Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

– Я ненавижу деревья почти так же, как ненавижу эльфов, – заявил Готрек Гурниссон.

– Что с тобой случилось, гном? – спросил Теклис.

– Ты только что дал мне способ отомстить за Бороду, – ответил Истребитель.

– За что? – встрял Феликс.

– Это давняя история, – ответил Теклис, – которую лучше не вспоминать. Король эльфов постыдным способом оскорбил посла гномов. Достаточно лишь добавить, что из – за этого между эльфами и гномами разразилась кровопролитнейшая война в истории. И гномы по сей день желают отомстить за то оскорбление.

– Следует ли понимать, что ты допустишь уничтожение густо населённого людьми континента в качестве отмщения за бороду? – спросил у гнома Феликс Ягер недоверчивым голосом.

– Страны, густо населённой эльфами, – резким голосом поправил гном. – И не просто в качестве отмщения за сбривание бороды, но ради исправления многих несправедливостей, которые числятся за эльфами в Великой книге обид.

– Ну, это меняет дело, – саркастически заметил Феликс Ягер.

Теклис был рад видеть, что человек принял его сторону, ибо магу показалось, что для Готрека Гурниссона простейшим способом обеспечения гибели Ультуана будет воспользоваться топором и заполучить голову Теклиса. После этого не останется никого, кто способен своевременно отвратить надвигающуюся катастрофу. «Возможно, – подумал Теклис, – пришло время воспользоваться самыми разрушительными заклинаниями. Лучше убить гнома, прежде чем тот убьёт меня самого». Тем не менее, он ещё не сделал последний бросок костей.

– Ты поклялся помогать мне, – напомнил эльф.

– Если это не будет бесчестным, – произнёс Готрек Гурниссон. – И ты предоставил решать это мне.

Теклис выругался про себя.

– Говорят, что гномы будут торговаться по поводу сделки, даже пока вокруг рушится мир.

– Говорят, что слова эльфа такие же скользкие, как машинное масло.

– Это глупо, – вмешался человек. – Вы оба упёрлись и препираетесь, в то время как на кону стоит существование целого народа.

– Больше, чем народа, – поправил Теклис. – если это имеет хоть какое – то значение.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Древние силовые линии поддерживают не только Ультуан. Они проходят и через другие территории, например, горы Края Мира.

– Я не верю тебе, – заявил гном.

– Разве не бывало так, что горы сотрясались, отчего страдали многие города гномов? Внезапно не появлялись скавены, чтобы захватить одну из ваших крепостей?

– Карак Восьми Вершин, – произнёс человек.

– Скавены некогда экспериментировали с механизмами, которые работали на энергии силовых линий. Мне неизвестно, делалось это обдуманно или наугад. Зная крысолюдей, я бы предположил последний вариант. Как бы то ни было, механизмы оказались чрезмерно смертоносными даже для них…

– Если только не они стоят за нашими теперешними проблемами, – предположил человек.

– Откуда тебе знать, чем занимаются скавены? Разве что ты водишь компанию с крысами, чего бы я никогда не подумал об эльфах.

– Мы вмешались, когда почувствовали волшебство скавенов, и отправили для их уничтожения магов и воинов. Немногие из них вернулись, чтобы рассказать нам о сражении.

– Должно быть, то был славный бой, чтобы так хорошо запомниться, – усмехнулся Готрек Гурниссон.

– Не все бойцы жаждут славы, – парировал Теклис, чувствуя, что его терпение подходит к концу, – чтобы их имена потом жили вечно. Некоторые добровольно отдают свои жизни ради выживания остальных, не прося ничего взамен.

– И один из таких ты, не так ли, эльф?

Теклис злобно усмехнулся.

– У меня вообще нет намерения умирать, если то в моих силах, – ответил он.

– Разумно, – донеслось до эльфа слабое бормотание Феликса.

– Ты со мной? Или желаешь отказаться от своего слова? Очевидно, что даже гном вряд ли углядит что – либо бесчестное в предотвращении катастрофы, способной затронуть их собственные подгорные чертоги.

– Ага, если слова твои правдивы.

– Если я лгу, убей меня, – заявил Теклис.

– Это само собой, – сказал гном.

– Что ты от нас хочешь? – спросил человек.

Выглядел он напряжённым и настороженным, отчётливо проявляя признаки внутренней борьбы чувства самосохранения с желанием оказать помощь.

– Что бы мне ни пришлось совершить, помощь двух столь могучих воинов может пригодиться, – сказал Теклис. – Боюсь, что прежде чем всё это закончится, мне потребуются мечи и топоры.

– Я тоже так думаю, – произнёс человек. – А имел я в виду следующее: что ты хочешь от нас сейчас?

– Нам нужно разыскать источник неприятностей и ликвидировать его. Я должен найти Прорицательницу правдосказов, кем бы она ни оказалась. Если нам сейчас это не удастся… Что ж, мы на Альбионе и, возможно, близки к цели, ибо в записях говорится, что в древние времена здесь находились величайшие храмы Древних. Здесь находится главный узел силовых линий, основное место пересечения всех их магический энергий. Мы должны его отыскать, а уже там найти способ закрыть Пути.

– Ты волшебник, – сказал Феликс Ягер. – О таких вещах тебе известно побольше нашего. Веди нас к храму, и мы поможем тебе проникнуть внутрь. После этого всё уже зависит от тебя.

Человек бросил взгляд на гнома, словно ожидая возражений, и был явно удивлён их отсутствием.

– Отлично, – сказал Теклис. – Но сначала мы должны отдохнуть и провести необходимые ритуалы.

– Ритуалы? – переспросил человек.

– Сначала нам необходимо убедиться, что демоны не смогут захватить тебя снова.

– По мне, не очень – то хорошая идея. Как ты сможешь убедиться в этом?

– Существуют заклинания, которыми я воспользуюсь для предохранения твоей души и тела и разрыва любых связей, которые могли сохраниться.

– Связей? Ты говоришь, что те твари из потустороннего иного мира могут отыскать меня снова?

– Почти наверняка, если только я не приму меры. Они явятся к тебе в твоих снах… поначалу.

Человек притих. Выглядел он напуганным и озабоченным. Гном же выглядел просто разгневанным, но для него это было нормальное состояние.

– Тогда лучше бы тебе заняться заклинаниями, – сказал человек.

– Будет немного больно, – предупредил эльф.

– Как я и подозревал, – подтвердил человек. – Приступай.

Теклис первым шёл по лесной тропе, надеясь, что те двое следуют за ним. Он был впечатлён человеческой отвагой. Феликс почти без жалоб перенёс заклинания экзорцизма, а Теклис знал, насколько болезненными они могли быть. Хотя этот процесс оставил свой след. Пальцы мужчины постоянно теребили амулет, отданный ему Теклисом. Теклис размышлял о мудрости такого поступка. Ради уверенности в том, что его спутник не будет одержим демонами, стоило пожертвовать частью собственной защиты. Маг был почти уверен в успехе своих заклинаний, но течение магии на Альбионе было необычным, и лучше было не оставлять никаких шансов. Были и иные причины передачи талисмана человеку. Если гном выступит против Теклиса, то лучше иметь союзника, неважно, добровольного или вынужденного.

Даже сейчас он ощущал яростное возмущение гнома и тревогу человека по поводу предстоящих опасностей. «Феликс Ягер тревожится не напрасно, – подумал Теклис. – Кто бы или что бы ни открыло Пути Древних, наверняка оно окажется могущественным противником».

У Теклиса вырвался протяжный вздох. С этой опасностью он столкнётся, когда придёт время. Прямо сейчас его величайшим беспокойством был удар топором в спину от свихнувшегося гнома. «Брат справился бы с подобной ситуацией гораздо лучше», – подумал маг.

Феликс поплотнее завернулся в промокший плащ и наблюдал, как при дыхании выходит пар. «Здесь тоже зима, – думал он, – но не такая, как в Империи. В Империи снег лежит на земле толстым покрывалом. Здесь всего лишь идёт дождь, хотя столь холодный, словно тысячи ледяных ножиков покалывают твоё тело. Земля хлюпает под ногами. У неба свинцовый цвет. Из дёрна выпирают камни. Снег, наверное, был бы предпочтительнее. А то кажется, что небеса изливают на землю свои рыдания».

Тем не менее, местность была не лишена привлекательности. Временами, когда им попадались бреши в лесной чаще, сквозь просветы он замечал извилистые суровые холмы, по склонам которых струились резвые ручьи. Изредка удавалось мельком увидеть оленя или косулю, пробирающихся через лес. Временами вдали был виден тонкий столб поднимающегося к небу дыма. Поначалу он не был уверен, потому как на фоне неба дым был практически неразличим, но через несколько лиг трудного пути Феликс понял, что они приближаются к жилью, и всё это время эльф вёл их именно туда. Феликс понял, что зрение эльфа значительно острее его собственного.

Его удивляла уверенность эльфа. Он бы не смог сохранять столь превосходное самообладание с бормочущим Готреком за спиной. Однако эльф никак не показывал, что его сие беспокоит. Он спокойно и размеренно спускался по склону, никогда не оскальзываясь даже на скользком дёрне. Несмотря на свой болезненный внешний вид, эльф, казалось, не знал усталости. Рассматривая его, Феликс подметил и другие вещи. Его собственные сапоги были заляпаны грязью, брызги которой попали на штаны и плащ. Сапоги Готрека были очень грязными, а на его оголённых руках выделялись полоски красной глины. Лишь Теклис был таким же чистым, как прежде. Его сапоги блестели, а синяя мантия мерцала. Грязи не было даже на том конце посоха, которым маг касался земли.

«Как такое возможно? – удивлялся Феликс. – Его одежда зачарована, чтобы отталкивать грязь, или это результат действия какого – нибудь заклинания?» Из рассказов Макса Шрейбера Феликс знал, что на каждое применение магии чародей затрачивает часть собственной силы и выносливости, что вызывает усталость, подобную усталости обычного человека, участвовавшего в забеге. Разве даже столь могущественный волшебник, каковым казался эльф, станет расходовать свои силы лишь на то, чтобы оставаться незапачканным? А может, всё дело в кошачьей ловкости Теклиса, которую Феликс считал обычной для эльфов. А ещё, каждый раз, когда ветер дул от эльфа, Феликс улавливал слабый аромат мускусного парфюма, напоминающего женские духи. Имперские аристократы носили ладанки для перебивания уличной вони, хотя он слышал, что некоторые даже пользовались духами. «Очередная область, в которой эльфы отличаются от людей», – подумал Феликс.

Даже с замысловатым головным убором, драгоценными украшениями и превосходной шёлковой мантией в эльфе не было ничего женственного. Он всего лишь одет по иным стандартам, отличным от человеческих. Аристократы – люди выряжаются напоказ, словно павлины, демонстрируя своё богатство. Возможно, это справедливо и для эльфов. В Теклисе было нечто весьма аристократичное, заносчивые и томные манеры, которые Феликс находил раздражающими в аристократе, но которые почему – то не возмущали его в эльфе. У Феликса не возникало ощущения, что поведение эльфа имеет целью поставить его на место, как сына наглого купчишки, метящего в высшее сословие: оно просто является естественным для Старшей расы.

Феликса посетила мысль о том, а не скопировано ли позёрство человеческой аристократии, по большей части, с поведения старой и более цивилизованной расы? Вряд ли он когда – либо узнает. Да и какое отношение всё это имеет к текущей ситуации?

Он снова поглядел на поднимающийся столб дыма и почувствовал укол смутного мрачного предчувствия. Они здесь чужаки, а он слышал слухи о том, что всё население Альбиона – каннибалы. Возможно, то всего лишь россказни моряков. Ходили и другие рассказы, о человеческих жертвоприношениях и необычных болотных чудовищах. Вся страна укрыта непроницаемым туманом и окружена острыми рифами, а потому моряки редко высаживаются на берег, кроме как из – за кораблекрушения, и ещё реже кому – либо удаётся вернуться и поведать о своём опасном путешествии. Кто знает, можно ли вообще доверять рассказам? Моряки, рассказывающие в тавернах о своих странствиях, не славятся правдивостью.

Возвращаясь к недавним событиям: кошмарное путешествие через Пути Древних уже начало восприниматься сном. Феликс сомневался, что мозг человека действительно способен принять то, что он там повидал. Всё выглядело абсолютно нереальным, особенно теперь, когда он мокнет под слишком уж реальным дождём Альбиона. Феликс отбросил эти мрачные думы.

Альбион! Неужели они действительно на Альбионе? Теклис выглядит уверенным, а кому из них знать, как ни ему? Как быть с его другим заявлением, что демоны могут учуять Феликса и даже явиться за ним? По собственному опыту он считал, что в подобное легко поверить. Он ранее встречал таких существ, в Прааге и в Караг – Думе. Он не сомневался в их злобности, как и в том, что они могли посчитать личным оскорблением его спасение из их когтей. Он вознёс молитву Сигмару за спасение своей души, но, учитывая действенность его молитв в прошлом, сейчас он не рассчитывал на какую – либо помощь от Молотодержца. Его рука снова нащупала защитный амулет, переданный ему эльфом вместе с предупреждением никогда его не снимать, даже укладываясь спать. Это была красивая вещица эльфийской работы. Цепочка была из какого – то серебряного сплава, а сам амулет представлял собой диск из слоновой кости с вставками резных эльфийских рун, выполненных из серебра. Феликс надеялся, что амулет столь же действенен, как и красив. Мысль о том, что его душу пожрут демоны, была не особо радостной.

Феликс снова обратил внимание на Готрека. Истребитель выглядел даже более угрюмым, чем обычно. Его единственный здоровый глаз был устремлён в спину эльфа, словно он раздумывал попрактиковаться на ней в искусстве владения топором. Вспоминая, как Готрек походя срубил то дерево, Феликс был ещё сильнее впечатлён хладнокровием эльфа. Тем не менее, он не ожидал, что Готрек бросится на эльфа, по крайней мере, без предупреждения. Зарубить невооружённого противника было не в стиле Истребителя.

Феликс пошёл рядом с Истребителем, но Готрек мельком посмотрел на него и отвёл взгляд. Феликс пожал плечами и прошёл вперёд, чтобы поговорить с эльфом. Нужно хоть чем – то отвлечь себя от этого непрекращающегося промозглого дождя.

– Не родня ли ты Теклису, который сражался вместе с Магнусом Благочестивым?

– Это я и есть.

У Феликса едва челюсть не отвисла. Что можно сказать, встретив персону, о которой мальцом когда – то читал в исторических книгах, которая общалась с современниками твоего пра – пра – пра – пра – прадедушки? Он полагал, что существует множество вопросов, за возможность задать которые его пожилые профессора пошли бы на убийство, но сейчас ему ничего не приходило в голову.

– На что это было похоже? – спросил Феликс.

– Отчаяние, грязь, кровь и мерзость, – ответил волшебник. – Как и большинство сражений. Я видел друзей, умирающих раньше положенного срока. Теперь эльфов осталось мало, и потеря каждого становится трагедией.

– Это как посмотреть, – пробасил Истребитель.

Эльф с поразительной выдержкой проигнорировал его слова. Феликс знал, что сам бы не смог.

– Ты в самом деле сражался с Королём – Колдуном Наггарота?

– Меня удивляет, что ты слышал о таких событиях, – произнёс Теклис.

– Мой отец – купец. Он часто ведёт дела с Мариенбургом. Там по сей день находится эльфийская колония. Идёт общение. Распространяются истории.

– Могу себе представить. Купцы вечно разносят слухи. Полагаю, это неотъемлемая часть их торговли.

Феликс осознал ещё одну деталь, касающуюся эльфа. Его речь имела похожий акцент, который он некогда, в самом раннем детстве, слышал от своего дедушки. Он произносил слова на старомодный манер, что указывало на существо внушительного возраста, и сей факт не очень сочетался с моложавым внешним обликом эльфа. Феликсу внезапно вспомнилась графиня – древний вампир, встреченный им в Сильвании, и он поёжился. На сей раз не от холода.

– Что – то не так? – вежливо поинтересовался эльф. – Тебя расстроили мои слова?

– Нет. Просто ты напомнил мне кое – кого из прежних знакомых.

– Судя по твоему виду, это неприятные воспоминания.

Феликса удивило, что эльф столь проницателен в отношении людей, но затем он предположил, что после нескольких столетий общения с людьми вполне может выработаться понимание, доступное очень немногим. И снова мысли привели его к вампирам, а затем к Ульрике, что тоже не добавляло радости.

– Это был вампир, – выдавил Феликс.

Готрек издал короткий смешок. Феликс предположил, что гном нашёл его сравнение крайне удачным.

– Ты встречал одного из Восставших? – с заметным интересом спросил Теклис.

– Нескольких, если быть точным.

– Похоже, ты избрал весьма занимательный род занятий, Феликс Ягер. Меня постоянно удивляло, сколь много вам, людям, удаётся вместить в свои короткие жизни.

Феликс сознавал, что Теклис не имел в виду ничего обидного, но начинал понимать, почему гномы недолюбливают эльфов. Он начал пересматривать своё прежнее мнение о манерах эльфа. В голосе эльфа звучала снисходительность, непреднамеренная, но не становившаяся от этого лучше.

– Вижу, что я чем – то тебя обидел, – заметил эльф.

По его тону было очевидно, что его это ничуть не беспокоит. Возможно, чувства и мнения низших существ ничего для тебя не значат, если ты могущественный волшебник, чей возраст измеряется веками. Феликс выдавил из себя вежливую улыбку. «В эту игру можно играть и вдвоём», – подумал он.

– Вовсе нет. Возможно, это я обидел тебя, непреднамеренно сравнив с нежитью. Если так, то прими мои извинения.

– Не нужно извинений, Феликс Ягер. Я не в обиде.

«Тем лучше», – подумал Феликс. Последнее, чего бы он хотел, это разозлить могущественного чародея. Сложившаяся ситуация и так довольно взрывоопасна, чтобы её раскачивать.

– Что ты думаешь о Восставших? – с неподдельным интересом спросил эльф. – Почему я напомнил тебе одного из них?

– Не совсем верно, что ты мне их напомнил, – начал Феликс, тщательно выбирая слова. – Я просто думал о том, что у тебя за долгую жизнь могло сложиться схожее понимание и восприятие человека.

– Нет. Восставшие рассматривают твой вид в качестве добычи, – произнёс Теклис. – Существует несколько замечательных монографий времён ваших графов – вампиров, которые довольно убедительно поясняют их точку зрения. Например, „Размышления о бренности“ и „Бессмертие и безнравственность“ Манхейма.

– Никогда о них не слышал, – заметил Феликс.

Он действительно был удивлён. Он считал себя, в некоторой степени, человеком учёным, и всё же никогда не слышал ни о книгах, ни об авторе.

– Автор был одним из Восставших, прихлебателем фон Карштайнов. Он воображал себя кем – то вроде философа. Его книги были отпечатаны и распространены в узком кругу ему подобных. Некоторые из книг попали в руки Финрейра после Войн графов – вампиров. Он захватил их с собой на Ультуан.

– Вероятнее всего, остальные обнаруженные экземпляры были сожжены охотниками на ведьм, – сказал Феликс.

– Я знаю, – произнёс эльф. – Какое гнусное преступление.

– Гнусное преступление? Я так не думаю. Что может быть гнусного в уничтожении труда одного из тех злобных созданий?

– В уничтожении знания нет ничего хорошего, – заявил Теклис. – И кто может решать, что есть добро и зло? Манхейм считал себя не большим злом, чем фермер – человек. Он даже считал себя меньшим злом, ибо не убивал свой скот, но делал всё возможное для его благополучия.

– Только эльф способен сказать нечто подобное, – вмешался Готрек.

– Это слова Манхейма, а не мои. И он не был эльфом.

– Сравнение людей со скотом предполагает порабощение, – произнёс Феликс. – Разве правильно порабощать людей?

– В прошлом так поступали эльфы. У людей это распространено до сих пор.

– А вот у гномов – никогда, – заметил Готрек.

– Да, да, – произнёс Теклис. – И мы должны принять, как данность, что твоя раса ценит моральное превосходство превыше всех остальных? И тем самым согласиться с самими гномами.

– Эльфы продолжают порабощать. Людей, гномов, эльфов, – заявил Готрек. – Работорговцы по – прежнему нападают на побережья.

– Это правда, – подтвердил Феликс.

– Тёмные эльфы, – поправил Теклис.

– А разве существуют какие – нибудь другие? – спросил Готрек.

Теклис мгновение помедлил, развернулся и уставился на Истребителя. Похоже, он едва сдерживал себя. Готрек осклабился в предвкушении.

– Существуют гномы, поклоняющиеся Хаосу. Означает ли это, что все гномы являются хаосопоклонниками?

Костяшки пальцев Готрека побелели, когда он крепче сжал топор. Подняв большой палец, он провёл им по лезвию топора. Выступили капли яркой крови. Феликс понял, что если он не вмешается, то драки не миновать.

– Лишь последователи Хаоса окажутся в явном выигрыше, если мы сейчас набросимся друг на друга. Нам предстоит выполнить миссию, которая значительно важнее, чем этот мелочный спор.

– Подобные обвинения нельзя считать мелочными, человечий отпрыск, – произнёс Готрек с крайней резкостью в голосе.

– Я всего лишь указал на изъян в твоей логике, а не предъявлял обвинение, – заметил Теклис.

– И снова подтверждается древняя поговорка, что эльф способен искажать значение собственных слов, чтобы те подходили под любые цели.

– Полагаю, это гномья поговорка. На это я могу ответить эльфийской…

«Что происходит с этими двумя? – недоумевал Феликс. – Готрек редко мыслит рационально, но он не глупец. Неужели он не видит необходимости в сотрудничестве? Теклис выглядит очень разумным индивидом, но что – то в гноме явно вызывает у него сдерживаемую ярость. Словно наблюдаешь кота и пса, пристально следящих друг за другом. По правде говоря, мне самому это начинает действовать на нервы».

– Кошки и собаки, эльфы и гномы, люди и бретонцы, – выпалил Феликс.

– Что? – спросил Теклис.

Гном уставился молча.

– Это старая шутка, – ответил Феликс. – Из Империи, откуда я родом. Я подумал, что раз уж мы все выставляем напоказ наши предрассудки, то почему бы мне не выставить собственные.

– Ты головой повредился от своего визита в тот ад, человечий отпрыск? – спросил Готрек.

– Отличный пример человеческого юмора, как я полагаю, – заявил Теклис, от голоса которого, словно от ветра, пробирала дрожь.

«Чудесно, – подумал Феликс. – Мне удалось отвлечь их друг от друга, перенеся их раздражение на себя». Он отметил эффективность этой стратегии, но не был уверен, много ли дней он сможет так прожить.

Феликс пожал плечами. Пропитавшийся влагой плащ неудобно сдвинулся. Он хотел было сравнить поведение спутников с ребячеством, но было совершенно очевидно, что это плохо отразится на его здоровье. Поэтому он произнёс:

– Возможно, нам стоит сосредоточиться на насущных проблемах. Я полагал, что ты желаешь спасти свой народ, Теклис с Ультуана. И мне казалось, что ты пообещал ему помочь, Готрек.

Гном было рассвирепел, и Феликс испугался за свою жизнь, но затем, словно боевой пёс, передумавший вцепляться в горло, Готрек успокоился и опустил топор.

– Уже дошло до того, что гному необходимо напоминание человека о данном им слове, – произнёс он.

В его голосе явно слышались слабые нотки раскаяния. Феликс был рад, что Теклис из вежливости не стал злорадствовать. Более того, эльф и сам выглядел немного смущённым. «Возможно, мне всё – таки удастся выжить, – подумал Феликс. – А может и нет, учитывая ситуацию и переменчивый характер моих спутников».

Они стояли на возвышенности, глядя вниз на самую необычную деревню. Даже в сгущающихся туманных сумерках её необычность была очевидной. Она располагалась в центре озера, среди зарослей камыша, а дома стояли то ли на сваях, то ли на небольших искусственных островках. Собственно, слово „дома“ тут было не совсем уместно. Они выглядели даже более примитивными, чем хижины сильванских крестьян. Они соединялись насыпями из грязи и брёвен. Внутри горели костры. Несколько человек находилось снаружи. Некоторые сидели на насыпях и ловили рыбу. Другие дрейфовали по озеру в плетёных лодках, обтянутых кожами. Несколько прогуливались, казалось, по поверхности болота, и Феликс подумал было о магии, но при более пристальном рассмотрении оказалось, что они пользуются ходулями.

Феликс посмотрел на Теклиса.

– Что теперь?

– Мы могли бы поискать здесь ночлег. Там найдётся еда, тепло, возможно, даже святилище, в котором я смогу провести нужные ритуалы.

– И что же это будут за ритуалы? – раздался поблизости голос.

И эльф, и гном отреагировали молниеносно. Готрек поднял топор и закружился. Теклис поднял посох, и вокруг него заиграл ореол света. Феликс был впечатлён. Прежде он не встречал никого, кто застал бы Истребителя врасплох. Да и эльф не выглядел тем, кого можно легко подкараулить в засаде.

Феликс положил руку на рукоять меча, но не стал его вынимать.

– Мир, – произнёс голос. Звучал он мягко и мелодично, однако слабости в нём не чувствовалось. – Нет необходимости прибегать к насилию. Я лишь задал вежливый вопрос.

– Там, откуда я родом, – сказал Феликс, – человек обычно представляется, прежде чем задавать другим вопросы.

– И что же это за место, мой юный друг?

Феликс вглядывался в темноту, чтобы увидеть, кто же этот помешанный самоубийца. Он предоставил этому человеку повод вежливо представиться двум наиболее опасным индивидам, которых только встречал Феликс, но тот опрометчиво им не воспользовался.

Он разглядел лишь фигуру старика, узловатого, что дубовая ветвь, и столь же крепкого на вид. На нём были узкие клетчатые штаны и складчатый шерстяной плащ с клетчатым узором, переходящим на подкладку. За спиной на перевязи висел длинный меч. Он опирался на длинное копьё, как на посох. Старик был обладателем курносого и маленького носа, широкой улыбки, жёлтых зубов и дикого облика. Когда он ответил взглядом своих блестящих голубых глаз на осмотр Феликса, в них промелькнул злобный огонёк. Лоб и щёки незнакомца были покрыты необычными угловатыми татуировками.

– Империя, – ответил Феликс.

Старик рассмеялся.

– Уже давно никто из Империи не проходил сквозь туман, ещё со времён моего деда, когда прибыли те чёртовы зеленокожие отродья.

– Если ты имеешь в виду орков, то они не из Империи, – поправил Феликс.

– Они обитают на тех же землях, – сказал старик.

– А люди из Империи прибыли в то же самое время? – спросил Теклис.

Старик бросил на него подчёркнуто презрительный взгляд.

– Лишь твой народ приходит и уходит, когда вздумается, отродье Наггарота, – произнёс старик. – И ещё до конца ночи одним станет меньше, если только вы не сложите оружие.

Готрек ответил ему лишь скептическим взглядом. Незнакомец поднял руку и издал пронзительный свист.

Из высокой травы вышли два десятка лучников. Но больше всего Феликс изумился, когда из болота показалось ещё больше копьеносцев, готовых метнуть свои длинные гарпуны.

– Нет необходимости прибегать к насилию, – сказал Теклис.

– Я боюсь, что необходимость есть, – ответил старик. – Разве что вы тотчас же сдадите оружие.

– Этот топор ты заберёшь из моих окоченевших мёртвых рук, – заявил Готрек. – Хотя мне и претит защищать эльфа.

Феликс вздрогнул, ожидая в любой момент почувствовать стрелу, проникающую в спину или глаз.

«Дело явно дрянь», – подумал он. А затем снова зарядил дождь.