Текст книги "Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 174 (всего у книги 339 страниц)

8
ПЕТЛЯ МАНФРЕДА

Следующим вечером в шахтерском городке Брюнне Райнер вошел в веселое заведение мамаши Лейбкруг, он словно вернулся домой. Сам вид скудно освещенного помещения, по углам которого вырисовывались силуэты сбившихся в группы мужчин и женщин, запах горящего лампового масла и дешевых духов, смех проституток и грохот игральных костей были бальзамом для его души.

С тех пор как он покинул отчий дом, чтобы учиться в университете Альтдорфа, и до тех пор как нашествие Архаона не сделало жизнь простых граждан сущим адом и не ответить на зов чести казалось невозможным, Райнер дневал и ночевал в таких заведениях. Здесь он спорил с друзьями о философии, покуда голозадые девицы подавали им пиво с пирожками. Здесь он потерял невинность и приобрел горьковато-сладкий опыт любви, вожделения и утраты. В игральных комнатах он освоил свое любимое ремесло и платил за жилье и обучение деньгами, выигранными у деревенских простофиль. Он не посещал сии святые места столь давно, что при новом визите едва не пустил слезу.

Однако Франка замешкалась на пороге.

Райнер оглянулся.

– В чем дело, юный Франц? Они не кусаются… если специально не попросишь.

Взгляд Франки метался по темной комнате.

– Ты уверен, что нельзя было найти более подходящего места для встречи?

– Лучше не придумаешь, – ответил Райнер, обнимая ее за плечи. – Бордель – такое место, куда могут прийти военные любого ранга. Здесь можно купить уединение. Ну скажи, где еще в радиусе ста лиг такое возможно?

– Понимаю. И все же…

Райнер обернулся с веселым изумлением:

– Тебе никогда еще не приходилось бывать в борделе.

– Ну конечно, – с отвращением сказала Франка. – Я приличная женщина.

– Была. Теперь ты солдат. А солдаты и бордели подходят друг другу как… как меч и ножны.

– Какая пошлость.

– Радость моя, если убрать мою пошлось, от меня останется так мало!

Пересекая бар, они заметили за столом Павла, Халса и Джано, погруженных в беседу. Он помахал, они встали и подошли.

– Эй, трактирщик! – крикнул Райнер. – Отдельную комнату для нас с ребятами.

– Разумеется, сударь. Вам предоставить компанию?

– Нет-нет. Только бутылку вина для меня и пива для остальных. Вдосталь.

– Хорошо, сударь. Пожалуйста, следуйте за Гретель.

Служанка провела их по узкому коридору в тесное помещение с круглым столом посредине и засаленными гобеленами на голых деревянных стенах, сквозь щели в которых гулял ветер. Две масляные лампы больше коптили, чем светили, так что у всех начали слезиться глаза. Но жаровня для колбасок, стоящая на столе, согревала комнату. Садясь, Джано все еще продолжал спорить с Павлом и Халсом:

– Крысолюди. Унюхал их, да.

Павел вздохнул:

– Крысолюдей не бывает, парень.

– Там что-то есть, – сказал Халс. – Точно. Многие ребята видели, как движутся тени, а там вроде никого быть не должно. А те, кто дежурил на кладбище, говорят, по ночам земля трясется под ногами.

– Вот! – сказал Джано. – Крысолюди! Мы должны бороться!

– Тише, парни, – поднял руки Райнер. – Неважно, что это, и, если повезет, бороться нам не придется. При благоприятном исходе прокантуемся тут месяц и двинем в Альтдорф, и не налегке, а с добычей, чтобы купить себе свободу и раз и навсегда избавиться от Манфреда и его интриг.

Все обернулись к нему.

– Как это? – удивился Халс.

– Ты поэтому не пригласил остальных? – поинтересовался Павел.

– Да. Думаю, я наконец нашел путь к спасению. – Он подался вперед. – Вот такой. Гутцман собирается дезертировать в Аульшвайг и помочь барону Каспару узурпировать трон, самому став главнокомандующим его армии.

– Нехило, – рассмеялся Халс. – Может, хоть это научит Альтдорф держать своих умников под присмотром, а?

Павел кивнул:

– Так и знал, что-то такое вылезет.

Райнер продолжал:

– Важно то, что он финансирует армию Каспара посредством регулярных поставок золота. – Он обернулся к Павлу. – Я вчера эскортировал такой обоз в Аульшвайг, его груз был замаскирован под оборудование для шахт. В следующем месяце они опять повезут «лопаты», которые при хорошем раскладе достанутся нам.

Все уставились на него.

Джано ухмыльнулся:

– Хорош план, а? Мне нравится!

– Ага, – поддержал Халс, – мне тоже!

– Наконец освободимся от Манфредовой петли, – сказал Павел.

– Но сможем ли мы это сделать? – спросила Франка.

– Ну, потребуются определенные усилия, это уж точно. Просто схватить и убежать не получится. Придется закончить работу, которую нам поручил Манфред, а то он убьет нас, прежде чем мы сможем найти кого-то, кто за золото избавит нас от яда. Надо будет вернуться в Альтдорф и сделать вид… – Он помолчал. Павел и Халс заметно приуныли. – Что-нибудь не так?

– Так мы убьем Гутцмана? – медленно спросил Павел.

– Ага. Придется.

Халс поморщился:

– Он хороший человек, капитан.

Райнер заморгал:

– Вас он тоже покорил, да? Он намерен предать Империю.

– Будто мы не собираемся сделать то же самое, – вставил Павел.

– Мы просто хотим спасти свои жизни. Гутцман оставит нашу границу без охраны и прихватит с собой весь гарнизон.

– Ты заговорил прям как Манфред, – буркнул Халс.

– Да нет же, – вздохнул Райнер. – Слушай, я согласен. Гутцман лучше многих. Он любит своих людей, они любят его. Но стоит ли он того, чтобы за него умереть? Иного выбора, понимаешь, не предвидится. Если мы не избавимся от Гутцмана, Манфред убьет нас. Одно из двух.

Павел и Халс все еще пребывали в нерешительности. Даже Джано как-то помрачнел.

Франка нахмурилась и обдумывала перспективы.

– А что если яда не существует? Если его придумали, чтобы держать нас под контролем?

Райнер кивнул:

– Ну да, я тоже думал об этом, такое вовсе не исключено. Но поскольку мы не знаем наверняка, придется действовать исходя из того, что он все же существует, так?

– Должен же быть способ убраться отсюда, не убивая Гутцмана, – сказал Халс, покусывая губу. – Ты умник, капитан. Самый умный человек, какого я знаю. Пока что ты вытаскивал нас изо всех передряг, верно же?

– Ага, капитан, – оживился Павел. – Ты что-нибудь придумаешь. Как всегда! Должен же быть способ, да?

– Ребята, ребята, может, я и умный, но я не волшебник. Я не могу вот так просто пожелать, чтобы все утряслось. Я…

В дверь постучали.

– Капитан Райнер, вы здесь?

Все застыли на месте, схватившись за кинжалы. Дверь открылась. Это был Карел. У него за спиной стояли Черные сердца второго созыва.

9
КТО ТАМ?

Абель выглянул из-за плеча Карела.

– Видите? Я же говорил, что они куда-то улизнули вместе? Они что-то скрывают от вас, капрал.

Карел вошел в комнату, сопровождающие тут же окружили его.

– Что это значит, капитан? – Он выглядел уязвленным. – Какова цель этой встречи?

Райнер нахмурился.

– Понятия не имею, с чего это вас волнует, как мы проводим часы досуга, но, если вам так интересно, мы тут предаемся воспоминаниям о былых временах.

– Без нас? – с обвинением в голосе спросил Абель.

Райнер уничтожающе посмотрел на него.

– Насколько я помню, в былые времена тебя с нами не было, Хальстиг.

Кто-то усмехнулся.

Райнер обвел рукой стол:

– Нас пятерых связывают узы, закаленные в боях и скрепленные кровью. Вам кажется странным, что нам иногда хочется пообщаться?

Даг сердито оттолкнул Абеля:

– Говорил же тебе: не дури! Капитан что надо, он не будет проворачивать делишки у нас за спиной.

– Тише, Мюллер, – сказал Карел. Он склонил голову перед Райнером. – Простите, капитан. Квартирмейстер Хальстиг сказал, что видел вас и остальных и вы как-то подозрительно куда-то потихоньку собрались. Теперь ясно, что он преувеличивал.

– Да подозрительно оно, подозрительно, – настаивал Абель. – Нам-то не сказали.

– А с чего им говорить, парень? – Герг положил тяжелую руку Абелю на плечо. – Мы не обязаны их караулить. Оставь. Потрепаться про минувшие битвы – право каждого солдата.

Абель пожал плечами и уставился в землю.

– Ладно. Пусть будет так.

– Не переживай, Хальстиг, – сказал Райнер. – Я тебя не виню. Нам всем не нравится создавшееся положение. Гутцман прознает – смерть. Обманем Манфреда – смерть. Новые напарники и стопроцентный жулик за старшего. Неудивительно, что все подозревают друг друга, но если мы передеремся между собой, то проиграем. – Райнер откинулся на спинку стула. – Лично я хотел бы выйти из этой истории живым, а это возможно, только если мы будем держаться вместе. Согласны?

Он вопросительно оглядел всех.

Товарищи одобрительно хмыкнули, но было видно, что у кого-то еще остаются сомнения.

Райнер кивнул и подался вперед:

– Хорошо. А теперь, раз мы договорились и к тому же оказались все вместе, поделюсь с вами новостью.

Все глаза пристально уставились на него.

– Кому-то из вас это не понравится, но у меня есть нужные Манфреду доказательства того, что Гутцман планирует покинуть Империю со своими людьми. А это значит, что мы должны его убить.

Новички восприняли это молча, но Райнер заметил, что они переглядываются, а Халс уставился в стол и сжал кулаки.

– Знаю, – предложил Райнер, – он отличный командир, но он предатель. Он планирует помочь барону Каспару из Аульшвайга лишить трона брата, князя Леопольда, и принять командование его армией.

У Карела отвисла челюсть.

– Священный молот Зигмара!

Райнер кивнул:

– Так что у нас есть работа.

– Грязная работа, – буркнул Халс.

– Да, – строго глянул на него Райнер. – Работа для Черных сердец, если быть точным. Но не переживайте, синекуру у вас прямо сейчас никто не отнимет. Понадобится некоторое время, чтобы понять, как, что и когда делать. Все должно выглядеть как несчастный случай, и если что-то пойдет наперекосяк, лично я бы предпочел иметь возможность смыться. Так что начнем самое меньшее через месяц.

Райнер снова откинулся на спинку стула:

– А пока продолжайте высматривать и прислушиваться. Я хочу больше узнать о том, кто кого ненавидит, кто с кем водится – вероятно, в этом и заключена разгадка нашей проблемы. При возможности сообщайте мне и будьте готовы действовать. А сегодня… – он встал, ухмыльнулся и порылся в висящем на поясе мешочке. – У меня еще кое-что осталось из денег, выданных Манфредом на дорогу, а мы, понимаете, в увеселительном заведении. – Он бросил каждому по золотой монете. – Давайте жить, пока можем. Наслаждайтесь вечером, ребята. За мной дело точно не станет.

Они с усмешкой ловили монеты. Йерген поймал свою с каменным лицом и направился к выходу, пока остальные наперебой благодарили Райнера и отпускали не вполне приличные шутки.

Когда все потянулись к выходу, Райнер положил руку на плечо Франки.

– Тут мы могли бы побыть одни. По-настоящему.

– С какой целью, кроме очевидной?

– Ну, просто побыть вместе, спокойно пообщаться. Поговорить, подержаться за руки…

– Воспользоваться моей слабостью, – покривилась Франка.

– Радость моя, клянусь…

– Нет. Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать. Не хочу разочаровываться в тебе.

Райнер вздохнул:

– Значит, не останешься?

Франка помялась и тоже вздохнула:

– Знаю, я дура, но… останусь.

Райнер на миг прижал ее к себе.

– Что, уже началось? – спросила она, со смехом отстраняя его.

– Нет, что ты, просто я рад. – Он покосился на дверь и склонился к девушке: – Вот что мы будем делать.

Выпив с остальными в баре, Райнер подошел к мамаше Лейбкруг и заказал девицу, как до него сделали Абель и Халс. Но, в отличие от них, он привел девушку наверх и тут же отпустил, дав щедрые чаевые и сообщив, что у него тут тайное свидание и на самом деле нужна только комната. Девушка с радостью получила двойную оплату и согласилась посидеть наверху некоторое время, чтобы все подумали, что она все еще с Райнером.

Буквально через несколько секунд в дверь постучали. Райнер открыл осторожно, но, когда увидел, что там Франка, причем одна, увлек ее внутрь и обнял. Они обменялись поцелуем, но Франка со вздохом отстранилась и поправила колет.

– Так что, – она кашлянула, – поговорим?

– Гм, да, разумеется. – Райнер повернулся и хлопнул по безвкусно украшенной лентами кровати. Как и вся мебель, она была слишком велика и аляповата для крохотной жалкой комнатушки: вычурное кресло, немыслимой формы гнутый туалетный столик в облезлой позолоте, тяжелые портьеры на хлипких окнах, не закрывающийся от обилия одежды шкаф.

Франка, похоже, не была настроена садиться. Она нервно расхаживала по комнате, разглядывая легкомысленную обстановку. На болванку был нахлобучен белокурый парик, она рассеянно его погладила.

– И о чем будем говорить? – спросил наконец Райнер.

Франка пожала плечами и хихикнула:

– Странно, правда? Можем свободно поговорить – и не знаем, с чего начать.

Райнер сунул подушку под голову.

– А все потому, что ты запретила мне мою любимую тему.

Франка рассмеялась и стащила парик с болванки.

– Обольщение? Ты настолько ограничен? – Она села за туалетный столик, опустила голову, надела парик и убрала локоны назад. – А еще светский человек, называется. – Она обернулась, глядя на него сквозь белокурые пряди. – Давай. Поговорим о поэзии, искусстве. Или… что ты там изучал в университете? Литературу?

Райнер смотрел на нее разинув рот.

– Ты… ты прекрасна.

– Неужто? – Франка через плечо посмотрела в зеркало, потрескавшееся, с облезлой амальгамой, и поправила парик. – Теперь это кажется мне странным. Я так привыкла жить как мальчишка. – Она посмотрела на его отражение. – Такой я тебе больше нравлюсь?

– Больше? – Райнер заморгал, не в силах отвести глаза. – Ну не то чтобы больше, просто ты другая. – Он поднялся, чтобы лучше разглядеть. – И это здорово.

Франка порылась в косметических принадлежностях проститутки, нашла румяна и нанесла на щеки, потом накрасила губы. Она посмотрела на свое отражение из-под опущенных ресниц.

– Да ну тебя. Я-то думала, ты произнесешь речь о литературе.

Райнер сглотнул.

– До чего ты ушлая девчонка. Говоришь мне, что нам нельзя прикасаться друг к другу, что ты слаба и я не должен тебя искушать, но сама искушаешь меня! Намеренно!

Франка потупилась и зарделась под слоем румян.

– Наверное, да. Прости. Дело в том… ну, я давно уже выгляжу иначе. Отвыкла флиртовать и прихорашиваться. – Она подняла глаза. – И вот, пожалуйста, устоять невозможно.

Райнер облизнул губы.

– В самом деле, невозможно. Примерь какое-нибудь платье.

Франка подняла бровь:

– И ты еще говоришь, что я тебя провоцирую?

– Наплевать. Я хочу посмотреть.

Франка улыбнулась:

– Ты уверен, что это не подействует как красная тряпка на быка? Ты точно не потеряешь голову?

– Я… я буду вести себя как настоящий джентльмен.

Франка рассмеялась и встала.

– Это уже интересно. В жизни ни одного не встречала.

Она направилась к шкафу, порылась в платьях и выбрала одно темно-зеленое, явно не первой свежести и слегка пообтрепанное, но хорошего покроя, потом достала его, расшнуровала на спине и попыталась натянуть через голову.

– Помоги, – попросила она с приглушенным смехом.

Райнер вскочил с кровати и принялся за дело.

– Миледи привыкла к услугам горничной?

– Миледи привыкла к штанам и куртке. – Голова Франки показалась снаружи. – Ну, и забыла, что и как. – Парик у нее съехал набекрень. Она поправила его и натянула платье до конца.

Райнер расхохотался:

– А мне, боюсь, чаще приходилось раздевать женщин, чем одевать их.

Улыбка медленно сползла с лица Франки.

– Незачем было говорить это.

Сердце Райнера дрогнуло. Он опустился на одно колено и взял ее за руку:

– Леди, простите меня. Вы же видите, я смущен не меньше вас. Я забываю, с кем говорю, – с Францем или Франкой. Больше не буду об этом.

Он поцеловал ее пальцы.

Франка рассмеялась и растрепала ему волосы.

– Забудьте, капитан. Я не питаю иллюзий относительно вашего прошлого и люблю вас не за добродетели. А теперь встаньте и скажите, как я вам.

Райнер поднялся и отошел. Образ был далеко не идеален: над низким вырезом платья были видны куртка и мужская рубашка. Но во всех прочих отношениях Франка была просто сногсшибательной женщиной.

Райнер снова приблизился и обхватил ее за талию.

– Ты прекрасна. До невозможности. Когда мы освободимся от оков, я куплю тебе сотню таких платьев, одно лучше другого.

Франка хихикнула и ткнулась лицом ему в грудь.

– Сто платьев? Вот уж не хватало забот. Я так привыкла к штанам.

Райнер сорвал с нее парик и поцеловал в шею.

– И я привык. Мне нравится знать, что под ними женщина. Нравится знать твою тайну.

Франка замурлыкала:

– Правда?

– Правда. Честно, это сводит меня с ума!

Райнер прижал ее к себе, их губы встретились, потом языки. Руки Франки пробежали по его спине.

Со стороны окна послышался скрежет. Они отпрянули друг от друга, испугавшись, что за ними следят. Сердце Райнера яростно колотилось. Если их поймают, будет трудно объясниться.

– Кто там? – спросила Франка.

Райнер приблизился, держась за кинжал.

– Никого не видно. Мышь, наверное. – Он обернулся к Франке. – На чем мы остановились?

Она печально улыбнулась:

– На том, что не следовало приходить сюда и…

Окно распахнулось, шторы рухнули на пол, и какие-то фигуры в темных плащах, с мешками на головах прыгнули внутрь с нечеловеческой ловкостью. Их было по меньшей мере шесть, но двигались они так стремительно, что Райнеру было трудно сосчитать.

– Что такое? – закричал Райнер, отступая и вытаскивая меч и кинжал.

Франка тоже потянулась к оружию, но платье мешало. Она в отчаянии теребила тяжелую ткань. Незваные гости окружили ее и схватили за руки и за ноги, полностью проигнорировав Райнера.

– Райнер! – крикнула она.

– Пустите ее!

Райнер пнул одного и схватил другого за шиворот. Это были некрупные люди, не выше Франки, и Райнер сам удивился, как легко их бить и швырять через всю комнату. Но еще больше он удивился тому, как лихо они вскакивали, словно и вовсе не падали, и атаковали его с каким-то звериным урчанием.

Франка огрела одного болванкой из-под парика и дала другому ногой по голове. Тот упал, опрокинул стул и грохнулся на пол, но оставшиеся двое волокли ее к окну.

– Райнер, помоги!

– Пытаюсь…

На Райнера налетели те двое, которых он сбил с ног, и еще один, кинжалы в их маленьких руках напоминали когти. Он отчаянно отбивался, блокируя молниеносно следующие друг за другом удары. И запах нападающих уже сам по себе действовал как оружие. Это была невыносимая вонь, вероятно, от грязных меховых курток, которые были надеты под плащами.

Райнер попятился, его несколько неглубоких ран кровоточили, он споткнулся об оставленный у двери ночной горшок и пнул посудину в сторону нападающих. Те пригнулись, и оловянный горшок разнес зеркало вдребезги. На пол посыпались осколки стекла.

Одна из фигур в плаще обернулась на шум, и Райнер пронзил ее насквозь. Человек упал с шипением. Остальные лишь пуще прежнего накинулись на Райнера. При каждом ударе его сабля звенела, словно колокол.

– Нет, паршивцы вы мелкие! – кричала Франка. – Пустите!

Райнер рискнул оглянуться на нее и увидел, что трое пытаются вытащить ее через окно. Она схватила одного за маску из мешковины и стянула так, что прорези для глаз оказались сбоку головы. Тот, лишившись возможности видеть, выпустил ее и принялся хвататься за мешок.

– Франка!

Райнер швырнул кинжал как раз в тот момент, когда она подняла глаза. Кинжал попал в оконную раму совсем близко от девушки. Благодарно глянув на Райнера, она схватила его и принялась разить наобум тех, кто ее держал. Те падали, тонко вскрикивая.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ввалился Халс, раздетый до пояса и с кинжалом.

– Что тут за шум? – проревел он.

Абель и еще несколько полураздетых клиентов борделя стояли у него за спиной, из-за них выглядывали девицы.

Человек в плаще бросился на пикинера, и тот встал в оборону. Райнер, сражаясь, крикнул людям в коридоре:

– Быстрее! Остановите их! Они уносят…

Голос его дрогнул, когда он вспомнил, кого именно уносят нападающие и как она выглядит. И словно в подтверждение своих страхов, он увидел Халса, вытаращившегося на Франку, одетую в платье. Он едва не схлопотал кривой кинжал в живот, прежде чем пришел в себя и снова смог действовать.

В комнату больше никто не вошел. Абель подался назад с широко раскрытыми глазами.

– Я… я буду защищать женщин!

Но, похоже, трое обороняющихся не нуждались в помощи. Халс кулаком свалил одного человека на землю. Райнер добавил хорошо рассчитанный удар сапогом, и они уже было рванулись за теми, что пытались утащить Франку, когда один из незнакомцев обернулся, достал что-то из рукава и бросил на землю.

Райнер едва успел это заметить, и маленький стеклянный шарик упал на голые доски. Над осколками поднялись клубы густого дыма, и комнату заполнило едкое непроницаемое облако, от которого сильно першило в горле и слезились глаза.

Райнер быстро прикрыл лицо рукой. Без толку. Со стороны окна послышалась какая-то возня.

– Они уходят!

Райнер слепо рванулся вперед.

– А ну, назад, паршивцы малахольные! – закашлялся Халс.

Но тут в коридоре кто-то пронзительно крикнул, и Халс так резко остановился, что Райнер в него врезался.

– Моя девчонка! – кричал пикинер. – Они схватили Григу!

Он вылетел из дверей. Райнер кинулся следом.

– Франц! Быстро! – прокричал он через плечо. – Я хочу поговорить с одним из этих убийц.

– Я буду защищать женщин, – снова сказал Абель, когда они пробегали мимо него.

Райнер и Халс ворвались в другой обшарпанный будуар, но слишком поздно. Окно было распахнуто, занавески с оборочками трепал ветер, смятая постель была пуста. Услышав, что кто-то пробирается по крыше, Райнер поднял глаза.

– Халс, вы с Абелем отправляйтесь наверх, а мы с Францем… – Он запнулся. Франки с ними не было. Ох. Но, разумеется, нет, она же все еще в платье и не посмела бы присоединиться к ним. Если только…

Райнер сглотнул.

Он помчался обратно по коридору, охваченный ужасом.

– Франка! Франка!

Халс двинулся за ним, и вместе они вбежали в комнату Райнера. Дым рассеялся достаточно, чтобы разглядеть, что комната пуста, за исключением трупа одного из загадочных пришельцев. Франки не было.

– Зигмар, – прошипел Халс, – глянь на его руки!

Райнер подскочил к окну. То, что он поначалу принял за меховую куртку, было просто мехом, покрывающим руки с длинными чешуйчатыми пальцами. Но даже эта вопиющая странность не могла отвлечь Райнера от поисков Франки. На подоконнике болтался клок темно-зеленого бархата, зацепившийся за гвоздь. Он высунул голову из окна.

– Франка!

Ответа не последовало. Он выбрался на обшитую дранкой крышу, над которой поднимался второй ярус, и попробовал подтянуться на руках.

– И кто такая эта Франка? – буркнул Халс, следуя за ним.

– Я имел в виду, Франц, – сказал Райнер и тут же пожалел о своих словах. Надо было сказать, что так зовут его девицу и что он боится, что ее увели. А теперь Халс невольно свяжет имена Франки и Франца между собой и сделает нежелательные выводы. Но было слишком поздно брать слова обратно.

Он взобрался на кровлю, обшитую кедровыми досками, и по крутому скату долез до самого верха.

– Франц!

Людей в плащах нигде не было, впрочем, как Франки и девицы Халса. Он обернулся, вглядываясь в кровли Брюнна там внизу.

– Капитан… – сказал Халс, с трудом карабкаясь по стене.

– Вон там!

Скопление теней скользнуло за угол в нескольких кварталах от них. В центре Райнер различил светлый блик плоти. Он спрыгнул на крышу первого яруса, поскользнулся и поехал вниз, подпрыгивая на досках, потом сорвался с края и рухнул на пирамиду бочонков с лучшим аверхеймским элем. С нее он тоже соскользнул, тяжело дыша и постанывая, и в итоге сел в ледяную лужу – он надеялся, что это вода.

Рядом плюхнулся Халс, у него это получилось несколько ловчее.

– Капитан…

Райнер встал, пошатываясь.

– Некогда. Мы не должны дать им уйти.

Он побежал по улице пригнувшись, хватаясь за отбитые ребра и хромая. У входа в бордель они наткнулись на выбегающих на улицу мужчин и девиц. Среди них были Павел, Джано, Даг, Абель и Герг, не хватало только Йергена и Карела.

Райнер махнул им.

– За нами, ребята! У них Фра… Франц!

Райнер припустил так, как только позволяло его дыхание, рядом с ним – Халс. Они направились туда, куда ушли крысолюди.

На бегу Халс смущенно закашлялся:

– Э-э… капитан…

– Знаю, Халс. Знаю. – Райнер отчаянно соображал. – Знаю, на что это похоже, но, честно говоря, на самом деле все было совсем не так. Видишь ли… мы хотели подшутить над Карелом. Бедняга. Не думаю, что у него когда-либо была женщина, ну, мы с Францем подумали, что будет забавно немного позлить его. Франц, видишь ли, оделся как женщина и… должен был делать ему авансы, а потом, когда Карел как следует заведется, снять парик, и тогда мы посмотрели бы, какие оттенки багрового может приобрести лицо юного Карела. Правда, смешно?

– Ага, – уныло сказал Халс. – А ты тоже собирался переодеться?

– Что? Разумеется, нет. Кто в здравом уме примет меня за женщину?

Халс кивнул, лицо его ровно ничего не выражало.

– Тогда, может, губы вытрешь? Они все в помаде.