Текст книги "Наследница огненных льдов (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 62 страниц)

– Чем я один могу им всем помочь? Я, конечно, интеллектуальное создание, не хуже вас. Да что там прибедняться – я даже лучше. Но что я могу сделать своим ручками и ножками? Ничего, даже убежать от голодного песца не сумею. Так что запомни, пока я с вами, вы обязаны меня защищать.

– Конечно, Брум, мы ни за что не отдадим тебя на съедение зверям.

Кажется, между нами снова воцарился мир, и это просто замечательно. Главное, чтобы он сохранился до утра, когда мы двинемся в поход, и обратного пути для Брума уже не будет. Как и для нас с Эспином.

Глава 22

Вставать пришлось затемно. Я еле нацепила не себя походную амуницию: свитер из коровьего волоса, комбинезон с утеплённой подкладкой и длинными штанинами, прорезиненные сапоги по колено с вкладышами из смеси собачей и холхутовой шерсти и брезентовую куртку с капюшоном.

Как же мне было тяжело переставлять ноги, ведь сапогов маленького размера на складе не было и пришлось брать громоздкие, а к ним и две пары вязаных вкладышей, чтобы в дороге не натереть и не сбить стопы. Меня уверяли, что с собачьей шерстью мои ноги всегда будут в тепле, а жёсткий волос холхута убережёт вкладыши от намокания. Всё это прекрасно и замечательно, но вот давящая на плечи тяжесть куртки тоже не давала покоя.

Выйдя со двора на улицу, я увидела, как Эспин и незнакомый мне мужчина грузят свёртки с вещами на двух рыжеватых холхутов. Удивительно, но на загривке у каждого животного был закреплён ещё и тюк с сеном.

– Это чтобы в дороге они слегка подкрепили силы, – пояснил мне незнакомец. – Целый день будете идти по камням, пусть немножко поедят, чтобы замертво не упасть. Как только непропуск подойдёт к концу, они это сразу почувствуют и рванут вперёд, искать траву под снегом.

– А как же нам снарядить их обратно? – спросил Эспин. – Возле Кедрачёвки нам придётся рвать траву и так же погрузить её им на спины?

– Обойдутся. Назад они пойдут налегке. Даже не пойдут – побегут.

Я смотрела на косматых бедняжек, как они стоят друг напротив друга и умильно переплетают свои щупальца, словно обнимаются, и понимала, что лично им нет никакой надобности идти вдоль скал на западное побережье острова и голодать в дороге. Если бы не люди, холхуты бы не знали бед. Но если бы не холхуты, то как нам с Эспином дотащить такую уйму вещей до Кедрачёвки?

С оплатой за аренду животных вышла заминка – предложенный чек хозяин холхутов гордо отверг, назвав его "какой-то бумажкой". Пришлось отдать ему последнюю наличность, что имелась у нас с Эспином.

Всё, сборы завершены, и настало время идти к побережью, ждать начало отлива. Аскель Аструп вышел из дома, чтобы попрощаться с нами:

– Как дойдёте до Энфоса, пришлите телеграмму, что всё с вами в порядке.

Прозвучало это крайне мрачно. Похоже, Аструп не очень-то верил, что мы дойдём не то что до Энфоса или Кедрачёвки – даже до конца непропуска.

"Ободрённые" его словами, впятером мы двинулись к побережью: холхуты бодро рванули по привычному им пути, а мы с Эспином прибавили шаг, чтобы поспеть за ними. Брум же преспокойно сидел в кармане моей куртки и молчаливо шелушил внутри подаренную Аструпом шишку.

Как странно, но по дороге нам не встретилось ни одной коровы. Только одна-единственная собака, и та спящая. Стоило холхутам пройти рядом с ней, как собака встрепенулась, вытаращила сонные глаза, а потом нехотя поднялась и отошла подальше от дороги, чтобы снова завалиться спать.

Вокруг царила непривычная тишина, и это навевало нехорошие мысли, будто всё живое затаилось в ожидании и уже начинает оплакивать двух незадачливых путешественников.

Я была даже рада одинокому прохожему, что в столь ранний час остановился поговорить с нами. Но радость была недолгой – ровно до того момента, пока я не разглядела одеяние и экипировку этого человека. Его вывернутый мехом внутрь полушубок красно-коричневого цвета был сшит из мелких кусочков так, что швы выступали наружу, а оторочка капюшона подозрительно напоминала огрызок собачьей шкуры. Я бы в жизни не признала в столь экзотично одетом мужчине Мортена Вистинга, если бы не ружьё за его спиной.

Как же он был не рад видеть и меня, и Эспина. Ему Вистинг и вовсе сказал:

– Крог, ну хоть вы-то имейте голову на плечах. Ни одна женщина не стоит того, чтобы из-за неё идти на верную гибель.

– Если вы не заметили, – строго ответил ему Эспин, – эта женщина идёт вместе со мной.

– Да она с кем угодно готова была пойти. И не только.

Слово за слово, и они устроили словесную перепалку на тему плохо подготовленного похода и ветреных дам. От последнего мне стало несказанно мерзко. Я даже не стала ничего отвечать ни одному, ни другому, а просто пошла за холхутами, стараясь прибавить шаг, несмотря на тяжёлые сапоги.

Эспин нагнал меня через пять минут:

– Всё, Вистинг ушёл, – известил он меня. – Сказал, что пять дней будет охотиться в горах, а потом пойдёт к Каменке. Вот там и встретимся. Ещё посмотрим, кто доберётся туда первым.

– Ничего не хочу знать, – предупредила я. – И про Вистинга слышать тоже ничего не хочу.

Подумать только, эти двое устроили из благой миссии по спасению дяди Руди какое-то соревнование. Кто раньше доберётся до Каменки? Да нам хотя бы до побережья дойти с такими-то неудобными сапогами…

Зимний пляж был окутан плотным туманом. Под ногами белел снег, серели покрытые ледяной коркой камни. Волны вздымали на гребнях кашеобразную мешанину из выпавшего на поверхность моря снега и пропитавшей его воды. В воздухе парили капельки мороси вперемешку с мелкими снежинками. Пришлось надеть капюшон и плотно затянуть его вокруг лица. Эспин не сразу, но всё же последовал моему примеру.

Только холхутам не было ни мокро, ни зябко. Они с воодушевлением приблизились к линии прибоя и начали хватать щупальцами лохмотья морской капусты, что лежали на песке. Подумать только, травоядные звери запихивают себе в рот водоросли. Теперь понятно, почему их не надо долго уговаривать идти к морю. Как бы только отвлечь этих двоих от еды и заманить в непропуск?

– Отлив начался, – заключил Эспин, оглядывая выброшенные на берег ракушки и куски древесины. – Надо идти к скалам.

Ухватив одного холхута за лямку, на которой держался тюк с сеном, Эспин попытался потянуть животное в сторону, но ничего не вышло – зверь намеревался доесть свою капустину до конца, а потом уже думать, идти ему с нами или нет.

Время шло, море всё отступало, а холхуты упорно отказывались слушаться Эспина. И тогда я решилась на логичный, как мне показалось, поступок. Я просто прошлась по берегу, нашла несколько лент морской капусты подлиннее и, держа их концы в руке, потянула водоросли по песку в сторону западных скал, что еле виднелись в пелене тумана.

Удивительно, но это и вправду подействовало – капуста волочилась за мной, а холхуты увлечённо преследовали её. Я хотела ускорить шаг, чтобы не дать упитанным проглотам сразу съесть приманку, но сорваться на бег мне не дали тяжёлые сапоги. Хорошо, что Эспин пришёл на выручку. Забрав у меня капусту, он намотал её на руку и поманил холхутов за собой. А они были рады припустить вслед за Эспином, вот только я успела так устать, что уже не поспевала за ними всеми.

Туман размывал силуэты, а я пыталась нагнать Эспина. В белёсой дымке на миг мне стало жутко: по левую руку море подбирается волнами прямо к моим ногам, справа отчётливо слышится стук мелких камешков. Они осыпались со скалы, чью вершину мне не дано было увидеть. Один из них попал мне в плечо – удар я ощутила даже через толстый слой одежды.

А что если сейчас начнётся камнепад? А если отлив был всего лишь обманкой и скоро вода снова вернётся? И что может таить в себе туман? Кто в нём прячется?

Распалённое воображение или нечто иное, но мне показалось, как со стороны моря помимо шума прибоя доносится ещё какой-то звук. Вглядываясь в туман, я напрягла слух в желании понять, что происходит. И мне по-настоящему стало страшно. Это был шёпот, протяжный, слишком неразборчивый и жуткий. И от него хотелось бежать сломя голову.

– Ты слышишь? – прошептала я Бруму, тронув рукой карман.

– Это дыхание кита, – лениво отозвался он. Или носатые между собой переговариваются.

– Что за носатые? – спросила я, даже не представляя, какие опасности может таить в себе туман и море.

Ответ я так и не расслышала, потому как в голове отчётливо раздалось тягучее:

– Шшшееелааа…

Я позабыла о неприятных ощущениях в ногах и тут же рванула с места. Какое счастье, что через пару минут я увидела в пелене округлый зад холхута. Зверь преспокойно шёл вперёд за своим собратом, а тот не отставал от Эспина.

– Ты слышал? – взволнованно спросила я его.

– Что слышал? – не понял Эспин.

– Шёпот в море. Кто-то звал меня из тумана.

Эспин вопросительно поглядел на меня, потом на отступившие волны, что больше не бились о наши ноги, и заключил:

– Тебе показалось. Это просто море шумит.

– Нет, – настаивала я, – это было похоже на человеческую речь, только на каком-то непонятном языке. И как будто её произнёс не человек, а что-то иное. И большое.

– Шела, – скептически смерив меня взглядом, сказал Эспин, – есть такая штука как инфразвук. В море порой случаются подобные вещи. Человек будто слышит голос, который манит его, а потом бросается за борт. Мне рассказывали о подобных происшествиях. Но всему виной не какой-нибудь призрачный шёпот или злые духи. Это звуковые волны, которые не способен воспринять наш слух. Зато они влияют на психику так, что начинает чудиться всякое. Так что успокойся и приди в себя. Никакой мистики – просто инфразвук.

– Если бы ты слышал… – хотелось возразить мне.

– Но я ничего не слышал, – отрезал Эспин и прибавил, – Знаешь что, иди-ка впереди, чтобы я тебя видел.

– Зачем?

– Не хочу, чтобы ты отстала или от страха утопилась в море.

– Я и не собиралась топиться…

– Иди вперёд.

Пришлось подчиниться его бесстрастному приказу. И всё равно Эспин явно тревожился за меня, хоть и не показывал виду. А этим его отговоркам об инфразвуке я не очень-то поверила. Я ведь точно знаю, что слышала. И это не было каким-то заурядным физическим явлением.

Пока я шла впереди, оба холхута беспрекословно следовали за мной, а нашу процессию замыкал Эспин. Страха больше не было, как и таинственного шёпота в тумане. Да и туман стал постепенно рассеиваться, и теперь я могла без труда наблюдать линию прибоя на несколько десятков метров вперёд.

Кажется, прошёл час, а может и два, когда над головой появился клочок тусклой синевы. Теперь мягкие, словно перина, облака висели над белесоватым от снега морем, а в небе сияло солнце. Удивительная и стремительная перемена погоды: ещё недавно я утягивала капюшон, стараясь укрыться от противной мороси, а теперь ледяные наросты на скалах в виде сосулек начали плавиться и проливаться капелью.

И снова по песку потянулись ленты морской капусты. Холхуты не смогли пройти мимо и остановились, чтобы снова собрать водоросли щупальцами и запихнуть их в рот.

– До чего же прожорливые создания, – попрекнул их Эспин.

– Пускай, – отозвалась я, прежде чем стянула с одного животного спальный мешок и кинула его у подножья скал, чтобы сесть. – Я так устала, давай немного отдохнём.

Не успела я снять сапоги с вкладышами и вытянуть ноющие ноги, как Эспин напомнил мне:

– Нам ведь нельзя здесь подолгу задерживаться. Помнишь, что говорил Аструп о непропуске?

Да, я помнила, и всё равно не могла найти в себе силы, чтобы снова обуться и продолжить путь.

Только крик чаек, что доносился с вершины скал, заставил меня взять себя в руки и свернуть место незапланированного привала. Стоило мне задрать голову, чтобы поискать взглядом птиц, как я смогла оценить высоту и, особенно, крутизну склона. Случись внезапный прилив, вскарабкаться по этим громадинам не получится ни у меня, ни у Эспина, ни у холхутов.

Мысль об этом сразу придала сил. Я мигом закинула спальный мешок обратно на холхута, а после забрала у него огрызки капусты и поманила обоих зверей за собой. Холхуты сопротивлялись, тянули ко мне свои щупальца, но послушно шли вперёд. Один из них даже смог уцепиться двумя присосками за край куртки, видимо, учуяв шишку и желая отобрать её у Брума:

– А ну, не суй свой нос в чужой карман! – гаркнул на него хухморчик, а после приказал мне, – отдай им уже эти водоросли, а то носатые совсем охамели.

– Так это холхутов ты называешь носатыми? – наконец, поняла я.

– А кого ещё? Не у тебя же нос достаёт до земли.

Посмотрев на Брума, потом на холхутов, что успели сжевать капусту и свесить щупальца, почти касаясь ими песка, я с недоверием спросила:

– Так щупальце – это нос?

– А ещё рука, – озадачил меня хухморчик.

– А присоски?

– Это ноздри. Они через них дышат.

Вот это да, кто бы мог подумать…

Ещё через пару часов похода по песку и камням я окончательно выбилась из сил и взмолилась:

– Эспин, давай сделаем привал и хотя бы немного поедим. Если холхутам можно, то почему мне нельзя?

– Ладно, – сдался он, подойдя к зверю, который нёс рюкзак с провиантом, – но только быстро и на ходу.

В итоге он выдал мне полдесятка галет, и я давилась ими всухомятку. Правда, не все галеты достались мне. Одну из моих рук выхватил проворный холхут, прицепившись к ней своими ноздрями-присосками.

Теперь воришка-обжора бодро вышагивал впереди меня, а его приятель шёл бок о бок с ним. Я еле-еле переставляла ноги, а Эспин, придерживая меня за локоть, тянул за собой.

Как же я была счастлива, когда мы все просто остановились. Вернее, остановились холхуты и я с Эспином вслед за ними, потому как животные перегородили нам дорогу. Желая понять, что произошло, Эспин обошёл холхутов и замер.

– Шела, – тихо позвал он меня, – иди сюда, только осторожнее.

Я ожидала увидеть что угодно, например, как обвал из кучи камней перекрыл нам дальнейший путь. Но представшее моему взору зрелище поражало воображение куда больше: сотня тюленей валялась на полоске пляжа в нескольких десятках метров от нас и грелась на солнышке.

Толстые и серые, с маленькими ластами, белыми усами и огромными чёрными глазами, они лежали плотно прижавшись друг к другу, размахивали передними когтистыми ластами и зачем-то ударяли ими по спине ближайшего соседа. Над лежбищем проносился отрывистый рёв. Тюлени были так увлечены друг другом, что не обращали на нас никакого внимания. А я была готова наблюдать за этими неповоротливыми созданиями хоть вечность, если бы один из холхутов не фыркнул.

Тюлени встрепенулись и все как один уставились в нашу сторону. До чего же жутко они таращатся своими немигающими глазищами…

Ещё один недовольный возглас холхута, и тюлени суетливо и неуклюже полезли в воду. Как же сильно их преобразила вода. В ней они скользили как торпеды. Отплыв за несколько секунд на приличное расстояние, стая высунула из воды головы, чтобы снова наблюдать за нами.

– Пошли скорее отсюда, – скомандовал Эспин, и мы поспешили преодолеть облюбованный под лежбище участок суши.

Обернувшись через пару минут, я увидела, как тюлени медленно вылезают на камни и всё так же напряжённо провожают нас взглядами.

– С виду милые животные, но какие-то странные, – заметила я. – А они не опасны?

– Только для рыб и моллюсков, – ответил мне Эспин.

– А почему они так на нас смотрели?

– Думали, нет ли у нас гарпуна или ружья. Что ты как маленькая, Шела? Все звери проявляют осторожность при встрече с человеком.

– Может, и нам стоит быть настороже, когда они рядом, – нашлась я с ответом.

Увы, но внезапные встречи на берегу нас больше не поджидали.

Эспин выдал мне полплитки шоколада, чтобы заглушить голод, и пообещал, что полноценный ужин будет нам наградой, когда мы пройдём весь непропуск.

Смакуя лакомство по маленьким долькам, я наблюдала, как над морем резвятся чайки. Как интересно, они летят над гладью воды у самого берега, потом ныряют и взлетают, держа в клювах небольшие чёрные камни. А потом они взмывают ввысь, кидают эти камни на отмель, пикируют к ним, а затем подбирают что-то с земли.

Я долго созерцала за этими игрищами, пока под ногами не захрустели тонкие скорлупки перламутровых ракушек. Теперь-то я поняла, чем заняты чайки: они охотятся на мидий, выхватывают их прямо из воды, потом кидают о камни, чтобы разбить створки, и лакомятся моллюском, оставшимся без защиты раковины.

Вот только почему одна из чаек так странно порхает над морем, будто не может вынырнуть и сейчас утонет? Она беспокойно била крыльями о воду, и казалось, с птицей что-то случилось. Наконец, она смогла высунуть голову из воды, а в её клюве была зажата мидия каких-то невероятных размеров.

– Вот это да, – заметил Эспин, – пожадничала и чуть не ушла на дно вместе с добычей.

Да, чайка явно не рассчитала силы при охоте на лакомых моллюсков. Но почему птица нырнула в море вместе с раковиной? Если она такая тяжёлая, почему бы не бросить её и не найти себе другую, полегче?

Но чайка и не думала расставаться с ценной добычей. Когда она снова поднялась над водой, еле шевеля крыльями, то сумела лишь долететь до берега и повалиться на камни как раз в нескольких метрах от нас.

Чайка судорожно трепыхалась, не в силах поднять голову или встать. И только теперь я увидела и поняла, что с ней случилось: это не птица выхватила мидию клювом из воды, это мидия сомкнула створки на клюве чайки и своей тяжестью чуть не утянула её в воду.

Подойдя ближе, я увидела, как несчастное создание едва шевелится.

– Она не может дышать? – в тревоге спросила я Эспина. – Надо же что-то сделать, как-то помочь.

– Чем помочь? – немного раздражённо спросил он.

– Но ведь она сейчас умрёт.

– Таков закон жизни в дикой природе.

Да что за бесчувственный чурбан?! Я кинулась к чайке и обхватила створки мидии руками. До чего же она огромная и совсем не поддаётся. Да и чайка, будто пришла в себя и снова начала бить крыльями из последних сил, видимо, решив, что я собираюсь ей навредить. Глупая, я спасти тебя хочу, да вот только не знаю как.

– Отойди, – скомандовал Эспин и я послушалась, увидев в его руке нож.

Но стоило ему приложить лезвие к мидии, чайка восприняла это как покушение на её клюв и начала перебирать перепончатыми лапами в желании отползти.

– Держи её, – снова приказал мне Эспин.

– Как? – растерялась я.

– Прижми крылья к телу и не отпускай.

Я сделала всё, как он сказал. Под ладонями лихорадочно пульсировало чужое сердцебиение. Бедная птица, наверное, думает, что настал её последний час, и сейчас люди прирежут её на жаркое.

Но вот нож скользнул между створок, и через пару секунд Эспин сумел разжать коварную раковину. Клюв чайки отныне был свободен, а мидия осталась в руках Эспина. Теперь я могла убрать ладони от перепуганной птицы. А она не спешила подавать признаки жизни. Я боялась, что мы опоздали, но вот чайка пару раз моргнула, шевельнула крылом и пулей рванула от нас в небо.

– Ожила, – заключил Эспин, провожая птицу взглядом.

Та устремилась ввысь, куда-то за скалы, и вскоре мы потеряли её из виду. АЭспин повертел в руках добычу, которая решила стать хищником, и озадачено протянул:

– Даже в южных морях таких не бывает.

– А ты говоришь, что тюлень опасен для моллюсков, – напомнила ему я. – А если такая мидия прищемит ему нос?

– Сильно сомневаюсь, что тюленю вообще интересны мидии. А вот нам бы такая пригодилась. Ты случайно не умеешь их готовить?

– Случайно, не умею.

– Ну как же, ты так мастерски справилась с запечённым лососем.

– В отличие от лососей, мидии в делагских реках не водятся, – решила я закрыть кулинарную тему, что так некстати будила аппетит.

А вот Эспин не успокоился, пока не расковырял ножом раковину и хитрого моллюска.

– Смотри, – протянул он мне ладонь, на которой лежал мелкий перламутровый комочек сероватого цвета.

– Жемчужина? – поразилась я, схватив шарик пальцами, чтобы повертеть его на солнце и лучше разглядеть.

– Такая громадина могла нарастить жемчужину и побольше, – заключил Эспин и разочаровано выкинул мидию в сторону, на растерзание налетевшим чайкам.

А я ещё немного полюбовалась на невзрачную, даже немного кривоватую, но зато добытую таким удивительным образом жемчужину, и поспешила спрятать её в карман.

Спасение птицы отняло у нас не так много времени и всё же стоило поспешить. Солнце клонилось к закату. Туман над морем начал понемногу наползать в сторону берега, да и полоска суши впереди стала заметно уже, чем прежде.

– Скоро пройдём непропуск, – уверял Эспин.

Его слова немало подбодрили меня, ведь я смертельно устала. Да и холхуты, не находя больше лохмотьев капусты, начали поднимать щупальца над головой и протягивать их к тюкам, чтобы вытащить сено себе на подкормку. Что там говорил их хозяин? Почувствуют конец непропуска и рванут вперёд к свежемороженой травке? Что-то они не рассчитывают на конец похода, раз тянут щупальца к своему стратегическому запасу. А может…

– Совсем зажрались, – озвучил мои мысли Брум, пусть и не в самой вежливой форме.

– Я бы и сама не отказалась чего-нибудь пожевать, – пожаловалась я.

– Не время, – отрезал Эспин, прибавив шаг, – как выйдем отсюда, так и поедим.

Как же мне хотелось, чтобы этот момент поскорее настал, а то ещё немного, и я повалюсь без сил. Ноги ужасно гудят, шея болит, в голове шумит, и я уже мало что соображаю.

Я держалась за одну их лямок на боку холхута, чтобы хоть он подгонял меня вслед за собой, но тяжёлые сапоги то и дело спотыкались о камни, и пару раз я чуть не повалилась на землю.

– Не волнуйся, Шела, ещё совсем немного, – говорил мне Эспин.

Но время шло, волны уже подкатывали к ногам крайнего холхута, а конца непропуска так и не было видно. Когда к скалам подполз туман, узреть впереди хоть что-нибудь больше не представлялось возможным. Мы будто плыли в молоке.

Вновь в лицо ударили мелкие капельки влаги, что обещали вскоре стать снегом. Морская пена с мелкими блинчиками льда окатила мои сапоги, а мы всё шли и шли.

Эспин прижался вплотную к скалам и продолжал обещать:

– Скоро, скоро придём.

Я последовала его примеру и, встав между холхутом и каменной стеной, продолжала плестись вслед за Эспином.

Один удар волн о затянутые в резину ступни, другой… Вскоре вода, смешанная с выпавшим в море снегом, больше не отступала от гладких скал, и мы шли по голень в воде, держась за холхутов, чтобы волны не сбили нас с ног и не унесли в море.

– Скоро, потерпи, мы скоро…

Кажется, Эспин и сам не верил в свои слова, а я… мне уже было всё равно. Таинственный шёпот над морем вновь манил меня к себе:

– Шшшееелааа… Шшшееелааа…

Волна подкатила к ногам, и вода попала в мои сапоги. Я взвизгнула от холода и мокроты, и больше не обращала внимания на настойчивый зов из тумана.

Эспин подсадил меня, чтобы я смогла залезть на спину холхута. Несчастное животное с налипшими на шерсть сосульками не было радо лишнему грузу, но сопротивляться, шагая по подступающему к брюху морю, не решилось. А Эспин продолжал идти по колено в ледяной воде, но не подавал виду, что испытывает дискомфорт. Напротив, он так уверенно рассекал ногами морскую пену и осколки льда, что казалось, он точно знает, как скоро мы выйдем из непропуска.

И только Брум, высунувшись из моего кармана, истерично верещал:

– Идиоты! Ищите выступы на скалах! Мы же утонем!

– Ищу, – стиснув зубы, процедил Эспин, и по голосу я поняла, что силы его на исходе.

Нет, не может быть, чтобы всё кончилось так быстро. Это неправильно, это несправедливо…

В тумане все скалы казались серыми и гладкими, но Эспин ощупывал руками каждую неровность, не забывая испытать её на прочность. Наконец, он смог зацепиться за выступ и даже приподнял ноги над волной, но в следующий миг рухнул вниз и чуть не нырнул в заснеженную воду, если бы не бок моего холхута, куда он уткнулся при падении.

– Всё кончено, да? – силясь сдержать дрожь в голосе, спросила я. – мы не выберемся отсюда?

– Выберемся, – хватая холхута за лямку, просипел Эспин. – Ты – так точно.

– Почему я? Почему ты так говоришь?

Он не ответил. Его лицо застыло, словно одеревенело. Без единой эмоции Эспин потянул лямку на себя, заставив холхута вплотную подойти к скале.

– Встань ему на спину, – сказал мне Эспин. – Дай руку, я поддержу тебя.

До чего же боязно потерять точку опоры и рухнуть в ледяную воду. Я опиралась ногами о животное, которое мерно дышало и немного покачивалось от ударов ледяных волн о тело, и опасалась отпустить Эспина.

– Теперь попробуй зацепиться за выступ. Там выше должно что-то быть. Надо попытаться залезть наверх. Ну же, Шела, ты должна.

Да, я должна. Ради дяди Руди, ради Эспина. Сейчас он так бледен, его руки так холодны. И я совсем не хочу их отпускать. Мне страшно, но не за себя.

– Ты полезешь следом? – спросила я в надежде.

Он не ответил, только слабо кивнул, не глядя мне в глаза. Вода доставала ему до бёдер. Ещё несколько минут и для Эспина всё будет кончено. И стоило мне это понять, я как ошпаренная принялась хвататься за камни и выступы, лишь бы поскорее найти для нас двоих путь наверх.

Я и не заметила, как Брум выбрался из кармана. Теперь он полз по скале, переставляя лапки с присосками, а я следила за ним взглядом и боялась потерять из виду белое тельце.

– Сюда давай, – послышалось над головой, – тут есть карниз.

Мой маленький разведчик оказался прав. Кончики пальцев действительно нащупали выемку. А в следующий миг Эспин подсадил меня, со всех сил толкнув зависшую в воздухе ступню.

Тяжело дыша, я устроилась на узком карнизе и глянула вниз: Эспин отвязал от холхута спальный мешок и теперь намеревался перебросить его мне. Держа его за один конец, он выкидывал мешок вверх, и только с третьей попытки я смогла ухватить его за край и подтянуть к себе.

– Ну, вот, – слабеющим голосом сказал Эспин, глядя на меня снизу вверх, – можешь расстегнуть его и накрыться как одеялом. До утра ты не замёрзнешь, а с началом отлива спустишься и дойдёшь до пляжа. Думаю, за день ты сумеешь найти людей. Они тебе помогут.

– При чём тут люди? – заволновалась я. – Скорее залезай сюда.

– Не могу.

Волна разбилась о бок холхута, после чего он нервно заревел и принялся метаться, не зная, где искать спасения.

– Эспин, скорее залезай ему на спину!

– И что дальше? – апатично спросил он, – здесь внизу никто не придержит холхута и не подсадит меня.

– Глупости, ты же выше меня. Ты залезешь. Просто дашь мне руку, и я тебя подтяну.

Я видела, как на его губах мелькнула призрачная улыбка и тут же померкла. Эспин не собирался бороться за свою жизнь.

– Залезай, а то я сейчас спрыгну! – пришлось пригрозить мне.

Я смотрела, как Эспин нехотя подтягивает рвущегося от него холхута к скале, как залезает на несчастное животное, а то, ошалев от прибывающей воды и бьющихся о бок льдин, старается отойти от спасительного для Эспина места вглубь моря.

– Прыгай, балбес! – откуда-то сверху послышался грубый бас Брума.

И Эспин прыгнул. Миг, когда я увидела его пальцы на карнизе рядом с собой, казалось, тянулся целую вечность. И всё же я опомнилась и нагнулась, чтобы ухватить Эспина за куртку. Я тянула его из всех сил, о существовании коих и не подозревала.

Какое счастье, что карниз имел достаточную длину и на нём могли разместиться два человека со спальным мешком. И какое счастье, что под ним имелось пару выемок, за которые Эспин зацепился ногами, после чего и залез наверх.

На него было больно смотреть: бледное лицо, холодная кожа, потемневший от воды комбинезон. Я заставила Эспина снять промокшие насквозь сапоги, а после разулась сама, стянула с ног одну пару вкладышей и отдать её ему – они ведь замокли совсем чуть-чуть и то только сверху.

Удивительно, что мы не слетели вниз со всеми этими кувырками и переодеваниями. Зато у меня получилось расстелить спальный мешок так, чтобы он свешивался вниз, а Эспин смог спрятать в него разутые ноги и сесть рядом со мной.

Теперь я могла с уверенностью сказать, что мы спасены. А вот внизу разразилась трагедия. Одного холхута уже не было видно, а вот от другого виднелась только макушка и щупальце-нос, что поднималось над водой и мешаниной из снега и льда. Животное неумолимо тонуло вместе со всеми нашими вещами, но всё равно продолжало цепляться за жизнь. Оно из последних сил шагало по морскому дну и вскоре скрылось из виду за скалой. Бедный холхут до последнего шёл на запад, пытаясь преодолеть непропуск, в который его затащила я и Эспин.

– Ты как? – осторожно спросила я его, сжимая потеплевшую руку.

– Нормально, – кратко ответил он.

– Все наши вещи и припасы утонули, – констатировала я.

– Зато мы здесь и пока ещё живы.

– Бестолочи! Оба! – донеслось откуда-то сверху, – я так и знал, что вы затащите меня в какую-нибудь дыру! Всё, я обещал, я ухожу от вас! Хватит!... Надоело…

Кажется, Брум уползал от нас вверх по скале. Он и вправду оставил нас? Вот так просто, в самый страшный момент в нашей с Эспином жизни?

– Ты же сказал, что бросишь нас только, когда мы умрём! – напомнила я хухморчику, но ответом на мой крик было падение десятка мелких камушков прямо мне в лицо.

Зажмурившись и отвернувшись, я случайно уткнулась в плечо Эспина а он… он обнял меня и прижал к себе. Да, так намного теплее, хотя в спальном мешке из волчьей шкуры было бы куда лучше. Но Эспину сейчас он гораздо нужнее, чем мне. К тому же холод – не единственный наш враг этим вечером и грядущей ночью.

Туман вокруг стремительно серел и осыпался белой пылью. Вода медленно поднималась к нашим ногам, но так и не коснулась даже подошв. Когда на скалы опустилась кромешная тьма, я слышала лишь шум бьющихся о камень волн где-то там, внизу. Но это самое "внизу" по-прежнему пугало меня. А что, если я засну и свалюсь в воду? А что, если Эспин задремлет?

– Не бойся, – заверил он меня, ещё теснее прижав к себе. – Я не буду спать. А ты отдохни. Завтра нас ждёт непростой день.

Глава 23

Ночь я провела в мареве полусна и яви, вздрагивая от малейшего шороха и стука осыпающихся камешков. Правда, стоило мне ощутить кольцо объятий, что неустанно держали меня под защитой, как страх утихал, и на смену ему приходило обманчивое успокоение.

Я и не заметила, когда туман бесследно исчез и уступил место бледнеющей звёздной ночи, что плавно перетекла в сумерки. С высоты так удивительно смотреть на поблёскивающее льдинами море, кажется, что ты можешь заглянуть за горизонт. А золотистая полоска неба, что выглядывает из-за скал, обещает долгожданный солнечный день, не омрачённый снегом и облаками.

Когда внизу отчётливо зачернели обнажённые прибрежные камни, Эспин поспешил вынуть ноги из спального мешка и обуться. А потом он задумал слезть с карниза на землю. Вот только полутораметровой подставки в виде холхута у нас больше не было.

– Может кинем мешок вниз на всякий случай? – предложила я.