Текст книги "Наследница огненных льдов (СИ)"
Автор книги: Антонина Ванина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 62 страниц)
– Ну, если так, то я не против.
Я не вытерпела и вылезла наружу, чтобы заглянуть в его бесстыжие глаза. Не против он, если жениться не всерьёз – ещё бы! Я помню его рассказ про вторую жену из стойбища, которую он кинул в нарту и отвёз обратно к её отцу, когда она ему надоела. Такой же развратник, как и обитатели Тюленьего острова.
Хотя, чего это я злюсь? Вистинг прав, не стоит относиться к островной женитьбе серьёзно. В сути, она нужна даже не мне, а Тэйми. Вот для неё женитьба очень даже важное мероприятие. Так пусть оно состоится, чтобы на Тюленьем острове Тэйми любому распутнику могла заявить, что меня трогать нельзя, ведь у меня есть муж – храбрый охотник и отважный воин Мортен Вистинг.
Свадебный обряд оказался очень коротким и даже неинтересным. Оказывается, по островным обычаям для заключения брака нужно немногое: жених забирает невесту в дом своих родителей и там на лбах и щеках новобрачных золой из семейного очага чертятся родовые знаки – так невеста входит в семью мужа и отныне навсегда принадлежит его роду.
Поскольку ни я, ни Вистинг отправляться во Флесмер не собирались, роль его родителей согласились сыграть хозяева дома, где он ночевал. Это из своего очага рыбак Ритикет зачерпнул в ладонь горсть золы, чтобы обмазать ею наши лбы и щёки, а ещё сказать напутственные слова об изобилии в семейном гнёздышке и ватаге детишек, которая обязательно должна там появиться.
– Интересно, – в полголоса спросил Эспин Тэйми, когда церемония в доме Ритикета завершилась, – а почему у нас не было такого ритуала? Выходит, мы с тобой даже по островным обычаям до сих пор не женаты?
Вот и нашлась лазейка, как Эспину расстаться с Тэйми. Правда, воспользоваться он ею не успел. Хозяева тут же зароптали, даже поругали Тэйми за легкомысленное бегство из отчего дома без всех полагающихся ритуалов.
В итоге пришлось подняться из дома, чтобы мы с Эспином развели под открытым небом костерок, который и должен символизировать наш семейный очаг. А потом я как представительница семейства Крог проделала с Эспином и Тэйми то же самое, что и Ритикет со мной и Вистингом – обмазала лица пеплом из семейного костра и на всякий случай сказала:
– Эспин, обещай, что никогда не обидишь Тэйми ни словом, ни делом. Ты должен уважать её, всегда помнить, как много она для нас сделала.
– Я этого никогда не забуду, – кратко пообещал он мне, и я решила ему поверить, после чего обратилась к Тэйми:
– Тэйминэут, обещай, что никогда не будешь держать зла на Эспина, даже если он… если он… В общем, когда наше путешествие подойдёт к концу, прими каждое слово Эспина как должное. Он не пожелает тебе плохого.
Кажется, Тэйми не поняла ни слова, а я никак не осмелилась сказать ей открытым текстом, что её женитьба с Эспином для него не более чем фикция, и не стоит ей рассчитывать на долгую и счастливую семейную жизнь, после того как мы найдём дядю Руди. Увы, признаться в этом открыто у меня духу не хватило. А тут ещё и Лампинавыт добавила:
– И детишек им побольше. Правильные пожелания надо говорить.
Ну да, ну да…
Покидали мы селение каждый в своих думах. Тэйми радостно улыбалась, погоняя упряжку с новым вожаком, Эспин с Вистингом молчаливо тянули лодку с полозьями за собой, а я вместе с Зорким шла следом и непрестанно размышляла, чем же обернутся для нас всех две скоропалительные островные свадьбы.
За световой день подслеповатая Шикша так и не успела довести нас до северной оконечности острова, и заночевать пришлось посреди голой тундры. Хорошо, что Вистинг догадался нарубить по дороге кедрач и мелкие деревца и сложит их в плавучую нарту. Из них мы и развели костёр, приготовили ужин себе и семерым собакам, а после настало время отходить ко сну.
Установив свою палатку, Вистинг радушно сказал мне:
– Милая жёнушка, пожалуй в мои скромные покои.
– И не подумаю, – непреклонно заявила я. – Лучше я буду спать в вашей палатке с Тэйми, а вы идите в нашу к Эспину.
– Мне кажется, твой кузен хочет видеть там не меня, а свою голубоглазую красавицу.
– Мало ли чего он хочет. А я хочу спокойно выспаться. Так что выкиньте из головы все эти глупости. Я, может быть, теперь и жена вам по островным обычаям, но это не значит, что я должна делить с вами одну палатку.
– Я на твою сговорчивость и не рассчитывал, – неожиданно для меня признался Вистинг, – просто сегодня я дал тебе шанс привыкнуть ко мне. Учти, ещё день и мы окажемся на Тюленьем острове. Там у тебя выбора не будет. Или будет, если тебе всё равно с кем проводить ночь.
После этих слов он отправился проверять периметр лагеря, а я схватила за руку Тэйми и отвела её от Эспина к палатке. Нет, островная свадьба и зола из родового костра на их лицах ещё не означают, что эти двое могут предаваться всем радостям семейной жизни прямо в палатке по соседству. Не позволю, пусть лучше Тэйми ночует рядом со мной и Зорким.
Мороз крепчал, а мой пушистик заполз в палатку и улёгся между кукулем Тэйми и моим спальным мешком. Пока я поглаживала его густую шерсть, Тэйми решила поделиться со мной сокровенным:
– Знаю, чего ты боишься, – прошептала она. – Я вот тоже раньше боялась, а теперь всё жду, когда же мой муж осмелится обнять меня вновь и прижать к своему сердцу.
– А я не хочу, чтобы Вистинг прижимал меня к себе, – в ответ прошептала я, надеясь, что в соседней палатке наших слов не разобрать.
– Глупая, когда муж обнимает, так тепло под сердцем становится, что растаять хочется, как нерпичий жир в плошке над огнём. Ты ещё не понимаешь, но ничего, придёт время, и ты обязательно поймёшь.
– Придёт ли это время? – усомнилась я.
– Обязательно придёт, – без колебания ответила Тэйми. – Вот моя мать моего отца вначале тоже к себе не подпускала. А всё оттого что они с детства вместе в нашем доме жили.
– Они были родственниками?
– Нет, мама родилась в долине меж трёх озёр, а на побережье её привёз её брат – мой дядя. Он присмотрел себе в невесты старшую сестру моего отца, но отрабатывать за неё не хотел, потому и предложил родителям отца обменяться невестами – он, выходит, папину сестру себе забирает, а сам в обмен отдаёт свою младшую сестру, то есть мою маму. Маме тогда лет восемь было, а отцу, стало быть, десять. Бабушка маму приняла как дочь, всему её обучила, и шитью, и готовке, и как хозяйство вести. А мама маленькой совсем была, ей не только учиться хотелось, но и поиграть с кем-нибудь. Вот с отцом она играла и в доме, и в тундре, и в лесу. Так они сдружились в детские годы, что когда пора жениться настала, мама поняла, что не мужа перед собой видит, а друга. Отец ей почти братом стал, а тут оказывается, муж он ей. Ну, раз муж, то мама всё по дому делала, как бабушка её научила, хорошей хозяйкой стала, а вот отца к себе подпускать отказывалась. Не хотела с ним за один полог ложиться, гнала от себя. Отец в печали был от такой строгости. И ведь не день и не два так продолжалось, а целый год. Бабушка маму уже ругать начала, говорила, нельзя так с мужем обращаться, даже пару раз за косы её оттаскала, а мама ни в какую. Как-то раз поругалась она с отцом, а он от обиды на маму взял лук со стрелами и в горы пошёл на толсторогов охотиться. Одного выследил и подстрелил, второго, третьего. Так зол он был, что восемь толсторогов настрелял, а как с гор доставать их полез, так сорвался со скалы и вниз на камни упал. Разбился он сильно, что кожа с волосами с головы слезла, и кость пробитую было видно. Принесли отца в дом, а он бредит, говорит, что за ним злые духи с бараньими головами гонятся, с горы скинуть хотят. Старики рассудили, что отец и вправду духов прогневал тем, что больше меры толсторогов настрелял. Не унёс бы он восьмерых, на одного бы только сил хватило, а остальные пропали бы за зря. Нехорошо зверя понапрасну жизни лишать, за такое и духов гор прогневать можно. Вот отец и прогневал. А отчего он много толсторогов стрелять вздумал? На маму был зол, вот гнев свой на зверей безвинных и выместил, за то духи ему голову и разбили. И вот лежал отец с окровавленной головой в доме, уже помирать собрался, а мама плакала, всё прощения у него просила. Тогда бабушка наказала дедушке пойти к морю и принести ей гагару. Добыл дедушка дичь, тогда бабушка наказала маме распотрошить гагару, всё из неё вынуть, только кожу с жиром оставить. Мама всё сделала, как бабушка сказала, а потом эту самую кожу с жиром натянула она на израненную голову отца, чтобы та плотно сидела как шапочка. Три дня отец бредил, а мама от отца не отходила, ухаживала за ним, духам жертвы приносила, лишь бы у них прощение за него вымолить, чтоб оставили они отца в покое, не забирали его в Нижний мир. Мама и себя винила, стыдно ей стало за то, как она дурно с отцом обращалась. Тогда она пообещала самой себе, если выживет отец, не будет она больше его обижать, никогда от себя не прогонит. А духи маму услышали и исполнили всё, как она пожелала. Очнулся отец на четвёртый день, даже рыбки поесть попросил. Долго он потом ходил с гагачьей шапочкой на голове, зато кожа к черепу приросла, даже шрамов почти не осталось. Мама с тех пор нарадоваться не могла, что отец жив, здоров. Если раньше ликовала она, что он на охоту или в море уходит и её не тревожит, то теперь не хотела она с отцом расставаться дольше, чем на день. Успела она представить, что будет, если отец помрёт, и поняла, как плохо без мужа-то жить. Научилась она ценить всё, что судьбой ей даровано. А вскоре и мой старший брат родился.
Какой интересный рассказ. И ведь не просто так Тэйми поведала мне историю своей семьи. Во-первых, теперь я поняла, в кого она уродилась с таким взрывным характером, раз готова доставать лук со стрелой, когда чуть что не по ней. А во-вторых, вывод о том, как надо ценить то, что имеешь, не ускользнул мимо моего внимания. А тут по другую сторону тента послышалось тихое:
– Какая мудрая у вас супруга, Крог. Повезло вам.
Вот и Мортен Вистинг подслушал рассказ Тэйми. Его он, кажется, тоже впечатлил. Не потому ли, что несколько дней назад он обиделся на мою неприступность, а на следующий же день с небывалым энтузиазмом полез под пули браконьеров, как некогда отец Тэйми полез в горы за толсторогами?
Какие же мужчины предсказуемые, когда собираются совершить какую-нибудь глупость. Надеюсь, завтра Вистинг не станет подвергать себя опасности из-за того, что сегодня я отказалась ночевать с ним в одной палатке. Должен же он понимать, что я не могу относиться всерьёз к свадебному обряду аборигенов. Он сам к нему всерьёз не относится. Небось, когда мы найдём дядю Руди, по старой доброй традиции Вистинг свяжет меня, кинет в плавучую нарту и оставит так дяде Руди, как оставил когда-то в таком виде свою бывшую островную жену, когда она ему надоела.
Интересно, а когда я ему надоем? В стойбище оленеводов он так проникновенно говорил мне о том, как я нужна ему не только здесь, но и во Флесмере. А до этого и про обручальное кольцо обмолвился. Он это всерьёз или просто хотел усыпить мою бдительность? Если всерьёз, то Тэйми права, нужно ценить то, что даровано нам судьбой. Может вот оно, то самое чувство, которое я так долго искала? Вот он мой шанс быть любимой и полюбить самой всем сердцем, без остатка. Но всё равно страшно так просто довериться человеку со скандальной репутацией. И как же тогда быть? Прислушаться к голосу разума или зову сердца?
Сердце или разум, разум или сердце… Вот высплюсь хорошенько, и тогда решу.
Глава 78
Поход по замёрзшему проливу заставлял всё время смотреть под ноги в страхе наступить на трещину во льду. Шесть собак неуверенно катили нарту вперёд, то и дело скользя, но упорно цепляясь когтями за припорошённую снежком поверхность. Шикша целеустремлённо двигалась вперёд, а вот остальные собаки постоянно оглядывались назад, будто запоминали обратную дорогу.
К полудню мы наткнулись на первую трещину во льду и поспешили обогнуть её. За ней последовала вторая и третья, а вскоре впереди разверзлась протяжённая полынья с проплывающими по ней льдинами.
Обходить стороной такую громадину ни у кого желания не было, потому было принято решение переплывать препятствие на арендованных нартах-байдарках.
– Тэйми, – поинтересовался у неё Вистинг, – ты с отцом или братьями выходила в море? Грести умеешь?
– Каждый прибрежный житель умеет управлять байдаркой, – не без гордости заявила она.
– Вот и замечательно. Значит, грузи своих собак и мужа в плавучую нарту и греби к сплошным льдам.
О, как же Эспина задели его слова.
– Я и сам могу управлять байдаркой.
– Крог, вы уже один раз вышли в море, а потом я шесть дней вас искал на трёх ближайших островах. Нет уж, хватит с меня таких приключений. Кузину я вам больше не доверю, и не надейтесь. А вас самого я могу доверить только Тэйми. Так что откиньте прочь свои обиды и вперёд. Нам до потёмок ещё нужно добраться до прибрежного селения.
Эспин ничего не ответил и отправился к плавучей нарте Тэйми, чтобы проверить поклажу, отыскать вёсла, переложить кое-что с места на место и помочь собакам запрыгнуть внутрь. Что от них требуется, родные собаки Тэйми поняли не сразу, только пример бойкой Шикши заставил их залезть в нарту, которую они недавно сами за собой тянули.
Когда всё было готово, Вистинг помог Эспину подтолкнуть нарту ближе к полынье. Стоило той нырнуть носом в воду, Эспин запрыгнул в байдарку, а Тэйми в окружении собак уже держала в руках весло и принялась грести. Эспин быстро сориентировался и хватился за второе весло, а мы с Вистингом принялись готовить к отплытию своё судно.
Вистинг галантно подсадил меня, когда я забиралась в байдарку, а после весело сказал:
– Ну что, жёнушка, зови нашего лохматуна, без тебя он на борт не полезет.
– Нашего? – уцепилась я за это слово.
– Конечно, нашего. А ты разве против? Он, вроде бы, нет.
В доказательство Вистинг подозвал к себе Зоркого и тот охотно подбежал к судну. Теперь уже мне пришлось тянуть к нему руки и обещать:
– Зоркий, иди ко мне, мальчик, я тебя поглажу, почешу за ушком.
Зоркий поставил передние лапы на край байдарки, а дальше уже Вистинг помог ему найти точку опоры и запрыгнуть на борт. Всё, мы с Зорким сидим вместе, а Вистинг уже отталкивает нарту-байдару, та скользит полозьями по льду и вскоре ныряет в открытую воду.
На миг мне стало страшно, казалось, я падаю вместе с байдаркой и иду прямоко дну. Но нет, движение вниз резко прекратилось, а Вистинг успел запрыгнуть на борт и схватить весло.
– Что с тобой, принцесса? Испугалась?
Вистинг орудовал веслом, но то и дело поглядывал на меня, а я только сейчас поняла, что вцепилась пальцами в шею Зоркого и почти не дышу.
– Кажется, – пришлось признаться мне, – с недавних пор я боюсь плавать в открытом море.
– Я даже не удивлён, – хмыкнул он и глянул в сторону байдарки Тэйми и Эспина.
– Вы несправедливы к нему, – решила заступиться я. – Эспин очень многое сделал, чтобы мы добрались до этого острова. Он так старается.
– На Полуночных островах недостаточно стараться, тут нужно просто уметь.
– Вы же тоже не с первого раза научились управляться с байдаркой.
– Не с первого, – охотно признал он. – Пожалуй, только к третьему сезону стал уверенно держаться на воде.
– Вот и Эспин всему научится со временем.
– Нет у нас этого времени. Нужно успеть дойти до северной оконечности Тюленьего острова до потёмок. Хотя, я за твоего кузена не переживаю, пока с ним рядом Тэйми. Может, ей удастся сделать из него настоящего северянина.
Проплывая между одиноких льдин, я всматривалась в белые пятна на серой глади Студёного моря и заметила на них тёмные вкрапления. Пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть грузных животных, что всем скопом лежат на льдине и жмутся друг к другу. Коричневые, кожистые, со множеством складок, а ещё у них вверх торчат рога. Так, стоп, не рога, а длинные клыки, потому что животные лежат на спине и задрали головы.
– Там моржи, – догадалась я и указала Вистингу на далёкую льдину.
Разумеется, он ничего не увидел, зато попросил меня достать из его рюкзака бинокль. Получив его, он отложил весло и долго выискивал ту самую льдину, прежде чем спросить:
– Кого именно ты там видишь? Опиши.
– Наверное, их там штук десять. Семь пар клыков торчат вверх. Один морж лежит на боку, а двое других навались на него и положили свои головы ему на брюхо, они даже лбами друг друга касаются. Ой, а там возле моржа с короткими клыками лежит малыш. Такой кроха на фоне остальных. Тоже хочет залезть на моржа, которого все придавили.
Вистинг опустил бинокль и заключил:
– Всё в точности, как ты и сказала. Ну и зрение у тебя. Я о таком слышал только раз. Кстати, это было в Сарпале. Погонщики караванов в одном племени могут разглядеть верблюда на расстоянии полсотни километров. Может, ты как раз родом из этого племени?
– Не знаю, – пожала я плечами, а Вистинг сунул бинокль в рюкзак и снова взялся за весло. – Мортен, пожалуйста, только не говорите, что мы сейчас поплывём охотиться на моржей. Нет, я понимаю, у них, наверное, очень вкусное мясо и много питательного жира, но ведь там среди взрослых особей есть моржонок. А рядом, наверняка лежит его мама. Будет ужасно, если кто-нибудь из них погибнет.
– Вообще-то у меня и мысли не было плыть за моржами. Уж если охотиться на них, то в случае крайней необходимости и без тебя.
– Да? – удивилась я. – Что, женщина на охоте к неудаче? А, ну да, всё ещё обижаетесь за того капустника, которого я не дала вам подстрелить.
– Не угадала, принцесса. За моржами я вместе с тобой не поплыву, потому что слишком тобой дорожу. Это очень опасное мероприятие, опасней охоты на кита. Если разозлённый морж начнёт обороняться, он одним махом распорет своим клыком эту байдару, и тогда мы все пойдём ко дну.
– Не знала, что моржи такие опасные, – призналась я. – Даже жаль. Нам ведь нужны запасы продовольствия. Лампинавыт сказала, что на Тюленьем острове никто не будет нас кормить.
– Лампинавыт сильно преувеличивает. Хотя, меня одного бы старые знакомые прокормили, а вот четверых человек и упряжку собак вряд ли.
– И что же нам тогда делать?
– Будем надеяться, что по пути нам попадётся стойбище моего бывшего тестя. Уж он-то в помощи не откажет.
Бывший тесть. Отец той самой бывшей островной жены, от которой Вистинг отказался. Как же мне неприятно об этом думать. Сама не знаю почему.
– Чего насупилась, принцесса? – спросил он. – Только не говори, что ревнуешь. Не бери в голову, с Ануаган ты вряд ли встретишься. Да даже если и встретишься, у неё наверняка сейчас другой муж и куча детишек.
– И один из них непременно ваш, – не удержалась я от колкости.
Вистинг в ответ только улыбнулся:
– Зайди в любое селение на Медвежьем острове, и обязательно угости конфеткой каждого ребёнка младше шести лет. Вдруг он на самом деле мой.
Ну, всё, Вистинг точно надо мной издевается. Не буду больше с ним разговаривать. Если б только эта тактика возымела успех. Вистинг всё равно обратился ко мне первым:
– Ты такая соблазнительная, когда сердишься.
Внезапный толчок заставил меня согнуться и чуть не навалиться на Зоркого. Это байдара причалила ко льдам, а загнутые полозья тут же заставили её вынырнуть на твёрдую поверхность.
Тэйми и Эспин уже ждали нас неподалёку, а рассказ о том, что мы видели моржей на льдине, взбудоражила в Эспине охотничью удаль:
– Вистинг, предлагаю взять одну байдару и сплавать туда. Мясо моржа нам лишним не будет.
– И не подумаю, – отрезал тот, – это слишком опасно.
– Ушам своим не верю, – поддел его Эспин, – бывалый охотник боится не самого крупного морского зверя.
– Бывалый охотник знает главный охотничий закон – не трогай молодняк и матерей. Слышали когда-нибудь про необходимость сохранения популяции?
– Я понял, – поспешил признать Эспин, и всё же спросил, – Но если стрелять прицельно в самцов?
– Крог, – немного устало отозвался Вистинг, – я на моржей охотиться не буду, даже не уговаривайте.
– И почему же?
– Спросите у своей жены. Она наверняка с детства помнит, чем чревата облава на лежбище, где есть детёныши.
И я, и Эспин с любопытством посмотрели на Тэйми, а она помолчала немного, но всё же поведала:
– Если выйти на охоту и случайно убить моржиху, моржонок запомнит убийцу матери, а когда подрастёт, он найдёт того охотника и убьёт его, а потом съест, как когда-то тот охотник съел мясо убитой матери-моржихи.
– Что за жуть ты рассказываешь? – не поверил Эспин. – Моржи ведь питаются моллюсками, а не человечиной. Или это такая сказка о страшной мести нерадивому охотнику, который нарушил охотничий закон?
– Это правда жизни, – неожиданно заявил Вистинг. – Если убить моржиху, её детёныш останется один без всякой поддержки от соплеменников. Если он совсем мал и питался одним лишь материнским молоком, тогда он обречён. А вот если мать ныряла вместе с ним на дно и рыхлила своими клыками ил, чтобы детёныш подбирал моллюсков и ел их, у него есть шанс выжить. Но тут есть одна загвоздка – у детёныша ещё нет клыков, и рыхлить ил самостоятельно он не сможет. Поэтому, оставшись без матери, он перейдёт на другую пищу, чтобы выжить. Например, рыбу. Потом он начнёт понемногу подрастать и одной рыбы ему будет мало. Тогда этот моржонок начнёт охотиться на морских птиц, а может даже и на детёнышей тюленей. Потом у него наконец отрастут клыки, но он не станет рыхлить ими ил, чтобы добывать моллюсков, он ведь привык к рыбе и мясу. Постепенно детёныш станет взрослым моржом, а его вкусовые привычки не изменятся. Зато аппетиты возрастут. Теперь полуторатонный взрослый самец уже будет охотиться на взрослых тюленей и даже морских медведей. Потому что он высший хищник и не боится других хищников. Он вообще никого не боится, особенно людей.
– Только не говорите, что этот выродок прицельно охотится на людей, – забеспокоился Эспин.
– А я и не буду говорить. Пусть лучше Тэйми расскажет, – и тут Вистинг обратился к ней, – Помнишь, много лет назад возле вашего селения плавал такой вот морж-убийца.
– И все рыбаки боялись выйти в море, – охотно подтвердила она его слова. – Морж-людоед всегда замечал плывущие байдарки и кидался на них, чтобы топить. В тот год ни в одном доме не было нерпичьего жира или мяса, только немножко рыбы, которую ловили в реке, что в дне пути к западу. Голодали мы сильно, думали, все помрём, но тут пришёл к нам старик с белой головой, а с ним и охотник Мортен. У них были ружья, потому наши мужчины взмолились, чтобы они убили страшного моржа. И они убили. Наши мужчины смогли выйти в море и наловить рыбу на зиму, тогда и пришёл конец голоду. С тех пор все вспоминали белоголового старика и охотника Мортена добрым словом.
Надо же, а Вистинг, оказывается, герой по меркам родного селения Тэйми. Что же она не постеснялась направить в него свою стрелу несколько недель назад?
– Это правда? – спросил Вистинга Эспин. – Вы убили того моржа?
– Строго говоря, пулю, что угодила ему в голову, выпустил Рейдар Иверсен, шесть лет назад он был председателем имперского охотничьего клуба. Он-то впервые и вытащил меня на дальние острова, которые охотники из клуба обычно посещать не спешат. Вообще-то, мы пересекли половину острова с запада на восток в поисках росомахи, а наткнулись на такое вот необычное происшествие. Люди и вправду голодали, у собак через шкуры даже рёбра виднелись. Тот морж, как нам сказали, уже утащил в море трёх рыбаков. Люди, конечно, пытались его загарпунить, но морж на охоте был более удачлив. В итоге, Иверсен сразил его на проплывающей возле берега льдине. Потом мы поплыли к ней, чтобы осмотреть тушу. Самое паршивое, что мёртвый морж был на той льдине не один. Под ним мы обнаружили наполовину обглоданное тело человека. В тот день я убедился, что истории о моржах-убийцах и моржах-людоедах вовсе не выдумки. А ещё я зарёкся пробовать когда-либо моржовое мясо. Не хочу есть того, кто когда-то мог съесть человека. А ещё после той истории я зарёкся охотиться на моржей. Если из-за человека детёныш может потерять мать и вырасти таким вот чудовищем, лучше я не буду рисковать и плодить монстров. На этом моя совесть останется чиста.
Воистину ужасная история. Теперь понятно, почему Вистинг так холодно отнёсся к лежбищу во льдах. И вправду, пусть моржи живут сами по себе, а люди сами по себе. Охота не стоит того, чтобы наживать себе и другим столь опасного и сильного врага.
Глава 79
Заснеженное селение на берегу мы очень долго не могли отыскать, как и сам берег. В сумерках со стороны полыньи потянулся туман. Вскоре он окутал нас и скрыл из виду окружающий пейзаж.
Вот и лёд под ногами кончился, и мы ступили на плотный снежный покров, но что творится вокруг и где находится прибрежное селение, понять было невозможно. А ещё тьма сгустилась настолько, что впору зажигать керосиновые лампы с жирником.
– Что будем делать? – спросил Вистинга Эспин. – Разобьём лагерь прямо здесь?
– Не торопитесь, – уверенно отозвался тот и расчехлил ружьё. – Тэйми, попридержи своих бегунов.
Внезапно Вистинг выстрелил в воздух, и упряжка вместе с Зорким взорвалась заливистым лаем. Пару минут потребовалось собакам, чтобы успокоиться. А в наступившей тишине до наших ушей донёсся едва слышное многоголосое тявканье вдали.
– Селение там, – уверенно заявил Вистинг и двинулся на путеводный звук.
Через час блужданий в тумане мы наткнулись на собачьи следы, а вскоре увидели и выбежавшего к нам из тумана пса. Внимательно оглядев нас, он нырнул обратно в дымчатую завесу и вскоре привёл нас к спрятавшемуся в снегу дому.
Внутри нас встретили не слишком радушно. В доме рыбака и зверолова Велькутки никто не предложил нам даже чай. Поздний ужин специально дня нас готовить тоже не собирались. Хорошо, что не отказали в пользовании очагом.
На костре мы с Тэйми приготовили в одном котле суп из нашей оленины, а в другом похлёбку для собак из последних припасённых рыбин. Хозяин дома тем временем заговаривал зубы нашим мужчинам по другую сторону костра, расспрашивал их обо всех перипетиях нашего путешествия. Ни его жена, ни жёны его младших братьев, ни старая мать так и не предложили нам с Тэйми хотя бы посуду, и потому наш ужин мы разливали по своим мискам.
Эх, а ведь как было здорово когда-то остановиться в стойбище на Медвежьем острове. Мы с Эспином даже попросить ничего не успели, а нас уже усадили за стол и накормили до отвала из хозяйской посуды.
Здесь же ничего подобного ждать не приходилось, хотя хозяева не выказывали нам неприязни, скорее даже наоборот.
– На Севере всем людям держаться вместе надо, иначе сама природа нас победит, – философствовал хозяин, подсев к Эспину. – Столько опасностей кругом, столько лишений. И зверь дикий, и мороз, и голод – всё против людей ополчилось. А людям как здесь выживать? Только дружба и взаимовыручка погибнуть не дадут. Вот ты издалека пришёл, а друзей у тебя здесь совсем нет. Случись что, к кому пойдёшь за помощью? То-то. А я вот тебе дружбу предлагаю, настоящую, такую, с которой ничего в жизни не страшно. Что хочешь проси, всё для тебя сделаю, всё отдам. Потому что иначе на Севере нельзя, без дружбы людям не прожить.
– А ещё с такой дружбой жёнами принято обмениваться? – флегматично спросил Эспин и продолжил орудовать ложкой.
– Вот видишь, – обрадовался хозяин, – хоть ты и издалека, а всё о нашей жизни понимаешь.
У меня чуть миска не выпала из рук от такой неприкрытой наглости, а тут и Тэйми вскочила с места и гневно крикнула:
– Не будет этого! Пусть лучше злые духи утащат меня в Нижний мир, чем я лягу с таким ключконосым толстощёким мерзавцем, как ты!
Велькутки вначале оторопел от таких речей, но тут же посуровел и спросил Эспина:
– Почему твоя жена вмешивается в наш разговор? Если она такая языкастая, то почему ты её не воспитываешь?
– Это я тебя сейчас воспитаю, – не унималась Тэйми, – чтобы больше на чужих жён не засматривался.
– Ты женщина, так что молчи! – не стерпел хозяин.
Всё, Тэйми не выдержала и кинулась к лестнице. Я еле успела подскочить к ней и обхватить поперёк стана, чтобы стащить вниз и усадить обратно к очагу. Ещё не хватало, чтобы она притащила из своей нарты лук со стрелами и начала угрожать Велькутки. Тогда нас всех выгонят не только из дома, но и из селения.
– Благодарю, за то, что приютил нас сегодняшней ночью, – словно угадав ход моих мыслей, примирительно произнёс Эспин, – завтра мы отправимся дальше на север и больше не будем тебя беспокоить.
– А как же наша северная дружба? – не сдавался Велькутки.
– Ты же слышал, моя жена не хочет так дружить.
Я украдкой глянула на хозяйку дома, а на её лице отчётливо проскользнуло разочарование. Неожиданно. Выходит, жена Велькутки ничего против такой дружбы не имеет. Ну да, Эспин ведь красавчик, что ей терять, когда муж ещё тот прохвост.
– Неправильно это, что жену свою распустил, – доверительно сказал Велькутки Эспину. – Смотри, к следующему лету она тобой помыкать будет, что и слова пикнуть не посмеешь. А всё потому, что ты ей многое позволяешь. А ты хоть раз попробуй всё по-своему сделать, да ещё и прикрикни на неё, если будет возмущаться. Вот увидишь, начнёт она тебя слушаться, побоится перечить.
– Спасибо за совет, – ответил Эспин. – И всё же позвольте отказаться от предложеной дружбы.
Хозяин выслушал Эспина и приуныл. Тэйми немного успокоилась и даже доела свою порцию супа. И тут настала моя очередь сжаться в ожидании страшного – Велькутки подсел к Вистингу и начал увещевать теперь уже его о суровой северной природе и спасительной дружбе.
– Жену не отдам, – без всяких предисловий ответил ему Вистинг. – Она мне и самому пригодится.
– Нельзя же быть таким ревнивцем, – покачал головой хозяин. – Такие только на Песцовом острове и живут. Жадные, недружелюбные. Дурно быть таким как они.
– Может и дурно, но моё слово неизменно.
Велькутки долго смотрел на меня, отчего я схватила Тэйми за руку, инстинктивно ища поддержки. Она прекрасно меня поняла и потому другой рукой обвила мою талию, словно показывая, что никому меня не отдаст.
– А ты спроси свою жену, – не отставал от Вистинга хозяин дома, – что она про нашу дружбу думает.
– А что её спрашивать? Она же женщина, её дело молчать, когда говорят мужчины.
Ну вот, вернул Велькутки его же слова. Правда, спокойствия это обстоятельство мне не добавило.
Когда настало время отходить ко сну, я к собственному ужасу поняла, что хозяйки выделили нам всем только два полога – по одному на супружескую пару. Если Тэйми с Эспином это даже не смутило, то я долго колебалась, пока Вистинг не приблизился ко мне и не шепнул на ухо:
– Либо спишь сегодня рядом со мной, либо с кем-то другим и не просто рядом. Выбирай.
А выбор-то невелик. Виситинг прав, если выпрошу себе отдельный полог, посреди ночи туда точно заберётся раскатавший губу Велькутки. Нет, не бывать этому!
