Текст книги "007. Вы живёте только... трижды (СИ)"
Автор книги: Алексей Бурштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 86 страниц)
– Мэм, это для нас такое поведение дурно пахнет, – по возможности мягко ответил Бонд. – А для магов это в порядке вещей. После окончания Первой Магической Войны сторонники проигравшей стороны были заперты в Азкабане, магической тюрьме строгого режима. Охрана Азкабана набрана из дементоров, магических существ, питающихся негативными эмоциями, преданными сторонниками Волан-де-Морта. То есть преступников охраняли их бывшие сообщники. И пока я на это не указал, никому даже в голову не пришло, что это не просто дурно пахнет, а прямо-таки воняет.
– Хорошо, Бонд, давайте вернёмся к Волан-де-Морту, – предложила Эм.
– Настоящее имя: Том Марволо Риддл, – без запинки оттарабанил Джеймс Бонд. – Самовлюблён, эгоистичен, тиран, не ценит своих помощников, без колебаний гонит их на смерть ради собственных идеалов. При этом сам довольно труслив и очень боится смерти. Характер скверный, не женат.
– Мы нашли несколько семей с фамилией Риддл, – ответил Билл Таннер, подавая Эм ещё одну тонкую папку. – Точнее, это потомки одного и того же рода, разросшиеся ветви генеалогического куста. Почему именно куста? Потому что центральная ветвь семьи пресеклась при загадочных обстоятельствах в 1943-м.
Эм открыла папку и подслеповато прищурилась в направлении мелкого машинописного шрифта.
– Семья из Литтл-Хэнглтона, вырождающиеся потомки богатых землевладельцев, – прочитала глава MI6, – обнаружены мёртвыми. Убиты Том Риддл, Томас Риддл и Мэри Риддл.
– Первый вывод – у них просто потрясающий полёт фантазии при выборе мужских имён, – заметил Кью.
– Никаких следов насилия, никаких следов борьбы, нет подозрения на ограбление, – продолжила Эм, сноровисто просматривая пожелтевшие страницы. – Это был 1943-й, у людей имелись всякие дела, связанные с защитой от нацистских бомбёжек, и никому не было дела до чужих трупов, потому что хватало своих. Вскрытие не проводилось; причину смерти установить не удалось, но в протоколе коронера упоминаются гримасы ужаса на лицах всех трёх жертв. Что-то копала контрразведка, подозревая тестирование немцами нового отравляющего газа, но гипотеза об атаке диверсионной группы нацистов в центре густонаселённого района Англии со столь малым числом жертв и без единого свидетеля показалась столь несостоятельной, что не проняла даже для этих дебилов из MI5.
– Мёртвое тело без внешних повреждений характерно для умерщвления непростительным заклинанием «Авада Кедавра», – высказался Бонд. – Рабочая версия: Том Марволо Риддл попытался воссоединиться со своими родственниками со стороны отца, те по какой-то причине дали ему от ворот поворот, мальчик обиделся и убил родных, после чего вернулся обратно в магический мир.
– Том Марволо Риддл, – зачитала мисс Манипенни, – сирота, родился 31 декабря 1926 года, мать умерла вскоре после родов, назвав мальчика в честь его отца. До 1937 года жил в приюте Вула для детей-сирот в Лондоне, летом поступил в частную школу-интернат, которую продолжал посещать до совершеннолетия. Несколько приводов в полицию за мелкое хулиганство, воровство, пироманию, жестокость и издевательства над животными. Характеристика из приюта резко отрицательная. Подтверждённые энурез и энкопрез до девятилетнего возраста. После совершеннолетия его следы теряются.
– Пиромания, зоосадизм и энурез, – многозначительно вздёрнула бровь Эм. – Где-то я уже встречала это перечисление[53]53
Пиромания, издевательства над животными и энурез – составные части т. н. триады Макдональда, характеризующей предрасположенность личности к совершению особо жестоких преступлений.
[Закрыть].
– Очередная школа-интернат, о которой никто ничего не слышал, – глубокомысленно заметил Билл и похлопал по заполняющим его край стола папкам. – Я нашёл несколько сотен семей, в которых произошла такая же история.
– Мальчик знал, что его отца зовут Том Риддл, – подытожила Эм, – и мог попытаться его найти. Видимо, в сорок третьем он его всё-таки нашёл. Билл, что было дальше?
– Дом оставался в запустении, за ним следил старый садовник семьи Риддл, некто Фрэнк Брайс, – прочла мисс Манипенни из очередной папки.
– Родился 18 августа 1917 года, – подхватил эстафету Билл Таннер, читая из своей папки. – Всю свою жизнь прожил в деревеньке Литтл-Хэнглтон. Его родители работали прислугой у семьи Риддл, его мать была весьма хороша собой, поэтому неудивительно, что люди находили у Фрэнка семейные черты Риддлей. С шестнадцати лет работал садовником в этом доме. Во время Второй мировой войны Фрэнк был призван на фронт, ранен и декомиссован, получил пенсию по инвалидности. В 1943 году, незадолго до смерти Риддлей, он вернулся в Литтл-Хэнглтон. После их смерти полиция арестовала его, но никаких зацепок не было, и он почти сразу вышел на свободу. В дальнейшем он по собственному желанию снова стал следить за садом и домом Риддлей. Фрэнк единственный, кто не боялся подолгу находиться в доме, в котором произошли зверские убийства. Несмотря на это, спал он в сторожке в саду.
– Убийства? – встрепенулась Эм.
– Ну да, убийства, – перечитал Билл Таннер. – А что такого? Мы же согласились, что это были убийства.
– Мы – да, – Эм потёрла подбородок, – но полиция классифицировала эти события как «смерть при невыясненных обстоятельствах», потому что не было никаких признаков насилия. Если бы кто-нибудь произнёс слово «убийство», полиции пришлось бы взять на себя очередного «глухаря», потому что распутывать это дело совершенно неоткуда. И я прекрасно понимаю полицейских, не желающих искать человека, который может совершить убийство, не оставляя никаких следов.
– То ли дело – искать человека, который может причинить смерть при невыясненных обстоятельствах, не оставляя никаких следов! – воодушевлённо воскликнула мисс Манипенни. Джеймс Бонд скривился. – Ой, я опять не вовремя, да?
– Фрэнк Брайс был найден мёртвым в этом доме 16 августа прошлого года, – добавил Билл Таннер. – Двух лет и двух дней не дожил до своего семидесятисемилетия. Очередной «несчастный случай», «смерть при невыясненных обстоятельствах». Интересно, что спал-то он в сторожке, но нашли его – с обязательной гримасой ужаса на лице – в доме, на третьем этаже. Вопрос, зачем его в середине ночи понесло в дом, да ещё на верхний этаж, при больной-то ноге, остался открытым, потому что его никто не посмел задать. Полицейские эксперты обыскали дом, даже вызывали кинологов, но никаких следов, объясняющих странное поведение Фрэнка, не обнаружили, а собаки просто отказались заходить в дом, несмотря на все усилия кинологов.
Над заваленным бумагами столом повисла пауза.
– Что-то с этим домом нечисто, – озвучил общую мысль Джеймс Бонд. – Надо бы направить туда людей. Пусть Кью соберёт какой-нибудь детектор волшбы… С генератором Ван дер Граафа… И выяснит, что именно там произошло.
– Генератор Ван дер Граафа – это вам не игрушка, Бонд! – вздёрнул подбородок Кью. – К тому же, я понятия не имею, как… – Шеф технического отдела перехватил устремлённый на него оценивающий взгляд Эм и сбавил обороты. – То есть у меня, конечно, есть несколько идей насчёт способов регистрации магии, но… Я ведь только сегодня о ней узнал… Хотя, если подумать… Остаточные следы… Эманации эктоплазмы… Нарушенные причинно-следственные связи на субквантовом уровне… В общем, мне потребуется время, чтобы…
– Давайте резюмировать, – хлопнула по столу Эм. – Джеймс, продолжайте в том же духе. Нам нужна информация! Не высовывайтесь, не привлекайте к себе лишнего внимания, но изучайте всё, до чего только сможете добраться. Впитывайте знания, как губка. Постарайтесь заодно узнать, каковы истинные планы этого лорда Волан-де-Морта, но аккуратно. Аккуратно, Джеймс! Вам ведь знакомо это слово?
– Так точно, мэм, я его уже когда-то слышал, – склонил голову суперагент.
– Не выводите из себя никого. Возможно, когда Билл разберётся в личных делах этих семей, отдававших детей в несуществующие интернаты, мы сможем запугать, сломить или убедить работать на нас других людей, но пока вы – наш единственный представитель в волшебном мире. Тем более, вы тренированный шпион. Мы не имеем права рисковать. Будьте водой, Джеймс!
– Водой?! – необычные слова пробили сферу невнимания, которую Джеймс Бонд всегда выставлял вокруг себя, когда его начинали грузить пафосной нудятиной.
– Под лежачий камень вода не течёт, – внезапно сказала мисс Манипенни.
– Неправда, – возразил педантичный Кью, – я несколько раз переворачивал лежачие камни, и под ними была вода. Значит, она под них течёт.
Билл Таннер, Эм и Бонд переглянулись. Иногда сохранение здравого рассудка представлялось им привилегией, которую большая часть коллег так и не получила. В свете сентенции про воду, у Бонда были подозрения и насчёт Эм тоже, но это его совершенно не волновало: нормальный человек не может управлять тем бедламом, которым является MI6, по определению.
– Вода, Бонд, – упорствовала в своих аллегориях Эм. – Жидкость. Она мягкая, она текучая. Она принимает форму сосуда, в который её налили. Она не сопротивляется внешним воздействиям, её можно расплескать, но даже после самых страшных ударов она снова возвращается в первоначальное состояние, поглощая их энергию и становясь сильнее.
– Строго говоря, вода, поглощающая энергию удара, становится не сильнее, а теплее, – менторским тоном начал Кью, но заметил испепеляющий взгляд Эм и осёкся на полуслове.
– Вода легко перетекает с места на место, но является сильнейшим окислителем и растворителем, поэтому надолго её удержать в одном и том же месте не удастся, – с нажимом продолжила директриса, наклонившись над столом и упираясь в разбросанные бумаги ладонями. – Благодаря своим уникальным способностям вода проникает всюду. Если она не может куда-то стечь, она испарится в одном месте и сконденсируется в другом. Её невозможно удержать, но невозможно и остановить. Она вездесуща, Бонд. Она видит всё, она знает всё.
Против воли Джеймс Бонд поддался энергетике психологической накачки.
– А ещё она обладает генетической памятью[54]54
Ну, что поделать, Эм любила иногда после работы почитать жёлтую прессу. Конечно, памятью вода не обладает, и обладать не может, тем более генетической, – за отсутствием генов.
[Закрыть], – продолжила Эм, привставая с кресла, – и запоминает всё, что когда-либо происходило рядом с ней. Вы понимаете, Бонд? Она всё помнит. Она всё видит. Она проникает всюду и выясняет все секреты, запоминает их и рассказывает исследователям, которые достойны этих знаний и умеют задавать правильные вопросы. Как я или как Билл. Будьте моей водой, Бонд! Проникните в самые секретные тайны волшебного мира и расскажите их нам!
– А ещё вода замечательно снимает головную боль наутро после вечеринки, – поделилась мыслью мисс Манипенни, разом разрушая весь пафосный настрой.
– И о воду можно хорошо стукнуться, если приложиться на высокой скорости, – добавил Билл, подмигивая. – Быстрое движение под небольшим углом к поверхности снимает кожу лучше любого наждака. Неосторожное обращение с водой чревато, Джеймс. Тот, кто пришёлся воде по душе, от холодной воды простывает, и потом лежит в постели, – ну, ты понял. А тот, кто не нравится, может и вообще… Захлебнуться.
– Я понял, – подмигнул Джеймс в ответ. – Значит, быть вашей водой, да, Эм? Я попробую.
– Попробуете? Джеймс, это не просьба, это приказ, – возразила Эм. – Будьте моей водой. Проникните всюду, вынюхайте всё, не пострадайте, вернитесь и расскажите. Если сумеете кого-нибудь «простудить»… – Эм оглядела угловатого подростка. – Да нет, вряд ли. Но если всё-таки сумеете, то не забудьте использовать и это тоже в интересах получения информации. Ну, а если кто-нибудь о вас порежется или захлебнётся, что уж тут поделаешь, на то вы и агент-«два нуля».
– Будет сделано, – кивнул Джеймс. – Теперь, что касается технического обеспечения… Электроника не работает, а я…
– Вот в этом чемодане есть всё необходимое на первое время, – Кью поднял из-под стола чёрный кожаный кейс с медными уголками и щёлкнул его замком. – Упаси вас Господь не прочитать инструкцию и на этот раз, Джеймс. Мы превзошли себя и приготовили очень нетривиальные устройства, и вам придётся выяснить заранее, как их включать и, особенно, как выключать. Это вам не невидимую машину по ледникам Исландии водить[55]55
См. фильм «Умри, но не сейчас».
[Закрыть]. Обратите внимание, в этом кармашке ключ для завода лазера. А вот эти мыльный раствор и хирургический захват понадобятся вам в том случае, если вы захотите извлечь…
– Я понял, – кивнул Джеймс, слегка падая духом при виде толстенного талмуда, занимающего четверть внутреннего пространства кейса.
– Ну, тогда забирайте чемодан, и…
– Погодите. – Джеймс Бонд, нескладный пятнадцатилетний подросток в круглых очках (но уже с прямыми стёклами), в растянутом свитере и в джинсах, в каждой штанине которых могло спрятаться по два Джеймса Бонда, в стоптанных кроссовках фирмы «Abidas» с растрепавшимися шнурками, подошёл к столу и взял в руки кейс из тонкой кожи, буквально источающий запах миллионов долларов. – Вам эта картина не кажется немного подозрительной?
Билл, Кью, Эм и Ева оглядели оборванца, вцепившегося в дорогой кейс. В кабинете повисла напряжённая пауза.
– Что-то колет глаз, но не могу понять, что, – посетовал Кью.
– Джеймс, мальчик мой, этот кейс не подходит к твоему имиджу! – воскликнула мисс Манипенни.
– Точно, – согласился Бонд, ставя кейс на пол. – Специалисты, блин. Разведчики, мать вашу. Величайшие умы Великобритании, так вас разэдак. А сообразить, что мальчишке в джинсах старшего брата по возрасту не положено носить кейсы, выглядящие, словно в них золотой запас какой-нибудь африканской страны, не могут. Кью, у вас в подсобках есть какой-нибудь рваный рюкзак из джинсовой ткани?
– Кажется, нет, – стушевался Кью. – Но у нас с рюкзаком из джинсовой ткани приходит на работу уборщик, и мы можем специально для тебя его купить. И порвать.
– Кью, у нас бюджет! – напомнила Эм.
– Украсть и порвать, – поправился Кью.
– Вот и отлично, – кивнул Джеймс. – Поторопитесь, а то мне уже пора возвращаться.
Кью поднялся и направился к двери, его фигура напоминала шагающий циркуль. Начальник техников взялся за дверную ручку.
– Кью, ещё минутку, – спохватился Джеймс. – Небольшое уточнение. Когда будете рвать рюкзак, не увлекайтесь, хорошо? Помните: он должен остаться целым снизу!
– Целым снизу, – пошамкал губами Кью. – Джеймс, это гениально! Мне бы никогда и в голову не пришло! Я обязательно попробую это запомнить! Значит, целым снизу, да?..
Шеф техников закрыл за собой дверь. Суперагент вздохнул. День предстоял долгий.
Беседа Дамблдора и МакГонагалл. Что делать с Поттером?
– Минерва, этот мальчик беспокоит меня.
Альбус Дамблдор, великий и светлый маг, был мрачнее тучи и темнее неграмотного монгольского пастуха.
– Альбус, меня этот мальчик беспокоит не меньше. – Признанный мастер трансфигурации, нервничающая Минерва превратила дерюжный носовой платочек в кружевной без помощи магии.
– Это не наш Поттер! – Альбус стукнул кулаком по столу; громоздящиеся на столе серебристые приборы непонятного назначения жалобно звякнули. – Этот Поттер думает! Он анализирует услышанное и пытается узнавать новое! Даже то, что ему было неинтересно!
– Ты считаешь, что мальчик, внезапно полюбивший учиться, – это ненормально? – с оттенком интереса спросила декан «Гриффиндора», продолжая теребить потрескивающий платочек.
Альбус заложил руки за спину и прошёлся по кабинету из конца в конец. Поскольку кабинет был сверх всякой меры заставлен столами, стульями, креслами, шкафами и клеткой Фоукса, это заняло немало времени.
– Мы говорим о лучшем Ловце школьной команды с тех времён, как его отец закончил обучение, – поморщился директор. – И этот талантливейший, великий игрок внезапно полностью потерял способность управлять метлой. Настолько, что Роланда Трюк при виде его попыток оседлать метлу прогнала из залы несовершеннолетних, а потом упала в обморок.
– Зато он запомнил все заклинания Трансфигурации из первых трёх лет обучения, и сейчас зубрит заклинания четвёртого года, – сочла нужным вступиться за своего воспитанника Минерва.
– Вы знаете, Минерва, что Северус достаточно опытный легилимент, – директор отправился в обратный путь. – Я позавчера свёл его с Гарри, чтобы узнать, что же всё-таки произошло в ту роковую ночь почти три недели назад. Северус объяснил Гарри, что сейчас произойдёт, и попросил открыть свой разум. Я наблюдал сквозь щёлочку из соседней комнаты.
– И что, проникновение не удалось? – платочек треснул громче.
– У Северуса-то?! Да он может проникнуть даже в сознание скального тролля, а это уже само по себе чудо, – найти у этих тварей сознание… Нет, хакнуть базовый файрволл на входе-то он хакнул, тем более что мальчишка изо всех сил старался ему помочь. Затем Снегг добрался до последних воспоминаний и пошёл вглубь, копая от самого сильного впечатления. Но оказалось, что парнишка, невесть почему, вспомнил рассказ какого-то магловского писателя, Мрака Твина, кажется. Есть там такой рассказик «Режьте, братцы, режьте»[56]56
Такой рассказ Марка Твена действительно существует. Стихи даны в переводе Нины Леонидовны Дарузес. Однократного прочтения песенки достаточно, чтобы запомнить её на 18 лет; проверено на себе.
[Закрыть], и он, этот рассказ, произвёл на Поттера огромное впечатление.
– И?..
Альбус злобно стукнул кулаком по открытой ладони, зашипел и затряс рукой. Дверь кабинета магическим образом приоткрылась. В приёмной сидел Северус Снегг, вытянувшись так, словно он насажен на кол, с остекленевшим взглядом уставившись в стену перед собой и неустанно бормоча себе под нос: «Режьте, братцы, режьте! Режьте осторожней! Режьте, чтобы видел пассажир дорожный! Синий стоит восемь центов»…
– И так он уже третьи сутки, – скорбно проворчал Дамблдор, магически закрывая дверь. – Я потом нашёл этот рассказ и прочитал его сам. Меня спас точно рассчитанный обливиейт замедленного действия, наложенный на себя заранее. Как мы будем возвращать к жизни нашего зельевара – ума не приложу.
– А что за рассказ-то такой? – заинтересовалась Минерва, но увидела брошенный на неё взгляд директора и мгновенно стихла: – Да-да, я вся внимание.
– А эти новые идеи Поттера?! – Альбус запустил длинные узловатые пальцы в свою белоснежную шевелюру, медленно, но неукротимо переводя её из категории «три домовых эльфа укладывали волосок к волоску полтора часа» в состояние «двойной удар: электрического тока и кухонного ёршика». – Он за десять минут разговора убедил официального представителя «Гринготтс» ввести в магическом мире банкноты! Банкноты!!! И они уже имеют хождение! И продавцы с намного бо́льшим удовольствием принимают их, чем старые добрые полновесные монеты! Видите ли, это экономит место, это экономит время расчётов, это удобно! А гоблины пока стаскивают к себе наше золото!
Минерва МакГонагалл тактично промолчала. Не далее как этим утром она выполнила частный перевод некоторой доли своего золота на счёт «Гринготтс», получив в ответ равноценное количество банкнот. Таким образом, немолодая женщина избавилась от необходимости при выходе в город носить с собой мешок с несколькими килограммами монет, – теперь та же сумма умещалась в лёгком и стильном портмоне.
– А эти его изобретения для войны с Пожирателями Смерти?! – Дамблдор продолжал бушевать. – Аластор в восторге от этих «гранат», которые с грохотом взрываются и создают столько осколков, что никакой маг не в состоянии отловить и обезвредить их все. И сейчас Грюм оплёл свой особнячок чем-то, что он называет «растяжками», начертил для себя карту безопасного прохода, заперся внутри и торжественно эту карту съел. А нам приходится ежедневно менять ему мусорщиков, между прочим…
– Надо бы намекнуть ему, что Пожиратели Смерти умеют летать, – беспокойно пробормотала Минерва, отворачиваясь к окну и наматывая платочек на палец.
– Ладно, он умный мальчик, – признал Альбус, приглаживая волосы. – Я про Поттера, не про Грюма. Но зачем Поттер начал якшаться с Малфоями?
– Я этого тоже не могу понять, – согласилась Минерва.
– У меня возникает стойкое ощущение, что в нашей битве против Волан-де-Морта дилер забрал нашего козырного туза и вместо него подкинул нам тёмную карту, – пожаловался Дамблдор. – Нельзя не признать, что он умён. Это меня и тревожит. Умного человека намного сложнее направлять.
– Альбус, а может, не надо его направлять? – рискнула Минерва МакГонагалл. – В конце концов, он всё ещё ребёнок, только что переживший крайне травматичный опыт. Никому ещё не доводилось общаться с дементорами настолько близко, чтобы они уже начали высасывать душу, но ещё не окончили это действие. Это совершенно новая, неизведанная для нас территория, и эффекты тоже могут быть непредсказуемыми. Мы с тобой знаем, что детская психика пластична, он вернётся в своё привычное состояние, или почти в своё привычное состояние. Он поймёт, что мы – хорошие, а Волан-де-Морт – плохой. И он сам придёт к выводу, что ему следует быть на нашей стороне. В конце концов, его приятелей ведь мы хорошо обработали!
– Он забыл о том, что они его приятели! – взорвался Дамблдор, стискивая край огромного серебряного блюда с такой силой, что тонкий металл начал прогибаться под пальцами. – Раньше он вздыхал по Джинни, а сейчас обходит её третьей дорогой! Раньше он не расставался с Роном, ты сама стабильно раз в неделю влепляла им штрафные баллы за то, что они вместо трансфигурации занимаются разглядыванием коллекционных карточек игроков квиддичных сборных! А сейчас плевать хотел на Рона вместе с квиддичем, и вместо этого он днюет и ночует в фамильной библиотеке Блэков, отбрыкиваясь даже от Гермионы и впитывая знания, как губка! А Блэки, к твоему сведению, – не слишком приятный род. Кто знает, какой скрытый под видом книги магический артефакт может овладеть неокрепшим сознанием? Ладно – артефакты. Но ты представляешь себе, какие знания скрыты в этих книгах? Ты понимаешь, чью сторону он примет, начитавшись такой литературы?
– Ты преувеличиваешь! – отмахнулась МакГонагалл мотком ниток – всем, что осталось от платочка.
– Может быть, – кивнул Дамблдор. – Но ты знаешь, в таких ситуациях лучше перебдеть, чем недобдеть. Я начинаю подумывать о… Эм-м-м… Физической смене главного рыцаря сил добра. Вместо Поттера выставить Долгопупса, он, хвала небесам, с дементорами не целовался, и идеологической накачки не терял.
– А с Поттером что? – внезапно охрипла Минерва.
Молчание было красноречивым ответом.
– Погоди, Альбус, так же нельзя! – запротестовала декан, рассыпая нитки из кулака. – Мы всё ещё можем исправить!
– Можем, – кивнул Альбус, – поэтому я пока не форсирую события, а наблюдаю. Тут есть ещё Корнелиус. Он и его шайка не верят в возрождение Тёмного Лорда, а я не боюсь заявлять об этом открыто. Поэтому я ожидаю, что, чтобы нейтрализовать моё влияние на учеников, Корнелиус назначит в школу проверяющего. С самыми широкими полномочиями. Так что ближайший год в Хогвартсе будет весёлым, – мрачно подытожил директор. – Интересно, что получится, если мы стравим Поттера и этого проверяющего?..
– Альбус!!! – Минерва задохнулась от возмущения. Всё было неправильно, совсем-совсем неправильно! Но какой же аргумент можно противопоставить насквозь логичным, но неправильным доводам Дамблдора? – Но ты же сам говорил, что Волан-де-Морт отметил Гарри Поттера как равного себе, а это означает, что они должны будут сразиться!
– Они уже сразились, – отмахнулся директор, рассеянно просматривая какие-то счета из огромной груды, лежащей на столе. – В конце прошлого учебного года. И разошлись с ничьёй. Если это лучшее, на что Поттер способен, то нам в самом деле имеет смысл перейти к Долгопупсу.
– Но Поттер же отмеченный! – взвизгнула Минерва. – У него же шрам! А у Невилла нет никакого шрама!
Альбус повернулся к Минерве, аккуратно откладывая листы.
– Ты, видимо, слишком привыкла к виду Поттера, – мягко сказал он, готовя её к падению в пропасть. – И не отдаёшь себе отчёт в некоторых вещах. А следовало бы. Как увидишь его снова, отведи ему чёлку в сторону и присмотрись. Его шрам зарастает, он уже не красный, каким был когда-то, и даже не белый. Сейчас это просто заживающая царапина, к первому сентября от неё и следов не останется. Если Лорд Волан-де-Морт и оставил на нём свою метку, то Поттер от неё благополучно избавился. Хотел бы я знать, как… И на кого эта метка перейдёт теперь.
