Текст книги "007. Вы живёте только... трижды (СИ)"
Автор книги: Алексей Бурштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 56 (всего у книги 86 страниц)
Джеймса передёрнуло.
– И в чём дело? – спросил он, искренне надеясь не получить ответ. Его надежды не оправдались:
– То ли заклинание гипоаллергенности входит в критическую секцию, не подняв сначала семафор, и прямо у нас под руками меняет наши данные, – пожал плечами Фред. – То ли хранит данные в регистре вместо того, чтобы сбрасывать его содержимое в память, – а регистры ресурс ценный, и я их все использую. То ли лезет в область памяти по жёстко определённому адресу, который случайно оказался там, где я разместил модуль выбора цели… А может, конечно, процедура смены контекста шалит, и сохраняет в дескрипторе процесса не все его данные. Я просто не знаю! – Фред в отчаянии взлохматил волосы. – Мы убили на этот проект полтора месяца, пока не добрались до стадии полевых испытаний, и теперь всё идёт прахом, потому что клубки пыли работают в защищёном режиме, а я не могу подставить своё прерывание и перехватить переключение контекста, чтобы понять, что там происходит![208]208
Как легко догадаться, всё вышеперечисленное – реальные проблемы, с которыми сталкиваются системные программисты, работающие непосредственно с процессором. Желающие могут ознакомиться с терминами «прерывание», «переключение контекста», «семафор», «критическая секция», «регистр» и «защищённый режим» в Википедии.
[Закрыть]
Глаза суперагента стали квадратными.
– Прерывания. Защищённый режим. У клубка пыли?!
Фред растерянно моргнул:
– Только если он тридцатидвухнитный.
Джордж хлопнул Бонда по плечу:
– А что ты хотел? Это магия, не хухры-мухры! Думаешь, волшебство – это взмахнул рукавом, и возникли озёра с белыми лебедями? Да куда там. Неправильно вектор магнус рассчитаешь, в угловой скорости подкрутки напортачишь, и вместо лебедей у тебя куриные объедки из рукавов посыпятся. Магия – наука точная! А высокоэнергетическая магия – наука, точная вдвойне!
Джеймс потряс головой, надеясь избавиться от мыслей о переключении контекста внутри клубков пыли – и не особенно преуспевая в этом.
– Эх, ребята, натравить бы на вас Эс, – пробормотал суперагент и решительно свернул на те темы, в которых он хоть что-то понимал: – Хорошо, полтора месяца вашей работы ушли клубкопуху под хвост, это я уже понял. Сейчас-то в чём проблема?
– Фреду нужны серьёзные игрушки, чтобы распотрошить клубок пыли и разобраться в причине проблемы, – процедил сквозь зубы Джордж. – Мы уже и так кумекали, и так прикидывали, – своими силами не справимся. Надо к производителю обращаться. А знаешь, сколько стоит лицензия на прошивку тридцатидвухнитных клубков? С правом модификации исходников и продажи конечного продукта? Это ж разориться можно. Коммерческое предприятие, – произнёс он с такой миной, будто сплюнул. – Это они нас назвали коммерческим предприятием! У нас всего оборота – столько, сколько мы можем с первокурсников стрясти! Да с нас даже подоходный налог не берут!
– Ну, вы сами назвались «Golden Boys Инкорпорейтед», за язык вас никто не тянул, – заметил Бонд.
– Тут он прав, – согласился с ним Фред.
– Погоди, как это – обратиться к производителю клубков пыли? – сообразил суперагент.
– Да что ты привязался к этим клубкопухам, я тебе о другом говорю! – кипятился Джордж, взяв Бонда за пуговичку. – У нас же ещё куча проектов. «Забастовочные завтраки», например. Там по рецепту в каждой порции идут две крупинки рога взрывопотама, а эти рога – они дорогие. Ну и что, что одного рога нам хватит на год… При условии разумного использования. У нас нет денег даже на один рог!
– «Погода в бутылке», – выплюнул Фред. – Мы всё лето экономили, на чём только могли. Купили ящик кварцевых колб, зачарованных на абсолютную крепость, с гарантией, для проверки концепции. Так мама закатала в них помидоры! Вот, Гарри, скажи мне, – разумный, взрослый человек будет брать для закатывания помидоров кварцевую колбу, выращенную из монокристалла кварца, из ящика с надписью «Лабораторная посуда», стоящего в нашей с Джорджем комнате, – где каждая мелочь может оказаться опасной для жизни, здоровья и самолюбия любого постороннего?
– Это она не подумала, – глубокомысленно кивнул Бонд.
– Разумеется, оказалось, что помидоры она закатала неправильно, – возвёл глаза горе Джордж. – Не простерилизовала что-то, кажется… Но на банках же чары абсолютной крепости, помнишь? Они не то что взорваться, они даже вздуться не могли! Ну, выставила банку на стол к ужину, дёрнула открывашкой…
Фред рассеянно потёр поясницу и её окрестности.
– Попало нам здорово, – пояснил Джордж. – Ещё и кухню отмывать пришлось… Вот скажи мне, где логика, – она взяла нашу посуду, она допустила ошибку в рецепте, она сама же сняла с посуды крышку, а отмывать кухню всё равно пришлось нам!
– И хорошее же давление там скопилось! – с гримасой отвращения добавил Фред. – Производитель не обманул, чары в самом деле сработали, как надо.
– Но целый ящик хорошей, дорогущей лабораторной посуды пошёл туда же… Клубкопуху под хвост, – поморщился Джордж. – А в обычной стеклянной бадье торнадо долго не живёт, мы уже пробовали. Там даже «морозная свежесть» держится только неделю.
Джеймс не ответил. В его голове заберезжил свет красивой, элегантной операции, которая будет, безусловно, одобрена на Воксхолл, потому что в ней предстоит обойтись совершенно без стрельбы, беготни и прочих физических нагрузок. Конечно, MI6 придётся немного раскошелиться, но, как говорит старинная еврейская пословица, «Если проблему можно решить за деньги, это не проблема, это расходы». Но надо было разместить приманку очень аккуратно, не потревожив добычу. В конце концов, разве кому-то помешает известная в магическом мире фирма, которая производит всякие странные и необычные вещи?
А если подумать ещё немного… Должен ли он ставить Воксхолл в известность о своём плане? Ведь если нет, то доход от реальных продаж можно будет провести мимо корпоративной кассы прямо на личный счёт Бонда…
– Ребята, я бы рад вам помочь, – развёл руками суперагент, – но, уж простите, у меня с собой только сто пятьдесят галеонов… Было, в августе; сейчас уже меньше осталось. И платёжное поручение я на ваше имя выписать не могу, – это будет выглядеть, как подкуп. Но почему бы вам не взять кредит в «Гринготтс»?
– Они не дают, – выплюнул слова Фред. – Гоблины требуют очень серьёзный залог, сравнимый по стоимости с размером кредита. Если бы у нас было что-то настолько дорогое, нам не понадобился бы кредит. Можно было бы продать то, что у нас есть, и выехать на этих деньгах. Но чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет.
– Тогда возьмите в долг у других людей, – предложил Джеймс, откладывая в бездонные глубины своей тренированной памяти сведения о кредитной политике гоблинов.
– Никто не соглашается, – Джордж взлохматил рыжие волосы. – Мы продаём кое-что через рекламу в газетах, но там доход мизерный, его хватает только на оплату почтовых расходов и на приобретение самых дешёвых ингредиентов для продолжения изготовления таких же штучек.
– Вы просто не так подходите к делу, – убедительно зашептал Джеймс. – Люди будут давать вам деньги, если вы пообещаете делиться с ними прибылью.
– Зачем нам делиться с ними прибылью?!
– Чтобы они дали вам деньги сейчас! А прибыль вы подобьёте только по итогам финансового года! Смотрите, – Джеймс выдрал из-под руки Джорджа кусок пергамента и лихорадочно начал чертить схему, – у вас всё-таки есть кое-что в активе. У вас есть зарегистрированная торговая марка «Golden Boys Инкорпорейтед», – ведь зарегистрированная же, правда? Это фирма по производству волшебных развлекалочек, всякой ерунды, так? У этого предприятия есть какой-то начальный капитал, – тысяча моих галеонов и что вы там ещё наскребёте. У него есть клиентура, постоянная и не очень; у него есть устоявшаяся репутация. У вас ведь есть клиенты, которые покупают ваши товары больше одного раза? Только из отделения для буйнопомешанных в больнице святого Мунго?.. Нет, их мы упоминать не будем, просто скажем, что они у вас есть. Реклама в газетах, – вы ведь продаёте товар через газеты? Это всё стоит денег! Мы оценим стоимость всей фирмы в… Ну… Пять тысяч галеонов. До сих пор понятно?
– То есть у нас уже сейчас есть пять тысяч галеонов? – прищурился Джордж. – Как интересно, ещё утром была только тысяча.
– Это вся стоимость всего вашего предприятия, – терпеливо повторил Джеймс. – Фактически, столько стоит ваша собственность. И эту собственность вы будете продавать в рассрочку.
– Наложенным платежом?.. Джордж, а давай, мы тебя продадим?
Джеймс сдержался – но с большим трудом.
– Никого мы продавать не будем! – процедил он. – Итак, каждый желающий сможет купить одну пятитысячную вашей фирмы за один галеон. Это даст ему право получить одну пятитысячную конечных прибылей, которые у вас будут через год.
– Если мы не совершим прорыв с клубкопухами, прибыли будут крошечные, – скривился Фред. – Там и на кнат-то не наберётся.
– Поэтому – слушай дальше! – мы будем побуждать людей вкладывать деньги в вашу компанию. Если человек потратит пятьсот галеонов разом и купит 10 % компании, вы предоставите ему место в совете директоров. Он сможет высказывать своё мнение и указывать вам, что делать.
– То есть мы будем работать не на себя?..
– Да, вы будете работать не на себя, – терпеливо кивнул Джеймс, – Но никто не помешает нам оставить себе 51 % нашей фирмы, и тогда эти новые директора, сколько бы их ни было, не сумеют навязать нам свою волю. Все их предложения – если они будут дурными – мы втроём провалим на голосовании простым большинством голосов.
– Мы? – уловил главную мысль Фред.
– Мы! – энергично кивнул Джеймс Бонд, не прекращая чертить схемы. – Я вхожу в вашу фирму на равных правах, предоставляю вам начальные инвестиции и позабочусь о бюрократической стороне вопроса. За это я возьму треть контрольного пакета. То есть у меня будет 17 % всей стоимости фирмы, и у вас с Джорджем ещё по 17 %. Всего 51 %, то есть мы втроём сможем контролировать всю фирму, кто бы ни купил остальные 49 %.
– Идея получать деньги на основе одного только нашего названия мне нравится, – повеселел Джордж. – Только где ты найдёшь таких лохов, которые захотят вкладывать деньги, заранее зная, что мы провалим их предложения?
– О, таких лохов больше, чем ты думаешь, – заверил его Бонд. – Для начала потому, что, если у вас дело пойдёт на лад, та часть вашей компании, которая стоила один галеон, может подняться в цене. Человек вложит сто галеонов, подождёт месяц и продаст свою долю за двести, получив чистую прибыль в сто галеонов.
В глазах рыжеволосых близнецов зажглись искры алчности.
– Правда, вы лично ничего из этих денег не получите, – утешил их суперагент. – Все наши доходы будут только от самых начальных продаж. Но! Продав 49 % компании посторонним людям по одному галеону, мы получаем 2450 галеонов, верно? – Джеймс пририсовал к кружку с надписью «5000» ещё один кружок вдвое меньшего размера. – Эти деньги мы пустим в производство, – вы закупите рог бумсланга, шкуру взрывопотама, лицензию на исходники клубков пыли и что вам там ещё надо, – так?
– Рог взрывопотама и шкурку бумсланга, – синхронно кивнули близнецы. – Так.
– То есть активы нашей компании возрастут на две с половиной тысячи галеонов, так? – вкрадчиво продолжил Джеймс. – Стоимость нашей компании вырастет. Значит, дополнительные активы тоже можно продать! Мы сможем продать ещё 2450 свежеобразовавшихся кусочков нашей компании по одному галеону каждый. Понятно, мы продадим всего 49 % из них, но в итоге мы всё равно получим ещё тысячу двести галеонов!
– А если мы добавим и эту сумму к своим активам, мы сможем продать ещё 588 галеонов! – осознал Фред.
– Итого 4238 галеонов только за три хода, – согласился Джеймс, не упоминая, что фирма, напечатавшая три выпуска акций за считанные дни, не считается хорошим капиталовложением по меркам любого экономиста, хоть немного превосходящего разумностью кактус. – Этой суммы вам и не хватало час назад, да? Но есть ещё один нюанс. Если люди начнут продавать друг другу свои доли в нашей фирме, и они вырастут в цене, получается, что люди считают, что наша фирма стоит больше, чем мы за неё запросили. Забудьте про четыре с четвертью тысячи галеонов! Допустим, мы не стали вносить деньги от продажи акций в активы; у нас как было пять тысяч галеонов в начальном фонде, так и осталось. Зато акции выросли в цене вдвое: люди продают друг другу свою долю в нашей фирме, которую мы оценили в один галеон, за два. То есть люди считают, что наша фирма стоит не пять, а десять тысяч галеонов.
– Но нам-то что с этого? – не понял Джордж. – Они могут считать что угодно. Мы-то по-прежнему стоим пять тысяч.
– Не совсем, – улыбнулся Джеймс. – Если люди считают, что наша фирма стоит десять тысяч, это значит, что в случае продажи фирмы мы можем спокойно рассчитывать на десять тысяч. Поэтому мы, – ну, на самом деле я, как финансовый директор, – имеем право прийти в «Гринготтс» и потребовать кредит под залог десяти тысяч. Оставим им в залог права на свою фирму. Если мы не справимся с выплатой кредита, и фирму у нас отнимут, «Гринготтс» сможет продать её за десять тысяч, потому что столько, по мнению потенциальных покупателей, она и стоит. Поэтому у них не будет проблем дать нам кредит с обеспечением в десять тысяч галеонов. И неважно, что в документах у нас записано только про пять.
Искорки алчности превратились во всесокрушающий пожар.
– Вроде, всё понятно. Только… А что такое акция? – поинтересовался Фред.
Джеймс объяснил.
– Звучит как способ делать деньги из воздуха, – протянул Джордж.
– Не всё так просто, – вздохнул Джеймс. – Для начала, нам придётся составить бизнес-план и подготовить документацию для выхода на рынок ценных бумаг. А потом мне надо будет регулярно, каждый квартал, публиковать отчёты обо всех наших доходах и расходах, чтобы потенциальные покупатели акций могли оценить для себя выгодность такого капиталовложения. И не забывайте – мы должны в конце каждого года выплачивать дивиденды, или очень убедительно объяснять вкладчикам, куда мы собираемся потратить прибыли. Нет, Фред, длинноногие блондинки не будут приняты в качестве убедительного объяснения.
– Делиться нашими деньгами?.. – скривился Джордж.
– Нет, – покачал головой суперагент, – владельцы фирмы – это держатели акций. Это не вы делитесь с ними вашими деньгами, это вы отдаёте им их долю. Раз 49 % фирмы, которой мы управляем, принадлежат вкладчикам, то и 49 % прибылей будут принадлежать им.
– Очень заманчиво, – причмокнул Фред, – но я не понимаю, как мы убедим «Гринготтс» начать торговать нашими акциями. Я ни разу не слышал, чтобы что-нибудь подобное происходило. Как ты сказал, – «торговля ценными бумагами»? Нет, у нас такого нет.
– А у маглов есть, – широко улыбнулся суперагент. – Фирма, в которой работает дядя Вернон, как раз представлена на фондовой бирже. И, если «Гринготтс» нам откажет… Что вам мешает взять деньги у маглов?
Близнецы переглянулись.
– Деньги есть деньги, – решил один из них.
– Денег нет, – поправил второй, – поэтому совершенно неважно, у кого их брать.
– Вот и ладушки, – Джеймс встал и потянулся. – Итак, учредительное собрание открытого акционерного общества с ограниченной ответственностью «Golden Boys Inc Ltd» объявляю закрытым. Состав правления: Гарри Поттер – финансовый директор, Фредерик Уизли – директор по исследованиям и разработкам, Джордж Уизли – исполнительный директор. Ведь исполнительный же, да, Джордж? Только, ребята, не откладывайте оформление документов в долгий ящик. Сварганьте хоть какой-нибудь бизнес-план и сделайте подсчёт существующих фондов, а я завтра просмотрю документы и поправлю, если что не так. Вы поразитесь, если узнаете, сколько можно услышать, если сидеть в чулане под лестницей, пока дядя обсуждает финансовые дела со своим адвокатом с другой стороны фанерной перегородки… Если всё пройдёт хорошо, – в чём я не сомневаюсь, – я подам документы в «Гринготтс», а уж если они откажут, передам документы дяде, и он оформит их через своего экономиста. И не забудьте про письмо в «Гринготтс» на тему доверенности для нигерийского адвоката!
– Отлично! Спасибо, Гарри! – кивнул спине Бонда Фред, достал кусок чистого пергамента, перо с автоматическим исправлением ошибок и размашисто написал в самом верху: «Бизнес-план компании „Golden Boys Инкорпорейтед Лимитед”». Джордж, тоже поблагодарив суперагента, навис над плечом брата:
– Ну, что пишем первым пунктом?
– Джордж, тебе не кажется, что никто не будет отдавать свои деньги фирме, в планах которой нет хотя бы капельки амбициозности?
И Фред каллиграфическим почерком вывел:
«Пункт 1. Захватить мир».
Урок ухода за магическими существами, инспекция Хагрида
Во вторник основательно закутавшиеся от холода Рон и Гермиона шли на урок к Хагриду с тяжестью на сердце. Гермиона беспокоилась не только из-за сюрприза, приготовленного Хагридом, – она не знала, как поведут себя остальные ученики, в особенности Малфой с приспешниками, если урок будет проходить под наблюдением Амбридж.
Однако, пока они брели по глубокому снегу, генерального инспектора видно не было. Хагрид один ждал их на опушке Запретного леса. Зрелище он представлял собою неутешительное: ушибы, лиловые в субботу вечером, окрасились в зелёные и жёлтые тона, некоторые раны по-прежнему кровоточили. И в довершение зловещей картины на плече у Хагрида лежало нечто, похожее на половину коровьей туши.
– Сегодня занимаемся здесь! – радостно встретил Хагрид учеников, кивнув головой в сторону темных деревьев. – Поукромнее будет. Да и они больше любят темноту.
– Кто это там любит темноту? – в голосе Малфоя звучали панические нотки. Малфой обращался к Крэббу и Гойлу: – Кто, он сказал, любит темноту, – не слышали?
– У нас сегодня будет очень интересный урок, – продолжил Хагрид, оглядывая учеников. У Гермионы сложилось впечатление, что он искал Гарри. Однако Гарри Поттер был непреклонен, отказавшись от уроков по уходу за магическими существами в пользу других предметов. – Идите за мной, только осторожно, акромантулы ещё не впали в спячку и будут рады пополнить свои запасы съестного, – и вы удивитесь, узнав, насколько широки их представления о съестном. Я ведь не зря приберегал лесную прогулку для вашего пятого года, когда вы разъедитесь на наших харчах. Ну, теперь пойдём, посмотрим на этих животных в естественной среде обитания. Значит, кого мы изучаем сегодня, – они довольно редкие. Я, думается, только один в Британии сумел их приручить.
– А вы уверены, что приручили? – совсем уже испуганно спросил Малфой. – А то ведь вы не раз уже давали нам диких животных.
Хагрид недовольно хмыкнул, вслушиваясь в одобрительный шумок слизеринцев и некоторых гриффиндорцев.
– Конечно, приручил! – насупился профессор, не окончивший среднюю школу, и поправил на плече сползшую коровью тушу. – Они у меня еду из рук брали, это и называется «приручил». Фактически, с руками оторвать пытались, насилу отбился, – вот как здорово я их приручил!
– Что же тогда у вас с лицом? – допытывался Малфой.
– Упал с кровати во сне! – рявкнул Хагрид. – Если кончили с дурацкими вопросами, идите за мной. – Лесничий повернулся и зашагал в лес.
– Он что, спит в кровати?! – зашептал потрясённый Малфой. – Я думал, расстилает на камнях шкуру, а перед сном злобно ревёт и колотит себя кулаками в грудь, чтобы отогнать ночные кошмары!
Услышавшие эту тираду слизеринцы льстиво засмеялись. Рон и Гермиона переглянулись, вздохнули и первыми двинулись вслед за Хагридом.
Дорога заняла минут десять. Ученики, поёживаясь, цепочкой шли в чащу, которая становилась всё более густой и тёмной, пока даже безбашенный Рон не решил, что Хагрид собирается повторить подвиг Ивана Сусанина. Под деревьями царили вечные сумерки, землю покрывала пожухлая от холода трава, и совсем не было видно снега. Крякнув, Хагрид свалил тушу на землю, отступил назад и повернулся лицом к ребятам. Многие ещё плелись, переходя от дерева к дереву, нервно озираясь и пытаясь запомнить дорогу обратно к замку.
– Собирайтесь, собирайтесь, – подбадривал Хагрид. – Их привлечёт запах свежего мяса, которое я привёл… В смысле, принёс. Но я всё равно позову – им приятно слышать, что это я пришёл.
Он повернулся, тряхнул косматой головой, чтобы отбросить волосы с лица, и издал громогласный пронзительный рёв охромевшего тираннозавра, мучимого диареей. Даже Малфой не решился схохмить, школьники просто онемели от испуга.
Хагрид снова завопил. Ребята робко озирались, заглядывали за деревья, ожидая появления чего-то неведомого. И когда Хагрид третий раз тряхнул головой и набрал воздуху в исполинскую грудь, Невилл толкнул локтем Рона и показал на черноту между корявыми тисами.
Из сумрака к ним приближалась пара белых светящихся глаз, потом обозначилась драконья морда, шея и, наконец, скелетообразное тело громадной чёрной крылатой лошади. Секунду она оглядывала ребят, взмахивая длинным черным хвостом, потом наклонила голову, обнажила острые клыки размером с палец и стала отрывать куски от коровьей туши.
Невилл с любопытством обернулся к Рону, но тот по-прежнему вглядывался в чащу, а через несколько секунд прошептал:
– Почему он их больше не зовёт?
У большинства учеников на лицах было такое же недоуменное и настороженное выражение, как у Рона, и смотрели они куда угодно, только не на лошадь.
– А вот идёт ещё один! – с гордостью объявил Хагрид, и между деревьями появилась вторая чёрная лошадь, прижала к телу перепончатые крылья, наклонила голову и стала рвать мясо. – Ну-ка, поднимите руки, кто их видит!
Невилл немедленно поднял руку. Ещё один парень, тощий слизеринец, пытавшийся спрятаться за Гойла, тоже помахал рукой. Хагрид кивнул:
– Да, Невилл, я знал, что ты увидишь. И ты, как там тебя, глиста в зелёном галстуке, – ты тоже, да?
– Извините, – злобно сказал Малфой, – но что именно, по-вашему, мы должны увидеть?
Вместо ответа Хагрид показал на коровью тушу. Несколько секунд все смотрели на неё, потом кто-то ахнул, а Парвати завизжала. Куски кровавого, всё ещё дымящегося мяса отрывались от костей и растворялись в воздухе, – картина действительно необычная.
– Отчего это происходит? – Парвати в ужасе отступила за ближайшее дерево. – Кто его ест?
– Фестралы, – гордо сказал Хагрид, и Гермиона тихо охнула: ей это слово что-то говорило. – У «Хогвартса» здесь целый табун. Ну, кто знает?..
– Они же очень, очень несчастливые! – перебила его испуганная Парвати. – Приносят всякие ужасные несчастья тем, кто их увидел. Профессор Трелони сказала мне однажды…
Хагрид усмехнулся:
– Нет, нет, нет, это просто суеверие, правильно примета звучит так: «Оказаться одному в компании голодных фестралов – к несчастью». Но даже тогда несчастье кончается довольно быстро, – они страсть как не любят, когда жертва сопротивляется. Они невероятно умные, охотятся стаями, загоняют добычу, как волки, и умеют атаковать с воздуха. И полезные! Конечно, эта порода не очень-то рабочая, только школьные кареты возит туда-сюда. Да если Дамблдору надо куда-то подальше, а переноситься не хочет… Глядите, вот ещё пара…
Ещё две лошади тихо вышли из чащи, одна прошла совсем близко к Парвати. Та вздрогнула и прижалась к дереву со словами:
– Кажется, я что-то почувствовала, кажется, он рядом!
– Ты не бойся, он тебя не обидит, – терпеливо сказал Хагрид. – Зачем ему ты, если вот лежит тёлка не хуже, и уже мёртвая? А теперь кто мне скажет, почему одни их видят, а другие – нет?
Гермиона подняла руку.
– Ну, говори, – обрадовался Хагрид.
– Фестралов могут видеть только те, кто видел смерть.
– Правильно, молодец, – торжественно произнёс Хагрид. – Десять очков Гриффиндору. Значит так, чтобы вы все смогли увидеть фестралов, мы сейчас сделаем вот что. Малфой, иди-ка сюда…
– Кхе-кхе.
– А, здрасьте! – с улыбкой сказал Хагрид, обнаружив источник звука. – Как ваши дела, профессор Амбридж? Рад видеть, что вы не заблудились. В этом лесу очень опасно, особенно в это время года! – прорычал он, нависая над сжавшейся в ужасе инспекторшей и зыркая на неё чёрными глазами с окровавленного лица.
– Вы получили записку, которую я послала утром к вам на дом? – как и в прошлый раз, громко и раздельно произнесла Амбридж, словно обращалась к иностранцу, причём тупому. – С уведомлением, что буду инспектировать ваше занятие?
– Да-да, – бодро подтвердил Хагрид. – Я специально подготовил для вас развлекательную программу. Вы её до конца жизни не забудете, обещаю. Малфой, можешь вернуться к своим громилам, ты мне пока без надобности. Итак, сейчас профессор Амбридж немного поассистирует мне в уроке, а потом вы все сможете видеть фестралов…
– Простите? – громко сказала Амбридж, приставив к уху ладонь. – Что вы сказали?
Хагрид немного смутился.
– Ну… Фестралы! – гаркнул он. Чёрные лошади отвлеклись от наполовину обглоданной туши и подняли умные морды. – Это такие большие лошадки с крыльями!
Профессор Амбридж подняла брови и стала писать в блокноте, сопровождая это бормотанием:
– «Вынужден… Прибегать… К примитивным… Эпитетам и метафорам».
– Ну, так… Это… – Хагрид нахмурился, снова обратился к ученикам: – Хм… О чем я говорил?
– «По-видимому… Легко… Теряет… Нить… Изложения», – бубнила Амбридж, но достаточно громко, чтобы слышали все.
– Вот только клеветать на меня не надо! – нахмурился Хагрид, снова нависая над Долорес. – Вычеркните это ваше «по-видимому»!
Гермиона закатила глаза.
– Ага, ну да, итак… – Хагрид бросил ещё один гневный взгляд в сторону блокнота и продолжил: – Я хотел вам рассказать, как мы обзавелись этим табунком. Начали мы с одного самца и пяти самочек. Этот, значит, – он потрепал по холке лошадь, которая появилась первой, – зовётся Тенебрусом, он мой главный любимец, первый родился здесь, в лесу…
– Вам известно, – громко перебила его Амбридж, – что Министерство магии отнесло фестралов к разряду «опасных»?
Хагрид рассмеялся:
– Фестралы не опасные! Конечно, они могут укусить, если ты им не понравишься… Лягнуть там, голову отгрызть, но не более того.
– «Проявляет… Признаки… Одобрительного… Отношения… К насилию», – бормотала Амбридж, чиркая в блокноте.
– Да полно вам! – Теперь Хагрид не на шутку взволновался. – Ведь вас и собака укусит, если вы к ней не с той стороны подойдёте… А у фестралов плохая репутация из-за всяких разговоров про смерть, люди держали их за дурную примету. Просто не понимали, дураки. Верно я говорю?
Амбридж не ответила. Она кончила писать в блокноте, потом посмотрела снизу на Хагрида и опять очень громко и медленно проговорила:
– Пожалуйста, продолжайте занятие… Я похожу, – она изобразила ходьбу (Малфой и Пэнси Паркинсон задохнулись от беззвучного смеха), – среди учеников (она показала на некоторых пальцем), – и задам им несколько вопросов. – Она показала на свой рот, изображая разговор.
Хагрид уставился на неё, не в силах уразуметь, почему она ведёт себя так, как будто он не понимает нормальной речи. У Гермионы от ярости выступили слезы.
– Ведьма, старая злая ведьма! – прошептала она, когда Амбридж подошла к Пэнси Паркинсон. – Я понимаю, что ты задумала, гнусная, злобная, испорченная…
– Ну так вот… – Хагрид изо всех сил старался поймать потерянную мысль. – Ага, фестралы. Да. У них много хороших качеств… Для начала, они хищники. Вы никогда не останетесь без мяса, если будете следить за стаей фестралов и сумеете вовремя их отогнать от добычи. Но если вы будете делать это не слишком искусно, то без мяса не останутся они…
– Как вам кажется, – громко спросила Амбридж у Пэнси Паркинсон, – вы в состоянии понимать речь профессора Хагрида?
У Пэнси Паркинсон, как и у Гермионы, были слезы на глазах – только она давилась от смеха и поэтому едва смогла выговорить:
– Нет… Потому что… Он так страшно рычит!..
Амбридж быстро зачеркала в блокноте. Неповреждённая часть лица у Хагрида побагровела, но он старался вести себя так, как будто не слышал ответа Пэнси Паркинсон:
– Да… Хорошие качества фестралов. Когда ты их приручил, как этих, ты уже никогда не заблудишься. Изумительно ориентируются – только скажи им, куда тебе надо… И они непременно туда свалят. Главное, – не оставаться поблизости, когда они вернутся, если окажется, что они летали зря…
Амбридж посмотрела на Хагрида снисходительно и повернулась к Невиллу:
– Вы видите фестралов, не так ли, Долгопупс?
Невилл кивнул.
– Кто при вас умирал? – равнодушно спросила Амбридж.
– Мой… Мой дедушка.
– Вот как? Расскажите, что вы чувствовали в тот момент, когда осознали, что сможете теперь видеть фестралов? – Она показала короткопалой рукой на лошадей, которые уже обглодали половину коровьей туши до костей.
– Ну… – нерешительно начал Невилл и оглянулся на Хагрида. – Ну… Они такие забавные… Чёрные лошадки с крыльями… Я думаю, это очень готично. Вообще, чёрный цвет для фестрала, верхового животного Смерти, – это тру. А розовый – это не тру, – добавил он в припадке безумной храбрости.
– «Ученики… Используют… Жаргонизмы… Которым научились… От учителя», – декламировала свою запись Амбридж.
– И это тоже вычеркните, – потребовал Хагрид. – Учить детишек всяким жаргонизмам – это не тру!
– Нет! – Невилл был явно расстроен. – Нет, я их не от учителя выучил! В смысле, не от этого учителя! В смысле, ну какой он, нафиг, учитель…
– Ничего, ничего, – сказала Амбридж, похлопав Невилла по плечу и изобразив понимающую улыбку, которая показалась Гермионе злобной гримасой. Инспектор повернулась к Хагриду и опять заговорила громко и раздельно: – Ну что ж. Я достаточно тут увидела. Вы получите, – Амбридж сделала жест, словно взяла что-то из воздуха, – результаты инспекции, – она показала на блокнот, – через десять дней.
Амбридж растопырила десять кургузых пальцев и с широкой, ещё более жабьей, чем прежде, улыбкой двинулась прочь, оставив позади себя хохочущих Малфоя и Пэнси Паркинсон, трясущуюся от ярости Гермиону и растерянного, огорчённого Невилла.
– Подлая, лживая, старая горгулья, – бушевала полчаса спустя Гермиона, когда они возвращались в замок. – Вы поняли, к чему она клонит? Это её помешательство на полукровках, – она хочет представить Хагрида каким-то безмозглым троллем, а всё потому, что у него мать была великанша, а это только потому, что отец не сумел вовремя убежать… Нечестно! Урок-то был совсем не плохой… По сравнению с другими… Помните соплохвостов? Ну вот. А фестралы славные, – в смысле, для урока то, что надо.
– Амбридж сказала, они опасны, – возразил Рон.
– Хагрид и сам сказал, что они умеют за себя постоять. Думаю, обычный преподаватель, вроде Граббли-Дерг не показал бы их нам раньше, чем к экзаменам на ЖАБА, а они ведь интересные, правда? Кто-то их видит, а кто-то – нет. Хотела бы я их увидеть.
– Неужели? – тихо сказал Невилл.
– Разумеется! – упрямо тряхнула волосами Гермиона. – Только представь себе, сколько пользы могло быть от одного урока, – и весь класс фестралов видит, и Малфой Рону больше не докучает…
