Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

И снова Алит возвращался в Эланардрис с тайной, только теперь она жгла его изнутри. Откровения Эльтириора и возвращение Малекита раздули огонь в сердце юноши, и ему не терпелось объявить семейству, что война за Нагарит началась. И все же, несмотря на желание поделиться новостями, Алиту не давала покоя искренность голоса и лица Эльтириора. Вороний герольд оставил о себе тяжелое воспоминание. Он принес плохие известия, его появление не было поводом для праздника, поэтому юноша продолжал хранить молчание.

Довольно скоро Алит с облегчением услышал, что в Эланардрис приехал гонец с запада с сообщением о возвращении князя. В особняке закипела бурная деятельность, и вскоре новости дошли до Каентраса и других союзных дому Анар князей.

Через три дня после встречи с Эльтириором Эолоран созвал всех князей и дворян в большой зал Эланардриса, чтобы обсудить план действий. На сей раз Алит сидел за высоким столом вместе с отцом и дедом, хотя его и снедала неуверенность, какую роль он играет на совете. Предупреждение Эльтириора о том, что Эланардрис покидать нельзя, затмевало все его мысли. В то же время Алит понимал, что остальным анарцам не терпится выступить навстречу вернувшемуся правителю.

– Это радостные новости, – провозгласил Каентрас. – Настал день, которого мы так долго ждали, и вскоре мы сбросим жестокие оковы правления Морати. Мы достаточно страдали от наложенных ради собственной безопасности ограничений, пришло время дать свободу своему духу и сражаться!

Собравшиеся, в том числе Эотлир, встретили его слова одобрением. Отец Алита встал и обвел взглядом зал.

– Мы долго испытывали страх перед Морати и ее культами, – заявил он. – Мы стали рабами этого страха, но хватит! До нас дошло известие, что Малекит движется к крепости Эалит, и оттуда он планирует наступать на Анлек. Помочь ему – наш долг. Грядет битва не только за наши земли, но и за весь Нагарит.

И снова князья разразились криками, соглашаясь, а Алит изо всех сил старался держать рот на замке. В зале царило воинственное настроение, наггаротты наконец-то, впервые за долгие годы разочарований, видели какой-то выход. Алиту не шли в голову слова, способные повернуть вздымающуюся волну гнева вспять, – особенно потому, что гнев накрыл и его самого. Юношу разрывало между собственными желаниями и предупреждением Эльтириора.

Молодой князь внезапно понял, что все глаза устремлены на него – оказалось, он встал. Алит посмотрел на деда, а затем обвел взглядом обращенные к нему лица. Если он выступит против отца, то навлечет на себя презрение или жалость. Его все равно не послушают и сочтут за труса. Он наследник дома Анар, и все ожидают, что его голос присоединится к протестам против Анлека.

Какой-то миг он стоял и молча страдал. По залу пробежал встревоженный шепоток, и лица начали хмуриться. Алит с трудом сглотнул, его сердце билось часто-часто.

– Я тоже жажду возмездия, – провозгласил Алит. Толпа одобрительно закивала, и он поднял руку, чтобы остановить нарастающий гул голосов. – Настали тяжелые времена, и они требуют холодных голов, а не горячих сердец. Я многому научился от своего мудрого деда, в том числе и терпению.

Раздалось несколько насмешливых замечаний, но Алит продолжал:

– Если бы сам князь Малекит попросил нашей помощи, я бы с гордостью выступил с его войском. Но он ни о чем не просил. С нашей стороны станет дерзостью поднять оружие на сородичей-наггароттов без приказа законного правителя. Если мы самовольно решим отомстить за причиненные нам обиды, в чем будет разница между теми, кто верен идеалу свободы, и теми, кто насаждает тиранию на остриях мечей?

Ворчание сменилось презрительными выкриками. Алит не осмеливался поднять глаза на отца и уставился на одного из эльфов в переднем ряду.

– Халион. – Юноша вытянул перед собой руку. – Что изменилось по сравнению со вчерашним днем? Ты больше не веришь в то, что князь вернет твои земли и восстановит законное правление, о котором мы все мечтаем? Почему мы готовы развязать войну сегодня, когда вчерашнее солнце видело только стремление к миру? Нас поглотило горе, оно разъедает наш дух, но мы не должны подкармливать его кровью сородичей. Мы правим на землях Эланардриса только благодаря воле князя Малекита, и мы обязаны уважать его власть. Стоит пролить кровь, и начнется война, которой мы так долго пытались избежать. Нужно усмирить пыл, иначе наши действия приведут к непредвиденным последствиям.

На лицах князей явно читалось недовольство, многие пренебрежительно махали руками и насмешливо скалились, глядя на Алита.

– Не обращай внимания на их презрение, Алит, – провозгласил Каентрас и встал рядом с юношей. Почтенный князь вызывающе оглядел собравшихся, отчего их уверенность несколько поутихла. – Я ценю твое мнение и восхищаюсь честностью и смелостью. Я не согласен с твоими доводами, но не стану думать о тебе хуже из-за того, что ты их высказал.

Алит глубоко выдохнул, сел и прикрыл глаза. На его плечо опустилась чья-то рука, юноша поднял голову и встретился взглядом с отцом.

– Голос самого молодого из нас оказался самым мудрым, – произнес Эотлир. – Я знаю, что каждый из присутствующих здесь выступит на войну только под знаменем Анар, так что перед нами стоит трудное решение. Мы долго гадали, что произойдет с нами в эти темные времена. Что касается меня, я бы гораздо охотнее отправился прямиком навстречу судьбе, нежели остался здесь, ожидая, пока она сама не настигнет нас. Тем не менее не я правитель Анара.

Все лица повернулись к Эолорану, который в задумчивости положил подбородок на согнутую руку. Князь обвел взглядом комнату, причем на Алите он задержался дольше, чем на остальных. Эолоран выпрямился, прочистил горло, положил ладони на стол.

– Как вы все знаете, инстинкт всегда подсказывал мне избегать конфликтов, – сказал глава дома Анар. – Мы долго терпели тьму и смуту, а сейчас начинает казаться, что в нашу жизнь вернулись свет и уверенность. Я выслушал твою речь, Алит, но меня снедает один-единственный страх. Малекит сделал ставку, и я не могу допустить, чтобы анарцы стояли в стороне и смотрели, как он проигрывает эту игру. Именно нам выпала честь принести успех кампании князя во имя мира и благополучия всех наших подданных. Мы долго наблюдали, ожидая возвращения князя. Время пришло. Если ни у кого нет более убедительных доводов, тогда я принял решение.

Алит открыл было рот, но понял, что ему нечего больше сказать, нечем убедить анарцев, что лучше им остаться в безопасности Эланардриса. Поэтому он покачал головой и откинулся на спинку стула. Эолоран кивнул и посмотрел на сына и внука.

– Анарцы выступают на рассвете!

С плохим предчувствием Алит шагал в рядах анарского войска. Оно собиралось со всех окрестных холмов и гор по зову разосланных Эолораном быстроногих гонцов. Войско насчитывало около двадцати тысяч воинов и продвигалось на восток, к древней цитадели Эалит.

Анарцы выступили пешком, здешний ландшафт плохо подходил для кавалерии; еще со времен Аэнариона они сражались при помощи луков и копий, а не верхом, с пиками наперевес. Тем не менее войско двигалось быстро и должно было добраться до Залита за четыре дня. Алит шел рядом с отцом во главе отряда лучников, почетной гвардии дома Анар. Большую часть пути они проделали в тишине: Эотлира одолевали тревожные мысли, и такое же настроение было у большинства солдат. Еще ни разу эльфы не выходили на войну против сородичей.

Когда первые сумерки растеклись тенями по холмам, Алит заметил в небе на западе ворону. Юноша проследил за ее полетом и на мгновение углядел на вершине одного из холмов закутанного в черное всадника. Тот быстро растворился в тенях, но Алит не сомневался, что видел Эльтириора.

Войско остановилось на привал, и Алит извинился перед отцом и пообещал принести к ужину дичи. С луком в руках он быстро миновал растущие на глазах ряды палаток и направился на запад.

Огни лагеря остались позади, и его путь освещали лишь звезды. Через какое-то время юноша достиг седловины, где ранее видел темного всадника, и быстро, прыгая с валуна на валун, взобрался по крутому склону на вершину. Над горизонтом поднималась белая луна, Сариоур, и в ее свете князь разглядел черного жеребца, послушно стоящего в каменистом распадке. Алит сделал шаг вперед и тут же остановился, поскольку услышал скрежет оселка по металлу.

Алит повернулся и увидел сидящего на камне Эльтириора. Тот точил кинжал с раздвоенным лезвием. Как и прежде, герольда укутывал плащ из вороньих перьев, а капюшон почти полностью скрывал лицо. Только светлые глаза блестели в лунном свете, и они не отрывались от юноши, когда тот подошел и присел рядом.

– Прости, – произнес Алит.

– Вполне возможно, что некоторые вещи нельзя изменить, – ответил вороний герольд. – Морай-хег плетет нити наших жизней, и нам приходится извлекать лучшее из тех узоров, что она составляет. Никто не может обвинить тебя в принятых другими решениях.

– Я пытался, – вздохнул юноша.

– Не важно. Путь выбран. Мы не можем отыграть все назад, но твое войско должно вернуться домой.

– Слишком поздно, дед решительно настроен на поход к Эалиту.

– Он не дойдет до цитадели, – сказал Эльтириор. – Малекит возьмет Эалит, но Морати приготовила ему ловушку. Сейчас к крепости приближаются десятки тысяч воинов и еретиков. Если вы отправитесь на помощь князю, попадете в ту же западню. Я предупреждал, что час еще не пришел, и все равно анарцы разожгли гнев Морати.

Какое-то время Алит сидел в полном недоумении и пытался понять сказанное Эльтириором.

– Малекит в ловушке? – наконец выдавил он.

– Еще нет, и князь достаточно изворотлив, чтобы выскользнуть из нее, – улыбнулся Эльтириор. – Сейчас я поеду к нему, чтобы предупредить об опасности. До завтрашнего вечера к вам прибудут другие гонцы из Залита, посланные Малекитом. Проследи, чтобы твой дед прислушался к их словам. Поддержи их при необходимости. Анарцы должны повернуть назад, или вы никогда больше не увидите Эланардрис.

Алит склонил голову и сжал руками щеки, пытаясь найти выход. Когда юноша выпрямился, он ожидал, что Эльтириора уже не будет рядом, но вороний герольд не сдвинулся с места.

– Ты еще тут? – спросил юный анарец.

Эльтириор передернул плечами.

– У меня резвый конь, и мне хватит времени, чтобы немного насладиться ночным воздухом.

Алит принял его слова на веру и поднялся. Затем начал спускаться по склону, но обернулся на оклик герольда.

– Я подарю тебе немного времени, – сказал тот и бросил юноше какой-то предмет.

Алит инстинктивно поймал завернутый в широкие листья, перетянутый лозой сверток. Когда он поднял взгляд, то увидел, что на сей раз Эльтириор исчез.

По дороге вниз князь раскрыл сверток: в нем оказались тушки двух связанных за лапы белых зайцев.

Пока Алит спускался по склону, его внимание привлекло движение на севере. Вглядевшись, он различил на горизонте мигание множества костров. Юноша не знал, насколько важно увиденное, поэтому заторопился к лагерю и вбежал в палатку отца. Эотлир был погружен в разговор с Каентрасом, Эолораном, Тарионом и Фаергилем. Когда запыхавшийся Алит ворвался под полог, они сердито подняли головы.

– Враги близко, – выпалил Алит и бросил зайцев на пол. – На севере много костров.

– И как так получилось, что наши патрули их не заметили? – недовольно уставился на сына Эотлир.

– Они находятся за западным склоном, – поспешил сгладить неловкость юноша. – Я сам увидел их лишь благодаря случаю.

– Сколько костров? – спросил Каентрас.

– Точно не знаю. Несколько дюжин.

Эолоран кивнул и жестом приказал Тариону подать сделанный из выдубленной кожи тубус. Из него он достал нарисованную на широком листе пергамента карту и разложил на столе.

– Где примерно ты видел их лагерь? – спросил он, подозвав Алита поближе.

Алит оглядел карту и нашел, где расположен лагерь анарцев. Затем проследил путь на восток до холма, где встречался с Эльтириором. Оттуда пальцем он прочертил приблизительную линию в направлении замеченных костров. Линия остановилась на невысокой, протянувшейся с северо-востока на юго-запад гряде.

Они разбили лагерь у подножия этих холмов, – сказал юный князь. – Не думаю, что они заметили наши костры, разве что волей случая.

– Тогда у нас преимущество неожиданности, – прорычал Эотлир. – К восходу солнца нужно приготовиться к нападению.

– А что если мы встретим врага, с которым не сможем справиться? – спросил Алит. Ему на ум снова пришли страшные предупреждения Эльтириора.

– Сначала мы оценим их силы, – кивнул Эолоран, который обладал большей осторожностью, чем его сын. Он сурово поглядел на Тариона и Эотлира. – Соберите небольшой отряд разведчиков и узнайте расположение и количество солдат противника.

– Алит, ты проведешь нас туда, где видел эти костры, – произнес Эотлир, и юноша с готовностью закивал: его обрадовало, что отец не забыл о нем. – Тарной, выбери самых зорких воинов из своего отряда и пришли их ко мне. Затем убедись, что все готовы выступить с первыми лучами солнца.

Тарной кивнул, взял со столика свой высокий шлем, ухмыльнулся и вышел.

– Остерегайтесь часовых, – предупредил Эолоран. – Если враги еще не знают о нашем присутствии, пусть и дальше остаются в неведении. Оцените размер их войска и понаблюдайте за ними, но без моего приказа ничего не предпринимайте.

Он пристально уставился на Эотлира, чтобы убедиться, что тот его понял, и отец Алита согласно кивнул.

– Не волнуйся, князь, – сказал он. – Я не вспугну их и не лишу тебя возможности снова повести анарцев в битву.

Эотлир собрал свой небольшой отряд на краю лагеря. Они закутались в темные плащи и выступили незадолго до полуночи. Алит указывал дорогу. Он провел отряд по западному склону, но взял немного севернее того места, где встретился с Эльтириором. Хотя князь и сомневался, что вороний герольд все еще прячется где-то поблизости – или что анарцы сумеют его заметить, если тот этого сам не захочет. – Алит решил не рисковать.

С вершины склона огни виднелись отчетливо. Юноша задержался и пересчитал их: перед ними лежало более тридцати костров, причем два из них были просто огромными. Из-за неровной линии холмов анарцы не могли разглядеть лагерь, не приближаясь к нему вплотную, поэтому Эотлир засек их расположение по звездам на ясном небе и свернул на северо-восток.

Довольно скоро на западе ярким зеленым серпом поднялась вторая луна и залила Кольцевые горы болезненным призрачным светом. Эльфы быстро передвигались по ребристым склонам – они полностью сливались с тенями от камней и деревьев вокруг. К тому времени, как ветер донес до них первые звуки, раздающиеся из вражеского лагеря, Сариоур уже закатилась, и тени вытянулись.

Враги не пытались соблюдать осторожность: из лагеря время от времени доносились пронзительные крики, которым вторил одобрительный рев. До разведчиков долетел грубый смех, и Алит бросил на отца взволнованный взгляд – его тревожило, какие извращения и жестокости они могут увидеть в лагере.

Отряд ползком перевалил через седловину между невысокими холмами, и перед анарцами раскинулась стоянка наггароттов.

Огромный костер окружало скопище черных, конической формы шатров. В свете огня Алит разглядел беснующиеся силуэты, тени от них метались по скользкой от крови земле. На костре извивались и кричали агонизирующие жертвы. Алит увидел группу эльфов, скованных вместе шипастыми цепями – проходившие мимо еретики пинали и мучили их.

На его глазах из группы выбрали одну из плачущих пленниц и потащили к огню. Там ее швырнули на землю у ног обнаженного эльфа в железной маске демона и потрепанной набедренной повязке из кожи. Алит сразу признал в нем верховного жреца Каина, повелителя убийств. Жрец держал в руке длинный клинок, очень похожий на тог, который точил прошлой ночью Эльтириор, и на мгновение Алит испугался, что вороний герольд ввел его в заблуждение. Но эльф в маске казался выше Эльтириора, его волосы были вытравлены добела и украшены вплетенными в них костями.

Алит против воли наблюдал за тем, как жертву силой поставили на ноги. Каинит полоснул лезвием по ее рукам и груди, и еретики заторопились к нему с выдолбленными из черепов чашами, чтобы наполнить их плещущей из ран кровью. В попытках набрать как можно больше крови они царапали и кусали друг друга, а затем подносили омерзительные сосуды к губам и жадно заглатывали содержимое. Жертва ослабела и упала на колени. Жрец ухватил ее за волосы и срезал скальп, затем отбросил трофей в накопившуюся за его спиной кучу. Кричащую от боли девушку снова поставили на ноги; ее слабые попытки вырваться не произвели на мучителей никакого эффекта. Полумертвую эльфийку насадили на кол и засунули в костер. Над лагерем снова разнесся одобрительный рев – от звучащей в нем радости пробирали мурашки.

– Мы не сможем разглядеть отсюда всех, – произнесла Анадриель.

Алит помнил ее столько же, сколько себя. Много лет она помогала тем, кто вызвал гнев Морати, избежать жадных лап культов и провожала их в Эланардрис. Ее лицо с острыми, резкими чертами было безучастным, и Алиту оставалось только догадываться, сколько раз она уже наблюдала подобные сцены.

– Надо подобраться ближе.

Эотлир кивнул и знаком предложил Анадриели идти впереди отряда. Они спустились по извивающейся тропинке в небольшую рощу у подножия склона. Анадриель уверенно вела их между тонкими стволами на свет костров.

Внезапно она остановилась и вскинула лук с наложенной стрелой. Алит вгляделся в темноту впереди и заметил две подсвеченных огнем костра фигуры. Он медленно наложил стрелу на тетиву и встал рядом с эльфийкой, затем бросил быстрый взгляд по сторонам в поисках других врагов.

– Твой тот, что слева, – произнесла Анадриель, не отрывая глаз от бредущих неровной походкой еретиков – мужчины и женщины.

Их намерения были очевидны, и при виде удаляющейся рука об руку перемазанной кровью пары Алита захлестнуло отвращение.

– Давай, – выдохнула Анадриель, и юный князь отпустил натянутую тетиву.

Стрела уверенно пролетела между стволов и вонзилась в горло мужчины. Наконечник стрелы Анадриели вошел в глазницу его подруги. Оба упали без единого звука. По прежнему не замеченные никем, анарцы перебежали под укрытие шатров, в отбрасываемую ими глубокую тень.

Алит повернулся на визг металла и короткий влажный всхлип. Отец одной рукой поддерживал тело еретика, а в другой сжимал окровавленный кинжал.

– Быстрее, церемония не может длиться бесконечно, – сказал Эотлир, опустил труп на землю и оттащил его подальше в темноту.

Анарцы ловко пробирались между шатрами, пока слова высшего жреца не начали доноситься до них совершенно отчетливо. Эотлир отправил Анадриель направо, а Лотерина налево, чтобы сосчитать вражеские силы.

Алит почувствовал на своем локте чью-то ладонь и понял, что сам уже собрался было встать, крепко сжимая в руке древко лука. Эотлир молча покачал головой.

Завтра, – прошептал он. – Завтра они заплатят за все.

– А те, кого принесут в жертву? – спросил юноша.

При мысли о том, что должно произойти, его пронзила физическая боль.

Эотлир снова покачал головой и опустил глаза.

Алит заставил себя вслушаться в изливаемую верховным жрецом тираду ненависти.

– Слушайте меня, вестника Каина. Помните, что мы купаемся в возлияниях Кровавому Королю, и не забывайте, каких деяний он ожидает от нас. Отрекитесь от неверных и докажите их слабость, подари те нашему господину их плоть. Восславляйте их гибель, и властелин смерти наделит вас великой силой! Тогда и только тогда вы сможете уничтожить всех, кто посмел презирать нашего бога!

Толпа еретиков разразилась яростными криками и воем. Верховный жрец поднял над головой левую руку – по ней стекала кровь из зажатого в кулаке сердца.

– Великий Каин, взгляни на наши подношения с милостью! Подари нам свою силу, чтобы мы смогли принести голову отрекшегося от тебя предателя и его заблудших последователей на костры твоей славы!

Снова раздался вой и крики, толпа начала превращаться в визжащую звериную стаю.

– Пусть тот, кто повернулся к тебе спиной, будет порезан на куски, а его внутренности мы швырнем на костер во искупление его деяний. Пусть недостойный наследник твоего любимого сына рассыплется пеплом мести. Пусть его труп истекает кровью, и только она смоет скверну его постыдных деяний.

Жрец кинул сердце в толпу, где тут же завязалась схватка как в стае голодных собак. Голос вестника Каина стал тише, хотя по-прежнему разносился по лагерю.

– Нас много, а их мало, – сказал он каинитам. – Даже сейчас ненавистный враг думает, что он на пороге победы. И не подозревает о поджидающих его муках. Его победа ничего не стоит, ведь она одержана без благословения Каина. И пока он радуется ей, он даже не ведает, что стоит над распахнутым капканом. Никто не выйдет из Залита живым. Смерть Малекиту!

– Смерть Малекиту! – отозвалась толпа.

Охваченные безумием, эльфы рассекали себе грудь

и руки кинжалами и обмазывали кровью волосы.

Толпа набросилась на оставшихся пленников. Алит отвернулся; его переполняла смесь отвращения и страха. По лагерю разносились жуткие крики каинитов, и от издаваемых тысячами глоток кровожадных хвалебных возгласов по коже бежали мурашки. Порыв ветра донес из-за шатров запах горящей плоти, от которого юношу затошнило.

Слева заколыхались тени, из них с угрюмым видом появился Лотерин. Алит заметил порез на его щеке и кровь на руках.

– Десять тысяч каинитов, а возможно, и больше, – сообщил разведчик Эотлиру. – Дальше на западе есть еще один лагерь, там разместилось войско Анлека – около пяти тысяч хорошо вооруженных копейщиков и лучников.

Эотлир кивнул с отрешенным выражением на лице. Вскоре к ним присоединилась Анадриель и подтвердила подсчеты Лотерина. На ритуал собралось несколько тысяч еретиков, еще больше разбрелось по лагерю в состоянии транса.

– Я видел достаточно, – сказал Эотлир и жестом велел уходить. – Завтра нас ждет битва.

Алит расхаживал по палатке деда, словно пойманный волк, и слушал, как командиры обсуждают тактику сражения. Ему не давали покоя слова Эльтириора, заключенное в них туманное, но явно зловещее предупреждение. Когда Эолоран принялся обрисовывать позиции отрядов анарцев, раздражение в душе юного князя взяло верх.

– Постойте! – воскликнул Алит, и внезапно все глаза уставились на него. Он заставил себя успокоиться и продолжил, глядя только на отца: – Ты слышал слова герольда Каина. Малекит попал в ловушку в Эалите, и у нас нет надежды добраться до него вовремя. Зачем тогда мы собираемся ринуться в гущу врагов?

– А какой путь предложишь ты? – холодным презрительным тоном спросил Каентрас. – Прошмыгнуть обратно в горы и ожидать там гнева Морати? Мы должны прорваться через это войско и объединить наши силы с князем Малекитом.

– А что если мы потеряем все силы в одном бессмысленном походе? – возразил Алит. Он пытался выглядеть рассудительным, а не испуганным, хотя гнев князя сильно задел его. – На охоте иногда удается сделать один-единственный выстрел, чтобы убить дичь. Охотник должен научиться терпению, он должен знать, когда стрелять, а когда выжидать. Если мы выстрелим с излишней поспешностью, мы спугнем добычу, и она может ускользнуть.

– А если медлить, мы упустим возможность нанести удар, – прорычал Каентрас. Он сделал глубокий вдох, покосился на Эолорана, который выглядел недовольным его вспышкой, и снова повернулся к Алиту. – Прости мой гнев, Алит. Многие годы мы ничего не делали, выжидая момент, когда можно будет перейти в наступление. Промедление сейчас равно катастрофе. Я не смогу сидеть в своем особняке и смотреть, как мы упускаем единственную возможность – ведь потом нас станут преследовать угрызения совести, что мы прохлаждались, когда надо было действовать. И к тому же, на чем ты предлагаешь основывать тактику? На хвастливых речах одурманенного жреца? Мы не можем сказать с уверенностью, что положение Малекита настолько печально, насколько внушил своим последователям герольд Каина.

Алита неприятно задел намек в словах Каентраса, но он сдержал ответный выпад – ведь он не мог признаться, что речи герольда Каина предшествовало предупреждение Эльтириора. Каентрас повернулся к Эолорану и уперся кулаками в разложенную на столе карту.

– Хотя мы не можем помочь князю Малекиту в открытом бою, мы все же сумеем принести ему пользу. Наша атака отвлечет врага, и князь ускользнет из-под колпака. Если мы не предпримем ничего, тысячи солдат из северного лагеря отправятся к Эалиту и захлопнут ловушку. Разве мы не должны вмешаться? Разве мы не должны сделать все, что в наших силах, чтобы ослабить петлю?

– Твоя тактика имеет свои преимущества, – произнес Эолоран. – Чем меньше будут силы, с которыми придется встретиться Малекиту, тем больше у него останется шансов на спасение.

– Меня тревожит и кое-что еще, – добавил Алит. – Кто будет охранять Эланардрис, пока мы сражаемся здесь? Кто может поручиться, что следующий удар Морати обрушится на нас, а не на наши дома? Какая победа ждет нас завтра, если потом мы вернемся домой и обнаружим, что наши земли захвачены?

Этот довод пришелся к месту, и лицо Эолорана исказила мучительная гримаса. Какое-то время он переводил взгляд с Алита на Каентраса и обратно, и наконец посмотрел на Эотлира.

– Сын мой, это не только мое решение, – размеренно произнес Эолоран. – Да, пока я возглавляю анарцев, но я лишь служу их будущему, которое пройдет под твоим правлением. Ты долго молчал. Я бы хотел услышать твое мнение.

Дай мне немного подумать, – ответил Эотлир.

Он медленно вышел из палатки, оставив остальных в тишине дожидаться его. Каентрас разглядывал карты на столе, не встречаясь ни с кем глазами, а Алит придвинул стул и сел в стороне. Тишину заполнила давящая тревога, и юному князю захотелось уйти, поскольку он все равно уже высказал все, что было у него на уме. Но он заставил себя остаться, хотя и ощущал кожей презрение некоторых эльфов, в том числе Каентраса.

Он очень боялся разгневать отца своей возлюбленной и в душе даже надеялся, что Эотлир примет сторону Каентраса, что потом позволит Алиту загладить вину. Ранее Каентрас поддерживал его, но юный князь не знал, как поступит гордый эльф, если Эотлир присоединится к мнению сына.

Полог палатки распахнулся, и все подняли головы. На лице Эотлира застыло решительное выражение.

– Мы будем сражаться, – провозгласил он. – Я не могу оставаться в стороне, пока творятся подобные извращения, хотя только боги судьбы знают, какую цену нам придется заплатить за вмешательство. Преступления еретиков нельзя оставлять безнаказанными, к чему бы это ни привело. Есть времена, когда мы обязаны думать о других, и времена, когда необходимо думать о своем народе. Ради будущего Нагарита князь Малекит должен вернуть свой трон, и мы обязаны помочь ему всем, что в наших силах.

– Я согласен, – объявил Эолоран. – Завтра мы уничтожим каинитов, а затем подумаем, по какому пути нам двигаться дальше. Вы согласны?

Каентрас тотчас же кивнул. Алит медленно поднялся со стула и посмотрел на отца и деда.

– Никто не будет сражаться яростнее меня, – заявил он. – Мы отомстим.

Доспехи и наконечники копий блестели в свете восходящего солнца – армия анарцев свернула лагерь и выступила на север. В планы Эолорана входило напасть на еретиков как можно быстрее, прежде чем они двинутся на запад, к запертому в Эалите Малекиту.

Каиниты плохо подчинялись приказам и рвались устроить бойню, поэтому властитель Анара разделил свое войско на три части. Впереди двигались быстрые разведчики – им предстояло незаметно окружить врага и оставаться в укрытии до начала битвы. Алиту поручили возглавить правый фланг, а Анадриель командовала левым. Эолоран особо подчеркнул, что они должны напасть на тренированных воинов Анлека и выманить их из лагеря. Необходимо было оттянуть их от основного сражения, но в то же время не позволить подобраться вплотную к разведчикам. Алит получил приказ отступать, как только враг подойдет достаточно близко, и увести солдат от каинитов.

В то же время Эотлир с отрядами копейщиков должен был вести основную линию нападения и занять оборонительную позицию на холмах над лагерем противника. Оставшиеся лучники под командованием Эолорана получили приказ обстреливать еретиков и загнать их на склоны, где те окажутся в невыгодном положении.

Пока Алит шагал на север во главе пяти сотен эльфов, его переполняли тревога и возбуждение. Неровная местность и слабый рассветный свет успешно скрывали отряд, и вскоре основная часть анарского войска потеряла их из вида. Алит внезапно осознал, что все происходит по-настоящему, а не в легенде о древних героях; он ведет отряд эльфов в битву. В отличие от отца и деда ему еще никогда не доводилось командовать войском, и все происходящее было очень непохоже на его любимую одиночную охоту. Впервые в жизни юноша почувствовал себя правителем Анара, и его в равной степени наполняли гордость и чувство тяжелой ответственности.

Он подумал об Эланардрисе и оставшейся там матери: как она сидит в особняке и тревожится за семью. Алит твердо решил вернуться домой со славой. Затем его мысли переметнулись к Ашниели. Станет ли она гордиться им? Алит надеялся, что да. Девушка боготворила своего отца-воина, и военный опыт непременно должен был вознести молодого князя в ее глазах.

Солнце встало, разведчики быстро двигались на север, и Алит позволил себе немного помечтать, представляя сцену триумфального возвращения. Вот Ашниель встречает его на ступенях особняка, свободное платье развевается на ветру, по плечам разметались распущенные волосы. Алит бежит к ней по длинной дорожке, они обнимаются. Девушка проливает горячие слезы радости, и они остывают на его щеках. Юношу настолько захватила фантазия, что он споткнулся о камень, и вспышка боли тотчас вернула его в настоящее. Он мысленно обругал себя за детское поведение и быстро оглядел воинов: вроде никто не заметил его промашки или все из вежливости не подавали вида. Князь знал, что вскоре ему понадобится все возможное внимание и сноровка, поэтому сжал зубы, покрепче перехватил лук и зашагал вперед.

Отца Алита одолевали совсем другие мысли. Он уже бывал в сражениях, так как провел несколько сотен лет в колониях, перед тем как вернуться в Эланардрис и обзавестись семьей. Но сейчас все происходило по-другому. Его войско ожидали не дикие орки, гоблины или звероподобные создания из темных лесов Элтин Арвана; ему предстояло сразиться с врагом, которого он не думал встретить. Даже в самые темные времена, что окутывали последние годы правления Морати, Эотлир никогда не помышлял о гражданской войне. Схватка в особняке случилась внезапно, и там его вел инстинкт выживания. Сейчас князь возглавлял несколько тысяч подданных, которым предстояло пролить кровь сородичей.