Текст книги "Наследница огненных льдов (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 62 страниц)

– Просто поразительно, – неожиданно заговорил Вистинг. – Сколько каждый год байдарок уносит в открытое море, но именно тебе и кузену посчастливилось встретить подводную лодку и спастись.

– А вы бы предпочли, чтобы мы просто утонули?

– Не шути так, принцесса, – абсолютно серьёзно заявил он. – Если бы я думал, что вас уже нет в живых, стал бы я рыскать вдоль здешнего побережья? У меня было только два варианта. Либо вас прибило к острову Вечной Весны, либо вынесло прямиком к Песцовому острову, и далеко от берега вы уйти не успели. Первый вариант отпал после двухдневного плавания, оставался только второй. И он полностью оправдался.

– Всё равно странно. Если бы мне сказали, что некую байдарку унесло в открытое море, я бы не надеялась на чудесное спасение. Почему же вы решили идти и искать нас?

Вистинг долго молчал, не отрывая взгляда от языков пламени, а после всё же сказал:

– Помнишь наш разговор в Сульмаре, самый первый? Ты сказала, что веришь, что твой опекун жив, как верил когда-то и я, что ты не утонула в непропуске. Касательно непропуска я неожиданно оказался прав, ты на счёт своего опекуна, как теперь выясняется, тоже. Так что ещё мне оставалось в эти дни кроме веры? Да, я просто хотел верить, что ты жива. И я не обманулся, чему очень рад.

Он посмотрел на меня так пристально и пронзительно, что я поняла – Вистинг не просто верил, он этой верой жил все последние дни. Он бы и вправду не успокоился, пока не достал бы меня из-под земли. Так велика его забота обо мне. А может, нечто большее?

Узнать наверняка я не успела. Эспин вернулся к костру с охапкой дров, и на этом наш разговор завершился: при нём Вистинг откровенничать не намеревался.

Когда настало время отходить ко сну, я с недоверием посмотрела на две палатки, приставленные друг к другу. Всё ясно, так внутри каждой сохранится больше тепла. Но спать опять через стенку с Вистингом для меня стало бы испытанием. А тут он ещё и скинул с себя маску заботливого спасателя и с явной издёвкой предложил:

– Может, не будем мешать молодожёнам? Дадим им время получше узнать друг друга, да ещё и наедине. Палатки-то целых две.

Это ещё что такое? А мне куда? В палатку к Вистингу? Нет!

– Может, прекратите уже эти поползновения к Шеле, – неожиданно встрял Эспин, и это было очень даже кстати, ведь я так растерялась, что не сумела быстро придумать достойный отказ. – Я всё ещё здесь и моего временного опекунства над Шелой никто не отменял. Так что будьте добры, поумерьте свой пыл.

– Спокойней, Крог, никто на вашу кузину всерьёз не покушается. Видно, шуток вы совсем не понимаете. Или так сильно боитесь остаться со своей драгоценной Тэйми наедине?

– Слушайте, Вистинг, может, оставите свои остроты до утра? Спать жутко хочется.

– Тогда отправляйтесь в мою палатку, – неожиданно серьёзным тоном заявил Вистинг, – я сменю вас через пару часов.

– Что опять дежурство у костра? – стадальчески протянул Эспин. – Кого вы опасаетесь? Боитесь, что барс придёт, а вы его не встретите?

– То, чего я боюсь, вам даже и не снилось. А в целях общей безопасности будем нести караул. Отоспитесь завтра вечером во время привала. А пока женщины будут спать в вашей палатке, вы в моей. Держите при себе ружьё. Даже когда будете сменять меня, не выпускайте его из рук.

Всё, на этом он отправился к костру, а Эспин нехотя поплёлся к палатке Вистинга:

– Он точно параноик, – недовольно шепнул Эспин, прежде чем залезть внутрь, – столько собак вокруг, а он ждёт незаметного вторжения.

Мы с Тэйминэут забрались в двуместную палатку, где сразу чувствовался простор. Мой спальный мешок, её кукуль и больше ничего. Ах да, Зоркий решил нас навестить. Пушистик хотел согреть меня и улёгся рядом, что характерно, не между мной и Тэйминэут, а с боку. Надо же, как он чётко расставил для себя приоритеты: меня греть можно, а у Тэйминэут для этого есть свои собаки, так что обойдётся.

Только я залезла в свой мешок, Тэйминэут зачем-то выбежала из палатки и вскоре вернулась. В руках она держала длинный кожаный ремень. У меня душа ушла в пятки. Это же не тот самый шнур, которым она задушила отца, а потом на нём же вытащила его бездыханное тело из дома? Зачем она его принесла? Что она хочет со мной сделать?

Не успела я и пикнуть, как Тэйминэут принялась привязывать один конец ремня к моим зачехлённым стопам.

– Не бойся его, – заговорщически прошептала она, – я всю ночь буду рядом с тобой, он тебя не тронет, не посмеет.

– Ты о чём?

– Я же не ослепла и не оглохла, вижу, как на тебя смотрит охотник Мортен. А какие слова постыдные говорит. Пусть сначала отработает за тебя, как положено, а потом охальничает. Подними ноги, я их тебе обвяжу.

– Это ещё зачем?

– Чтобы, когда он придёт ночью и утащит тебя, сразу из мешка не вынул, с узлами помучался. А ты к тому времени сама проснёшься и крик поднимешь. Я и муж мой тогда твою честь защитить успеем.

Я пребывала в ступоре с минуту, а за это время Тэйминэут и вправду успела обмотать мои ноги шнуром и даже завязала три узла.

– Постой, – попросила её я. – Мортен Вистинг, конечно, отвратительный тип, но не изверг. Не опустится он до такой низости.

– А ты откуда знаешь?

– Не знаю, – пришлось согласиться мне, – но чувствую, что он меня не обидит. Да, он может наговорить кучу гадостей, но и только.

– Зря ты такая легковерная, – покачала головой Тэйминэут и заставила меня приподняться, чтобы обвязать конец ремня поперёк моего тела. – Жаль, что я сеть из дома не взяла, так бы завернула тебя в неё, запутала, он бы в жизни не распутал.

Так мне и пришлось спать связанной. Хорошо, что ремни не сковывали тело и не давили, вот только высунуть руку из мешка, чтобы зарыться пальцами в шерсть Зоркого, не получилось. Ну, ничего, пройдёт время, Тэйминэут убедится, что Вистинг не настолько опасен, и больше не будет применять ко мне такие странные защитные меры. Хотя, заботу я оценила. А ещё поняла, что Тэйминэут воспитывалась в строгости. Интересно, чем это грозит Эспину?

Глава 67

Ночью на мою честь никто не покушался, что было ожидаемо. Утром, Тэйминэут развязала меня, а потом мы дружно начали прихорашиваться. Я осторожно расчёсывала ей длинные волосы гребнем, она помогла мне аккуратно вплести ленточки в косы. А потом я достала складное зеркальце, и Тэйминэут не отрывала от него глаз, пока я наводила лоск.

– Держи, – протянула я ей зеркало, – посмотрись на себя, если хочешь.

Она с трепетом приняла зеркало, недоверчиво глянула в него и вздрогнула, будто не узнала себя.

– Ты что, никогда не видела зеркала? – начала догадываться я.

– У мамы было такое стекло-пересмешник, но оно давно разбилось, а последний осколок я потеряла три зимы назад.

– Ты что же, не видела своего отражения целых три года?

– Нет же, я ходила на речку, к заводи у моря. Но там я такая бледная как тень. А в этом стекле я другая, как будто настоящая, как и все вокруг.

Надо же, никогда сама я бы и не подумала удивляться таким простым вещам как отражение в зеркале. Но это только потому, что в доме дяди Руди зеркала есть чуть ли не в каждой комнате. А где им взяться в подснежном доме Тэйминэут? Удивительно, что у её матери было хотя бы одно такое. Даже интересно, как и с кем оно попало на Песцовый остров.

– Скажи, – с нескрываемой грустью спросила Тэйминэут, не отрывая глаз от своего отражения, – я красивая?

– Очень красивая, – охотно подтвердила я.

Бедная девушка не могла толком разглядеть себя в речной воде три года, наверное, теперь она ужасно не уверена в себе, так почему бы её не подбодрить.

– У тебя очень выразительные глаза, – добавила я. – И черты лица правильные. А твои косы просто предмет гордости и зависти. Ты очень красивая девушка, Тэйминэут.

– Тогда почему твой брат не хочет смотреть на меня? – отложив зеркало, спросила она. – Неужели на вашем большом далёком острове живут девушки красивее меня?

Какой сложный вопрос, так сразу и не ответишь.

– Понимаешь, Тэйми, – перешла я на доверительный тон, – Эспин боится, что его отец будет недоволен вашей внезапной женитьбой. Ты же прекрасно знаешь, не собирался он за тебя отрабатывать, даже не думал о тебе. – Тут её глаза вспыхнули недовольством, но быстро потухли. Знает, Тэйминэут, что не права. – Видишь ли, отец Эспина очень богатый человек. Очень, ты даже не представляешь насколько. Не думаю, что он будет тебе рад.

– Почему ты говоришь про отца Эспина, будто он тебе не отец вовсе.

– Он мне и не отец.

– Тогда почему Эспин говорит, что ты его сестра?

Ну, вот и поймала на слове. Надо как-то выпутываться.

– У нас отцы разные.

– А твоя мать, что же, сначала овдовела, а потом перешла к брату мужа? А я думала, Эспин старше тебя.

Я уже запуталась в её вычислениях наших родственных связей, так что пришлось сказать:

– И матери у нас с Эспином разные. Я сирота, а его семья приняла меня как родную.

– А, тогда всё понятно.

На этом мы решили, что пора выбираться из палатки. Я чуть не ослепла от искрящегося под косыми лучами снега, до того выдался солнечный денёк. И морозный – ещё не доводилось нам на островах попадать в столь ощутимый холод.

Полусонный Эспин сидел у костра, а у его ног лежала одна из собак Тэйминэут. Дымка, я узнала её по умильной кокетливой мордашке. Кстати, а где мой пушистик? Ага, вот кончик его хвоста торчит из палатки Вистинга. Значит, охраняет сон. Ну, и ладно.

Брум помешивал кашу в котелке, Тэйминэут захотела ему помочь, но хухморчик огрызнулся:

– Много ты понимаешь в крупах. Что ты вообще знаешь о гречке? В какой мерзлоте она тут у вас произрастает? Вот рыбу или мясо я тебе доверю, а про кашу даже думать забудь. Я тут дух очага и уюта, понятно?

Тэйминэут настаивать не стала, даже извинилась, лишь бы семейный дух на неё не гневался. А потом она подсела к Эспину, и спросила:

– Сколько оленей у твоего отца?

– Каких ещё оленей? – удивился он.

– Ну, в стаде. Большое у вас стадо?

– У нас вообще нет никакого стада. Зачем оно нам?

– Но как же, твоя названная сестра сказала, что твой отец очень богатый человек.

– И как это связано с оленями?

– Так ведь богатых рыбаков не бывает, только оленеводы. Вот мой отец и братья сколько ни трудились всё лето, а всё равно мы зимой голодали. А оленеводы всегда сытые, в любой день могут оленя забить и наесться. Случалось, когда мы от голода помирали, пригонял к нашему побережью своё стадо Карикиява. Когда его пастухи гнали оленей, вся тундра серела, так их было много. Карикиява очень богатый человек, оленей в его стаде не счесть, и с каждым годом их всё больше становится. А у твоего отца больше оленей, чем у Карикиявы?

– Я же говорю, нет у него никаких оленей.

– Совсем нет?

– Совсем.

– Тогда, как же твой отец может быть богатым человеком?

Я невольно улыбнулась и поспешила прикрыть рот рукавицей. Какая же Тэйми непосредственная. Ну да, откуда ей знать, что такое деньги, и как ими пользоваться. Раз мерилом богатства на этом острове являются необъятные оленьи стада, то по здешним меркам Эспин и вправду голодранец.

– Твоя сестра что-то напутала, – улыбнулась Эспину Тэйминэут, –  совсем ты не из богатого рода. И я из бедного. Не будет твой отец сердиться, что я без приданого в ваш дом приду. Или он богачку в свой дом хочет, да ещё со своим оленьим стадом? А что же делать? – теперь уже испуганно спросила она. – Никаких оленей у нас с роду не было, мы простые рыбаки.

– Так тихо, успокойся, – мягко осадил её Эспин. – Никакие олени моему отцу не нужны. А на счёт невестки… Ладно, скажу прямо, своей невесткой он хотел видеть другую девушку.

Тэйминэут пристально смотрела на Эспина, а он покосился на меня, и мне пришлось отчаянно замотать головой, лишь бы он не проговорился. Не хочу ссориться с Тэйми.

– Твой отец что же, сговорил тебя за неё, за ту, другую? Неужели как на острове, где в лесах живёт много медведей, вас ещё с колыбели друг другу обещали?

– Всё очень сложно, Тэйми, так сразу и не объяснить. Просто пойми, нам не дадут быть вместе.

Какую удобную отговорку он придумал, чтобы снова не вызвать гнев Тэйми на себя. А его слова её очень сильно расстроили, и это понятно. Правда, когда Брум объявил, что каша готова, Тэйми первым делом наложила еду в миску и преподнесла её Эспину, всё так же с обожанием следя, как он ест. Ничто не переубедит Тэйминэут отказаться даже от бедного безоленного мужа.

Словно почуяв запах гречки, Вистинг выбрался из своей палатки и пожаловал к завтраку. Отчего-то Эспин первым делом сказал ему:

– Вы правы, что-то тут нечисто. Кто-то здесь ночью…

– Не сейчас, Крог, – оборвал его Вистинг, зачерпывая из котла гречку.

– А в чём дело? – поспешила спросить я. – Что случилось ночью?

– Ничего особенного, принцесса. Кушай кашу, набирайся сил. Нам сегодня предстоит долгий поход.

То есть, у мужчин появились какие-то секреты, и Вистинг намекает, что  это не моё дело? Как бы не так!

– Или вы оба расскажете, что случилось ночью, либо я никуда с вами отсюда не пойду.

– Ну, началось, – недовольно пробурчал Вистинг, а потом кинул недовольный взгляд на Эспина, – Крог, а вы будто не знаете свою кузину. Она же нам обоим сейчас проест печень, пока всё не вытянет.

– Она и так вытянет, лучше не сопротивляться, – апатично заметил Эспин. – Тем более, я сам не понял, что видел в темноте. Может, ничего и не было.

– Что ты видел? – тут же спросила я.

– Принцесса, дай всем спокойно поесть, а потом спрашивай.

Пришлось унять любопытство и смолотить гречку быстрее всех. Тэйминэут же вкуса каши совершенно не поняла. Конечно, это не рыба и не мясо, злаки для неё странная пища. Пришлось порыться и найти в своих запасах галеты. Их она тоже не смогла распробовать – непривычная еда. Зато шоколад ей сразу понравился. Конечно, как он может не нравиться, даже если пробуешь его первый раз в жизни.

Пока ездовые собаки завидовали Зоркому, я кормила моего пёсика остатками каши, Тэйминэут же отправилась снаряжать упряжку. Своих собак перед поездкой она слегка подбодрила сушёным уйком, ведь с полным желудком ездокам будет тяжело бежать. После быстрой трапезы она принялась одевать собакам на лапы кожаные тапочки и застёгивала им на груди ремешки. И уже у самой нарты Тэйминэут замерла, уставившись на снег под ногами. Я подошла к ней и тоже призадумалась.

Следы от нарты изрезали весь наст вокруг лагеря, вот только расстояние между полозьями было крохотным, словно от детской нарточки. Вот только она, гружённая, всю ночь простояла на другом конце нашего лагеря. Ведь никому не пришло бы в голову возить её за собой всю ночь вокруг нашей стоянки?

– Делать мне больше нечего, – отозвался на это моё предположение Эспин. – Я просто сидел у костра, подкидывал ветки и услышал в темноте какой-то шелест. Собаки проснулись, насторожились, но не лаяли. Как-то жутко сделалось, когда они все уставились в одну точку, а кто там стоял, я увидеть так и не смог.

– Может, зверь?

– На зверя они бы все разом залаяли. Ты разве не обратила внимания, островные собаки гавкают только на зверей, но не людей. Значит, ночью к нашему лагерю подходил кто-то двуногий. А вот кто и зачем, не знаю. Вистинг, может вы в курсе? Я так понимаю, ночные визитёры вам не в новинку. Из-за них вы устроили этот караул? Кто это такие?

– Нерпоглазые пехличи, – ответила за него Тэйминэут, пройдясь по следу чужой нарты, – это маленькие люди гор приходили к нам. Дурно это, не хотят они нас здесь видеть.

– Что, опять горные духи? – недоверчиво усмехнулся Эспин. – Разве они не живут в чум-горе под Ледяной звездой и не варят там китовый суп?

– Везде, где горы, там пехличи и живут. В дне езды отсюда тоже горы есть. Пехличи оттуда приехали, значит, что-то от нас хотят. Наверное, прогнать решили. Надо бы ехать поскорее отсюда.

– Только куда? – не особо рассчитывая на ответ, спросил её Вистинг. – Все три дня, что я шёл по побережью, всякий раз встречал эти следы. И каждую ночь слышал какой-то щебет возле палатки. А ещё шаги, будто детские.

– И они не тронули тебя? Не показали себя, не дали какого знака?

– Так, погодите, – встрял Эспин, – Вистинг, вы что, тоже верите в этих пехличей? Нет, Тэйминэут я прекрасно понимаю, но вас не вполне.

– А что вы хотите понять? Это как с полуночным барсом. Есть следы, есть свидетельства очевидцев, а теперь в нарте вашей жены лежит его пятнистая шкура. Я своему чутью верить привык. И слух со зрением мне пока не отказывают. Если я не видел карликовый народец воочию, это ещё не значит, что на этих островах его вовсе нет.

– Но это же дико. Если бы на островах жили племена карликов, с ними бы уже давно завязалась хотя бы меновая торговля. Но маленьких людей ни один сборщик пушнины не видел.

– Наверно, потому, что пехличи не совсем люди.

– Что это значит? Вы что, верите в духов? Не ожидал от вас, Вистинг, не ожидал.

А дальше начались бурные споры, которые прервало только веское замечание Брума, что продолжал сидеть у костра:

– Не знаю, что вы такого страшного нашли в пехличах. Да, человеческой речью не владеют, глазищи у них жуткие, в нарты запрягают всякое неподходящее для этого зверьё. Но по сути они нормальные ребята.

– Ты что, – поразилась я, – встречался с пехличами? Когда?

– Давно, когда с затёртой во льдах шхуны добирался домой. Подвезли они как-то раз меня на своей нарте до Ольховки на Медвежьем острове, пощебетали чего-то и дальше поехали, кажется, к горам. Ещё кусочки мела на прощание дали погрызть. Прям как знали, чего мне в те дни поесть хотелось.

– Пехличи одаривают только тех, кто им нравится, а остальных губят, – сказала Тэйминэут. – Только шаманы могут их умилостивить или какая хитрость.

Я вспомнила рассказ бабушки Матлинэвыт о том, как её отец получил от горных жителей щедрый подарок в виде выделанных шкур. А потом мне вспомнилась ночёвка на острове Вечной Осени. А ведь тогда к нашей палатке тоже кто-то приходил. И маленькие фигуры, что убегали прочь, я тоже видела. И подарок в виде мешочка с камушками тоже был. Неужели самая сильная шаманка Полуночных островов прислушалась к моей просьбе и попросила помощи у пехличей, а они принесли мне нечто, что позволит отыскать дядю Руди и вернуть его домой?

Не говоря ни слова, я кинулась к своему рюкзаку и насилу отыскала подарок. Четыре неогранённых полупрозрачных камушка разных цветов при свете дня переливались радужными искрами. Эспин внимательно рассмотрел каждый из них и заключил:

– Похоже на горный хрусталь.

– Тот, что с розово-фиолетовыми отблесками, точно аметист, – возразил ему Вистинг, – такие камни россыпью висят на скалах в непропусках. Правда, сростки куда мельче, а тут целый одиночный гигант.

– Но тот тёмный камень наверняка чёрный хрусталь. А два прозрачных кристалла с трещинами похожи на кварц.

– И как они могут помочь дяде Руди? – не терпелось мне узнать.

– Понятия не имею, – признался Вистинг и добавил. – Надо было спрашивать пехличей, когда они их тебе подкинули, может быть, и нащебетали бы тебе дельный совет.

Глава 68

Так ни в чём и не разобравшись, мы поспешили собрать вещи и ринуться в путь. Правда, перед этим Тэйминэут выдала нам с Эспином те самые деревянные очки с продольными прорезями и кожаными завязочками, которые она назвала маской от снежной слепоты. У Вистинга имелись свои очки и не деревянные, а вырезанные из кости. Что ж, и тут он лучше нас подготовился к походу по заснеженной тундре в солнечный день.

Блестящий снег резал глаза нещадно, и они начинали слезиться. Очки спасали от слепящего сияния, но через узкие прорези мало что можно было разглядеть вокруг себя. Всё время приходилось вертеть головой, чтобы отыскать упряжку Тэйми, Эспина с нарточкой, Зоркого, Вистинга.

Когда впереди показалась замёрзшая река и очередной мост из валежника, я учла свой горький опыт и отвязала лапки-снегоступы от торбазов. Первое препятствие было успешно пройдено, но через пару часов на пути снова возникла река. Перейдя её, Вистинг объявил:

– Хорошее место, чтобы устроить привал и пополнить запасы. Крог, берите ружьё. Мы с вами пойдём в горы, а женщины пусть остаются у реки.

– Что, – хотела я расстроиться, – оставите нас здесь одних, готовить обед?

– Не одних, а со стаей собак. И не готовить обед, а тоже пополнять припасы.

– И каким это образом?

– Тэйминэут прекрасно знает. Правда. Тэйми?

Вначале она смерила Вистинга холодным взглядом, а потом нехотя сказала:

– Ты хочешь, чтобы мы наловили рыбу подо льдом.

– Именно, Тэйми. Полагаю, ты большая в этом деле мастерица.

– Да, я взяла из дома и удочку, и черпалку, и колотушку. Но у меня есть ещё лук и стрелы. А ещё я умею управлять нартой, на которой мы с тобой увезём от горы тушу убитого толсторога.

– Ты что, хочешь отправиться на охоту вместе со мной? – недоверчиво спросил её Вистинг.

– Да, хочу. Пусть мой муж останется со своей сестрой, чтобы ей не было страшно, а я возьму Найду, Ягодку, Тумана и Смелого, и вместе мы поедем к горам.

Что-то тут нечисто. По глазам Тэйми вижу, она что-то задумала. Недолюбливает она Вистинга, это я вчера поняла отчётливо. Его тут вообще никто не жалует.

– А что на это скажет твой муж? – спросил Вистинг и повернулся к Эспину.

– Мне всё равно, – отозвался тот. – Охота, рыбалка – без разницы, чем заняться.

Тэйми этот ответ удовлетворил, Вистинг тоже возражать не стал. В итоге Тэйминэут вынула из-под шкур деревянную дубинку, некое подобие шумовки с длинной ручкой и саму удочку – тонкое древко с костяной ручкой и костяным же навершием, в котором просверлена дырка, а через неё продета леска. Нет, это даже не леска, а, как сказала Тэйми, жила белухи. И вот к концу этой жилы привязан загнутый костяной крючок и грузило в виде камешка.

Но это удочка для Эспина. Мне же пришлось снять очки, чтобы порыться в своих вещах и разглядеть в недрах рюкзака подарок от сердобольных сульмарцев. Минуту спустя я держала в руках банальную леску с металлическим крючком и размышляла, к чему бы её привязать.

– Не мучайся, принцесса, – неожиданно раздалось за спиной, – держи мою.

Я обернулась и увидела в руках Вистинга такую же деревянно-костяную удочку, только с леской и двойным металлическим крючком. Хм, что-то мне напоминает этот загнутый в противоположные стороны металлический пруток. Вон, чёрная краска слезла, концы будто подточены.

– Это что, моя шпилька? – поразилась я.

– Ну, ты же хотела, чтобы я тебе её вернул.

С этими словами он вручил мне удочку, а сам подошёл к опустевшей нарте Тэйминэут, чтобы вместе с ней и Зорким отправиться в горы.

Когда они удалились, Эспин тоскливо посмотрел на оставленный нам инвентарь и спросил:

– Ты хоть что-нибудь знаешь о подлёдном лове?

– Для начала надо сделать лунки. Наверное, лёд тонкий. Попробуем проломить.

Так мы и сделали. Черпалка на длинной ручке быстро проделала во льду две полыньи, в них-то мы, стоя на берегу, и закинули крючки с насаженными на них кусочками юколы.

Ожидание улова сильно затягивалось, Эспин не выдержал и притащил нам пару шкур, чтобы усесться, закутаться и продолжить лов в относительном комфорте.

Из оставленных Тэйминэут собак, к нам подошла лишь Дымка. Вернее, подошла она к Эспину, пронзительно посмотрела ему в глаза и с чем-то похожим на полуулыбку, улеглась возле его ног.

– Смотри, как она к тебе прониклась, – заметила я. – Наверное, скоро признает в тебе хозяина. – Эспин молчал, а я продолжила свою провокацию. – А её хозяйка ушла на охоту с другим. Так подозрительно. – Снова молчание, но я не намеревалась отставать от Эспина. – Ну неужели ты сейчас ни капельки не ревнуешь?

– Кого?

– Тэйминэут, конечно же. Она ведь ушла на охоту с Вистингом. Сама захотела с ним уйти, понимаешь?

– И что?

Ну, совсем непрошибаемый!

– Тебя что, это совсем не задевает?

– А должно?

– Конечно, должно. Помнится, на пароходе тебя аж перекосило, когда ты увидел рядом со мной Вистинга.

– Ничего меня не перекашивало.

– Но тебя это задело. И не говори, что тогда ты пёкся только о моей чести. Ты же заревновал.

– Послушай, – Эспин даже отложил удочку, чтобы повернуться ко мне и сказать, – Ты – это ты, а Тэйми – это Тэйми. Если хочет побыть наедине с заезжим охотником, пусть идёт с ним в горы.

О, сколько напускного пренебрежения в этих словах, но меня не провести – Эспина и вправду задело, что Тэйми ушла именно с Вистингом.

– К тому же, – продолжил он, – ты сама предлагала отдать Тэйми любому, с кем она захочет остаться.

Я пришла в ужас от его слов:

– Ты что! Я не говорила такого! Я предлагала сосватать Тэйминэут за хорошего парня из прибрежного поселения. Я хотела, чтобы у неё был настоящий, работящий муж, такой, какой ей и нужен. Вистингу она точно не нужна.

– Ну вот, а сама говоришь мне про ревность. Признайся хотя бы самой себе, не судьба Тэйми тебя сейчас волнует. Тебя задевает, что Вистинг ушёл с ней.

– Ты всё переворачиваешь с ног на голову, – начинала злиться я.

– Ну, конечно, – буркнул Эспин, а потом взял в руки удочку и отвернулся.

– Да, ты переворачиваешь, – настояла я. – Мне, знаешь ли, не безразлична судьба Тэйми.

– С чего бы это вдруг?

– Потому что мне её жалко. Мать с братьями провалилась под землю, отец умер. Она же теперь совсем одна. Она теперь сирота. И я сирота. Это, знаешь ли, заставляет чувствовать некое родство душ.

– А теперь скажи, что тебя некогда приютили Кроги, а теперь другой Крог должен облагодетельствовать новую сироту.

– Мы всё равно ей очень обязаны. Тэйми ради тебя снарядила целую упряжку, столько полезного инвентаря с собой захватила, помогла сменить нам экипировку, лишь бы нам было легче дойти до оси мира. За одно это мы должны быть ей благодарны.

– Я и благодарен. Пока не знаю, как ей отплатить за заботу, но обязательно что-нибудь придумаю.

– Ты просто мог бы быть с ней помягче. Она же так для тебя старается, так хочет завоевать твоё расположение. Тебе что, совсем не импонирует, как она подносит тебе еду?

– Для меня это немного дико. Я же не деспот какой-то, чтобы требовать для себя всё свежее и лучшее, а женщине оставлять объедки.

– Ну, так скажи ей об этом. Попроси, чтобы Тэйми завтракала и ужинала вместе с тобой, иначе ты обидишься. И скажи ей хоть какие-нибудь добрые слова. Не хочешь прилюдно, скажи наедине. Главное, будь искренен. Девушка не виновата, что хочет быть счастливой. Все этого хотят.

– А мои представления о счастье опять никого не интересуют.

– А ты сам-то знаешь, что для тебя счастье?

Ответа не последовало. Может быть, Эспин и сумел его придумать, но озвучить не успел – его удочка дёрнулась. Неумелая, но настойчивая подсечка, и вскоре на лёд шмякнулась извивающаяся рыбка вроде той, что Зоркий ловил на реке близ Средней Каменки.

– Наверное, голец, – подумала я и схватила колотушку, чтобы протянуть её Эспину, – Оглуши рыбу.

– Почему я?

– Мне её жалко.

– Глаза ей не размозжи! – послышалось из нагрудной сумки, и вскоре Брум вылез наружу.

Всё, первый улов больше не трепыхался, а хухморчик под пристальным взглядом Дымки выковыривал мелкие рыбьи глаза, чтобы сразу их проглотить.

Вскоре удача улыбнулась и мне, да ещё и в двойном объёме – по гольцу на каждом крючке. Рыбалка пошла намного веселее, и помимо гольцов нам удалось выловить даже парочку наваг. Брум уже устал ковырять рыбам глаза и откинулся на шкуру, чтобы спокойно переварить трапезу. А мы успели набить подмёрзшей рыбой целый нерпичий мешок.

Вычерпывая шумовкой из лунки кусочки льда, я невольно задалась вопросом, который и поспешила озвучить Эспину:

– Как думаешь, не многовато ли рыбы? Может, пора остановиться?

– У Тэйми восемь собак, сегодня она обязательно сварит им свежую похлёбку. А остатки можно употребить завтра. Не сгниёт же рыба, просто замёрзнет.

– А если Тэйми с Вистингом притащат большого толсторога? Или даже двух? За свежесть мяса в морозы я не переживаю, просто сможем ли мы всё это перевезти с места на место?

– Придётся постараться. Наши запасы и так скоро подойдут к концу. И опять же восемь собак Тэйми каждый день хотят есть.

Пришлось согласиться и продолжить рыбалку, правда, тянуть каждый раз одного-двух гольчиков уже не доставляло особого удовольствия. Приелось это монотонное занятие, и азарт пропал.

– Как думаешь, – спросила я Эспина, – Тэйминэут с Вистингом скоро вернутся?

– Успела соскучиться?

– По ком?

– Ну не по Тэйминэут же. Учти, Шела, хоть я тебе теперь не жених, но за тебя всё равно отвечаю. Все мои предупреждения касательно Вистинга в силе. Не связывайся с ним.

– Я не собираюсь с ним связываться, – немного раздражённо ответила я.

– Вот и не делай ему шагов навстречу. Он очень опасный тип.

– Он не тронет меня, – настойчиво, в который раз уверяла я теперь уже и Эспина.

– Может и не тронет, но мозги запудрит знатно. Это у них семейное.

Семейное… Так, что-то мне уже доводилось слышать про семью Вистинга. Помимо покойной жены, речь когда-то заходила о его отце. Так-так-так, пограничник в Сульмаре говорил, что у отца есть некие заслуги и он уважаемый человек. Эспин в чумовище намекал, что отец Вистинга большой человек.

– А ну-ка, расскажи мне про это их семейное. Кто там ещё умеет пудрить мозги?

– Главным образом Рольф Вистинг, глава их семейного клана, а по совместительству тайный советник императора. Вернее, бывший тайный советник.

– А у императора есть тайные советники? Если они тайные, тебе про них откуда известно?

– Известно, – Эспин не стал вдаваться в подробности и лишний раз напоминать, в каких родственных связях Кроги состоят с правящей династией, а продолжить делиться откровениями. – Отец Вистинга был советником при двух императорах лет тридцать, не меньше, и вдруг этой весной впал в немилость. Допуска во дворец лишился, право въезжать в столицу ему ограничили, поэтому он не выбирается из загородного поместья и ждёт, то ли прощения, то ли кары.

– За что? Что он такого натворил?

– Без понятия, о таких вещах открыто не распространяются. Говорят, все тридцать лет он выполнял очень специфические поручения деликатного характера, главным образом, за пределами империи.

– Шпионаж? – догадалась я.

– Скорее авантюры с далеко идущими последствиями. Никакого отношения к разведчикам Рольф Вистинг не имеет, но, по сути, он выполнял параллельную им работу. Видимо, разведке император мог довериться не всегда, а вот Рольфу Вистингу – пожалуйста. Говорят, Вистинг-старший за три десятка лет умудрился сплести целую сеть из одному ему известных агентов. Ходят слухи, что всех своих детей он тоже втянул в свою сеть и раздавал им разного рода поручения…

– Так, подожди, – прервала я Эспина, – и сколько у него этих детей?

– Старший сын и три дочери. Самая младшая примерно твоих лет.

Быть того не может… А Мортен Вистинг так правдоподобно пел мне о своём одиночестве, что дома никто его не ждёт, и его смерть никого не расстроит. А тут – отец, три сестры. Да я бы всё отдала, чтобы у меня было столько живых и здоровых родственников. Надо же, Вистинг так умело выдавливал из меня жалость, а я ему даже поверила…