Текст книги "007. Вы живёте только... трижды (СИ)"
Автор книги: Алексей Бурштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 86 страниц)
Радиообмен 1
Купальница [76]76
Купальница – полевой цветок из семейства лютиковых, ценный медонос. В западной Европе встречается только в горах, на английском называется Trollius – «цветок троллей». Кодовое имя отражает исключительную ценность агента и намекает на связь с паранормальщиной. Терминология, использованная в донесении, выбрана на основе кодового имени агента.
[Закрыть] – Кондитеру:Присоединение к рою и заселение в улей прошло успешно. Пасека расположена недалеко от Эдинбурга. Перевозка пчелиных роёв на пасеку осуществляется железнодорожным транспортом прямо из столицы; подробности в рецепте торта-медовика, который я прилагаю. В составе пасечников замена: на должность пасечника, ответственного за обкуривание пчёл дымом, пришёл специалист из министерства сельского хозяйства. Есть вероятность, что он хочет саботировать производство мёда и подсидеть заведующего пасекой, вплоть до увольнения. Таким образом, появляется третья заинтересованная сторона: кроме заведующего пасекой, производящего мёд по своим рецептам, и медведя, жаждущего сожрать весь мёд, в игру вступает министерство сельского хозяйства, намеревающееся монополизировать производство мёда. Намерения министерства по отношению к заведующему пасекой явно деструктивные; намерения министерства по отношению к медведю пока неясны (может ли министерство сельского хозяйства помочь медведю напасть на пасеку, чтобы впоследствии обвинить заведующего?) Налаживаю отношения с рабочими пчёлами из моей соты; отношение настороженное, но пчёлы идут на контакт. Наладить контакты с пасечниками пока не представляется возможным, – пасечники не общаются с пчёлами? Продолжаю адаптацию, завтра начинаю пробные ориентировочные вылеты, буду знакомиться с окрестностями пасеки. Спасибо за руководства по пчелиным танцам; додзё[77]77
Додзё – место для тренировок в боевых искусствах Дальнего Востока.
[Закрыть] на пасеке нет, но теперь у меня есть шанс хотя бы по самоучителю вспомнить, как правильно вилять брюшком. С нетерпением ожидаю рекламные буклеты от вашего цветовода-пиротехника с информацией о составлении икебан повышенной фугасности в кустарных условиях. (Никогда не знаешь, когда может понадобиться производящая потрясающее впечатление икебана!) Ожидаю дальнейших инструкций.Всегда ваша,
Купальница.
PS: Поцелуйте за меня секретаршу главного кондитера!
Кондитер – Купальнице:
Мои мастера выпечки сетуют на отсутствие количественных данных в предоставленном вами рецепте, но они всегда на это сетуют. Исходя из психического портрета коржей, мастера выпечки говорят следующее: с вероятностью 63 % специалист из министерства сельского хозяйства – засланный казачок, и готовит плацдарм для атаки медведя. Купальница, будьте осторожны, вас не должен, повторяю, вас не должен сорвать медведь! При малейших признаках активности медведя или медвежат выполняйте эксфильтрацию согласно оговоренной процедуре «Доставка медового пряника на дом». Информируйте меня обо всех действиях пасечников и в особенности об изменениях методик медосбора, на основе этой информации мастера выпечки грозятся выработать стратегию. Далее, пасечники не должны заинтересоваться пчелиными танцами. Я понимаю, что вам хочется снова научиться вилять брюшком, как раньше, но помните, что ваш стебель за 15 лет своей жизни ни разу брюшком не вилял. Опасайтесь повредить корневую систему и листья, не забывайте разминаться. Цветовод-пиротехник заканчивает разработку новейшей икебаны с кумулятивным эффектом, но пока не готов представить её на утверждение флористам, поэтому в случае крайней необходимости пользуйтесь известными вам букетами «корзинка роз», «вьюнок на растяжке», «кактус направленного действия», «разрывные анютины глазки» и «ландыш бронебойный с тепловым самонаведением класса „земля-воздух”». Однако я искренне надеюсь, что ваш талант флориста останется невостребованным! Мне ещё нужна эта пасека.
Берегите себя,
Кондитер.
PS: Ваша просьба о передаче для секретарши была выполнена лично цветоводом. В ответ цветовод-пиротехник передаёт вам полученную от секретарши пощёчину.
МакГонагалл сообщает Дамблдору, что Поттер просит изменить своё расписание
Минерва МакГонагалл, теребя в руке очередной платочек, робко постучалась в высокую двойную дверь. Каменная горгулья весьма противного вида смерила её одним глазом и проскрипела: «Можете войти». Декан Гриффиндора со скрипом открыла тяжёлую створку и вошла внутрь.
– А, дорогая моя Минерва, как ты? Как твои питомцы? Всё такие же несносные сорванцы? Угощайся, – Дамблдор, лучась, как заправская лампочка, протянул Минерве жестянку с лимонными дольками.
– Да с чего им быть другими, это ж гриффиндорцы, – неопределённо протянула Минерва, комкая платок. – Спасибо, Альбус, но я не ем сладости после обеда.
– А они не сладкие, – улыбка Дамблдора ни на йоту не изменилась, – они кислые и горькие, как хина. Абсолютно мерзкий вкус, от которого потом никак не избавишься. Я их специально ем, чтобы тренировать выражение лица. Угощайся.
Минерву передёрнуло, но она послушно протянула руку и взяла лимонную дольку, не смея перечить директору. Правда, самообладания декана хватило на то, чтобы не положить сомнительный десерт в рот.
Дамблдор щелчком отправил ещё одну кислотно-жёлтую конфету под язык, закрыл жестянку и тепло улыбнулся Минерве:
– Итак, дорогая, чем я обязан удовольствию лицезреть тебя?
– Альбус, ты меня пугаешь, – призналась Минерва, украдкой вминая лимонную дольку в платочек.
– Я тренируюсь общаться с этой клоуншей из Министерства, – отмахнулся директор и разом превратился из сияющего искусственной радостью клоуна в обычного, слегка утомлённого политика. – Что стряслось?
– Это Поттер, – Минерва МакГонагалл откашлялась и, набрав воздуха, продолжила: – Он обратился ко мне с просьбой изменить его учебное расписание.
– Ух ты! Интересно, почему это наш чудо-мальчик решил озаботиться своим образованием сейчас? Он же, вроде бы, был счастлив изучать те же предметы, на которые записался его приятель Уизли? А наше рыжее солнышко пятого курса выбирало предметы по принципу «меньше знаешь, крепче спишь», и с первой половиной этой фразы оно отлично справляется. Что Поттер захотел изучать?
– Вот список, – Минерва протянула директору украшенный витиеватой подписью свиток пергамента. – Он просит изучать магловедение, нумерологию, теорию магии и вурдалаковедение[78]78
Предмет под названием Ghoul Studies упоминается в фильме «Гарри Поттер и узник Азкабана».
[Закрыть]. Вместо этого он готов пожертвовать уходом за магическими существами. В приложении А он аргументировал свою просьбу пространным эссе на тему ответственности мага перед современной магической наукой, в приложении Б привёл несколько вариантов собственного расписания, основанного на предполагаемой сетке уроков, которую он рассчитал с помощью методов статистического анализа, исходя из расписаний Хогвартса за последние 13 лет, а в приложении С привёл список литературы по соответствующим предметам, которую он успел прочитать, и по содержанию которой он готов держать экзамены, чтобы доказать своё право обучаться на этих курсах.
Тяжёлая часть свитка выскользнула из руки декана. Свиток, удерживаемый за свободный конец, развернулся до пола и покатился по кабинету, продолжая разматываться.
– Тот-Кого-Нельзя-Наказать решил сменить амплуа?! Надо намекнуть ему, что место зануды-заучки уже занято. – Альбус схватил свиток и вчитался. – Это что, список литературы?! – Директор пробежался глазами сверху вниз. – Сто восемьдесят семь пунктов?!
– Мальчик почти месяц жил в доме с очень хорошей библиотекой и без должного наблюдения, – пожала плечами Минерва. – Согласись, Альбус, в том, что касается вурдалаковедения, мало какая библиотека сравнится с собранием, подобранным Блэками. И у него был хороший учитель, Римус Люпин.
– Да, тут ты права, эта шавка в самом деле кое-что знает, – пробормотал директор, пробегая глазами по заполненным каллиграфическими закорючками строчкам. – Но что делать, я не мог выставить этого оборванца, ведь он школьный друг хозяина дома. Ох уж эти мне идеализированные воспоминания о школьных годах… Не удивлюсь, если эти два прикроватных коврика даже блох делят по-братски!.. Что?! Он вписал сюда «Курощение полтергейста»!
– Да, Альбус, – покорно кивнула Минерва, признавая несомненную грамотность директора.
– Но эта книга была запрещена ещё лет четыреста назад, и я думал, что все существующие экземпляры давным-давно изъяты и уничтожены! Тем более, их ведь никак не могло быть много. Чтобы пройти защитные заклинания, уничтожающие память переписчика, эту книгу необходимо переписывать кровью приносимого в жертву духа степенью не ниже третьей. А такие духи очень не любят, когда их начинают приносить в жертву, уж я-то знаю, перед дождями колено до сих пор ноет.
– Я в курсе, Альбус.
– И как он смог её прочитать, ведь кровь духа невидима?
– Очевидно, выучил Апарециум, – Минерва попыталась забрать у Дамблдора свиток.
– Как?! По книгам? Какая книга правильно опишет инициализрующий жест? – Дамблдор, как и полагается перешагнувшему за столетний рубеж старику, был несколько старомоден.
– Поттер мог спросить у Сириуса, зачем ему в библиотеке пустая книга. Какая разница, откуда? Факт, что Поттер его уже знает. Или его, или какое-нибудь аналогичное заклинание.
Альбус выпустил свиток и опёрся о свой стол. Минерва сноровисто скатала пергамент.
– Знаешь, что мне не нравится? – директор потёр ладонью лоб, словно страдая от мимолётного приступа мигрени.
– Кроме появления у Поттера мозгов? – подняла бровь Минерва. – Между прочим, он попал с одним из предложенных расписаний точно в ту сетку уроков, которую мы запланировали на этот год. А мы ведь стараемся их менять случайным образом, чтобы не получилось, что один и тот же преподаватель из года в год вынужден преподавать на последних парах. Ну, за исключением Авроры Синистры, у которой выбора нет, ибо – астрономия.
– Да нет, это меня как раз не сильно беспокоит, – отмахнулся Альбус, ещё не подозревая, насколько он ошибается. – Орудие с мозгами всегда полезнее орудия без мозгов. Подумай, Минерва, он отказывается от Ухода за магическими существами!
– Это естественно, – возразила Минерва, – мальчик потерял память и не знает о Хагриде ничего, кроме того, что ему рассказывали Рон с Гермионой. Возможно, его не восхитила мысль об огромном и не слишком умном получеловеке-полувеликане. Тем более что сейчас он куда-то запропастился, – а куда, кстати?
– И Рон, и Гермиона души в Хагриде не чают, – отмахнулся Альбус, сложил руки за спиной и начал в глубоком раздумье прохаживаться по кабинету. Золотые очки в форме полумесяцев зловеще поблёскивали. – Они без труда доказали бы Поттеру, что единственная радость в его школьной жизни – пообщаться с нашим лесничим. Но Уизли и Грейнджер потерпели неудачу. Это означает, что Поттер перестал слепо идти на поводу у друзей. Мы лишились ещё одного рычага влияния на мальчика.
Минерва порывисто сняла собственные очки и начала протирать их скомканным в кулаке платочком, забыв о растёртой по платочку лимонной дольке. О таком следствии из просьбы Поттера она даже не задумывалась. Именно поэтому она безусловно признавала лидерство Дамблдора в сложных политических интригах, которые тот вёл одновременно на нескольких фронтах и на нескольких уровнях.
– Мы не можем угрожать ему отправить его к родственникам, потому что теперь у него есть Сириус, который будет счастлив приютить его на каникулах, – раздумывал Альбус вслух, гуляя по кабинету и загибая пальцы. – Мы не можем повлиять на него через Хагрида, потому что он забыл, кто такой Хагрид, и, отказавшись от урока по уходу за магическими существами, у него не будет возможности сойтись с Хагридом заново настолько близко, как это было раньше. Он только что продемонстрировал, что уже вышел из-под влияния Уизли и Грейнджер. – Дамблдор посмотрел на свои пальцы. – Получается, у нас осталось всего два рычага влияния на Поттера: его полёты на метле, то есть квиддич, и его влюблённость в младшую Уизли.
– Почти что так, Альбус, – кивнула Минерва, водружая на нос лимонно-жёлтые очки.
– Почти?! – глаза под линзами в форме полумесяцев полыхнули ледяным пламенем.
– Он разучился летать на метле, – зажмурившись, выдохнула Минерва, – и терпеть не может Джинни. Считает её пустоголовой балаболкой, которая положила на него глаз. А что касается квиддича, то он согласен уйти из команды, потому что из-за выполнения домашних заданий у него не будет хватать времени на тренировки. Это есть где-то в приложении А, кажется, в середине четвёртого фута.
Альбус недоверчиво хмыкнул.
– В первый раз вижу, чтобы нападение дементоров включало мозги! Подожди-ка. То есть ты хочешь сказать, что Поттер сейчас абсолютно неуправляем?!
Платочек в кулаке Минервы треснул.
Альбус повернулся к МакГонагалл спиной, опёрся о стол и тяжело вздохнул, склонив голову.
– Что ты ответила Поттеру на его просьбу? – глухо проговорил он, не оборачиваясь.
– Я сказала, что мне надо посоветоваться с другими учителями и убедиться, что они согласны его принять, – сказала Минерва. – Естественно, все учителя готовы пойти навстречу нашему Гарри. Учитывая его амнезию и потрясающую работу на каникулах, когда он за неполный месяц прошёлся по всей теории школьной программы за предыдущие четыре года. Понятно, первое время ему будут делать послабления, но все учителя готовы его принять. Так что мне ответить Поттеру?
– Удовлетвори его просьбу, – задумчиво произнёс Дамблдор, пощипывая себя за бороду. – Давай, позволим ему вести игру. Дадим ему кваффл на время, и будем тщательно следить, что он собирается делать дальше. Причём дадим ему кваффл – буквально: убеди его продолжить тренировки по квиддичу. Загрузим его домашними заданиями и одновременно будем напирать на ответственность за судьбу команды. Посмотрим, как он будет справляться и с игрой, и с дополнительными занятиями. Авось он сломается под нагрузкой и откажется от лишних предметов.
– Ясно, – кивнула Минерва. – А если не сломается?
– А если не сломается, – хищно блеснули очки, – тогда мы его сломаем. Помнишь эту розовую калошу из Министерства? Примерно к Хэллоуину мы натравим её на Поттера. Либо она победит, и мы получим нашего чудо-мальчика обратно, либо мы его руками устраним угрозу из Министерства.
– То есть я соглашаюсь с просьбой Поттера поменять своё расписание?
– Именно так, – Альбус снова лучезарно улыбнулся. – Лимонную дольку?
– Нет, спасибо, – Минерва покачала головой и направилась к дверям, с трудом различая окружающую обстановку сквозь покрытые толстым слоем мармелада очки. – Я скажу ему сейчас же, а то он меня уже просто достал. Каждый раз, когда видел меня, спрашивал, что там с его просьбой.
– Каждый раз?! – Дамблдор разом перестал светиться. – Погоди-ка. Когда он подал тебе эту просьбу?
– Недели две назад, – ответила МакГонагалл, уже открывая дверь. – Кажется, двадцатого августа.
Улыбка Альбуса померкла, сменившись хищным оскалом:
– Ты хочешь сказать, что он подал тебе просьбу об изменении расписания спустя всего лишь полторы недели после переезда на Гриммо?
– Ну да, – кивнула Минерва. – Мне пришлось советоваться с профессорами по совиной почте. Но я отправляла сов только из своего дома, так что если за ними кто-то и проследил, то Гриммо, 12 они не найдут! – поспешно добавила она, неверно истолковав выражение лица директора.
– Минерва, этот пострелёныш написал, что готов держать экзамен по знаниям, заключённым в ста восьмидесяти семи книгах, – обманчиво-ласковым голосом начал Дамблдор, сложив руки домиком. – Которые он прочитал – когда? За полторы недели?! Почти две сотни томов?! При том, что вы ещё ходили в Косой переулок и в больницу святого Мунго, а семейка Уизли, которую я туда вызвал специально, чтобы его отвлекать, старалась изо всех сил? Что это за гений такой, который, полностью потеряв все начальные знания, может за неполные десять дней прочитать и запомнить две сотни гримуаров уровня «Курощение полтергейста», да так, что готов держать экзамен по заключённым в этих книгах знаниям?
– Во-первых, Альбус, он не только читал. Он ещё махал руками и ногами в малой столовой на третьем этаже. Я решила, что он разучивает пассы по ЗоТИ… И потом, я не думаю, что есть о чём волноваться. Поттер же читал не только упомянутые книги. Их он вписал лишь потому, что они отвечают темам уроков, на которые Гарри хочет ходить…
Дамблдор издал горловой рык медведя гризли в период гона. Минерва МакГонагалл испуганно замерла на полуслове. Ей было нечего сказать. Пока Дамблдор не сформулировал свой вопрос, она даже не задумывалась об особенностях чтения Поттера.
– И зачем я только держу Наземникуса Флетчера в Ордене… – пробормотал Дамблдор. – Этот придурок, вместо того, чтобы вынести и продать бесценные гримуары Блэков, которые могут попасть в руки Грейнджер или тому же Поттеру, тырит обеденное серебро. А намекнуть Флетчеру об истинной ценности этих книг я не имею права… Знаешь, что меня беспокоит, Минерва? – Альбус наполнил хрустальный бокал водой из своей волшебной палочки и смочил рот. – Какие ещё книги прочитал Поттер из книжного собрания Блэков? И сколько книг он прочитал после того, как он отдал тебе эту просьбу? Между прочим, где он сейчас?
– О, здесь нет никаких проблем, – охотно ответила Минерва, снова снимая свои очки и удивлённо их разглядывая. – Я видела его на поле для квиддича прямо перед тем, как подняться сюда.
– На поле для квиддича, значит… – морщины на лице Дамблдора разгладились.
– Ты не знаешь какого-нибудь заклинания, которое удаляет мармелад?.. Он снова спросил меня об изменении расписания, а когда я сообщила ему, что дам ответ через час, он сказал мне, что я смогу найти его в библиотеке. Альбус, почему ты зарычал?
Бонд вербует мадам Помфри
Джеймс Бонд аккуратно постучал в строгую дверь, покрашенную тёмно-коричневой краской.
– Открыто! – донеслось изнутри. – Что, снова играли в квиддич и сломали мистеру Долгопупсу руку, ногу, позвоночник, четыре ребра, проломили череп в трёх местах, распороли аорту и залили кровищей теплицу профессора Стебель, из-за чего опьяневшие от крови мандрагоры опять выкопались из горшков и штурмуют Большой Зал? Объясняться с профессором Стебель будете сами!
Джеймс открыл дверь. Выполненная архаичным готическим шрифтом надпись на табличке рядом с дверью гласила: «Больничное крыло».
– Добрый день, – произнёс суперагент заискивающим тоном. – Если не ошибаюсь, вы мадам Помфри? Нет, никаких мандрагор. Никакой кровищи. На самом деле, даже никаких переломов. Сожалею и обещаю исправиться. В будущем.
Суховатая женщина средних лет в белом переднике поверх коричневой мантии и в белом чепце, стягивающем волосы, взглянула на вошедшего и прижала узкую ладошку к груди:
– Боги мои, Гарри Поттер! Что с вами случилось? До меня доходили слухи…
– На самом деле, я пришёл к вам за консультацией, – мягко успокоил целительницу Бонд. – У меня есть заключение колдомедика из больницы святого Мунго, и моим первым вопросом будет – сможете ли вы подтвердить или опровергнуть его?
Джеймс вкратце изложил Поппи Помфри историю своей амнезии, тщательно избегая любых упоминаний о дементорах, чтобы не повлиять на результат обследования.
– У нас маленький медпункт, а не специализированная больница, – посетовала целительница, склоняясь над сундуком с доброй сотней склянок. – Я в основном занимаюсь травмами, переломами, ушибами, гематомами, выбитыми глазами и распотрошёнными внутренностями, но это только когда профессор Трелони добирается до антропомантии[79]79
Предсказание будущего по внутренностям умирающего человека.
[Закрыть]. И у большинства учеников нет никаких проблем с мозгами, поскольку нет и самих мозгов. Поэтому, боюсь, мои возможности в диагностике ментальных травм будут ограничены. Тем более что прошёл уже месяц после того, как вы получили травму… Астральная проекция разума почти наверняка зарубцевалась, чакры завяли, а точка сборки сдвинулась.
Сухая рука проворно выхватила из сундука несколько бутылочек, наполненных жидкостями весьма неприятного вида.
– Но попробовать всё-таки можно. Мистер Поттер, подайте мне вон ту ёмкость.
Джеймс Бонд вынул из допотопного стерилизатора причудливо изогнутую бутылку с длинным носиком-трубочкой. Целительница начала смешивать в бутылке жидкости, тщательно отмеряя дозы при помощи пипетки и мерного стаканчика. Она не обращалась ни к одной книге, – в больничном крыле вообще не было видно книг. Очевидно, целительница обладала потрясающей памятью, поскольку она уверенно смешивала микстуру, хотя, по её же словам, раньше ей заниматься этим не приходилось. К тому же Бонд заметил, что на большинстве использованных склянок не было этикеток.
Жидкость приобрела грязно-бурый цвет и забурлила, выпуская зелёный дым. Целительница забросила в изогнутое горлышко несколько крупинок жёлтого порошка. Крупинки застряли в изгибе примерно в середине горлышка, и мадам Помфри поднесла этот изгиб к пламени свечи. Нагревшиеся крупинки внутри стеклянной трубки внезапно вспыхнули яркой фиолетовой вспышкой; зелёный дым пропал, как будто его и не было. В кабинете ощутимо запахло серой.
Джеймс Бонд наблюдал за этим действом, словно театрал, попавший на премьеру любимого спектакля в постановке любимой труппы. Он замечал каждый жест, каждое движение, каждый ингридиент. И гадал, каким будет результат.
– Ну вот, – мадам Помфри сложила бумажный пакетик с остатками порошка в сундук, выпрямилась и протянула Бонду бутыль с грязно-бурой жидкостью. – Теперь вам надо втянуть это в себя, задержать дыхание, вспомнить совершённое на вас нападение и резко выдохнуть.
– Я же заплюю тут всё, – смутился Джеймс.
– Это не жидкость, это газ, – возразила мадам Помфри. – То есть заплевать-то всё вы, конечно, можете, я не сомневаюсь в ваших способностях, но содержимое этой бутыли вам в этом не поможет.
Джеймс рискнул. Он резко выдохнул, закрыл глаза, приложил к губам горлышко бутыли и втянул в себя бурый газ, наполняя им лёгкие. Абсолютно мерзопакостный на вид, газ обладал запахом аниса, мяты и каких-то луговых трав…
…Запахом недавно скошенной травы на газоне…
…На газоне, вдоль которого бежит серая лента асфальта…
…По асфальту текут тени стремительно приближающихся странных, скользящих фигур…
…Пистолет дёргается в руке, отправляя свинцовую пилюлю в цель. Фигура спотыкается, падает, но не замирает изломанной игрушкой на асфальте, а встаёт и продолжает приближаться, совершенно не обращая внимания на смертельно опасные удары пуль с полым наконечником…
…А в голове снова раздаётся предсмертный стон графини Терезы ди Вичензо-Бонд, которую он называл Трейси, заливающей обивку автомобильного кресла своей кровью, – вовсе не аристократически-голубой, как полагалось бы, а алой, ярко-алой…
…И её лицо внезапно превращается в лицо Веспер, искажённое толщей воды. Веспер захлёбывается, пузыри воздуха поднимаются сквозь решётку старинного лифта, и смотрит, смотрит прямо в глаза, жертвуя собой ради человека, которого любит… Жертвуя абсолютно напрасно, она могла бы остаться в живых, если бы он был немного расторопнее… Её беззвучный крик пронзает уши и отдаётся могильным холодом прямо в сердце…
Бонд пришёл в себя, дрожа, свернувшись на полу и раздирая кашлем собственные лёгкие. Мадам Помфри склонилась над юношей, протягивая ему хрустальный бокал с водой и шоколад. Джеймс изо всех сил пытался успокоить своё дыхание, не обращая внимания на струящиеся по лицу слёзы. Когда он отпил из бокала, зубы выбили по хрусталю замысловатую чечётку. Отдавая бокал целительнице, он промахнулся, и вода вперемешку с хрустальными осколками брызнула по полу.
– П-п-п… Простите, – едва сумел выдохнуть Джеймс, упираясь одной рукой в опасно качающийся пол и вытирая катящиеся градом слёзы другой. – Я, кажется, в-в-всё-таки зап… Заплевал ваш кабинет.
– Ерунда, Гарри, это ерунда, – мадам Помфри была потрясена не меньше юноши. – Обязательно откуси несколько кусков шоколада, тебе нужно восстановиться. Подумать только, так напасть на ребёнка… Это просто подло. Репаро! – Разлетевшиеся по всему кабинету осколки хрусталя собрались воедино, и бокал восстал из небытия. – Хочешь ещё воды? Кусай, кусай шоколадку, не надо оставлять её мне, она всё равно просроченная.
– Да, я бы не отказался, – кивнул Джеймс, пережёвывая тягучую горько-сладкую массу и потихоньку приходя в себя.
– Агуаменти! Держи. Можешь не бояться разлить или разбить. Только пей маленькими глотками.
– Спасибо, – Джеймс припал к воде, отхлёбывая её по глоточку. Неужели ему казалось, что этот газ имеет запах аниса? Ничего подобного, на языке остался привкус какой-то тухлятины.
Тёмно-бурое облачко, цвета газа из бутылки, колыхалось над суперагентом. Джеймс сосредоточился на нём и внезапно выдохнул:
– Дементор!!!
– Точно, – кивнула мадам Помфри, собирая тряпкой разлитую воду. – Вылитый дементор. Сомнений нет, именно дементор на тебя и нападал.
Бонд встал с пола, тщательно прицелился и поставил бокал на стол, после чего склонился над миниатюрнным дементором. Из-за колебаний воздуха казалось, что дементор движется, и эта небольшая – не больше десяти дюймов длиной – фигура излучала явную угрозу. Даже воздух рядом с ней казался суше и холоднее.
– Почему этот газ не рассеивается? – спросил агент, обходя крошечного дементора и впервые в жизни рассматривая его сзади.
– Я закрепила форму, в которую ты его вдохнул, – пояснила мадам Помфри. – Можешь сохранить его. Это облако газа может служить доказательством, что на тебя напал именно дементор: любой знающий маг по характерному цвету газа сумеет восстановить процесс, использованный мной, и убедиться, что это не фальшивка.
– Я именно так и сделаю, – пообещал Бонд, – только найду где-нибудь достаточно большую банку…
Мадам Помфри легонько подула на дементора, и тот уменьшился втрое, после чего целительница ловко надела на него стеклянную банку и быстро завинтила крышку:
– Держи. На банке чары стазиса, они сохранят фигурку внутри на несколько лет. В принципе, можно и дольше, только чары надо будет обновлять.
Агент внутри Гарри Поттера встрепенулся:
– То есть чары могут истощаться?!
Мадам Помфри строго посмотрела на юношу:
– Молодой человек, я понимаю, что вы потеряли память, но такие-то основы, по-моему, вообще забыть нельзя! Чем отличается магическое воздействие на реальность от немагического?
Джеймс Бонд оттянул пальцами нижнюю губу, вспоминая учебник:
– Магическое воздействие характеризуется влиянием мидихлориан…
– Оставьте эти ваши псевдонаучные выкладки! – строго прервала его мадам Помфри. – Всё намного проще. Магическое воздействие на реальность нарушает причинно-следственный закон. – Целительница протянула ладонь, и банка с газообразным дементором воспарила в воздухе. – Банка сейчас находится без опоры, и должна была бы упасть, но Вингардиум Левиоса удерживает её от падения. Я влияю на реальность, создаю следствие, для которого в физической реальности нет ни единой причины. Стоит мне прекратить это делать, – банка камнем рухнула в ладонь целительницы, – как реальность восстановит свои свойства, и эффект, вызванный моей магией, исчезнет. Что вы можете из этого заключить?
Джеймс почесал в затылке:
– Реальность постоянно борется с магией?
– В точку! – Мадам Помфри ткнула юношу пальцем. – Если я не буду постоянно вливать свою энергию, или если не снабжу зачарованный предмет достаточным количеством своей собственной энергии, реальность исправит положение – и разрушит чары.
– Но как же Хогвартс? – запротестовал суперагент. – Он же выстроен с помощью магии тысячу лет назад, верно? Почему он не разваливается?
Мадам Помфри вместо ответа снова подняла банку с дементором в воздух и перенесла её с помощью Вингардиум Левиоса на стол, после чего сказала: «Фините Инкантатем!» – и демонстративно сложила руки на груди.
– Ага, я понял, – обрадовался Джеймс. – В тот момент, когда причинно-следственный закон перестаёт нарушаться, реальность перестаёт бороться с магией. Если я магией подвешу кирпич в воздухе и оставлю его висеть, когда энергия кончится, он упадёт. Но если я магией поставлю его на другой кирпич, ему будет незачем падать, потому что у него уже есть опора. Реальность не будет возмущаться местопололжением этого кирпича.
– Верно, – одобрительно кивнула целительница и снова кивнула на банку с мерно колышащимся дементором внутри. – Но газ имеет свойство рассеиваться. Чтобы сохранить его в определённой форме, чтобы мешать ему рассеиваться, нужен постоянный расход энергии. Точно так же заклинание, которое делает эту банку прочнее, будет терять энергию с каждым ударом, которому эта банка подвергнется. И поэтому директор Хогвартса каждый год обновляет антиаппарационный щит и маглорепеллентные заклинания. А вот несущие конструкции Хогвартся ударам не подвергались, по крайней мере, пока в школу не поступили Фред и Джордж Уизли… И поэтому есть шанс, что замок устоит вплоть до их исключения. Ну, или вплоть до их аттестации, но я лично ставлю на исключение.
– Но почему всего этого нет в учебниках?! – возопил Бонд, оскорблённый в лучших чувствах. – Это же всё объясняет!
– Зачем детям забивать голову всякой неинтересной ерундой? – резонно возразила мадам Помфри. – Мы все помним, что такое детство. Это прекрасная, счастливая, безоблачная пора, пора дружбы, любви и радости. Не омрачённая нудной зубрёжкой.
– Расскажите это Дурслям, – прошипел Бонд, вспоминая рассказы о том, как маленького Поттера целыми днями держали в чулане под лестницей. – О, кстати, насчёт детства. Меня тут обследовали в больнице святого Мунго на тему общего истощения организма. – Бонд передал свитки с результатами обследования целительнице, и та немедленно вчиталась в тонкие строчки. – Что вы можете сказать по этому поводу?
– «Конан-варвар» по две столовых ложки?.. Я бы назначила вам три… «Фуа-гра» и «Прометей» при совместном приёме могут дать забавные побочные эффекты, ну, и заодно тяжело повредить печень; разнесите их приём хотя бы на два-три часа по времени. Принимайте «Фуа-гра» перед ужином, а «Прометей» утром, до завтрака. «Целибат»… – целительница прошлась по стыдливо запунцовевшему Бонду суровым взглядом и снова уткнулась в свиток, – «Целибат» имеет смысл принимать трижды в день.
– Я отказался от приёма этого лекарства, – сообщил всё ещё смущённый Джеймс.
– И совершенно зря, молодой человек, – мадам Помфри устремила на него взгляд поверх очков. – Кому, как не мне, школьной целительнице, знать, насколько полезен «Целибат» для школьников старших классов! Будь моя воля, я бы ввела его в школьный рацион!
– У меня, на самом деле, вопрос не по «Целибату», – перевёл тему Джеймс. – Вот тут написано, что общая истощённость моего организма – восемнадцать процентов. Это при том, что я пять шестых года проводил в «Хогвартсе» и питался, ну, нормально. Какой же была истощённость моего организма при поступлении?
– Ох, мистер Поттер, вы были таким худеньким! – по щеке мадам Помфри скатилась одинокая слеза. – Вы были тенью. И даже не своей, а Джеймса.
Джеймс Бонд вздрогнул. Он всё ещё не привык к тому, что, когда звучит его имя, собеседник обычно имеет в виду отца Гарри Поттера.
