовав настроение отца, Эльгрим попытался найти правильные слова. Его младший брат всегда был более велеречив, чем он. Не в первый уже раз принц пожелал, чтобы на его месте сейчас был Фелбьёрн. Но это было невозможно: младший из двух сыновей короля выполнял свои собственные задачи. Таким образом, Эльгрим, как мог, пытался справляться со вспышками гнева своего отца, что были подобны извержению вулкана.

– Не теряйте надежды, мой повелитель. Наши воины по-прежнему беспощадны и сильны. Их сердца бьются ровно. Твердыня не падёт, – когда он, наконец, заговорил, то в его голосе всё-таки был слышен лёгкий оттенок неуверенности. Он качнулся на каблуках, прежде чем медленно выпрямиться. Серебряные серьги, что он носил в правом ухе, поймали отблеск костра, освещавшего зал приёмов, и, как уже вошло у него в привычку, он начал перебирать их, когда продолжил. – Эти порождения дикости, что продолжают нападать на нас с севера, по-прежнему сокрушаются нашим превосходством в оружии и мастерстве. В конце концов, они будут вынуждены либо признать поражение, либо уйти прочь. И то, и то нас устроит.

– Ты ещё молод, Эльгрим, – фыркнул Скалди. – И это заставляет тебя говорить такие глупые вещи. Глупые и невежественные. Что-то движет этими варварами, что-то придаёт им упорство, коего я не видел никогда ранее.

Он откинулся назад. Престол Скалди представлял собой богато украшенный резьбой трон, на котором вручную были высечены сцены из долгой и славной истории его семьи. Многие из собственных побед Скалди были тщательно вырезаны в камне. Глаза изображения самого тана были выполнены из драгоценных камней, тёмных сапфиров, а капли крови, вытекающие из тел поверженных гномами врагов, были сделаны из рубинов.

Скалди занимал трон Карак Гулга уже достаточно долгое время. Его цитадель была богатой, процветающей и чрезвычайно производительной. И в литейных и в горнорудном деле работы проводились не только с упорством, но и с мастерством, которое было даровано рукам лучших из его работников. Его воины были храбры, сильны и верны. Крепость процветала и превозмогала любые попытки вторжения, что были ранее. Но этими мародёрами, казалось, двигало нечто большее, чем простая жажда наживы. Они стремились убивать ради убийства.

Столкновения между гномами и варварами севера всегда были неизбежны. Они слишком различались, были слишком далеки друг от друга, чтобы найти какие бы то ни было моменты соприкосновения, хоть для общения, хоть для торговли. Но теперь Скалди мог чувствовать горький дух порчи, который исходил от безумцев, что толпились у его ворот. Никогда ещё он не был свидетелем такой свирепости от людей, которые добровольно бросали себя в объятия смерти. Он смотрел, как срубаемые топором гномов или сражённые ружейной пулей атакующие падали один за другим. И всё-таки они продолжали атаки. Казалось, ничто не могло остановить их.

– Что-то движет ими изнутри, – наконец сказал он, умалчивая о том, что подозревал на самом деле. Эти мародёры с крайнего севера были так же тронуты Хаосом, как и остальные, которых ему когда-либо доводилось видеть. Они были так далеко за гранью разумного, что их натиск представлял собой холодную, клиническую отрешённость. Он сам прикончил нескольких из них во время последней атаки, и до сих пор помнил холодную ненависть, горевшую в умирающих глазах. – Они дерутся, как одержимые.

– Вы подозреваете, что тут не обошлось без демонов? – Эльгрим сплюнул на каменный пол зала и сделал знак рукой, отгоняющий зло, когда Скалди медленно кивнул головой. Король провёл рукой по своей бороде, кратко останавливаясь на золотых оберегах, что были вплетены в неё.

– Шёпот, что доносится до моих ушей, – спокойно произнёс Скалди. – Есть вещи, за северными пустошами, которые такие, как ты или я, не должны даже пытаться понимать. Тем не менее, это давит на Карак Гулг, как приближающаяся гроза. Мы должны сделать всё от нас зависящее, чтобы сломить эту волну здесь и не дать ей продвинуться дальше в Империю, – его острые голубые глаза внимательно посмотрели в такие же глаза старшего сына.

– Я благодарен за то, что столь многие ушли с Фелбьёрном на юг.

Беженцы во главе с юным принцем ушли несколько дней назад. Скалди постановил, что не было никакого смысла в том, чтобы рисковать жизнями тех, кто не мог помочь в защите Карак Гулга. Женщины, дети и те, чей возраст уже не позволял с оружием в руках выступить на защиту собственного дома, были отправлены на юг, в поисках убежища в стенах ближайшего оплота. Нетерпеливый Фелбьёрн предложил возглавить их, гарантируя, что ни один волос не упадёт с их головы. После того, как они окажутся в безопасности, он вернётся и встанет на защиту родного дома бок о бок с отцом.

Это оказалось гораздо более сложной работой, чем ожидалось – заставить сородичей покинуть дом. Многие из женщин хотели остаться и сражаться, ведь среди его оставшихся сил было изрядное количество женщин. Мрачные и решительные, они сражались с жестокостью, что, как минимум, не уступала жестокости их отцов, мужей и братьев. Какое-то время казалось, будто никто из остальных также не уйдёт, не желая покидать свои дома. Но Фелбьёрн обхаживал их с помощью своего серебряного языка и всё-таки убедил в важности выживания.

Собственная супруга принца, тяжело вынашивавшая их первенца, была из тех, кого убедить оказалось сложнее всех. Только тогда, когда Фелбьёрн выступил вперёд и предложил возглавить уходящих, она капитулировала. Тан не хотел посылать своего сына на это задание, но Фелбьёрн убедил его. Скалди никогда не мог ничего запретить своему лукавому младшему сыну.

Скалди вздохнул и провёл рукой по глазам. Никогда ещё бремя власти не было так тяжело, как сейчас.

– Я обещаю тебе одно, мой сын, – сказал он Эльгриму, который, словно ястреб, наблюдал за ним. – Хаос никогда не завладеет нашими сородичами. Люди, возможно, и падут на его пути, но мы – никогда.

Ночь прошла без инцидентов: медленно для тех, кто стоял на часах, быстро для тех, кто беспокойно дремал глубоко в сердце великой крепости. Лёгкий снегопад, который слегка припорошил тела мёртвых у подножия крепости, постепенно стал более настойчивым, пока, наконец, сильная метель не скрыла всё за своей пеленой. Периодически снеговые завитки подхватывались воющим ветром и закручивались в крошечных воронках белой ярости, что с лёгкой грацией танцевали через каменистую местность. Где-то вдалеке раздался мягкий стук, когда одно из деревьев в близлежащем лесу избавилось от веса нанесённого на него снега, сделавшегося слишком тяжёлым бременем для ветвей.

Ночь отсчитывала последние мгновения в холодном свете предрассветного утра, но метель была настолько густой, что это не могло вызвать ничего, кроме беспокойства.

Старкад заступил на часы перед самым рассветом, и именно он первым увидел фигуры, двигавшиеся в сторону крепости: чёрные силуэты, которые выделялись на фоне серого и белого.

Прокричав предупреждение, которое тут же было повторено по всей линии, Старкад взмахнул огромным боевым топором, чтобы проверить, что его оружию ничего не сможет помешать. Затем его коренастая фигура приняла оборонительную позу, и он замер и, прищурив глаза, уставился в снежную пелену.

Они были научены долгим опытом, что безумцы говорили очень мало того, что могло бы сойти за речь. Единственный раз, когда гномы общались с людьми вне боя, был во времена первых попыток ковки торговых отношений, и они нашли процесс понимания друг друга крайне затруднительным. Речь человеческих варваров представляла собой смесь гортанного рычания и жёстких слогов, которые гномы не могли понять в полной мере. Существовало лишь небольшое количество слов, которыми они могли бы объясниться, но за этими пределами люди понимали лишь один язык – язык войны.

– Стоять. Ни шагу дальше, – Старкад понимал, что шансы на то, что одетые в меха мужчины поймут его, невысоки, но, как бы то ни было, это был его долг.

Их было трое, каждый столь же большой и косматый, как и остальные. Шедший в середине поднял голову против ветра и одарил Старкада зубастой улыбкой. Буря вцепилась в гриву светло-красных волос и растрепала их в облако, окутавшее его грязное лицо. Все люди носили похожую одежду: меха и кожу, которая придавала им ещё более массивный вид. Почуяв вонь, которая даже на таком расстоянии ворвалась в ноздри Старкада, гном понял, что шкуры были содраны с недавно убитых животных. Варвар вновь улыбнулся, зрелище было не из приятных.

– Мы приходить, – сказал он глубоким голосом с сильным акцентом. – Мы говорить.

– Стойте там, – Старкад предостерегающе взмахнул топором и был крайне удивлён, когда мужчины подчинились его приказу. Это было что-то новое. За все месяцы, что варвары осаждали крепость, ни один из них никогда ещё не подходил к оплоту без огня убийства в глазах. И, конечно, никто и никогда не подходил шагом. Теперь они, подчинившись Старкаду, остановились, и снег завихрился вокруг них.

– Мы говорить, – повторил человек, слова, очевидно, давались ему с трудом. – Ваш король. Мы беседовать… – он обернулся к своим спутникам, и они недолго посовещались низкими голосами. Он снова повернул голову и поднял обе руки над головой в общепризнанном жесте капитуляции.

– Мы обсудить условия. Принесли…подарок. Мы говорим. Да?

Сообщение уже быстро сбежало вниз, в зал приёмов, и пока Старкад замер на своей позиции перед воротами, королевское слово вернулось к нему посредством подземной сети. Приказ был отрывист и краток, и его содержание поразило воина на воротах.

– Похоже, что король соблаговолит встретиться с тобой, варвар, – проговорил Старкад, скрипнув зубами при мысли о том, чтобы позволить этим существам пройти внутрь славного Карак Гулга. – При условии, что вы оставите своё оружие здесь. – Он показал им, чтобы они приблизились, и варвары подчинились. Все трое возвышались над ним, но Старкад, нахмурившись, твёрдо смотрел на них.

– Ваше оружие, – проговорил он, медленно произнося слова, на случай, если варвары были идиотами. – Оставьте его здесь, – он указал на отвратительного вида двуручный меч, привязанный к спине лидера. – Оставь его здесь, приятель, или дальше ты не пройдёшь.

Трое мужчин обменялись парой слов на своём родном языке. Один из них рассмеялся и отстегнул топор, который носил в петле на поясе. С презрительной усмешкой он бросил топор так, что тот воткнулся в паре дюймов от ног гнома.

Старкад даже не шелохнулся, за что был вознаграждён неожиданным взглядом одобрения от вождя варваров. Другой варвар сделал то же самое со своими топорами, что были несколько меньше топора сородича. А затем он небрежным движением выкинул несколько метательных ножей и кинжалов, присоединив их к топорам.

Рядом с варварами в воздухе витал подавляющий всё запах смерти, что исходил от мехов: благоухание крови, которая до сих пор капала со свежеободранных шкур. Люди воняли тьмой и распадом, экскрементами и мочой, и Старкад стремился поскорее избавиться от них, или, конкретнее, от их ароматов. Он указал на лидера и меч, что по-прежнему висел привязанным за его спиной.

– Ты тоже, – сказал он.

Лидер покачал головой.

– Нет, – проговорил он. – Я иду. Меч идёт, – он казалось, задумался, копаясь в своём ограниченном словаре в поиске нужных слов. – Так не пойдёт. Мы оставляем, – он указал на оружие, лежащее на полу, и его спутники нагнулись, чтобы подобрать его.

– Король хочет поговорить с ними, – прошептал гонец на ухо Старкаду. – Ты не должен позволить им уйти.

Старкад нахмурился, чувствуя, что происходит нечто, находящееся за гранью его понимания.

– Хорошо, – произнёс он и стукнул варварского лидера по руке. – Если хочешь взять меч, тогда ты должен дать мне привязать ножны, чтобы ты не смог воспользоваться им.

Потребовалось несколько минут, чтобы объяснить варвару, что от него хотят, но, в конце концов, тот согласился. Старкад крепко обернул верёвку вокруг ножен, крепко перетянув их так, что меч не мог быть извлечён, по крайней мере, извлечён быстро. После ещё одного сложного обмена словами, во время которого Старкад объяснял варварам, что они должны вновь сложить оружие, те вновь позволили разоружить себя. Наконец, когда всё было сделано, Старкад отступил с удовлетворённым ворчанием. Он провёл пальцами по бороде, чтобы стряхнуть с неё снег, который налип в процессе переговоров, и указал варварам на дверь, что вела к главному туннелю, по которому можно было пройти до самого зала приёмов.

– Заберите этих сукиных сынов с моих глаз, – проговорил он, уверенный в том, что варвары всё равно не смогут понять его. Когда они проходили мимо в сопровождении гонца и отряда ополченцев, лидер варваров стрельнул в него взглядом, и Старкад подумал, что, возможно, его предположение не было таким уж верным.

Когда до зала дошло слово о том, что варвары прибыли, дабы вести с ним переговоры, Скалди Железная Челюсть потребовал, чтобы они немедленно предстали перед престолом. Он снял молот с подставки, на которой тот покоился, и положил себе на колени. Оружие было прекрасным примером изысканного гномьего мастерства: столь же витиевато украшенное, сколь и функциональное, оно передавалось от отца к сыну на протяжении многих поколений.

Как и всегда, с той поры, когда захватчики взяли Карак Гулг в осаду, он был облачён в полный комплект стальной панцирной брони. Даже несмотря на многочисленные вмятины и шрамы, покрывшие её пластины за годы, что она хранила своего владельца, броня, тем не менее, по-прежнему оставалась в отличном состоянии. Рунный кузнец оплота недавно закончил работу по нанесению ряда отражающих рун на броню, и сейчас она мягко светилась от скрытой силы.

По правую руку стоял Эльгрим, его сапфировые глаза замерли на входе в зал приёмов. То, что его отец настоял на том, чтобы принять людей, раздражало Эльгрима, и он сомневался в том, что в ближайшее время произойдёт что-то, что изменит его мнение. Ему напомнили, и довольно твёрдо, что королём Карак Гулга всё ещё был его отец, а не он. Эльгрим не сомневался, что позже его ожидает разговор, и что слова, которыми его наградят, вряд ли будут комплиментарными. Таким образом, его кровь уже была на грани кипения, когда троих посланцев, наконец, ввели под своды зала приёмов.

Зал приёмов был широк и высок, так что варварам не пришлось пригибаться или приседать. Варвары шли впереди своего подозрительно хмурящегося эскорта, и при виде их Железная Челюсть выпрямился на троне. Возможно, ему и было несколько столетий, но это не означало, что его проницательность или военная хватка притупились с прожитыми годами.

– Гном король, – с усмешкой проговорил лидер варваров с пламенными волосами. Его голос напоминал рык. Скалди посмотрел на человека, и это было всё равно, что глядеть в бездну безумия. Ни капли здравомыслия не осталось в нём. Всё, что это жалкое создание и имело когда-либо, было потеряно за годы кровопролития. Истекающие кровью шкуры животных, в которые он был облачён, говорили о том, что их владельцы расстались с ними не далее пары часов назад. Лужи липкой крови собрались у их ног, пока варвары стояли в ожидании, оскорбляя чистоту его зала приёмов.

– Айе, – ответил Скалди после соответствующей паузы. Его глаза мельком оглядели старшего сына. Принц непоколебимо замер, сохраняя самоконтроль, когда увидел меч, привязанный к спине варвара. Однако король заметил, как Старкад быстро оценил человека. Ножны были привязаны достаточно крепко, так что, если варвар попытается выдернуть меч, то умрёт, не успев вздохнуть. – Выкладывай, что у тебя, воин, и делай это быстро.

– Мир? – нахмурился варвар, словно бы не понимая значение слова. Скалди покачал головой. Он подозревал, что человек был гораздо хитрее, чем хотел казаться. За маской безумия можно было увидеть проблеск давнего интеллекта. Они могли быть дикими, озверевшими животными, но всё ещё сохраняли возможность для общения.

– Не мир. Пока нет. Скажи, что ты хочешь. Зачем ты пришёл сюда, в сердце силы своего противника?

Воин пристально посмотрел на короля, шевеля губами, пока пытался разобрать суть вопроса тана. Он улыбнулся и склонил голову в своеобразном знаке уважения.

– Наш лидер. Он послал нас к вам. Мы принесли требование.

– Требование? Мой тан, это оскорбление не может остаться без наказания. Позволь мне…

– Тихо, Эльгрим, – взяв молот, Железная Челюсть поднялся на ноги, осторожно спустившись с помоста, на котором стоял его трон. – Держи в узде свои чувства, мальчик. Это может означать, что они, наконец, готовы иметь с нами дело, – брови Эльгрима поднялись. Король был скор на запись дел варваров в Книгу Обид оплота, так что эти его слова стали для молодого принца сюрпризом. Немного подумав, он понял, что его отец подготавливал почву для общения с людьми, демонстрируя, что он был намного более опытным и дальновидным человеком. Или, в данном случае, гномом.

С суровым взглядом на лице, Скалди оценивающе посмотрел на варвара.

– Что же вы требуете от нас?

Рыжеволосый перевёл вопрос короля своим напарникам, и те разразились диким хохотом, что разнёсся по всему залу, отличавшемуся идеальной акустикой. Смех трижды пронёсся по залу, отражённый каменными стенами, и Железная Челюсть понял в тот миг, каким будет их требование.

Эльгрим внимательно наблюдал за лидером небольшой группы. Когда человек говорил, под его правым глазом начинала подёргиваться мышца. Это было едва заметно, но Эльгрим отметил, как рука человека сжалась и разжалась, когда он протянул её к месту, где ранее, возможно, висел кинжал. Его глаза метнулись к стражам, стоявшим за спиной делегации, и он незаметно кивнул им. Варвар вытер слюну с подбородка и повернулся, чтобы встать лицом к лицу с королём гномов. Он был по крайней мере в два раза выше, чем Железная Челюсть, и был впечатляюще широк в плечах. Даже без мехов, что значительно увеличивали его размеры, можно было легко представить себе каменные плиты мышц, что скрывались под ними.

– Сдача, гном король. Лишь этого мы всегда требуем. Это очень просто, не так ли?

– Ты слишком плохо знаешь гномов, человек.

– Гном король сдаётся Ботхвару сейчас. Ботхвар не уничтожает… – варвар обвёл рукой зал, – …дом короля гнома.

– Ботхвар…это ты? Или это твой хозяин? – человек мотнул головой, показывая, что не понимает. – Ботхвар твой король?

– Мой король. Да.

Губы Скалди сжались в тонкую линию.

– Как тебя зовут, человек?

Вопрос смутил варвара, и на мгновение безумие покинуло его взор. Он положил руку на грудь.

– Вон, – сказал он. – Я – Вон.

– Что ж, Вон, ты принесёшь это сообщение обратно Ботхвару. Слушай, человек, я знаю, что ты можешь понять все мои слова, – вспышка интеллекта в глазах человека выдала истину. Железная Челюсть поднял свой молот в явном жесте вызова. Когда он заговорил, то обращался не только к людям, но ко всем гномам, что присутствовали в зале приёмов.

– Гномы Карак Гулга не сдадутся подобным вам. Мы умрём, защищая наш дом и наш образ жизни, если такова будет цена, чтобы не пустить вас и вашего так называемого короля дальше в земли Империи. Уйдите сейчас и тогда, возможно, вы останетесь живы.

– А если мы не станем относить это сообщение Ботхвару?

– Я уверен, что он поймёт мой ответ, если его посланцы не вернутся. Простой выбор, Вон, – со сталью в глазах ответил Железная Челюсть. – Простой выбор, который даже вы в состоянии понять. Оставьте нас сейчас и живите, или нет…и умрите.

В ответ на это раздался ещё более хриплый смех, и варвары теснее сомкнулись в центре зала, когда личная стража короля подошла немного ближе.

– Вы убьёте нас, так или иначе, – заявил Вон, махнув рукой в сторону обступивших их вооружённых гномов. – Предательство, нет?

– У вас всё ещё есть выбор, Вон.

– Я так не думаю, гномий король, – усмехнулся могучий воин. – Ботхвар ожидал этого от тебя. Поэтому Ботхвар прислал подарок, – он кивнул одному из своих спутников, который вытащил из под меховых одеяний нечто настолько мерзкое и отвратительное, что отвернулся даже подобный стали король.