Текст книги "Наследница огненных льдов (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 62 страниц)

Покончив с разорением камбуза, мы снова вышли в коридор, вот только Мортен не спешил спускаться обратно вниз, в машинное отделение, где нас ждал Зоркий. Он намеревался обшарить каждую каюту, чтобы найти хоть какие-то сведения об этой шхуне и людях, здесь погибших.

Мне не хотелось отпускать его, и потому я непрестанно шла за Мортеном. Других мертвецов мы больше не обнаружили, и я была безмерно этому рада. Зато под газовым светильником в одной из кают отыскалась небольшая канистра с топливом, её-то мы и забрали с собой.

Потом Мортен вздумал подняться на палубу, но ничего кроме снега мы там не увидели. Настало время возвращаться тем же путём, каким мы сюда и пришли, но проходя по коридору мимо жуткой кают-компании, керосин в нашей лампе так некстати выгорел до конца.

Спускались по лестнице мы в кромешной темноте и исключительно на ощупь. На ощупь и с помощью мрачного скуления Зоркого мы выбрались через прореху в корпусе шхуны наружу. А там солнце уже успело нырнуть за горизонт, только сереющая полоска на юго-западе напоминала о его недавнем присутствии.

Гружёные до отказа, мы еле плелись через торосы к путеводному огоньку костра на берегу.

– Мортен, – запыхавшись, взмолилась я, – ну скажите уже что-нибудь. Что это за шхуна? Вы ведь что-то знаете, не молчите.

– Шхуна называлась "Линнея", – нехотя отозвался он. – Если бы не лёд на корпусе, мы бы обязательно увидели надпись.

– Если нет надписи, откуда вы знаете, что это именно "Линнея"?

– По трупу Лив Анкер на полу кают-компании. Не так много женщин стремилось к оси мира. Только она волей случая, ну а теперь и ты.

Какое странное замечание. Даже пугающее. Мне очень не нравится сравнение с мёртвой женщиной.

– Кто такая эта Лив? – захотелось мне узнать.

– Медсестра из провинциальной больницы. Тридцать два года назад она собиралась переселиться в Кваден. Там и сейчас не очень хорошо с квалифицированной медицинской помощью, а в те годы её на Полуночных островах, наверное, и вовсе не было. В общем, Лив Анкер была доброй душой и идеалисткой, хотела работать на Собольем острове и спасать больных детишек. Так вышло, что из Рювелана в Кваден она плыла на не пассажирском пароходе, а на первой подвернувшейся шхуне, и эта шхуна под предводительством капитана Бликса должна была совершить очередную попытку покорить ось мира. Экипаж "Линнеи" тогда собирался сделать короткую остановку в Квадене, а оттуда уже плыть на север мимо восточного побережья Песцового острова. В общем, одинокую пассажирку они согласились взять на борт, тем более что одна каюта освободилась. В Рювелане со шхуны сбежал судовой врач. Просто вышел на прогулку в порт и не вернулся.

– Знакомая ситуация, – кивнула я. – В день, когда дядя Руди должен был улетать из Флесмера на дирижабле, к старту не приехал журналист, который должен был освещать полёт экспедиции. Он просто струсил, наплёл что-то про невесту, которую не хочет расстраивать. Тогда вместо него быстро прислали другого репортёра.

– Ну, в изворотливости наших газетных магнатов я и не сомневался. Они всегда найдут способ, как отправить своего писаку за горячей новостью. А вот у капитана Бликса  вариантов на замену не было. За день в Рювелане квалифицированного доктора, который согласится всё бросить и поплыть к оси мира, не найти. А тут подвернулась пассажирка, да ещё медсестра. В общем, Лив Анкер отложила свою мечту лечить островных детишек до возвращения "Линнеи" от оси мира обратно в Кваден и сама предложила свои услуги. За неимением лучшего капитану Бликсу пришлось согласиться на её кандидатуру. Вот так Лив Анкер очутилась на борту и стала наглядной иллюстрацией того, что женщина на корабле к несчастью.

– Что вы такое говорите? – возмутилась я, – эта женщина была такой самоотверженной. Она ведь не для себя старалась, для других. Отправилась в такое опасное путешествие по зову долга. Она людей хотела спасать, облегчать их муки, а вы о каких-то суевериях…

– Долг, милосердие, зов сердца, это всё конечно, замечательно для таких романтичных особ вроде тебя, но позволь, я расскажу, как мне видится ситуация. Лив Анкер соглашалась заменить судового врача на несколько месяцев плавания, а не годы дрейфа в северном море. Представь себе, двадцать пять мужчин на борту, больше половины молоды и изнывают без женского внимания. И тут одна единственная медсестра. Представляешь, что там было? Полагаю, начиналось всё невинно. Комплименты, шуточки, потом попытки ухаживать. И не один поклонник отыскался у Лив Анкер, а как минимум двое, если не больше. Она же в силу характера никого обижать и обделять не желала, потому не торопилось с выбором возлюбленного. А дух соперничества среди команды только нарастал, потом он перерос в откровенную неприязнь, а затем и в открытую вражду. Капитану бы пресечь весь этот балаган и запретить Лив Анкер показываться на глаза экипажу без особой необходимости, чтобы лишний раз не будоражить горячую кровь. Но, видимо, он первым пал жертвой её чар, а его соперником стал кто-то не их последних чинов, например, штурман. Вот и представь, что началось, когда судно затёрло льдами, и оно легло в дрейф. У команды куча свободного времени, чтобы заниматься всякими глупостями. Капитан со штурманом перегрызлись из-за дальнейших планов экспедиции – дрейфовать ли им дальше вместе со льдами до оси мира, или же, пока не поздно, снаряжать санный поход по льдам до суши. Один хочет идти, чтобы вернуться домой, другой – остаться, потому что единственной женщине не перенести такой тяжёлый поход. А тут ещё и любовная драма, оба соперника пытаются доказать друг другу, кто более достоин медсестры, кто спасёт и сохранит её жизнь, а кто погубит. И финал этого спектакля ты видела в кают-компании. Кто-то в порыве ревности прирезал Лив Анкер, чтобы она никому не досталась, потом безумца пристрелил его соперник, а команда, не разобравшись в ситуации, забежала в кают-компанию, увидела два трупа и пристрелила человека с ружьём. Потом пришло понимание и раскаяние, команда решила покинуть шхуну и идти на юг, прихватила с собой бортовой журнал и прочие бумаги, потому что я ничего не нашёл. Ещё они захватили еды, сколько могли с собой унести, и двинулись в путь. Одного только не могу понять, почему они не забрали у мёртвого стрелка ружьё, оно бы им точно пригодилось в пути.

– Видимо, была причина. Может они испугались содеянного и побоялись лишний раз заходить в кают-компанию? Они ведь даже не попытались похоронить убитых, а ведь могли хотя бы просто завернуть тела в саваны и положить в ящики. Но они бросили место преступления и просто ушли со шхуны, будто сбежали.

– Ты права, очень похоже на трусливое бегство и это очень нехарактерно для команды опытных мореходов. Возможно, всё обстояло куда трагичней и загадочнее, чем нам видится. Другой вопрос, что случилось с этой командой после бегства. Очевидно, что до суши они не добрались и погибли во льдах. А шхуна вместе с льдиной продрейфовала огромное расстояние. Раз её принесло к берегу, обратно она уже не уплывёт. Когда вернёмся в столицу, нужно будет обязательно оповестить власти о нашей находке. Пусть высылают военное судно, хоть подводный крейсер, но те трое с "Линнеи" должны быть похоронены, как и подобает. И расследование тоже должно быть. Пусть профессионалы выясняют, что случилось на шхуне тридцать два года назад. Родственникам членов экипажа до сих пор важно это знать.

Какой странный, вызывающий возмущение, но в то же время и толику понимания рассказ.

– Вы ведь не за час блужданий по шхуне придумали эту версию событий, – догадалась я. – Интересовались историей "Линнеи" раньше? Или личностью Лив Анкер?

– Судьбой троюродного дяди моей матери, – неожиданно сказал Мортен. – Он был старшим рулевым на этом судне. Дальний родственник, но воспоминания о нём в нашей семье остались, и, главным образом они связаны с его последним плаванием на "Линнее".

Так вот оно что. Родственник Мортена погиб, участвуя в экспедиции к оси мира. Теперь понятно, почему он в своё время отказался финансировать экспедицию дяди Руди. И нежелание Мортена, чтобы я отправлялась в поход на север, теперь тоже ясно. Наверное, ему с детства талдычили о том, как безрассудный родственник согласился на авантюрный рейс, и как скверно для него всё это закончилось.

– А этот троюродный дядя вашей матери, – в нерешительности начала я, – он лежит там… в кают-компании?

– Нет, насколько я помню черты его лица по семейной фотографии, ничего общего с теми двумя нет. Он был намного старше тех юнцов, и за внимание молодой медсестры сражаться бы не стал.

Полоска света у горизонта давно погасла, и кромешную тьму разрывал только огонёк костра, к которому мы шли и всё не могли приблизиться.

Внезапно со стороны лагеря раздался раскатистый звук выстрела. Зоркий залаял, и ему тут же ответили собратья из упряжки Тэйми.

– Что он творит? – немного нервно процедил Мортен. – Крог нас так точно подстрелит в темноте.

Действительно, керосин в лампе выгорел, заливать на морозе новый из добытой канистры слишком хлопотно. Придётся надеяться на лучшее. В конце концов, Зоркий подал голос, Эспин не станет стрелять в нашу сторону. А в какую будет? Что он вообще задумал?

Глава 89

Как только мы добрались до лагеря, я скинула с себя рюкзак и без сил повалилась на расстеленную у костра шкуру. Но миг отдыха был недолог. Эспин не стал спрашивать, что мы видели на шхуне и что принесли, зато поспешил сообщить, как заметил в торосах большую движущуюся тень.

– Это был морской медведь? – с тревогой в голосе спросил он Мортена.

– Если и медведь, то звуком выстрела его не отпугнуть. Его даже собачий лай не особо впечатлит.

– Что тогда делать?

– По-хорошему, надо сниматься с места и уходить подальше от берега. Но в темноте мы далеко от него не уйдём.

– Сидеть здесь и жечь костёр всю ночь тоже не выход. Не так много тальника мы заготовили по дороге.

– Значит, поспешим встретить нашего гостя свинцовым угощением. Всё-таки не просто так я получил разрешение охотиться на этих островах. Губернатор Лундборг ждёт две медвежьи шкуры. Если в торосах и вправду гулял морской медведь, одну шкуру я сегодня точно добуду.

Как же мне не понравился его оптимизм. Эспин тоже не был согласен оставаться у берега и ждать визита опасного хищника весом под тонну.

– Темнота, ничего вокруг не видно, – сетовал Эспин в сторонке, пока Мортен проверял ружьё и патроны. – Этот медведь запросто вынырнет из темноты у самого костра, и никто не успеет вовремя среагировать и выстрелить.

– Собаки учуют его раньше, – возразила я.

– Учуют, но не отпугнут.

– Муж мой, – заметив, что мы стоим рядом, к нам подбежала Тэйми и поспешила отвлечь внимание Эспина на себя, – а что нужно делать с тем бруском в красной бумаге, который принёс охотник Мортен? На бруске стоят тайные знаки, а ты умеешь понимать их.

Она сунула Эспину пачку с мясными кубиками, которые при размачивании должны стать шницелями. Пришлось Эспину прочитать вслух инструкцию по приготовлению полуфабриката, мне же оставалось только отойти в сторону. До чего же Тэйми ревнива. И ведь совершенно не к месту.

Подойдя к палатке, я невольно глянула в сторону торосов в надежде увидеть уже наконец крадущегося к нам медведя. Ничего примечательного в темноте разглядеть мне так и не удалось, кроме трёх голубых огоньков, что мелкими точками сияли вдали. Так, это уже интересно.

Я оторвала Брума с Унчем от распахнутого рюкзака, в котором они разглядывали принесённый со шхуны провиант, подняла их на уровень плеч и попросила посмотреть вдаль. Никаких голубых огоньков ни тот, ни другой не увидели, и потому пришлось вернуть хухморчиков обратно к рюкзаку и приглядеться внимательней к призрачным огням.

Кажется, они зависли над торосами. И так близко друг к другу. Да ведь в той самой стороне стоит шхуна! Эти огоньки не просто парят в воздухе, они горят на верхушках трёх мачт.

Три огонька, которые вижу только я, три мёртвых тела там, в кают-компании… Может, я сейчас вижу души покойников, что не могут покинуть место, ставшее им общей могилой? Жуть какая!

Но ведь не просто так тайное свечение вновь явилось моему взору. В прошлый раз я видела его подо льдом круглого озера, а наутро оттуда выплыли холхуты и убили трёх собак. Они бы и нас убили, если бы не получили костяные цепи.

И вот теперь снова только я вижу голубые огни возле нашего лагеря. Как же они мне не нравятся, да ещё и вызывают нехорошие предчувствия.

Не в силах и дальше держать в себе накопившиеся сомнения, я подошла к Мортену и рассказала о том, что вижу и чего боюсь.

– Пожалуйста, давайте уйдём подальше от этого места, – попросила я. – У нас ведь теперь есть керосин со шхуны. Зажжём лампы и будем ими освещать себе путь. Только не надо здесь оставаться. Будет беда, я чувствую.

Мортен внимательно посмотрел на меня, потом в сторону торосов, и, улыбнувшись, ободряюще сказал:

– Я рядом, принцесса. Тебе нечего бояться.

– Я не за себя боюсь, а за всех. И за вас. Особенно за вас, Мортен.

Моё признание произвело на него впечатление, это отчётливо читалось в его глазах. И всё же Мортен не собирался так просто сдаваться и ретироваться подальше от берега из-за какого-то медведя.

– Ну, как же так, – с досады всплеснула я руками. – Но ведь я вижу огни на мачтах. Они же не просто так там появились. Я думала… я думала, вы единственный, кто верит моим видениям, кто понимает меня. А вы так легко отмахнулись от моих слов.

– Послушай, принцесса, – примирительно начал он, – я ни от чего не отмахиваюсь. И я верю твоим видениям. А выводам – нет. Если сейчас в темноте двинемся в путь, шанс добраться до людей невредимыми будет только у Тэйми и её собак. Нас, пеших, медведь настигнет в два счёта, потом выцепит одного и утащит в торосы. Здесь у костра у нас всех больше шансов пережить эту ночь.

Что ж, может, он и прав, не стоит срываться с места и ступать на территорию, где властвует большой белый хищник.

Несмотря на ранний закат, до ужина ещё было далеко. Не зная, чем себя занять, я присела на нарту и, не отрывая взгляда от скрытой во тьме шхуны, стала наблюдать за огоньками. Они долго висели неподвижно в воздухе, но внезапно один из них сорвался с места и словно комета метнулся вниз. Вслед за ним полетели и два других огонька, а после я наблюдала, как они мелькают надо льдами и пропадают вновь, будто летят меж торосов.

Внезапно наши собаки дружно зарычали и уставились в темноту. Что они там учуяли, я не знала, но мысль о морском медведе заставила насторожиться не только меня. Мортен с Эспином похватали ружья и принялись ждать.

Собачий рык постепенно перешёл в скулёж, а сами собаки начали пятиться к костру. Что с ними, я уяснила, когда услышала знакомый щебет вдали.

– Это пехличи.

В этот самый миг в голове что-то щёлкнуло, и я поняла, что не могу упустить шанса встретиться с загадочным малым народцем. Пусть здешние предания говорят о злокозненности пехличей, но я-то знаю, что они всегда благоволили мне. Сначала по просьбе самой сильной шаманки передали мне чудодейственные камни, потом вылечили от снежной слепоты. Вот и сейчас, когда с их подачи у меня появился большой жёлтый камень, с помощью которого можно понять чужую речь, я просто обязана спросить у пехличей, где мне искать дядю Руди, куда идти. Ведь должны же они, тайные обитатели Полуночных островов, знать, что лежит там, севернее Тюленьего острова и где находится тот самый вулканический остров, на который высадилась экспедиция.

Схватив замотанные в платок камни и залитую керосином лампу, я смело шагнула в темноту, но была резко остановлена Мортеном:

– Ты что делаешь? – недовольно вопросил он, схватив меня под локоть.

– Я должна поговорить с пехличами о дяде Руди. Я верю, они не обидят меня.

– Одна ты никуда не пойдёшь.

В его словах будто крылась угроза. Но не успела я возмутиться и сказать, что всё равно уйду к пехличам, согласен он с этим или нет, как Мортен с ружьём в руках поравнялся со мной и даже готов был идти вперёд, если бы не лампа, которой распоряжалась исключительно я. Что ж, Мортен хочет защитить меня от возможной опасности. Разве я посмею ему в этом отказать?

Вместе бок о бок мы прошли не больше минуты, как я зацепилась за что-то подолом кухлянки и по инерции чуть не упала на спину. Да нет же, ни за что я не зацепилась, просто это Зоркий побежал следом, чтобы ухватить зубами мою одежду и потянуть назад.

– Что тебе опять не нравится? – обернулась я и мягко спросила его, вырывая из зубов подол. – Зоркий, я должна туда пойти, даже не отговаривай.

– А ведь не зря отговаривает, – с долей раздражения сказал Мортен, – тоже чует опасность.

Тоже. То есть, Мортен и Зоркий чуют, а я одна нет. Ну да, не жду я от пехличей ничего плохого, напротив, надеюсь на помощь. Ведь уже пару раз они мне помогли. Сначала отдали мне кварц, который пригодился для радиостанции геологов, потом позволили мне прозреть. А теперь у меня есть большой камень, с помощью которого, по словам Брума, можно найти с пехличами общий язык. Ведь не просто так они отдали мне его. Они ведь и сами хотят поговорить со мной. Значит, я должна сделать шаг навстречу им и никак иначе.

Внезапно Зоркий за моей спиной злобно зарычал, а впереди раздался не менее грозный утробный рык. Мортен остановился и я вместе с ним. Свет лампы выхватил из темноты только невнятную тень, но блеск её жёлтых глаз я увидела отчётливо.

– Отходим. Медленно, – шепнул мне Мортен.

Я попятилась к Зоркому, а мой пёсик как на зло только громче огрызнулся. Нечто во тьме угрожающе зарычало в ответ, и тут моё внимание отвлёк свет в стороне. Он выплывал из-за торосов, озаряя всё вокруг голубоватыми отблесками, и в них я увидела страшное.

В пяти шагах от нас стоял оскалившийся снежный волк и не один. Их было не меньше десятка: белые шкуры, высокие холки, длинные клыки и пронзительные светлые глаза, что уставились на нас с откровенной неприязнью.

– Упряжка, – почему-то произнёс Мортен и нацелил ружьё на самого ближнего зверя.

Смысл его слов дошёл до меня, когда снег под ногами заискрился, и я увидела постромки и связующий ремень между волками. И вправду, дикие ощерившиеся звери скованны в единую упряжку, а за ней в полутьме ютятся низенькие фигурки в капюшонах с пушистой опушкой.

Меня пробрал озноб, и не только от десятка опасных хищников рядом. Я слышала многоголосый тихий щебет и видела, как маленькие человечки шныряют за волчьими спинами туда-сюда. Вот они, пехличи, совсем рядом. Настоящие, а не сказочные, только лиц пока не видно.

Не успела я сделать осторожный шаг в сторону, чтобы обойти волков, как свечение в стороне стало таким ярким, что начало слепить глаза. К упряжке что-то приближалось, видимо, те самые голубые огоньки, что сорвались с мачт и нырнули к торосам.

– Стой на месте и не двигайся, – приказал мне Мортен.

А я и не собиралась, потому как из свечения донеслось угрожающее шипение. Пришлось попятиться и прикрыть рукой глаза, как вдруг голубое сияние померкло. Убрав руку, я увидела, что четыре маленькие фигурки суетливо бегают вокруг огромного белого тюка, что появился позади упряжки словно из ниоткуда. Перетянутый поблёскивающей сетью тюк шевелился и издавал странные звуки. Я невольно опустила глаза и увидела между ячеек чей-то чёрный глаз и  кривящуюся пасть.

Да это же морской медведь! Плотно опутанный и скованный блестящей сетью, он лежал на снегу с подобранными лапами и беспомощно шипел. Никогда бы не подумала, что медведи могут издавать такие звуки.

Пехличи спешно прицепили сетку к упряжному ремню, а после защебетали, и волки потянули ношу за собой. Медведь в сетке волочился следом, а маленькие человечки, держа в руках изогнутые копья из рёбер какого-то животного, шли следом. Пролетевшие над упряжкой огоньки зависли в воздухе и неспешно поплыли вглубь острова, освещая путь для этой странной процессии.

Пехличи покидали побережье. Они даже не обратили на нас с Мортеном и Зорким ни малейшего внимания. Но как же так? Я ведь пришла поговорить с ними, а они просто прошли мимо.

Нельзя было терять ни минуты. Я хотела было кинуться вслед за гаснущей во тьме сеткой с медведем, но Мортен схватил меня за руку:

– Принцесса, не связывайся, – настойчиво произнёс он.

– Но как же?..

– Ты уже увидела всё, что хотела. Пойдём отсюда, переварим новые впечатления.

Нет, не хочу сдаваться и идти на поводу у страха перед чем-то непонятным и неизвестным. А мне страшно, страшно из-за стаи огромных волков, страшно от одного вида морского медведя, страшно из-за путеводных огоньков и волшебной сетки. Да и сами маленькие охотники внушают опасения. Может это и к лучшему, что они даже не посмотрели в нашу сторону? Может, не стоит испытывать их терпение и дальше? Вдруг они и на людей охотятся с помощью светящейся сети? Может быть, они даже не прочь покормить пленённого медведя человечиной, прежде чем съесть его самим?

В моих руках по-прежнему был зажат платок с тремя камнями. Прозрачный кварц для радиотехники, жёлтый жилистый камень для переговоров. А чёрный хрусталь? Неужели я так и не узнаю, для чего мне его передали посланные шаманкой пехличи? А они, они разве для того отдали его мне, чтобы я просто так стояла и смотрела вслед их удаляющимся собратьям?

Не в силах больше терзаться противоречиями, я вырвалась из хватки Мортена, поставила лампу на снег и рванула за пехличами.

– Подождите, пожалуйста… – не надеясь быть понятой, крикнула я им, – поговорите со мной, прошу.

Я бежала и бежала, но никак не могла приблизиться к упряжке с её необычным грузом. Ноги не увязали в плотном, заледеневшем насте, да и пехличи с волками не так уж быстро передвигались, но мне всё равно не удавалось настигнуть их. Это какое-то колдовство или иллюзия, не иначе.

Не в силах больше бороться с непостижимым, я остановилась и в сердцах запустила в удаляющиеся фигуры свёртком, что всё это время прижимала к груди. Камни разлетелись в стороны и упали на снег, увязнув в нём. И тут вокруг что-то неуловимо переменилось. Ночь стала светлей, будто в небе вспыхнуло северное сияние. Я подняла голову, но всполохов света в чёрном небе так и не увидела. Зато прямо надо мной завис голубой огненный шар. Я отчётливо слышала исходящий от него треск, а сам шар выглядел нездешним, почти угрожающим. Казалось, он надзирает за мной и вот-вот готов разразиться негодованием. Я сделала что-то не так, я очень сильно ошиблась, обманула чужое доверие и непростительно обошлась с дарами пехличей.

Не помня себя, я кинулась вперёд и попыталась отыскать выброшенные камни. Чёрный хрусталь, кварц – их я нашла в хорошо заметных снежных ямках. А где же жёлтый камень, куда он запропастился?

Я металась из стороны в сторону, даже упала на колени и ползком навернула пару кругов, прежде чем отыскать заветную лунку и вынуть из неё полупрозрачный жёлтый камень с золотистыми прожилками внутри. Удивительно, но стоило мне положить камень на ладонь в рукавице, как жилки засияли, переливаясь искорками, что бежали по волосистым вкраплениям минерала.

Я так засмотрелась на преобразившийся, словно оживший камень, что не сразу заметила, как напротив меня замер заинтересованный наблюдатель.

Стоя на коленях, я подняла глаза и обомлела. Предо мной стояло низкорослое создание в собольей кухлянке. Его большие, просто бездонные чёрные глаза без радужки смотрели на меня и сквозь меня, и это пугало до дрожи. Белая как снег кожа, маленький, едва заметный нос, а под ним даже не щёлочка, а едва заметная дырочка, из которой вылетали щебечущие нотки. Голова, две руки, две ноги, но передо мной стоял точно не человек. В его взгляде не было ни эмоций, ни понятного мне разума, только бездонная пропасть, в которую так и тянет упасть.

Не отдавая себе отчёта, я протянула руку вперёд и только потом поняла, что держу в раскрытой ладони заветный жёлтый камень. Пехлич, недолго думая, опустил на него крохотную ручку без варежки, и прожилки запылали, словно раскалённое золото. Один, два… четыре… шесть… Шесть пальцев. Выходит, пока я была слепой, чувства меня не обманули – пехличи действительно шестипалые.

– Зачем ты пришла? – раздался в голове зычный мужской голос. – Ты хочешь уйти с нами? Тогда знай, обратно не вернёшься.

– Я… мне… – запнулась я, не в силах оторвать взгляд от бездушных глаз создания напротив. – Я не хочу никуда уходить. Мне только нужно знать, где мой дядя. Я так долго его ищу, я столько прошла, столько всего испытала… Пожалуйста, мне нужно знать, что он жив, что с ним всё в порядке, что он ждёт моей помощи. Только скажите, куда идти. Вы ведь представитель волшебного народа, вы наверняка знаете ответы на все вопросы.

Пехлич даже не моргнул, он продолжал гипнотизировать меня пугающим взглядом. Его рот то сужался, то растягивался, а в моей голове звучало:

– Мы знаем всё, что было, что есть и что грядёт. Но мы не открываем тайн бытия сущностям другого мира, если они не дадут достойную плату за новые знания, что должны быть скрыты от них. Чем ты готова пожертвовать ради своих желаний?

Сущности? Другой мир? Сокрытые знания? Плата? Жертва? Сколько странных слов, но у меня нет времени размышлять над ними.

– Я отдам, что захотите, лишь бы дядя Руди и его экипаж вернулись домой.

– Пусть так, – неожиданно произнёс пехлич, – теперь спрашивай.

Спрашивать? А как же плата, он не назовёт её? Что ж, нет времени расспрашивать, нужно пользоваться шансом, пока он есть:

– Где сейчас дядя Руди?

– Он и его спутники желали несбыточного. Многие до них хотели того же, но они умирали прежде, чем успевали подойти к рубежу, где кончаются вечные льды и начинает пылать жидкий огонь. Те пятеро и ещё трое попали в воронку и проскользнули через её горлышко в сокрытый от смертных мир. Чтобы вернуться обратно, им надо найти обратную сторону горлышка, а это намного сложней. Горлышко всегда уже воронки.

– Простите, я не понимаю ваших аллегорий, – честно призналась я. – Просто скажите, как мне найти тот вулканический остров, откуда экспедиция прислала радиограммы. В этом мире или другом, но этот остров существует, я знаю это.

– Если у тебя хватит сил, ты и без чужой помощи сама найдёшь путь туда.

– Да, найду, – согласилась я и, немного подумав, прибавила. – А как я вернусь обратно? Как мне найти то горлышко и провести через него остальных?

– Тебе нужно лишь заглянуть за занавесь между мирами. А ещё тебе понадобится ключ.

– Что за ключ? Где мне его взять?

– Ты уже держишь его в руке.

Я невольно опустила глаза на пульсирующий золотыми искорками камень, но голос в голове подсказал:

– В другой руке.

Я разжала ладонь, где покоился кварц и хрусталь, и маленькая шестипалая ручка поспешила опуститься на чёрный кристалл.

– Теперь посмотри на меня.

Я подняла глаза и обомлела. Мне пришлось подняться на ноги, чтобы разглядеть того, кто в полный рост стоит передо мной – высокого темноволосого мужчину с тёмно-зелёными глазами привычного размера и с приятной мягкой улыбкой. Почти человек, вот только шесть пальцев выдавали в нём обернувшегося пехлича.

Теперь он был одет вовсе не в кухлянку с мохнатым капюшоном, а в лёгкий плащ, больше похожий на кафтан былых времён. Да и всё вокруг тоже неожиданно преобразилось. Зимняя ночь сменилось цветущим летним днём. Сочные луга, лесок вдали, цветущие поляны заменили собой льды, а вместо волчьей упряжки с прицепленным к ней медведем появилась повозка, которую тянули пять пар белых лошадей. На той повозке стояла огромная клетка, в клетке метался косматый лев песочного окраса, а за клеткой неустанно следовали трое воинов с пиками. Время от времени они грозились пронзить ими непокорного льва.

– Не важно, что видят твои глаза, – заметив моё замешательство, сказал обернувшийся пехлич, – только суть имеет значение. Ты хочешь найти важного для тебя человека, ты его найдёшь. Ты хочешь вернуться вместе с ним домой, ты вернёшься. У тебя есть ключ, он тебе и покажет проход через узкое горлышко. Раз наши братья доверили ключ тебе, раз они дали тебе новые глаза, способные узреть отблески нашего мира, значит, они посчитали тебя достойной своих даров. Я же дам тебе путеводный огонь. Ты не дитя ночи, тебе нужен свет, чтобы видеть путь. А путь твой известен. Иди за самой яркой звездой, и она приведёт тебя к высокой горе, что непрестанно истекает огнём. Под горой и звездой ты найдёшь тех, кого ищешь.

– Ледяная звезда горит точно над вулканом, а вулкан стоит на оси мира, – поняла я. – А что укажет мне путь назад? Что я должна буду увидеть, когда возьму в руки чёрный хрусталь?

– Проводника. Он будет ждать тебя и не оставит, пока последний чужак не покинет остров под огненной горой, – сказал пехлич и убрал руку с чёрного кристалла.

Всё вокруг начало стремительно преображаться. День померк и уступил место ночи, поля и луга покрылись сугробами, а мой визави снова стал низкорослым созданием с большими чёрными глазами. Его рука продолжала лежать на жёлтом камне, и в моей голове по-прежнему звучал голос:

– А теперь тебе пора возвращаться. Не вздумай идти за нами, иначе долго будешь искать обратный путь в свой мир. Не оборачивайся, просто стой на месте и жди, когда за тобой придёт отец твоих детей.

– Но у меня нет детей, – поражённо произнесла я.

– Разве имеет значение, было это, есть или только будет? Просто стой и жди. Когда увидишь отца своих детей, значит, ты вернулась в ваш с ним мир. Тогда можешь ступать и искать тех, за кем пришла в этот край. Но сначала уйдите подальше ото льдов. Мы добыли лишь одного медведя, но там бродят и другие. Им тоже нужна добыча. А теперь прощай. Если ты и увидишь меня вновь, то только в день, когда я вернусь за платой.

– Что за плата? – хотела узнать я, – что я должна отдать взамен? Или сделать? Скажите.

Он убрал руку с жёлтого камня, а до моих ушей донёсся только малопонятный щебет. Маленький пехлич развернулся и неспешно направился за упряжкой, что уже успела далеко отъехать. Казалось, он делает мелкие шажки, но с каждой секундой его фигура удалялась всё дальше и дальше, пока не растаяла в мареве из закрутившегося в воздухе снега. Стоило снежинкам осесть, как из серости возник силуэт Мортена.

Он бежал ко мне со всех ног, а я не знала, можно мне уже сдвинуться с места или ещё нет. Мортен поравнялся со мной и, остановившись, схватил за плечи и пару раз встряхнул:

– Шела, ты слышишь меня? – взволнованно вопрошал он, глядя мне в глаза. – Ты меня видишь?

– Вижу и слышу, – словно не своим голосом отозвалась я.

Всё вокруг отчего-то казалось таким блеклым и унылым, как будто не настоящим. В цветущем мире пехличей всё было таким реальным и живым...