Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Мысли в его мозгу метались подобно резвящимся крысам. Он был в таком состоянии, когда возникающие под воздействием усталости мысли самому себе кажутся чуждыми. Несвязанные между собой видения и запутанные цепочки рассуждений являлись из ниоткуда и так же исчезали. От усталости он даже не мог сожалеть о судьбе сержанта Ганта, убитого при исполнении службы, предназначившей ему могилу для бедняков на краю Садов Морра. Капитан стражи явно скучал и не уделил должного внимания донесению о чудищах в канализации. Ни семьи, чтобы оплакивать, ни друзей, кроме сослуживцев – стражей, прямо сейчас выпивающих в память о нём в „Пьяном Стражнике“.

Теперь Гант – хладный труп. «И то же самое легко могло произойти и со мной», – думал Феликс. Если бы он оказался не в том месте, когда взорвалась сфера. Если бы Готрек не сказал ему задержать дыхание. Если бы Истребитель не оттолкнул его в сторону от газа. Если бы, если бы, если бы … Слишком много „если бы“.

Чем он занимается? Собирается ли он провести остаток дней своих, выслеживая чудищ во тьме? Казалось, смысл жизнь для него утрачен. Она просто протекает от одного бурного события к следующему.

Феликс задумался о других вариантах. Где бы он оказался сейчас, если бы не убил Вольфганга Красснера на той дуэли, не был бы отчислен из университета, не был бы лишён наследства своим отцом. Стал бы таким, как его братья, работающие в семейном деле – женатым, обеспеченным, обустроенным. Или что – то ещё пошло бы наперекосяк? Кто знает…

Небольшая чёрная крыса прошмыгнула по балкам комнаты. Когда он впервые осматривал этот чердак с единственным небольшим окном, то представлял себе, что, возможно, здесь хотя бы нет крыс, наводнявших все здания Нового Квартала. Он обманывал себя, полагая, что от попыток вскарабкаться по всем этим ступенькам грызуны получат сердечный приступ. Он ошибался. Крысы Нового Квартала были наглыми и рискованными, а питались, похоже, получше большинства людей. Он видел одну, здоровенную, гоняющуюся за кошкой.

Феликс содрогнулся. Он пожалел, что начал думать о крысах – это заставляло его вернуться мыслями к таинственному аристократу и скавену из канализации. Что было целью той тайной встречи? Какую выгоду рассчитывал получить любой человек, имея дело с настолько чуждым уродом. И как случилось, что население может кутить и развратничать на многочисленных улицах Нульна, не подозревая о том, что злобные создания копаются, ползают и гнездятся не более чем в шести футах у них под ногами? Вероятно, они просто не хотят знать об этом. Возможно, правдиво утверждение некоторых философов о том, что приближается конец света, и лучше просто отдаться поиску удовольствий, какие только возможны.

На лестнице послышались приближающиеся шаги. Он слышал, как скрипят под весом старые расшатанные доски. Он давно собирался пожаловаться на то, что всё это здание представляет собой смертельную опасность в случае пожара, но фрау Зорин постоянно выглядела слишком несчастной и жалкой, чтобы её этим беспокоить.

Шаги продолжали приближаться, миновав лестничную площадку внизу.

Феликс нащупал свой кинжал под подушкой. Он не знал никого, кто мог бы посетить его в это время суток, а постоялый двор фрау Зорин находился в самом бандитском районе Нового Квартала.

Не поднимая шума, он поднялся и босыми ногами, на цыпочках, подошёл к двери. Он воздержался от проклятий, когда в подошву ступни вонзилась заноза. В дверь постучали.

– Кто там? – поинтересовался Феликс, хотя ответ уже был ему известен.

Сквозь тонкое дерево двери он распознал тяжёлое дыхание старой вдовы.

– Это я, – выкрикнула фрау Зорин. – К вам посетители, господин Ягер.

Феликс осторожно приоткрыл дверь. Снаружи стояла пара здоровенных плотных мужиков. В руках они сжимали дубинки, и было похоже, что пользоваться ими они умеют. Феликса заинтересовал мужчина, по бокам которого те стояли. Мужчина передал домовладелице золотую монету, которую та взяла с заискивающей улыбкой. В тот момент, когда он обернулся в сторону двери, Феликс узнал его. То был Отто – его брат.

– Заходи, – произнёс Феликс, оставляя дверь открытой.

Отто долго стоял, уставившись на него, словно не мог признать своего младшего брата. Затем он вступил в комнату.

– Франц, Карл, оставайтесь снаружи, – спокойно произнёс он.

В его голосе слышались властные нотки, чего Феликс ранее за ним не замечал – похожим образом, тихо и отрывисто, разговаривал отец.

Внезапно Феликс чётко осознал бедность, окружавшую его – пол без ковра, убогий соломенный тюфяк, голые стены, дыра в наклонной крыше. Он взглянул на эту картину глазами своего брата, и это его не впечатлило.

– Что тебе нужно, Отто, – резко спросил он.

– Твой вкус в выборе жилища не сильно изменился, не так ли? Всё те же трущобы.

– Вряд ли ты проделал весь путь от Альтдорфа, чтобы обсудить обстановку моего пристанища. Что тебе нужно?

– Ты так и будешь держать тот нож наизготовку? Я не грабить тебя пришёл. Иначе я захватил бы с собой Карла и Франца.

Феликс плавно вставил кинжал в ножны.

– Возможно, я удивил бы Карла и Франца.

Отто наклонил голову в сторону и изучил лицо Феликса.

– Возможно, ты бы смог. Ты изменился, братишка.

– Как и ты.

Так и было. Отто был такого же роста, как Феликс, но значительно шире. Он поднабрал вес. Его грудная клетка расширилась, и бёдра увеличились в размерах. Широкий кожаный ремень туго стягивал его большое рыхлое брюхо. Феликс предположил, что под его густой белой бородой скрывается несколько подбородков. Щёки заплыли жиром и казались надутыми, волосы поредели, появились мешки под глазами. Голова вызывающе выдавалась вперёд. Он стал походить на старика.

– Ты всё больше похож на отца.

Отто криво усмехнулся.

– Печально, но справедливо. Я боюсь, что от хорошей жизни. Ты же выглядишь так, словно тебе бы это не помешало. А то стал кожа да кости.

– Как ты меня нашёл?

– Да ладно, Феликс. Ты думаешь, как я смог тебя найти? Мы хотели разыскать тебя, и у нас есть свои шпионы. Как ты полагаешь, сколько в Империи высоких блондинов, путешествующих в обществе гномов – истребителей? И когда в мою контору пришло донесение о двух наёмниках, подходящих под описание, я решил, что лучше проверю это лично.

– Твоя контора?

– Я теперь веду дела в Нульне.

– Что случилось с Шаффером?

– Пропал.

– С деньгами?

– По – видимому, нет. Мы думаем, его посчитали политически неблагонадёжным. У графини весьма эффективная тайная полиция. Подобные вещи нынче происходят в Нульне.

– Только не Шаффер! Во всей Империи не было более верноподданного гражданина. Он же боготворил Императора.

– Нульн всего лишь часть Империи, брат. Здесь правит графиня Эммануэль.

– Но, говорят, она самая легкомысленная женщина в Империи.

– Фон Гальштадт, её главный судья, весьма эффективен. Он – настоящий правитель Нульна. Он ненавидит мутантов. А ходили слухи, что Шаффер начинал показывать стигматы.

– Никогда.

– Так говорил и я. Но поверь, братишка, Нульн не то место, где можно попадать под подозрение в мутации. Такие люди исчезают.

– Но это же наиболее свободный от предрассудков город Империи.

– Уже нет.

Отто боязливо огляделся, словно почувствовав, что сболтнул лишнего. Феликс с сожалением покачал головой.

– Не беспокойся, брат. Шпионов тут нет.

– Не будь так уверен, Феликс, – сказал он приглушённо. – Нынче в этом городе и стены имеют уши.

Когда он заговорил опять, его голос был громок и в нём были нотки показной сердечности.

– В любом случае, я зашёл спросить, не желаешь ли завтра со мной отобедать. Если ты не против, мы могли бы перекусить в каком – нибудь заведении.

Феликс одинаково хотел и отказаться, и поговорить с братом ещё. Была возможность узнать множество семейных новостей и даже вероятность возвращения в отчий дом. Одна эта мысль одновременно пугала и привлекала его.

– Да, с удовольствием.

– Хорошо. Моя карета заберёт тебя отсюда.

– После работы.

Отто медленно покивал головой.

– Разумеется, Феликс. Разумеется.

Они распрощались. И только после ухода брата Феликс призадумался, что же могло настолько напугать человека с властью и влиянием Отто, чтобы тот беспокоился о соглядатаях в местах, подобных постоялому двору фрау Зорин.

* * *

Фриц фон Гальштадт, глава тайной полиции Нульна, размышлял, обложившись документами. Чёртов гном едва не поймал его. Тот почти дотронулся до него своими немытыми лапами. Он уже был так близок к тому, чтобы все его труды пропали даром. Одного удара было бы достаточно. Это ввергнет во тьму и хаос город, который фон Гальштадт поклялся защищать.

Фон Гальштадт потянулся и достал свой укороченный стеклянный кувшин. Вода ещё была тёплой. Хорошо, слуга кипятил её точно одиннадцать минут, как он приказывал. Он был удовлетворён. Фон Гальштадт налил что – то в стакан и внимательно осмотрел. Он поднял стакан к свету и проверил на наличие осадка и взвесей. Ничего не было. Никаких загрязнений. Хорошо.

Хаос приходит легко. Он повсюду. Мудрый знает это и использует себе на пользу. Хаос принимает множество форм – одни лучше, другие хуже. Существуют относительно лёгкие формы, вроде скавенов, и существует разлагающая болезнь мутаций.

Фон Гальштадт полагал, что крысолюди всего лишь желают оставаться в покое, чтобы править своим подземным королевством и вести присущий им образ жизни. Они разумны и опытны, с ними можно иметь дело. Если у тебя есть то, что им нужно, они готовы заключать и соблюдать соглашение. Разумеется, у них есть свой интерес, но это делает их предсказуемыми, контролируемыми. Они не любят мутантов – мерзких, коварных и злых созданий, что таятся повсюду, тайно управляя миром.

«Все мы легко можем оказаться марионетками в руках мутантов, – раздумывал он. – Именно поэтому мы должны быть бдительны. Враги повсюду, их постоянно рождается всё больше и больше. Хуже всего неопрятные, ленивые и бесполезные простолюдины, плодящиеся бесконечной чередой. Большинство мутантов рождается в этом стаде. В этом есть свой извращённый смысл. Их множество и они ужасающе безнравственны, похотливы и распущены».

От подобной мысли он в ужасе застыл. Он знал, что мутанты пользуются тупостью простолюдинов. Они умнее. Они используют необразованных ленивых болванов, забивают им головы мятежной чушью, подкармливают их завистливое раздражение на вышестоящих, подстрекают их к бунту, грабежу и разрушению. Погляди, как они разорили его несчастного отца, когда в ходе одного из своих жестоких восстаний сожгли усадьбу до основания. А ведь его отец был добрейшим и великодушнейшим человеком на свете.

Ладно, Фриц фон Гальштадт не сделает подобной ошибки. Он слишком умён и слишком силён. Он знает, как разобраться с революционерами и выскочками. Он охранит и защитит человечество от угрозы мутантов. Он будет бороться с ними их собственным оружием – террором, хитростью и беспощадной жестокостью.

Вот почему он хранит свои папки, хотя его горячо любимая правительница Эммануэль смеётся над ними, обзывая „его секретной порнографией“. Среди этих записей, любовно детализированных и снабжённых перекрёстными ссылками, скрывалась особенная сила. Информация – это сила. Он знал всех потенциальных революционеров. Его сеть шпионов и соглядатаев обеспечивала информацией. Он знал, кто из людей благородного происхождения принадлежит к Тёмным Культам, и постоянно следил за ними. У него были источники, способные проникнуть в любое место встречи, которых бы никто не заподозрил.

Это было частью его сделки со скавенами. Они много чего знали и могли узнать ещё больше. Их маленькие шпионы повсюду и находятся вне подозрений. Он использует их тёмную мудрость и воспользуется услугами меньшей из двух зол, чтобы сдержать великую анархию.

Он поднял маленькую рамку с портретом, что получил от Эммануэль, и облизнул свои тонкие губы. Задумался, почему для его папок с документами она выбрала слово „порнография“. Он был потрясён, что она пользуется подобным словом, наверняка зная, что оно означает. Должно быть, это всё её братец! Дурное влияние Леоса. Эммануэль слишком хороша, чиста и незапятнанна, чтобы самой выучить подобное слово. Возможно, следует приставить к ней его шпионов, просто проследить за …

Нет, она же его правитель! Все его труды – для неё. Даже если сейчас графиня не сознаёт их ценность, однажды она её признает. Шпионить за ней означало пересечь тот предел, который он сам себе определил. С другой стороны, иногда он подозревал, что среди тех наветов, что он о ней слышал, предположительно могут содержаться зёрна правды, и обнаружить это было бы слишком мучительно.

Он поставил портрет обратно на стол. Он позволил себе отвлечься от главной проблемы. Гном и стражи канализации. Могли ли они его узнать? Что же ему следует сделать, если им удалось? Они обычные мужчины, выполняющие свою обычную работу. Как и он, они стараются сдержать Хаос. Но смогут ли они понять необходимость его действий? А если нет, то возможно понимают, что необходимо обеспечить их вечное молчание.

* * *

Страдающие от похмелья стражи медленно спускались под землю. Спускаясь через канализационный люк, они один за другим карабкались вниз по лестнице. Руди, назначенный сержантом, зажёг фонарь и осветил туннель.

Несмотря на то, что он осторожно сошёл с лестницы на бортик, вонь ударила по Феликсу подобно молоту. Это была самая ответственная часть работы. Между краем пешеходной дорожки и лестницей был чистый промежуток всего в один фут шириной. Неверный шаг – и многие непротрезвевшие стражи оказывались в „рагу“.

– Ты пропустил вчерашнюю ночь, малыш Феликс, – сказал Хеф.

– Мы проводили сержанта со всеми почестями, – добавил Паук.

– Готрек опустошил семь кружек эля одну за другой, и ему даже не поплохело. Ещё до первой стражи мы потратили недельное жалование.

– Я весьма рад за вас, – сказал Феликс.

После своих подвигов Готрек выглядел не хуже обычного. Из всех стражей он был единственным, кто не выглядел больным. Остальные были бледны, напоминали призраков и передвигались шаркающей стариковской походкой.

– Эх, ничего лучше „рагу“ не прочищает голову с похмелья, – сказал жутко больной Хеф, пытаясь высунуть голову за край пешеходной дорожки.

– Отлично прочищает голову, – добавил Руди без всякой иронии.

– Да уж вижу, – сказал Феликс.

– Мы проследуем к месту, где был убит сержант, – сказал Руди. – Мы вчера так решили. Посмотрим, может удастся выследить подонка, что снюхался со скавенами. Возможно, если не найдём его, то обнаружим кого – нибудь из его маленьких приятелей с розовыми хвостами.

– А что если у них ещё больше таких газовых бомб? – спросил Феликс.

– Не о чем беспокоиться. Готрек – старый туннельный вояка. Он объяснил, как с этим разобраться.

– Да неужели?

– Да. Мы намочили свои шарфы в моче и дышим через них. Это не пропускает газ.

– Я предполагал нечто подобное, – сказал Феликс, пристально глядя на Истребителя Троллей, гадая, действительно ли остальные убеждены в правоте заявления Готрека, либо просто подшучивают над ним.

Единственный взгляд на их измождённые решительные лица убедил его в том, что справедливо первое.

– Это правда, человечий отпрыск. Это срабатывало, когда мои предки воевали со скавенами в Караке Восьми Вершин.

– Как скажешь, – ответил Феликс.

Он мог бы добавить, что предстоит долгий день.

Тем же путём, что в предыдущий день, они проследовали до местности под Старым Кварталом. Пока они шли, у Феликса нашлось время поразмышлять над странностями своей жизни. Где – то над головой находился дом его брата, а он и не знал об этом. Он даже не знал, что Отто в городе. И тот факт, что брат смог его разыскать, служил доказательством эффективности его шпионской сети.

Феликс догадывался, что подобная сеть была бы необходима любому, кто в нынешнее время желал бы вести дела в Нульне. Его также беспокоило то, что Отто рассказал про Шаффера и тайную полицию графини. Феликсу было жаль старика, но за себя он всё же беспокоился больше. За своё участие в большом бунте Оконного налога в Альтдорфе он и Истребитель Троллей разыскивались законом. И если здесь тайная полиция настолько эффективна, то будучи столь узнаваемыми, он и Готрек тоже могли исчезнуть. Он успокоил себя мыслью, что до столицы довольно далеко, а местные власти скорее всего не интересует то, что происходит вне их юрисдикции.

С другой стороны, ещё более обнадеживало то, что он был частью канализационной стражи. Негласно понималось, что стража особо не интересуется биографией своих рекрутов. Несомненно, что это верный способ, позволяющий им не обращать внимание на твои былые преступления. Все остальные на разных этапах своей жизни принимали участие в преступлениях с применением насилия, либо заявляли об этом. «Нет, тут не о чем особо беспокоиться», – надеялся он.

Более насущными были опасения, что у них есть шансы наткнуться на скавенов. Ему не особо хотелось встречаться с такими злобными врагами на их территории. Он ожесточённо пытался воскресить в памяти то, что Готрек рассказывал ему про крысолюдей, надеясь вспомнить нечто, что даст ему преимущество в бою. Он знал, что это раса крыс – мутантов, результат воздействия искривляющего камня с незапамятных времён. Рассказывали, что они населяют огромный загрязнённый город, именуемый Скавенблайтом, местонахождение которого никому не ведомо. Ходили слухи, что скавены разделены на кланы, каждый из которых имеет свою специализацию: применение магии, ведение войны, разведение чудищ и так далее. Они легче человека, но куда быстрее, более злобны и жестоки, обладают интеллектом, что делает их смертельными противниками.

Он вспомнил одну прочитанную книгу о давних сражениях, в которой описывались некоторые случаи их участия в битвах на поверхности; ужасающие атаки огромных чирикающих орд, извращённое зло и склонность к истязанию пленных. Это орда скавенов произвела подкоп стен замка Зигфрида и завершила двухлетнюю осаду. В легенде говорилось, что принц Карстен заплатил ужасную цену за услуги своих союзников. Сам Сигмар уничтожил целую армию скавенов перед своим восшествием на небеса. Это один из его менее известных подвигов.

Феликс сам наблюдал проявления деятельности скавенов в Караке Восьми Вершин. Воспоминания о колодцах, отравленных искривляющим камнем, и огромном тролле – мутанте бросали его в дрожь даже по прошествии длительного времени. Он надеялся, что до конца жизни больше не встретится с этими чудовищными созданиями. Поглядев на остальных, он понял, что эту его надежду они не разделяют.

До вчерашнего дня Феликс никогда особо не задумывался о количестве крыс в канализации. Сейчас он замечал их повсюду. Они разбегались от света при приближении стражников, а проходя мимо, он мог слышать сзади частые постукивания их лап. От их глаз отражался свет фонарей, и они поблёскивали, как крошечные звёздочки, далеко во тьме подземелья.

Он начал думать о том, связывает ли что – либо крыс и скавенов. Он стал представлять, как маленькие создания шпионят для своих больших собратьев. Он сознавал, что это была безумная фантазия, прямиком из волшебных историй, прочитанных в детстве, но чем больше он задумывался об этом, тем более ужасала его подобная возможность. Крысы были повсюду в крупных городах людей, обитая среди мусора и отходов цивилизации. Они могли перемещаться, пусть не всегда незаметно, но по меньшей мере вне подозрений; многое подсмотреть; многое подслушать.

Проходя мимо, он начал ощущать их холодные недоброжелательные взгляды. Стены коллектора угрожающе смыкались над ним, и он вообразил себя запертым в огромном лабиринте кроличьих нор. Размышляя об отсутствующих скавенах, он внезапно представил, что в бескрайней норе он и остальные уменьшены до размера мыши, а скавены – обыкновенные крысы, прямоходящие и одетые в стиле, подражающем человеку.

Фантазия становилась столь живой и захватывающей, что он начал прикидывать, то ли запахи „рагу“ что – то проделывают с его головой, то ли предписанные городскими алхимиками подавляющие обоняние снадобья имеют побочный галлюциногенный эффект.

– Успокойся, человечий отпрыск, – услышал он Готрека. – Ты выглядишь весьма бледно.

– Я просто думаю о крысах.

– В туннелях твой мозг создаёт своих собственных врагов. Это первейшая вещь, от которой должен научиться защищаться боец в туннелях.

– Значит, ты думал о подобных вещах ранее, – полусаркастически сказал Феликс.

– Конечно, человечий отпрыск. Я воевал в глубинах ещё до рождения твоего отца. Дороги вокруг Вечной Вершины никогда не безопасны от врагов, и все граждане Королевского Совета часть своей военной службы проводят в глубинах. Там погибает больше молодых гномов, чем где – либо ещё.

Готрек был необычно откровенен, как иногда бывало в моменты большой опасности. Опасность делала его словоохотливым, словно он изъявлял желание общаться с другими только тогда, когда сознавал, что другого случая уже может не представиться. Хотя, возможно, он ещё не протрезвел после вчерашней ночи. Феликс понимал, что вряд ли узнает точно. Уяснить чуждые мотивы гнома было ему почти так же недоступно, как понять скавена.

– Я помню свой первый день в туннелях. Всё выглядело гнетущим, каждый звук казался отзвуком шагов неведомого врага. В страхе от услышанного скоро начинает казаться, что ты окружен неприятелем. И когда появляется реальный противник, ты уже не можешь распознать, где он. Сохраняй спокойствие, человечий отпрыск, проживёшь дольше.

– Тебе легко говорить, – пробормотал Феликс, когда дюжий Истребитель протиснулся мимо.

Как всегда, присутствие Готрека его ободрило.

С некоторым трепетом они приблизились к месту, на котором был убит Гант. Туман поднимался с поверхности „рагу“, и местами было заметно слабое течение по осадку нечистот. Место столкновения выглядело точно так же, как запомнилось Феликсу, за исключением отсутствия тела. Изменился участок, где ранее лежал труп.

По слизи шёл след, неожиданно обрывавшийся у края бортика, похоже, что тело немного протащили, а затем сбросили. Он понимал, что надо было забрать тело вчера, пока была возможность, но для этого они были слишком потрясены, взволнованы и расстроены случившимся. Никто не изъявил желания тащить паршивый труп крысочеловека. А теперь тело пропало.

– Кто – то забрал его, – сказал Хеф.

– Кто бы это мог быть? – спросил Паук.

Готрек обследовал место, где лежало тело. Он наклонился и тщательно рассмотрел следы, затем потёр глазницу правым кулаком. При этом в опасной близости от его татуированной головы оказался топорик, которым был убит скавен.

– В любом случае, то был не человек. Это точно.

– В канализации полно разных падальщиков, – сказал Руди. – Ты не поверишь, какие создания обитают в „рагу“, – высказал он распространённое убеждение стражей.

– Не думаю, что это было животное – падальщик, – сказал Готрек.

– Скавены, – озвучил Феликс общую невысказанную мысль.

– Слишком большое. По крайней мере, одно. Остальные следы могут принадлежать скавенам.

Феликс вглядывался в сумрак, внезапно сделавшийся ещё более пугающим.

– Насколько большое?

Он выругался про себя за столь односложную манеру разговора, присущую остальным.

– Готрек, насколько велико упомянутое тобой существо?

– Вероятно, повыше тебя, человечий отпрыск. Вероятно, поздоровее Руди.

– Мог ли это быть один из мутантов, которых, по твоим словам, разводят скавены? Своего рода гибрид?

– Да.

– Но куда могли пропасть все эти следы? Не могли же они все попрыгать в „рагу“, не так ли? – спросил Феликс.

– Колдовство, – сказал Хеф.

– Чёрная магия, – добавил Паук.

Готрек поглядел с бортика и выругался на родном языке. Он был рассержен, борода встала дыбом. В его единственном глазу засветился огонек безумной ярости.

– Они не могли так просто исчезнуть, – сказал он. – Это невозможно.

– Может у них была лодка? – предположил Феликс, высказав лишь сейчас возникшую мысль.

Остальные поглядели на него с недоверием.

– Лодка? – произнёс Хеф.

– В „рагу“? – добавил Паук.

– Не тупи, – заключил Руди.

Феликс покраснел.

– Я не туплю. Погляди, следы обрываются здесь. Довольно просто было бы для кого – то сойти с бортика в небольшую плоскодонную лодку.

– Глупее этого мне слышать не доводилось, – сказал Руди. – У тебя неплохое воображение, малыш Феликс. Кому только могла прийти в голову идея использовать лодку в этом месте?

– Мало ли вещей, о которых ты никогда не задумывался, – огрызнулся Феликс. – Но размышления – не твой конёк, не так ли?

Он поглядел на остальных стражей и покачал головой.

– Вы правы, лодка – это бессмыслица. Гораздо лучше предположить, что они волшебным образом испарились. Может быть, толпа пикси[11]11
  Пикси (pixie) – небольшие крылатые создания из английской мифологии, считаются разновидностью сказочных существ.


[Закрыть] прилетела и унесла их отсюда.

– Точно, пикси. Мне это больше по душе, – сказал Руди.

– Руди, он насмехается, – произнёс Паук.

– Весьма язвительный паренёк, наш малыш Феликс, – добавил Хеф.

– Возможно, то здравая мысль, – сказал Готрек. – Не так уж трудно привести сюда лодку. Канализация ведь стекает в Рейк. Легко можно украсть небольшую лодку.

– Но все стоки в реку зарешечены, – сказал Руди. – Чтобы бродяги не залезали.

– А в чём же заключается наша работа, как не отлавливать тех самых бродяг, когда они всё же проникают через решётки? – поинтересовался Феликс.

Он заметил, что доходить начало даже до тупоголового Руди.

– Но зачем, человечий отпрыск? Зачем использовать лодку?

Феликс немного приободрился. Готрек нечасто соглашался с тем, что Феликс знает о чём – то лучше него. Он быстро прикинул возможные причины.

– Для начала, они не оставляют следов. Возможно, они занимаются контрабандой. Предположим, как вариант, кто – то завозит по реке искривляющий камень. Вчера наш беглец – аристократ, похоже, расплачивался им с крысочеловеком.

– От лодок меня мутит. Больше лодок я ненавижу только эльфов, – проговорил Готрек, когда они двинулись дальше.

За оставшуюся часть дня они не нашли следов скавенов, однако обнаружили, что распилена решётка на одном из стоков в Рейк.

* * *

Феликс вошёл с улицы в „Золотой Молот“. Он как будто попал из реальности в сон. Швейцар придержал для него большую дубовую дверь. Подобострастные официанты провели его с убогой улицы в обширный обеденный зал.

В свете огромных хрустальных канделябров, за ломящимися от яств столами восседали богато одетые люди, беседуя за трапезой. Со стен на обедающих грозно взирали портреты великих героев Империи. Феликс узнал Сигмара, Магнуса и Фредерика Отважного – работы Веспасиана, наиболее известного художника Нульна за три последних столетия. Дальняя стена была полностью занята портретом курфюрста Эммануэль, восхитительной красотки с волосами цвета воронова крыла, облачённой в нескромное бальное платье.

Феликсу хотелось, чтобы одолженная одежда более подходила ему. Он надел кое – что из старых нарядов своего брата. Когда – то он и Отто были одного роста и телосложения, но Отто потучнел, а Феликс исхудал за годы странствий. Льняная рубаха сидела на нём мешковато, вельветовый камзол был велик. Брюки удерживал кожаный ремень, застёгнутый на самую последнюю прорезь.

Однако обувь была удобной, как и шляпа. Он сдвинул её в щегольской манере, выставляя напоказ ленту с павлиньим пером. Рука его лениво поглаживала золотой шарик с ароматическим составом, раскачивающийся в цепи на шее. Из него исходил аромат отличного бретонского парфюма. Было замечательно обонять нечто отличное от канализации.

Слуга проводил его к угловой кабинке, в которой находился Отто. Тот пером делал пометки в лежащей перед ним счётной книге в кожаном переплёте. Когда Феликс приблизился, он поднял глаза и улыбнулся.

– Добро пожаловать, братишка. После бани и смены платья ты выглядишь гораздо лучше.

Феликс был вынужден согласиться; чуть ранее ему довелось рассмотреть себя в огромном серебряном зеркале в особняке Отто. Горячая ванна, ароматное масло и смена одежды позволили ему ощутить себя другим человеком. В зеркале он узрел того пижонистого молодого франта, которым он некогда был, но добавилось морщин вокруг глаз и рта.

– Весьма очаровательное заведение, – сказал он.

– Если пожелаешь, можешь обедать здесь каждый вечер.

– Что ты имеешь в виду, брат?

– Только то, что для тебя найдётся место в семейном деле.

Феликс оглянулся вокруг, посмотреть, не подслушивают ли их.

– Знаешь ли ты, что меня всё ещё разыскивают в Альтдорфе по делу Оконного налога?

– Ты преувеличиваешь свою дурную славу, братишка. Никто не знает, кто были лидеры того бунта. Сам понимаешь, Альтдорф – не Нульн.

– Не ты ли говорил, что Готрек весьма легкоузнаваемая персона.

– Мы не предлагаем трудоустройство Истребителю Троллей. Мы предлагаем то, что принадлежит тебе по праву рождения.

Именно этого Феликс одинаково боялся и желал. Семья примет его обратно. Он может оставить беспокойную, полную лишений жизнь искателя приключений и возвратиться в Альтдорф, к своим книгам. Это означает, что жизнь пройдёт среди гроссбухов и на складах, но будет безопасной. И когда – нибудь он разбогатеет.

Это была заманчивая перспектива. Никаких ползаний по канализации. Никаких побоев от головорезов. Никаких неизвестных болезней, подцепленных в ужасающих затерянных местах. Никаких изматывающих мышцы походов через дикие дебри. Никаких спусков в темноту. Никаких столкновений с поклоняющимися Хаосу последователями неизвестных культов. Никаких приключений.

Ему не придётся больше сносить угрюмость и причуды Готрека. Можно забыть о своей клятве сопровождать Истребителя Троллей и описать его гибель в эпической поэме. То обязательство было сделано спьяна, разве можно принимать его в расчёт? Он станет сам себе господин. И всё же, что – то его сдерживало.

– Я обдумаю это, – сказал он.

– О чём тут думать, парень? В самом деле, не хочешь ли ты сказать мне, что предпочитаешь быть стражем канализации, а не купцом? Да большинство людей пошли бы на убийство за подобную представившуюся возможность.

– Я сказал – подумаю.

Они продолжили обед в неловком молчании. Через некоторое время дверь в большой зал отворилась, и слуга провёл высокого мужчину. Он был облачён в чёрное, и его роба, похожая на монашескую, выглядела не к месту в помпезном окружении. Лицо было худым и аскетичным, чёрные волосы образовывали на лбу „вдовий пик“.

Пока он шёл через помещение, всё затихало перед ним. Феликс увидел, что богатые посетители боятся его. Когда тот подошёл ближе к столу, Феликс был потрясён, опознав, что это, несомненно, был тот человек, которого видели со скавеном в канализации. Его рассудок помутился. Он представлял себе того человека кем – то вроде чародея или вероотступника. Он предполагал последователя культа или головореза. И никак не ожидал обнаружить его здесь, в прибежище богатейших и наиболее уважаемых граждан Нульна.