Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

– Конечно, ты хочешь этого, парень, и это справедливо и правильно, – Скалди протянул руку и сжал плечо Варина. – Но это прямой приказ. Возьми Книгу и уходи через задний туннель. Отправляйся на юг и молись, чтобы Фелбьёрн смог провезти наш народ к безопасности. Если боги с нами, то мой внук родится через несколько месяцев. Убедись в том, что он – или она – узнает о том, что здесь произошло.

Лицо Скалди посуровело.

– Если Карак Гулг падёт, бремя памяти падёт на твои плечи.

Варин горестно уставился на Скалди, поправляя бороду. Наконец, он кивнул. Скалди одарил его краткой улыбкой и взялся за цепь, что висела на его шее. На её конце висел ключ.

– Поручаю Книгу под твою охрану, Варин. А теперь уходи.

Варин, поколебавшись мгновение, взял цепь из рук короля и надел на свою шею. Книга Обид лежала на постаменте в дальнем конце зала, и он бросился туда, чтобы забрать её. Скалди прошёл к задней части своего трона и нажал рукояткой своего молота на слегка выступавший камень. С грохотом, тайная дверь поднялась достаточно высоко, чтобы пропустить гнома. С Книгой в руках, Варин бросил последний умоляющий взгляд на своего короля, но выражение лица Скалди было неизменным.

Затем он исчез, скрывшись в пасти туннеля, и тан вновь закрыл тайный проход. Стена вновь стала гладкой, словно никогда не раскрывалась. Он постоял пару мгновений, прижав ладонь к стене.

– Пусть боги будут с тобой, – прошептал он. – Пронеси нашу память через всю свою жизнь.

После чего он занял своё место в рядах своих воинов и приготовился встретить всё, что уготовило им будущее.

Их было шестеро, все вооружены топорами. Замасленным волосам, окрашенным в неестественно-яркий оранжевый оттенок, придали самые невообразимые формы. В тот момент, когда Ботхвар и Валькия вышли из туннеля и вступили под своды зала, где они ждали их, полубезумные Истребители бросились на своего врага. Сначала казалось, и это было ожидаемо, что чемпион Хаоса и его королева одержат немедленную победу, но в своём высокомерии они не ожидали, что гномы готовы бросить всё, что у них осталось, дабы защитить то, что принадлежало им по праву рождения.

Топоры засветились интенсивным светом, когда Истребители приблизились к демонессе. Рунные кузнецы Карак Гулга работали всю долгую ночь, чтобы повысить их смертоносность, и они горели смертоносным изяществом в самых кровожадных руках, что были в распоряжении твердыни.

Истребители не ждали пощады. Каждый из них заключил свою собственную сделку со смертью и, как следствие, каждый из них был бесстрашен и смел в своей атаке. Они жаждали благородной смерти, чтобы очиститься от грехов, совершённых в прошлом, и ради этого они были готовы отдать всё. Двое разъярённых гномов отправились прямиком к Валькии, копьё которой мгновенно поднялось в ответ. Она сняла щит со своей спины и направила его на атакующих, вновь пробудив демона, и проснувшийся принц Слаанеша испустил свой ужасающий вопль.

Ни один из атакующих гномов не среагировал на это, наоборот, один из них прервал своё размахивание топорами и яростными ударами начал долбить бестелесную голову на щите. С каждым ударом демон издавал новый яростный вопль, снова и снова. Являясь частью проклятия, что навечно привязало Лоцефакса к щиту Валькии, эти вопли не могли угнаться за стремительностью ударов.

Супруга Кхорна отпрыгнула назад, изящно приземлившись на своих раздвоенных копытах, и слегка подбросила своё копьё в воздух. Изящным движением она ухватило его в воздухе, направив остриё непосредственно на одного из Истребителей. С мощным выпадом она вонзила его в грудь гнома. Изящно сделанный наконечник пронзил боевую раскраску на груди гнома и, пройдя сквозь плоть, сухожилия, мышцы и кости, вышел из спины. Пробулькав что-то напоследок, Истребитель, наконец, испустил дух на конце копья Валькии, его последние мгновения были омрачены тем фактом, что его жертва оказалась в пределах досягаемости. Так близко, и так далеко.

Она выдернула копьё из тела со звуком шлик. Второй Истребитель уже набросился на неё, его усиленное рунами оружие оказало крайне незначительное воздействие на её сочащуюся кровью броню. Её постоянно плачущие пластины лишь слегка сдвинулись под разящими ударами топора гнома.

С оглушительным рёвом Истребитель вновь взмахнул своим топором, но на этот раз, сопроводив удар словами силы, которые должны были активировать смертоносные руны в самом сердце лезвия. Валькия увидела магическую вспышку света в магическом металле лезвия топора, как только оно соприкоснулось с её бронёй.

Красные пластины брызнули кровью в тот миг, когда топор опустился. Лезвие прорезало броню и вонзилось в плоть под ней. За долгие годы Валькию ни разу не поражало столь смертоносное оружие и визг, вырвавшийся из горла демонессы, в котором сквозили боль и удивление, стал тому подтверждением.

Руна потускнела, и Истребитель развернулся на ногах, приготовившись к очередной атаке. Руна, что позволила ему пробить броню Валькии, могла использоваться лишь раз, но этого хватило, чтобы пробить брешь в обороне демонессы. Она повернула копьё, приготовившись нанести ответный удар, но глаза Истребителя внезапно распахнулись, и изо рта гнома выплеснулся поток крови, после чего он рухнул с одним из топоров Ботхвара в затылке. У чемпиона потекла слюна, как только он вступил в схватку, и, сплюнув, Ботхвар вместе с Валькией бросился на оставшихся четырёх Истребителей. Поодиночке оба были силой, с которой следовало считаться. Сражаясь же вместе, они были почти непобедимы.

Звуки боя были всё ближе, и всё же гномы, замершие в тронном зале, не двигались, чтобы выступить навстречу. Здесь они занимают ключевую позицию в обороне цитадели, и они не сдвинутся с места. Зал был огромен, хотя большинство жителей покинули его, уйдя вместе с беженцами на юг. Но все и каждый из воинов, что стояли здесь, знали: если этот зал падёт, то всё будет потеряно.

Они знали – битва придёт и к ним. Скалди выпятил челюсть и замер в готовности.

Раздававшиеся не так уж и далеко, крики умирающих Истребителей заставили ощетиниться каждого гнома за его спиной. Боковым зрением Скалди видел тревогу длиннобородых, его наиболее доблестных ветеранов и сильнейших воинов. Они едва сдерживали желание броситься в схватку, но никогда бы не оставили своего короля без приказа.

Скалди тихо вознёс молитву, чтобы его посланник, Варин, благополучно выбрался из твердыни. Он был молод и быстроног, а секретные туннели выведут его подальше от гор. Это был маршрут, которым Фелбьёрн вёл беженцев. Варин будет жить. Скалди верил в это. Он должен был верить, что их подвиги будут жить, а их обиды будут помнить.

Его взгляд ещё раз прошёлся по залу. Все те, что стояли сейчас рядом с ним, были его друзьями и братьями, и, хотя никто бы даже не подумал озвучить эту мысль, это, вероятно, будет их последняя битва. Скалди знал, это будет по-настоящему славный конец. Уход, достойный самого Гримнира. Простая мысль о том, как его бог, удовлетворённый его деяниями, встретит их в своих потусторонних чертогах духов предков, поддержала Скалди, и его голос поднялся под сводами зала – глубокий, мелодичный баритон, который нёс песнь смерти и славы.

Один за другим воины, ожидающие в тронном зале, присоединились к нему, и их голоса воспарили под каменные своды далеко наверху. Скалди поднял глаза к потолку и покрепче сжал боевой молот, когда двери в тронный зал разлетелись в щепки и варвары хлынули неудержимым потоком. Не имея ничего, что могло бы остановить их, вся оставшаяся орда теперь была вольна нести бессмысленное разрушение и сеять смерть.

В их тылу шла Валькия Кровавая, перед ней шествовал её чемпион, а на конце её копья висел труп последнего Истребителя. Она взмахнула копьём и стряхнула тело гнома, отбросив его к ногам короля. Вызов был брошен, и Скалди встретил его всем своим существом. Пение увеличилось в своей силе, каждый из гномов Карак Гулга вплетал свою собственную погребальную песнь. и мелодии сплелись в невероятно сложную вязь, когда они схватились в последней кровавой битве не на жизнь, а на смерть с дикими варварами севера.

Последние гномы продержались намного дольше, чем любой из северян мог предвидеть, и большинство из бежавших первыми варваров были срублены точными ударами в пах и по коленям, ударами, которые рассекали равно кожу и кости, нанося людям серьёзные и просто смертельные раны. Остальных они также вырезали с лёгкостью. Люди были полубезумны и глупы, что делало их лёгкой добычей. Многие умерли прямо там, где упали, и Валькии с Ботхваром очень быстро пришлось перешагивать растущие груды своих мёртвых последователей.

Скалди боролся с упорством, черпая силу из боевых кличей воинов, что окружали его. Древняя реликвия, которой он обладал, давала ему силу за гранью обычного, и он обратил свою стальную волю на битву. Множество людей, что вставали на его пути, нашли смерть от молота короля.

Ботхвар и Валькия прорезали свой собственный путь сквозь ряды гномов, которые бились отчаянно, но в итоге умирали под жестокой и беспощадной волной врагов.

Скалди забылся в своей ярости, его молот поднимался и опускался, и он был слишком сосредоточен на битве, чтобы понять, что остался последним гномом, что всё ещё стоял на ногах. Он начал смутно догадываться об этом лишь тогда, когда варвары начали избегать его атак, пятясь от него и открывая проход для демонической принцессы Кхорна, которая шла к нему со светящимися от ненасытного голода глазами,

Король гномов взмахнул молотом и обрушил его на щит. Лик Лоцефакса с вожделением посмотрел на него, смеясь и дразня. В ярости Скалди, казалось целую вечность обрушивал сокрушительные удары на лик демона, вновь и вновь. Кроме нескольких синяков, что практически мгновенно обесцветились и рассосались, он, казалось, не достиг больше ничего.

В конце концов, один из наиболее сильных ударов пробил оборону Валькии, и молот с оглушительным лязгом врезался в нагрудную пластину её брони. Это не дало никакого эффекта, но отдача встряхнула руку короля, и Скалди выпустил молот. Валькия подняла длинную изящную ногу и пнула его в грудь. Он пошатнулся, но не упал. Она повторила свой удар и, с её силой и раздвоенными копытами, королю показалось, что его лягнул злобный боевой конь. Сравнение было смешно, и даже когда Скалди наконец упал у подножия своего трона, то не мог понять, почему он вообще подумал об этом.

Он оторвал голову от каменных ступеней и расплывающимся взором увидел, как женщина-демон приблизилась к нему. Она наклонилась, так чтобы её лицо оказалось на одном уровне с его. Её дыхание было тёплым и вызывало воспоминания о бесчисленных прошлых сражениях. Медный запах крови, новой и старой, заполнил всё пространство вокруг неё, и перед самой смертью Скалди чуть было не вывернуло наизнанку. Одна рука поднялась, словно он хотел нежно прикоснуться к лицу демонессы. Так близко к чистой боевой славе…Одно прикосновение, и он сможет пройти по пути полному славы, равной которой он никогда не знал.

Валькия несла безмолвное предложение о нескончаемой жизни кровопролития и славы, и это было так заманчиво. Очень заманчиво…

Лица его погибших сыновей промелькнули перед его глазами, и рука короля гномов медленно сжалась в кулак в жесте неповиновения. Что-то вроде разочарования промелькнуло в глазах Валькии, и она отдёрнула голову от гнома. Их взгляды скрестились, и он посмотрел в бездонные глубины её глаз.

Он не почувствовал боли, когда она разорвала его на части. Он понял, что она разрезала плоть на его груди и даже сейчас щёлкала костями его груди, лишь тогда, когда остро ощутил тепло, пробежавшее по его телу. Смерть пришла. Однако он не будет закрывать глаза. Он умрет, бросая свой последний вызов в лицо своему ненавистному врагу.

– Хорошо, – прошептала она. – Я так ненавижу трусость.

Нечеловеческим усилием она разорвала грудную клетку Скалди, а затем погрузила руку внутрь и вырвала его сердце. Подняв скользкий, ещё пульсирующий орган над головой, она издала триумфальный крик. Потом она оторвала кусок от сердца и прожевала его, прежде чем бросить остатки Ботхвару, который тут же погрузил в него лицо.

– Этот оплот теперь твой, мой чемпион. – Она смотрела на него, слегка наклонив голову. Он хорошо сражался и пролил много крови для её возлюбленного супруга. Это подтверждало выбор Ботхвара чемпионом, и, несмотря на её предыдущие насмешки над его слабостями, не было никаких сомнений, что он продолжит проливать кровь и собирать черепа во имя её и общего их божества. – Делай с ним, что хочешь. Но сдержи своё обещание. Каждый труп гнома должен быть раскрыт. Мы оставим Кровавого ворона, как знак нашего прохождения и предупреждение тем, кто осмелится отправиться ещё дальше к северу.

Ботхвар, по-прежнему в тисках боевой ярости, не ответил, лишь кивнул головой, большой кусок сердца короля гномов торчал из его рта. Проглотив его, он поднял руку над головой и взревел в триумфе.

– Кровь Богу Крови!

– ЧЕРЕПА ДЛЯ ТРОНА ЕГО! – незамедлительно пришёл ответ, и варвары принялись за разграбление крепости и выполнение обещания своей королеве. Ещё оставались очаги сопротивления, которые следовало очистить, но они прикончили короля. Скрепляющий всё был мёртв, и после этой победы взятие остального оплота было лишь делом времени.

И в этом хаосе, вкусном, замечательном хаосе, никто не заметил, когда Валькия удовлетворённо кивнула. Её долг здесь был исполнен, и она развернулась и зашагала прочь, оставив за своей спиной финальное осквернение благородных гномов Карак Гулга.

Не переведено.

В конце первого тысячелетия после объединения славной Бретоннии, в год людей Империи 1974, прибрежные районы Старого Света и далёких земель за его пределами были разорены падшим отпрыском Наггарота, звероводом по имени Ракарт. Сколько тысяч нашли смерть от его монструозных орд не ведомо и по сей день, ибо слишком немногие из тех, кто видел его вторжение, остались живы, чтобы поведать о нём. Порт за портом, город за городом рушились под когтистыми ступнями гнусных мерзостей, что вёл в битву зверовод. Тех, кого не съели его боевые гидры и чёрные драконы, забрали в рабство и утащили обратно на скованную льдом Холодную Землю, кричать и стонать для услады слуха извращённых созданий. Эпоха разрушения Ракарта увенчалась беспрецедентной атакой на землях Бретоннии, возлюбленной Леди и защищаемой храбрейшими сердцами. Внимайте же рассказу о городе Брионне, возлюбленного герцога Корентина…

Город Брионн тревожно дремал под ночным небом, что кипело призрачным свечением. По ночам, таким как эта, как гласили предупреждения Дочерей Грааля, пустоши далеко на севере от Бретоннии выли от грубой силы запрещённого волшебства. Огни, как говорили они, означали, что убийцы из-за грани, люди и иные, тёмные твари, разбрелись по долам и весям в поисках резни.

Народ Брионна знал, что не следует смотреть в эти небеса, встречаться с взглядом глаз, что сердито глядели из их актинических глубин. Они знали, из сказок, поведанных в детстве, что не следует прислушиваться ко лжи, что произносилась нереальными губами, которые проявлялись в мутных, полыхающих сигнальными огнями облаках. Гораздо лучше, заблокировать двери спален, закрыть окна, потушить свечи и забрать под простыни весь смертный уют, что у них был. А поможет ли это, никто не мог знать наверняка, ибо кто мог сказать, останется ли мир стоять по-прежнему, когда наступит рассвет.

Но один человек отказался прятаться в своей постели. Корентин, прославляемый, среди других титулов, как Паладин Маэлис, походный лорд Серебряной Равнины, Защитник форта Аделин, чемпион Благодетельной Гаэлль и герцог Брионн отказывался пугаться того, что он считал не более чем необычным штормом. Поэтому, когда фиолетовые сполохи мерцали и пульсировали за стенами его замка, Корентин брёл по пыльным, освещаемым свечами коридорам, и давно уж минул час, когда его мог сопровождать любой из придворных слуг. Одетый лишь в бриджи и портупею, Корентин подошёл к святая святых своего замка – часовне Грааля глубоко внутри его каменного сердца. Остановившись на мгновение, чтобы оценить крепость многовековых дубовых дверей, он один за другим отпер запоры, склонил голову и вошёл.

Храм наполнял свет от филигранных канделябров, свечам в которых не давали погаснуть со времён основания Брионна. В их свете Корентин увидел знакомые с детства изображения, вырезанные в камне по всей поверхности стен. Миниатюрная архитектура, которую невозможно воспроизвести в истинном масштабе, поднималась над головой, заполняя храм фантастически замысловатыми дарохранительницами. Гробницы-ковчеги, увенчанные каменными статуями давно погибших рыцарей в праведном покое, каждый из которых находился в родстве с герцогом, выстроились в линию вдоль стен.

Корентин подошёл к платформе перед алтарём, на котором был установлен золотой кубок, с глубокими, мерцающими рубинами на его боках. Кубок светился светом, который не имел ничего общего со светом свечей, ибо он исходил изнутри самого металла, сей святой реликвии давно минувших времён. Даже после стольких лет службы Бретоннии, герцог Корентин смирялся перед символом всего, за что сражались он сам и его собратья-рыцари. Это был не Грааль, конечно, но грааль, одно их многих священных воплощений родины и людей, что обитали в её границах.

Герцог обнажил сверкающий меч и, кряхтя, опустился на одно колено перед алтарём, поставив меч перед собой остриём вниз. Он был могучим человеком, но уже далеко не молодым. В юности он был гибким и ловким, в зрелости – крепким, как буйвол. Теперь его мышцы размякли, и былая сила понемногу покидала герцога с каждым прожитым днём. Но все-таки он отказывался прятаться, подобно меньшим людям, независимо от того, насколько могучими могут быть силы, что ярились за гранью этой странной ночью.

Когда, наконец, его здоровое колено упёрлось в холодную каменную плиту пола гробницы, Корентин поднял глаза на Грааль. Сколько раз он делал это, задумался герцог. Сколько сражений начинал он с молитвы Леди Озера о победе? Десятки, задумался он. Пересчитал. Возможно, даже сотни. По правде говоря, битвы Корентина начали расплываться в памяти, сливаясь друг с другом, как будто бы вся его жизнь была лишь одним длинным кровавым сражением против бесчисленных врагов Бретоннии. Он допускал, что живёт воспоминаниями, но понимал, что скоро всему этому придёт конец.

– Пока ещё нет, – проговорил Корентин, хриплым и низким голосом, который был несколько не к месту в храме святого Грааля. Свечи отбрасывали танцующий свет на замысловатую резьбу, каменное изображение одного из его предков казалось почти шевелящимся, когда отблески и тени скользили по его поверхности. – Пусть закончилась слава, но моя служба ещё не кончилась…

Свечи мигнули вновь, и герцог почувствовал движение воздуха вокруг. Словно порыв холодной ночи нашёл путь по извилистым проходам, через толстые дубовые двери, и проник вниз, в святая святых, в самое сердце замка.

Тяжёлое предчувствие сдавило сердце герцога. Корентин не боялся никакого врага, будь то человек, зверь или мерзость, ибо он сталкивался с ними в бою и повергал с равным презрением. Скорее всего, осознал он, это был страх того, что в ближайшее время он может быть принужден наступающими годами раз и навсегда сложить копьё и отдаться старости и немощи. Гнев вырос внутри него, как только эта мысль появилась, и он стиснул зубы в отрицании.

– Нет, – прорычал он, его голос был слишком громким для сего святого места. – Молю тебя…

Свет на алтаре удвоился, и герцог, глядя в изумлённом благоговении, глазами, застилаемыми слезами, увидел, как грааль вспыхнул чистым белым светом. Вера и обожание наполнили его грудь, потому что он понял, что Леди вняла его словам, что она была сейчас здесь, с ним, внутри часовни.

Зная, что Леди Озера сейчас слышит его, герцог Корентин говорил вслух самые сокровенные желания своего сердца.

– Леди, – умолял он, его голова была заполнена видениями минувших сражений. – Даруй мне последний, славный миг. Один последний враг, чтобы изгнать его во имя Твоё. Один последний бой, перед тем как наступит ночь и востребует меня себе.

Свечи мигнули вновь, и в часовне стало ещё холоднее. Холод сочился сквозь камни и проникал в тело Корентина.

– Дай мне врага, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, – взмолился он, слыша шум битвы, пусть и слабый, в треске горящих свечей.

Его слезящиеся от яркого света глаза закрылись, когда он склонил голову в малодушной мольбе к Леди, и тут герцог Корентин почувствовал, как свежий порыв воздуха ударился в спину и понял, без всякого сомнения, что ещё один человек вошёл в храм. Запах ворвался в его ноздри, богатое и опьяняющее сочетание духов и чистой кожи.

– Мой господин, – прозвучал сладкий, волнующий голос позади, – не проси об этом.

Укол гнева вспыхнул в сердце герцога, но он был подавлен тем, что находилось за его спиной. Он поднял голову и немедленно отвёл глаза от палящего белого света, лившегося с алтаря.

– Кто…? – пробормотал он, едва смея мечтать, что может находиться в присутствии…

– Я не она, милорд, – произнёс голос, и Корентин узнал знакомую интонацию: единственной, говорившей в такой певучей иностранной манере. – Пожалуйста, – настаивала она, – посмотрите на меня, мой господин.

Герцог сделал, как его просили, и поднялся на ноги, сделавшиеся нетвёрдыми более чем просто от возраста. Перед ним стояла женщина, или девушка, он не мог точно определить её настоящий возраст. Достаточно было того, что на её лице было практически невозможно сосредоточиться, как будто его детали стирались из памяти мгновение спустя, так что он даже и не пытался делать этого. Он знал её, как деву, Дочь Грааля, одну из благословенных служанок Леди Озера, и как таковую – несравненную пророчицу, знатока чудес и святую. Для людей Бретоннии такие женщины – ибо ни один мужчина не был призван для служения Леди – были тем, кто находился всего лишь в паре шагов от их божества-покровителя, а их слова, были словами самой Леди.

– Тогда, кто? – герцог запнулся, не в силах понять, как эта незнакомка проникла в самое сердце защищённого замка. – Кто…

– Я пришла в ответ на вашу молитву, – ответила дева, подходя к алтарю. Пока она шла длинная, облегающая сорочка, бывшая её единственным облачением, призраком следовала за ней, как паутина тумана, исчезающего в свете утреннего солнца. Он отвёл глаза, её гибкие формы проглядывали сквозь ткань, созданную из прозрачных серебряных бликов. Подойдя к алтарю, она обернулась и посмотрела на него.

Но взгляд, что светился в её сияющих нестареющих глазах, плохо сочетался с нежностью её тела. И внезапно эти глаза стали бездонными и страшными, и герцог Корентин ощутил себя пред взором бога, что сошёл к смертным, дабы вершить суд.

– Вы бы ответили на мои молитвы? – пробормотал он, едва ли надеясь на то, что это могло оказаться правдой. – Вы бы дали мне последний шанс обрести славу перед смертью?

Дева не ответила сразу, а повернулась лицом к сияющему Граалю, её длинные тёмные волосы заколыхались, словно под слабым ветерком. Её глаза, не мигая, смотрели на сияющий Грааль, прежде чем вновь повернуться к герцогу.

– Я пришла не даровать вам то, чего желает ваше сердце, – заявила она, – но предупредить о последствиях того, чего вы столь жаждете.

– Последствия, моя госпожа? – ответил герцог. – Меня не волнуют последствия. Я сражался с любым врагом, которого ставил предо мной сей жестокий мир, – продолжил он. – Я победил их всех. О чём вы хотите меня предупредить?

Призрачная улыбка коснулась изящных губ девы, и она посмотрела на стоящего перед ней герцога, как на какого-то хвастливого, зелёного юнца, похваляющегося славой, которую он добудет на поле брани. Её взгляд смягчился, в одно мгновение страшная сила, что сияла в них, ушла, сменившись на смертную и очень человеческую печаль.

– Я не могу предложить вам ничего, кроме совета, мой лорд, – ответила она. – Леди знает, что вы выше и мудрее всех остальных в вопросах войны и государства. Но любой человек был бы ещё мудрее, если бы знал, о чём не стоит спрашивать.

– Не надо дразнить меня, госпожа, – разочарованный, огрызнулся герцог, – ибо я не из тех, кто разгадывает загадки, подобно другим, тем, кто привык общаться с феями. Обрету ли я то, что жаждет моё сердце?

Дева вздохнула и ответила: – Вы бы хотели, чтобы ваши молитвы были услышаны, даже если это принесёт вам погибель?

– Да.

– Тогда, вы обретёте это. Обретёте то, чего так жаждет ваше сердце.

Этой ночью герцог Корентин видел сны, которые не могли явиться более ни одному человеку. Он заново пережил каждую из битв, в которых сражался за всю свою жизнь, посвящённую войне. Он вернулся в Освобождение Кнеллей, в тот миг, когда он последовал за магистром Жоффре в той первой, безумной атаке на орду зеленокожих. Далее он уже нёс штандарт при осаде Трантино, после того, как они вырезали предателей, когда те отступили от реки Таран, переправа через которую неожиданно оказалась невозможна благодаря благословению Леди. Затем был замок Тёмное Сердце, зрелище мертвецов поднимающихся перед королевской линией так же, как и три десятилетия назад, вонзило копьё страха в его старое сердце. Глубоко в горах Иррана, герцог Корентин спас Каркассона от крупнейшей скавенской орды на памяти живущих, хотя лорд сего герцогства едва процедил слова благодарности.

За время, казавшееся часами, бои вспыхивали и испарялись в его лихорадочных мечтах, большая часть смешавшиеся с другими, некоторые – возвышаясь над остальными. Битва за лагуну Слёз. Осада развалин крепости Ворага. Злополучные приключения странствующим рыцарем, во время коих он избороздил равнину Костей, но по пути потерял королевский боевой штандарт. Битвы против противников, известных каждому человеку, и некоторых, которые человеку были неведомы, вернулись к нему. Зеленокожие варвары, жестокие тёмные эльфы, дикие и богохульствующие люди Севера, смертоносные князья-наёмники Тилеи и мелкие бароны Пограничных княжеств. Со всеми этими врагами он сталкивался на поле боя, и все, несмотря на порочную магию или военную хитрость, которыми они владели, все они, как узнал Корентин, могли истечь кровью, а, следовательно – могли умереть. И всё это время благословенное присутствие Леди Озера было рядом, прямо за границей восприятия, наблюдая за делами, что творились ради Неё, и Её земель, и всех Её людей.

Герцог проснулся, шёлковые простыни были влажные и холодные от пота. Его спальня была темна – свечи уже давно догорели – но бледный свет утра уже пробивался сквозь щели тяжёлых ставен стрельчатых окон. Грохот войны ещё стоял в его ушах, пока сны отступали. Корентин встал с постели и подошёл к окну. Распахнув ставни, он оглядел город Брионн, и его сердце наполнилось предчувствием чего-то ужасного.

Солнце едва-едва поднялось из-за горизонта, и его золотые лучи превратили тусклый песчаник высоких шпилей города в сияющие иглы, сделанные из драгоценного металла. Из своего окна герцог смотрел на теснящиеся крыши, перемежаемые десятками за десятками невероятно тонких шпилей, острые конические крыши которых были украшены длинными вымпелами, развеваемыми утренним ветерком от Великого Океана. Взгляд Корентина скользнул по каждой башне, что тянулись до далёких стен, морской туман превращал самую дальнюю в призрачно-белый силуэт. За высокими стенами море было едва видно, а горизонт и вовсе скрывался от глаз.

Вспышка кошмара промелькнула в разуме герцога, призрак из снов, которые преследовали его на протяжении всей ночи. Он услышал где-то вдалеке рёв огромного могучего повелителя змеев, неслышимого с незапамятных времён, и представил его извивающееся тело, нанизанным на своё благословенное копьё. Рёв становился громче, и громче, не из тумана времени и кошмара, понял он, а из тумана, наползающего от Великого Океана. Его дыхание застыло в горле, а кровь заморозилась в жилах, когда герцог осознал, что туман не был остатками морского ночного тумана, всё ещё не сгоревшего в лучах восходящего солнца. Это была, по сути, свежая мгла, её усики ползли из океана, извиваясь и рыская, словно щупальца какого-то огромного, порождённого морем кракена.

– К оружию! – закричал герцог Корентин, высунувшись из окна опочивальни, возвышавшейся над его замком. – Созовите двор! – кричал он к сортировочной станции внизу, пока низкое гудение какого-то древнего ужаса гремело из ползущей мглы. – Созовите милицию!

– Война пришла! – проревел он, в его крови переливался опьяняющий коктейль, в котором смешались ужас и вожделение. Пусть придут, взмолился он, когда обернулся на звук слуг, вошедших в его опочивальню. Кто бы они ни были, пусть придут и познают вкус холодной Бретоннской стали.

– Эльфы Наггарота, – сказал канцлер герцога Корентина, когда двое мужчин стояли на стенах Брионна, глядя как армии города занимают оборонительные позиции. Герцог был великолепен в своих сверкающих доспехах, каждая пластина которых была отполирована до блеска, отделана серебром и украшена золотыми изображениями Грааля и геральдическими лилиями. Стоявшие неподалёку слуги держали его шлем, копьё и щит, в то время как внизу во дворе грумы пытались обуздать его могучего коня.

Герцогу не нужно было говорить, кем были эти враги и откуда они пришли. Он сталкивался с ними множество раз и отлично знал их жестокие пути. На самом деле, тонкая решётка шрамов на его животе отлично могла рассказать о жестокостях тёмных эльфов, которыми они были известны, о жестокостях, которые имели несчастье познать попавшие к ним в плен. Те, кто пытал герцога после битвы при Поглощённой Луне, сполна заплатили за свои грехи: герцог отплатил им той же монетой, когда сбежал из плена и вернулся с мстительными армиями.

Враг пришёл из моря, последовав за туманами, окружившими обнесённый стеной город Брионн. Туман ещё держался, когда вдалеке показался тёмный силуэт Чёрного Ковчега, напоминающего айсберг из твёрдой скалы или гористый остров, выброшенный ночью на берег. Из пещероподобных доков огромного города-корабля выметнулись сотни судов, высадив на берег тысячи и тысячи тёмных эльфов, облачённые в чёрное воины формировали полки и выстраивались в линию на равнине перед стенами града. На мили вокруг земля оказалась скрыта под зубчатыми формами когорт тёмных эльфов, мерзкие штандарты трепыхались на ветру и пронзительно ревели трубы.

Но ряды воинов были лишь частью орды, и, пусть и самой многочисленной, но не самой страшной. Корсары в плащах из кожи кракена, подчёркивающих их внешний вид демонов из бездны, шли обок мрачных палачей, чьи лица были скрыты, а палаши готовы развязать буйство резни. Выделывали пируэты эльфийские ведьмы, чья обнажённая плоть была вымазана кровью жертв поднесённых в дар их богохульным божествам, чтобы те даровали им победу. Отряды всадников рассекали равнины на флангах, отрезая город, лишая жителей надежды на отправление гонца о помощи, некоторые на конях цвета ночи, другие верхом на рептилиях холодных, чья мерзкая вонь распространялась ветром на многие мили.