Текст книги "007. Вы живёте только... трижды (СИ)"
Автор книги: Алексей Бурштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 69 (всего у книги 86 страниц)
Снегг будет обучать Поттера окклюменции
Каникулы тянулись своим чередом и должны были скоро завершиться. По мере приближения окончания каникул Сириус Блэк становился всё более угрюмым и раздражительным: дому, наполнившемуся жизнью и гомоном на время рождественских праздников, предстояло вновь стать унылой и скучной штаб-квартирой. Самому Сириусу отводилась роль заключённого-смотрителя при непопулярном музее, и его это угнетало. Джеймсу было безумно жаль крёстного Гарри Поттера, но он ничем не мог помочь, потому что иначе был риск демаскировать всю операцию MI6.
Сириус не единственный грустил и хандрил. Молли Уизли каждое утро появлялась на Гримо, 12, с искусно замазанными тональным кремом мешками под глазами из-за бессонных ночей и благоухая афродизиаком и мускусом. Она без устали рассказывала, что ночами не спит, страдая из-за ран Артура, и Джеймс ей верил: несмотря на все её старания, состояние её мужа уверенно улучшалось, и близился день выписки. Очевидно, именно в связи с этим Молли становилась всё более мрачной и раздражительной. Джеймсу так и не удалось узнать, что помешало её многочисленным планам замедлить выздоровление дражайшего супруга.
А в последний день рождественских каникул и вовсе произошло нечто такое, от чего Джеймс Бонд начал думать о возвращении в школу с ужасом.
– Гарри, дорогой, – Молли засунула голову в гостиную, где Джеймс читал древний гримуар, описывающий применение бытовых заклинаний к маглам, а Гермиона и Рон играли в волшебные шахматы, – можешь спуститься в кухню? С тобой хочет поговорить профессор Снегг.
– А я хочу с ним разговаривать? – осведомился Джеймс и перелистнул страницу.
– Ты – определённо, нет, – ответила Гермиона, – но Дамблдор, безусловно, хочет, иначе бы он не стал отрывать Снегга от его заданий и направлять сюда. Рон, моя ладья объявляет шах твоему королю.
– Нет-нет-нет, – закрутила головой ладья, косясь на стоящего на соседней по диагонали клетке слона Рона. – Я никому ничего не объявляю, просто стою тут себе в сторонке… – Слон, который до этого мирно спал, принюхался к замершей в ужасе ладье и облизнулся, показав полную острых зубов пасть. – Вот блин… Хозяйка, забери меня отсюда! Меня же сейчас съедят!
– Профессора Снегга, – поправила миссис Уизли. – Иди скорее, он говорит, у него мало времени.
Джеймс со вздохом заложил страницу пером и встал. Интересно, что такого задумал Дамблдор, что потребовало от него направить сюда своего главного подручного по грязным делам? По грязным и засаленным, если судить по волосам подручного…
Минутой позже он толкнул дверь кухни и увидел Сириуса и Снегга за длинным столом, напряжённо глядящих в разные стороны. Молчание их было наэлектризовано взаимной неприязнью. Перед Сириусом на столе лежало раскрытое письмо.
Джеймс кашлянул, чтобы объявить о своём присутствии:
– Можно? Или мне зайти позже, когда вы друг друга поубиваете?
Снегг поднял на него глаза. Его лицо исказила секундная гримаса незамутнённой ненависти.
– Сядьте, Поттер.
– Знаешь, Севви, дружище, – громко сказал Сириус, отвалив свой стул на задние ножки, забросив обе ноги на стол в непосредственной близости от лица Северуса и глядя в потолок, – я предпочитаю, чтобы ты не отдавал здесь приказов. Это мой дом, понимаешь ли.
Бледное лицо Снегга вновь натянуло на себя гримасу ненависти. На этот раз она покинула поле боя не без борьбы. Джеймс сел рядом с Сириусом, глядя на Снегга через стол, и тоже забросил ноги на столешницу, копируя позу Блэка: «Если мне удастся вывести Северуса из себя…»
– Ах, какой превосходный образчик культуры, – скривился Снегг. – Типично для магловского выкормыша. И верно, откуда ты мог получить нормальные манеры, не у своего же крёстного, сидевшего в Азкабане, да, Блэк? Предполагалось, что мы поговорим с глазу на глаз, Поттер, – сказал Снегг со знакомой кривой усмешкой, – но Блэк…
– Я его крёстный, – громче прежнего сказал Сириус.
– Я здесь по распоряжению Дамблдора, – Снегг же, наоборот, говорил все тише и ядовитее, – но, ради всего святого, оставайся, Сириус. Я знаю, ты любишь чувствовать себя идио… Причастным. Я понимаю, ты должен быть… Э-э-э… Расстроен тем, что не делаешь ничего полезного, – с лёгким нажимом на последнее слово, – для Ордена. Поэтому сиди, слушай, всё равно ничего не поймёшь. Знаешь, твоя анимагическая форма идеально дополняет тебя до полного человека: собака ведь всё понимает, только сказать ничего не может, а ты, видишь ли… Безумно жаль, что ты можешь быть только в одном из двух обличий одновременно.
Теперь побагровел Сириус. Снегг, злорадно усмехнувшись, обратился к Бонду:
– Директор послал меня передать вам его желание, Поттер, чтобы в этом семестре вы изучали окклюменцию.
– Науку о защите разума? – нахмурился Джеймс. – Зачем мне её изучать? Меня собираются подвергать ментальному сканированию? Так это делается с постановления суда и в присутствии моего адвоката и колдомедика с понятыми. А ещё, согласно решению Визенгамота от 16 сентября 1826 года, эта процедура применяется только к совершеннолетним, так что разрешение на её применение по отношению ко мне автоматически означает мою эмансипацию и признание меня совершеннолетним, с правом неограниченного использования волшебства, даже при маглах. Если вы сейчас скажете мне, что мне нужно изучать окклюменцию, потому что ко мне собираются применять легилименцию, я буду считать себя совершеннолетним и вести себя соответственно. И я с удовольствием предоставлю запись этого разговора на суде, если меня попытаются обвинить в нарушении разумного ограничения волшебства несовершеннолетних, – Джеймс коснулся кончиком своей волшебной палочки собственного виска и показал Северусу паутинно-тонкие серебристые нити.
У Снегга отвисла нижняя челюсть. Сбоку раздались редкие хлопки: Сириус, по-прежнему качаясь на задних ножках стула, улыбался до ушей и аплодировал тираде своего крестника.
– Поттер, но это же окклюменция! Магическая защита ума от проникновения извне! – нашёлся Снегг. – Малоизвестный раздел магии, но крайне полезный. Сами-Знаете-Кто известный легилимент, и я что-то сомневаюсь, что он обратится в отдел по охране магического правопорядка, если… Когда ему приспичит выпотрошить вашу память. Вы хотите научиться противостоять ему?
Джеймс прикинул вероятности:
– А окклюменция защитит меня от Империо? Сэр? – поспешно добавил он, не желая выглядеть совсем уж невежливым.
Снегг бросил озадаченный взгляд на Блэка. Тот покачивался на своём стуле и с интересом следил за развитием событий.
– Нет, Поттер, окклюменция не защищает от Империо, – признал Тот-Чьи-Волосы-Нельзя-Отмыть.
– Тогда какой в её изучении смысл? – поинтересовался юноша. – Если мы говорим о действиях с нарушением закона, то непростительных заклинаний нарушитель не стыдится. Он кастует «империо», приказывает мне не использовать окклюменцию, применяет легилименцию и копается в моём разуме, сколько ему влезет. И будь я хоть мастером окклюменции, я буду стоять и пускать пузыри, не смея ему помешать, пока он не закончит. Или, ещё проще, злоумышленник приказывает мне рассказать всё, что я знаю, и я сам, без всякой легилименции, радостно выкладываю ему все интересующие его сведения.
Снегг почесал подбородок:
– Иногда злоумышленник не захочет оставлять следов. А империо всё-таки не бесследно. Есть шанс, что к вам попробуют залезть в мозги тайно, аккуратно, исподволь…
– Например, какой-нибудь профессор в школе, прямо во время урока, да? Скажем, зельеделия? – беспечно спросил Джеймс. Его сердце колотилось, как бешеное.
– Какому профессору может понадобиться копаться в том мусорном мешке, который вы носите в черепушке, Поттер? – парировал Снегг. – Особенно во время столь интересного занятия, как зельеделие. Нет, речь не о профессоре, речь об учениках. Малфой… Крэбб… Гойл… Паркинсон…
– Это Малфой-то злоумышленник?! – театрально захохотал Бонд. – Крэбб? Гойл? Перед тем, как лезть в мои мозги, пусть они сначала попробуют найти хоть что-нибудь в своих!
Снегг вышел из себя. Внешне это выражалось в том, что он поджал губы:
– Короче, Поттер, Дамблдор хочет, чтобы вы занимались окклюменцией.
– А я не хочу, – ответил Джеймс, не меняя своей позы.
– К счастью, ваше желание или нежелание не имеет никакого значения. Как, впрочем, и моё.
– То есть третировать… В смысле, обучать меня будете вы?
– Это мы ещё посмотрим, кто кого будет третировать… А обучать – да, я.
– А почему Дамблдор не может его учить? – воинственно спросил Сириус. – Почему ты?
– Потому, видимо, что привилегия директора – поручать наименее приятные дела другим, – вкрадчивым голосом ответил Снегг. – Уверяю тебя, я не напрашивался. – Он встал. – Жду вас в понедельник, в шесть вечера, Поттер. В моём кабинете. Но помните, это будет наш маленький секрет. Остальным, особенно Амбридж, мы скажем, что вы получили отработку: дополнительные зелья раз в неделю. Клянусь мерлиновой бородой, они вам нужны…
– …Как корове седло! – в сердцах вскричал Джеймс. – Вы хоть помните, как вы проводите уроки? Пишете инструкцию на доске, открываете шкаф с ингредиентами, а потом весь урок сидите и пялитесь в журнал «Мантии для ведьм», в котором ведьмочки отдельно, а мантии отдельно. Только самый тупой кретин не сможет сварить пристойное зелье по учебнику! Напомните, я хотя бы раз в прошлом семестре получил оценку ниже «В»?
– Вы собираетесь критиковать мою манеру преподавания? – холодно осведомился Снегг, но взгляд всё-таки отвёл. – У вас ещё критиковалка не выросла! Защитите сначала звание Мастера Зелий, а потом критикуйте!
– Зато у вас выросла! – Джеймс вскочил на ноги, стул грохнул об пол. – Вы в курсе, что у учительского стола нет задней стенки? Да, критиковалка у нас знатная, почти три дюйма! Вся школа в курсе, мы перед уроком ставки делаем, успеете вы накритиковаться вдоволь до звонка или нет!
Снегг задохнулся от возмущения и выхватил свою палочку. Рядом грохнул стул Блэка, он тоже мгновенно оказался на ногах, с палочкой, поднятой в боевую стойку:
– Спокойно, Северус. Ты в моём доме.
Снегг помедлил секунду, затем опустил свою палочку. Сириус оставил свою направленной на профессора:
– Если услышу, что эти свои уроки окклюменции ты используешь для того, чтобы притеснять Гарри, будешь иметь дело со мной.
– Как трогательно, – осклабился Снегг. – Я уже весь дрожу. Знаешь, возможно, я и рискну иметь дело с тобой. Ты ведь нос из дому высунуть боишься. О, я буду просто дрожать от страха, думая, как ты, бедненький, ходишь у самого порога в надежде достать меня.
Сириус оттолкнул стул в сторону и двинулся вокруг стола к Снеггу. Снегг снова поднял свою волшебную палочку. Оба изготовились: Сириус, пышущий яростью, Снегг, расчётливый и хладнокровный; глаза перебегают с палочки Сириуса на лицо и обратно.
– Сириус! – громко сказал Джеймс. Смертоубийство не входило в его планы… На данном этапе операции внедрения. Но Сириус будто не слышал:
– Я тебя предупредил, Нюниус! – сказал он, сунувшись к самому лицу Снегга. – Мне плевать, что Дамблдор считает тебя исправившимся. Я тебя лучше знаю, ты, собака!
– Кстати, о пёсиках, – нежно сказал Снегг. – Ты знаешь, что Люциус Малфой узнал тебя, когда ты в последний раз рискнул прошвырнуться? Ловко придумано, Блэк, – показаться на закрытой платформе! Железное оправдание, чтобы больше не высовывать нос из норы.
– Ты назвал меня трусом! – взревел Сириус.
– О, до тебя дошло? – изумился Снегг. – И всего со второго раза? Прогресс, честное слово, прогресс! Ты заработал дополнительный сахарок, хорошая собачка!
Блэк зарычал и сделал неуловимое движение волшебной палочкой, однако Джеймс был быстрее: удар ноги сбил готовое сорваться заклинание, и зажёгшийся на острие палочки магический активатор рассеялся в воздухе. Одновременно Джеймс скользнул между мужчинами, отпихнул корпусом Сириуса в сторону, перехватил руку Снегга в захват, взял на излом, и палочка выскользнула из его потерявших чувствительность пальцев.
– Брейк, брейк, – суперагент развёл соперников руками, как рефери на боксёрском ринге. – Убивать друг друга на кухне – это такой моветон! Совсем неподходящее место для выяснения отношений между истинными джентльменами. Где пафос, где надрыв, где театральность? Найдите какое-нибудь более приличное место и время, ладно? – Джеймс протянул палочку Снеггу, и тот машинально её взял.
Дверь кухни открылась, и вошла вся семья Уизли вместе с Гермионой, совершенно счастливые. Посреди группы гордо шагал сам мистер Уизли в макинтоше, надетом поверх полосатой пижамы.
– Исцелён! – объявил он, адресуясь ко всей кухне в целом. – Абсолютно здоров!
Он и остальные Уизли замерли у двери, глядя на разыгравшуюся сцену: Сириус, с налитым кровью лицом, и Снегг, бледный, как полотно, стояли на расстоянии двух шагов друг от друга с палочками в руках и смотрели на вошедших. Джеймс, вклинившийся между ними, застыл с раскинутыми руками.
– Разорви меня горгулья, – сказал мистер Уизли, перестав улыбаться, – что здесь происходит?
Сириус и Снегг спрятали волшебные палочки. Северус сделал шаг, окинул Джеймса и Сириуса полным презрения взглядом и, ни слова не сказав семейству, направился к выходу. В дверях он оглянулся:
– Понедельник, шесть вечера, Поттер.
Дверь за ним захлопнулась. Сириус смотрел ему вслед; его взгляд выражал чистую, незамутнённую ненависть.
За дверью Северус остановился, вытащил свою палочку, поднял её на уровень груди и уставился на правую руку.
Это была новая волшебная палочка, купленная им у Олливандера после того, как его предыдущая пропала посреди ночи, вырванная у него каким-то невидимым противником, ограбившим его кабинет. У Северуса осталось очень мало сознательных воспоминаний о той ночи, и завершались они невероятной по силе вспышкой света и мощным ударом по ушам. Но тело помнило ощущения. Снегг стоял в такой же позе, только выставил палочку дальше вперёд, на вытянутой руке. Потом его рука внезапно исчезла в воздухе до локтя, затем кисть пронзила острая, но быстро проходящая боль, и палочка вывернулась из его руки. Точно так же, как она вывернулась минуту назад, на кухне Блэков.
Снегг спрятал волшебную палочку и обернулся, уставившись на дверь, – и на того, кто находился за этой дверью. Профессор по-прежнему не знал, что стало с его прошлой палочкой, но теперь он понял, кем был тот невидимый взломщик.
Невозможно научить человека отбиваться, не нанося по нему ударов. Невозможно научить окклюменции, не применяя легилименцию. Уроки окклюменции – или, если быть более точным, связанные с ними сеансы легилименции – в мгновение ока превратились из докучливой обязанности в насущную и крайне важную необходимость. Только бы установленный Дамблдором ментальный блок против стихотворения Марка Твена сработал!..
Радиообмен 9
Купальница – Кондитеру:
Шеф, всё пропало! Пасечник, ответственный за варку медовухи, по приказу директора пасеки должен будет учить меня защищаться от попыток юннатов прочитать химический состав моего сока! Я справедливо опасаюсь, что в качестве тренировки он сам полезет читать химический состав моего сока! Первая проба уже в понедельник! И, боюсь, мне не удастся скрыть тот факт, что в моём стебле вместо травяного сока течёт напалм!
Проблема осложняется тем, что пасечник-медовуховар является, по слухам, крутым юннатом. Он прям-таки бойскаут, из тех, что применительно к травяному соку имеют право носить бейджик «знаток методов отжима» и ходить в трениках. Директор пасеки – тоже тот ещё бойскаут, и треники он не надевает только потому, что ему незачем: все и так знают, что он всегда готов к отжиму. А самый лучший юннат-бойскаут – это известный вам медведь. Если кто-нибудь из них возьмётся за меня всерьёз, боюсь, они раскусят меня. И тогда бедному маленькому цветочку-Купальнице придётся использовать анютины глазки с тепловым наведением.
Что порекомендуете?
Привет секретарше!
Купальница.
Кондитер – Купальнице:
Пасечника, который должен обучать вас искусству самозащиты, вы уже как-то раз подвергали влиянию живительной силы поэзии. Не хотите попробовать себя на литературном поприще снова? Кондитеры-рецептоведы дают три шанса против двух, что то же самое стихотворение не сработает снова, потому что директор пасеки, заинтересованный в пробе вашего сока, должен был предусмотреть какой-нибудь защитный механизм против него. Но мировая попса произвела целую кучу прилипчивых мотивов! Мы в Кондитерской отдаём себе отчёт, что за последние два года в северокорейском концлагере и на Пасеке вы редко имели возможность знакомиться с лучшими двадцатками MTV, поэтому вынуждены переслать вам сами песни. Взвесьте, например, вот эти: *****
Исправление: увы, мы не можем передать вам эти песни. Для пересылки на Пасеку патефона с соответствующими пластинками банально нет времени, тем более что и самих пластинок тоже пока нет, их сначала надо отлить по мастер-диску, для чего нужно ещё нарезать мастер-диск, а в бюджете кондитерской не заложена статья на покупку права ретрансляции и распространения крайне популярных и коммерчески успешных попсовых песенок. Те два работника службы доставки, которых мы попросили впечатать текст и ноты песенок в этот рецепт, были отстранены от работы с принудительным отправлением на больничный из-за того, что начали напевать эти песенки и перестали реагировать на окружающий мир. Это совершенно потрясающее ощущение: знать, что решение есть, знать, в чём оно заключается, и не иметь возможности о нём поведать.
В свете вышеизложенного, рекомендуем использовать орхидеи. У них аромат изящнее. И потом, разделяющиеся боеголовки – это всё-таки разделяющиеся боеголовки.
Кондитер.
Волан-де-Морт объясняет Малфою секрет неуязвимости Поттера. В ответ Малфой тоже рассказывает кое-что, о чём впоследствии сильно жалеет
– Ну что, мой верный Люциус?
– Повелитель? – блондин нахмурился, пытаясь отыскать среди всех возможных вариантов поведения ту тонкую путеводную нить, которая не приведёт к профилактическому «Круцио». В последнее время Волан-де-Морт был сам не свой, нервно грыз ногти, срывался на своих последователей и раздавал наказания значительно чаще, чем обычно, – а у него их никогда не надо было выпрашивать. Учитывая, что большинство Пожирателей Смерти были спрятаны в других поместьях, а в Малфой-мэноре остались только хозяева, Тёмный Лорд, Петтигрю и Беллатриса, количество взысканий на единицу времени угрожало превысить пределы терпения Малфоя. Он даже начал подумывать о том, чтобы отказать Тёмному Лорду в крове. Увы, Люциус так и не смог придумать, как сдать нелегальных постояльцев аврорату без того, чтобы оказаться под подозрением. Драко был в полной власти Северуса Снегга, тупоголового чучела с отсутствующим воображением, готового на любую подлость по приказу любого из своих господ; Люциус не сомневался, что как только авроры начнут штурмовать мэнор, Северус воткнёт «Аваду» в горло его единственному сыну. По крайней мере, если бы он сам находился в той ситуации, в которой оказался Тёмный Лорд, он непременно отдал бы соответствующий приказ.
– Ты оглох, Люциус?
– Простите, о Всемудрейший? – Малфой моргнул, пытаясь сосредоточиться на словах Волан-де-Морта.
– Я говорю, ну что, мой верный Люциус?
Малфой попытался проследить мысль до её логического начала, но сдался на втором повороте.
– Повелитель, мой скромный интеллект не поспевает за полётом ваших замыслов. Не соблаговолите ли повторить?
Красноглазое чудовище, оккупировавшее Малфой-мэнор, почесало плоскую кожу на месте отсутствующего носа:
– Люциус, пожалуйста, будь внимателен. Какова основная задача истинных патриотов магического общества?
Поскольку Тёмный Лорд повторял эту фразу по сотне раз на дню на протяжении последней недели, правильный ответ был способен запомнить даже Макнейр. А уж Люциус Малфой-то мог готов отбарабанить нужные слова даже посреди ночи, не просыпаясь. Что, в общем-то, нередко и делал, сопровождая свои слова дикими криками и воплем «Нет, нет, только не Круцио», к вящему беспокойству Нарциссы.
– Основной задачей истинных патриотов магического сообщества является возврат власти в магическом сообществе полноправным представителям магического сообщества!
– А точнее?
Этот вопрос был сложнее предыдущего, но ненамного. Если бы у Малфоев был попугай, он без труда затвердил бы правильный ответ, даже если бы не имел склонности к звукоподражанию.
– Милорд, полноправные представители магического сообщества – это те, которые получили волшебные палочки по праву рождения, чья кровь не разбавлена маглами. Вернув себе власть, маги займут подобающее им место в мире и смогут направлять его так, чтобы сохранить и преумножить самый ценный капитал магического сообщества – чистую, неразбодяженную магическую кровь своих представителей!
– Правильно. И кто стоит на пути истинных патриотов магического сообщества?
– Да почти все, – в сердцах брякнул Люциус. – Министерство после вашей, мессир, последней акции стоит на ушах; все бегают по коридорам, орут друг на друга, наступают друг другу на ноги и мешают работать. Аврорат ещё не успокоился после нашей прогулки в Азкабан, и тут вдруг неизвестно кто врывается в святая святых… Со всех концов страны летят совы со свидетельствами волшебников, которые видели то Долохова, то Лестрейнджей. Охрана магопорядка сходит с ума, пытаясь проверить хотя бы часть из этих сообщений. Мессир, надо же ещё учитывать психологию служак на местах. Они годами мечтают о том, чтобы в их глуши случилось хоть что-нибудь, что позволит им налепить новую звёздочку на погоны, или что у них там на погонах вместо звёзд. А тут такой подарок… Конечно, по результатам проверки выясняется, что и Долохов, и Беллатриса, и Август Роквуд скрываются в заброшенном доме, расположенном на участке, за который, по странному совпадению, местный участковый уже четвёртый год судится с деревенским зельеваром. Поэтому в аврорат летит очередная депеша, пестрящая знаками «Срочна!» и «Кофеденциальна!» – грамматика у местных блюстителей закона никогда не была сильной стороной, некоторые до сих пор на своих шляпах пишут «Валшэбник», – с просьбой снести нафиг злополучный домишко и арестовать зельевара за пособничество врагу, то есть нам… На место выезжает зондеркоманда Амелии Боунс, их патрульная «Ламборгини» пробирается через леса, поля и реки, обдирая днище о коряги и валуны, которых никто не убирал с дороги со времён римского завоевания. Разворачивается группа быстрого реагирования, и двадцать авроров, увешанных боевыми амулетами, как рождественская ёлочка игрушками, врываются в несчастный домик, только чтобы обнаружить, что источником истошных воплей пытаемых маглов были кот с кошкой, принявшие январь за март. Группа грузится обратно в «Ламборгини», и, милорд, если вы хоть раз увидите, как двадцать потных мужиков утрамбовываются в спорткар, я вас уверяю, вы не забудете это зрелище до конца своей жизни, даже если вам очень захочется. Затем они едут на следующее задание… Только за вчерашний день, милорд, группа выезжала на восемнадцать вызовов, из которых лишь один не был ложным, пропорола пять шин на четырёх колёсах и ободрала краску с обеих сторон кузова, продираясь сквозь дубраву в шотландском лоуленде! Вы хоть представляете себе, сколько стоит один комплект шин для их патрульной «Ламборгини»? Шины ведь должны выглядеть аутентично, чтобы маглы ничего не заподозрили… А знаете, сколько стоит перекрасить этот чёртов автомобиль? А сколько стоит отгонять этих дебилов-авроров со своими дебильными волшебными палочками, кружащих вокруг машины с возгласами «А хотите, я её стукну? Она станет фиолетовой, в крапинку!» Фадж грозится ввести новый налог, «На борьбу с Пожирателями смерти и с их Орденом Феникса», и обложить им частные капиталы и землевладения, включая те, которые расположены в пространственных карманах. Удар по кошельку, милорд, является ударом в самое чувствительное место волшебника, а самые старые чистокровные семьи, которые нас поддерживают, являются также самыми богатыми и самыми крупными землевладельцами, просто потому, что у них была возможность обогащаться уже тогда, когда все остальные ещё только думали о создании собственных семей… В общем, из-за ваших поспешных и непродуманных действий мы потеряли даже тех немногих сторонников, которых ещё имели.
Люциус перевёл дух. Волан-де-Морт, никак внешне не высказывая своего отношения к тираде блондина, задумчиво рассматривал свои пальцы, похоже, сверяя их количество с изначальным.
– В общем, мессир, на нашем пути сейчас стоят практически все, – пожал плечами Люциус, готовясь к практически неизбежному «Круцио».
– А кто возглавляет список наших противников? – поинтересовался Тёмный Лорд, не отрывая взгляд от своих пальцев.
– Ну… – задумался Малфой. – Конечно, Дамблдор. Сам он против нас ничего не имеет, у него просто имидж такой, – спасать магов Британии от всяких злобных недоумков, а раз уж маги Британии считают злобными недоумками нас, то он будет спасать их от нас. Я уверяю, милорд, если мы немного надавим на «Ежедневный пророк», и магическая общественность решит, что основная угроза им исходит от Ордена Феникса, Дамблдор мгновенно переметнётся на сторону истины, добра и справедливости, и сдаст Визенгамоту Орден Феникса. Но, с другой стороны, если вдруг окажется, что главными возмутителями спокойствия являются любители оригами, Дамблдор со всем пылом будет раскрывать тайные организации любителей оригами, и под железные доказательства существования их планов уничтожения всего живого, любезно обнародованные ищейками Дамблдора, будет не подкопаться. Собственно, цель Дамблдора состоит в том, чтобы побеждать, а уж кого именно надо побеждать, будет ясно по пути. Вся его политика, начиная с тридцатых годов, была построена именно на этом modus operandi.
Волан-де-Морт счёл количество пальцев на правой руке удовлетворительным и перешёл к левой.
– Потом есть ещё Фадж, – продолжил Люциус. – Но он воюет не столько против нас, сколько против Дамблдора. Честное слово, повелитель, если бы не ваша выходка с запуском змеи в Министерство, Фадж поискал бы сбежавших из Азкабана, да и бросил бы. Вы не задумываетесь, почему, несмотря на побег дюжины ваших сторонников, сознавшихся в работе на вас на открытых судебных процессах перед присяжными и прессой, львиная доля усилий аврората по-прежнему направлена на поиски Сириуса Блэка? Который, напомню, пятнадцать лет назад участвовал в деятельности Ордена Феникса и ни разу не представал перед судом, уже не говоря о том, чтобы сознаться в сочувствии вам хотя бы перед нашей домашней крысой Коростой?
Волан-де-Морт оторвался от проверки чётности пальцев и обратил смурной взгляд заполненных кровью провалов на блондина:
– Ты считаешь, что я сделал ошибку, отправив Нагини в Министерство?
Люциус поискал в своей душе мужество и нашёл маленький кусочек, хранившийся в пятках в качестве неприкосновенного запаса:
– Да, милорд. Это был неразумный поступок. Вы взбудоражили работников Министерства и колдомедиков больницы святого Мунго, а, зная их умение хранить совершенно секретные сведения, вся Британия теперь знает о том, что кто-то проявляет повышенное внимание к Отделу Тайн. Простые люди в панике, милорд. Они обратят свои сердца к кому угодно, кто пообещает защитить их от… Ну… Строго говоря, от нас. Своими действиями вы дали casus belli и Министерству, и Ордену Феникса.
Неприкосновенный запас мужества неожиданно закончился как раз в тот момент, когда Люциус объяснял своему патрону, почему он идиот. Блондин заглох на полуслове и зажмурился, ожидая неизбежной боли.
Боли не последовало. Люциус рискнул приоткрыть веки. Это предоставило ему возможность обозревать заполненные кровью глаза Волан-де-Морта, расположившиеся настолько близко, что нос Малфоя коснулся бы носа Тёмного Лорда, если бы у Тёмного Лорда был нос.
– Это и правда твоё истинное мнение?
«В следующий раз, когда мы будем планировать акцию устрашения, надо будет убедить Повелителя захватить кабинет дантиста, – отрешённо подумал Малфой, пытаясь не делать глубоких вдохов. – И не авадить его сразу. Так сказать, убьём двух зайцев… Одним выдохом».
– Истинное, милорд. Я понимаю ваше желание обладать Маховиком Времени…
Волан-де-Морт расхохотался. Люциус отшатнулся от раскрытого рта и смахнул с глаз навернувшиеся слёзы.
– Маховик Времени?! – Тёмный Лорд рухнул на свой стул, перевёл дух и снова заржал. – Малфой, не думаешь же ты, что я и правда устроил всю эту катавасию из-за Маховика Времени?!
– Но из-за чего тогда?!
Волан-де-Морт откинулся на спинку стула:
– Ты забыл упомянуть нашего главного врага, Люциус. Гарри Поттер!!! Вот кто самый главный наш недруг! Именно вокруг него соберутся наши противники! Именно о нём говорит связывающее нас пророчество! Он один раз меня уже убил!
– Ну так и вы его уже один раз убили, – пожал плечами Люциус. – Авада, знаете ли, это не шутка. Так что у вас один-один. Даже три-один, потому что вы его родителей убили, а он ваших не убивал, не успел; вы своего папочку сами прикончили. Три – один в вашу пользу, так что вы можете спокойно разойтись, каждый своей дорогой.
– Ну зачем ты так, Люциус? – Тёмный Лорд насупился и обиделся. – Ведь ты же знаешь, что пророчество, которое хранится в Отделе Тайн, даст мне возможность победить его!
– Э, нет, мессир, – в запале Малфой и думать забыл о профилактическом «Круциатусе». – Вы так и не ответили на вопрос, зачем вам его побеждать! Милорд, он же мальчишка, таких в «Хогвартсе» дают десяток на сикль. Не самый умный, не самый сильный, не самый знающий. У него против вас нет шансов! Да что там «против вас», я шепну словечко Крэббу-младшему, и уже завтра вы получите голову этого сорванца совиной почтой!
– Голову какого именно из сорванцов?
Люциус, регулярно получающий школьные новости от Драко, признал про себя, что вопрос уместен.
– Он потенциально сильнее меня магически, – пробурчал Волан-де-Морт. – У него есть шанс превзойти меня в магии. Если это случится, мне будет нечего ему противопоставить.
– У вас есть опыт, – мягко поправил Тёмного Лорда блондин.
– Люциус, ты хоть иногда смотришь по сторонам? – вкрадчиво поинтересовался Тёмный Лорд. – Что ты видишь вокруг?
Хозяин дома бросил быстрый взгляд вправо.
– Это… Эм-м-м… Большая розово-пурпурная курительная комната, Повелитель, – объяснил он.
– Верно. Я заперт в огромном особняке, спрятанном в пространственном кармане, потому что какой-то из твоих, Люциус, предков не хотел платить земельный налог, и самая реальная угроза, которой я могу тут подвергнуться, – это угроза сойти с ума из-за слюнявых причитаний Червехвоста и всё более настойчивых намёков Беллатрисы! Люциус, ну какой опыт я могу тут приобрести? Опыт по выслушиванию гимна Слизерина в переложении для расстроенного рояля в исполнении Питера Петтигрю? Я сижу здесь уже больше полугода, и самый яростный мой магический поединок за это время был с твоей домовой эльфийкой, когда она потребовала, чтобы я чистил зубы на ночь!
