Текст книги "007. Вы живёте только... трижды (СИ)"
Автор книги: Алексей Бурштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 62 (всего у книги 86 страниц)
– Сэр, по моим данным, у неё нет судейской лицензии, и она не имеет права судить матчи. Зато у неё есть стопка неоплаченных штрафов в два фута высотой за превышение скорости на метле в черте населённых маглами пунктов и шестнадцать приводов в аврорат за управление транспортным средством в трезвом виде.
– Вы хотели сказать – в нетрезвом?
– Корнелиус, я сказала то, что хотела. Шестнадцать раз из тех трёхсот четырнадцати, что её задерживали за рискованное поведение в воздухе, уровень алкоголя в её крови был в пределах разрешённых 5 промилле[231]231
Содержание в крови от 3 до 5 ‰ алкоголя считается смертельно опасным отравлением, при котором может наступить смерть.
[Закрыть]. Во все остальные разы…
– Долорес, такими темпами – она должна была сдохнуть!
– Корнелиус, она ведьма. Ведьм так просто не возьмёшь, я точно знаю. Зато это объясняет, чем она занимается всё то время, что не учит первоклашек и не судит матчи.
– То есть нам она будет бесполезна.
– Очевидно.
– Хорошо. То есть плохо, но что уж поделать. Кто ещё есть в этой школе?
Первый заместитель министра подняла свои записи.
– Есть мадам Помфри, школьный парамедик. Закончила колдомедицинский факультет дважды ордена Мерлина Мерлинского университета магии имени Мерлина в городе Мерлин[232]232
Округ Джозефин, юго-западная часть штата Орегон, США.
[Закрыть]. Вернулась в Британию, поступила на работу в больницу святого Мунго. С треском оттуда вылетела год спустя, подала заявку на работу школьной медсестрой. У предыдущего парамедика, мистера Стоуна, примерно в те же дни внезапно открылись обстоятельства, несовместимые с дальнейшим пребыванием его на этом посту…
– Какого рода обстоятельства? – Министр снова сжал в руке какой-то небольшой предмет.
– А-а… – Долорес вернулась к своему столу, подняла пухлую папку, открыла её примерно посередине и начала перебирать листы пожелтевшего пергамента. – Я точно не смогла выяснить, но, вроде бы, его поймали на домогательствах к ученице, она обратилась к директору, директор поговорил с мистером Стоуном, и парамедик решил покинуть школу. В одно прекрасное утро он не явился к завтраку, а отправленная к нему в комнату делегация обнаружила, что и в комнате его не было. На столе лежала записка, в которой мистер Стоун просит спустить дело на тормозах в обмен на обещание никогда больше не появляться на территории Великобритании.
– Было какое-нибудь расследование?
– Конечно, сэр. У меня на руках заключение следователя аврората: «Мистер Стоун решил покинуть „Хогвартс” абсолютно добровольно, без принуждения, после разговора с директором школы, профессором Дамблдором, указавшим ему на недопустимость такого поведения в заведении общественного образования». Это заключение уважаемого аврора убедило Совет Попечителей, и они решили не давать делу ход. Но меня кое-что насторожило, сэр. Исходя из протокола досмотра кабинета, мистер Стоун сбежал настолько быстро, что забыл некоторые свои вещи.
– Что он забыл?
– Если быть точным, сэр, то ухо и правую почку.
Корнелиус Фадж испытал ощущения сродни тем, которые испытывает посетитель аттракциона «Американские горки», когда на самой высокой точке подъёма ему на глаза вдруг попадается выпавший из подвески вагончика большой и, судя по всему, важный болт.
– Осматривавший комнату следователь счёл их пособиями из больничного крыла, но, сэр, инвентарная опись школы, с которой мне удалось ознакомиться благодаря хорошим отношениям с завхозом Аргусом Филчем, не содержала упоминания о подобных экспонатах ни до, ни после этого инцидента. Кроме того, я решительно не понимаю, зачем парамедику держать такие экспонаты в своей комнате, а не в больничном крыле. И уж тем более не понимаю, почему они были вне тары. Тем более примечательна судьба этих «пособий»: по словам Филча, Дамблдор, увидевший их, прорычал что-то насчёт неумех, которые за собой не убирают, собрал экспонаты в коробку и унёс её. И больше её никто не видел.
– Хм-м-м… Есть ещё что-нибудь, что вам удалось найти?
– Сэр, тут странности на странностях сидят и странностями погоняют, – призналась Амбридж. – Мне не удалось выяснить, за что мадам Помфри выгнали из больницы святого Мунго, но известно, что это было что-то очень серьёзное, грозящее лишением лицензии и «волчьим билетом». Однако её непосредственным начальником в госпитале в это время был некто Астарот Бэкхем. Бэкхем был соратником Альбуса Дамблдора во времена войны с Геллертом Гриндевальдом; именно он первым встретил Дамблдора после дуэли с Гриндевальдом, чтобы позаботиться о ранах, которые тот получил. Их познакомил сам Никлаус Фламель ещё в 1920-х, так что, помимо деловых, их связывали также давние дружеские отношения. Мог ли Альбус попросить своего приятеля Астарота подстроить увольнение Помфри, чтобы потом протянуть ей руку помощи? Легко! Дальше. Мне не удалось выяснить, что за ученица подверглась приставаниям мистера Стоуна. Все знают, что такая была, но никто не может назвать имя. Я сочла это подозрительным, проверила личные дневники и письма Стоуна, хранящиеся в школьном архиве, и выяснила, что мистер Стоун поддерживал очень длительные, нежные, тёплые, полные любви отношения с Бенджамином Гассом, молодым художником из Глазго.
Фадж поперхнулся.
– Он был?..
– Да, сэр, парамедик «Хогвартса» был абсолютно гомосексуален. Он физически не мог пристать к ученице, потому что ученицы в его глазах не были сексуально привлекательными. А вот во время обследования им учеников в больничном крыле обязательно присутствовал кто-то из учителей.
– Но он же мог быть бисексуален, – задумчиво протянул министр магии.
– Нет, не мог, – мягко поправила его Долорес. – Я нашла этого Бенджамина Гасса, и один из следователей, которым можно доверять, побеседовал с ним. Стоуна никогда не привлекали женщины, и это настолько расстраивало его матушку, что она перевала с ним все отношения.
– Насколько я вас знаю, это ещё не всё, – мрачно предрёк министр.
– Да, сэр, это не всё. Помните следователя из аврората, который проводил расследование на месте? Подпись на протоколе расплылась, но, хвала Мерлину, нет ничего более постоянного, чем временное хранение документации аврората в архиве. В тот день одним из дежурных был некто Аластор Грюм, и на вызов из «Хогвартса» выезжал именно он. И, что ещё более интересно, графологическая экспертиза подтвердила: записка мистера Стоуна, в которой он просит не давать делу ход, написана рукой Грюма.
– Получается, Дамблдор провернул целую операцию с задействованием двух друзей… Как минимум двух друзей… И с убийством, чтобы взять на работу мадам Помфри, – покачал головой Фадж. – Не слишком ли круто для школьного учителя?
– Сэр, мадам Помфри вылетела с работы с «волчьим билетом», – напомнила Амбридж. – Ей грозило лишение лицензии, и она могла остаться вообще без средств к существованию. И внезапно сам великий Дамблдор, – профессор сумела произнести эти слова как ругательство, – обращается к ней и предлагает ей место в штате. Вы понимаете, сэр, это означало стабильную зарплату, сохранение лицензии и, в перспективе, поддержку мощной группы молодых волшебников и ведьм, которым она лечила раны и ссадины. С такой поддержкой можно говорить не только о возвращении в штат больницы святого Мунго, но и о том, чтобы возглавить эту больницу. Сэр, да ради такого шанса Помфри готова была горы свернуть! В тот самый момент, когда всё висело на волоске, её спас солнцеликий Дамблдор лично. Как вы думаете, сэр, будет ли она служить ему верой и правдой, насколько ей хватит сил и немножко сверх этого?
– Понимаю… – задумчиво пробормотал Корнелиус. – Погодите-ка, разве не в такой же ситуации он подобрал этого Снегга?
– Да, сэр, примерно в такой, – подобострастно закивала Амбридж. – Снегг тоже стал изгоем после того, как выяснилось, что у него на руке Чёрная Метка. С помощью Дамблдора он стал уважаемым членом общества и защитил звание Мастера Зелий.
– То есть всё то, что вы мне раньше про него вещали, может оказаться просто туфтой? Игрой на публику? А на самом деле он всем сердцем и душой принадлежит Дамблдору? И как только вы обратитесь к нему с планом по отстранению Дамблдора, он первым делом пойдёт и сообщит об этом плане патрону?
У Долорес Амбридж отвисла челюсть.
– Долорес, не могли бы вы, пожалуйста, прикрыть ротик? – насупился Фадж. – Я боюсь, что в него залетит муха.
Профессор Амбридж захлопнула рот со звучным щелчком. В этот момент её мозги работали со скоростью молнии. Прекрасно осознавая, что ещё одна ошибка может стоить ей карьеры, она решила пока что не признаваться в том, что засекла разговор Сириуса Блэка через камин с кем-то из гостиной Гриффиндора, но не смогла узнать ни личности беседовавших, ни тему разговора.
– В целом, я доволен вашей работой, Долорес, – продолжил Фадж, снова сжимая в руках какой-то предмет. – К сожалению, я не могу сейчас сосредоточиться исключительно на борьбе с Дамблдором, потому что у нас тут ночью был какой-то странный инцидент. Представьте себе, какая-то здоровенная полуразумная змея ворвалась в Министерство, обезвредила ночного сторожа и ринулась в Отдел Тайн. По счастью, Эдвард Рабнотт, прогуливаясь по своему портрету, заметил нападение и оповестил меня, а тем временем Артур Уизли сцепился со змеёй…
– Кто сцепился?!
– Да Уизли же, такой высокий, рыженький, плюгавенький, из отдела по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов. У него ещё жена – бешеная размноженка, и дети – гроза Гриффиндора. Четверо таких, огневолосых, сейчас как раз у вас ЗоТИ изучают…
– Сэр, я знаю, кто такой Артур Уизли, и прекрасно знаю, кто такие близнецы Уизли, чтоб их подняло да прихлопнуло… Меня просто удивило, что Уизли оказался ночью в Отделе Тайн. Ну, и слегка поразило, что он, вместо того, чтобы спокойно пропустить змею и оповестить компетентные инстанции, попытался ей помешать. Он её не поранил?
– Как ни странно, но нет, – покачал головой Фадж. – Это она его знатно пожевала, он чудом концы не отдал. Видимо, мощную магию применил, – там весь коридор покрыт странными выбоинами, как будто по плитам гвоздили с огромной силой. Часть плит просто расколоты, перемолоты в порошок. Но Уизли изрядно покалечен, и не помнит, какую магию использовал. Змее удалось уйти, однако мы знаем, что она пыталась прорваться в Отдел Тайн, и, если бы не случайно попавшийся ей навстречу рыжий подкаблучник, она, безусловно, забралась бы туда.
– И что она могла бы оттуда забрать? – Долорес затаила дыхание. – Сэр, по вашим словам, это змея. Рук и ног у неё нет, одежду с карманами змеи не носят. Что такого змея могла бы унести с собой?
– Не знаю, – снова покачал головой министр, поворачивая сжимаемый в ладонях предмет. – Там, в принципе, мало что хранится полезного. Комната для промывки мозгов… Хранилище пророчеств… Зал изучения времени… Арка Смерти… Но зачем кому-то прорываться к Арке Смерти в одиночестве? Есть и более простые способы покончить с собой. Служба охраны пока что предполагает, что эта змея пыталась прорваться в Зал изучения времени и стащить один из Маховиков, скорее всего, пронеся его внутри своего тела, чтобы получить возможность перемещаться в прошлое. И тут мы добираемся до самого интересного момента, – невесело усмехнулся Фадж. – Как вы справедливо заметили, у змеи нет рук, которыми она могла бы повернуть Маховик Времени, и нет плеч, на которые можно было бы накинуть цепочку. То есть для змеи, какой бы умной эта змея ни была, Маховик Времени бесполезен. Она явно действовала в интересах кого-то другого, кого-то, у кого и с руками, и с плечами полный порядок.
Долорес Амбридж стала первым заместителем Министра магии не потому, что была глупа.
– Или же это мог быть анимаг в своей анимагической форме.
Фадж осёкся на полуслове:
– Аним… Долорес, в Британии всего шесть магов-перевёртышей в змей. Двоим из них хорошо за сто!
– Самое время подвести итоги своей жизни, найти главные ошибки прошлого и попытаться их исправить, – флегматично ответила Великая Розовая Жаба, которая инстинктивно не доверяла людям, способным превращаться в змей, питающихся амфибиями.
– А ведь верно, – поднял брови министр. – Надо будет подкинуть моим ребятам идею. Хорошо, что мы с вами подумали об этой возможности! Всё-таки Британии повезло, что её возглавляет такой умный человек, как я.
Амбридж проглотила первую реакцию на слова Фаджа и сладко улыбнулась министру, представляя, как она разбивает о его шишковатую голову коллекцию своих декоративных блюдец с котятами:
– А ещё, господин министр, не все маги могут быть зарегистрированными.
– Верно! Верно! Вы молодец, Долорес. Я поступил очень мудро, назначив вас своим заместителем. Вы высказываете идеи, почти достойные моего ума! Я попробую представить вас к премии.
Вслед за декоративными блюдцами последовали декоративные вазочки.
– Но мне всё-таки интересно, сэр, – продолжила Амбридж, добавляя сладости в свой голос и достигая таких высоких концентраций подхалимажа, что любой диабетик, которому не повезло оказаться в радиусе полумили от её кабинета, рисковал впасть в кетоацидотическую кому. – Если предположить, что эта змея была настоящей змеёй, а не анимагом в форме змеи и не жертвой трансфигурации, то – сэр, у вас есть предположения, в чьих интересах она могла действовать?
– Разумеется, – важно кивнул Фадж. – Вы же в курсе, Долорес, что змеи – самый любимый инструмент Сами-Знаете-Кого?
– Но, сэр!..
– И Дамблдор тоже это знает, – отрезал Министр магии. – Я думаю, это была настоящая змея, Долорес. Действующая под Империо. И эта змея была запущена в Министерство Магии Дамблдором, чтобы похитить для него Маховик Времени. С Маховиком Времени он сможет вернуться в прошлое и изменить его, придумать более интересную историю, чем байки о воскрешении Сами-Знаете-Кого, получить поддержку масс и влияние толп, и – чем Мордред не шутит! – заменить меня на посту Министра!
Амбридж обдумала сказанное.
– Сэр, Маховик Времени неспособен создать временной парадокс, – указала она. – При его изготовлении особо учитывалась возможность изменения прошлого, и были разработаны меры по предотвращению образования парадоксов.
Корнелиус Фадж хитро прищурился:
– Напомните мне, о каких именно мерах идёт речь, Долорес?
Розовая-Жаба-Под-Чёрной-Мухой откашлялась:
– Ну, это очень серьёзные меры, господин министр. Доступ посторонних к Маховикам Времени производится с вашего личного разрешения. Затем при получении Маховика невыразимец из Отдела Тайн лично и строго предупреждает получателя о недопустимости создания временных парадоксов.
– И это всё?
– Нет, сэр. Ещё получатель расписывается в специальном формуляре, тем самым подтверждая, что он согласен с возлагаемой на него ответственностью, и готов понести наказание в виде существенного штрафа, если в результате его действий будет создан парадокс, который разрушит нашу Вселенную.
– Ну теперь-то всё?
– Да, сэр, теперь всё. Как вы видите, меры безопасности достаточно строгие.
– Но помешать созданию парадокса они всё-таки не в силах?
– Сэр?
Корнелиус Фадж тяжело вздохнул, вложив в свои движения всю скорбь политика, обнаружившего, что его ближайшие соратники не сочли нужным добыть себе мозги.
– Долорес, если маг всё-таки решится пойти на риск создания временного парадокса, что его может остановить в описанной тобой схеме?
– Личная ответственность, сэр, о которой его недвусмысленно предупредили. И сумма штрафа…
– Долорес! – рявкнул министр. – Предположим… – скрежет зубов Фаджа отчётливо доносился из Лондона, – …предположим, какой-то маньяк всё-таки решился создать временной парадокс. И ему наплевать на строгое предупреждение и на штраф. Что его остановит?
Первый заместитель министра поморгала в недоумении.
– Кроме совести, – подсказал министр. – Потому что мы уже договорились, что он маньяк, а значит, совести у него значительно меньше, чем у меня. И чем у вас, если у вас она есть.
Профессор Амбридж открыла рот, поняла, что у неё от волнения пересохло горло, закрыла его, сглотнула и попробовала снова:
– Сэр, никаких технических возможностей предотвратить создание временного парадокса не предусмотрено. Просто специалисты канцелярии Отдела Тайн, составлявшие инструкции по использованию содержащихся там предметов, не предусматривали возможность, что эти предметы попадут в руки маньяков, не собирающихся соблюдать инструкции. И особенно таких, которые способны рискнуть существованием всей Вселенной, лишь бы добиться своего.
– Великолепно, – прошипел Фадж, конвульсивно сжимая в руке какой-то небольшой предмет. – Теперь вы понимаете, почему я уверен, что это был именно Дамблдор?
Профессор ЗоТИ напрягла память. С её точки зрения, из факта отсутствия предохранительных механизмов у Маховиков Времени никак не могло следовать, что проникшее в Министерство Магии существо было науськано Дамблдором. Но говорить это открытым текстом не стоило.
– Ваша мудрость неподвластна моему разумению, Корнелиус.
– Именно поэтому вы докладываете мне, а не я – вам, – самодовольно ухмыльнулся министр. Долорес Амбридж согласно улыбнулась, представляя себе, как пинает Фаджа в причинное место, которым у политика является рот. – Я уверен, что Дамблдор хотел захватить Маховик Времени, или какой-нибудь другой столь же могущественный артефакт, который позволит ему вернуться на вершину власти. Но, заранее зная, что Министерство охраняется по ночам, он решил сделать ход конём. Он обставил вторжение в Министерство так, чтобы, даже если его лазутчика поймают, подумают на Сами-Знаете-Кого. Так что сам Дамблдор в любом случае окажется в выигрыше: если его затея увенчается успехом, он обретёт потерянное могущество. А если его лазутчика перехватят, все решат, что его послал Сами-Знаете-Кто, – значит, он всё-таки восстал; значит, надо сплотиться вокруг единственного, кто мог Сами-Знаете-Кому противостоять, то есть вокруг Дамблдора… Неважно, как повернутся события; Дамблдор при любом исходе улучшит своё положение. Это проникновение в Министерство на руку только и исключительно Дамблдору.
– Теперь я понимаю, – задумчиво кивнула Амбридж, наблюдая, как министр крутит в руках непонятную штуковину. – Да, сэр, вы совершенно правы; если смотреть на это событие под таким углом, других вариантов не остаётся.
– Именно так, – Фадж расплылся в ещё одной самодовольной улыбке.
Тем временем Амбридж лихорадочно обдумывала полученные сведения. В словах Корнелиуса всё было правильно и разумно, за исключением одной детали: атакованного змеёй Артура Уизли. Уизли был одним из самых верных и преданных сторонников Дамблдора и единственным, работавшим в Министерстве, – по крайней мере, у других работников Министерства, поддерживающих Альбуса, хватало ума держать язык за зубами. Конечно, Дамблдор мог подставить Уизли для придания нападению пущей достоверности, но с тем же результатом можно было бы подставить кого-нибудь менее ценного. Например, Малфоя или МакНейра, на которых у Дамблдора был старый зуб… И потом, Уизли никогда не славился как великий боец; почему выбранная Дамблдором змея, – или похожее на змею существо, – играючи нейтрализовав тренированного охранника, не сумела справиться с канцелярской крысой? Причём нельзя сказать, что победа обошлась Уизли так уж легко, раз, по словам Фаджа, он чуть не отдал концы…
И что Уизли делал у входа в Отдел Тайн? Его кабинет находится совсем на другом этаже. Допуска в Отдел Тайн у него нет, и, пока он не порвёт с Дамблдором, не будет. Хотя… Среди его друзей есть работники Отдела Тайн, – например, тот же Боуд. Может, Уизли шёл навестить своего приятеля? Хм, надо будет проверить, кто из невыразимцев оставался на работе до момента нападения. Потому что если окажется, что никто, – Артуру Уизли, этому маглолюбу и Дамблдорофилу, придётся ответить на несколько неприятных вопросов.
Может ли быть, что верный сторонник Дамблдора сорвал задуманную самим Дамблдором операцию? Рискуя жизнью, сыграл на руку противнику своего патрона, провалив столь блестящую задумку? А сам Дамблдор куда смотрел? Неужто он не шепнул своему миньону по-дружески: «Не ходи сегодня ночью к Отделу Тайн, козлёночком станешь!»?
Слишком много противоречий, слишком много нестыковок. Но, если обратить на них внимание Фаджа прямо сейчас, можно испортить ему настроение. А когда у Фаджа портится настроение, оно сразу портится у всех остальных вокруг, министр в этом последователен и постоянен. Лучше сначала провести собственное расследование, пошептаться кое с кем из отдела кадров, подёргать народ за усы…
– Я всё поняла, господин министр.
– Великолепно, – просиял Корнелиус, перебрасывая небольшой предмет из руки в руку. Амбридж расслабилась. – Как я уже говорил, я рад вашим успехам. Продолжайте в том же духе. Попробуйте всё-таки выяснить, можно ли как-нибудь склонить Снегга на нашу сторону.
– Конечно, сэр, – обозначила полупоклон Амбридж. – Можно полюбопытствовать, сэр, а что вы всё время вертите в руках?
– Что? Ах, это… – Обрисованная язычками пламени фигура Фаджа протянула огненную руку в сторону Долорес. – Вот, возьмите. Это фигурка Дамблдора. Забавная, правда? Ментальный релаксатор. Вот так сидишь, сидишь, строишь планы, пытаешься забежать все дороги, накручиваешь себя, нервничаешь… Берёшь эту фигурку, сжимаешь, – и вроде как отпускает. Смотрите, как забавно она пучит глаза, разевает рот и высовывает язык!
– Откуда она у вас?
– Близнецы Уизли придумали концепцию и прислали опытный образец, – пожал плечами Фадж. – По крайней мере, я так думаю; точно не знаю. Она просто возникла у меня на столе; секретарша говорила, что её, кажется, доставили с утренней почтой. Нет, подслушивающих заклинаний на ней нет, я сам проверил, да и ребята из аврората подстраховали. Увы, слабо у нас поставлен учёт и распределение волшебников, – признал министр, потирая подбородок. – И с психологической поддержкой тоже надо что-то делать. А то у меня просто волосы дыбом встают, стоит мне подумать о близнецах Уизли. Потому что остановить их мы просто не сможем: уж слишком они изобретательны, изворотливы и готовы использовать нестандартные ходы. Единственное, что придаёт мне хоть сколько-нибудь уверенности, это только надежда на то, что набирать свою армию тьмы и устраивать переворот с целью захвата власти им покажется невыносимо скучным…
