Текст книги "Наследница огненных льдов (СИ)"
Автор книги: Антонина Ванина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 59 (всего у книги 62 страниц)
Трещины во льду пугали меня, но не кукловодов. Они уверенно ступали моими ногами, ногами Мортена и лапами Зоркого по хрупким льдинам, иные из которых даже колыхались под нашим весом.
Когда впереди замаячила полынья, кукловод усадил моё тело в нарту-байдарку, Зоркого заставили заскочить на борт подобно рыси, а Мортена вынудили толкнуть нарту в воду и запрыгнуть в байдарку, чтобы мы плыли дальше к заветной цели.
Мортен грёб, пока Зоркий неспешно махал хвостом из стороны в сторону не как радостная собака, а недовольный кот. Какой хищный у него взгляд, того и гляди, пасть распахнётся и вцепится мне в глотку.
Полынья сменилась ледяным полем, затем была ещё одна полынья и снова растрескавшиеся льды. А потом я вновь провалилась в сон и пробудилась, когда байдарка плыла в открытом море между редких льдин.
Из воды то и дело поднимали головы странные дельфины с мордами белух и длинным тонким рогом, что произрастал прямо между глаз. Эти двухметровые рога иные животные скрещивали, словно шпаги, чтобы биться ими меж собой или чесать друг об друга. Но не эти животные были главным зрелищем. Впереди по курсу возвышался огромный каменный конус, а из его вершины стекала вниз и впадала в море раскалённая река лавы. Вот он, вулкан и тот самый вулканический остров, откуда экспедиция прислала радиосообщение! И мы плывём туда. Мы уже почти рядом!
Байдарка на приличном расстоянии огибала столб пара, что поднимался из воды, куда стекала лава. Мы всё плыли и плыли, а мне не терпелось поскорее высадиться на островок. Он оказался не так мал, как мне думалось в начале, ведь в стороне от конуса вулкана раскинулась обширная твердь из каскада низких гор, равнин и острых скал. Так вот какая она, ось мира! И где-то там меня ждёт дядя Руди.
Байдарка всё плыла, а я ловила каждый кадр меняющегося пейзажа. Вот редкие проплешины зелени на гористом склоне, вот одинокий кустарник у подножия вулкана. Надо же, чайка с розоватым оперением прохаживается по берегу, будто что-то выискивает. А вот и самый настоящий птичий базар на выступах высокой скалы.
Байдарка направилась строго к берегу, и вскоре полозья упёрлись в вязкий песок. Зоркий неуклюже выпрыгнул и лениво зашагал по пляжу. Сама я была готова выпорхнуть из байдарки и бежать сломя голову вдоль всего побережья, но кукловод заставил моё тело аккуратно выбраться из нарты-байдарки и пройти с десяток шагов по усыпанному галькой берегу. Мортена вели рядом со мной. А потом будто кто-то выключил свет, а когда включил, я лишь смогла ощутить удушливый запах сероводорода и жар, что разливался по всему телу.
Открыв глаза, я поняла, что лежу на россыпи мелких камешков и вслушиваюсь в шум моря и гул земли. Только с третьей попытки я смогла перевернуться на спину. В небе ручейком разливалось синее сияние, а значит, я снова стала собой. Ведь правда?
Для проверки я скомандовала себе вытянуть руки вперёд, они и вправду поднялись вверх, чтобы тут же опуститься. Пусть кукловод убрался из моей головы, но вместе с ним ушли и его жизненные силы, а осталась лишь немощь и голод. Такой невероятный путь проделан, а я валяюсь на пляже и жалею себя. Нет, надо подниматься, я ещё не выполнила всё задуманное.
Повернув голову, я увидела, что Мортен лежит рядом.
– Очнись, пожалуйста, – подползла я к нему и попыталась хлопнуть по щеке, чтобы привести в чувство. – Ну, вставай. Мы сделали это, мы на острове. Тут нечем дышать, надо уходить подальше от лавового склона.
Мортен ничего не ответил, даже не пошевелился. Я боялась проверить его пульс, вернее, боялась не нащупать биение жилки. Пришлось собраться с мыслями и решиться на проверку, как вдруг меня отвлёк противный чаячий вскрик возле воды. Я повернула голову и увидела, как волны накатывают на байдарку и грозят унести её в море. Нет, только не это, только не сейчас.
Я поплелась в берегу, чтобы ухватить кожаный ремень и потянуть байдарку на полозьях по песку и гальке подальше от линии прибоя. Я сумела доволочь её до того места, где лежал Мортен, чтобы повалиться рядом.
– Всё, мы добрались до острова, – захотелось сказать мне. – Сейчас немного передохнём и пойдём искать дядю Руди. Здесь есть трава и птицы, а значит, есть и еда. Надо только найти её. Правда, я не знаю, как и где. Но ведь ты точно знаешь, ты ведь всё умеешь. Ты сильный, без тебя я не справлюсь. Ты мне очень нужен. Мортен. Только проснись, пожалуйста.
Мне так сильно захотелось обнять его и припасть к груди, что я не смогла сдержать свой порыв ни на минуту. Губы сами потянулись к заросшей щеке, а потом и к губам Мортена. Я ведь большая девочка, но всё равно хочу верить в волшебную силу поцелуя истинной любви. Больше мне не во что верить.
Стоило мне вновь устало положить голову Мортену на грудь, как она опустилась и снова поднялась. Не успела я оторвать щёку от его кухлянки, как над ухом прозвучало:
– Ну и дребедень мне приснилась. Открытая вода близ оси мира. Чушь несусветная.
На радостях я бы задушила Мортена в объятиях, если б у меня остались на это силы, а так я просто припала к его шее и уткнулась в неё носом. Жив, мой Мортен жив! Все страхи были напрасны, пехличи не обманули меня и вернули мне любимого. Теперь всё исполнится, судьба не заставит себя ждать. Надо только встать и понять, что нам делать дальше.
Мне так не хотелось отрываться от Мортена, но пришлось поднять голову, чтобы он привстал и огляделся по сторонам:
– Значит, не приснилось, – озадаченно заключил он. – Этот тот самый остров из радиосообщения? Вулканический остров, где лавовый поток без остановки растапливает морские льды, а подземное тепло нагревает атмосферу?
– Видимо да.
– Ну тогда вперёд, искать снедь. Если здесь есть тепло, растительность и даже птицы, то есть и другие формы жизни.
Этот боевой настрой мне нравится, его я и ждала, когда уже не было никакой надежды выбраться из ледяной пустыни. Ну, а теперь, когда чудо свершилось и мы выбрались из белого плена, надеяться на новое чудо нет времени – надо выживать дальше.
– А где Зоркий? – внезапно спросил Мортен.
И вправду, куда он делся? Вроде бы был тут и вдруг куда-то ушёл. Но куда здесь уйдёшь, если с одной стороны берег ведёт к лавовому полю, плавно переходящему в склон вулкана, а с другой… Хм, а с другой пляж тянется до одинокого кекура и резко поворачивает влево, теряясь за нагромождением гигантских камней и фантастического вида скал. Может, Зоркий побежал туда?
Было решено уходить с пропахшего сероводородом пляжа подальше от гигантского вулкана, что, по счастью, занимал собой не весь остров. Тянуть нарту вслед за собой по камням и гальке было опасно для нашего подорванного здоровья, да и для самой нарты, особенно полозьев.
Мы договорились оставить на пляже верхнюю одежду, взять с собой только рюкзаки с самым необходимым инвентарём, чтобы вначале разведать местность, найти подходящий закуток для стоянки и только тогда перенести туда всё остальное по частям.
Придавало сил для нового похода только одно – тёплый воздух и отсутствие пронзительного холода, что сковывал по рукам и ногам. А ещё желание поскорее найти что-нибудь съестное. И нашего пёсика.
В расщелине между скалами ветвился какой-то кустарник, и я направилась к нему, чтобы сорвать хлипкую, но гибкую ветку. Пожевав её, я не сразу ощутила горечь, а когда прочувствовала её, то всё равно продолжила жевать, попутно вспоминая кваденских коров, что объедали заснеженные деревья.
Мортен последовал моему примеру, но становиться травоядным окончательно не пожелал.
– Пойдём дальше, – сказал он, – надо найти Зоркого. Он знает толк в охоте.
Я глянула на полоску ночного неба между скал и заметила пролетающую чайку.
– Думаешь, – спросила я, – Зоркий пошёл охотиться на птиц? Тогда, может, он отправился наловить парочку для тебя как в прошлый раз.
– В прошлый раз он сцапал для нас по птичке, а принёс их мне, чтобы я как вожак перераспределил добычу для всей стаи.
Надо же, оказывается, Зоркий по-прежнему заботится и обо мне, просто теперь я для него низший член стаи, даже ниже него самого. Обидно, но я и сама в этом виновата…
Пройдя между скал с острыми и угловатыми склонами, мы оказались в некоем подобии вулканического кратера, это я поняла по окружившему нас со всех сторон каменному амфитеатру из таких же каменистых углов. Огромной и глубокой дыры, уходящей в недра земли, здесь не было, вместо неё на застывшем лавовом поле громоздились огромные булыжники, больше похожие не утёсы. И на вершинах этих утёсов с курлыканьем и гиканьем кружили белогрудые птицы с чёрными головами. Эх, если бы хоть одну из них чем-нибудь подстрелить… Может пора мастерить рогатку? Точно, пора.
Внезапно птицы загалдели и будто по команде в один момент взмыли ввысь плотной стайкой. За спиной что-то просвистело и с грохотом ударилось о землю. Как по команде мы обернулись. Среди россыпи щербатых камней лежал чёрный дымящийся булыжник с трещинами, внутри которых мерцал огонь.
– Проклятье, – тихо выругался Мортен, – если такая же штука влетит в нашу нарту на берегу, о возвращении домой можно будет забыть.
– Что это такое? – спросила я и направилась к камню, но даже в шаге от него и через штанину комбинезона почувствовала исходящий от камня жар.
– Не трогай, – одёрнул меня Мортен. – Это комок остывающей лавы, вулканическая бомба.
– Она что, ещё и взорваться может? – испугалась я и отпрянула назад.
– Не думаю. Просто эти штуковины вылетают из жерла в хаотичном порядке. Мне это не нравится. Надо бы найти место, куда такая бомба долететь не сможет. И надо бы поскорее спрятать нарту. Не хватало только, чтобы она сгорела от такой вот бомбы.
Всё ясно, надо искать укрытие, но на истекающем лавой острове вряд ли его можно обнаружить, пока извержение не закончится. Или оно никогда не кончается? Помнится, в том радиосообщении от дяди Руди было что-то про сожжённую лодку без которой обратно не уплыть. Неужели всему виной такие вот бомбы? И как давно они тут летают?
Кружащие над утёсом птицы с противными воплями вновь стали приземляться на вершину. В этом многоголосье я даже услышала нечто членораздельное, вроде "баря-баря-баря-бу". Что-то смутно знакомое. Напоминает мне что-то, только не могу вспомнить, что именно.
– … только не второе яйцо, берите третье, а лучше четвёртое. Нам надо беречь гнёзда. Кто знает, сколько нам ещё питаться здешней яичницей…
Мне не послышалось? Это точно человеческая речь? Да ещё с такой знакомой, родной интонацией.
Этот тихий далёкий голос словно магнит тянул меня к себе. Я начала обходить каменистый утёс, то и дело спотыкалась о булыжники под ногами, но даже не подумала останавливаться.
– … осторожней, ребятки, только не сорвитесь вниз…
Да, он уже совсем близко, рядом, за поворотом. Ещё немножко, ещё чуть-чуть…
Я обогнула поросший мхом выступ и увидела дядю в десятке метров у отвесной каменной стены. Задрав голову, он смотрел куда-то вверх, а я смотрела на него и не могла оторваться.
– Дядя Руди!
Он повернулся ко мне, а в глазах застыло изумление, недоверие и растерянность. Он суетливо задрал голову вновь, ещё выше, будто хотел глянуть на звёздное небо, а потом снова перевёл взгляд на меня и, будто вопрошая, с сомнением произнёс:
– Вроде то противоестественное сияние прошло, а всё равно мерещится…
– Я не мерещусь, я настоящая, – не в силах больше сдерживать себя, я рванула к нему и обхватила поперёк стана, чтобы прижаться щекой к груди и сказать, – Я так долго тебя искала. И вот нашла.
Я не сдержала слёз и расплакалась. От счастья. Столько километров пройдено, столько дней потрачено, столько сил отдано – и всё не напрасно. Я достигла, я сделала, я добилась! Дядя Руди теперь снова со мой, а я с ним. Мы вместе, мы рядом, и никто нас больше не сможет разлучить.
– Шела, девочка моя, – голос дяди дрожал от волнения, а ладонь касалась моих волос, и я тонула в этих знакомых с детства ощущениях, – Но как же так?.. Как ты оказалась здесь? Почему?
– Все говорили, что ты умер, а я никому не верила. Они все перестали тебя искать, похоронили тебя заживо, а я знала, что это всё неправда. Ты же обещал, что обязательно вернёшься. Я знала, ты не обманешь меня, но... Но я не смогла больше терпеть разлуку с тобой.
– Прости меня, девочка моя, просто нам всем пришлось надолго тут задержаться. По уважительной причине.
– Прощаю, – невольно улыбнулась я. – Зато теперь мы можем вернуться домой, чтобы ты выполнил своё обещание.
– Думаешь? – со знакомой подзадоривающей интонацией спросил он. – Или просто веришь?
– Её вера и упрямство даже мёртвого заставят вернуться к жизни, не говоря уже о возвращении домой, – прозвучал голос Мортена.
Я отстранилась, чтобы взглянуть на него. Измождение отчётливо отпечаталось на его лице, но Мортен всё равно приосанился, чтобы принять позу победителя.
– Майор Вистинг? – озадаченно произнёс дядя Руди, – И вы здесь?
– А ведь я предупреждал вас, господин Крог, – поучительно продолжал Мортен, подходя ближе, – говорил вам, не ввязывайтесь в это дело.
– Помнится, вы говорили мне, что ни одного империала не дадите на суицидальную экспедицию кучки безумцев, и сами, будучи в ясном уме и твёрдой памяти, в жизни не ступите на дрейфующие льды. И вот теперь вы здесь.
– Что ж, готов признать, что нарушил слово. Но оно того, определённо, стоило.
На этом Мортен протянул руку, и дядя Руди охотно её пожал. В следующий миг они примирительно обнялись, а я чувствовала, как и внутри меня наступает покой и гармония. Нельзя поделить сердце и любовь к двум людям напополам. А теперь мне и не нужно этого делать. Двое самых главных мужчин в моей жизни снова встретились, чтобы забыть былое и заключить мир. И я безумно счастлива. О большем и невозможно мечтать.
Глава 101
Насчёт мечтаний я слишком погорячилась. Когда радость от долгожданной встречи понемногу схлынула, а организм понял, что свою максимальную задачу он выполнил, и мобилизация остатков воли больше не требуется, меня захлестнула усталость, голод и потеря всяких сил. И не меня одну.
Хорошо, что до лагеря экспедиции идти было недалеко, требовалось только пересечь потухший кратер и выбраться к тихому закутку меж широких скал. Но для начала дядя Руди дождался, когда три хухморчика Дзун, Ханг и Циль сползут со скалы, придерживая в одной присоске по пятнистому яйцу. Вот значит, чем они тут промышляют, и очень даже успешно, ведь в дорожной сумке дяди уже лежало пару дюжин таких же мелких яиц, которые хухморчики под его чутким руководством насобирали на других скалах.
Чтобы мы с Мортеном не упали по дороге к спасительному лагерю, где уже вовсю варится обед, дядя Руди выдал нам по одному яйцу. В лучшие времена я бы и не подумала пробовать сырую вязкую жижу, но сейчас я не удержалась и выпила её всю, проделав пальцем в скорлупе дырочку. До чего же вкусно, просто божественно! Мне бы хотелось получить добавку, но дядя запретил, узнав, что мы даже не помним, сколько дней уже не ели.
Дойдя до лагеря, я первым делом увидела огромную, похожую на шатёр палатку, в которой могли бы уместиться человек десять, и красно-синий флаг Тромделагской империи, что реял над ней. Потом обратила внимание на дымящуюся заводь из клокочущей грязи и бьющих ключей, в которой утопала закрытая кастрюля. И неподалёку от этой заводи стоял Зоркий и лакал из миски бульон.
Вот, значит, как – учуял еду и рванул сюда, а о нас с Мортеном напрочь позабыл. Пока я сверлила пёсика недовольным взглядом, он вылакал всё до дна, поднял глаза, а в них читалось: "Ну, и чего ты от меня хочешь? Кто кормит, тот и друг". Да действительно, слишком многого я хочу от пса, которого родные хозяева затащили непонятно куда и умучили голодом.
– О, а вот и хозяева собаки нашлись. Значит, не льдиной её сюда принесло.
Наше появление вызвало бурю эмоций у четырёх мужчин, что сидели возле накрытого стола из ящиков и уже собирались приступить к трапезе. Но один лишь вид дымящейся тарелки супа заставил меня потерять всякую связь с реальностью. Я не могла отвести от неё глаз, а ноги сами несли меня к столу. Ничего другого я больше не видела и не слышала. Но стоило мне протянуть руки к миске, как её у меня тут же отобрали, зато выдали кружку, куда налили немного бульона и тут же разбавили его водой.
– Пей маленькими глоточками, маленькими, – напутствовал дядя Руди, сидя рядом и придерживая кружку, чтобы она не вывалилась у меня из рук. – Из голодания надо выходить постепенно, чтобы не шокировать организм.
– Я бы не отказалась от кусочка мяса, – жалобно сказала я.
– Ни в коем случае! Только не сейчас, девочка моя, потерпи.
– Да, принцесса, – поддержал его Мортен, цедя такой же разбавленный напиток, что и у меня, только из кружки побольше. – Было бы глупо, выжить во льдах без ружья и топлива, добраться до оси мира и умереть от заворота кишок.
– Всё верно, торопиться не надо, – закивал усатый мужчина, одетый в рабочий комбинезон и шерстяную куртку, – мы тут покумекаем, составим вам лечебное меню из того, что есть, и через неделю вы встанете на ноги, будто ничего и не было.
– Мы и так на своих двоих сюда дошли, – возразила я.
– Ну, юная госпожа, я бы на вашем месте так не храбрился. Постельным режимом лучше не пренебрегать, пока силы не вернутся.
Только он это сказал, как перед глазами появились чёрные пятна, голова закружилась и меня повело в сторону. Дядя Руди был начеку, это его заботливые руки обхватили меня за предплечья и не позволили упасть. А потом он отвёл меня в палатку, чтобы уложить на лежанку и укрыть парой одеял.
– Поспи, девочка моя, тебе надо отдыхать и набираться сил, – сев рядом, приговаривал он.
– Пожалуйста, не уходи, побудь со мной, – попросила я, вложив руку в его ладонь. – Я так по тебе соскучилась.
– И я. Дня не проходило, что бы я ни думал, как там моя Шела.
– А я всё время думала, как бы найти тебя. И вот нашла.
Он водил ладонью по моим волосам, а я проваливалась в тягучий сон, что смешивался с реальными голосами снаружи.
– Майор, вам бы тоже отдохнуть. Выглядите неважно.
– Сначала надо перенести сюда наши вещи и байдарку.
После упоминания байдарки поднялся гвалт, но он быстро удалился и стих. Кажется, четверо мужчин рванули к берегу, где мы высадились, чтобы спасти от вулканического бомбометания единственное плавучее средство, что осталось на острове.
Мортен зашёл в палатку, это я услышала. А потом сознание отключилось, и я исчезла из этой реальности, пока в черноте не прозвучало подобно приговору:
– Уговор будет выполнен. Одиннадцать жизней мы забираем себе.
В голове раздался знакомый многоголосый лай, а я подскочила на месте и невольно села, чтобы увидеть, как возле моей лежанки столпилась целая делегация. Перед едва горящей керосиновой лампой стояли три хухморчика и в один голос спрашивали:
– Шела, Шела, Шела, где же Унч? Где наш Унч? Он вернулся домой? Он тебе всё про нас рассказал? Это он тебя позвал прийти к нам на помощь?
Рыжий всклокоченный Дзун, желтоватый Ханг и Циль цвета фисташки смотрели на меня с несказанной надеждой. Конечно, им важно узнать о судьбе своего младшего товарища. Я хотела их успокоить и всё рассказать, но ту же осеклась.
В палатке кроме нас четверых никого не было. Оказалось, что Мортен уже давно проснулся и выбрался к столу, чтобы принять скудный ужин, ничем не лучше прошедшего обеда. Меня тоже потянуло к людям и бульону, на сей раз овощному.
Пока мы ели, я успела приметить неподалёку от палатки наши вещи и невредимую лодку-байдарку. Рядом стояли ящики, те самые, куда мы с дядей укладывали продовольствие и инвентарь ещё в нашем доме. Так, а возле термальной заводи лежит большая перевёрнутая лодка с опалённой дырой на дне. Всё ясно, не зря Мортен опасался вулканических бомб. Кстати, до местечка, где мы сейчас пребывали, они вряд ли могли долететь. Окружённая со всех сторон скалами каменная площадка не продувалась ветрами, зато здесь бил горячий ключ, в котором мужчины приспособились разогревать еду, ведь растительность на острове хоть и имелась, но годных для растопки кустарников тут водилось мало. Ручеёк с пресной водой, как я поняла, бежал в другом месте, но неподалёку, а в десяти минутах ходьбы, вернее скалолазания по крутым склонам и тропинкам, можно было найти заводь с горячим источником, где всегда можно принять расслабляющую ванну и помыться.
Экспедиция неплохо устроилась, это я поняла после краткого рассказа дяди Руди о долгих месяцах пребывания на острове. Поняв, что своими силами отсюда не выбраться, дядя Руди решил, что поиски его экспедиции с помощью ледоколов и гидропланов возобновятся только следующим летом, а до этой поры самой экспедиции ещё нужно дотянуть. И началась продуманная экономия консервов и сухих пайков, благо на острове обнаружилась своя флора и фауна.
Хухморчики при поддержке дяди Руди планомерно наведывались в птичьи гнёзда, чтобы подворовывать яйца у тех, кто снёс их в достаточном количестве. Доктор физических наук Осмун Монвинкль, с которым я уже была немного знакома со времён подготовки к экспедиции, промышлял охотой на залетевших в эти края под действием зова небесного сияния уток. Молодой бойкий журналист Арильд Монсен отыскал на противоположной стороне острова шишки в зарослях кедрача, неподалёку от которых ещё месяц назад можно было набрать белых грибов и голубицы с жимолостью. Мотористы Хольм Юве и Хальдор Эльм и вовсе отыскали в лабиринте из плато и скал пещеру, из которой однажды вышел самый настоящий холхут. У Юве и Эльма имелось при себе по ружью, так что одинокому гиганту не повезло. Его разделанная туша до сих пор лежит в прибрежном леднике, сооружённом над одинокой проплешиной из снега и выброшенного морем льда в получасе ходьбы от лагеря.
– Ну просто курорт, а не безжизненный остров, – с ехидцей заметил Мортен. – Ещё скажите, что протянули бы здесь целый год, и вас не нужно было спасать.
– Не шутите так, майор, – разволновался доктор Монвинкль. – Мы здесь каждый день рискуем проснуться на жерле нового вулкана. Уже раза два приходилось переносить лагерь, потому что земля трескалась и из неё пробивались горячие ключи и грязевые фонтаны. Лава вытекает из жерла без остановки все полгода, что мы тут. Разве что со временем поток постепенно смещается, будто движется по часовой стрелке. Сейчас лава падает в море, такими темпами остров прирастёт новым берегом. Но рано или поздно поток снова сместится и польётся сюда, в нашу сторону. Мы бы уже давно уплыли отсюда, если бы не прожжённая лодка. Хольм с Хальдором пытались заделать дыру досками из продуктовых ящиков и законопатить трещины смолой кедрача, но ничего не вышло.
– Мы даже стали подумывать, – вставил моторист, – а что если вернуться к той пещере, где мы встретили холхута и попытаться исследовать её. С той пещерой явно что-то нечисто. И с холхутом тоже. Что он тут вообще делал, тем более один? Не мог же здесь доживать свои дни последний экземпляр. На острове вообще нет сухопутных зверей, а вот холхут из пещеры объявился. Я вот что думаю, а вдруг та самая пещера ведёт к подземному ходу, а подземный ход тянется аж до Тюленьего острова? А что, недра бурлят, по одним подземным каналам течёт магма, а другие, наверное, уже давно иссохли и в них образовались пустоты, и тянутся они далеко-далеко. Один конец канала ведёт прямо в здешнюю пещеру, другой куда-то на юг, к Полуночным островам. А между ними под землёй бродят случайно попавшие туда звери, пока не находят выход на поверхность.
– Вы говорите совершенно антинаучные вещи, – пожурил механика доктор Монвинкль. – Нет под землёй никаких пустот.
– Ну, тогда два дня назад вы с превеликим удовольствием ели антинаучного холхута, – беззлобно пожал тот плечами. – Как тогда, по-вашему он очутился на острове, если не пришёл сюда по подземному ходу? Приплыл на льдине?
– Вы просто цепляетесь за соломинку. Думаете, что под землёй имеется тоннель, по которому можно добраться до островов? Хотите проверить и прогуляться по нему?
– Уже нет. У нас ведь теперь снова есть лодка.
– И хорошо, что есть. Я бы не хотел, чтобы вы заблудились в пещере и бесславно сгинули там. И откуда у вас только появилась эта мысль про подземные тоннели?
– Нижний мир, – послушав эти ненавязчивые споры, вырвалось у меня. – Аборигены говорят, что под землёй от охотников прячутся большие холхуты. И пехличи. А свист в той пещере вы случайно не слышали?
Моторист напряжённо уставился на меня, но так ничего и не ответил. Значит, слышал. Стало быть, пехличи на острове есть. И им хочется получить от меня одиннадцать жизней. Три хухморчика, четверо членов экспедиции, дядя Руди, я с Мортеном и Зоркий. Как раз одиннадцать… Нет, пехличи не посмеют, или… Неужели они собрали нас всех на одном острове, чтобы оставить здесь навсегда?
Внутри всё холодело от одной только мысли, чем мне придётся расплатиться за возможность добраться до оси мира. От каскада вариантов всевозможных кар отвлекли только настойчивые требования от нас с Мортеном рассказать во всех подробностях обстоятельства нашего с ним пешего похода.
– Вы трое отняли у нас всю славу покорителей оси мира, – с улыбкой заметил журналист Арильд Монсен.
– Каким это образом? – с подозрением посмотрел на него Мортен. – первыми сюда добрались вы.
– Главным образом, на дирижабле. Пеший поход у нас занял всего десять дней – хорошие стояли погоды. А вот вы, майор, избрали самый сложный из всех возможных способов достижения оси мира – пеший поход аж от Квадена. Это просто невероятная история. Имейте в виду, я хочу о ней написать. С вас подробное интервью. А лучше – серия очерков.
– Пожалуйста, берите, как только вернёмся домой. Но пальму первенства я у вас уже не отберу.
– Вы – нет. А вот уважаемую Шелу теперь все будут знать, как первую женщину, покорившую ось мира. Ну, а вашего пса можно назвать первой собакой, побывавшей здесь. А теперь признавайтесь, что вас сподвигло бросить всё и кинуться нам на выручку? Разве авиация и флот не пытались нас искать?
Пришлось Мортену рассказать всё, что происходило после потери связи с "Флесмером". Про неудачную поисковую экспедицию, когда на лёд падали гидропланы, а другие летели им на выручку, забывая о поиске дирижабля. И, конечно же, рассказал он про командира Толбота и ту жуткую историю о каннибализме, что отныне прочно прицепилась к его имени.
– Вот ведь сукин сын, – не выдержал и ругнулся механик Юве, но быстро спохватился, – Простите, Шела, но этот гад столько крови из нас попил за время полёта. Просто феерический мерзавец. Я не удивлён этим историям про людоедство, правда. Бедный Хорген, а ведь Толбот его терпеть не мог. Он вообще нас всех терпеть не мог.
А когда Мортен сказал, что поисковая операция прекратилась только после заверений Толбота, что дирижабль взорвался и все, кто оставался на борту, погибли, над лагерем повисло тягостное молчание.
– Вот значит, как, – понуро произнёс дядя Руди, – мы подавали ему сигнал, взорвали целую бочку керосина, а он записал нас в покойники. Теперь я всё понимаю. Понимаю, девочка моя, почему ты отправилась в Кваден.
Пришлось рассказать, что в Кваден меня привёл ящик с телом моториста Тусвика, которого власти хотели выдать за дядю Руди. Настало время вернуть дяде его перстень и остановившиеся часы, которые он передал Тусвику, а заодно и откопанную из-под снега на развалинах дирижабля куртку. Дядя был тронут, что я нашла и сохранила его личные вещи. А вот трое хухморчиков, что уселись возле стола и внимали каждому моему слову, поспешили снова спросить:
– А Унч? Что с Унчем? Где Унч?
Мне требовалось время, чтобы обдумать ответ и рассказать про прибрежное селение на юге Тюленьего острова, где мы Унча и встретили.
– Он отправился домой, как и Брум когда-то. В общем, они с ним вместе отправились домой, я ведь и Брума уговорила поехать со мной.
Тут хухморчики затараторили на всех известных им языках, обсуждая столь неслыханную для них новость, и только дядя Руди смог прервать этот гвалт, заключив:
– Брум знает, что делает. Он обязательно доставит малыша Унча домой, я в нём не сомневаюсь.
И вот настала пора рассказать всю историю нашего с Мортеном путешествия, начиная от Квадена и заканчивая этим островом. Мортен тактично молчал, предоставив мне право сконструировать наиболее удобоваримую версию путешествия. И я начала рассказывать: про поезд, пароход, опознание, записку с радиочастотами, мою просьбу к Мортену помочь. А потом пришлось сочинять, как мы с ним преодолели непропуск на Собольем острове, нашли в Энфосе Зоркого, потом переплыли в Сульмар, получили от радиста с аэродрома перехваченное радиосообщение от экспедиции, после чего и отправились к чумовищу. Вся эта ложь звучала складно, пока я не обмолвилась о Тэйме и её собачьей упряжке. И начались неудобные вопросы. Где сейчас Тэйми? Почему не повела свою упряжку через льды, ведь на пути к оси мира не так много непроходимых торосов? Зачем мы тогда с Мортеном вообще её нанимали, если Мортен и сам прекрасно знает маршрут похода. И тут я сдалась, не в силах больше скрывать правду, которую рано или поздно дядя Руди всё равно узнает.
– Прости меня, – опустив голову, попросила я его. – Я не обо всём тебе рассказала. На самом деле, я не с Мортеном ехала в Кваден.
– Правда? – заинтересовался дядя Руди, – а с кем?
– Дядя Густав приставил ко мне Эспина. Мы должны были просто поучаствовать в опознании, сказать, что в том ящике лежишь ты, и вернуться домой. Но вскрылась ошибка и всё пошло не по плану. Эспин хотел уплыть домой и забрать меня, а я настояла, что нужно идти на север и спасать тебя. Он не хотел, а я обидела его словом, и он решил доказать мне, что способен на поступок. И мы пошли к непропуску вместе.
– Надо же, – улыбнулся дядя Руди, – Эспин пошёл с вами? Никогда бы не подумал. Он ведь тихий конторский паренёк. Вот это да, какой сюрприз. Ну и где теперь Эспин? Неужели вместе с Брумом и Унчем решил вернуться домой? И когда он повернул назад? Надеюсь, не на полпути?
Мортен молча наблюдал за мной, а я пыталась обдумать ответ, но на ум не приходило ничего кроме горькой правды.
– Он погиб. Прости, дядя Руди, я так виновата…
Сдержать слёзы не получилось, и я уткнулась лицом в колени, чтобы тихо разрыдаться у всех на глазах. Никто ничего не решился мне сказать. Только ладонь заботливо опустилась мне на спину, а над ухом прозвучало дядино:
– Эспин погиб? Как?
За меня ответил Мортен. Он рассказал всё без утайки, чётко и по существу, не забыв упомянуть моржа, стойбище, горячую шкуру оленя, воспаление лёгких и абсцесс.
– Если бы в Квадене я не обидела Эспина, – причитала я, – он бы не счёл себя оскорблённым и не стал бы доказывать мне, на какие подвиги способен. Если бы не я, Эспин не отправился бы на север и сейчас был бы жив.
