Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

– Ты скоро побачишь, не переживай. А теперь мотай отседова, Феликс. У мене полно работы и не так уж багато времени.

С этими словами он выставил Феликса из мастерской на улицу. Феликс устало потащился обратно во дворец. Пора было сообщить новости Ульрике. Почему – то он был уверен, что она им не обрадуется.

Феликс оглядывал таверну затуманенным взором, не беспокоясь по этому поводу. „Железная дверь“ была пристанищем голытьбы: истребителей, туннельных бойцов, инженеров – ренегатов, бродячих наёмников и прочих. Она имела репутацию самого мерзкого притона в городе короля Истребителей, что говорило само за себя. Но, несмотря на это, он отметил, что угрюмые и покрытые шрамами гномы держатся от их стола на почтительном расстоянии. Феликс был только рад. Тут он был единственным из людей, и потому не сомневался, что без сопровождения Готрека и Снорри быть ему в большой беде.

Феликс понимал, что пьян. За последние несколько дней он, казалось бы, только и делал, что напивался. В то время как Ульрика изучала карты и готовилась к отправлению, Борек и Макс прочёсывали библиотеки в поисках дополнительной информации о драконе, а Малакай строил свою машину, Феликс и Истребители в основном накачивались элем. А почему бы и нет? Делать всё равно было нечего. Его ссоры с Ульрикой становились всё эмоциональнее, а перспектива отправиться на Драконью гору не приносила ему радости. Почему бы не напиться? Почему бы не развлечься?

Где Макс? Волшебник снова пропал. Он задерживался не дольше, чем на пару бокалов вина и сообщал им, что ему удалось обнаружить. Той информации, что рассказал Макс, было достаточно, чтобы запил любой человек. Скьяландир был стар и могуч. Он проснулся несколько месяцев назад, и за это время сжёг дотла большинство городков и выдворил множество гномов с высокогорных равнин. Призванные селянами отряды наёмников не возвратились, как и те Истребители, что отправились убивать дракона. Опасались, что однажды чудовище может напасть на Карак Кадрин. Никто понятия не имел, что при этом может случиться, но все понимали – будет несладко. Так почему бы не напиться? Возможно, Ульрика не одобряет – ну и что? Раз уж она заявила, что Феликс не должен указывать, чем ей следует заниматься, то почему он должен позволять командовать собой? Феликс будет напиваться, если захочет, а она пускай себе дуется.

Теперь он пьян, и неслабо. Так они и сидели: Готрек, Снорри Носокус и сам Феликс. Возможно, он опьянел чуть менее остальных, но был от этого в полушаге. Он не выпил и четверти того, что осушили гномы, однако гномий эль был гораздо крепче человеческого и, в отличие от гномов, Феликс к нему не привык.

Таверна была заполнена. Вокруг находились бывалые гномы – воины, вроде тех, которых Феликс видел, с боем пробиваясь через залы Караг – Дума. Раздумывая над этим, он обнаружил, что за ними наблюдают.

В тёмной нише таверны притаился незнакомец. Черты его лица были скрыты тенью, но по очертаниям Феликс определил, что у того имеется возвышающийся хохол волос, что было признаком Истребителя. Должно быть, незнакомец осознал, что Феликс смотрит на него, и высунул голову из тени. Феликс увидел гнома с узкими чертами лица, неприятным взглядом и коротко подстриженной бородой. Его хохол был покрашен в серый цвет и был короче, чем у Готрека. Незнакомец был некрупным и чересчур худым для гнома, а его челюсти постоянно двигались, словно тот что – то жевал. Лицо и обнаженные руки были покрыты странным сочетанием татуировок. Незнакомец неторопливо приближался к их столу. Феликс заметил притороченный к его ноге длинный кинжал и короткую рукоять кирки, выступающую над плечом.

На незнакомце были чёрные штаны, жилет и серая безрукавка.

– Слышал, собираетесь найти дракона, – произнёс незнакомец.

У него был низкий голос, а слова он, казалось бы, произносил уголком рта. Глаза украдкой оглядывали троицу за столом.

– И что с того? – спросил Готрек.

– У драконов имеется золотишко.

– Я и это слышал. Тебе – то что?

– У Скьяландира, по – любому, должна быть большая сокровищница. Старый змей наводил ужас на эти горы почти тысячу лет.

– Нас интересует не его золото, а его голова. Я собираюсь убить тварь или погибнуть, – заявил Готрек.

– Если Снорри Носокус не доберётся туда раньше, – заметил Снорри.

– Несомненно. Я так и понял. Для Истребителя это станет достойной смертью. Я тоже собираюсь попробовать.

– Не смею тебе мешать, – сказал Готрек. – Только не путайся у меня под ногами.

– Разумно. Не возражаете, если я ненадолго присяду и выпью с вами?

– Сколько угодно, пока ты в состоянии сам оплачивать своё пиво, – пригласил Готрек.

– Я в состоянии, да ещё и вас разок угощу, – произнёс чужак.

Готрек и Снорри вытаращили глаза. Феликс сделал вывод, что подобное поведение гномам несвойственно.

– Стег, именуемый некоторыми Легкопалым, к вашим услугам.

– Вор, – бестактно заметил Готрек.

– Некогда был им, к моему стыду, – сказал Стег. – Но теперь я Истребитель.

– Ты попался! – догадался Снорри Носокус.

– Ага, в сокровищнице клана Форгрунд с янтарным ожерельем в руках.

Истребители с интересом посмотрели на Стега.

– Я удивлён, что форгрундцы не отрезали тебе бубенцы.

– Собирались. Сначала они бросили меня в свою темницу, но я вскрыл замки и сбежал. Из их крепости наружу есть тайный проход. Разумеется, попавшись и будучи разоблачён, я покрыл себя позором, потому и стал Истребителем.

– Позор из – за того, что попался!? – Готрек чуть не слюной брызгал.

Феликс не удивился возмущению Готрека. Тот всегда умудрялся произвести впечатление, что у гномов мерило честности выше, чем у людей. Стег, похоже, являлся тому опровержением. Однако Феликс полагал, что вор кажется немного странноватым для гнома. Его манеру выражаться почти можно было охарактеризовать, как хвастливую, что было полной противоположностью замкнутости Готрека и Снорри. «Он что, не совсем вменяем? – думал Феликс. – С другой стороны, а много ли вменяемых среди Истребителей?»

– Да. Раз уж меня разоблачили, никто не желал со мной общаться, мой клан изгнал меня, помолвленная со мной девушка отреклась, что оказалось особенно несправедливым, потому как ожерелье я хотел всего лишь преподнести ей в качестве свадебного подарка.

Готрек пристально разглядывал Стега. Снорри уставился с беззастенчивым изумлением. Наглым и совершенно рассудительным тоном Стег признался в наиболее гнусном для гнома преступлении. Если Стег и обратил внимание на их реакцию, то не подал вида.

– Поэтому я отправился в храм Гримнира, чтобы обрить волосы и остричь бороду.

– Ты не выглядишь особо пристыженным, – произнёс Феликс.

Стег покосился на него.

– Молодой человек, по профессии я замочных дел мастер, а вор по необходимости. Мне стыдно, потому что я опозорил мой клан и попался по причине недостатка мастерства. Я попытаюсь искупить свои преступления смертью, но, прежде чем умру, намереваюсь возместить ущерб тем, кому навредил. Так как украденное золото я потратил, то возмещу его из моей доли драконова богатства.

Феликс изучал гнома взглядом. Он гадал, искренен ли Стег. Возможно, тот страдает от золотой лихорадки и попросту желает подобраться к сокровищам. Возможно, он вообще не настоящий Истребитель, а просто собирается примазаться к ним и украсть сокровища. Кто знает? Хотя Готрек выглядел немного смягчившимся после объяснений Стега. Он более не выглядел так, словно хотел опустить свой топор на повинную голову вора. Феликс обнаружил, что сам заинтересовался рассказом Стега.

– Так ты замочный мастер? Я слышал, что замочные мастера гномов необыкновенно искусны.

– Так и есть. Полагаю, что это ещё одна из причин, по которой я встал на путь преступления. Вызов. Я хотел доказать своё превосходство над остальными замочными мастерами, преодолевая их творения.

Готрек фыркнул.

– Есть некоторые вещи, о которых лучше не говорить.

– Снорри думает, что хочет ещё пива.

– А Феликс думает, что пойдёт, пошатываясь, обратно во дворец, – сказал Феликс.

– Побереги свой кошелёк, – произнёс Стег.

Феликс улыбнулся и, похлопав по своему ремню, обнаружил, что кошелька там нет. Стег протянул кошелёк в своей большой ладони.

– Прости, – сказал он. – От старых привычек сложно избавиться.

Ульрика сидела в библиотеке короля Истребителей. Светильники зловеще мерцали, освещая многочисленные ряды и картотечные ящики, содержащие свитки, книги в кожаных переплётах, карты и прочие документы. Библиотека короля Истребителей была неожиданно хорошо меблирована. Большинство книг были для Ульрики нечитабельны, потому как написаны были рунами гномов, но тут имелась хорошая подборка книг людей и полным полно карт горной местности. Они были выполнены гораздо детальнее и аккуратнее, чем карты людей. Казалось, гномы скрупулёзны до мелочей.

Перед ней на низком столе гномьей работы была развёрнута карта гор, последнее творение королевских писцов, отбражающая местность вокруг города на многие сотни лиг. Небольшие пиктограммы изображали городки и деревни, и понять их смысл было просто. Золотой топор означал золотую шахту. Красный топор – угольную или железную. Лодка изображала порт, откуда паромы или корабли могли плыть вниз по реке. Главные дороги были отмечены толстыми красными линиями, просёлочные – более тонкими. Опасные проходы сквозь недра гор были линиями красных точек. Перекрещенные мечи показывали места сражений. Головы орков отмечали, вероятнее всего, стойбища каких – то племён зеленокожих.

Глядя на карту, Ульрика видела, что перевал Пиков спускается к низменностям восточной Империи. Путь был чист, но эта дорога ко двору Ледяной Королевы была кружной и длинной. Быстрейший путь на север в Кислев лежал вдоль старого Главного тракта в Карак Унгор, а затем вниз по реке Урской до города Кислев. К сожалению, поперёк того, что на более старых картах являлось основным торговым путём, лежал символ дракона, вынуждая толстую красную линию замысловато изгибаться между вершинами, делая путь куда длиннее, чем когда – то.

«Похоже, Феликс был прав, – печально подумала она. – Возможно, быстрее будет дождаться окончания ремонта воздушного корабля. Учитывая, что тот может пролететь мимо дракона, так будет намного быстрее и куда безопаснее, судя по количеству орочьих значков на карте». Глядя на карту, Ульрика понимала, что быстрейший путь – отправиться с Истребителями вдоль Главного тракта в Карак Унгор.

А может, она попросту желает в это верить, чтобы они могли оставаться вместе немного дольше. Что раздражало, расстраивало, но заодно и печалило. Это была одна из тех причин, что вызывали такую напряжённость в их взаимоотношениях. Ульрика хотела быть с Феликсом, и это желание заставляло её уклоняться от обязанностей по отношению к отцу и стране. Она понимала, что обязана доставить сообщение отца в Кислев. Негодование Ульрики было вызвано тем, что долг службы разлучает её с Феликсом, и точно так же она злилась на него, отвлекающего её от выполнения обязанностей.

Ульрика больше не была уверена в своих чувствах к Феликсу. Пока они находились в разлуке, она постоянно грезила наяву о его возвращении, но само возвращение изменило положение дел. Он теперь был не фантазией, а реальной личностью, которую она временами находила довольно раздражающей, с его рассудительностью и изысканными манерами. По большому счёту, он вырос в столице цивилизованного мира, а она была дочерью пограничного дворянина полуварварской страны. Ульрика не представляла себе, какие разногласия могло это вызвать. Ссылки Феликса на поэтов, театральные постановки и книги ни о чём ей не говорили, временами заставляя Ульрику ощущать себя глупо. Феликсу же недоставало честного и прямолинейного подхода её соплеменников, а за свою жизнь он побывал так далеко и повидал столь много, что это пугало. При дворе в Мидденхейме Ульрика чувствовала себя дикаркой и находилась не в своей тарелке среди изысканных дам. Иногда Феликс вызывал у неё похожие чувства.

Более того, Ульрика ощущала беспокойство, что близость между ними развилась столь быстро и решительно. Всю свою жизнь она сдерживала эмоции под контролем. Она росла, чтобы стать воином, сражаться наравне с мужчинами, стать для отца подобием сына, которого тот в действительности хотел. Статус наследницы также заставлял сохранять эмоциональную дистанцию с любым мужчиной. И Ульрика не была уверена, хотела ли она устранения этой дистанции.

А тут ещё его пьянство. Ульрика выросла среди крепко выпивающих мужчин, но в Кислеве попойки ограничивались праздниками и торжествами. Уж слишком опасное это место, чтобы кто бы то ни было отваживался напиваться до беспамятства чаще, чем несколько раз в год. С момента, как они достигли города, Феликс бывал пьян ежедневно. Это её беспокоило.

Ульрика покачала головой. Как это на неё непохоже. Впервые в жизни она ощущала нечто подобное. Так переживать по поводу того, что думает о ней мужчина, и что она думает о мужчине. В прошлом она подбирала себе любовников в соответствии со свободными нравами аристократов своего народа – на ночь удовольствия. У неё никогда не было бурных эмоциональных романов или каких – либо душевных переживаний. Но в тех отношениях с мужчинами всё было понятным, обе стороны знали, что ожидают друг от друга. Ульрика не была уверена в том, что вообще понимает Феликса. И не была уверена, что у них может быть совместное будущее.

«Хотя какое это имеет значение? – невесело усмехнувшись, подумала Ульрика. – Наступают орды Хаоса, впереди тяготы и опасности пути – весьма вероятно, что вообще не будет никакого будущего, и, стало быть, переживать бессмысленно». Она выбросила подобные мысли из головы и вернулась к изучению карты, выискивая лучший маршрут к своей цели. Похоже, лучший путь – присоединиться к Истребителям.

Ульрика услышала, как открылась дверь, и кто – то вошёл в библиотеку. Шаги принадлежали человеку, однако не были лёгкой поступью Феликса. Подняв голову, она увидела Макса. Он бросил на неё пристальный взгляд и подмигнул.

– Итак, я не единственный, кто жжёт ночами ламповое масло, – произнёс Шрейбер.

Она кивнула, прикидывая, что же он думает. По взгляду глаз Макса вполне возможно было предположить, что тот пришёл сюда, зная, где её искать. В усадьбе отца Ульрики, Макс постоянно натыкался на неё, якобы случайно. В его дыхании тоже ощущался запах алкоголя.

– Что ты тут делаешь, Макс? – спросила она.

Шрейбер широко улыбнулся.

– Я воспользовался возможностью осмотреть библиотеку короля гномов. Понимаешь ли, они сберегли множество старых книг из тех, что редко встретишь в Империи. Некоторые переведены с гномьего писцами – людьми.

– Я никогда не подозревала, что существуют люди, способные читать по – гномьи.

– Среди кислевитов грамотность не считается выдающимся талантом, – заметил Макс.

Ульрика заметила иронию в его голосе. Это напомнило ей Феликса, и она почувствовала, как поднимается в ней злость. Не ведающий о том Макс продолжил:

– Среди граждан Империи отношение к грамоте иное. Некоторые умеют не просто читать, но читать гномьи руны.

– Я думала, что это тайный язык, который гномы берегут для себя.

– Теперь так. Но так было не всегда. Когда – то отношения между гномами и людьми были более доверительными, и во времена Сигмара Хельденхаммера многие обучались языку гномов. Руны гномов послужили основой для первых алфавитов людей. Согласно Незавершённой Книге, не вызывает сомнений, что Сигмар общался с гномами на их родном языке.

– Сигмар был богом.

– Принявшим человеческий облик. Его первые жрецы тоже могли разговаривать на гномьем. Они передавали знание тем, кто приходил им на смену. Гномий по сию пору используется многими учёными – церковниками.

– Ты утверждаешь, что есть люди, умеющие на гномьем говорить?

– На древнем варианте языка, который не особо отличается от современного. Представители Старшей Расы весьма консервативны, и их язык не многим изменился за прошедшие две с половиной тысячи лет. И если ты способен говорить на старом варианте языка, то сможешь объясниться и на новом варианте. И, с большой вероятностью, сможешь на нём читать.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Помимо того, что я маг, я ещё и учёный. И, подобно многим учёным, в молодости обучался в храмах. К тому же, в наши дни магам необходимы практические знания богословия и богослужения, чтобы не иметь проблем с охотниками на ведьм. Церковь по – прежнему не испытывает к нам нежных чувств. Поэтому довольно часто нам приходится доказывать, что мы богобоязненные люди.

Ульрике вспомнились предрассудки её сограждан и ненависть, которую многие из последователей Ульрика испытывали к магам в Мидденхейме.

Она видела кое – какой смысл в словах мага.

– А ты богобоязненный человек, Макс Шрейбер? Или подвергаешь опасности свою душу?

– Я гораздо набожнее, чем ты можешь предположить, Ульрика Магдова. Я всю свою жизнь был врагом Хаоса, и неважно, что могут подумать об этом охотники на ведьм.

– Макс, нет необходимости убеждать в этом меня. Я видела твой бой со скавенами.

Шрейбер подошёл и сел напротив неё. Определённо, в его дыхании ощущался винный дух.

– Вижу, ты замышляешь путешествие. Собираешься поохотиться на дракона, а?

– Нет. Я пытаюсь отыскать дорогу в Кислев, чтобы донести до нашего народа предостережение отца. Царица должна узнать о надвигающемся вторжении.

– Стало быть, с гномами идти не собираешься? Феликс – то идёт, не так ли?

– Феликс поклялся сопровождать Готрека. Я не стану просить его нарушить клятву.

Ульрика была не совсем уверена, чем вызвано то выражение, что появилось на лице Макса. В тусклом свете было сложно утверждать, удивлён тот, обрадован, встревожен или всего понемногу.

– Я думал, что вы неразлучны, – в итоге произнёс Шрейбер.

– Мы лишь спим вместе, ничего больше.

Даже произнося те слова, Ульрика сознавала, что это неправда. Однако в действительности ситуация была достаточно схожей, а потому она не ощущала себя лгуньей. Макс поморщился. Он ревнует, или это нечто иное?

– Что такое? – поинтересовалась Ульрика.

– Просто кислевитки немного более прямолинейны в… делах сердечных, чем привыкли мужчины Империи.

– Мы честны.

– Несомненно. Но ты застала меня врасплох, вот и всё. В Империи дамы не говорят о подобных вещах.

Ульрика уставилась на него.

– Тем не менее, они, безусловно, занимаются подобными вещами. Я провела достаточно времени при дворе в Мидденхейме, чтобы убедиться в этом. Мы, кислевитки, уж по крайней мере не лицемерим!

К её удивлению Макс захохотал.

– Да. Верно. Ты права.

– И нет необходимости говорить со мной свысока.

– Я и не думаю, – заметил Шрейбер, изменив тон. – Как ты собираешься отправиться в Кислев? Пешком?

– На лошадях, если сумеем отыскать здесь хоть каких – нибудь.

– Сколько вас? Будешь нанимать телохранителей?

– У меня есть Олег со Стандой, и мой верный меч. Зачем мне кто – то ещё?

– Путь отсюда до Кислева долог и полон опасностей, – он помедлил мгновение, словно что – то обдумывая. – Возможно, ты сможешь взять в дорогу ещё один меч, и даже больше чем меч – целого мага.

– Ты предлагаешь свои услуги?

Ульрика внезапно почувствовала себя неловко. Она ничуть не была уверена, что желает ехать с Максом, хоть тот и могучий волшебник.

– Да.

– Я подумаю.

– Я тебе пригожусь, – уверенно произнёс он. – В этих горах есть орки, а среди них есть шаман. Чтобы сражаться с магией, нужна магия.

– Я уже сказала, что подумаю, – отрезала она, вставая, чтобы уйти.

Макс поклонился, пожелав ей доброй ночи. Пока Ульрика шла к двери, она чувствовала на себе его пристальный взгляд. Шрейбер открыл рот, собираясь что – то сказать.

– Я люблю тебя, – внезапно произнёс Макс.

– Ты пьян, – отозвалась она, выходя за дверь.

Но она всё равно услышала, как он произнёс вслед:

– Так и есть, но это ничего не меняет.

Прогуливаясь по коридору, она обнаружила, что пришла к решению. Она отправится вместе с Феликсом и Готреком по Главному тракту до поворота на Урской; а если им удастся пережить путешествие, дальше отправится на север с Олегом и Стандой. Ульрика почувствовала себя так, словно тяжесть свалилась с её плеч. Ей с нетерпением захотелось увидеть Феликса и оказаться с ним в постели. Они сильно отдалились друг от друга за последнее время, и Ульрика ощущала долю своей ответственности за это. Она сделает попытку помириться.

Стоя в библиотеке, Макс ощущал себя глупо. Вино, ранее принятое в „Императорском грифоне“, ещё оказывало на него воздействие, и он чувствовал, как заплетается язык. С одной стороны, он был рад, что высказался, но с другой, был глубоко смущён отказом. Макс обнаружил, что жизнь, проведённая в изучении магии за пропахшими плесенью старыми книгами, никоим образом не подготовила его к общению с реальной женщиной. У Шрейбера было чувство, что он с самого начала повёл разговор неправильно.

Это отвратительно. Ему следует взять себя в руки. Максимилиан Шрейбер – магистр магии Золотого Колледжа и тайный брат древнего ордена Золотого Молота, а не какой – то там сопляк – студент. Ему не пристало подобным или вообще каким – либо способом терять самоконтроль. Учитывая его силу, так легко может произойти беда. Макс слишком хорошо знал истории о магах, что спьяну учиняли ужасающий разгром. И он не собирается последовать их примеру. Для этого он слишком мудр. Он никогда не воспользуется своими силами в состоянии опьянения. Каков бы ни был повод.

«А тут темно, – подумал Макс. – Ничего не видно из – за слабого освещения». Он знакомым замысловатым движением повёл пальцами и почувствовал, как откликаются ветры магии. Светящаяся сфера приглушённого жёлтоватого света возникла в пространстве около его руки. Макс покатил её и оставил парить в воздухе посреди помещения. Свет сферы странно мерцал, словно что – то оказывало влияние на способность Шрейбера контролировать магию. Возможно, старые защитные руны гномов. Возможно, нечто иное. Сейчас Макс не собирался беспокоиться по этому поводу.

Он покачал головой и обратил внимание на карту, которую изучала Ульрика. Было не сложно сделать выводы из того, что на ней изображено. Пробуждение дракона, вне всяких сомнений, изменило положение вещей в этой части гор Края Мира. Повсюду племена орков. Города уничтожены. Торговые пути перекрыты. Он мог легко представить себе лавину вызванных этим неприятностей.

Пробудившийся дракон начал разрушать города людей и гномов, поедать их стада. Это привело к тому, что стали хуже охраняться торговые пути и горные перевалы. Орки и прочие мерзкие существа воспользовались неразберихой, чтобы укрепить своё положение. Караванные пути удлинились, а из – за возросшей опасности наёмники подняли плату за свои услуги. В местных горах и городах людей в Остермарке поднялась цена на товары. Единственное событие вызвало волны, которые прокатились через сотни лиг, затронув тысячи людей, которые никогда в жизни даже не увидят дракона и верят, что драконы всего лишь миф.

«Насколько часто похожие цепочки событий затрагивают владения людей? – гадал Макс. – Несомненно, их куда больше, чем ему известно. Кажется более чем вероятным, что некоторое количество подобных происшествий, случившись одновременно, способно вызвать крушение Империи. Для начала, глядя на эту карту, трудно понять, каким образом гномы смогут быстро провести армию через горы, если дракон и орки решат тому воспрепятствовать. Даже если гномы захотят оказать помощь Кислеву против наступающих легионов Хаоса, у них может не получиться. Разумеется, есть ещё „Дух Грунгни“. Воздушный корабль даст возможность очень быстро перебросить множество воинов. Возможно, вот он ответ. Если могучую машину смогут починить. Но даже если так, однажды дракон её едва не уничтожил. Возможно, он попытается снова и на сей раз преуспеет».

Макс покачал головой. Он сознавал, что просто пытается отвлечься от своей неразделённой страсти к Ульрике. Или ситуация не столь безнадёжна? Похоже, что между Ульрикой и Феликсом не всё идёт гладко. Возможно, он ещё получит свой шанс, особенно, если Ульрика и господин Ягер отправятся в путешествие порознь, а Макс присоединится к ней. Кто знает, что тогда может произойти? Шрейбер позволил порыву надежды угаснуть. Из того, что Ульрика с Феликсом могут расстаться, ещё не следует, что она поедет с Максом.

Шрейберу едва не захотелось расхохотаться. Почти на пороге крупнейшее за последние два столетия вторжение сил Тьмы, а маг, поклявшийся противостоять Хаосу, расселся тут и думает лишь об этой единственной девушке. Каким – нибудь способом, но он должен восстановить соразмерность своих чувств. Макс подошёл к шкафам и изучил книги.

Несомненно, тут находилось порядочное количество книг, включая несколько копий Книги Обид Карак Кадрина, насчитывающей более трёх тысяч лет. Более ранние записи были выполнены практически на чистейшем древнем языке гномов, который он изучал в молодости. Макс перелистывал страницы, пока вскоре не захрапел, откинувшись в кресле, а книга древних повествований о вероломстве, предательстве и унынии выскользнула из его руки.

Феликс, пошатываясь, вошёл в комнату, что делил с Ульрикой. Он не особо устойчиво держался на ногах, и потому, видимо, с треском провалились его старания не производить шума. Он уже споткнулся о ночной горшок и выронил меч, который упал на пол с громким металлическим лязгом. Феликс понимал, что Ульрика не спит, хотя та в кровати не пошевелилась. И гадал, как долго она его ждала.

– Итак, ты, по – обыкновению, пьян, – произнесла Ульрика сердитым голосом.

– Сама ты напилась, – тупо возразил Феликс. – Я думал, ты пойдёшь в королевскую библиотеку, чтобы спланировать маршрут до дома.

– Не я. Макс напился.

– Ты, стало быть, пила в компании господина Шрейбера, – в угрюмом тоне, которым было это произнесено, Феликс умудрился выразить такую ревность, что и сам удивился.

– Нет. Я была в библиотеке, а он пришёл уже в подпитии.

– Чем же ты тогда занималась?

– Мы разговаривали.

– О чём?

– О языке гномов, если тебе вообще есть до этого дело.

– У тебя внезапно возник интерес к гномьему языку?

– Карты и книги в библиотеке, в большинстве своём, написаны на нём.

– Ну, бесспорно, это придаёт делу смысл, – с нескрываемой иронией заметил Феликс.

Он начал снимать свою одежду, готовясь ко сну.

– Ты умеешь быть противным, Феликс Ягер.

– По всей видимости. А господин Шрейбер не таков?

– Макс, по крайней мере, предложил сопровождать меня до Кислева.

Феликс почувствовал, как сводит его желудок. Он не ожидал, что её слова смогут настолько его задеть. Повалившись на кровать подле Ульрики, он украдкой взглянул на неё. В темноте невозможно было прочитать выражение её лица. Но, судя по голосу, она была расстроена. Феликс помедлил, раздумывая над тем, что сказать. Молчание растянулось, словно бескрайняя голая пустыня, угрожая поглотить всё, что он собирается высказать.

– Я поеду с тобой в Кислев, – наконец произнёс Феликс.

– А как же дракон?

– После того, как он будет убит…

– Вот как, значит, ты поедешь после того, как будет убит дракон…

– Я дал клятву, и знаю, что вы, кислевиты, думаете о клятвопреступниках.

И снова повисла тишина. Ульрика больше ничего не произнесла. Феликс раздумывал, что ещё сказать, но пиво ударило в голову, и щупальца дремоты, навеянной алкогольным опьянением, погрузили его в море сна.

А когда утром Феликс проснулся, Ульрика уже ушла.

С зубчатой стены над внутренним двором дворца короля Истребителей Макс наблюдал, как всходит над горами утреннее солнце. Во рту он ощущал сухость. Болела голова. Бурчало в животе. Так он не напивался уже очень давно, со времён студенчества. Шрейбер испытывал смутное чувство стыда и замешательства. Он понимал, что в какой – то мере это всего лишь последствия похмелья. Однако к этому примешивалось осознание того, что он сказал Ульрике нечто из того, что следовало, по – хорошему, оставить при себе. Кроме того, он ещё и злился на себя за то, что напился. Для магистра магии сие не есть хорошо. Макса бросило в дрожь, когда он обнаружил, что в состоянии опьянения воспользовался заклинанием, пусть даже столь простым, как вызов световой сферы. Даже в идеальных обстоятельствах магия представляет собой коварную и опасную штуку и без того, чтобы добавлять сложностей воздействием алкоголя. Макс помнил, что по этому поводу говорил его старый наставник Джаред: «Пьяный чародей – это глупый чародей, а глупый чародей довольно скоро становится мёртвым чародеем».

Шрейбер сознавал – случившегося не следовало допускать, понимая при этом, что на то были свои причины. Он маг. Он осознал состояние своего разума. Медленно и беззвучно считая до пяти, Макс сделал глубокий вдох. На счёт десять он задержал дыхание, затем, досчитав до двадцати, сделал медленный выдох. Проделывая это, он старался очистить свой разум, как учили его наставники.

Поначалу не получалось. Болезненные ощущения в желудке и головокружение препятствовали его попыткам. «Вот и ещё одна из опасностей опьянения, – подумал Макс. – Мне было бы сложно защитить себя, напади сейчас враг». Он выругался, понимая – подобные мысли сами по себе являются знаком, что ему не удаётся выполнить даже это простейшее магическое упражнение. Он продолжил, концентрируясь на своём дыхании, стараясь ощутить спокойствие и расслабленность, стараясь, чтобы напряжение отпустило мышцы.

Постепенно стал проявляться эффект упражнения. Мысли Макса стали спокойными и неторопливыми. Болезненные ощущения, казалось бы, начали пропадать. Напряжённость оставляла его. Краем своего сознания он начал замечать колебания течений магии. В сознание Макса проникли цветные завихрения: красные, зелёные и преобладающие над ними золотые. Он стал представлять себя пустым сосудом, который начинает заполнять энергия. Магия мягко вытеснила симптомы недомогания, сознание начало всё более проясняться и наполняться золотистым светом. Макс почувствовал себя обновлённым. Прикосновение магии напоминало эффекты воздействия некоторых из тех наркотических средств, с которыми он экспериментировал под наблюдением своих наставников. Оно принесло ему ощущение прилива сил и лёгкое эйфорическое состояние. Чувства обострились. Макс начал ощущать ветер, нежно ласкающий его кожу. Лёгкое покалывание, вызываемое прикосновением шерстяных одежд. Тепло камней под пальцами. Макс мог слышать слабые голоса гномов, раздающиеся в глубине дворца, которые ранее замечал лишь подсознательно. Свет стал ярче и зрение его прояснилось.

Прояснились и иные чувства, помимо тех пяти, которыми обычно пользуются представители человечества. Макс мог чувствовать течение магии вокруг себя и слабое излучение живых существ. Он мог чувствовать мощь рун, которые были составной частью сооружений гномов, и способ, которым руны трансформировали примитивные формы энергии в магическую защиту. Макс сознавал, что непостижимым для обычных смертных способом может воспользоваться этими формами энергии и трансформировать их во что угодно. В этот миг Макс ощущал чрезвычайное оживление и настоящую радость, которые, как он был уверен, доступны лишь пониманию чародеев.