сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 75 страниц)
Гиена разъярилась:
– Это мое дело, откуда я ушла! Кем ты себя возомнила? Думаешь, ты пришла из своей занюханной дыры и будешь здесь диктовать условия???
Во взгляде Вейлин начала плескаться ярость:
– Это – моя родина, пятнистое отродье! Я же не унижала твою страну!
Неожиданно с моих лап сорвались сполохи прозрачной магии, которые обхватили обеих самочек. Они с ужасом попытались дернуться, но не могли этого сделать. Все, что им оставалось – хлопать удивленно глазами и смотреть на меня. Я и сам был очень сильно озадачен, тем, что получилось. Мне просто хотелось, чтобы они перестали ругаться, а случилось такое. Однако я оправился от шока и решил поизображать из себя всемогущего:
– Что вы ссоритесь, как базарные шавки? Делать вам больше нечего?
Глаза Лассы и Вейлин выглядели ошалевшими, однако они не могли ничего поделать из-за магии. Я продолжил:
– Сейчас я уберу магию, а вы встанете и извинитесь друг перед другом. А потом я скажу свое слово.
Я дернул лапами, и магия исчезла, вернув девушкам возможность двигаться. Они метнули друг на друга разъяренные взгляды. Я с грозным видом поднял лапы (хотя не намеревался делать ничего):
– Быстро извинились друг перед другом, мои хорошие, а то я могу и не такое сотворить!
Вейлин опустила голову и протянула лапу ладонью перед собой:
– Я была неправа, Ласса. Прости меня.
Подумав, гиена протянула ладонь и переплела пальцы с волчицей:
– И ты меня прости, я позволила себе быть слишком резкой.
Я улыбнулся:
– Вот и чудесно. А теперь послушайте мое предложение. Нам нет смысла идти туда, где мы никого не знаем. Вейлин права, нам нужно покинуть пределы Граальстана. Но это было бы верно в том случае, если бы не было никого, кто был бы способен приютить нас на время. Ласса права в том, что нужно идти туда, где нам может хоть кто-нибудь помочь или укрыть на первое время. Поэтому нам пока что надо бежать только из Ландара, но не из Граальстана. И у меня есть конкретное предложение, куда нам идти.
Самочки синхронно повернули головы:
– И куда же?
Я усмехнулся:
– Деревня Ларродаг!
Мы шли к воротам по вечереющей улице. Ласса допытывалась у меня:
– Мирпуд, а где мы будем ночевать? Ларродаг же находится далеко, если ты говоришь о той деревне, где тебя нашел лар Пульса!
– Не беспокойся, ночевать мы будем в деревне Моррада, где случился тот конфуз с кандалами.
– Моррада? Но мы же не успеем дойти туда пешком до наступления темноты!
– Нас туда довезут.
– Кто?
– Увидишь.
Я решил не рассказывать, что я уже договорился с одним караванщиком, который как раз собирался проезжать мимо Моррады и Ларродага. За скромную плату он согласился взять троих зверей к себе в обоз.
Пока шел перекрестный допрос, если можно так выразиться, мы подошли к воротам Ландара, в которые я заезжал вместе с четвертым патрульным отрядом всего три недели назад. Нужный мне караванщик, пожилой горный баран по имени Джейкоб, уже стоял возле ворот, готовый к тому, чтобы выехать. Увидев меня, он помахал рукой:
– Вы здесь, лар В’арф. Как раз вовремя. Мы уже поедем скоро.
Неожиданно сзади раздался подозрительно знакомый голос:
– Ласса, подожди!
Мы синхронно обернулись и увидели, как к нам бежит хорек с луком, в котором я опознал Рамзи. Ласса приподняла бровь:
– А ты что здесь делаешь?
Лучник оперся лапами на колени и перевел дыхание:
– Ты… уходишь из города? Дезертируешь?
Гиена закатила глаза:
– Еще громче скажи это, идиотина, тогда точно останусь!
Рамзи поднял виноватый взгляд:
– Я с тобой.
Теперь уже я приподнял бровь:
– А какого ты мне сдался, Рамзи? Ты же законопослушный зверь, зачем тебе сбегать из армии?
Позади нас раздался голос караванщика:
– Так, на четвертого я не подписывался. Либо пусть платит, либо валит отсюда ко всем Проклятым. Меньше чем за сто барра я его не пущу.
Мы повернулись обратно к Рамзи. Тот вздохнул:
– Хорошо, я заплачу сто барра, но я не покину вас.
Хорек развязал узелок, и в лапы Джейкоба перекочевала горка монет. После пересчета караванщик вернул пару монет:
– Мне лишнего не надо, забирай обратно.
Ласса покачала головой:
– Короче, твое дело, Рамзи. Я тебя не тянула ехать за собой.
Ворота начали открываться, и Джейкоб погнал нас:
– Садитесь, выезжаем!
Мы заняли места в пустой телеге, накрытой брезентом, и караван поехал, покидая Ландар. Одного я только не заметил, когда мы садились… За нами кто-то следил…
Послушник по имени Ассирий проводил вечер недалеко от Золотых ворот Ландара в одной из многочисленных таверн, которые были разбросаны по всей столице. Его маркара закончилась, и ему волей-неволей пришлось поднимать свое грузное тело из-за стола, оплачивать свой напиток и направляться в сторону Цитадели.
Как только сурок переступил порог таверны, он случайно увидел, как возле каравана, который намеревался отправляться в путь из Ландара, стоит какая-то самочка в одеянии Ордена.
Поначалу она не вызвала у него подозрений. Только поначалу. Стоило ему приглядеться к ней, как Ассирий мгновенно протрезвел. В стоящей самочке он опознал ту самую Проклятую, которая около полутора недель назад стала послушницей.
Мозг Ассирия начал усиленно размышлять. Что она здесь делает? Почему она стоит возле каравана с каким-то волком, облаченным в накидку ученика мага? Что делает рядом с ними гиена в красноватом плаще магессы?
Ассирий собрался подойти к ним и спросить, куда они направляются, когда перед караваном появился еще один зверь: хорек в форме военного с луком и колчаном за плечами. Не замеченный никем, послушник остался стоять на месте, продолжая наблюдать.
После недолгих препирательств между воином и магами, все четверо забрались в одну из крытых повозок, предварительно поговорив с пожилым караванщиком. Мозг Ассирия снова натужно думал. Проклятая уезжает? Куда? А вдруг никто не знает об этом?
Как только караван тронулся с места, Ассирий побежал в сторону Цитадели. Из-за своей полной комплекции и выпитой маркары, он не мог бежать быстро.
В одном из переулков сурок зацепился лапой за железяку и пропахал носом несколько футов мостовой. В сердцах он взял кусок металла и с силой кинул его в вывеску сапожника, которая висела над дорогой. Брошенная железка выбила штырь, которая удерживала вывеску сверху, и кусок дерева, описав дугу, с силой въехал сурку по голове. Ассирий упал и затих с разбитой головой.
Покачиваясь в крытой телеге, мы начали свой путь из столицы. Грустно было отсюда уезжать, но у меня не было выбора. Сначала я подумал, что было бы хорошо сейчас связаться с Гимеоном, чтобы сказать, что я уехал из города, но потом понял, что в этом нет особого смысла. Мастер – неглупый зверь и явно подозревал, что я могу уйти. Если ему понадобится, он сможет сам связаться со мной.
Зачем Рамзи поехал с нами? Какой ему толк от всего этого? Хорошо, Лассу и Вейлин я уговорил. Но вот хорек… Он следил за нами? Я точно помню, что когда я проводил сеанс связи, никто нас не мог видеть. А как он тогда узнал обо всем?
– Рамзи?
Воин нервно повернулся ко мне:
– Да?
– Как ты выследил нас?
Рамзи замялся:
– Я заметил, как ты покидаешь территорию гарнизона вместе с Лассой, а потом проследил за вами так, чтобы это не было заметно.
– Но зачем ты пошел за нами?
Хорек задумался и после паузы ответил:
– Я сирота и у меня не осталось родственников. И Ласса – единственная моя хорошая знакомая. Я решил, что будет лучше идти за вами, чем оставаться одному.
Я с сомнением посмотрел на лучника:
– Темнишь ты что-то, Рамзи. Но Ласса правильно сказала, что тебя никто не тянул идти.
Обычно веселый и открытый, Рамзи на этот раз выглядел подавленным и замкнутым. Он сразу забился в угол, подальше ото всех, ни на кого не смотря.
Пока все молчали, я решил проверить свой чехол досконально, чтобы знать точно, что в нем лежит. В силу многих причин в предыдущие пару недель у меня не было смысла и желания этого делать.
Лапы расстегнули молнию и вытащили гитару наружу. Я не стал смотреть на троицу, которая наблюдала за мной, и начал ощупывать карманы. На месте были флейта и тот самый флакон с туалетной водой и зажигалкой. Много раз я ломал себе голову, пытаясь понять, откуда они появились в чехле еще в самый первый день моего пребывания в этом мире. Насколько я знал, Мишка не курил, и поэтому в зажигалке смысла не было. Конечно, ему необходимо выглядеть хорошо, ибо на его работе был жесткий дресс-код и отношение к внешности. Но не до такой же степени, чтобы таскать флакон с собой! Видимо, тайна того, откуда эти два предмета оказались в чехле, навсегда останется нераскрытой.
Пальцы нащупали смартфон и плеер с наушниками, которые я спрятал еще во второй или третий день пребывания здесь. Снова я поборол искушение включить экран телефона и посмотреть, изменилось ли у него что-нибудь.
На месте были также и мой студенческий билет и карточка университетской библиотеки, на который все так же, как и ранее, стояла фотография меня-человека.
В одном из карманов я нашел свернутую упаковку гитарных струн. Спасибо, Мишка, в очередной раз ты меня выручаешь. Знаю, ты клал их для себя, но, тем не менее, мне они тоже могут пригодиться.
Пока я не нащупал более ничего, но у меня было стойкое подозрение все эти недели, что мой чехол от гитары живет своей жизнью, и предметы в нем появляются сами собой. Вот я был явно уверен в том, что в том кармане, где я нащупал струны, раньше ничего не было. А теперь они появились. Неужели еще и чехол у меня особым стал наравне с гитарой?
Неожиданно раздался голос Вейлин:
– Мирпуд, может, ты все-таки расскажешь, откуда ты? Я уверена, что это будет интересно не только мне, но и всем присутствующим.
Ласса и Рамзи согласно закивали, принимая сторону волчицы. Я вздохнул:
– Не могу я рассказать все о себе. Все, что можно было знать, вы уже знаете. Больше я пока не скажу. И не потому, что я вредный, а потому что не могу. Может, когда-нибудь, вы узнаете обо мне все. А пока… нет, не просите ничего сверх того, что уже известно.
Ласса посмотрела на меня с обидой в глазах:
– Ты мне не доверяешь? Вейлин не доверяешь? Рамзи не доверяешь? За что ты так нас ненавидишь?
Я замахал лапами:
– Что ты, я вас не ненавижу. Вы мне все очень нравитесь, но мое происхождение будет для вас слишком шокирующим.
Гиена отвернулась, но я успел увидеть то, что ее глаза были полны слез. Раздался ее глухой голос:
– Я думала, ты мне веришь, Мирпуд. Но я в тебе ошибалась.
Теперь единственным зверем в повозке, кто продолжал смотреть на меня, оставалась Вейлин. Рамзи как был зажат в углу, так и остался там, изредка бросая затравленные взгляды.
Неожиданно для меня Вейлин села ближе ко мне и прошептала:
– Мне ты тоже не откроешься, Мирпуд?
Краем глаза я заметил, как влажный взгляд Лассы на этих словах вперился в меня. Я ответил шепотом, но так, чтобы он был слышен по всей повозке:
– Нет, Вейлин, пока не могу.
Волчица ответила мне недоуменным взглядом:
– Не понимаю я тебя, Мирпуд. Уж на что я, Проклятая, пусть и бывшая, спокойно тебе открылась, а ты отказываешься. Уверена, что мне было бы больше толку скрываться, чем тебе.
– Лин, есть то, что звучит намного хуже, чем быть Проклятой, поверь мне.
Из угла раздался раздраженное фырчание, принадлежащее Лассе. Я пропустил его мимо ушей:
– Когда я решу, что пришло рассказать о себе полностью, я так и сделаю. А пока не докапывайтесь, хорошо?
Вейлин вернулась на прежнее место, а я привалился к борту повозки, предварительно убрав все обратно в чехол и застегнув его. Раскачивания телеги действовали не хуже колыбельной, и я незаметно задремал. Я уже не слышал того, как Эйнар выполз из капюшона и вызвал восторг разной степени у всех, кто ехал в телеге.
Очнулся я от резкой боли в плече. Я открыл глаза и со стоном потер его, увидев, рядом с собой Лассу:
– Ты чего?
– Всего лишь разбудила тебя. Мы приехали в Морраду.
– А щипаться-то зачем?
Взгляд гиены выражал полную невинность:
– Прости, я случайно перестаралась.
После этого она, как ни в чем не бывало, выпрыгнула из телеги на дорогу, где уже стояли Вейлин и Рамзи. В бок мне ткнулся Эйнар и призывно замурчал, просясь на лапки. Взяв котенка, я осторожно спрыгнул на дорогу, взяв чехол с гитарой.
Над нами уже было черное ночное небо. Не знаю, сколько мы ехали, но из города мы выезжали уже тогда, когда было вечернее время. А сколько времени было сейчас, я боялся предположить.
Интересно было возвращаться в те места, где я когда-то был, вне зависимости от того, насколько давно я в них был и в каком мире это происходит. Многие жители деревни, видимо узнавали меня, так как в их глазах была видно заинтересованность пополам с озадаченностью. Среди них я видел того самого старейшину, с которым тогда разговаривал Пульса по поводу ночлега четвертого патрульного отряда. На этот раз Джейкоб разговаривал с быком, владельцем таверны.
Я забыл рассказать об этом, но у каравана Джейкоба не было охраны, как таковой. Вместе с ним ехал его сын, тоже купец, по имени Ярко, а также еще парочка торговцев, которые обладали оружием, но не являли собой какой-то хорошей охраны. От одиночных разбойников они могли бы защититься, а вот от отряда, подобному тому, что напал на нас три недели назад, уже были бессильны. Возможно, это было одной из причин, по которой мне было достаточно легко уговорить караванщика взять меня и еще двух зверей вместе с ним. Кто откажется от трех лишних магов в качестве поддержки?
После паузы караванщик вернулся к нам:
– Сейчас уже поздно, чтобы ехать дальше. На ночь останемся здесь, а с утра рано поедем дальше. Я высажу вас у Ларродага и поеду дальше.
Я кивнул, погруженный в свои мысли. Из-за этого я не заметил, с какой хмурой мордой на меня смотрела Ласса.
Мы пошли в таверну, где за три недели не изменилось абсолютно ничего: все те же закопченные балки, все то же тележное колесо под потолком, все та же стойка и все те же грубо сколоченные столы. Я подозвал Джейкоба:
– Почтенный лар, а где мы ночевать-то будем? Я был в этой деревне несколько недель назад и точно знаю, что в ней нет постоялого двора.
Джейкоб усмехнулся:
– Старейшина дал разрешение остаться у него в доме, но мы должны будем уплатить по двадцать барра каждый, чтобы остаться у него.
– Сто шестьдесят? Я так понимаю, каждый сам за себя?
– Да, мой друг, именно так.
Что еще возьмешь с торговца? Вероятно, мне пришлось бы платить за всех, кто ехал со мной (я имел в виду Рамзи, Вейлин и Лассу). Хотя… Я тронул Рамзи за плечо:
– У тебя деньга осталась хоть какая-нибудь?
– Наверное, а что?
– С тебя двадцать барра.
– За что?
– Мы останавливаемся на ночь в доме у старейшины, а это не бесплатное удовольствие.
Хорек выгреб из сумы последние монеты и пересчитал их, после чего со вздохом произнес:
– Это мои последние деньги, как раз двадцать барра. Больше у меня ничего не осталось.
Я забрал из его лапы монеты:
– Рамзи, ты на это подписался, когда захотел уйти из города. Так что не ной.
Взгляд лучника стал еще более затравленным:
– Зачем ты все это затеял, хотелось бы знать…
После этого он ушел за дальний стол, где уже сидели все, кроме Джейкоба и меня. Даже Ярко и два торговца уже заняли отдельный стол и ждали нас.
Отвернувшись в сторону двери и посадив Эйнара на плечо, я быстро достал из кармана кошель Фархада и отсчитал от него пару купюр по пятьдесят барра и еще накидал себе мелочи на десять барра, чтобы заранее иметь деньги в кармане и не шарить на глазах у всех в кошеле.
Пока караванщик все еще что-то обсуждал, я прошел сквозь сидящих в зале жителей деревни и присоединился к троице своих спутников. Подошел караванщик:
– Все же хотят есть?
Мы все согласно закивали, включая молчащего Рамзи.
– Тогда сейчас будет ужин, а потом мы пойдем в дом старейшины и будем договариваться о ночлеге.
У меня сразу же проснулся интерес. Как я говорил ранее, в этом мире самая скверная еда была как раз в этой таверне в утро отъезда четвертого патрульного отряда. Интересно, сможет ли бык реабилитироваться в моих глазах?
Принесли тушеную капусту и что-то типа вареной гречки. Было не так уж и плохо, хотя я и не люблю капусту. Попробовав немного, я начал есть. Лар тавернщик, вы заслужили мое прощение за тот ужасный завтрак! К сожалению, я не обратил внимания, что пронесли за соседний стол торговцам.
Подумав, я встал из-за стола и подошел к тавернщику:
– Лар, можно попросить еще и для него еды?
Эйнар на моем плече оживленно подтверждал мои слова, изображая голодного котенка. Бык, к моему удивлению, не изменился в морде:
– Думаю, что-нибудь найдется.
Вернувшись за стол и начав есть, я обдумывал один момент: смог бы я сыграть что-нибудь, если меня попросят? А если и сыграю, то что? Один или с Вейлин?
