Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

С тяжёлым сердцем Феликс Ягер наблюдал, как оставшиеся в живых воины – кислевиты кладут тело Ивана Петровича на погребальный костёр. Старый воин почему – то выглядел менее внушительно, словно смерть уменьшила его. На его лице не было выражения умиротворения, которое, предположительно, обретали те, кто входил в царство Морра, бога смерти, но Феликс полагал, что последние мгновения жизни Ивана приятными никак не назовёшь. Он стал свидетелем превращения Ульрики, своего единственного дитя, в вампира, бездушную тварь – кровососа, и сам принял смерть от руки приспешников её неживого господина. Феликс вздрогнул и завернулся в свой потрёпанный красный зюденландский плащ из шерсти. Некогда он полагал, что любит дочь Ивана. Какое чувство ему следует испытывать сейчас?

Он не знал ответа. У него не было уверенности даже тогда, когда она ещё была жива. Теперь же, как он понимал, у него никогда не будет реальной возможности это выяснить. В глубине его души медленно начинало разгораться угрюмое негодование против богов. Он начинал понимать, что чувствует Готрек.

Феликс поглядел на Истребителя. На брутальном лице гнома было не свойственное ему выражение задумчивости. Приземистое массивное туловище, значительно превышавшее шириной любого из людей, выглядело неуместным среди кислевитских воинов – кавалеристов. Костяшками пальцев массивной руки гном задумчиво почесал повязку, прикрывающую пустую глазницу, а затем свою бритую татуированную голову. Огромный хохол рыжих крашеных волос поник от снега и холода. Гном поднял глаза и, перехватив взгляд Феликса, покачал головой. Феликс полагал, что Готреку по – своему нравился старый боярин пограничья. Более того, Иван Петрович был каким – то образом связан с таинственным прошлым Истребителя. Он был знаком с гномом со времени первой экспедиции Готрека в Пустоши Хаоса много лет назад.

При этой мысли Феликс задумался о том, насколько далеко от дома погиб Иван. Отсюда, от тёмных лесов Сильвании, до холодных земель на краю Кислева, которыми некогда правил боярин, должно быть не менее трёх сотен лиг. Разумеется, владений старого боярина ныне не существует – они сметены обширным вторжением Хаоса, которое на юге дошло аж до Праага.

– Снорри думает, Иван умер хорошей смертью, – произнёс Снорри Носокус.

Он выглядел печальным. Несмотря на мороз, второй истребитель был одет не лучше Готрека. Возможно, в отличие от людей, гномы просто не испытывают неудобств. Хотя куда вероятнее, что они просто слишком упрямы, чтобы обращать на это внимание. Обычно глуповато – радостное лицо Снорри несло на себе отпечаток грусти. Возможно, он не настолько бесчувственный, каким выглядит.

– Не бывает хороших смертей, – пробурчал Феликс себе под нос.

Осознав, что сделал, он вознёс беззвучную молитву, чтобы его не услышал никто из гномов. В конце концов, он поклялся сопровождать Готрека и воспеть гибель Истребителя в эпической поэме, хоть это и было, кажется, целую жизнь тому назад. Гномы живут лишь с целью искупить какой – то предположительный грех или преступление, встретив смерть от руки могучего чудища или противника, значительно превосходящего числом.

Выжившие кислевиты колонной прошли мимо, отдавая последнюю дань уважения своему бывшему господину. Многие из них пальцами левой руки складывали знак волчьего бога Ульрика, затем, бросив взгляд за плечо, складывали его снова. Феликс понимал их. Они всё ещё находятся в тени замка Дракенхоф, могучей зловещей крепости, которую лорд – вампир Адольфус Кригер собирался сделать своей. Он обладал древним амулетом и планировал подчинить себе всех аристократов ночи. Но преуспел лишь в том, что навлёк собственную погибель.

Но какой ценой? Столь многие лишились жизни. Рядом находится ещё один большой погребальный костёр, который выжившие кислевиты поспешно сложили для павших товарищей. И ещё один, с останками приспешников вампира. Эти люди не собирались оставлять тела несожжёнными в проклятых землях Сильвании, где те предположительно могли быть воскрешены чёрной магией некроманта.

Опираясь на свой посох, вперёд вышел Макс Шрейбер, в своих золотых одеяниях на все сто выглядя горделивым волшебником. Достоинство мужчины не умаляли даже проделанные мечом прорехи и брызги крови на одежде, но мрачные черты лица и какой – то неживой взгляд роднили его с Готреком. Макс любил Ульрику, возможно, даже сильнее Феликса, и теперь он тоже потерял её навсегда. Феликс надеялся, что пребывающий в печали волшебник не совершит ничего неразумного.

Макс ждал, пока последний из кислевитов пройдёт мимо тела боярина, а затем бросил взгляд на Вульфгара, их старшего по званию предводителя. Кавалерист ответил кивком. Макс произнёс слово и трижды ударил оземь нижним концом посоха. С каждым ударом один из погребальных костров охватывало пламя. Волшебство было сильным и явным. Вокруг сырой древесины вспыхивал золотой огонь, который затем разгорался. Вживлённые в череп Снорри гвозди отражали свет, что выглядело так, словно на бритой голове гнома пляшут маленькие языки пламени.

Медленно поднимался дым, дерево почернело, а затем вспыхнуло более естественным пламенем. Феликс был благодарен магии волшебника. В подобных условиях даже гномы не способны каким бы то ни было способом разжечь костёр. Огонь быстро разгорался, и вскоре воздух наполнился тошнотворным приторным запахом поджариваемой плоти. Феликс не был готов остаться и наблюдать, как пламя пожирает Ивана. Мужчина был его другом. Он развернулся и вышел из разрушенного зала на свежий воздух. Тут ожидали лошади и повозки с ранеными. Землю покрывал снег. Где – то там находится Ульрика со своей новой наставницей, графиней Габриеллой, но сейчас они вне его досягаемости.

На севере ожидает война. Хаос наступает, и истребители рассчитывают встретить там свою судьбу.

У пожилой женщины был утомлённый вид. Шагающие подле неё дети выглядели голодными. Одеты они были в лохмотья, что являлось обычным делом для сильванского крестьянства. В глазах застыло выражение безнадёжного страдания. Рядом несколько мужчин в забрызганных кровью рубахах сжимали вилы в замёрзших пальцах. По их лицам Феликс видел, что усталость борется в них со страхом и потихоньку побеждает. Они страшились всадников и гномов, но были слишком усталыми и напуганными, чтобы броситься в бегство.

– Что с вами произошло? – спросил Готрек, голос которого был каким угодно, но не успокаивающим. Ещё более угрожающий вид ему придавал огромный топор, удерживаемый одной рукой. – Зачем вы скитаетесь по этим дорогам зимой?

То был хороший вопрос. Сейчас всякий здравомыслящий крестьянин сидел бы в своей лачуге. Ответ уже был известен Феликсу. Это беженцы.

– Пришли звери, – наконец ответила старуха. – Из леса. Они сожгли наши дома, сожгли трактир, сожгли всё, большинство людей перебили, а остальных забрали.

– Скорее всего, на завтрак, – произнёс Готрек.

Выражения лиц беженцев подсказали Феликсу, что сия информация оказалась для них излишней.

– Зверолюды? – оживился Снорри, как всегда бывало в надежде на бой.

– Ага, во множестве, – сказала старуха. – Пришли из ниоткуда в разгар зимы. Кто бы мог подумать? Может, фанатики правы. Может, приближается конец света. Говорят, бледные владыки снова вернулись, и в замке Дракенхоф снова появились обитатели.

– Ну, об этом – то вам более не следует беспокоиться, – заявил Феликс, тут же пожалев о сказанном.

Карга глядела на него, как на идиота, каким он себя полагал, заявив подобное. Разумеется, любого сильванского крестьянина будет беспокоить замок Дракенхоф и его обитатели независимо от того, что наговорил какой – то оборванный незнакомец.

– Вы сказали, что они сожгли трактир? – спросил Макс.

– Ага. Убили трактирщика и большинство посетителей.

– Снорри очень рассчитывал на ведро водки, – заметил Снорри. – Снорри думает, что тем зверолюдам следует преподать урок.

Готрек кивнул в знак согласия. Этого и боялся Феликс. Гнома никак не обескуражило то обстоятельство, что менее чем дюжине боеспособных кислевитских конных лучников, двум истребителям, Феликсу и Максу будет противостоять, по словам, множество зверолюдов. По выражению лиц кислевитов – закалённых бойцов пограничья, где земли людей соприкасаются с Хаосом – Феликс заметил, что тем хватило здравого смысла, чтобы забеспокоиться.

– Не ходите, – сказала старуха. – Лишь себя погубите. Идите лучше с нами. Стефансдорп всего лишь в паре дней пути к югу отсюда. Без снега можно добраться менее чем за день.

– Это в том случае, если его тоже не сожгли дотла, – без особой любезности заявил Готрек.

Несколько детей захныкало. Один или два мужика выглядели так, словно сами едва сдерживали слёзы. Феликс их не винил. Вне всякого сомнения, лишь мысль обрести убежище среди сородичей в ближайшей деревне заставляла их двигаться дальше. На глазах у Феликса один мужчина упал на колени, выронив вилы из онемевших пальцев. Он сложил на груди знак Шаллии и склонил голову. Двое детей подошли к нему и принялись тянуть за рукава, шепча: «Па – па».

– Если мы собираемся перехватить этих зверолюдов, нам лучше отправляться, – сказал Готрек.

Снорри поддержал его кивком. Вульфгар покачал головой.

– Мы будем охранять этих людей по дороге к их сородичам, – заявил он. – Мы должны подыскать место для наших раненых.

Когда он произносил эти слова, вид у него был почти пристыженный. Однако Феликс не осуждал его. Кислевиты были крайне деморализованы смертью Ивана, а произошедших в Дракенхофе событий было достаточно, чтобы подорвать мужество даже в самом отважном. Мгновение Готрек пристально смотрел на Вульфгара. Феликс опасался, что Истребитель собирается несколькими тщательно подобранными словами высказать кавалеристу своё мнение о мужестве и стойкости людей – кислевитов, но тот лишь пожал плечами и покачал головой.

– А как ты, Макс? – спросил Феликс.

Волшебник некоторое время раздумывал, прежде чем ответить:

– Я пойду с вами. Следует очистить нашу землю от этих зверолюдов.

Тон голоса волшебника обеспокоил Феликса. Тот выглядел почти столь же озлобленным и полным ярости, как Готрек. Феликс надеялся, что скорбь о судьбе Ульрики не лишила мага душевного равновесия. С другой стороны, он был рад, что Макс отправляется с ними. Когда дело доходит до боя, волшебник ценнее отряда конных лучников.

На краткий миг Феликс призадумался о присоединении к кислевитам, но отверг эту идею. Дело было не только в нарушении клятвы следовать за Истребителем, однако Феликс чувствовал себя в большей безопасности в компании Готрека, Снорри и Макса, пусть даже те собираются поохотиться на зверолюдов, чем в обществе кислевитов.

– Тогда лучше бы нам отправляться, – с удивлением услышал он собственный голос, – если мы собираемся добраться туда до наступления ночи.

– Это место явно изменилось в тех пор, как мы здесь побывали, – сказал Феликс, разглядывая всё ещё дымящиеся развалины того, что некогда было обнесённой стеной деревней.

Никто не обратил на него ни малейшего внимания. Они сами были заняты разглядыванием пепелища.

Тут мало что осталось. Большая часть лачуг была сделана из прутьев и грубой штукатурки, и крыта соломой. Крыши сгорели, а стены были проломлены. Лишь трактир был прочным строением из камня и брёвен. Феликс предположил, что его обрушение заняло немало времени. Несомненно, огонь должен был быть яростным, чтобы разрушить здание. «Жаль, что так вышло», – подумал Феликс, потому как погода уже начала портиться.

Пока он разглядывал трактир, внутри задвигались тёмные фигуры. Для человека они были слишком большими и уродливыми. Так могло выглядеть лишь одно существо. Зверолюды! Снорри почти завыл от радости, когда осознал, кто перед ними, и затряс над головой своими топором и молотом. Готрек поднял топор вверх, провёл большим пальцем по лезвию, пока тот не стал кровоточить, и выкрикнул проклятие.

Если это и устрашило зверолюдов, те не подали вида. Из развалин трактира появилась толпа. У некоторых были бычьи головы, у прочих головы козлов, волков и других зверей. Все были крупными и мускулистыми. У каждого были грубые копья, массивные шипастые дубины или молоты. Зрелище было то ещё. Когда Феликс в последний раз был тут, „Зелёный человек“ был занят людьми, а он провёл вечер в необычной беседе с графиней – вампиршей. Теперь вся небольшая деревня вокруг трактира была уничтожена. За свою жизнь Феликс повидал немало побоищ и множество разрушенных деревень, но знал, что никогда к подобному не привыкнет. Бессмысленная кровавая бойня распалила его ярость и негодование.

Дюжина зверолюдов понеслась вперёд. Встретив столь незначительный отряд противников, они явно не испытывали страха. Откуда – то из заснеженного леса, окружающего разграбленную деревушку, донеслись ответные вопли. Феликс надеялся, что он и остальные откусили не больше, чем в состоянии прожевать.

Пока зверолюды вприпрыжку неслись вперёд, Готрек и Снорри бежали им навстречу. Хотя на взгляд Феликса, «бежали» не совсем верное слово в сложившихся обстоятельствах. Короткие ноги гномов перемещали тех со скоростью, которая для Феликса была вполне комфортабельной рысцой. Как бы то ни было, расстояние между противниками быстро сокращалось. Бросив взгляд на Макса, Феликс заметил, что волшебник готовится сотворить заклинание. Макс осмотрел окрестности на предмет других нападающих. Казалось, он был уверен, что истребители справятся со зверьём. Готрек врезался в толпу чуть раньше Снорри. С размаха обрушился его топор: отрубил руку ближайшему зверолюду, распорол брюхо другому, выпустив на землю поток крови и желчи, и снёс поднятую дубину, которой третий пытался парировать удар. Мгновение спустя Снорри сразил обезоруженного зверолюда молотом, который держал в одной руке, и вонзил в череп другого топор. Когда топор угодил в цель, раздался неприятный хруст, словно треснуло прогнившее дерево.

Пятеро зверолюдов были повержены за несколько ударов сердца. Готрек и Снорри ничуть не устали. Готрек прыгнул вперёд и разрубил пополам существо с волчьей головой, туловище и ноги которого отбросило в разные стороны. Снорри закружился, словно арабийский дервиш, и обрушил оба своих оружия на очередное порождение Хаоса. Плоть смялась под молотом, в то время как топор взрезал рёбра и глубоко погрузился в лёгкие существа. Ещё мгновение оно держалось на ногах, выпуская из груди пузыри кровавой пены, а затем рухнуло наземь.

У выживших зверолюдов не хватило времени даже оценить масштаб понесённых потерь. Они неслись вперёд, намереваясь смести своих врагов. Зверолюды явно были уверены в грубой мощи своих ударов, но не учли силу неистовой свирепости Готрека и Снорри. Описав топором широкую двойную дугу, Готрек вынудил их сдать назад. Снорри ныряющим боковым движением упал на снег и покатился по нему кувырком. Он врезался в ноги одному зверолюду, вынув того споткнуться, и в то же время ударом топора под колено опрокинул наземь второго. Не замедляя бег, Готрек дважды со всей силы рубанул сверху вниз своим топором. Приняв во внимание ужасную силу этих ударов, Феликс понял, что ни один из упавших зверолюдов более не поднимется. Мгновение спустя топор взметнулся вновь, обезглавив очередного зверолюда.

Теперь создания Хаоса пришли в смятение. Они развернулись и бросились наутёк. Топор Готрека ударил очередного врага в спину. Снорри поднялся на ноги и метнул свой молот, угодив в затылок ещё одному, опрокинув того в снег. Несколько мгновений спустя Снорри подобрал свой молот и с его помощью превратил череп зверолюда в месиво.

Феликс огляделся по сторонам. Из леса высыпало ещё несколько групп зверолюдов, которые как раз стали свидетелями бегства своих собратьев. Феликс заметил, что их не столь уж много, как он опасался. Три группы максимум по пять особей. Похоже, что в трактире находилась большая часть их отряда. Тем не менее, они, похоже, собирались ринуться в атаку, но Макс поднял руки и начал произносить заклинание. За секунды вокруг каждого из его сжатых кулаков появилась сфера света, что был ярче солнца. Когда маг разжал пальцы, разряды сияющей золотом энергии метнулись вперёд. Они плясали среди зверей, сжигая плоть и оплавливая кости. Для созданий Хаоса это оказалось перебором. Они развернулись и сбежали в лес.

Феликс был потрясён. События развивались столь стремительно, что ему даже не пришлось обагрить кровью собственный меч. Осознав это, он едва не смутился. Заметив выражение лица Феликса, Готрек произнёс:

– Не беспокойся, человечий отпрыск. Ты получишь свой шанс убить отродье Хаоса, когда мы проследуем за этими зверьми до их логова!

– Это я и боялся от тебя услышать, – ответил Феликс.

Он вошёл в развалины трактира. Повсюду лежали изрубленные тела. На снегу лежали человеческие кости, раздробленные мощными челюстями ради костного мозга. Феликс почувствовал тошноту, но сдержался.

– Похоже, они останавливались тут перекусить, – заметил Готрек.

Два часа спустя они оказались в окружении массивных деревьев. Снегопад был столь силён, что Феликс видел не далее десяти футов перед собой. Они уже давно потеряли все следы зверолюдов. Теперь оставалось лишь пробиваться сквозь пургу, не упуская из виду широкую спину Готрека. В ушах завывал ветер. Снежные хлопья таяли в волосах. Дыхание вырывалось морозными клубами. Пальцы слишком закоченели, чтобы удерживать меч. Феликс не был уверен, способен ли он вообще сражаться, напади сейчас противник. Он искренне надеялся, что истребители находятся в лучшей форме. Прямо сейчас ему отчаянно хотелось оказаться с кислевитами. Не то это время, чтобы в лесах Сильвании оказаться застигнутым внезапно налетевшей метелью. Нужно поскорее найти укрытие, или они обречены.

– Я хочу лично убить Готрека Гурниссона, – заявил Грум из Ночного Клыка. Он возвышался в тенях, словно небольшая гора из брони и металла. Замысловатая сеть мощных заклинаний на его доспехах едва не ослепляла магическое зрение Келмайна. Полководец словно ошалел с того момента, как потрёпанные разведчики вернулись из метели, сообщив о присутствии гнома. Сейчас Келмайн жалел, что упомянул об этом, но он был у Праага и знал, что данному разведчиками описанию соответствует лишь Готрек Гурниссон и его спутники.

– Зачем? – спросил волшебник Хаоса лишь спора ради.

Келмайн разглядывал каменные стены древнего вестибюля, пытаясь обрести терпение. Руны восхищали его, как и причудливая резьба, но уж очень беспокоила вонь. Он прикрыл рот и нос когтистой рукой. От Грума несло потом, а также застарелой кровью и мозгами, засохшими на его доспехе. Обычно Келмайн не считал себя брезгливым, как и следовало любому в его сфере деятельности, но это было уже на грани.

– Затем, что его топор сразил Арека Коготь Демона, и он нужен мне самому. Такое оружие будет достойным меня. Принимая во внимание неуязвимость доспехов Арека, – низким голосом пробасил Грум.

Снаружи, отражённые сплетёнными Келмайном заклинаниями, вихрились ветер и снег.

Келмайн вгляделся в парящий кристалл и увидел внутри своего близнеца Ллойгора. Он тоже мог бы находиться в зале того унылого храма на острове Альбион, а не в без малого тысяче миль оттуда. Высокий, худой, лисьи черты лица, бледная кожа. Разница была в том, что Ллойгор был в золотом одеянии, а не в чёрном, и при нём был рунический золотой посох, в отличие от его собственного посоха из эбена и серебра. Ллойгор помахал рукой перед носом, а затем прикрыл ей рот. Келмайн понял, на что тот намекал. Келмайн недоумевал, почему из всех собравшихся полководцев Хаоса в сопровождающие для этой разведывательной вылазки ему достался Грум? Почему не Кестранор Оскопитель? Мускусный запах последователя Слаанеш был, по крайней мере, приятен. Даже Тчулаз Хан, покрытый гнойниками последователь Нургла, был бы в этом отношении предпочтительнее. Жаль, что Келмайн вытащил короткую соломинку и был вынужден сопровождать эту разведывательную миссию. Этому он предпочитал даже жалкую сырую погоду того мерзкого острова. «Однако кто – то должен это сделать», – твердил он себе. Их ученики целиком заняты проводом войск по путям, и, по правде говоря, сама идея использования древней паутины межпространственных проходов возбуждающе на него воздействовала.

– Это чрезвычайно опасное оружие, – сказал Келмайн и сразу же пожалел, что раскрыл рот.

Вонь едва не вызвала у него рвоту. Вероятно, здесь замешано нечто магическое. Обычно он не столь подвержен тошноте. А возможно, к этому имеет отношение ужасное оружие последователя Кхорна. Один лишь взгляд на него магическим зрением вынуждает волшебника поёживаться. Не хотел бы он принять смерть от подобного оружия. В этом случае смерть станет наименьшей заботой.

– Всё оружие опасно, но я последователь Кхорна, – с презрительной усмешкой заявил Грум, всем своим видом выражая, что великий полководец снисходит до объяснений со своим прислужником – колдунишкой.

«Идиот! – подумал Келмайн. – Почему всегда приходится работать с такими шутами, у которых мышцы заменяют головной мозг?» Временами он подозревал, что Великие силы Хаоса избирают своих чемпионов за их тупость, в особенности, Кровавый бог.

– Разумеется, таков он и есть, – прошептал голос Ллойгора в голове Келмайна, и тот понял, что близнец думает в точности о том же самом.

– Мне не нравится работать вместе с вами, последователями Изменяющего пути, не более чем тебе нравится работать со мной, – произнёс Грум, – но Великие сказали своё слово, и демоны донесли его до меня. Пришло время нам объединиться и уничтожить слабые королевства людей.

«Разумеется, пришло, – подумал Келмайн. – И я удивлюсь, если ты осознаёшь, сколь важное отношение к этому имеет место, где мы находимся». Он обвёл взглядом останки древней арки, нависающей над залом. То было чрезвычайно изысканное волшебство, богоподобное по своей сложности, столь замысловатое, что даже в бездействующем состоянии угрожало повредить его рассудок. «Пути Древних, – с восхищением думал Келмайн. – Мы открыли их, или, правильнее, открыли наши повелители, и мы можем использовать их, как пожелаем. Скоро они предадут весь этот древний и испорченный мир в наши руки, и мы изменим его согласно нашим мечтам. Но для достижения этого мы должны сотрудничать с идиотами, которые только и желают нас использовать в собственных недалёких целях».

Грум поднял забрало, открыв обрюзгшее и уродливое лицо. В диком блеске маленьких свиноподобных глаз полководца проглядывало коварство. Келмайн почти мог прочесть его мысли. Топор Готрека стал легендой среди хаосопоклонников. Во время осады Праага топор пробил неуязвимый, как предполагалось, доспех великого полководца Хаоса Арека Коготь Демона. Гибель этого могучего чемпиона привела к развалу его армии и снятию осады с Города героев. Ходили слухи, что гном даже уничтожил физическую оболочку одного из великих демонов Кхорна в затерянном городе Караг – Дум.

Келмайн был одним из немногих, кто в точности знал, насколько правдивы те слухи. Грум уже владел несколькими экземплярами могущественного оружия, внутри которого заключены души могучих демонов и чемпионов. Очевидно, что он желает добавить к своей коллекции гномий топор. Столь же очевидно, что после победы сил Хаоса, когда придёт время, он намерен использовать топор против своих противников.

Такой план великолепно подходит тому, кто, обладая крайней глупостью, считает себя хитрецом. «Будет сложно, – подумал Келмайн, – объяснить ему все опасности попытки воспользоваться этим топором. Это оружие, несомненно, потребует невероятных усилий, чтобы обратить его на службу Хаосу, и глубочайших познаний в магии. Грум абсолютно ничего не смыслит в подобных вещах. Келмайн же понимает, но не склонен пойти на риск потратить свои силы на столь опасное мероприятие в такое критическое время. Им нужно следить за использованием приспособлений Древних и обеспечить их должное служение Хаосу. Тем не менее, нельзя ли подыскать иное применение честолюбивому стремлению Грума?» Он снова заглянув в кристалл, дабы удостовериться, что брат следит за ходом его мыслей. Ллойгор улыбкой показал, что следит.

– Известно ли тебе, что произошло с последним волшебником, который подшутил надо мной? – спросил Грум угрожающим голосом.

Он излучал самоуверенность, зная, что под рукой находится небольшая армия зверолюдов. Потери, нанесённые Готреком и его приятелями, сократили её численность лишь на пятую часть или около того. Келмайн удержался от зевка.

– Полагаю, что его душа отправилась на корм демону, который обитает в твоей дубине, – произнёс он. – Или ты предложил её в качестве закуски покровительствующему тебе князю демонов? Я позабыл. Тому, кто за эти дни повидал многих могучих чемпионов Хаоса, просто невозможно запомнить все ужасные наказания, которым они подвергли тех, кто над ними подшучивал.

– Ты играешь в опасную игру, колдун, – произнёс Грум. Его звериные черты лица исказила ярость. Он навис над магом, почти вдвое превосходя того в росте. Руку он положил на рукоять необычной волшебной булавы, которая обычно висела на его запястье. – Именем Кхорна, ты заплатишь запредельную цену.

– Ты демонстрируешь недостаток интеллекта, которым столь заслуженно славятся последователи Кхорна, – ответил Келмайн извиняющимся и вкрадчивым раболепствующим голосом, который явно смутил воина Хаоса. – Если ты убьёшь меня или скормишь мою душу своему могучему оружию, некому будет открыть для тебя Пути Древних… или отыскать Истребителя.

– Тогда делай, что я тебе прикажу, – заявил Грум с очевидным удовлетворением в голосе.

Как и ожидал Келмайн, тот обратил внимание на тон, а не на слова. Этот громила пригодится для продавливания его цели через сопротивление прочих.

– Почему бы и нет? Если ты преуспеешь, у нас будет одним врагом меньше. Я не испытываю любви к Готреку Гурниссону и буду рад его смерти. Я предоставлю тебе чары, которые позволят тебе отыскать Истребителя и его топор, – сказал Келмайн. – Когда отыщешь его… убей.

И тихо, чтобы не услышал Грум, прибавил:

– Если сумеешь.

Келмайн наблюдал, как внутри вестибюля собирается войско Грума. Резные головы непотребных жабообразных богов, казалось, взирали на происходящее с усмешкой. Заглянув в наблюдательный кристалл, Келмайн встретился взглядом с братом. Ллойгор выглядел немного уставшим. Использование заклинания для общения на столь отдалённом расстоянии было утомительно даже мага с его силами.

– Ты найдёшь Готрека Гурниссона, – заметил Ллойгор. Это было утверждение, а не вопрос.

– Да. Моя ворожба показывает, что наши спасшиеся бегством зверолюды были правы. Он недалеко от сильванского узла, где мы находимся. Можно подумать, что это судьба, – сказал Келмайн.

– Возможно, так и есть. Он явно отмечен предназначением. Или силами, которые нам противостоят.

– Вероятнее всего, не к добру для того здоровяка – идиота, – добавил Келмайн, указывая посохом на Грума, который не обратил на него внимания, сосредоточившись на понукании части отрядов к занятию позиций. – Мне следовало бы закрыть этот портал и бросить его, вынудив предпринять поход через заснеженную Империю.

– Если тебя так беспокоит его здоровье в условиях зимы, брат, то, позвав обратно, ты всегда можешь отправить его в Люстрию, – улыбка Лллойгора была холодной, но в ней присутствовал злой юмор.

– Или к вратам в затонувшем Мелэе, где его доспех отмоется, – произнёс Келмайн.

– Не думаю, что наша последняя разведгруппа возвратилась после проверки пути, который ведёт к сердцу Огненной горы. Немного лавы может отлично согреть нашего большого приятеля.

– Или на Ультуан, поучить эльфов, что случается с теми, кто противостоит чемпионам Кровавого бога, – прибавил Ллойгор, почти в точности воспроизведя гулкий голос чемпиона Хаоса.

Келмайн рассмеялся, и звуки его веселья оказались настолько жуткими, что оглянувшиеся на него зверолюды вздрогнули.

– Шевелитесь, – проревел Грум.

Келмайн пожал плечами и экспансивно взмахнул рукой.

– Вижу, у тебя иной план, брат, – заметил Ллойгор с выражением злобного веселья на лице.

– Ты как всегда отлично меня понимаешь. Существует множество способов прикончить гнома.

Он поднял магический шар, который забрал в развалинах древней Ламии. В его руках шар был холоден, как камень. Драгоценный камень в центре безупречного шара переливался магической энергией. Маг пробормотал заклинание, шар взмыл в воздух, спикировал к воину Хаоса и принялся описывать вокруг него круги. Закрыв глаза, Келмайн сосредоточился на связи с шаром. Его точка обзора сместилась к драгоценному камню. Тот стал глазом Келмайна, и он мог через него видеть.

– Он приведёт тебя к тому проклятому гному, – заявил Келмайн, голос которого благодаря заклинанию доносился из Глаза. – И позволит нам наблюдать твою великую победу! Иди и убей Готрека Гурниссона.

Немного устав от вызванной ритуалом нагрузки, Келмайн зевнул. То же сделал и его брат. Небольшое, но важное предчувствие триумфа наполнило Келмайна, когда он готовился переместить своё сознание в Глаз. Так или иначе, Готрек Гурниссон уже почти покойник. Как и его спутники.

Грум и его воины уже выходили из зала на снег.

– Думаешь, Грум способен одолеть Готрека Гурниссона?

– Он силён и у него многочисленное войско, но даже если он не справится, это послужит нашим целям. Если они не сумеют одолеть Истребителя, то приманят его сюда: а в Путях Древних есть твари, способные уничтожить даже его.