Текст книги "Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 84 страниц)

92. Сборка правды из подручного материала.

Полдень 1 ноября, Германское Самоа. Север острова Уполу. Апиа-сити.

Слаанеш аккуратно выполнил плавный вираж, вывел гидроплан на глиссаду от моря к берегу, выполнил касание, и припарковал гидроплан к причалу.

– Это все, мисс Витте, – сообщил он, – дальше общайтесь с моей сестричкой.

– А разве вы не представите меня? – удивилась голландская журналистка.

– Для меня это лишние хлопоты, я занятый человек, – с этими словами, Слаанеш нажал кнопку открытия кабины, показал рукой на небольшую модерновую красно-золотую пагоду около набережной, и продолжил, – моя сестричка тоже занятый человек, но она согласилась встретиться с вами в ресторане «Jin-Yu», где обычно обедает. На балконе третьего яруса зарезервирован столик, и менеджер зала в курсе.

– Э-э… Вы хотите сказать, что мне просто надо идти туда?

– Точно! – подтвердил он, – Вам надо идти туда и ждать за столиком. Сонки появится в течение часа. Вероятно, раньше, но точно не позже. Так что: вперед, мисс Витте.

– Ладно. Спасибо, мистер Слаанеш, – и журналистка вышла из кабины на причал. В ее голове крутились мысли о том, как действовать. Вчера на пресс-конференции Марта, поднимая вопрос о судьбе Дафны Уилсхип, надеялась лишь на привлечение интереса публики. Но вместо этого – поразительный успех: Слаанеш внезапно (без каких-либо специальных просьб с ее стороны) предложил устроить ей встречу со своей сестрой-близнецом Сонки Мюллер, курфюрстом Германского Самоа. По информации из ряда источников, заслуживающих доверия, Дафна Уилсхип была арестована спецслужбой курфюрста (правителя этой автономной страны в составе Конфедерации Меганезия), а значит, эта встреча открывала возможность повлиять на судьбу Дафны. Но только как убедить Сонки Мюллер, что Дафна не могла совершить те ужасные вещи, которые, по непонятной причине, СМИ приписывает ей? И убедить быстро – ведь вряд ли встреча получится долгой. Тут требуются яркие, лаконичные, подтвержденные аргументы…

…Сосредоточившись на таких размышлениях, Марта незаметно добралась до пагоды (ресторана «Jin-Yu») и, едва она назвала себя первой встречной официантке, как была проведена на балкон третьего яруса, и усажена за угловой столик, откуда открывался превосходный вид на старую круглую площадь, и на кафедральный собор. Началось ожидание (которое Марта использовала для составления на ноутбуке подборки ярких материалов СМИ о волонтерской медицинской деятельности Дафны Уилсхип)…

…Курфюрст появилась на балконе в 12:40, и в первый момент показалась похожей на актрису Деми Мур в роли «Солдата Джейн». Всего минутой позже, Марта поняла, что иллюзия создается осанкой, стрижкой, и одеждой (в стиле «морские котики на летних тренингах»). В остальном мало сходства. Фигура более легковесная, и практически не объемная, рост ниже, и раса другая (смешанная – европейско-индокитайская).

– Aloha, сента Сонки, вас уже ждут, – мгновенно отреагировала официантка.

– Aloha oe. Я вижу. Давайте евро-ланч на двоих, – отреагировала курфюрст, уселась за столик, с интересом глядя на журналистку из Нидерландов, и спросила, – вы Марта?

– Да, мисс Мюллер.

– Просто Сонки, – поправила курфюрст, – у нас встреча без галстуков, так, Марта?

– Да, Сонки. Точно без галстуков. Слаанеш, вероятно, сообщил вам суть дела.

Курфюрст махнула рукой.

– Нечего ему сообщать мне в таких делах. У моего братика-близнеца очень неплохая бизнес-разведка, но качественно слабее, чем разведка Южно-Тихоокеанского Рейха.

– Рейха? – переспросила голландка

– Шутка, – пояснила курфюрст, – не я придумала, а кто-то из желтой прессы. Вы так не удивляйтесь моему юмору, Марта. Не так давно я была трудным подростком. Братик-близнец – тоже, но позже он кое-как натренировался западному этикету. Вы заметили, конечно. Хотя, это не по теме. Вы ведь насчет Дафны Уилсхип, так?

– Да, – подтвердила голландка, – я уже говорила вашему брату: хоть каплю зная Дафну, невозможно поверить, что она зашивала героин в животы подросткам-пациентам. Вот, посмотрите хотя бы по диагонали.

С этими словами, Марта Витте повернула к собеседнице ноутбук с подборкой из СМИ. Вопреки опасениям, курфюрст, молча, кивнула, стала читать, и занималась этим, пока официантка не принесла ланч на двоих (простой нейтрально-европейский ланч). Тогда курфюрст, поблагодарив ее жестом (правая ладонь, прижатая слева к груди) повернула ноутбук обратно к голландке, и прокомментировала.

– Это ожидаемо.

– Простите, в каком смысле ожидаемо? – не поняла та.

– Ожидаемо в смысле, что такого человека, как Дафна Уилсхип, легко вынудить к этой операции с зашиванием в животы подростков-пациентов любого груза. Хоть пакетов с героином, хоть радиоуправляемых бомб-имплантов.

– Э-э… Сонки, как это легко? И при чем тут бомбы-импланты?

– А! Так вы ни ничего не знаете, Марта. Давайте, питайтесь. Пища качественная.

– Спасибо, – сказала голландка, и начала есть (более из вежливости, чем по желанию).

Сонки Мюллер одобрительно кивнула, тоже съела сколько-то, после чего повторила:

– Вы ничего не знаете. СМИ растиражировали инфо, будто Дафна везла героин, но это полная фигня. Героин в Паго-Паго приволок чиновник Красного Полумесяца, а Дафна приволокла живые бомбы для террористической атаки.

– Я не верю! – воскликнула Марта.

– Показать вам оперативное видео? – спросила курфюрст, жуя кусочек омлета.

– Нет, – голландка покачала головой, – я знакома с приемами видеомонтажа.

– Это ожидаемо, – снова сказала собеседница.

– Что ожидаемо?

– То, что вы не поверите. ОК, я отвезу вас в военный госпиталь Ваилеле, где ведется экстренное лечение 28 детей-подростков от 10 до 14 лет. Из их тел извлечены бомбы-импланты. Но у подроостков кумулятивное отравление платиноидами, полученное на рудниках Белу-Улайа на Тиморе. Конечно, вы можете отказаться ехать…

– …Я поеду в этот госпиталь! – перебила Марта Витте.

– ОК! – сказала курфюрст, и подцепила вилкой половинку сосиски, – Ну, ешьте сейчас, поскольку при визите к этим подросткам в госпиталь, вы надолго потеряете аппетит.

– Ах, значит, теперь вы пугаете меня, чтобы я отказалась!

– Нет. Я человек, типа, военный. Если я предложила, то, значит: предложила. И если я советую вам хорошо поесть, то это совет хорошо поесть, без намеков. Да, кстати: мне нравится ваша смелость. Мы поедем через два часа, когда вы переварите съеденное.

Некоторое время Марта Витте ждала еще каких-то слов, но курфюрст молча кушала, и терпение голландки не выдержало.

– Знаете, Сонки, вы очень непохожи на своего брата-близнеца.

– Да ну? – удивилась та.

– Правда, Сонки, вы непохожи. Я говорю не о физических чертах, которые у близнецов обязательно похожи, просто по генетике. Вы непохожи в остальном.

– Ну, может со стороны виднее, – ответила Сонки Мюллер (и мысленно поставила себе оценку «отлично» за работу над имиджем Слаанеша – своего фантомного alter ego).

– Сонки, – продолжила Марта, – мне тоже по душе честность без намеков. И, может, вы скажете прямо: что произошло с Дафной?

Курфюрст запила глотком чая очередной кусок сосиски с омлетом, и объяснила:

– Произошло, что мисс Уилсхип заигралась в исламский социализм. Когда до нее стало доходить, было уже поздно. Братья по вере поступили с ней и ее пациентами, по своей религии добра. В любой группе со словом «исламский», лишь это слово несет смысл..

– Знаете что?! – возмутилась Марта, – Не вербуйте меня в нео-национал-социализм!

– Говорите «неонализм», так короче, – посоветовала курфюрст, – кстати, я не намерена вербовать вас куда-либо. Предисловие насчет религии добра было для того, чтобы вы поняли тему. Значит, до мисс Уилсхип начало доходить, что к чему, и она попыталась соскочить вместе с пациентами. Но братья по вере притормозили ее, и очень простым методом заставили сделать живые бомбы из, как бы, безнадежных пациентов.

Нидерландская журналистка недоверчиво покачала головой.

– Я не понимаю, как можно было заставить Дафну сделать такое.

– Очень просто… – тут курфюрст принялась за вторую сосиску, – …Следите за темой. Интересант берет несколько других пациентов-подростков. Точно не безнадежных. И поливает их бензином, предварительно связав, чтобы не дергались. Затем, интересант предлагает доктору выбор. Или зашить бомбы в как бы, безнадежных пациентов. Или полюбоваться, как будут гореть заживо по одному другие, не безнадежные пациенты. Интересант – мусульманин, дети под бензином – христиане, так что нет сомнений...

– Я не верю! – снова воскликнула Марта.

– Вы что, не верите в согласие доктора Уилсхип при такой альтернативе?

– О черт! Я не верю, что эти люди могли так поступить с детьми!

– Но, – произнесла курфюрст, – если они могли, тогда что выбрала бы леди-доктор?

– Я… – начала голландка, и растерянно замолчала.

Курфюрст Германского Самоа понимающе покивала.

– То-то и оно, Марта.

– О, черт! Я все равно не верю, что эти люди могли так поступить с детьми!

– Правильно, что вы не верите. Люди не могли так поступить с детьми. Но тут другие актеры. Воины религии добра, и отродья ложной религии. Это меняет дело, так? И не говорите мне, что вы впервые услышали о таком. Вы ведь журналист, значит в курсе.

– Не впервые… – пробормотала голландка.

– Ну вот, теперь вы знаете суть, – заключила курфюрст, – если хотите, я могу изложить некоторые детали, хотя наша разведка пока только в начале расследования.

– Не надо деталей. Лучше объясните: что теперь будет с Дафной?

– Это от нее зависит. Если доктор Уилсхип изложит, как было на самом деле, то мне не составит проблем убедить суд ограничиться каторгой по ее профессии. Но, если доктор Уилсхип продолжит выполнять условия террористов, то суд поставит на ней точку.

– Поставит точку? – переспросила Марта, но затем махнула рукой, – Нет, не говорите, я поняла, что это. Но я не поняла, какие еще условия террористов? Она же все сделала!

– Еще не все. Фишка в том, что цель не столько теракт, сколько подстава. Одна группа исламистов решила провести теракт, или попытку теракта, свалив ответственность на конкурирующую группу исламистов, чтобы ударить по ней руками янки и нашими. И сейчас доктор Уилсхоп продолжает изображать фанатичку из второй группы. Уровень достоверности слабоват, но наш суд не будет тратить время на раскопки мотивов.

– Сонки, но почему Дафна продолжает изображать, если дети уже вывезены сюда!

– Потому, что не все вывезены. В Балу-Улайа, осталось достаточно. Если леди-доктор начнет давать правдивые показания, то ответом станет экзекуция с бензином.

Голландка нервно потерла щеки ладонями.

– О, черт, Сонки, ведь борьба с терроризмом идет уже полвека! Должен быть какой-то контрприем, или метод переговоров! Может спросить у западных спецслужб?

– Вы о чем, Марта? Западные спецслужбы за эти полвека не смогли решить проблему терроризма даже в своих странах. Как, по-вашему, они могут решить это на Тиморе?

– Нет! – воскликнула голландка, – Нет, нет и нет! Это никуда не годится! Должен быть метод! Сонки, если бы ваши друзья оказались там в заложниках, что вы делали бы?

– Без «бы», – ответила курфюрст, – у меня такое случалось, и я решала проблему.

– Отлично! Я знала! Давайте сейчас работать над этим вместе!

– ОК, Марта. Давайте. Для начала, мне надо знать: доверяет ли вам мисс Уилсхип?

– Определенно, да! Мы с ней были волонтерами TDH, это защита прав детей. И у нас сложились замечательные отношения! Поэтому я сейчас здесь! Я верю в Дафну и, мне кажется, она также верит в меня. А к чему был этот вопрос?

– К тому, что мисс Уилсхип расскажет правду вам, тет-а-тет. Затем, вы сами примите решение, чем из этого поделиться со мной. Так мы найдем слабые места террористов, получим сильную позицию для переговоров, и освободим этих детей.

– А что будет с Дафной, если она даст показания?

– Марта, я говорила: будет каторга по ее профессии. Уточню: до 20 лет, вероятно.

– О, боже! 20 лет! Это несправедливо! Ведь Дафна действовала под принуждением!

Сонки Мюллер энергично развела руками.

– Ну, знаете, если человек сам идет на союз с экстремистской группой, а затем его там принудительно делают бомбером, то такое принуждение не станет оправданием. Суд резонно скажет: нечего было связываться с террористами. А теперь поглядите с такой стороны: мисс Уилсхип, получив полную квалификацию врача, сама посадила себя на профессиональную каторгу. Она стала «врачом без границ», и выбирала миссии в тех регионах, где условия хуже, чем там, куда наш суд упечет ее, как каторжного медика.

– Но, Сонки! Сами представьте 20 лет за колючей проволокой с ворами и бандитами!

– Вот что, Марта, прежде чем рассуждать, прочтите про наши каторжные пункты.

– Ах, да… Я слышала, что у вас это сильно иначе…

– Вот-вот. У нас это сильно иначе, и это по профессии, что очень важно.

– Ладно… – голландка вздохнула, – …А где Дафна сейчас?

– Она на Савайи, это другой большой самоанский остров чуть к западу отсюда.

– Ладно, – повторила Марта, – а как я смогу поговорить с Дафной тет-а-тет? Ведь там в тюрьме наверняка скрытые видеокамеры и микрофоны в каждом углу.

Курфюрст пожала плечами.

– Aita pe-a. Я прикажу, чтобы охрана доставила доктора Уилсхип на берег, сняла с нее браслет-радиомаяк, и отпустила поплавать с вами. Плывите там на любую коралловую отмель, их много в заливе. Сидите на этой отмели, сколько потребуется. Общайтесь.

– Сонки, вы серьезно?

– Да. После визита в госпиталь, можно полететь туда, в Плайа-Афаноа на Савайи.

– А-а… Так неожиданно. Хотя, я согласна. Но я сама куплю купальник для Дафны.

– Марта, вы опасаетесь «жучка» в одежде, так?

– Опасаюсь, – подтвердила голландка, – вы уж извините, но я хочу быть уверенной.

– ОК, – лаконично согласилась Сонки Мюллер.

…

Ранний вечер 1 ноября, Германское Самоа. Остров Савайи.

Технопарк-интернат БлицВерк – Плайа-Афаноа.

Очарователен залив Афаноа. Когда солнце катится вниз к западному горизонту, и его оттенки стремятся в красную часть спектра. Оно теперь не обжигает, а его лучи будто танцуют на медленных невысоких и гладких волнах. Лес, покрывающий причудливые береговые холмы, приобретает более насыщенный зеленый цвет, а небо над ним будто впитывает синеву с края океана на восточном горизонте. Для эстетической полноты на картине требуется лишь центральная фигура. Или две фигуры – как в этом случае. Две молодые женщины в спортивных купальниках, устроившиеся на узкой отмели в сотне метров от берега, органично замыкали сюжет этой картины.

Если перейти от визуальной импрессии к прикладной психологии, то картина была не очень-то эстетичной, зато поучительной. Она иллюстрировала ряд тезисов, например:

* Легенда, построенная с учетом взглядов и стереотипов целевого субъекта, и фактов, известных субъекту, будет для этого субъекта намного правдоподобнее, чем правда.

* Новые факты, вроде бы, опровергающие легенду и подтверждающие правду, будут интерпретироваться субъектом в рамках легенды, путем ее малой корректировки.

* Заявление любого авторитета против легенды за правду, будут интерпретироваться субъектом, как ложь авторитета (возможно – ложь ради благородной цели).

Дафна Уилсхип не знала этих тезисов, и была обескуражена, наткнувшись на железно построенную легенду, загруженную в сознание Марты Витте. Чистая правда о мотиве попытки теракта Дафны на Хэллоуине у Слаанеша, была воспринята Мартой в полном соответствии с легендой: «врач без границ» ложно обвинил себя, чтобы не подвергать смертельной опасности детей, удерживаемых экстремистами в Белу-Улайа на Тиморе. Настаивая на правде, Дафна стала излагать Марте программные принципы Исламской Социалистической Армии (ИСА) и наткнулась на стену превратного понимания.

– Дафна! – умоляюще перебила журналистка, – Я не FBI, не CIA, и не INDEMI! Лучше расскажи мне, как на самом деле устроено все на этих долбанных рудниках, и кто эти подонки, которые угрожают убить твоих малолетних подопечных. Честное слово, я не расскажу спецслужбам без твоего согласия. Хотя, какой смысл тебе скрывать детали? Спецслужбы уже знают, что ты имплантировала бомбы этим подросткам потому, что террористы грозили убить других твоих пациентов.

– Марта! Эти спецслужбы ошибаются сами, и заморочили голову тебе!

– Прости, Дафна, но это ты морочишь всем головы. Я понимаю, ты готова жертвовать собой ради жизни детей, но это не работает, пойми! Ты только погубишь себя!

– На самом деле, – тихо сказала «врач без границ», – мне уже ничего не поможет. Меня схватили нези, как видишь, а для них: хороший мусульманин – мертвый мусульманин.

Нидерландская журналистка взмахнула руками в резко отрицающем жесте.

– Это трижды чепуха! Во-первых, нези спокойно относятся к мусульманам, если те не пытаются делать политику. Во-вторых, какая ты, к дьяволу, мусульманка? В-третьих, курфюрст Германского Самоа ясно дала понять, что не хочет твоего расстрела, а она в меганезийской политике не последний человек. И она готова убедить судей нези.

– Убедить в чем? В моей невиновности? – с печальной иронией спросила Дафна

– Нет, этого она не говорила. Она говорила о принудительных работах по профессии.

– И что меня ждет тогда? Пожизненная каторга вместо расстрела?

– Нет, Дафна! Не пожизненная, а до 20 лет! И положа руку на сердце: разве ты сама не загнала себя на медицинскую каторгу?

– Марта! Не путай зеленое с кислым! Я стала «врачом без границ» по своей воле.

– Ничего я не путаю! Если хочешь знать мое мнение: ты почти святая! А эти фрики из администрации «врачей без границ» грязно использовали тебя, и сдали!

– Марта! Не называй их фриками!

– Дафна! Это всем известно. Основатель организации погряз в африканских аферах с контрабандой, а нынешние докатились до контрабанды взрывчатки и героина! Или ты веришь до сих пор, что верхушка «врачей без границ», это честные люди?

Доктор Уилсхип махнула рукой.

– Марта, это беспредметный разговор. Я не буду выпрашивать жизнь у суда нези.

– О, черт! Дафна, пойми, у нези нет желания расстреливать тебя. Они знают, что ты не хотела творить этот кошмар с подростками и бомбами-имплантами, но тебя вынудили угрозами. Тебе надо просто сказать правду и назвать имена этих бандитов. Так можно спасти детей на рудниках Белу-Улайа. И знаешь: я видела подростков, у которых были бомбы-импланты. Все 28 ребят в незийском госпитале, я там была, даже поговорила с девчонкой по имени Рианг-Аланг. Она поправляется. Это ведь здорово, правда?

– Рианг-Аланг? – переспросила «врач без границ», – Ты уверена? Опиши ее.

Журналистка в некотором недоумении выпятила нижнюю губу, но затем ответила:

– Не знаю, почему такой вопрос, но ладно. Ей лет 12, она похожа на китаянку, но глаза круглее. И у нее шрам-звездочка на правой брови, если ты об особых приметах.

– Да, – доктор Уилсхип кивнула, – это Рианг-Аланг. Я рада за нее. Но как все сложно...

– Дафна! Ты усложняешь, потому что грузишь на себя проблемы спецслужб. Подумай головой! Твоя профессия: лечить людей. Отдай задачи спецслужб – спецслужбам.

– Ладно, Марта, что по-твоему я должна делать прямо сейчас?

– Вот это другое дело! – искренне обрадовалась журналистка. Она была уверена, что ей удалось убедить свою собеседницу дать правдивые (!) показания спецслужбам. Теперь Марта (из лучших побуждений, сама того не замечая) загружала доктора Уилсхип той легендой, которую получила от курфюрста.

Со своей стороны, Дафна Уилсхип воспринимала эту легенду, неосознанно вытесняя собственные воспоминания. Через час она уже не могла разобраться, где правда, или точнее: что БЫЛО правдой в прошлом. Это могло служить хорошей иллюстрацией к тезису прикладной психологии «о военных мемуарах».

* Субъект – фактический свидетель и участник знаковых событий (например, войны), помнящий эти события ИНАЧЕ, чем они должны выглядеть по мнению абсолютного большинства окружающих людей, постепенно и неосознанно меняет действительные воспоминания на общепринятые. Если затем он пишет мемуары (уже на базе ложных воспоминаний), то такие мемуары выглядят для читателей ДОСТОВЕРНЫМИ…

…Полезная наука прикладная психология, но в чем-то страшненькая.

…

93. Этюд об оптимизации выбора врага.

Через 4 дня. С утра и до обеда 5 ноября. Германское Самоа, Апиа.

Суд над Дафной Уилсхип стартовал утром 5 ноября в новом здании университетской библиотеки на островке Таумеасина (который связан мостом-дамбой с историческим центром Апиа-сити), и финишировал около полудня. Сюрпризов не случилось. Мисс Уилсхип, гражданка Нидерландов, получила 20 лет каторги в медицинской службе на острове Савайи в пока слабо цивилизованном северном секторе. Суд указал, что опыт, приобретенный «врачом без границ» в Тимор-Молуккском регионе может оказаться экстраординарно полезным при работе среди диких джунглей, и стажеры из военно-медицинского колледжа, присматривая за ней, смогут перенять часть этого опыта. У подсудимой этот приговор не вызвал удивления. У публики, в общем, тоже. Так что публика спокойно разбрелась, кто куда. В частности, два свидетеля – граждане США, отставной вице-адмирал Хьюго Ледроад и лейтенант разведки флота Блейз Бергхэд, перешли по мосту-дамбе на главный остров, и двинулись в экопарк Моатаа. Экопарк появился недавно, на реке Моатаа протекающей через Апиа-сити – там, где эта река образует разлив перед впадением в океан в километре к востоку от центра города.

Если два персонажа пришли в экопарк, чтобы пообщаться без посторонних ушей то, вероятно, они выберут место, где среднему туристу некомфортно. В данном случае, американские офицеры покинули культурную тропу, и (пользуясь преимуществами военной подготовки) прошагали по старым упавшим бамбуковым стволам некоторое расстояние, так что оказались посреди участка мангрового болота.

– Годится! – объявил вице-адмирал, бросил поверх группы кочек предусмотрительно купленную пластиковую накидку-дождевик, – Тут, кажется, никого, кроме лягушек.

– Кажется? – переспросил лейтенант, осматриваясь по сторонам.

– Кажется, – повторил вице-адмирал, устраиваясь на дождевике, – в стране нези многое кажется таким же, как в цивилизованном мире, но это психологическая иллюзия. Нам привычно считать некоторые вещи простыми, понятными и устоявшимися в культуре. Кажется, что они не могут быть иными. Но в стране нези они, все-таки, иные. Хотя, к данной ситуации на местности это вряд ли относится. Тут действительно никого нет.

Лейтенант Бергхэд с некоторым недоумением почесал в затылке, еще раз осмотрелся внимательно, никого не обнаружил, и уселся рядом с вице-адмиралом Ледроадом.

– Похоже, я задал тебе загадку, верно, парень? – ироничным тоном спросил тот.

– Да, Хьюго. Определенно, да.

– Ладно, – вице-адмирал махнул рукой, – сейчас не ломай себе голову над философией. Поймешь позже. Вероятно, тебе предстоит работать на этом фронте холодной войны.

– Разве Третья Холодная война уже началась? – удивился лейтенант.

– Убери слово «разве» в начале и знак вопроса в конце, – посоветовал Ледроад, – зачем прятать взгляд от очевидного? Тем более, что мы военные, и это наша работа.

– Да, Хьюго, я понял. Но странно. Ведь отношения с нези улучшились. Я пригляделся немного к их военным. Нормальные ребята, среди них много американцев, и в мутной истории с бомбами «PN-Anger» разведка нези помогла замять скандал… Кажется.

Вице-адмирал Ледроад, хлопнул лейтенанта по плечу.

– Молодчина, Блейз. Ты начал правильно ориентироваться. Кажется, будто незийская разведка повела себя дружественно к Америке, и поставила мягкие, разумные условия гашения скандала. Компания «Zinger-Dynamics» не представляет особой ценности для нашего военно-промышленного комплекса, и не завязана в ключевых коррупционных схемах Капитолия. А кое-кто из лоббистов считает, что Zi-Dy неприлично нажилась на поставках для частной военной структуры «Co-Ra-Re» в прошлом году. Якобы, Zi-Dy, пользуясь режимом топ-секрет, поставила туда некачественную технику. Ты помнишь: команда «Co-Ra-Re» очень неудачно выступила на Второй Новогодней войне.

– Да, Хьюго, я помню, что дядя Райан рассказывал. Но он говорил, что техника была в порядке, просто: плохому танцору яйца мешают.

– Примерно так, – согласился Ледроад, – к тому же, эта частная армия была отправлена решать непосильную для нее задачу. Одно дело: в каком-то Факистане биться против засранцев, едва знающих, с какого конца стреляет гранатомет. Совсем другое дело: на асимметричной войне в Океании биться против Народного флота, который создавался специально для таких боевых действий. Вероятно, ты уже почувствовал это.

Лейтенант Бергхэд утвердительно кивнул.

– Да, Народный флот серьезная штука. Поэтому, у меня кое-какие опасения.

– Опасения? – переспросил Ледроад, – Давай, выкладывай. Мы здесь одни.

– Да, Хьюго. Может, я не разбираюсь в политике, но вот что получается: FBI и SWAT раздраконили штаб-квартиру Zi-Dy в Сан-Диего. Финансовая полиция арестовала все банковские счета. С филиалами Zi-Dy в Мексике и в Австралии – аналогично. Все это произошло внезапно, так что компания Zi-Dy похоронена. Я верно рассуждаю?

– Верно, парень. Так и надо: внезапный первый удар, и второй по крышке гроба.

– Но… – продолжил лейтенант, – …Ведь персонал Zi-Dy физически не исчез от этого. Толпа разработчиков вооружений, тактических инструкторов, и экспертов по рынку, в результате оказались на улице, без работы, зато с отметкой, что они работали в фирме, воровавшей новейшие оружейные технологии для террористов и наркоторговцев. Мне кажется, у них теперь мало шансов устроиться на хорошую работу.

– Молодчина, Блейз. Именно кажется! Продолжай.

– Хьюго, честно говоря, я пробовал сам разобраться, но запутался в этой паутине, где каждая ниточка цепляется за другие. Кажется, Zi-Dy – это козел отпущения, чья роль в организации теракта притянута за уши. Я поискал в базах данных, и нашел, что Zi-Dy занималась безопасностью и экипировкой охраны американо-австралийского концерна «ERGRUNO». Этот концерн, как оператор полулегальных платиновых рудников Белу-Улайа в Трансграничном Тиморе, всплыл в деле «врача без границ» Дафны Уилсхип и заминированных пациентов. И, опять-таки, «ERGRUNO» имел интерес в устранении фигурантов биотопливного рынка, собравшихся на Хэллоуин у Слаанеша в Паго-Паго. Явный мотив теракта, но…

Вице-адмирал внимательно посмотрел на молодого лейтенанта и переспросил:

– Но?

…Но, – продолжил тот, – Zi-Dy не получала бомбы «PN-Anger». По реестру логистики арсенала, бомбы переданы для утилизации подрядчику: компании «General Helium» на химкомбинат в Мамала-Бэй, Гавайи. Фокус в том, что этот химкомбинат не работает, а «General Helium» – подставная фирма CIA. Сейчас директор Коллинз легко сдала Zi-Dy, поскольку ей годился любой козел отпущения, лишь бы не всплыла цепочка, на конце которой могут найтись подставные Воины Хрислама, сделанные ее же конторой.

– Блейз, давай уточним. Ты думаешь, директор Коллинз напрямую замешана, или?..

– Хьюго, я думаю: или. В смысле, кажется, что Коллинз напрямую замешана, но может всплыть кое-что похуже. Я вспоминаю ту картинку с «верблюжьей колючкой»…

– Я понял, – сказал вице-адмирал, – но давай не ползать по паутине. Вернемся к твоей недосказанной идее о персонале Zi-Dy, выброшенном на улицу. Кажется, у них мало шансов устроиться на хорошую работу. Но как, по-твоему, на самом деле?

– По-моему, – ответил лейтенант, – их подберут нези. В Народном флоте продолжается перевооружение, и нужен квалифицированный персонал. Может, нези заварили кашу специально, чтобы прикарманить толпу классных оружейных военспецов?

– Неплохая версия, – одобрил Ледроад, – и что из этого следует?

Лейтенант Бергхэд помолчал немного, взвешивая мысль, после чего заявил:

– Если нези действительно наш противник в Третьей Холодной войне, то помогать им перевооружаться, это почти предательство. Или не почти. Из-за политических игр, мы прошляпили критическую точку, и у нези появилось атомное оружие. Теперь они уже развивают суборбитальные средства доставки. Если продолжать такие игры, то можно упасть в октябрь 1962-го, когда советские термоядерные ракеты возникли на Кубе.

– Парень, а что, по-твоему, случилось из-за той октябрьской позы 1962-го?

– Ничего, – ответил лейтенант, – потому что, когда Советы с Кубы держали на прицеле Вашингтон и Нью-Йорк, мы из Турции держали на прицеле Москву и Ленинград. Если сравнить с тем, что может случиться в Третьей Холодной войне, то будет вот что: нези держат на прицеле Вашингтон и Нью-Йорк, а мы держим на прицеле ненужную ***ту. Некуда ударить в ответ. У нези нет мегаполисов, их военно-экономический потенциал размазан по тропической тихоокеанской акватории размером с полторы Африки. Я не понимаю, как у них это устроено. Может, мне только кажется. Но что, если я прав?

Вице-адмирал Ледроад неожиданно улыбнулся, и произнес:

– Знаешь, парень, у тебя отлично варит котелок. Но у тебя пока недостаточно опыта, и терпения. Я спросил: что случилось из-за октябрьской позы 1962-го, и ты, не подумав, брякнул: ничего. На самом деле случилось, что в 1969-м наши астронавты шагнули на поверхность Луны. Без октября 1962-го не было бы июля 1969-го, это надо помнить.

– О, черт… – растерявшись, буркнул лейтенант, – …То же самое говорит дядя Райан. И получается, что Советы, хотя были врагом, помогли Америке сделать скачок вперед.

– Да, Блейз, так и есть. Великий философ Бертран Рассел тогда же, в середине XX века, сказал: «ненавидеть врагов гораздо увлекательнее, чем любить друзей». Я бы уточнил: ненавидеть врагов гораздо продуктивнее, чем любить друзей. Особенно, таких друзей, которыми Америка обзавелась, когда в Белом доме торчал полуграмотный кенийский мигрант, изображавший интеллектуала-гуманиста. Надеюсь, ты понял, о чем я.

– Да, Хьюго, конечно, я понял, но… Черт побери, опять Холодная война, это хреново.

– Блейз, ты сказал, будто видел. Сколько лет тебе было в прошлую Холодную войну?

Лейтенант Бергхэд пожал плечами.

– Да, я был еще маленький. Может, я многого не понимаю. Скажите прямо, Хьюго: вы действительно думаете, что новая Холодная война пойдет нам на пользу?

– Определенно, это пойдет на пользу, если мы хорошо выберем врага, – ответил вице-адмирал, – и по всему выходит, что нези, это очень хороший враг. Не идеальный, но в нынешнем геополитическом меню нам не найти ничего лучше. Ты что, удивлен?

– Еще как! – и лейтенант изобразил спонтанную пантомиму, выразившую глубину его удивления, неописуемую вербальным путем, – Вообще, хороший враг, это странно. В смысле, это какой-то абсурд. Как безалкогольная водка.

– В политике, – сообщил Ледроад, – самое главное находить вещи, состоящие из таких кажущихся противоречий. Ты ведь уже понял глубину слова «кажется».