Текст книги "Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 84 страниц)

– Но, Ваша честь! Вовлеченный персонал спецслужб Австралии, это не две персоны.

– Тут вы правы! – согласился Одо, – Позже мы опросим свидетеля из того персонала, о котором вы говорите. Но сейчас мы слушаем суб-инспектора Фуга.

– Принимается, – отреагировала Роми Фоккер, – давайте, суб-инспектор, продолжайте движение по конспекту судьи Цао в обратном порядке.

Квэк Фуга коротко, эстетично, и четко (по-самурайски) кивнул.

– Да, судья. Если по конспекту, то Ранстоун и Диксон убили Салиха, похитили Лотти, увезли в Меганезию, и принудили к аборту. Но, реально, Дауда Салиха убил Спелмен. Застрелил на парковке в городе. Это дало Лотти возможность выскочить из ловушки – квартиры Салиха в кампусе Кэрнса. Она сбежала, и избавилась от эмбриона. Спелмен только подвез ее до нашей Луизиады, 1000 километров к норд-ост от Кэрнса.

– Вот оно как… – с этими словами Роми повернулась к ливано-австралийке, – …Вам не кажется, миссис Ханифа, что это серьезно меняет суть дела?

– Ваша честь, мне кажется, что суб-инспектор говорит о том, чему не был свидетелем.

– Ну, – ответил Квэк, – позже можно опросить свидетелей.

– Мы опросим, – сказала Роми, – а сейчас продолжайте, суб-инспектор.

– Да, судья. Если по конспекту, то Лотти и Дауд поженились с согласия Вильяма, отца девушки, жили счастливо, и только дядя Беллами резко возражал. Но, реально Вильям ограждал Лотти от приставаний Дауда. Затем, родня Дауда, через каналы в полиции и Минобороны, ликвидировала Вильяма, и Дауд сделал Лотти своей собственностью по правилам шариата. Эти правила действуют в исламском VIP-секторе кампуса Кэрнса, поэтому для освобождения Лотти потребовалась то, что сделал Спелмен. Такие дела.

– Откуда инфо о правилах кампуса? – спросила Цао Сюян.

– От свидетелей, и из агентурных источников, – сказал Квэк.

– Так, может, уже послушаем этих свидетелей? – предложила она.

– Поддерживаю, – откликнулся Одо Гете.

– Принято, – резюмировала Роми Фоккер, – кого послушаем, суб-инспектор?

– Судья, прошу вызвать мисс Лотти Ранстоун.

Мгновенно вмешалась ливано-австралийка.

– Простите, мистер Фуга, но юридически корректнее говорить: миссис Лотти Салих.

– Хм… – отозвался Одо, глядя на экран своего ноутбука, – …Тут в протоколе все четко: свидетель идентифицировал себя, как мисс Лотти Ранстоун из Кэрнса. Так вот, миссис Ханифа, если вы назовете этого свидетеля «миссис Салих», то через минуту будете за дверью, а через час улетите в Австралию по акту депортации. Ясно?

– Да, Ваша честь, простите, я не знала, – с этими словами Надин прижала руку к груди, изобразив всем своим видом искреннее раскаяние в своей ошибке. На самом деле, она провела рассчитанный заход, напомнив участникам, что приглашенный свидетель, это (согласно австралийским законам) вдова Дауда Салиха и мусульманка по религии.

– Ну, – произнесла, тем временем, Роми, – где тут мисс Лотти Ранстоун?

– Я уже иду! – достаточно громко сообщила названная персона, шагая по ступенчатой дорожке между секторами амфитеатра. Лотти была одета в костюмчик стиля «реггетон» (короткие обтягивающие джинсовые шортики, и яркая короткая майка). По правилам психологии, стиль одежды влияет на психологический настрой, и сейчас тинэйджерку переполняла готовность выпендриваться на эстраде перед публикой…

…Сейчас, наблюдая за Надин Ханифа, можно было отметить знаковые пертурбации ее мимики. Впервые на этом судебном заседании ливано-австралийка занервничала. Она строила свою тактику исходя из того, что Лотти вообще не появится на заседании, или появится, но в депрессивном состоянии, и не доставит хлопот. Такие данные получила Надин от филиала «Emirates Finances». Порой клиенты весьма небрежно информируют адвокатов, и адвокатам приходится выкручиваться экспромтом – это такой бизнес. Тем временем, Цао Сюян поинтересовалась у свидетеля:

– Мисс Ранстоун, как развивались ваши отношения с Даудом Салихом?

– Судья, это была такая глупость. Я, как многие девчонки в школе, фанатела от сериала «Жемчужные башни Куфайна». Сказка для взрослых о жизни в маленьком эмирате на берегу Персидского залива. «Тысяча и одна ночь», только в современной упаковке. Я переносила одно на другое, в смысле Дауда Салиха на этот сериал. Вокруг была такая скучная жизнь с кучей мелких проблем, и вдруг появилась дверь в сказку. Я вошла. А оказалось, что выход не предусмотрен. Это как мышеловка, где сыр. Щелк!

Тут Лотти сделала жест, будто схватив нечто. Цао Сюян удивленно округлила глаза (в обычном виде – монголоидные, миндалевидные), и переспросила:

– Мышеловка? В смысле, вы не могли просто уйти?

– Да, судья. А вы не знали, что так бывает?

– Ну, я знала, я из Гонконга, где торговля людьми процветает, хотя подпольно. Но, мне казалось, что поступать так в Австралии с белой австралийкой… Это не принято.

– Мне тоже так казалось, – ответила Лотти, – но у мусульман это принято везде. Мне бы посмотреть, что пишут разумные люди. Но, моя голова была загружена враньем, будто мусульмане – такие же люди, как мы. Нужны усилия, чтобы не верить в это, если этим пичкают, начиная с детского сада. Проще и комфортнее было верить в это, и в сериал.

– А когда вы перестали верить, мисс Ранстоун? – поинтересовалась Роми Фоккер.

– Через неделю после свадьбы, когда Дауд впервые избил меня, запретил мне покидать исламский сектор кампуса без его разрешения, и сказал охране не выпускать меня.

– Там зона шариата? – спросил Одо Гете.

– Да, – подтвердила Лотти, – только что суб-инспектор говорил про это. Так и есть.

– Мисс Ранстоун, – сказала Роми, – я выросла в Австралии, и знаю, что полиция четко реагирует на сигналы о домашнем насилии. Вы обращались в полицию?

– Да, но у исламского сектора кампуса свои правила. Полисмен, которому я позвонила, передал информацию Дауду. И Дауд снова избил меня. Такая мусульманская сказка.

Одо Гете очередной раз похлопал ладонью по столу, и повернулся в сторону команды представителей потерпевшей стороны.

– Вот что, уважаемые юристы. Ваш оратор так интерпретировала факты, что это очень похоже на попытку обмануть суд. Это что, стратегия такая? Я жду ответа.

– Ваша честь, – произнес доктор философии права Лонгин Сэджерс, старший и самый титулованный участник этой команды, – мы полагаем, что миссис Ханифа действовала несколько рискованно, однако не обманывала суд, а лишь преувеличивала некоторые субъективные факторы, что является обычным приемом в состязательном процессе. Я надеюсь, что Высокий суд позволит миссис Ханифа пояснить мотивы этого приема.

Роми Фоккер быстро переглянулась с коллегами и кивнула.

– Суд позволит. Мы слушаем ваши объяснения, миссис Ханифа.

– Благодарю, Ваша честь, – ливано-австралийка прижала ладонь к груди, – в семейных конфликтах люди сгущают краски. Несколько вопросов к мисс Ранстоун помогут нам установить действительное положение дел. Позвольте мне поговорить с ней.

– Поговорите, – сказала Роми, – но без провокационных приемов.

– Ваша честь! Я не давала повода!..

– Вы слышали, что я сказала, миссис Ханифа. Приступайте.

Ливано-австралийка коротко кивнула и повернулась к Лотти.

– Мисс Ранстоун, вы говорили: конфликт с мужем был через неделю после свадьбы.

– Вообще-то, конфликт – это слабо сказано. Он избил меня. А так – да, через неделю.

– Простите, мисс Ранстоун, я лишь уточнила время. А как прошла та первая неделя?

– Как? – отозвалась Лотти, – Родичи подарили Дауду 70-футовую яхту. В «Жемчужных башнях Куфайна» супер-яхты вдвое больше, но 70 футов, это тоже круто.

– Значит, – сказала Надин, – вы с мужем провели неделю на яхте, и все было хорошо?

– Так, – Лотти пожала плечами, – это яхта. Море, дайвинг, кораллы. Мне нравилось.

– Мисс Ранстоун, а вы общались на яхте с вашим мужем?

– Да, – предельно кратко ответила Лотти.

– Значит, вы общались. А можно ли попросить вас рассказать об этом подробнее?

– О чем рассказать? О фразах за столом: «передай мне соус, пожалуйста»?

– Мисс Ранстоун, а вы с мужем занимались сексом в ту неделю на яхте?

– Да, – снова последовал предельно краткий ответ.

– И, – продолжила Надин, – было ли ваше сексуальное влечение взаимным?

Лотти изобразила гримасу предельной брезгливости.

– Что-то я не пойму, миссис Ханифа, вы юрист или вуайерист?

– Простите, мисс Ранстоун, но ваши отношения с мужем имеют значение в деле.

– Я, – ответила Лотти, – объясню, что по-настоящему имеет значение. Через неделю мы вернулись на берег, и я поехала одна на вечеринку к друзьям. Когда я вернулась, Дауд избил меня, запер в доме, и отнял контрацептивные таблетки. Имеет значение тот секс, который был дальше, ведь я забеременела, хотя не хотела рожать до 18 лет. Мне очень повезло, что Дауда убили, когда срок был небольшой, и обошлось мини-абортом. Вам понятно, что я сказала, миссис Ханифа, или как?

Для Надин совсем не стала сюрпризом такая реакция свидетеля. В делах, касающихся домашнего насилия, психологически понятно нежелание жены отвечать на вопросы о периоде, когда отношения с мужем были взаимно-радостными. По теории, и по опыту, Надин знала, что разговорить свидетеля можно, применив метод сопереживания.

– Мисс Ранстоун, еще раз, простите. Ваши чувства понятны мне, как женщине. То, что произошло, действительно ужасно, и только преодолев это вместе, мы…

– …Как женщине?! – резко перебила Лотти, и повернулась к судьям, – Это ведь просто говорящая вещь, тряпкоголовая кукла! Какие чувства у вещи? Что ей понятно?

– К порядку, мисс Ранстоун! – строго сказала Роми Фоккер, – Держите себя в руках!

– Судья, честно, я стараюсь, но...

– …Просто, помолчите! – перебила Роми, – А вы, миссис Ханифа, кажется, не уловили предупреждения суда насчет провокационных приемов.

– У нее адвокатские настройки прошиты в сознании, – предположила Цао Сюян.

– Пусть общается со свидетелем через нас, – предложил Одо Гете.

– Вот это в тему, – оценила Роми, – так, мисс Ханифа. Суд запрещает вам обращаться к свидетелю прямо. Задавайте вопросы суду, а суд транслирует их. Вам ясно, или нет?

– Да, ваша честь, – механически ответил Надин.

Сейчас она мысленно ругала себя за несвоевременно распознанную «петлю», хорошо известную среди профи. Это называется: «сценарно подготовленный свидетель». Если обычная подготовка свидетеля, это репетиция ответов на те предполагаемые вопросы, которые задаст адвокат оппонента, то сценарная подготовка, это иное дело. Свидетель «зомбируется», чтобы при вопросе на некую тему, включить агрессивный сценарий. В данном случае, темой были человеческие отношения Лотти с Даудом. И, когда Надин затронула это, у Лотти включилась последовательность заранее записанных реплик, с тщательно построенным оскорблением в конце. Если бы Надин вовремя угадала такой грязный трюк, то успела бы сменить тему, пока «петля» не затянулась. Но, угадать без адекватной информации о «группе поддержки» свидетеля мог бы только экстрасенс.

Раунд проигран (понимала Надин), и придется задавать вопросы через судей, которые предвзято относятся к исламу, даже не скрывая этого. Впрочем, грамотный адвокат не сдается после одного раунда, и порой может обратить в свою пользу даже негативную предвзятость судей. Именно к такой тактике сейчас экстренно перешла Надин.

– Уважаемый суд! Жаль, что мое сочувствие к свидетелю расценено, как провокация и, вероятно, это моя вина. Я не учла недоверие канаков к мусульманам, из-за которого в большинстве конфликтов заявление не мусульманина против мусульманина считается априори истинным, а контраргументы мусульманина считаются априори ложными…

– …Миссис Ханифа, – перебил Одо Гете, – зачем вы тратили время на визит сюда, если реально думаете, что в Меганезии такие порядки?

– Ваша честь, я буду счастлива убедиться, что люди, думающие так – ошибаются.

– Хэх… А конкретнее?

– Конкретнее, Ваша честь, хочется понять: если бы мужа звали не Дауд, а Джон, и этот конфликт был не в мусульманском доме, то вам бы тоже хватило лишь слов жены для признания ее мужа – монстром? Или вы потребовали бы независимых свидетельств?

– Миссис Ханифа, вы утверждаете, что мисс Ранстоун лжет? – напрямик спросил Одо.

– Нет, Ваша честь. Но, как я говорила, в семейных конфликтах люди сгущают краски. Несильный удар в пылу спора излагается обиженной стороной, как жестокие побои.

– Значит, миссис Ханифа, вы утверждаете, что не было побоев, и всего прочего?

– Ваша честь, я лишь утверждаю, что ситуация не исследована.

Одо Гете хмыкнул и выразительно посмотрел на Цао Сюян. Она постучала ногтем по экрану своего элнота, и холодно произнесла.

– Миссис Ханифа, а что нам исследовать? Версия мисс Ранстоун согласуется со всеми известными фактами. А ваша версия противоречит всем фактам. Я напоминаю, что вы говорили. Лотти и Дауд были счастливой семьей, беременность Лотти была желанной, Ранстоун и Спелмен убили Дауда, похитили Лотти и принудили к аборту. Как мы уже установили, это ложь от первого до последнего слова. Или у вас есть новая версия?

– Ваша честь, я прошу лишь проверить некоторые утверждения мисс Ранстоун.

– Так, – сказала Роми Фоккер, – где, по-вашему, лжет мисс Ранстоун? Что проверять?

– Я полагаю, Ваша честь, что рассказ о побоях несколько преувеличен.

– Миссис Ханифа, побои или были, или нет. Если вы не отрицаете, что они были, тогда нечего исследовать. Итак: ваш ответ? Отвечаете ли вы, что побоев не было?

Ливано-австралийка дрогнула, оказавшись перед выбором в стиле «оба хуже». Если не отрицать, что Салих избивал жену, то будет публично (перед TV-камерами) потеряна ключевая позиция в судебных дебатах. Исламский сектор кампуса Кернса предстанет анклавом фундаменталистов, и атаку Спелмена одобрит заметная доля австралийцев и новозеландцев. Опять поляризация общества вокруг «исламской проблемы», и убытки мусульман-бизнесменов (клиентов Надин). Альтернатива: заявить, что побоев не было (надеясь, что у незийского суда нет доказательств). В этом случае, если доказательства найдутся, то итог для клиентов будет еще хуже, чем в первом варианте, а Надин будет депортирована с лейблом «пособник исламистов» (что может отвратить от нее многих потенциальных клиентов из числа австралийских бизнесменов не мусульман). Выбор получался, как в азартной игре (а Надин терпеть не могла азартные игры)…

…Погрузившись в тяжелые раздумья, она забыла о времени. Минуты текли, и у судей исчерпывалось терпение. На четвертой минуте Цао Сюян предложила:

– Коллеги, может пора засчитать нокаут и убрать фигуру с поля?

– А может, мы пока кофе попьем? – высказал идею Одо Гете.

– Позвольте внести предложение! – громко заявил Квэк Фуга.

– Вносите, суб-инспектор, – отреагировала Роми Фоккер.

– Сента судья, – продолжил он, – можно посмотреть документальный видеоматериал.

– Хм! Почему нет? – она переглянулась с коллегами, и кивнула, – ставьте ваше кино.

…

Видеоматериал оказался основателен и многогранен, а по компоновке и длительности сопоставим с TV-мини-сериалом. Исламский VIP-сектор и в общем плане (с дрона), и отдельными ракурсами (с внутренних видеокамер наблюдения). Можно было увидеть массовый уличный намаз на молельных ковриках, и шариатский патруль, можно было оценить процент женщин в ваххабитских никабах (черных мешках с узкой смотровой прорезью), можно было сосчитать люкс-автомобили саудовских «студентов», а также осмотреть интерьеры их «студенческих квартир» в «VIP-общежитии». И, можно было визуально ознакомиться с темой телесных наказаний, в частности – с историей Лотти Ранстоун. Даже ее общение по интернет-видео с оператором спецотдела полиции по домашнему насилию было скачано разведкой нези. Лотти показывала на web-камеру кровоподтеки на своем торсе, и давала пояснения оператору-полисмену. Затем, аудио-вставка: звонок этого оператора-полицейского на сотовый телефон Дауда Салиха. Так полиция «слила» жалобу на домашнее насилие тому, кто совершил это насилие.

Когда видео-демонстрация завершилась, Цао Сюян заметила:

– Суб-инспектор, это кино попадет в СМИ. И Местная служба безопасности убьет все «жучки» нашей разведки, и поставит мощный «firewall» на внутренних инфо-сетях.

– Это не станет проблемой, сента судья, – лаконично и уверенно ответил он.

– У разведки своя технология, – сказал Одо Гете, – но я другого не понял. Там что, база ХАМАС, Аль-Каиды, или «Jamaat4sea»? Австралийской разведке наплевать что ли?

– Сен судья, – сказал Квэк, – это реально кусок университетского кампуса. Просто, там разрешена стилизация для саудовцев и эмиратчиков под их родную среду обитания. В Австралии мини-зоны шариатского контроля стали возникать в середине 2010-х.

– И что? – спросил Одо, – Во всех этих зонах такие патрули, и такие домашние побои?

– Я не знаю всю тему шариатских патрулей, – ответил суб-инспектор, – но побои, это в исламе топ-фактор стабильности семьи, и есть инструкция, как делать это правильно.

– В каком смысле, правильно? – не поняла Роми Фоккер.

– Ну, в их религиозном смысле. К примеру, Дауд Салих ведь был не садист-психопат. Наоборот, он был почти образцовый индивид их общины... Лотти, не обижайся.

Лотти Ранстоун махнула рукой и даже попробовала улыбнуться.

– Квэк, я не обижаюсь. Все верно. Чем подробнее ты сейчас объяснишь, тем лучше для девчонок в Австралии, которые это увидят, начнут думать головой, и не попадут в эту долбанную мусульманскую сказку.

– Суд не возражает против подробных объяснений по этому вопросу, – сказала Роми.

– Тогда вот, – продолжил суб-инспектор, – мусульманская семья, это типа, ферма, и там женщина, это типа, вьючный и племенной скот. Поэтому, бить женщин следует таким способом, чтобы вызывать страх и повиновение, но не вредить функциям организма…

В этот момент Надин Ханифа (еще не совсем утратившая боевой дух) перебила:

– Я протестую! Суб-инспектор намеренно проводит дегуманизацию потерпевших!

– Уточните: где тут дегуманизация? – предложила ей Роми Фоккер,

– Ваша честь, мне кажется: это очевидно! Суб-инспектор ставит знак равенства между потерпевшими и скотом. Это дегуманизация, отказ признать общечеловеческие права определенной социальной группы. Такая практика осуждена международным актами, начиная с Нюрнбергских актов 1945 года против нацизма.

– Суб-инспектор, вам следует ответить на протест миссис Ханифа, – сказала Роми.

– Да, сента судья. Я не понимаю, что она хочет мне предъявить. Я говорил, как должен мусульманин обращаться с женщиной. Вот, у меня на планшете книга, авторитетная в исламе: Ибн-Джарир Аль-Табари «История пророков и королей», составлена в IX веке. Цитата из главы «Последние годы пророка Мухаммеда». Можно, я зачитаю?

– Да, – разрешила судья.

– Вот, – сказал он, – это из прощальной проповеди Мухаммеда. «Аллах разрешает вам закрывать их»… (Их, это в смысле женщин)… «В отдельных комнатах и бить их, но не сильно. Если они воздержатся от дурного, то у них есть право на пищу и одежду в соответствии с обычаем. Обращайтесь с женщинами хорошо, поскольку они подобны вашему домашнему скоту, ничем не владеют»… Вот, сента судья, не я это придумал.

– А я не удивилась, – прокомментировала Цао Сюян, и с любопытством посмотрела на ливано-австралийку, – миссис Ханифа, вы читали эту книгу?

– Да, сента судья, но эта цитата вырвана из контекста. Я могу объяснить...

– …Не надо объяснять, – перебил Одо Гете, – тут даже креветке все понятно.

– Точка! – решительно заключила Роми Фоккер, – Коллеги, я предлагаю прямо сейчас принять постановление о действиях Спелмена по Салиху, и прерваться до завтра.

…

65. Стратегия спецназа в религиозных конфликтах.

Утро следующей даты, 14 октября. Вануату. Эфате. Порт-Вила. Конгресс-Холл.

Судья по рейтингу Роми Фоккер снова (как вчера) заняла центральное из трех кресел, установленных за судейским столом на подиуме амфитеатра Конгресс-Холла.

– Так, леди и джентльмены. Продолжаем работать. Вчера мы пришли к выводу, что в эпизоде с ликвидацией Дауда Салиха в Кэрнсе и освобождением Лотти Ранстоун, все действия Диксона Спелмена были соразмерны, разумны, и направлены на социально-гуманную цель, причем эта цель достигнута. Сегодня тема заседания: события 25 – 26 сентября на острове Добу – провинция Эса-Ала, Папуа, и в Кэрнсе – штат Квинсленд, Австралия. Для опроса вызывается Диксон Спелмен. Охрана – сопроводите его.

Два преторианца прошлись вместе с бывшим подполковником австралийской морской пехоты из угла подиума до середины, оставили его там, и разошлись в стороны, заняв позиции справа и слева от судейского столика. Диксон Спелмен (одетый в оранжевый свободный, даже слегка мешковатый, спортивный костюм) сразу же принял типичное армейское положение «вольно» – ноги чуть расставлены, плечи расслаблены, руки без напряжения сложены за спиной над поясным ремнем (хотя ремня сейчас не было).

–Так, – сказала Роми, – приступим, мистер Спелмен. Суд хочет знать: когда и по каким соображениям вы задумали атаку на университетский кампус в Кэрнсе, и как выбрали момент и цели атаки? Постарайтесь говорить кратко, и по существу. Суд слушает.

– Да, мэм, – он чуть наклонил голову, – к разработке атаки я приступил 15 июля, когда выкрутился из инцидента на папуасской Новой Британии. Там накануне ваша команда поддержки Меромиса накрыла нашу хрисламскую группу захвата. Вы в курсе, или…

– …В курсе, – ответила Роми, – продолжайте.

– Да, мэм. Я попал в Меганезию, обладая некоторыми ресурсами, и задумался о долгах чести. Такие долги следует платить, иначе теряешь уважение к себе.

– Хэх! – хмыкнул Одо Гете, – Судя по дальнейшему, речь шла не о денежных долгах.

Спелмен неторопливо положил ладонь себе на пояс с правой стороны, на место, где у полевой униформы положено быть пистолетной кобуре.

– Да, сэр. Долги иного рода. У моих парней тоже. Тут в Море Нези я купил летающий катамаран-грузовик «Marketti-55» – медленный, зато дешевый, простой и надежный, с большой вместимостью трюмов. Перелет Луизиада – Квинсленд мы отработали, когда вытаскивали малышку Лотти из шариатского крысятника, и заодно прощупали, как у полиции Кэрнса работает экстренное оповещение. В общем, мы собрали все данные, необходимые для составления карточки атаки. Хорошее боевое оружие и тактическая экимпировка в Море Нези приобретается без проблем и недорого. Далее – тренинги. К середине сентября мы уже были готовы. Надо было только подкараулить, чтобы наши мишени собрались в одной точке. Они каждый месяц собирались где-то на побережье Квинсленда: в Кэрнсе, Таунсвилле, или Рокгемптоне, всегда в отелях сети «Баркайн». Зачистить их, и уйти в нейтральную акваторию – такой был план. Но, когда мы через информатора узнали, что «Jamaat4sea» готовит захват заложников, чтобы надавить на Беллами Ранстоуна, и отомстить за Дауда Салиха, мы переориентировались. Это было несложно. Исламский VIP-сектор кампуса похож на территорию 5-звездочного отеля. Охрана устроена точно так же. И мы закопали их по отработанной тактической схеме: полторы минуты, и чисто. Дальнейшее известно, и я не буду тратить ваше время.

– Как-то размыто, – заметила Цао Сюян, – я не спрашиваю о «ваших парнях»: согласно судебной сделке, они за скобками. Но кто «мишени», которых вы хотели зачистить?

– Мэм, я не могу назвать живые мишени, поскольку связан обещанием. Я назову одну мертвую мишень, и наверняка тот энергичный бойскаут объяснит вам, о чем речь.

Квэк Фуга отреагировал моментально:

– Сам ты бойскаут, понял? Не изображай тут тамплиера-юмориста!

– Ладно, суб-инспектор. Без обид. Одной мишенью был генерал-майор Брук.

– А-а, – Квэк кивнул, – третий замминистра обороны Австралии. Тема ясная.

– Рыбак рыбака… – буркнул Одо Гете, – …А теперь, суб-инспектор, объясните суду.

– Да, сен судья. Это про австралийскую тайную операцию в Папуа прошлым летом. В смысле, виртуальное демократически-настроенное папуасское большинство восстало против президента Меромиса, заставив его отдать руль в руки Партии Хрислама. Тот фигурант, генерал-майор Брук, участвовал в этом, являясь полу-кротом исламистов.

– Полу-крот? – переспросила Роми, – Это тот субъект, о котором вы говорили вчера?

– Да, сента судья. Это бонза из Минобороны Австралии, работавший на исламистов с разрешения австралийской разведки. Он застрелен в Кэрнсе в день атаки на кампус, а секретные файлы из его ноутбука теперь свободно плавают по интернету.

Роми Фоккер глубоко вдохнула и выдохнула, затем махнула рукой.

– Так! Это пока к делу не относится. Вернемся к атаке на кампус. Мистер Спелмен, вы говорите, что проводили тренинги для атаки и ликвидации мишеней. Но в кампусе вы сделали нечто иное: захватили заложников. Это тоже было у вас на тренингах?

– Было в последний день. Я не собирался брать заложников, и пришел к этому, когда информатор из Кэрнса сообщил мне, что «Jamaat4sea» готовит захват в Папуа, где-то в австралийской зоне ответственности. Времени оставалось мало, я взял готовую схему, которую проще всего реализовать, и мы успели отрепетировать ее лишь рамочно.

– Хм… Поясните, мистер Спелмен, что значит: вы взяли готовую схему?

– Мэм, мы взяли схему известного теракта группировки Юрана Керуба на Мальдивах. Инициируется ночная паника в отеле, затем появляются два офицера, якобы местной спецслужбы, и говорят, что у них задача эвакуировать VIP-клиентов. Тогда VIP сами сепарируются от остальной толпы, и садятся на, якобы, эвакуационный транспорт.

– Понятно, – Роми кивнула, – значит, вот так в Кэрнсе вы получили VIP из VIP.

– Да, мэм. Мы получили самых ценных VIP из исламского VIP-сектора кампуса.

Тут включилась Цао Сюян.

– А как получилось, что вы взяли только VIP женщин и детей?

– Мэм, на самом деле, сначала пришлось брать всех VIP, но с взрослыми мужчинами-заложниками возможны проблемы, поэтому я предельно быстро избавился от них.

– Э-э… Вы избавились от них каким образом?

– Я убил их.

– Понятно… – протянула Сюян.

– Вот что, – сказал Одо Гете, – мистер Спелмен, когда вы прилетели к острову Добу, по какому принципу вы определяли, каких заложников убить в первую очередь?

– Сэр, я делал это интуитивно. Самых весомых VIP я придержал, а убивал вперемежку заложников малого и среднего веса. Простите за цинизм, но это как при игре в карты.

– Кстати, о цинизме, – заметила Роми, – если смотреть видеозапись, то создается такое впечатление, что вас развлекает это занятие: убивать людей.

– Да, мэм, – ответил бывший подполковник, – я старался создать такое впечатление для максимального психического прессинга по отношению к врагу. Нельзя было оставить Хусейну сомнения в том, что я готов начать убивать заложников, которые в родстве со спонсорами «Jamaat4sea». И Хусейн должен был быть уверен, что ответные убийства монашек-заложников никак не затормозят меня, что мне плевать на монашек. Таким и только таким путем я мог защитить монашек от смерти и иного шокового насилия.

– Вот, блин, хренотень какая… – озадаченно пробормотал Одо, – …Слушайте, коллеги, давайте пригласим австралийку-лейтенанта со сторожевика «Страйкап».

– Ее зовут Мерлин Йенз, она боцман, – напомнила Сюян, заглянув в свой элнот.

– Хорошая идея, – согласилась Роми, – мы вызываем свидетеля Мерлин Йенз! Мистер Спелмен, вернитесь, пожалуйста, вот туда.

Наступила тишина, длившаяся, пока бывший подполковник-морпех шагал в свой угол подиума, а боцман-психолог шла к подиуму по ступенчатой дорожке. Остановившись в пяти шагах от судейского стола, Мерлин придирчиво поправила униформу, и заявила:

– Я готова.

– Мисс Йенз, – сказал Одо, – у нас есть радиоперехват вашего разговора с Хусейном по вопросу его требования встречи с вашим капитаном Ранстоуном. Он угрожал убивать заложников, а вы ответили, что запасетесь попкорном, и посмотрите. Так было?

– Примерно так, сэр.

– Вот, – продолжил судья, – поскольку вы военный психолог по образованию, хочется услышать от вас объяснение: почему вы так построили тот разговор?

– Сэр, – ответила Мерлин, – переговорщику важно определиться: готовы мы выполнить требования террориста в той мере, что это удовлетворит его хоть на время, или мы не готовы. Во втором случае единственный шанс, это волевое обострение. Террорист, как правило, уверен, что переговорщику запрещено слово «нет». Можно сыграть на этом: внезапно заявить не просто «нет», а «иди в жопу». Тогда террорист может испугаться, подумав, что на руках у него оказались не тузы, а двойки, которые не играют роли.

– У вас тоже пример из игры в карты, – заметила Цао Сюян.

– Да мэм. Это потому, что психология транзакций в системе террорист-переговорщик аналогична психологии транзакций в паре покерных игроков.

– Мисс Йенз, – сказала Роми, – как вы оцените игровую стратегию мистера Спелмена?

Боцман-психолог напряглась. Было заметно, что вопрос крайне неприятен ей.

– Простите, мэм, но случай Спелмена относится к области этических уравнений, и это позиционирует его вообще вне круга допустимых стратегий.

– Хм… Мисс Йенз, поясните это как-нибудь для неспециалистов.

– Мэм, я попробую. Допустим, жизнь неких 10 человек под вашим контролем, а жизнь других 100 человек вне вашего контроля. 100 человек останутся живы, только если вы убьете 10 человек, подконтрольных вам. Если вы этого не сделаете, то те 100 человек непременно погибнут. Что этичнее: отказаться от убийства, или спасти 90 жизней?

– Хреновая альтернатива, – проворчал Одо Гете.

– Да, сэр, – согласилась Мерлин.

– Ну, – произнесла Роми, – а если такая ситуация возникла реально, что тогда?

– Тогда, мэм, как я уже сообщала, это вне стратегии переговорщика. Переговорщик не разменивает жизни одних людей на жизни других. Такие размены, как ящик Пандоры: откроешь – получишь столько силовых кризисов, что даже вообразить невозможно. И потому, если оперативная ситуация доходит до этических уравнений, в дело вступают

парни, которые не торгуются, а стреляют, и мыслят в терминах «допустимых потерь».

Роми Фоккер задумалась, и сосредоточенно потерла виски ладонями.

– Так, мисс Йенз. Я поняла, что вы говорите. А теперь давайте, в порядке мысленного эксперимента, представим, что Спелмен не убивает, а лишь имитирует убийства своих заложников. В таком случае, как вы оценили бы его игровую стратегию?

– Мм… – боцман-психолог сделала паузу, и ответила, тщательно подбирая слова, – …В порядке мысленного эксперимента, а не в порядке практического метода, и только при условии, что имитационная игра психически не травмирует заложников… Так, мэм?

– Да, мисс Йенз, именно так. И что тогда?

– Тогда, мэм, я бы оценила эту стратегию, как крайне эффективную. Переговорщик не только уравнял ставки, но и подавил террориста, вынудив общаться с агриотимиком.

– Э-э… Извините, с кем?

– С агриотимиком, – повторила Мерлин, – есть такой психоз: агриотимия, одержимость уничтожением человеческой жизни. Некоторые античные завоеватели, подметив ужас психически нормального человека перед агриотимией, имитировали этот психоз. Они публично принимали ванны из человеческой крови, и воздвигали пирамиды из свежих останков убитых врагов. В XX веке так поступали тонтон-макуты на Гаити, мау-мау в Кении, и «Армия бога» в Бирме. Это эффективный метод психического подавления.