Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

– Пушки, обрушьте на них возмездие! – вскричал Эльгрим, и его голос разнёсся над какофонией, царящей над полем боя. Враги были уже у основания наружной стены, что окутывала внешний двор цитадели. Стена была достаточно прочной, но деревянные ворота, которые преграждали вход, не могли долго выдерживать столь яростного напора. Кроме того, высота стены не позволяла варварам легко перемахнуть через неё, хотя некоторые, в припадке кровавого безумия, и пытались.

Раздался резонирующий грохот, когда первая из четырёх пушек, установленных на стене, выплюнула свой смертоносный заряд в атакующую орду. Их было так много. Эльгрим почувствовал укол сомнения, проколовший броню его уверенности, но, встряхнувшись, вновь сосредоточил всё своё внимание на битве. Пушечное ядро, выпущенное со смертоносной скоростью, ударило в ряды варваров, разбрасывая тела и сокрушая кости. Ещё две пушки произвели удачный выстрел, но четвёртая дала осечку. Это был риск, на который шли гномы, обслуживавшие орудия, и шли охотно. Но отчаянные крики боли, раздавшиеся, когда гномы горели в пламени, вырвавшемся из разорвавшегося орудия, были не тем, что Эльгрим когда-нибудь хотел услышать в своей жизни.

Вонь жжёных волос и жареной плоти наполнила утренний воздух, и. как ни хотел Эльгрим отправить кого-нибудь на помощь раненым, он понимал, что не может этого сделать. В своё время он сражался во многих войнах и уже давно был закалён зрелищами и звуками войны. Он защитил Карак Гулг от многих врагов, не задумываясь дважды перед тем, как проткнуть мечом всё, что представало перед его глазами. Но ещё никогда он не был так неуверен в победе, как сейчас.

Стрелки вновь разрядили своё оружие во врага, и ещё большее количество варваров было сокрушено этим залпом, присоединившись к остальным мёртвым и умирающим. С замиранием сердца Эльгрим понял, что хоть порох и был эффективен против более примитивных людей, это всего лишь тактика сдерживания, причём не та, что способна выиграть им много времени. Уже некоторые варвары волокли грубый таран, громоздкий ствол дерева, который тащили несколько дюжих мужчин. С гортанными криками на языке, который Эльгрим даже никогда не имел желания узнать, они бросились на первый приступ ворот.

Таран ударился в дерево с глухим стуком, который можно было так же легко услышать, как и почувствовать. Это были отличные ворота, прочные и хорошо сделанные, как и всё, к чему прикасались руки гномов. Но и они не продержатся долго перед лицом такого бедствия.

Проревев новую команду, Эльгрим спустился со стен во главе отряда гномов, чья задача заключалась в удержании внутреннего двора. Когда они падут, то захватчики столкнутся с дальнейшими трудностями в туннелях Карак Гулга. Огненные пушки ждали их там, и в узких туннелях, которые предназначались для низкорослых гномов, это станет серьёзным препятствием.

Если они потерпят поражение. Эльгриму пришлось сфокусироваться на этом слове. Если. Не когда.

Воздух наполнил чёрный дым из пушек, и своры собак, что сопровождали варварскую орду, взвыли в удовольствии от запаха крови и потрохов, что пронизывал всё вокруг. Они не испытывали никакой верности к людям, которых сопровождали, поэтому с визгом и рыком набросились на мёртвых, разрывая плоть и жадно погружая окровавленные морды в тела.

Таран вновь врезался в ворота. И вновь. Дерево начало поддаваться нагрузке, во все стороны полетели обломки. Затем, после ещё трёх мощных ударов, варвары достигли своей цели. Дверь кратко застонала напоследок, а потом надёжность, которую она олицетворяла, стала не более чем воспоминанием. Древняя древесина прогнулась, а затем разорвалась легко, словно пергамент, и люди, которые долбились в ворота, ввалились во внутренний двор. Однако у них не было ни малейшего шанса, чтобы отпраздновать это событие, так как их тут же растоптала ринувшаяся в проход остальная орда. Они не выживут, чтобы принять участие в будущей кровавой бойне, но они уже были настолько безумны, что смеялись, когда умирали.

Без малейших колебаний Эльгрим и остальные сильно бронированные, коренастые воины, бывшие оплотом обороны, грудью встали на пути рвущейся орды. Они сражались с тщательно выверенной точностью, как один гном, в то время как мужчины и женщины севера молотили в кровавом безумии. Не было ни грации, ни какого-то расчёта в их методе боя, и многие нашли свою смерть, даже не успев толком поцарапать броню гномов. Если же кому-то и удалось нанести удар, то это было скорее следствием удачи, нежели мастерства.

Но их истинное количество было неисчислимо. Разведчики, конечно, говорили, что варварская орда была большой, но увидеть её наяву: неисчислимый поток одетых в меха тел, покрытых кровью и татуировками…размытые лица, которые никогда не оставались в поле зрения на время, достаточное, чтобы хорошо их рассмотреть…Эльгрим не успел как следует подумать об этом, как в разломанные ворота ворвалось ещё больше воинов. Спеша прорваться внутрь, двое или трое из них насадили себя на зазубренные деревянные обломки, что остались от ворот. Они полустояли, полулежали на острых обломках, которые торчали из их тел. Глаза варваров были открыты, и радостные, безумные улыбки застыли на их лицах. Кровь стекала по дереву, обагряя его несмываемым цветом.

Северянка с льняными волосами и двуглавым топором, испуская убийственный визг баньши, со всех ног неслась на строй гномов. Она умерла за такой краткий миг, что он почти почувствовал стыд. Эльгрим потратил мгновение, чтобы всмотреться в лицо женщины. Она выглядела молодой. Теперь она мертва: топор одного из его собратьев расколол её череп чуть ли не на две ровных половинки.

Она свалилась и замерла в снегу, но всё же, в самый последний миг, ей удалось перевернуть себя на спину, её руки в последнем движении тянулись к ним, а на лице замерло выражение звериного экстаза. Это зрелище приводило в замешательство.

– Эльгрим!

Крик пришёл с вершины стены и Эльгрим оторвал взгляд от мёртвого врага. Было что-то такое в этом крике, что-то холодящее до мозга костей, что он помчался так быстро, как только позволяли его короткие ноги, наполовину перепрыгивая, наполовину переползая тела поверженных врагов и павших друзей, направляясь к источнику крика.

Он вскарабкался на стену, лишь слегка запыхавшись, и последовал взглядом за дрожащим пальцем Старкада, который указывал на что-то, приближавшееся к Карак Гулгу.

Человек, на котором остановил свой взгляд Эльгрим, скорей всего и был Ботхваром, номинальным лидером той силы, что так долго и упорно осаждала их. Ещё больший гигант, чем его сородичи, он лениво, словно на прогулке, шёл по направлению к цитадели, его широкие плечи покрывали меха. Даже с такого расстояния он излучал угрозу. Варвар остановился и уставился на землю перед собой, словно что-то разглядывая.

– Стреляйте по нему, чёрт вас возьми! – Эльгрим выхватил пистолет у ближайшего гнома и неумелым движением направил его в сторону Ботхвара. Его палец нажал на спусковой крючок, и пуля полетела в сторону воина. Эльгрим оказался не готов к отдаче и отступил на шаг. Только мгновенная реакция Старкада не позволила ему свалиться со стены в кипящую круговерть тел, бившихся во дворе цитадели.

Он вновь принял устойчивое положение и в смятении увидел, как пуля отскочила от брони чемпиона.

– Эльгрим. Посмотри, что он только что сделал, – голос Старкада был на самом деле испуганным, и именно это заставило принца остановиться и осознать, насколько безвыходной была ситуация. Эльгрим опустил глаза вниз, уверенный в том, что увидит там нечто воистину ужасающее.

Двое его сородичей лежали мёртвыми, их грудные клетки были разодраны, и алые цветы, образованные вытекшей из них кровью, составляли резкий контраст с вездесущей снежной белизной. Отсюда он мог видеть, что руки Ботхвара были липкими и влажными, окрашенными в тот же цвет, что и земля, на которой тот стоял. Эльгрим почувствовал, как желчь подкатила к горлу, и отвернулся. Это было неотъемлемым правом каждого гнома-воина – благородная смерть в битве, но в том, что сделал Ботхвар, не было ничего подобного. Эльгрим не видел ничего более подлого, чем осквернение, произошедшее на его глазах. А шесть слов, что произнёс его родич, изменили и это знание.

– Они не были мертвы, мой господин, – лишь шёпотом удалось произнести Старкаду. Он больше не мог произнести ни слова, лишь указал на других мёртвых гномов, которых постигла столь же страшная, отвратительная судьба.

Что-то необратимо трагическое произошло с Эльгримом Железная Челюсть после этих страшных слов. В мгновение ока он ослеп от ярости. Для воина, чьи славные и многочисленные победы были выкованы в первую очередь благодаря безупречному самоконтролю и неразрывно связанному с ним великолепному стратегическому мышлению, это стало первым шагом на пути к окончательной погибели.

Далеко под ним, в самом сердце цитадели, тан Скалди Железная Челюсть ждал на своей позиции. Несмотря на прочность тяжёлых дверей, отгородивших вход от мира за его пределами, гномы Карак Гулга слышали звуки битвы, бушевавшей снаружи. Это будоражило кровь тана, и лишь ценой невероятных усилий, порождённых прожитой жизнью, он подавил желание приказать открыть двери, чтобы иметь возможность в любое мгновение присоединиться к битве.

Он знал, что его оставшийся сын вполне мог умереть, защищая свою прародину, и это знание терзало его до самой глубины души. Сама мысль о том, что варварские мародёры проникнут под высокие своды крепости, расползутся по палатам и заберут себе богатства гномов Карак Гулга, заставляла стыть в жилах кровь.

Отчаянное, острое желание отомстить за безвременную гибель младшего сына не уменьшилось за это время, и Скалди чувствовал огонь, что бушевал в его груди. Если же он потеряет обоих сыновей, то гнев его будет неизмерим. И, несмотря на любовь, испытываемую им к своим сынам, если их смерть даст ему силу, чтобы одолеть мародёров, то он примет это со слепой верой.

Он склонил голову в молчаливой молитве, прислушиваясь к шуму битвы, бушующей наверху. Между ним и атакующей ордой пролегли многочисленные коридоры, заполненные огненными орудиями. Если Эльгрим падёт, если воины, удерживающие ворота, будут побеждены, то врагов ждёт стена пламени, что унесёт немалое количество жизней.

Скалди поднял голову и решительно посмотрел вперёд, на пасть туннеля, что вёл к главному входу в его возлюбленный дом. Пусть приходят.

Ботхвар чувствовал во рту кровь гномов и наслаждался этим. Он разодрал рёбра уже примерно десятку, их искореженные тела оставались за его спиной, пока чемпион приближался к своей цели.

Его королева заверила своего чемпиона, что будет рядом, и даже сейчас, не видя её, Ботхвар чувствовал, как могучая аура Валькии идёт рядом с ним. Он чувствовал её восхитительную радость каждый раз, когда набрасывался на очередного павшего гнома, и мог слышать её одобрительный смех, когда разрывал их тела. Кровь покрывала его руки, его меха, его волосы, и её запах разжигал в нём жажду крови так, как ничто из того, что он когда-либо знал. Это подвигало его на свершение новых деяний с неестественной силой. Это было время рвать гномов, чьи ряды уменьшались с каждой жертвой.

Спустившись с неба на раскрытых на всю ширину крыльях, Валькия Кровавая коснулась раздвоенными копытами ног заснеженной земли. Подняв копьё над головой, она испустила воющий боевой клич, приведя варваров в ещё большее исступление. Они возобновили свои усилия, вливаясь через относительно узкие ворота во двор, где встречали ожесточённое сопротивление.

Валькия посмотрела на стену, откуда гномы по-прежнему вели стрельбу из своего огнестрельного оружия. Её горящие глаза сузились, и улыбка медленно расползлась по демоническому лицу.

– Мой чемпион, – промурлыкала она, придвинувшись к нему и обняв его окровавленные меха. – Там, наверху, шебуршится жертва, что действует против нас. Я считаю, что пришло время разобраться с помехой, исходящей от них.

Потребовалось огромное усилие воли, чтобы выдавить эти слова сквозь завесу животного инстинкта, что овладел им, но в лающем ответе Ботхвара прозвучало согласие.

– Да, моя королева, – ответил он, его голос был густой от слюны.

Валькия наклонилась ближе и впилась в губы человека в распутном поцелуе. Тело Ботхвара задрожало, когда она даровала ему благословение Кровавого Бога. Чемпион на мгновение закрыл глаза, когда осознал с абсолютной уверенностью, что он непобедим, пока его бог не возжелает обратного.

Затем она отступила ему за спину и, обвив его тело руками, вскричала голосом, от которого снег осыпался с ветвей деревьев.

– КРОВЬ БОГУ КРОВИ!

Крик разнёсся эхом, когда она, вновь расправив крылья, рванула в небеса с чемпионом в своих руках. Когда Ботхвар оторвался от земли, он потянулся, чтобы высвободить свои топоры. Он взмахнул ими с абсолютной убеждённостью, в тот миг, когда она опустила его на стену. Валькия также приземлилась, встряхнув своими длинными тёмными волосами. Её приземление вызвало волну паники, выплеснувшейся наружу, и на этой волне она подняла щит, пристёгнутый ремнями к левой руке.

Это был простой щит из дерева и металла, который служил той же цели, что и иные, подобные ему, но ужас, смотревший с его поверхности, заставил некоторых гномов завопить в великом страхе. Один за другим они бросились со стены.

Вид головы на щите не был чем-то необычным для гномов, которые привыкли за годы войны против мародёров к ужасным трофеям, которыми те частенько украшали себя и своё оружие. Но ни одна из виденных ими голов не была столь же ужасна, как оживлённая голова Лоцефакса. Какая-то порочная магия оставляла голову князя демона живой, и его жестокие черты постоянно крутились и корчились в вечной агонии. Высвобожденная таким образом, встроенная магия щита активировалась и была направлена вперёд его носителем. Голова Лоцефакса искривилась, как будто это могло ему хоть как-то помочь освободиться, и, в очередной раз осознав, что это ему не удастся, демон издал крик ярости и гнева, который был самым страшным звуком, который гномы когда-либо слышали.

Валькия засмеялась в лицо испуганным гномам и подняла щит над головой. Рот щита раскрылся и произнёс слова давно умершего языка, который могла понять лишь она.

Отпусти меня.

– Этого никогда не случится, принц Слаанеш, – ответила Валькия. – Ты мой, и вместе мы непобедимы.

Отпусти меня.

Смех Валькии стал ещё громче. Каждый раз, когда она использовала магию щита, князь демонов, когда-то возжелавший сделать её своей рабыней, умолял даровать ему свободу, как какой-то жалкий слабак, коим он и был. Она не ответила ни слова, и глаза закрылись.

– Нет, – сказала она. Затем Валькия забросила щит за спину и подняла над головой копьё. Её могучая аура притягивала. – Гномы Карак Гулга, услышьте меня! – её голос легко перекрыл звуки битвы, кипевшей во дворе. – Мой господин и учитель даёт вам выбор. Запомните эти слова, потому что это не то, что он делает часто. Он… – демонесса почти застенчиво склонила голову набок, – Он был впечатлён вами. Впечатлён тем, как ваши воины ведут себя перед лицом великих бед.

Эльгрим уже наполовину взобрался, наполовину упал вниз с лестницы, что вела на зубчатые стены, когда впервые увидел осквернение своих родичей, и его парные клинки обратились в оживший вихрь. Однако, услышав раздавшийся сверху голос существа, он остановился и прислушался к словам, что словно яд сочились из уст твари.

– Я не буду говорить с вами, как с глупцами, ибо знаю – это не так. Вы знаете альтернативу. Сделайте выбор.

Существо звучало как женщина, и с того места во дворе, откуда он смотрел, имело определённо женские формы. Но голос ужасал гнома. Где Ботхвар слышал мёд, Эльгрим слышал клинки. Это был голос, запятнанный злом, и существо, не заслуживающее права на жизнь. Он покрепче обхватил рукояти своих мечей, и его голос возвысился над крепостью в мрачном неповиновении.

– Тут нет выбора. А теперь – сражайся с нами.

Многие гномы, что ещё стояли на ногах, громогласно взревели в знак согласия со словами Эльгрима.

Валькия рассмеялась своим гортанным смешком и вновь расправила крылья. Она легко спрыгнула со стены, её крылья лишь немного шевелились, так, чтобы её спуск выглядел царственным и драматичным. Она приземлилась на заснеженном дворе, и Эльгрим увидел Валькию Кровавую во всей её ужасающей славе.

– Поскольку ты хочешь смерти, герой, ты получишь её, и она не будет благородной или милосердной, – в тоне её голоса сквозила возмутительная насмешка.

Он уже был пойман в капкан битвы, но даже сквозь застилающую взгляд кровавую дымку, Эльгрим вздрогнул, поражённый, когда существо отвесило ему низкий, почти рыцарский поклон. Возмущённый тем, что посчитал за насмешку, он с рёвом бросился на Валькию. Она проревела свой ответный клич и выровняла своё копьё, приготовившись к встрече с миниатюрным принцем Карак Гулга.

Мародёры возобновили своё наступление, протискиваясь сквозь ворота под давлением напирающей массы тел и убивая везде, где проходили. Несколько воинов упали на колени и начали отвратительный ритуал разрывания тел. Некоторых из них настигло возмездие уцелевших защитников, однако вскоре все гномы, что лежали вокруг твердыни, были раскрыты, словно ужасные цветы.

Ботхвар пробил себе путь через стены твердыни с непревзойдённой лёгкостью. Любая человечность, что ещё оставалась в нём, давно покинула его в тисках ярости, и существо, что сражалось с силой дюжины воинов, было больше, чем человек, ставший зверем. Его могучий топор блеснул и впился в тела несчастных, что встали на его пути, и на короткий миг показалось, что стена плачет гномьими телами.

Воинов Эльгрима становилось всё меньше с каждым мгновением. Пушки уже давно прекратили лаять в бесполезном сопротивлении, а сами стрелки были мертвы или умирали в груде тел. Но принц не замечал ничего. Его собственная битва также шла нехорошо. Валькия больше, сильнее, быстрее и, безусловно, была лучшим бойцом. Её мастерство владения копьём было выдающимся. Они сражались друг с другом уже несколько долгих минут, и все могли наблюдать выражение чистого экстатического удовольствия, возникавшее на ужасающе-прекрасном лице Валькии, когда демонесса наносила своему противнику порез за порезом.

Она кружилась и сражалась с грацией танцора, её гибкое тело было практически неуловимой мишенью, и с каждой каплей крови, что утекала из многочисленных ран, движения Эльгрима всё замедлялись и замедлялись, пока тот не пропустил точный удар сзади по ногам древком копья, отбросивший его на колени.

Она приставила наконечник копья к горлу Эльгрима и посмотрела на него сверху вниз своими демоническими глазами, в которых не было ничего, кроме уважения к доблестному противнику. Это выражение смущало Эльгрима, даже пока он ждал свою смерть.

– Ты пролил много крови сегодня, – сказала она ему. – И за это – я благодарю тебя. Но ты сделал свой выбор. Для меня это очевидно. Жаль.

Глаза демонической принцессы и гномьего принца скрестились на какую-то долю секунды. Её взгляд был последним, что увидел Эльгрим, перед тем как она пронзила его горло копьём. Наконечник копья вышел из шеи в кровавом фонтане, забившем из зияющей раны.

Поставив ногу на грудь гнома, Валькия вытащила своё копьё и нанесла ещё один удар изо всей силы. С кровожадным рычанием она упала на колени и расколола его тело, словно хотела вытащить ядро из ореха.

Жалкое количество воинов гномов, что всё ещё сражались, вскрикнули от зрелища чудовищного осквернения тела своего принца и с удвоенной силой бросились в битву. Но их многократно превосходили числом, а ужасающая смерть Эльгрима уничтожила тот моральный дух, что ещё оставался в их сердцах. Они набросились на врага со всем оружием, что у них оставалось (один доблестный воин даже прибег к помощи собственных зубов) но мародёры быстро покончили с ними.

Ботхвар пробил себе путь вниз со стен внутреннего двора. Некоторое время назад он сбросил меха со спины и теперь сражался с обнажённым торсом, несмотря на суровый мороз. Его загорелое мускулистое тело покрывала кровь всех, кого он убил. Не медля ни мгновения, он бросился к дверям, покрытым богатой и витиеватой резьбой, что преграждали путь вглубь в сердце цитадели.

Он бросался на неё ещё некоторое время, без особого, впрочем, успеха. Ещё двое или трое варваров присоединились к нему, и они вновь собрали таран снаружи двери. Таран бил в дверь раз за разом, но гномы хорошо знали, как запереться от мира, когда это было необходимо.

Валькия направила остриё копья на богато украшенные ворота, закрывавшие проход в центр цитадели.

– Ты позволишь двери лишить себя победы? Где твоя страсть, чемпион? – в её голосе сквозила лёгкая насмешка, когда она опёрлась на копьё и указала на него длинным, изящным пальцем. Затем она разразилась острым смехом, что резал Ботхвара по живому. Смех вырос ещё больше и проник через дверь, добравшись до гномов, что замерли за нею. С каждым импульсом её жестокого хохота, таран бил всё сильнее и сильнее, пока Ботхвар не вскричал столь громко, возглавив напор, что сосуды полопались на его лице, добавив ещё один алый слой к тем, что уже покрывали его тело.

Бах. Бах. Бах.

И всё же двери Карак Гулга не открылись для него.

Эльгрим – мёртв.

Звуки далёкого боя прекратились так внезапно, что Скалди мог сделать лишь один вывод. Его старший сын, наследник Карак Гулга, был мёртв, как и его брат. За один день он потерял обоих сыновей. Сердце старого гнома кровоточило от горя и страданий, и он делал всё, что мог, чтобы держаться прямо. Он мог слышать каждый звук, когда мародёры пытались пробиться в Карак Гулг, и каждый удар, заставлявший двери сотрясаться, возвещал наступающий ужас.

Стражи туннелей уже заняли позиции и приготовились развязать горькую ярость своих огненных пушек, и был хороший шанс на то, что свирепый рёв их пламени сможет значительно сократить ряды атакующих. Будет ли этого достаточно, ещё предстояло увидеть.

Крепко сжимая рукоять молота, король гномов держал голову высоко поднятой. Яркие слёзы блистали в его глазах, но его аура пылала яростью, как никогда. Его воины сомкнули вокруг него свои ряды, готовые защищать как свой дом, так и своего короля.

– Братья и сёстры, – взревел король голосом, не соответствующим его росту. – Сегодня мы стоим за всё, чем мы являемся, за всё, что мы достигли за века. Сегодня мы отражаем нападение, что угрожает стереть Карак Гулг с лика сей горы, и я скажу вам лишь одно – этого не произойдёт.

Он поднял над головой молот.

– Что скажете?

Гномы никогда не колебались, поддерживая своего короля, и этот день не стал исключением. Их голоса выросли в крещендо яростного сопротивления, достаточно громком, чтобы пронестись по туннелям в боевой песне.

Во дворе Ботхвар вновь обрушился на двери во главе своих воинов, и, наконец, в дожде из щепок и металла главные ворота гномьей крепости развалились на части.

Почти в сей же миг одна из огненных пушек ожила, и длинный язык пламени зазмеился вверх по коридору. Концентрированный и интенсивный, липкий и смолоподобный, он вцепился в меха первого десятка или около того варваров, ворвавшихся в твердыню. Они бросились наружу и отчаянно катались по снегу, пытаясь потушить пламя, но огонь был столь же живуч, как и сами гномы. Меха, даже несмотря на то, что были влажными от пропитавших их пота и крови, достаточно быстро обратились в пепел, а вслед за ними огонь принялся за людей, и по крайней мере восемь мародёров вскоре истошно вопили в страшных мучениях, пока их плоть плавилась и слезала с костей.

Тела потемнели и покрылись волдырями, и, наконец, крики один за другим прекратились: несчастные умерли.

Их товарищи не сделали ничего, чтобы помочь им, а, воспользовавшись паузой в пламенных извержениях гномьих огнемётов, перешагнули через обгорелые трупы и рванули со всей возможной скоростью, пытаясь пробраться по коридору так далеко, как только возможно. Они добрались до перекрёстка двух туннелей, в одном из которых, прямо перед ними, была установлена огненная пушка, что уже изливала пламенную смерть. Другой коридор был пуст. Как только новая вспышка огня заполнила коридоры, воины попятились назад. И в тот миг, когда они сделали это, в силу вступила вторая часть плана короля.

Скалди Железная Челюсть давно подготовил систему защиты против захвата его твердыни. Она была разработана и внедрена за годы до его рождения, но король добавил к ней новые элементы. Долгие часы он провёл за чертежами крепости вместе с гномами-инженерами, и когда безжалостные варвары завопили в туннелях, гениальные идеи, наконец, принесли плоды.

Бочки с порохом были размещены в стратегических точках во всех туннелях, и смелые души – глупые, как сказали бы некоторые – отправились к ним с зажжёнными свечами. Лишь какие-то секунды были у них, чтобы самим не стать жертвами взрывов и, когда пять бочек были зажжены, двое посланников оказались недостаточно быстры. Бочки взорвались, заставив замереть сердца, и древние туннели начали трястись и обрушаться.

Восклицая на своём непонятном языке, все варвары тотчас же бросились назад, к небольшому дверному отверстию, через которое проникли в цитадель. Гномы заставили их спуститься вниз по заполненному жидким огнём туннелю. Откуда-то сзади пришёл рёв. Там не было слов, которые гномы могли бы разобрать за рёвом очищающего пламени, но тон, тон был очевиден. Варвары лезли вперёд, несмотря ни на что.

Поэтому неудивительно, что многие и многие из них погибли в ужасных, страшных мучениях ещё до того, как первые воины добрались до огнемётов и обрушили свой медвежий удар на их обслугу. Он отбросил гномов от их орудий, и они бросились в схватку так быстро, как только позволяли их ноги. Краткого затишья оказалось достаточно, чтобы ещё один поток воинов влился в туннели, но они по-прежнему были зажаты в недрах гномьей твердыни. Теперь не только стены были узки, но и потолок постепенно опустился до высоты роста гнома, и многие варвары двигались вперёд, сгорбившись в неестественных позах. Возможно, залы гномов и были огромными, похожими на пещеры, помещениями, но их обитателям нельзя было отказать в сообразительности.

На следующем перекрёстке разверстых пастей туннелей варваров снова загнали на пламя огненных орудий, когда второй туннель обрушился, как и на предыдущем перекрёстке. Пронёсся ещё один пламенный вал, и ещё больше варваров нашли свою смерть. Захват Карак Гулга оказался не столь лёгкой задачей, как они думали.

Огромный шар огня бушевал в туннелях, и гномы, обслуживавшие огнемёты, разразились вызывающими криками, которые эхом разнеслись по подземелью, отражённые каменными стенами. Рёв атакующих мародёров стих, подземные залы практически погрузились в безмолвие. Три гнома, обслуживавшие огнемёты, обменялись взглядами. Неужели им удалось заставить варваров отступить?

Ответ на их вопрос пришёл секунды спустя, когда две фигуры появились из цветущих клубов дыма и огня. Они шли сгорбившись, так как туннель был для них низковат, но по-прежнему держались с той же наглостью, что гномы привыкли ожидать от северян. Тот, что справа, был огромен даже под движущимися пластинами брони, которую носил. Когда воин вышел из пламени, металл нагрудника сменил свой цвет с раскалённого белого до серо-стального, и гномы могли слышать, как он охлаждается. Его руки сжимали пару топоров, что могли посоперничать с любым, выкованным гномами, и в обычном состоянии могли бы вызвать у них восхищение. Но сейчас они даже не глянули на них. Их взгляды неумолимо приковала женская фигура, что шествовала обок человека.

Это был ужас, мерзость, представлявшая собой самое худшее из всего, с чем они сталкивались за прожитые годы, и они замерли в оцепенении, не в состоянии сделать хоть что-нибудь, застыв с выражением ужаса и неверия на лицах.

Валькия прошла сквозь огонь и не было видно, что её хоть как-то коснулось яростное пламя, лишь вонь горелой крови, что покрывала её доспех, стала ещё сильнее. Щит висел привязанный на спине, и Слаупнир легко покачивался в руке. Шествуя, словно на прогулке, два воина Хаоса подошли к огненному орудию.

Два гнома были убиты на месте: не в силах шевельнуться, замороженные аурой страха, исходящей от Валькии, они нашли гибель от топоров-близнецов Ботхвара, но третий развернулся и бросился вниз так быстро, как только позволяли его короткие ноги. Он должен принести весть об этих ужасающих захватчиках своему королю.

Ботхвар вновь взмахнул своими топорами, и пушки обратились в бесполезную груду обломков, после чего поднял над головой правую руку так высоко, как только позволял низкий потолок туннеля. Валькия жестоко улыбнулась на громкий победный клич своего чемпиона и сделала пару шагов вперёд к мёртвым телам гномов. Её светящиеся глаза сузились, когда она увидела что-то впереди.

Туннель перед ней расширялся, выводя в огромный зал, и в том зале стоял следующий вызов.

Карак Гулг ещё не пал.

– Мой король! Захватчики прошли туннели!

Запыхавшийся и решительный молодой гном, вбежавший в тронный зал, резко затормозил перед Скалди. Он с трепетом посмотрел на своего короля, словно бы не желая сообщать остальную информацию, что он принёс.

– С ними демон, мой король. Она толкает их на деяния силы и смелости, подобных которым я не видел никогда ранее.

– Она?

Молодой воин резко кивнул, и лик Скалди побелел под бородой. Было невозможно жить так далеко на севере и не знать местных легенд и преданий. Из того, что слышал Скалди, был только один кандидат, подходивший под это описание. Это идеально сочеталось с поведением берсерков, что явились в его тронный зал предыдущим днём. С теми, кто взял на себя обязательства перед так называемым «Богом Крови».

Последователи Валькии Кровавой.

Невольная дрожь пробежала по его телу, когда ропот распространился по рядам гномов, заполнивших тронный зал. Скалди поднял руку, призывая к тишине. Всё ещё далёкие звуки битвы временно прекратились, но он знал, что это долго не продлится. У них всё ещё было немного времени, и он должен был думать очень быстро.

– Варин, ты мне нужен, чтобы кое-что сделать для меня, – сказал он. Голос короля был ясен и силён, без малейшего намёка на горе, что снедало его после смерти обоих сыновей. Теперь он был уверен, что Эльгрим действительно упокоился навсегда. – Ты должен забрать Книгу Обид на юг. Если это будет наш последний бой, то это единственное, что необходимо сохранить.

– Но, мой повелитель… – лик Варина исказился от переполнявших его эмоций. – Я хочу остаться и сражаться.