Текст книги "007. Вы живёте только... трижды (СИ)"
Автор книги: Алексей Бурштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 86 страниц)
Амбридж разъясняет политику Министерства, касающуюся самозащиты
Профессор Амбридж слащаво улыбнулась и поприветствовала класс:
– Здравствуйте, мои детишечки!
От приторного голоса Джеймса передёрнуло, но он нашёл в себе силы присоединиться к громогласному ответу:
– Здрав-жлав-проф-Ридж!
– Садитесь, – Розовая Жаба уселась за учительский стол. – Палочки спрятать, учебники вынуть. На позапрошлом уроке мы прошли первую главу, посвящённую взвешенному и ответственному подходу в использовании магии для предотвращения причинения вреда мыслящему или условно мыслящему существу, включая нападающего. На прошлом уроке мы прошли вторую главу, рассказывающую о применении защитных заклинаний как о поводе для обвинения в превышении необходимой самообороны. У кого-нибудь есть вопросы по пройденным темам?
– Да, мэм, у меня, – поднял руку Симус Финниган. – В первой главе даётся общая рекомендация не причинять вреда даже в условиях самозащиты. Во второй главе рассказывается, что даже если мы сумеем отбиться от нападения с помощью магии и не повредить нападающему, это не избавит нас от возможной ответственности перед Визенгамотом. У меня вопрос: а как мы должны защищаться?
– Я очень рада, что вы подняли этот вопрос, мистер Финниган, – Долорес расплылась в улыбке настолько, что, казалось, её голова сейчас разломится пополам. – Ответ вы получите в восемнадцатой главе.
– Но, мэм, мне очень хотелось бы знать его сейчас, – проникновенно ответил Симус. – Ведь как знать, если на меня нападёт какой-нибудь ученик, я должен уметь постоять за себя, не выходя за рамки последних рекомендаций Министерства.
– Вы ответственно подходите к теме, – задумчиво кивнула Амбридж.
Джеймс Бонд сидел на своём месте, почти не дыша. Он тщательно обговорил весь диалог с Симсусом незадолго до урока.
– Мой ответ, мистер Финниган, – в случае нападения вы должны немедленно позвать кого-нибудь из старших и ответственных магов. В школе самым ответственным магом являюсь я, а вне школы – это будут представители департамента по охране магического правопорядка. И эти ответственные лица уже предпримут все необходимые действия для вашей защиты.
Симус кивнул, делая вид, что он на полном серьёзе воспринимает эту бредовую идею.
– Но, мэм, а что мне делать, если на меня нападут в месте, где поблизости нет ни вас, ни авроров? Например, в следующем месяце мы идём в Хогсмид. Вы будете сопровождать нас во время перехода? Это больше трёх миль, почти часовой переход. А если кто-то решит вернуться раньше других, вы будете сопровождать каждого по отдельности, или собирать группы?
Улыбка Долорес Амбридж слегка поблекла.
– Путь между «Хогвартсом» и Хогсмидом совершенно безопасен.
– Но Сириус Блэк проникал уже и в сам «Хогвартс»! – вскинула руку Парвати Патил. – Если его даже в школе не смогли поймать, то что помешает ему подстерегать нас по пути в Хогсмид, где у него намного больше мест для засад?
Улыбка Долорес Амбридж поблекла совсем.
– Я сказала, что дорога между «Хогвартсом» и Хогсмдом совершенно безопасна! Кто считает иначе, имеет полное право не покидать безопасных стен школы.
К такому повороту событий Симус и Парвати готовы не были. Возражения стихли на корню.
– Всё, вопросов больше нет? – Улыбка вернулась на лицо преподавательницы Защиты от Тёмных Искусств, сделав его ещё более уродливым. – Тогда будьте добры открыть третью главу, «Моральные и нравственные обязанности мага, выбравшего защиту с помощью заклинаний, перед остальными членами магического сообщества вне зависимости от их действий».
Ученики зашуршали листами, но, к удивлению остальных, руку подняла Гермиона.
– Да, девочка моя? – спросила Долорес Амбридж.
– Я уже прочитала третью главу, мэм.
– Переходите к четвёртой.
– Мэм, я прочитала всю книгу, от первой до последней главы.
– В таком случае, вас, конечно, не затруднит процитировать, что говорит Слинкхард в главе пятнадцатой о контрзаклятиях.
– Он говорит, что это неправильное наименование. Он говорит, «контрзаклятием» люди называют свои заклятия для того, чтобы это звучало более приемлемо. Но контрзаклинание является, по сути, нападением, и заслуживает адекватного ответа.
Профессор Амбридж подняла брови, и Джеймс понял, что это произвело на неё впечатление.
– Но тогда получается, – продолжила Гермиона, – что противник должен обратиться в аврорат за защитой от моих контрзаклинаний, которые он считает нападением, ущемляющим его мужс… Человеческое достоинство. А я не уверена, что он так поступит, потому что если бы он следовал указаниям Министерства, он не стал бы применять ко мне заклинания изначально. Таким образом, изначальная концепция, выведенная в книге, вызывает очень большие сомнения.
– Вы так думаете?! – взгляд профессора Амбридж стал ледяным.
– Да. – Гермиона говорила звонким голосом, так что теперь их слушал весь класс. – Мистер Слинкхард не любит заклятий, правда? Но, думаю, они могут быть очень полезны, если ими пользоваться для защиты.
Амбридж выпрямилась и искривила губы, что ей, с её физиономией, было нетрудно:
– Мисс Грейнджер, я снимаю с Гриффиндора пять очков.
По классу пробежал шумок.
– За что? – сердито спросил Симус.
– За неоправданное нарушение хода занятий, – спокойно произнесла профессор Амбридж. – Я здесь для того, чтобы внедрить одобренную Министерством методику, не поощряющую учеников высказывать своё мнение о предметах, в которых они мало смыслят. Ваши прошлые преподаватели этой дисциплины, по-видимому, давали вам больше воли, но ни один из них – за исключением, возможно, профессора Квиррелла, который хотя бы ограничивался темами, проверенными на протяжении веков, – не удовлетворил бы министерскую инспекцию.
– О, мэм, как здорово, что вы затронули эту тему, – поднял руку Джеймс. Пришла пора пускать в ход тяжёлую кавалерию. – Мы давно хотели поинтересоваться, как будет проходить инспекция учителя по ЗоТИ.
– Как будет проходить что?! – профессор Амбридж была настолько поражена, что не обратила внимания на выкрик с места.
– Мэм, разрешите обратить ваше внимание на прискорбный факт, – начал Джеймс тоном учителя младших классов, объясняющего гиперактивному ученику с диагностированным антисоциальным поведением, что два плюс два не всегда равняется двадцати трём, – что вы получили назначение на должность Генерального Инспектора «Хогвартса». Эта должность была учреждена с целью проверки соответствия методик преподавания школьных учителей рекомендациям Министерства. Вы со мной согласны?
Долорес Амбридж продиралась сквозь заросли словоблудия с отчаянием первопроходца. Пока что ей удалось не потерять нить рассуждения, но это давалось ей с огромным трудом.
– В школе преподают множество учителей, и один из них – преподаватель Защиты от Тёмных Искусств, – продолжил Джеймс. – Поскольку эта должность преподавателя ничем не отличается от всех прочих, преподаватель, занимающий её, тоже должен пройти инспекцию. Да, мэм, мы знаем, что учебную программу на этот год составил специалист Министерства, и что преподаёт нам сотрудник Министерства, но вы удивитесь, как часто сотрудники Министерства нарушали распоряжения самого Министерства… Взять хотя бы Артура Уизли, заколдовавшего свой автомобиль, или некоего Стерджиса Подмора, совсем недавно попробовавшего проникнуть в запретное помещение… Нет, мэм, вы не можете инспектировать сами себя, потому что налицо конфликт интересов. Вас должен инспектировать кто-то другой. Независимый специалист в защите от тёмных искусств, чьи заслуги признаны Министерством, и который сможет составить достоверный и доскональный отчёт о ваших методиках преподавания, о вашем отношении к ученикам, о вашей профессиональной пригодности…
Долорес Амбридж покрылась красными пятнами. Рон Уизли, до сих пор ожесточённо записывающий в блокнот, начал плавиться…
– Разрешите представить вам известнейшего специалиста по защите от тёмных искусств, профессора Аластора Грюма, – зааплодировал Джеймс Бонд, – его квалификация и опыт не могут вызвать нареканий. Результаты инспекции вы узнаете через десять дней.
Радиообмен 3
Купальница – Кондитеру:
Внедрение продолжается без каких-либо эксцессов. Довёл до истерики пасечника, ответственного за обучение обкуриванием дымом. Нет, это не эксцесс, она сама виновата, незачем было на меня жужжать.
Местная вариация математики включает в себя знания обычной алгебры, геометрии, стереометрии, функционального анализа, математического анализа на уровне производных и интегралов с двумя переменными и дифференциальных уравнений высших порядков. Вся эта тарабарщина применяется для создания точных моделей будущего, для расчётов сил, необходимых для достижения того или иного эффекта, и для создания новых мнемонических формул концентрации. Рабочие пчёлы бьются головой о стены каждый раз после урока, и я их прекрасно понимаю, потому что учить функциональный анализ, используя термины времён Галилея и Ньютона, значительно тяжелее, чем кажется. Сам бы бился, да стены жалко.
Я пока не разобрался, является ли предугадывание (это одна из наших дисциплин) чем-то стоящим или нет. Хитрый план, составленный вашими специалистами по выпечке, был походя расколот даже не пасечником, а рабочей пчелой, причём такой, которую нельзя заподозрить в наличии интеллекта. (Антенны на голове цвета блонд и головогрудь 4-го размера, если это кого-то интересует). Пусть эти ваши пекари придумают какую-нибудь другую проверку, или я умываю крылышки.
Конфликт с пасечником, ответственным за обкуривание пчёл дымом, переходит в активную стадию. Я этому пасечнику активно не нравлюсь, и эти чувства взаимны. Прошу разрешение на применение мухобойки.
Собираюсь продолжить заказывать вам кулинарные книги из местного магазина с доставкой на дом. Вдобавок, в мои ближайшие планы входит контакт с рабочей пчелой, родившейся от медвежонка, – я хочу выйти на оппозицию среди медвежат; ведь если медведь настолько безумен, как мне тут жужжат, среди медвежат не может не быть оппозиции. Кроме того, я собираюсь посетить кабинет заведующего пасекой, по возможности без его ведома.
Поцелуйте секретаршу Главного Кондитера!
Фсем чмоке в этом чате,
Купальница.
Кондитер – Купальнице:
С огромной радостью сообщаю вам, что по ходатайству Главного Кондитера вы представлены к ордену цветочной пыльцы первой степени. Поскольку ваш полёт является секретным, орден вместе с наградной грамотой будет храниться в сейфе Главного Кондитера, и никто никогда о нём не узнает. Но вы сможете приходить и любоваться им по вторникам, с четырёх до пяти дня, если у вас и у Главного Кондитера не будет других дел.
Мастера выпечки выражают вам бесконечную признательность за поставки кулинарных книг. Они вытащили из этих книг столько всяких рецептов, что теперь сами в них путаются. Список кулинарных книг, которые позарез нужны мастерам выпечки для продолжения работы, прилагается. Это поможет им состряпать более увлекательный план для проверки действенности дисциплины «предугадывание».
Пересылаем вам пару увлекательных брошюр на тему дифференциальных уравнений и математического анализа. Цветовод-пиротехник уверен, что если вы тщательно уясните содержимое этих брошюр, вас покинет желание биться головой о стены после каждого урока. (Строго между нами: Главный Кондитер проверила эффект этих брошюр на себе; желание биться головой о стены действительно пропало, но появилось желание повеситься).
Купальница, мы настоятельно не, повторяю, НЕ рекомендуем применение мухобойки. В конечном итоге, решение о применении мухобойки остаётся за вами, на то вы и пчела-«два нуля», но у пасечников могут возникнуть вопросы, и нежелательные последствия на данном этапе трудно прогнозируемы. Если вам совсем невмоготу, разрешаем применение инсектицидного аэрозоля и установку мухоловок типа «липкая бумага». Цветовод-пиротехник добавляет от себя несколько схем крайне забавных букетов, только следите, чтобы в момент распускания бутонов вас от вазы отделяла капитальная стена.
Удачи с пчёлкой-потомком медведя. Насчёт кабинета заведующего – думайте сами, тут все полётные карты в ваших щетинистых лапках. Держите нас в курсе событий.
Кондитер.
PS: Секретарша Главного Кондитера говорит, что если вы не уберёте свой фасетчатый глаз с этой рабочей пчёлки-блондинки с четвёртым размером головогруди, то она вам все крылья повыдергает и жало сломает. Потому что на пасеке все пчёлки несовершеннолетние.
Бонд вламывается в кабинет Дамблдора и вербует Сортировочную Шляпу
Еле слышное тиканье механических часов резало тишину на равные дольки. Конечно, тишина была лишь номинальной; спальня мальчиков в интернате никогда не была особенно тихим местом. Дин Томас мягко посапывал, время от времени причмокивая. Симус Финниган выводил громкие рулады вполне профессионального храпа, от которого не спасал бархатный балдахин. Рон Уизли спал, как сурок, но с завидной периодичностью внезапно начинал вопить «Нет, Фред, не надо, я не буду это глотать, нееааргх», пинался ногами и затихал, только вцепившись зубами в собственную постель. В общем и в целом, тиканье механических часов резало на равные дольки среду, в которой затычки для ушей были бы небесполезным приобретением.
За очередным «тик-таком» последовал чуть более громкий «клац»: взаиморасположение шестерёнок освободило механический штырь, стопоривший встроенный в часы барабан. Барабан начал вращаться, цепляясь крошечными выступами на своей поверхности за металлические полоски разной толщины, которые были плотно прижаты к барабану. Оттянутые выступами полоски возвращались в исходное положение, издавая негромкий металлический лязг разной высоты. Под балдахином юношеской кровати зазвучала донельзя заунывная мелодия «Ах, мой милый Августин» в переложении для скверно настроенной шарманки.
Никакого видимого эффекта это не произвело, кроме того, что Рон Уизли издал панический вопль «Джинни, убери от меня паука!» и перевернулся на другой бок.
Барабан сделал три оборота, исчерпал завод своей пружины и затих. Другой механизм, взведённый вращением барабана, не дождался нажатия кнопки, освободился и вогнал набор острых штырей в кожу человека, на руке которого были закреплены эти часы.
Джеймс Бонд охнул и проснулся.
«Два тридцать утра, – подумал суперагент, пытаясь протереть глаза. – А я, вместо того, чтобы отсыпаться, как все нормальные люди, должен вставать и идти в холодную зимнюю… Ну хорошо, в прохладную осеннюю ночь. Ну разве жизнь не прекрасна? Хм, кажется, нет».
Джеймс встал с кровати, оделся в заранее приготовленный костюм, не имеющий ничего общего с хогвартсовской школьной формой, нацепил на себя жилетку со множеством мелких, туго набитых кармашков, натянул на голову тонкую вязаную шапочку с прорезями для глаз, попрыгал, убеждаясь в том, что ни одна деталь его костюма или поклажи не издаёт лишних звуков, и откинул балдахин.
– Нет, Фред, Джордж, пожалуйста! – взмолился Рон во сне. – Папа, умоляю! Я же был хорошим сыном! Остановите её! Не позволяйте маме делать это! А-а-а! Нет! Я не хочу, не буду, это противоестественно! Уберитеааргх… Это же манная каша, холодная и с комочками! – Рон вцепился зубами в подушку, невербально гарантируя, что тот, кто с ложкой к нему подойдёт, от неё и погибнет.
Суперагент вздохнул. Он не старался соблюдать тишину: внезапное безмолвие настораживает намного сильнее, чем бытовые шумы. Тем не менее, его перемещение по спальне было достаточно тихим, чтобы описать его терминами аппарации: Джеймс исчез из окрестностей своей кровати и появился у двери[132]132
Нелишним будет напомнить, что аппарация вовсе не бесшумна и сопровождается хлопками.
[Закрыть].
Дверь провернулась на петлях, не скрипнув: машинное масло поработало на славу. Агент проворно сбежал по ступенькам, перепрыгивая через те несколько, которые чуть проседали под тяжестью человека. Они могли быть частью древней сигнализации, а могли быть просто расшатанными камнями, но зачем рисковать? Тем более, что кроссовки с подошвами из вспененной резины позволяли совершать прыжки через ступеньки без риска перебудить при приземлении пол-интерната.
Гостиная Гриффиндора была тихой и тёмной, лишь отблески углей, тлеющих в камине, рассеивали мрак. Тень выскользнула с лестницы, ведущей в спальни мальчиков, и пересекла широкую комнату, наступая только на те половицы, которые не скрипели. У узкой ниши выхода тень замерла, убедилась в отсутствии какой-либо слежки и переставила будильник на своих наручных часах на 4:00. В половине пятого в гостиную приходили от пяти до восьми домовых эльфов, убирающих комнату и наводящих порядок на столах в преддверии нового дня. Предполагалось, что пятнадцати минут хватит, чтобы вернуться в гостиную из любой точки «Хогвартса», и ещё четверть часа суперагент взял про запас.
Был, конечно, риск наткнуться на привидение, которое не испытывает нужды во сне, а поэтому может ошиваться в гостиной в любое время. На этот случай Бонд проштудировал собственный конспект «Курощения полтергейста» и отчаянно надеялся, что этого хватит. В конце концов, судя по рассказам Рона, на протяжении предыдущих четырёх лет троица Рон-Поттер-Гермиона истоптала все коридоры «Хогвартса», в основном в запрещённые часы. Причём, исходя из тех же рассказов, их перемещения непременно сопровождались схватками с полчищами Пожирателей Смерти под предводительством Снегга, – очевидно, испаряющихся с рассветом, потому что больше никто никаких Пожирателей не видел. И либо никто из персонала школы не замечал троицу гриффиндорцев, либо тем, кто замечал, было приказано ничего не предпринимать по поводу детей, шляющихся по школе после отбоя. Очаровательная перспектива…
Джеймс Бонд заполз в нишу и аккуратно провернул портрет Толстой Дамы. Щедро смазанные петли снова не издали ни звука, Толстая Дама лишь заворочалась во сне. Юноша выскользнул в коридор и тихо прикрыл вход в гостиную портретом, заклинив его в слегка приоткрытом положении: в его планы не входило будить Толстую Даму по возвращении.
Официально по ночам школа патрулировалась старостами и учителями. Но старосты были набраны из числа учащихся, и утренние уроки у них никто не отменял, а из учителей только преподаватель астрономии Аврора Синистра сохраняла бодрость на протяжении всей ночи. Даже Человек-с-Засаленным-Скальпом должен был спать хоть немного. Разветвлённость замковых переходов и карта Мародёров позволяли легко проскочить мимо редких патрулей. И, в любом случае, одной из целей вылазки как раз и была проверка безопасности ночных перемещений.
Суперагент подставил карту Мародёров под луч света, падающий из окна, пообещал куску пергамента, что у него и в мыслях не было совершать добрый поступок, и повёл пальцем вдоль хитросплетений светло-коричневых линий. Так… Пути доступа к основной и второстепенным целям, возможности затаиться и пути отступления… Вроде бы, всё выглядело тихо и гладко, как обычно это бывает на бумаге. Агента это не успокоило.
Умом он понимал, что школа, в которой живут юноши и девушки в том самом возрасте, когда гормоны бьют в голову и сразу наотмашь, не должна слишком уж строго следить за перемещениями учеников по ночам. Ну, то есть, да, лестницы в спальни девочек заколдованы, но это ведь не значит, что девочка не может спуститься. И что делать мальчику с девочкой, которым в два часа ночи по обоюдному согласию внезапно захотелось обсудить режим Пиночета в Чили, а спальни предоставляют примерно столько же возможностей для уединения, сколько токийское метро в час пик? Выбор у них один: выйти из гостиной и направиться в какой-нибудь пустующий класс, благо, замок огромен, учеников в нём не так много, и пустующих классов хватит на всех. Тысяча учеников в самом гормонально нестабильном возрасте, плюс, возможно, какое-то количество преподавателей, уже вошедших в этот самый гормонально нестабильный возраст с другой стороны, прямо перед впадением в детство… Да если бы существовала какая-нибудь сигнализационная система, механическая или биологическая (или квази-биологическая, в виде привидений), реагирующая на присутствие людей в коридорах, то с момента отбоя и до самого утра она должна была бы орать, не переставая. А непрестанно орущую систему обычно отключают. Уж за тысячу-то лет её точно должны были отключить… Разве нет?
Осознавая всю шаткость своих предположений, Бонд сообщил карте, что проделка удалась, и спрятал её в карман. Затем агент мягко двинулся вперёд, спустился на пару пролётов, пересёк несколько галерей и вышел в очередной коридор.
Этот коридор украшали высокие каменные горгульи. Бонд отрешённо подумал, каким извращённым должно быть мышление, чтобы расставить в коридорах школы, по которым гуляют впечатлительные детишки, здоровенных уродливых чудовищ с оскаленными пастями. У одной горгульи, внешне ничем не отличающейся от прочих, суперагент остановился, достал волшебную палочку, стукнул горгулью по носу и прошептал:
– Ячменное огневиски!
Горгулья, ожив, сдвинулась в сторону. За ней открылся узкий проход к спиральной винтовой лестнице. Джеймс протиснулся внутрь и уже занёс было ногу над ступенькой, но внезапно остановился. За его спиной горгулья тяжело шагнула на место.
Винтовая лестница была чуточку… Неправильной. Каменный пол между ступеньками и площадкой перед выходом к горгулье был разделён тонкой, не толще волоса, щелью. Щель выпуклым полукругом опоясывала лестницу, и камень внутри был чуть-чуть выше камня снаружи. А ещё жилы кварца и вкрапления слюды в камнях по разные стороны щели не совпадали. Совсем немного, на считанные доли дюйма, но всё-таки не совпадали.
Суперагент мог узнать ловушку, когда видел её. Ну, технически, для того, чтобы увидеть ловушку, ему иногда надо было впечататься в неё носом, и не один раз, но в табличке с надписью «Это ловушка!» и стрелочкой нужды обычно не возникало. Чем Джеймс Бонд выгодно отличался от некоторых других суперагентов, чей послужной список оказывался не настолько длинным и обрывался внезапно и трагически. «Движущаяся лестница!» – сообразил Джеймс. Точно как в находящемся неподалёку Лестничном колодце, где лестницы только и делали, что запутывали учеников, меняя своё расположение каждые несколько минут.
Может быть, крадущийся по школьному коридору после отбоя ученик и имел шансы отбрехаться, особенно если удачно соврёт про внезапно проснувшийся интерес к режиму Пиночета в Чили. Но неожиданно включившийся эскалатор к личным покоям директора в условиях необъявленной трёхсторонней войны между Дамблдором, Министерством и Волан-де-Мортом вызвал бы не просто подозрения, но настоящий приступ паранойи. А когда у влиятельных людей разыгрывается паранойя, у менее влиятельных людей могут полететь головы с плеч, причём необязательно метафорически.
Джеймс Бонд перегнулся через щель, осматривая стены лестничного колодца. Хороший камень, гранит, а не какой-нибудь там песчаник. Кладка настолько плотная, что между камнями не просунешь и лезвие ножа. С другой стороны… Кому в наши дни нужен нож? Вон, Амбридж сумела порезаться ножом, который взяла за рукоять…
Агент быстро пробежался пальцами по карманам своей экзотической портупеи и сноровисто собрал рогатку, за которую Фред и Джордж отдали бы свои правые руки (не задумываясь о том, как в таком случае они будут пользоваться этой рогаткой). Затем из одного кармана Бонд добыл пригорошню небольших капсул в хрупкой оболочке, а из другого извлёк катушку очень тонкого, почти невесомого, но крайне прочного синтетического тросика. Тросик был пропущен сквозь сложное кольцо в районе пупка, а шарики, нанизанные на тросик, отправились в полёт к стенам лестничного колодца. При попадании шарики лопались и намертво приклеивались к стенам, надёжно удерживая тросик.
Суперагент работал быстро, аккуратно и методично. Это была та деятельность, ради которой он жил: с помощью устройств, помогающих ему совершать невозможное, и своего собственного разума, помогающего ему не задумываться над тем, что он совершает невозможное, – проникнуть в планы злодеев, сорвать их и защитить жителей Британии от опасностей, о которых они и не подозревали. Долгие недели подготовки, кропотливого сбора данных, анализа и разработки завершались операцией, которая редко длилась дольше нескольких часов. И хотя агент умом понимал необходимость тщательного предварительного расследования, по-настоящему он жил только во время операций, когда кровь стынет в жилах, когда кажется, что между ударами бешено колотящегося сердца проходят часы, когда любое неверное движение грозит смертью – или, ещё хуже, отстранением от следующего задания.
И пусть эта акция не санкционирована никем, пусть она проводится только с той подготовкой, которую Бонд сумел обеспечить себе сам, пусть целью акции является всего лишь изучение документов и личных вещей Дамблдора… Всё равно – это настоящая боевая операция в цитадели умного, хладнокровного и опасного врага. И Бонд собирался получить удовольствие от каждого её мига. Он даже почти желал, чтобы его заметили, – уж очень ему хотелось проверить в деле разработанные им пути отхода.
Размышляя подобным образом, Джеймс, прилепившись к стене подобно пауку на паутинке, перебирал ногами, продвигаясь от одного места попадания шарика к другому. Большую часть его веса удерживал тросик, спина поддерживалась упругими пластинами, вшитыми в жилетку, и перемещение практически не отнимало сил. Время от времени Джеймс доставал рогатку и выпускал ещё несколько клейких шариков, обеспечивая себе дальнейший путь. В результате винтовая лестница обзавелась тончайшими, почти незаметными перилами на высоте груди взрослого человека; Бонд добрался до верхней площадки лестницы и спрыгнул на пол, тщательно следя, чтобы не попасть в очерченный щелью в полу полукруг.
Теперь перед ним возвышалась двустворчатая дубовая дверь. Джеймс сноровисто осмотрел её. Дверь выглядела именно такой, какой должна быть дверь, ведущая в приёмную директора: высокой, помпезной, но не слишком тяжёлой, потому что люди, открывающие её по двадцать раз в день, в большинстве своём не молоды и не могут похвастаться превосходным здоровьем. Эдакая фанера, замаскированная под дуб.
– Когда что-то надо запереть, всегда надо использовать три запора, – легонько забормотал себе под нос Бонд, вставая перед дверью на колени:
– Механический…
Замочная скважина выглядела очень вычурно, под стать двери; фигурная прорезь для ключа была настолько хитрой, что, казалось, пересекала сама себя. На металле тускло светились клейма, обозначающие вандалостойкость, невзламываемость, алохоморазащищённость и отмычкоупорность. В целом, этот замок послужил бы украшением любого банковского сейфа. Увы, он был под стать двери не только по внешнему виду: петли располагались снаружи, и с тем, чтобы выбить из них ничем не защищённые стержни и снять с петель полотно двери, не открывая замок, справился бы даже Колин Криви.
– Объектный…
В свете волшебной палочки Бонд тщательно осмотрел периметр косяка двери. Были обнаружены несколько волосков и пара пёрышек, умело скрытых между дверью и косяком. Эти находки обрадовали Джеймса: хоть Карта Мародёров и уверяла, что Дамблдора сейчас в школе нет, суперагент не слишком доверял ей. Всё-таки сложно поверить, что троица подростков сумела состряпать заклинание обнаружения, от которого не сможет закрыться один из величайших магов современности. Но пёрышки и волоски, которые сместятся, если дверь будет открыта, имеет смысл размещать только в том случае, если человек хочет знать, не посещал ли кто-нибудь его комнату в отсутствие хозяина.
«Ну, мы всё-таки говорим о магах, – подумал Бонд, извлекая ещё один предмет из своей жилетки. – Дамблдор мог снять антиаппарационный щит внутри своего кабинета, после чего выйти, разместить все эти штучки и переместиться внутрь. Или воспользоваться каким-нибудь тайным ходом. Хоть Пивз и уверяет, что никаких тайных ходов в кабинете нет… Но он и о Тайной Комнате не знал».
Размышляя о потенциальном коварстве волшебников, Джеймс обвёл дверь по периметру тюбиком, выдавливая в зазор между полотном двери и дверной коробкой тягучую жидкость. Эта жидкость на воздухе мгновенно застывала, надёжно фиксируя все волоски, пёрышки и шерстинки, включая те, которые Бонд проглядел. Затвердевшая жидкость начала потихоньку испаряться, спустя три часа от неё и следа не останется. На возможность снять дверь с петель эта застывшая масса никак не влияла; на испытаниях она с лёгкостью трескалась примерно посередине между дверью и косяком.
Бонд выбил из петель стержни, аккуратно помечая, как они были расположены первоначально. Теперь дверь удерживалась только собственной тяжестью.
– И психологический.
Последний шаг целиком и полностью зависел от Пивза. Ровно час назад Пивз должен был залететь в кабинет директора, убедиться, что там нет ни одной живой души, опрокинуть чернильницу на кресло директора и забавы ради перевернуть все портреты лицом к стене. Если он это сделал, портреты не смогут увидеть того, кто войдёт в дверь. Даже если бы они увидели, опознать Бонда (ну, или Поттера) они бы не смогли, но зачем рисковать, правда?
Джеймс напрягся, с удовольствием ощущая работу мышц, – всё-таки «Конан-варвар» действует! – снял обе створки двери разом и сдвинул их в сторону, освобождая проход в кабинет директора.
Портреты, действительно, висели лицами к стене или были занавешены. Клетка феникса тоже была накрыта. Магические изображения, очевидно, мало чем отличались от певчих птиц; из-под занавесей на портретах раздавались посапывания или полноценный молодецкий храп.
Кабинет был освещён несколькими сферами, плававшими в воздухе и испускавшими тускло-оранжевый свет. Бонд занёс ногу над порогом, намереваясь наступить на заботливо положенный за дверью половичок… И убрал её назад, на лестничную площадку:
– Систем психологической защиты может быть несколько. Какой смысл класть коврик внутри кабинета, а не снаружи?
Огонёк на кончике его волшебной палочки изменил цвет и погас, вспыхнул снова, разгорелся и снова погас. На самом деле, он менял не яркость, а только частоту излучения. За несколько секунд, повинуясь желанию Бонда, шарик света, созданный «люмосом», прошёлся по всему спектру, от глубоких инфракрасных лучей до высокочастотных ультрафиолетовых. В ультрафиолетовом свете половичок засветился жёлто-белым; он был пропитан люминесцентной жидкостью, как губка. Если бы злоумышленник (каковым Бонд себя не считал) и сумел обойти замок, пёрышки, шерстинки и портреты, о его действиях красноречиво свидетельствовали бы светящиеся под ультрафиолетом следы ног.
Джеймс Бонд перепрыгнул предательский коврик и вступил в святая святых школы.
