Текст книги "007. Вы живёте только... трижды (СИ)"
Автор книги: Алексей Бурштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 86 страниц)
– Так, может, тебе сразу Волан-де-Морта пригласить? – вскинула бровь Минерва. – Джинни, откачай Рона.
– Ну, мне, конечно, хочется подраться, но не до смерти же, – пошёл на попятный Сириус. – Волан-де-Морта можете не приглашать. Джинни… Ага, я вижу, ты поняла.
– Сириус, а помнишь, ты обещал научить меня заклинанию, которое выворачивает человека наизнанку? – вклинился Джеймс Бонд, соображая, что надо ковать железо, пока горячо. – Ну, так, чтобы вывести противника из строя во время драки.
– А, реверскорпус? – обрадовался Сириус. – Да, ты прав, это слегка ошеломляет, когда мышцы внезапно оказываются снаружи кожи. Поначалу. Потом-то спарринг-партнёр понимает, что к чему, и привыкает к сложившейся ситуации, поэтому это заклинание эффективно только на короткое время. Поэтому я использую его в сочетании со связкой салисибуса и бомбарды. Так сказать, чтобы на некоторое время противнику было, чем заняться. Сам догадаешься, что к чему?
– Салис сибус… – привычно начал раскладывать заклинание на части Джеймс. – Заклинание для того, чтобы посолить пищу. Поскольку соль не является пищей, она не входит в пять исключений из закона элементарной трансфигурации Гэмпа, и, следовательно, её можно создать из ничего. Но вектор магнус у этого заклинания невелик, поэтому соль будет просто высыпаться из кончика волшебной палочки. Чтобы добросить её до противника и увеличить зону поражения, нужна бомбарда. – На лице Джеймса против его воли начало проступать восхищение. – И тогда кристаллы соли впечатаются в мышцы и кровеносные сосуды, которые после реверскорпуса находятся поверх кожи. Сириус, ты и правда маньяк! Обычный человек до такого не додумается.
Сириус польщённо захихикал. Минерва закатила глаза.
– Может, уже пойдём? – робко попросила Джинни, опасаясь, что к ним присоединится Гермиона.
– Да, давайте выходить, – засуетилась Минерва. – Римус, ты сзади, Тонкс, ты впереди. Гарри, палочку взял?
Джеймс театрально похлопал себя по предплечью. Волшебную палочку он решил носить в самодельной кобуре на левом предплечье – оказывается, такой способ ношения был весьма популярен у магов древности, потому что позволял выхватить палочку почти мгновенно, и именно из-за этого рукава мантий делают такими широкими.
Сейчас кобура надёжно фиксировала палочку в рукаве растянутого свитера. Старый свитер когда-то принадлежал Дадли, и поэтому успешно скрывал не только саму палочку, но и кобуру с пистолетом, связку метательных «звёздочек» и несколько других приспособлений. Существование самого Бонда внутри свитера, в принципе, тоже было не слишком очевидно. Скажем так, этот свитер вполне можно было бы спутать с оболочкой воздушного шара средней грузоподъёмности.
Зато он надёжно скрывал всё, что Бонд посчитал нужным взять с собой.
– Палочка на месте, – бодро отрапортовал Джеймс, попутно проверяя наличие пистолетов, запасных обойм, гранат, взрывчатки, универсальных отмычек и бумажника с документами – чтобы не мелочиться, бумажников было три, и все документы были выписаны на разные имена.
– Отлично, – Минерва подобралась, допила остатки жидкости из кубка и вышла на крыльцо. – А день сегодня хороший!
Джеймс промолчал. С его точки зрения, промозглый ветреный сумрак, прижатый к земле низкими облаками, мокнущий под стылым дождём, чьи струи стелились почти параллельно земле, никак не мог претендовать на звание хорошего дня. Особенно если учесть, что он, Бонд, мог бы сейчас проводить время в Боготе, где, по крайней мере, было понятно, кто враг.
– Как мы доберёмся до больницы? – спросил Римус, поднимая воротник куртки. – Поедем на такси?
– На магловском общественном транспорте, – поправила Минерва.
Джеймс представил себе лондонское метро в час пик и горестно вздохнул.
Визит в больницу св. Мунго
Трое взрослых и трое подростков остановились перед старым кирпичным универмагом «Чист и Лозоход лимитед». Дом был запущенный, невзрачный; в витринах – несколько облупленных манекенов в съехавших париках и нарядах, лет десять как вышедших из моды. На пыльных дверях большие вывески: «Закрыто на ремонт». Джеймс отчётливо услышал, как крупная женщина, увешанная пластиковыми пакетами, сказала спутнице: «Вечно у них закрыто».
– А вот и не из-за меня!
– Сюда! – сказала Тонкс, подзывая их к витрине, где стоял одинокий и очень уродливый манекен женского пола. Искусственные ресницы отклеились, нижняя челюсть висела на одном шурупе, а из одежды был только зелёный клеёнчатый фартук мясника. В руке манекен сжимал топорик для разделки мяса.
– Из-за тебя, из-за тебя! А из-за кого же ещё?!
Все собрались вокруг Тонкс. Рон подтолкнул Джеймса в спину, чтобы он стал поближе, а Тонкс, глядя на манекен, наклонилась к витрине так, что от её дыхания стекло запотело.
– Стрём, – сказала она, – мы в отделение ментальной магии.
Джеймса на секунду позабавила надежда, что манекен услышит Тонкс сквозь шум и гам оживлённой улицы, по которой ездят машины, автобусы и ходят люди. Потом он вспомнил, что манекены вообще не слышат. А потом ему пришлось разинуть рот от изумления: манекен чуть заметно кивнул и поманил их пальцем, похлопывая по ладони разделочным топориком.
– Не из-за меня! Там был такой противный дядька со скрученными в верёвки волосами – вот из-за него!
Тонкс, схватив под руки Джинни и Джеймса, шагнула вперёд, прямо сквозь стекло. За ними вошли Рон и Римус с Минервой, которые не переставали спорить. Джеймс оглянулся – никто из огромной толпы перемещающихся по улице людей и головы не повернул в сторону безобразных витрин «Чист и Лозоход лимитед», никто не заметил, как шестеро человек растворились в воздухе.
Сквозь нечто вроде холодной водяной завесы Джеймс прошёл внутрь. Дождь и слякоть Лондона остались снаружи.
– Что значит «из-за него»? Ты же не просто магичка, ты перворазрядная колдунья! Ты что, не могла сдержаться?!
Ни безобразного кровожадного манекена, ни самой витрины внутри не было. Они очутились, судя по всему, в приёмном покое больницы, где на шатких стульях сидели рядами волшебники и волшебницы. Некоторые читали старые номера «Магического еженедельника», другие массировали и потирали неприятные уродства, вроде слоновьего хобота или лишней руки, торчащей из груди. В середине первого ряда колдунья с потным лицом, обмахивавшаяся экземпляром «Ежедневного пророка», то и дело издавала тонкий свист, пуская из ушей струйки пара. Неопрятный кудесник в углу при каждом движении брякал, как бубенчик.
– При том, что этот магл тыкал мне в морду своими грязными вонючими верёвками?!
Между рядами сновали волшебники и волшебницы в лимонных халатах, задавали вопросы и делали записи в больших отрывных блокнотах. На груди у них Джеймс заметил эмблему: скрещённые волшебная палочка и кость.
– Это называется «расты»! – возмутился Римус. – Сейчас такая мода!
– Дурацкая мода! – отрезала Минерва. – Он сам виноват, что меня на него стошнило!
– Хорошо, допустим, виноват и правда мужик с растами, а не пинта виски, которую ты выхлебала вместо завтрака. Но вторая-то половина вагона тут при чём?! Их-то за что?!
– А чего они?! – резонно возмутилась Минерва. – Идём, нам надо записаться в регистратуре.
Джеймс крутил головой так, что она готова была отвинтиться. В углу сидела пухлая блондинка за столом с табличкой «Справки». Стена позади неё была увешана объявлениями и плакатами типа «Чистый котёл не даст превратиться вашему зелью в яд», «Самолечение – это самообольщение» и «Не проводите операцию по пересадке сердца в домашних условиях без письменных инструкций». На другой стене за стеклом красовались пожелтевшие номера газеты «За передовую магию». Над ними висел большой портрет волшебницы с длинными серебряными локонами, под ним подпись: «Дайлис Дервент, целитель больницы св. Мунго (1722–1741), директор Школы чародейства и волшебства „Хогвартс” (1741–1768)». Дайлис как будто присматривалась к посетителям и пересчитывала их. Когда её глаза встретилась с глазами Джеймса, она отчаянно побледнела, зажмурилась и выскочила за раму.
Тем временем в начале очереди молодой волшебник отплясывал на месте джигу и, постоянно вскрикивая от боли, пытался объяснить характер своего недуга блондинке в справочной:
– Эти туфли… Я заказал их по каталогу «Фред и Джордж Golden Boys Инкорпорейтед»… Они грызут мне ноги! Ай! А в рекламе обещали, что им сносу не будет!
– Нет ножек – туфли и не снашиваются, – шепнул Рон. – Всё логично, за что заплачено – то и получено. Фред с Джорджем ведь не обещали, что в них можно будет ходить?
– Туфли, кажется, не мешают читать? – раздражённо спросила блондинка, указывая на большое объявление слева от стола. – Вам нужно в «Недуги от заклятий», пятый этаж, видите? Следующий!
– Ай… Уй-уй-уй… А где… Ой… Лифт? – спросил волшебник, продолжая плясать на месте.
– Какой лифт?! – вытаращилась на него блондинка. – У нас никакого лифта нет! Мы заботимся о вашем здоровье, чтоб вы были мне здоровы, поэтому вместо нездорового лифта у нас есть шикарная лестница, позволяющая потратить кучу калорий за каждый подъём!
Волшебник с тоской посмотрел на уходящие вверх пролёты и поскакал к перилам. К столику подошёл старый, сгорбленный волшебник со слуховой трубкой и пустой плетёной корзинкой:
– Я к Бродерику Боуду! – просипел он.
– Палата номер сорок девять. Но, боюсь, вы напрасно потеряете время: бедняга в полном затмении. Он всё ещё воображает себя курицей.
– Да, я знаю, – старик заговорщически подвигал бровями. – Но так хочется свежих яиц к завтраку…
Блондинку перекосило, и она бросила взгляд на следующего пациента: дородный волшебник держал за щиколотку девочку, которая вилась у него над головой, хлопая крыльями, проросшими прямо сквозь комбинезончик.
– Пятый этаж, отдел неправильно наложенных чар, – блондинка ткнула пальцем в сторону лестницы.
– Ой, скажите, а они там смогут не снять чары, а исправить их? – поинтересовался волшебник, потрясая порхающей над ним девочкой.
– Исправить?! – блондинка перевела взгляд на девочку. – Скорее всего, нет. Мы просто вернём её в оригинальное состояние.
– То есть сразу в совершеннолетнюю девушку её превратить нельзя? Минуя стадию утки?
– Ну… Э-э-э… Что?! Какой ещё утки?!
– Ну, – волшебник густо покраснел, – жена меня бросила, женщины на улицах не заглядываются, на проститутку денег нет, а тут смотрю – утка… Бесхозная… Но с уткой-то как-то не по-людски, вот я её и трансфигурировал… Неудачно. Так что, можно её в девушку?..
– Нет, мы её превратим обратно в утку, – отрезала блондинка. – Пятый этаж, и идите быстрее, пока я защитников прав животных не позвала!
– Каких животных?! – изумился волшебник. – А-а-а… Нет, вы не поняли. Это фаянсовая утка была. Ну, ночной горшок. – Волшебник побагровел и раздулся. – Вы что, меня за зоофила приняли?!
– Вам было бы легче, если бы я приняла вас за человека, возбуждающегося от вида ночного горшка? – поинтересовалась блондинка и отчеканила: – Пятый этаж!
Волшебница проводила пылающим взглядом колдуна с порхающей над его головой уткодевушкой и повернулась к Минерве МакГонагалл:
– Уму непостижимо, какие иногда к нам приходят личности. А у вас какая проблема? Погодите, я уже догадалась. «Алка-Зельтцер» продаётся в больничной лавке на шестом этаже.
– Нет, мы по другому поводу, – вклинился Римус, пока Минерва подыскивала слова. – Нам в отдел ментальной магии, на обследование причин амнезии.
– Пятый этаж, – ответила блондинка. – По коридору под вывеской «Наговоры, не совместимые с жизнью», мимо двери «Неправильно наложенные чары»… Вы её сразу узнаете, там под дверью будет торчать этот… Утконос… До конца и налево, в дверь с надписью «Ментальная магия». Следующий!
– Спасибо! – поблагодарил Римус и развернулся к остальным. – Ну что, на пятый этаж?
– Сначала на шестой, – сквозь зубы пробурчала Минерва. – В лавку. За «Алка-Зельтцером».
Спустя десять минут все шестеро стояли перед дверями в отделение ментальной магии. Профессор МакГонагалл потягивала шипучий напиток из стакана, и морщины на её лице потихоньку разглаживались. Джеймс по-прежнему крутил головой, но старался делать это незаметно и ненавязчиво, чтобы не смущать больных.
Пятый этаж представлял собой кунсткамеру всевозможных уродств. Здесь были люди, чьи шнурки сами собой завязывались узлом; люди, у которых из спины росла третья нога, периодически поддававшая им коленом под зад; люди с лишними носами, путешествующими по телу… В углу зала ожидания переминался с ноги на ногу волшебник в кусачих туфлях, у дверей кабинета расколдовывания стоял тот самый дородный волшебник, пытающийся за взятку уговорить целителя вместо расколдовывания утки довести трансфигурацию до конца. Целитель вежливо отнекивался, но уходить не спешил, набивая цену.
– Добрый день, господа… И дамы. – Из двери с матовым стеклом, на котором чёрными буквами было написано «Ментальная магия», высунулся пожилой мужчина в лимонно-жёлтом халате, его клиновидная бородка дерзко торчала вперёд. – Что тут у нас? Так-так, понятно, отравление низкокачественным алкоголем, видимо, вследствие наведённой избирательной глазной порчи узконаправленного действия; скорее всего, «Неподъёмные веки» Вия Гоголевского. А вы, милочка, небось, считали, что вместо сивухи пьёте выдержанный виски? Подойдите сюда и дайте мне взглянуть. С кем же это вы так поссорились?..
– Это не она, сэр, – вступилась за вторично потерявшую дар речи Минерву Тонкс.
– Да ну? – удивился целитель. – А с виду – типичное отравление… Хм… О, я понял. Нет, ваш случай безнадёжен.
– Что, правда?! – удивился Римус Люпин.
– Да. Боюсь, что это не наведённое внушение; вы на самом деле оборотень. Вас укусили и заразили ликантропией; это не лечится. Вы до конца жизни будете терять разум каждое полнолуние.
– Это замечательно! – Римус осклабился и горячо потряс руку целителя. – Значит, в остальное время месяца мне есть, что терять! Спасибо, вы буквально вернули меня к жизни! Эх, слышала бы вас моя матушка…
– Простите, сэр, но и это тоже не ваш пациент, – тактично указала Тонкс.
– Неужели?! А кто же тогда? – Целитель пристально оглядел оставшихся четверых. – Вы, молодая леди, явный метаморф, но это не заклинание и не болезнь, а просто свойство вашего организма… Этот юноша, правда, не думает ни о чём, кроме квиддича, в остальных отраслях человеческой деятельности он не умнее кирпича, но, боюсь, он не подвергался никакой порче, эта тупость – его сознательный выбор… Вам, девушка, я бы посоветовал обратиться к косметической магии, моя сестра держит замечательный салон на Оксфорд-стрит… А, я, кажется, понял. Вы привели её сюда, чтобы я удалил её ложную уверенность в том, что она может привлечь хоть кого-нибудь, кроме маньяка, только что сбежавшего из тюрьмы и двенадцать лет не видевшего женщин?
Римус, всё ещё под впечатлением от предыдущей тирады колдомедика, хихикнул:
– Да она и маньяка-то тоже… Не особо… Сириус ведь к тебе и на ярд не подходил, верно, Джинни?
Джинни покрылась багровыми пятнами. Рон бросил испепеляющий взгляд на Римуса с целителем и обнял сестру за плечи.
– Нет, сэр, опять не угадали, – добавила Тонкс, искренне наслаждаясь шоу.
Целитель подёргал бородку и уставился на Джеймса Бонда. Внимательно осмотрел его лохматую голову, круглые очки… Отвёл чёлку в сторону:
– Разрази меня промискуитет, это же Гарри Поттер!
– Ваша наблюдательность делает вам честь, – кивнул Джеймс. – А вас как величают?
– Старший целитель Максимилианус Бенедиктус Юлиус Гиндельштейн, доктор колдомедицинских наук, профессор головологии, почётный член Академии Британских Учёных, – отрекомендовался целитель и коротко кивнул, наслаждаясь произведённым впечатлением. – Для знакомых Беня. Для друзей Максим. Для близких друзей Анус.
– О, Беня, – мозг Джеймса Бонда подключился к речевому аппарату, минуя этап сознания, – ихь бин цуприден цу трапен ир[40]40
«Я рад с вами познакомиться» (идиш).
[Закрыть]!
– Ихь тан нит радн идиш, – мгновенно ответил целитель. – Нихьт ин арбат[41]41
«Я не говорю на идиш. Не на работе» (идиш).
[Закрыть]. Упс… Я прокололся, да?
– Ничего страшного, – великодушно махнул рукой Бонд. – Всё равно никто ничего не понял. Всё останется между нами, – и разведчик постучал себя по носу кончиком пальца.
– Хорошо, и в чём же ваша проблема?
– А я не помню.
– Запутанный случай амнезии, – пожаловался Римус, легонько тыкая Джеймса в спину. – Мальчик не помнит ничего произошедшего раньше, чем три недели назад.
Колдомедик зыркнул из-под бровей по сторонам:
– Пройдёмте в кабинет.
Все семеро прошли в дверь, и целитель тщательно запер её.
По мнению Джеймса Бонда, кабинет колдомедика ничем не отличался от кабинета в любой поликлинике. Кабинет перегораживал шаткий письменный стол, заваленный свитками пергамента и какими-то предметами, которые с равной вероятностью могли быть медицинскими приспособлениями, магическими артефактами или просто сувенирами. Вдоль одной из стен притулилась кушетка, неудобная даже на вид; в изголовье кушетки был прикреплён рулон бумаги, исполняющей роль одноразовых простыней. На стенах тут и там были закреплены какие-то приборы явно служебного назначения. Ещё в кабинете присутствовали закрытый трёхдверный шкаф, на котором лежала стопка справочников, плакат «Последствия чрезмерного злоупотребления настойкой полыни», несколько разномастных стульев, вешалка за дверью и чахлого вида бонсай на подоконнике. За оконным стеклом по-прежнему клубилась серая хмарь, вселяя уверенность, что посетители всё ещё находятся в Лондоне, а не были перемещены в более защищённое от маглов место.
– Ну что ж, давайте разберёмся с анамнезом, – предложил Максимилианус, усаживаясь за стол и беря в руки относительно чистый лист бумаги и перо. – Как вас записать?
– Поттер, Гарри Поттер, – выдавил из себя очаровательную улыбку Джеймс Бонд.
За следующие несколько минут он вкратце изложил свою версию событий: пробуждение у Дурслей примерно три недели назад, их попытки убедить его в том, что он психически неуравновешен, визит Минервы МакГонагалл, скоростное штудирование школьных учебников за первые четыре класса, переезд к старому другу отца (Римус вежливо склонил голову, пресекая ненужные расспросы), продолжение изучения материала предыдущих лет – и вот визит к колдомедикам в попытках докопаться до истинной причины амнезии. Целитель ни разу не перебил Джеймса и не задавал уточняющих вопросов, но лихорадочно конспектировал его рассказ, заполняя листок за листком.
– Так значит, вы не помните ничего, случившегося до того приснопамятного утра у Дурслей? – наконец, спросил он, когда Джеймс выдохся и закруглил своё повествование.
– Ничего, – честно ответил Джеймс. – Мне пришлось заново объяснять, кто такие маги, кто такие маглы, почему маги не любят маглов, что такое волшебство и что я – волшебник.
– Ну почему же не любят, – рассеянно возразил целитель, – это только Пожиратели Смерти не любят маглов… Остальные не мыслят в отношении маглов категориями любви и ненависти. Вот, скажем чеснок… Он горький, противный и щиплет язык. Но разве можно его не любить?
– Можно, – убеждённо ответил Бонд, который терпеть не мог чеснок.
– Вы ошибаетесь, молодой человек, – целитель отложил в сторону перо. – Вы не любите вкус чеснока. Но чеснок не виноват, что вы решили его сожрать, более того, его горечь – это средство защиты от таких, как вы. Чеснок не любит, когда его жуют. Вам, смею заверить, это тоже вряд ли понравилось бы. Но если пресловутый чеснок растёт себе где-нибудь там, где он не раздражает вас своим видом, запахом или вкусом, – разве вы будете стараться его уничтожить?
– Нет, – признался Джеймс. – Вот ещё, тратить время на какой-то там чеснок…
– Именно так и относятся маги к маглам, – кивнул целитель. – Некоторые маги любят маглов, как некоторые люди любят чеснок. Некоторые терпеть не могут, но не до такой степени, чтобы пойти и уничтожать всех маглов подряд. Точно так же, как и в случае чеснока, пнуть – пнут, убьют пару маглов, ну, может, пару десятков, ну, сотен… Но целенаправленно устраивать геноцид не будут, ибо лень.
– Но обычным магам маглы неприятны, – гнул свою линию Джеймс. Его душа пела от радости: ему удалось получить информацию не от беглого преступника и не от члена подпольной организованной преступной группы, а от настоящего профессора!
– Обычным магам маглы неприятны, – согласился Беня. – Как маглам неприятны люди, страдающие формой задержки умственного развития. Маглы неполноценны. Они не могут перекраивать реальность силой мысли. Магам неприятно находиться рядом с неполноценными людьми.
– Как я понимаю, понятия «толерантность», «положительная дискриминация», «равенство возможностей» и «недопустимость душевного ущерба» пока ещё в магическом мире не получили широкого распространения? – для проформы поинтересовался разведчик.
– Дорогой мой, – расплылся в улыбке колдомедик, – маги с лёгкостью доживают до полутора сотен лет. Автору курса по истории магии, Батильде Бэгшот, несколько лет назад исполнилось сто семьдесят. И это не предел: Никлаус Флемель перед смертью отпраздновал свой шестьсот шестьдесят пятый день рождения. И умер он не от старости, а в попытке найти новые приключения. Очень, очень многие из нас получили известие о том, что маглы запретили рабство, уже после окончания школы. Ну, те, кого интересовали события из мира неполноценных, конечно; остальные так и остались в неведении. Для маглов твоего возраста Элвис Пресли и «Битлз» – это седая древность времён молодости их дедушек. Для тех магов, кто интересуется магловской культурой, Элвис Пресли и «Битлз» – свежее веяние магловской эстрады, новая нотка в музыке, практически последний писк моды. Мы и маглы мыслим кардинально разными масштабами, живём с абсолютно разной скоростью. Я сам видел, что у маглов есть автоматические ручки, которые не надо макать в чернильницу, а мы до сих пор пользуемся гусиными перьями. – Колдомедик подобрал перо и с гримасой отвращения отбросил его в сторону. – Да что там, ручки, «Битлз»… Абсолютное большинство магов постарше с недоверием относятся к водопроводу, потому что это неправильно, чтобы вода сама собой текла из стены. И да, под кроватью у таких магов непременно спрятан ночной горшок, сиречь утка… «Толерантность»? «Равенство»? Многие волшебники до сих пор произносят слово «негр» исключительно через «и» и два «г», и им даже в голову не придёт помыслить о том, что такое обращение может оскорбить такого же мага, только темнокожего. Причём и самому темнокожему магу это в голову тоже не придёт, потому что он не знает, что это оскорбление. Если он не маглорожденный, конечно.
Целитель перевёл дух.
– Ладно, что-то я разоткровенничался. – Волшебник сложил пальцы домиком. – Итак, молодой человек, вы ничего не помните, но при этом рассуждаете о взаимодействии магов и маглов. И говорите на идиш. – Он перевёл взгляд на Люпина: – Раньше пациент проявлял знания идиш?
– Нет, он вообще ни на каком языке, кроме английского, не разговаривал…
Джеймс Бонд поднял руку, прерывая словоохотливого целителя:
– У меня есть несколько вопросов до того, как мы приступим к обследованию.
– Конечно, молодой человек, задавайте.
Джеймс Бонд обернулся. На него были устремлены шесть пар глаз.
– Вы понимаете, я впервые обращаюсь к магическому здравоохранению.
Целитель поднял тонкий листок пергамента и развернул его:
– А тут написано, что вы регулярно посещали целительский кабинет в школе. Так-так, посмотрим… Переломы, ушибы, травмы, а два года назад вам вырастили руку.
Джеймс Бонд украдкой ощупал собственные плечи. Обе руки производили впечатление конечностей, присоединённых к этому телу с самого рождения. Это Бонда не успокоило.
– Что, целую руку?!
– Ну, не всю руку, а только кости в ней, – поправился Максимилианус.
– Это когда Златопуст Локонс решил срастить тебе кости магией и случайно удалил их из тела совсем, – подал голос Рон.
– И что, прямо так взяли и вырастили кости?! – изумился Бонд.
– Зелье «Костерост», одна столовая ложка перед сном гарантированно выращивает все кости в конечности за 8 часов, – подтвердил целитель. – В случае обширных повреждений может потребоваться повторный приём. Но тут уже надо быть осторожным, от третьей ложки вырастают даже те кости, которых раньше в теле не было, включая бакулюм…
– Вот это здорово! Мне бы не помешало три-четыре бочки этого зелья. – Бонд перехватил непонимающий взгляд Рона и покраснел[42]42
Бакулюм – это кость в пенисе. Она существует почти у всех животных, кроме высших приматов и человека. Джеймс Бонд хотел обзавестись несгибаемым… Э-э-э… Характером.
[Закрыть]. – Ну, для квиддичных матчей, разумеется. Ты мне рассказывал, что я то с метлы падал из-за дементоров, то бладжер мне руку ломал…
– …А от четвёртой начинают расти рога и шипы по всему телу, – продолжил колдомедик. – Что происходит от пятой ложки, я даже не буду рассказывать. Скажем так, когда нам требуется увековечить кого-нибудь, чаще всего мы, маги, просто гримируем артиста из тех, что поплоше, вливаем в него пять ложек «Костероста», подыскиваем постамент, придаём бедняге возвышенную позу, пока он ещё гнётся, и… Ну, в общем, скульпторы у нас не включены в список самых требуемых профессий.
Джеймс Бонд лихорадочно заполнял банки данных своей памяти.
– А обычные переломы не требуют «Костероста», – продолжал Максимилианус, не замечая горящих глаз разведчика. – Более того, у этого зелья достаточно широкий список противопоказаний и побочных эффектов. В общем, принявший его пациент чувствует себя так, словно его конечности жарят на шампурах, не отделяя от тела. Так вы хотели о чём-то спросить, молодой человек?
– Да. Меня интересовало…
Дверь распахнулась без стука. В кабинет вбежал молодой безусый колдомедик, чуть не подпрыгивая от возбуждения:
– Ты не поверишь, Максик, там у Ангелины пациент с дополнительной рукой!
– Почему не поверю, поверю, – флегматично ответил целитель. – У нас таких по полдюжины в день.
– Такое ты вряд ли когда-нибудь видел! Хочешь пойти и посмотреть, где у него выросла лишняя рука? – колдомедик безуспешно пытался прекратить хихикать. – Ты даже представить себе не можешь!
– Могу, – заметил Максимилианус с ноткой сомнения в голосе.
– Нет, не можешь, – убеждённо ответил целитель, подпрыгивая и лыбясь. – В таком месте ты руку ещё не видел!
– Неужели?..
– Не-а, не угадал! Ладно, заканчивай с этими и приходи, похохочем вместе! – и колдомедик умчался. Развевающиеся полы лимонно-жёлтого халата трепетали, как крылья летучей мыши.
Долю секунды все присутствовавшие в кабинете смотрели на закрывшуюся дверь, затем Джеймс Бонд прочистил горло:
– Меня интересовало соблюдение тайны пациента, но, боюсь, я уже получил ответ на свой вопрос.
– Гарри, – Максимилианус наклонился к подростку из-за стола, – у нас нет телевидения, почти нет радио и совсем нет Интернета, потому что его только-только изобретают. Мы развлекаемся, как можем. Конечно, после окончания школы целителей каждый свежеиспечённый колдомедик принимает присягу, но в ней говорится только, что он обязуется не ржать пациенту в лицо. По крайней мере, не каждому. А иначе колдомедику будет очень, очень стыдно. Но некоторые согласны пережить чувство стыда.
– То есть всё, что я расскажу вам в этом кабинете, завтра будет известно всей магической Британии?
– Завтра?! – колдомедик обеспокоенно посмотрел на висящие на стене часы. – Уже так поздно? Ох, не пугайте меня, молодой человек. Я бы поставил на два-три часа. Может, четыре, если у Аниты из отделения кожных травм сегодня выходной. Вот уж кто великий специалист по распространению слухов…
– Неужели вам доставляет столько удовольствия разглашать чужие тайны?
– Ну, жить-то как-то надо, – ухмыльнулся целитель. – Но вы же пришли поговорить со мной за амнезию? Так вот, сообщаю, что я тоже ей подвержен. Два галеона способны обеспечить мне великолепный приступ амнезии. Честное слово, я потом даже и не вспомню, что вы мне тут наплели.
Джеймс Бонд переглянулся с Минервой МакГонагалл и Римусом Люпиным. Римус вздёрнул губу, показывая клыки. Минерва блеснула стёклышками очков и едва заметно покачала головой.
– Хорошо, – сказал Бонд, – я куплю у вас приступ амнезии. Но мне мало вашего честного слова. Какие гарантии вы можете мне предоставить, что я не заплачу свои деньги просто так?
Максимилианус нахмурился:
– Но какой мне смысл нарушать своё слово?! Если вы заплатите мне за приступ амнезии, а потом я забуду об этом, вы же начнёте рассказывать всем вокруг, что я поступил с вами некрасиво! Я выиграю два галеона, но лишусь многих десятков, которые мне не заплатят будущие клиенты!
– Звучит логично, – кивнул Джеймс, – но недостаточно. Информация, которую я собираюсь выдать, стоит куда дороже жалких десятков галеонов. Или даже сотен.
Огонёк алчности, загоревшийся в глазах Максимилиануса-Бени, был настолько ярок, что предметы в комнате начали отбрасывать лишние тени. Бонд почти услышал стоящий в ушах колдомедика звон монет. Сзади заскрипели стулья Рона и Джинни, готовившихся внимать.
– Принесите Поттеру нерушимый обет, – предложила Минерва, – и дело с концом.
– Э, нет, на нерушимый обет я не согласен! – вскричал Беня.
– Зато я согласен, – Джеймс Бонд, уже сталкивавшийся с описанием этого заклинания, молнией метнулся вперёд и взял холодные сухие ладони целителя в свои руки. – Профессор МакГонагалл, не могли бы вы выполнить обряд? А заодно объясните, что произойдёт с целительской карьерой господина Максимилиануса, если он пренебрежёт своим долгом целителя и откажется помочь Мальчику-Который-Выжил!
Обстановка изменилась настолько стремительно, что стук падающего стула опоздал предупредить присутствующих. Римус неслышной тенью возник за спиной Максимилиануса и вдавил свою волшебную палочку ему в горло. Произносимые им слова звучали нечётко из-за выдвинутых на всю длину клыков:
– Мальчик-Который-Выжил получил это прозвище потому, что он славится своим умением выживать после попавших в него непростительных заклятий. А ты хочешь попробовать получить такое прозвище, Анус?
Минерва подошла к столу:
– Обещаете ли вы, Максимилианус, честно и откровенно отвечать на вопросы Гарри Поттера, в полную силу используя свои знания и способности?
– Обе… щаю… – сказал колдомедик. Тонкий сверкающий язык пламени вырвался из волшебной палочки Минервы и изогнулся, словно окружив сцепленные руки Максимилиануса и Бонда докрасна раскалённой проволокой.
– Обещаете ли вы всеми силами способствовать выздоровлению Гарри Поттера, невзирая на неудобства, которые это может причинить лично вам или важным для вас личностям?
– Послушайте, это ни в какие ворота не-х-х-х… Обещаю… – просипел целитель. Римус ласково погладил горло целителя, на котором набухал синяк в форме кончика волшебной палочки. Второй язык пламени вырвался из палочки Минервы и обвился вокруг первого, так что получилась тонкая сияющая цепь.
– Обещаете ли вы никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не разглашать конфеденциальную информацию, касающуюся Гарри Поттера, которую вы получите сейчас или позже, устно, письменно или в любой другой форме, включая, но не ограничиваясь, телепатию, легилименцию, веритасерум или признавалиум, сознательно или бессознательно, за исключением случаев, когда это разглашение жизненно необходимо для успешного лечения, упомянутого в пункте 2 настоящего соглашения, и даже в этом случае разглашение должно быть выполнено с запрошенного заранее и явно выраженного согласия Гарри Поттера или, в случае невозможности получения ответа напрямую от Поттера в результате его нетрудоспособности, согласия опекуна Гарри Поттера, только в отношении лиц, для которых это согласие было запрошено, с поимённым перечислением этих лиц и в минимальном объёме, необходимом для получения помощи? – быстро выкрикнул Джеймс Бонд.
