Текст книги "Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 84 страниц)

– Хэх… А этот обер-майор здесь, в Луганвилле, что ли?

– Да. Саммит UNICEF ведь. Но давай не расползаться. Что насчет Джованеро?

– Ну, 5 октября Сэм выдвинул ультиматум Ватикану, а Лев-Пий I тупо забил на это. Я, конечно, не профессор оккультизма, но я думаю: Демон Войны не повторяет дважды.

– И что дальше, по-твоему? – спросил Глип.

– Ну, ты ведь не просто так показал мне рапорт про запуск «Одуванчика».

Старший Малколм утвердительно кивнул, и предложил:

– Предлагай конкретно. Ты уже поняла: рабочая высота «Одуванчика» от 100 до 2000 километров. Для боевого контакта «Одуванчику» надо просто сблизиться с кораблем-мишенью, чтобы сверхсильное магнитное поле разрушило электронику.

– Да, папа, это ясно. Если на километре с четвертью уже помехи на видеокамере, то на полукилометре электроника спутника сгорит от магнитоиндукционного сдвига. А все низкоорбитальные интернет-спутники «Satelepax» проходят над Тихим океаном…

– Не все, – ответил Глип, – но примерно 90 процентов.

– Ну, – сказала Хрю, – значит, эти 90 процентов надо убить по календарному плану.

– Э-э… Что значит «по календарному плану»?

– Папа, это психология. Если убить спутники сразу, то получится ужас-ужас, но инфо-повод сразу исчерпается. Но вот если по одному в день… Хотя нет. Интереснее как у Феликса и Флави в манге «Space-Plates». Там астро-террористы убивали спутники по числам Фибоначчи. Два дня по одному, затем три, пять, восемь…

– ОК, я понял. Это симпатичная идея, в ней чувствуется интрига. Давай дальше.

Хрю улыбнулась, потерла ладони и кивнула.

– Даю. В манге есть сюжеты атаки против TV-спутников на геостационарной орбите.

– Но, – заметил Глип, – ГСО около 35.800 километров, а потолок «Одуванчика»: 2000.

– При сильном креативе это не проблема! – объявила она, – Астро-террористы в манге «Space-Plates» на модификации ракет Третьего Рейха ФАУ-2 с высотой полета до 400 километров, чуть не уделали все геостационарное спутниковое TV тремя способами.

– Да ты что? А подробнее?

– Легко! Первый способ: запуск ФАУ-2 под точкой стояния спутника на ГСО и выброс железной пыли во время сеанса с наземным ЦУП. Прием команд из ЦУП прерван. Тут встревает ФАУ-2, и передает команду запуска корректирующего движка спутника – до исчерпания топлива. ГСО плотно населена спутниками, и будет, типа, супер-авария на автобане. Обломки пролетят по всей ГСО, и прощай спутниковое TV, нах, вообще.

– Слишком сложно, – вынес вердикт Глип.

– ОК, папа, есть еще второй способ. Когда космический корабль выводится на низкую опорную орбиту, можно протаранить его снизу. Если хорошо рассчитать, то часть его обломков уйдет на высокоэллиптическую орбиту с апогеем более 36.000 километров, и какой-то обломок врежется в любой спутник на ГСО. Опять супер-авария на автобане.

– Хрю, это интересно, только у нас ведь не ФАУ-2, а легкая фитюлька – «Одуванчик».

– Тогда третий способ, – сказала она, – это гордость нашей манга-команды. Называется «баллистический карамболь». Когда какой-то отработавший тяжелый спутник начнет сводиться с орбиты для захоронения в океане, надо атаковать его в расчетный момент. Активное торможение не завершится, и спутник, чиркнув по атмосфере, уйдет назад в космос по эллиптической орбите. Если расчет точный, то он протаранит снизу другой спутник, и обломки улетят по высокоэллиптическим орбитам. Будет полный ****ец.

Глип Малколм задумался, затем спросил:

– Вы что, всерьез просчитали этот «баллистический карамболь»?

– Конечно, да! Папа, я же говорю: это гордость нашей манга-команды.

– Хм… А можно посмотреть?

– Легко! – заявила она, – Как вернемся в «Sun-Wu-Kong», так я покажу этот эпизод на планшетнике!

– Давай по-другому, – предложил Глип, – вернемся в «Sun-Wu-Kong», съедим десерт и выпьем кофе, после чего встретимся со Смаугголденом.

– Хэх… А Смаугголден что, в курсе неестественной истории Сэма Хопкинса?

– Нет, он не в курсе, поэтому ты будешь просто ты, без демонизма.

– Понятно, – сказала Хрю, привыкшая к сверхглубокой легенде Демона Войны.

…

75. Брутальный этюд постмодернистской романтики.

Следующая дата 22 октября, около полудня.

Вануату, окрестности Луганвилла, микро-островок Малаора.

Если субъекта спрашивают «ты что, с неба упал», то обычно это метафора. Но данный случай отличался. Феликс Шредер задал этот вопрос Хрю Малколм в прямом смысле. Уточнение: вопрос Феликса звучал так:

– Ты что, спятила, так падать с неба?

– Какое там с неба? – возразила она, выходя из воды на пляж, – Высота 10 метров.

– Ну, может быть, – отозвался Феликс (минуту назад наблюдавший ее прыжок с борта патрульного вироплана в море напротив маленького пляжа), – а зачем прыгать?

– Так проще, – сказала она, – прикинь: зачем приводняться и взлетать лишний раз? А вы выбрали место припарковать «Пингвина». Ну, как американские бутлегеры для катера с левым алкоголем. Не вдруг увидишь с неба.

Феликс оглянулся на экраноплан, припаркованный у полуразрушенного бамбукового причала под старым навесом из бамбукового каркаса, крытого пальмовыми листьями.

– Ну, это просто от солнца. Иначе пришлось бы кондиционер оставить включенным, а биология учит: спать под кондиционером верный путь к простуде.

– Биология учит, – согласилась Хрю, – а кто там спит?

– Флави и сестра Ия, – ответил он, – а если тебя интересует Невилл, то вот его ноги.

– Ноги?.. – переспросила Хрю, проследив за взглядом молодого гессенца.

Действительно, из-под невысокого, но кустистого пандануса торчали голые ноги. Все остальное было скрыто густым массивом стреловидных листьев у основания ствола.

… – Хэх! А что Невилл там делает?

– Типа, он работал. Как 8 утра, так ему покатили звонки по OYO, раз за разом. Вот, на четвертом звонке примерно, он, чтоб не будить весь экипаж, переполз с витифоном и ноутбуком в кусты. Дальше шквал звонков прекратился, и он, по ходу, спит.

– А-а… – протянула Хрю, – …Это вы так гульнули ночью?

– Да, гульнули, – сказал Феликс, – примерно как Флави тебе вечером прогнозировала.

– Wow! Реально что ли? Со свингом?

– Ага! Я же говорю: как Флави тебе вечером прогнозировала по телефону.

– Так-так! – Хрю азартно потерла руки. – Идем под навес, и расскажешь. Кстати, вы не выпили всю правильную кока-колу? Тогда давай, надо тонизироваться!

– А-а… Ты, по ходу, тоже не скучала за отчетный период, – заметил он.

– E-o! Но ты первый расскажешь, потому что я первая спросила!

…

История сообщает: кока-колу придумал в Атланте (штат Джорджия) в 1886 году Джон Пембертон, бывший полковник бывшей армии конфедератов. В поисках микстуры от головной боли, он смешал сладкий кофе и отвар листьев коки (да, коки, которая позже получила мировую славу, как сырье для «снежка» и экономический базис мафий). Во времена полковника Пембертона никакая мафия вокруг этого не могла бы возникнуть, поскольку кокаин в коке, как и кофеин в кофе, считались натурально-растительными тонизирующими средствами. Это позже их стали считать наркотиком и разрушителем здоровья. Еще позже, началась всемирная борьба против сахара. Так, через 100 лет, от изобретения полковника-конфедерата не осталось ничего. Из кока-колы исчез сперва кокаин, затем – кофеин и сахар. Но появился ряд синтетических веществ и фосфорная кислота. О качестве напитка после этих замен: «Sapienti sat», как говорил Тит Плавт...

…Напиток, который обозначен как «правильная кока-кола» в диалоге Хрю и Феликса, производился с недавних пор по рецепту полковника Пембертона, на мини-фабриках: первая – на острове Косраэ, и далее – по разным островам Меганезии. Взяв по бутылке «правильной кока-колы», Хрю и Феликс устроились на досках причала, и…

– Это, – начал Феликс, – было как рекламная акция «гора Броккен теперь с доставкой».

– Броккен, это где в Германии были шабаши ведьм? – уточнила Хрю.

– Точно! – гессенец кивнул, – Я не знаю, о чем ты и Флави говорили с шаманом, какое колдовство было на лавовой реке, какое зелье она пила, но к вечеру ее так пробило на любовь, что… Как объяснить? Флави горячая девушка, но вчера это было вообще.

– Вообще, в смысле оргия типа шабаша? – спросила флоридская креолка.

Феликс Шредер неопределенно покачал бутылкой в воздухе.

– Прикинь: я не бывал на шабаше. Мне не с чем сравнить. Может, Флави заразила нас тантрической аурой, извини за мой хинди.

– Так, – сказала Хрю, – а чисто геометрически: свинг, что ли?

– Полу-бисексуальный свинг, – уточнил Феликс.

– Хэх… Полу-бисексуальный свинг, это как?

– Это так: я и Невилл слишком гетеро, чтобы вот. Я думал: Флави тоже гетеро, но ее торкнуло от вчерашнего, и она с сестрой Ией полюбилась. С огоньком. Это был, типа, финальный аккорд. Они занялись друг другом сексуально, а я и Невилл общались про философию. Я знал, что он зверски эрудированный парень, но не знал, что настолько.

Хрю Малколм похлопала его по плечу.

– Про философию – интересно. Только сначала скажи: как у Невилла было с сексом?

– В смысле, – уточнил Феликс, – как было у него вчера и сегодня ночью?

– Да. Как было до того, я сама знаю.

– Ну, сначала он увиливал, но против тантрической ауры не попрешь. Когда дошло до биофизики, у Невилла все работало ОК, насколько я мог заметить.

– Wow! – обрадовалась Хрю, но затем насторожилась, – А вы не очень давили на него?

– В смысле, – уточнил Феликс, – не давили ли мы на Невилла, чтобы он включился?

– Да, именно в таком смысле.

– Ну, в таком смысле нет. Просто, была, типа, аура. Спроси лучше у Флави. Когда она проснется. Она зумбези, это ее компетенция. ОК?

– ОК, – согласилась Хрю, – это резонно. А что ты говорил про философию?

Феликс снова покачал бутылкой в воздухе.

– В общем, Невилл объяснил мне экзистенциальную философию. Там главная фишка: человеку надо осознать себя, и быть ответственным за себя, чтобы стать самим собой. Практически, это значит, что человеку надо принимать свои решения, не такие, какие приняты в обществе, а такие, какие он сам считает правильными. Если человек просто поступает, как принято, то он не человек вовсе, а протоплазма, говно на лопате. Там у какого-то философа сказано: человек является человеком только в моменты, когда он принимает решения и совершает поступки вразрез с общепринятым.

– Хэх… – отреагировала Хрю, – …А если случай, когда общепринятое – оптимально?

– По ходу, – ответил Феликс, – это про случаи, когда общепринятое не оптимально. По экзистенциальной философии выходит так: если человек принимает свои решения, то строит свою личность сам, а если он принимает общепринятое, то его строят другие, и получается не личность. Получается типа такой муравей. В муравейнике все муравьи функциональны: рабочие, солдаты, матки, няньки. Детали социальной машины.

– Что-то в этом есть, – согласилась она, – а почему вы общались именно об этом?

– Из-за секса, – ответил он, – прикинь: в большинстве стран секс, это та тема, в которой общество сильнее всего требует, чтобы человек вел себя общепринято. А если человек поступает по-своему, вразрез с этим, то общество начинает прессовать его.

Хрю сделала отрицающий жест ладонью.

– Это не общество делает. Это истеблишмент. Оффи. Как Лукас Метфорт говорит, для истеблишмента главная задача: контроль основного инстинкта подданных.

– Точнее, – сказал Феликс, – это делается через общественное мнение. Для человека это выглядит, как прессинг со стороны общества, верно?

– Да, – согласилась Хрю, – и что?

– Вот что: экзистенциальная философия. Человек является человеком только когда он действует вразрез с общепринятым. Выбор сексуальной ориентации это вариант.

– Третье! – объявила она.

– Что – третье, – не понял он.

– Третье объяснение причин асексуальности Невилла! Первое объяснение: это детская психотравма от хреновых отношений отца и матери. Второе: нежелание участвовать в состязаниях человекообразных баранов за спаривание с овцами. Теперь третье.

– Ну, – Феликс пожал плечами, – моя мама говорит: у любого выбора – много причин.

– Меня, – сообщила Хрю, – волнует не та причина, которая была, а та, в которую верит Невилл сейчас. Прикинь логику.

– Прикидываю, – сказал Феликс, – типа, ты опасаешься, что после шабаша секс-вектор Невилла повернет куда-то не туда из-за экзистенциально-философского бла-бла-бла.

– Типа того, бро. Ты сформулировал лучше, чем было у меня в мозгах. Блин! В новой обстановке мне надо покувыркаться с Невиллом, чтобы как-то эмоционально понять.

– Ну, гло, в новой обстановке с этим будет проще. Посмотри на ост-норд-ост.

– Смотрю, – она действительно посмотрела, – там вулкан-остров Аоба. И что?

– До него 30 миль, – продолжил Феликс, – а у вас на борту есть автожир. Слетай туда с Невиллом, посмотрите экзотику, покувыркайтесь. Если там не так классно, как люди говорят, то вы вернетесь к ночи. Если действительно классно, то позвоните нам, и мы перебазируем туда экраноплан. Надо посмотреть все интересное вокруг, раз мы тут.

– Верно, – согласилась Хрю, – когда Невилл проснется, мы слетаем туда…

Феликс утвердительно отсалютовал бутылкой правильной кока-колой.

– Точно, гло! А пока он спит, ты рассказывай. Твоя очередь, так?

– Так, блин… – Хрю основательно глотнула из бутылки, – …С чего начать? Ага, вот: я помогала папе Глипу делать экспертный осмотр сверхтяжелого китайско-украинского авиатранспорта «Mriya» авиа-СП «Sunfinder», которое не так давно купил Ай-Ай.

– Э-э… Как-то странно. В авиа-парк СП «Sunfinder» включены только модели, которые эксплуатируются более полувека, и выпущены в количестве более 10.000 единиц. Это главная фишка. А сверхтяжелый «Mriya» не выпускался большой серией.

– Да, Феликс. Это фишка про пассажирские борты, а «Mriya» куплен в качестве авиа-грузовика. Но Ай-Ай для PR решил применить этот сверхтяжелый авиа-грузовик, как транспортер беженцев с Тимора: толпы многодетных мам-одиночек с потомством. Ну, угадай теперь: куда будут переправлены эти беженцы?

– Э-э… В Австралию – слишком просто, ты бы не спрашивала. Может, в Папуа?

– Ты не угадал. Слушай: они будут переправлены в Амеро-Самоа, Паго-Паго.

– Охренеть! – выдохнул Феликс, – Почти рядом с нашим домом. Они с какого Тимора? Восточного независимого бывшего португальского, или западного индонезийского?

– Они из приграничной полосы, – сообщила Хрю, – так что, типа, смесь.

– Вот зараза! Хуже не придумаешь! А зачем Ай-Ай решил нам так насвинячить?

Хрю Малколм пожала плечами:

– Я без понятия. Лучше спроси у фон Зейла, когда мы вернемся.

– Да, это резонно, – согласился 17-летний уроженец Гессена.

– Теперь, – продолжила Хрю, – новость, которая тебе понравится. Манга «Space-Plates», эпизод «Баллистический карамболь» имеет шанс стать супер-хитом. Готовься.

– Готовиться к чему?

– Ну, к тому, что бывает с авторами супер-хитов. Шквал звонков из СМИ, типа того.

– Хм… И когда надо подготовиться?

– Ну… Я прикидываю: у тебя на это есть примерно 100 часов.

– ОК, через 100 часов я буду готов, – лаконично ответил Феликс Шредер.

…

Вторая половина того же дня, 22 октября. Вануату. Вулкан-остров Аоба.

Остров Аоба имеет форму капли, ползущей по стеклу. Длина капли – 40 километров, а высота – полтора километра. Тут джунгли дикого западного и центрального сегментов сливаются с полудикими садами и огородами в восточном сегменте (где в нескольких деревнях почти первобытного дизайна обитают около 10 тысяч туземцев). А верхушку острова занимает ансамбль озер в вулканических кратерах, окруженных лесом из лиан, оплетающих стволы деревьев, погибших при парогазовых извержениях, случающихся каждые несколько лет. Немногочисленные туристы (в основном, это австралийцы или новозеландцы) обычно останавливаются на северо-восточном берегу (где существует некоторая инфраструктура), обследуют полуподводные гроты, дегустируют туземную кухню, а к самому кратеру совершают пеший поход сквозь дождевые джунгли, вдоль непостоянных ручьев, с финальной точкой около вулканических озер. Причем гид не рекомендует задерживаться в такой опасной близости от очага магмы.

Вообще-то, гид прав, но если люди в курсе текущей сейсмической обстановки, то они, практически без риска, могут прилететь на озеро, окрашенное ржаво-красным тонким пеплом из парогазовых выбросов, остановиться там, и поиграть в экзотику. Поплавать в вулканически-нагретой воде, полежать на пляже такого же ржаво-красного цвета, и еще провести гастрономический эксперимент: сварить в котелке суп из местных древесных грибов на минерализованной воде из озера...

…Голая парочка: молодой мужчина и совсем юная девушка, устроились в тени своего маленького автожира на пляже, разожгли костер, и варили экзотический грибной суп.

В это время сторонние наблюдатели, глядя на них, строили разнообразные гипотезы. Например, что эта парочка – какой-то новый сорт диких экологов-хиппи.

Или, что они – участники реалити-шоу (вроде «Голые и напуганные» 2010-х годов).

Или, это – психонавты, которые приобщаются к местной галлюциногенной флоре.

И далее в том же роде, на уровне банальной инфо-помойки ведущих мировых СМИ.

Ничего оригинального они не могли придумать – уровень интеллекта не позволял.

Сторонними наблюдателями были два калифорнийских видео-блоггера. Они надежно спрятались на кольцевой гряде кратера над ржаво-красным озером, среди леса из лиан, прицелились видеокамерами, и снимали происходящее. Можно было бы принять их за папарацци, но – они были пранкерами, причем, из топ-20 по США и Канаде. Звали их: Альберт Бикмор (ник Динокрок) и Сирус Грейберг (ник Реддиггер).

Что касается креативной голой парочки на пляже, в тени мини-автожира, то это были Невилл Кавендиш и Хрю Малколм. Их эксперимент по сотворению грибного супа из туземного сырья был связан не с какой-либо банальностью, а с романтической ролью, сыгранной суповым концептом в их судьбе. В январе этого года, ни что иное, как суп, сваренный Хрю Малколм, стал причиной их знакомства в отеле на острове Бугенвиль. Теперь, опять-таки, суп стал мотивом, чтобы заняться любовью прямо там, на пляже. Данный эротический эпизод мог бы стать основой сценария полнометражной афтер-постмодернистской мелодрамы (см. концепты «воскрешения субъекта» и «инфляции рациональности»). В этой мелодраме все было бы проникнуто нео-экзистенциальным символизмом, и грустной, но светлой чувственной безысходностью, показанной через антитезу торжествующей первобытной телесной радости двух организмов, и странной психологической неуверенности, нашептываемой закадровым сверх-сознанием.

Эта мелодрама имела бы мало общего с реальностью, но в нее вписался бы тот диалог, который реально имел место вскоре после того, как (выражаясь лирически) схлынуло эмоциональное цунами синхронного оргазма. Двое участников маленькой вакханалии просто лежали рядом, взявшись за руки, и Хрю ласково прошептала:

– Мне очень классно. Только зачем ты сразу куда то улетаешь? Вернись, Невилл.

– Хрю, я здесь, я не улетаю… – отозвался он, – …Просто, у меня странные мысли.

– Какие мысли, Невилл?

– Хрю, лучше не говорить. Это такие мысли, которые… Которые…

– …Которые я не пойму, так что ли? – предположила она.

– Которые, – поправил он, – ты можешь не так понять.

– Невилл, если я пойму эти мысли не так, то ты объяснишь, как понимать их так. ОК?

– ОК. Я скажу. Моя асексуальность не исчезла. Я только научился игнорировать ее.

– Асексуальность не исчезла? – удивилась она, – А как же тогда получилось это вот?

Невилл Кавендиш улыбнулся и сделал отрицающий жест ладонью.

– Все не так просто, Хрю. Моя асексуальность, это фобия, относящаяся не к сексу, как таковому, а к последствиям секса. Таблетки «Моргенштерн» исключают тривиальные последствия: нежелательную беременность. Но есть еще нетривиальные.

– Хэх… Какие нетривиальные последствия, Невилл?

– Цена, – ответил он, – когда я был ребенком, в мою голову долго вбивали правило, что каждое удовольствие имеет цену, которую общество сообщает тебе, в лучшем случае – заранее, в худшем случае – постфактум. И я пришел к детскому, но логичному выводу: разумнее избегать удовольствий, не снабженных ценником. Любовь, например.

– Хэх… – буркнула она, – …Воздух, которым мы дышим, тоже не снабжен ценником.

– Я, – ответил Невилл, – не говорю, что моя фобия рациональна, а говорю, что она была логична. Иногда логичное бывает иррациональным.

– Прикинь, Невилл, – сказала Хрю, – есть вещи, на которые надо просто забить.

– Хорошая идея, – согласился он, – если бы я знал, как.

– Ну, – ответила она, – например, был случай перед Второй Новогодней войной…

…Тут афтер-постмодернистский диалог был внезапно прерван звериным ревом, а над ближайшим краем гряды или верхней стены кратера (примерно в сотне метров от них) между мертвых деревьев, обросших лианами, возникла морда гигантской рептилии.

… – Jodo fuck! – выругалась Хрю, – Невилл, собирай барахло, я прикрою!

– ОК, – отреагировал Кавендиш, и занялся тем, что поручено (в непонятной внезапной ситуации он предпочел положиться на быструю интуицию юной подруги, а не на свою надежную, но медленную рассудительность). Тем временем, гигантская рептилия, уже продвинулась вперед, и стали видны мощные когтистые передние лапы. Ее намерения выглядели безусловно понятными. Вряд ли эта тварь хотела вежливо поздороваться с туристами, и пожелать приятного отдыха. А вот Хрю Малколм поздоровалась.

– Hi, дракоша, – шепнула юная резерв-капрал, и извлекла ПП «Маузер-Ре» из бокового кармана жилетки, лежавшей рядом на грунте. Точно как на общефлотских тренингах.

Пятью секундами позже над озером раскатилась хлесткая автоматная очередь.

– Давай пушку и садись за штурвал! – крикнул Невилл, – Я прикрою!

– Держи! – она пихнула оружие ему в руку и шлепнулась в пилотское кресло.

– Holy shit... – выдохнул он, прицелился в гигантскую рептилию (отметив что, судя по нескоординированным движениям, она, кажется, уже ранена), и нажал триггер. Еще очередь – три выстрела. Одна пуля выбила фонтанчик пыли из ствола сухого дерева в полуметре от головы рептилии, а куда попали еще две, Невилл не понял. Между тем, свистящий шелест разогнанных лопастей ротора указал на готовность к полету.

– В кабину! – раздался резкий голос Хрю, и Невилл снова доверился ее интуиции, и в следующие секунды (уже в который раз) оценил выдержку своей юной подруги. Она отработала взлет, только после того, как услышала щелчок его ремня безопасности.

– Holy shit... – повторил он, когда ржаво-красное вулканическое озеро с узким пляжем провалилось вниз, – …Эта тварь чертовски похожа на варана Комодо, но откуда?..

– Какой-то мудак привез, вот откуда, – проворчала Хрю, – не лень же было тащить это чудище 3000 миль. Хотя, может, анилины сперли это из зоопарка в Австралии.

– Анилины? – переспросил он.

– Animal Liberation International, – пояснила она, – ну, освободители животных, типа, из незаконного человеческого плена. Дебилы. Сначала притащили казуаров, теперь это.

– Надо сообщить копам, – сказал Невилл, – вряд ли мы убили это, а если оно ранено, то нападет на каких-нибудь туристов с очень высокой вероятностью.

– Да, – согласилась Хрю, – но сначала сделаем маловысотный облет и поглядим на это поближе. Копам надо четко, а не типа: мы видели что-то похожее на варана Комодо.

– Резонно, – согласился Невилл с таким решением…

…Между тем, в аномальном лесу на краю гряды, пранкер Альберт Бикмор (Динокрок) оправился от психического шока, вызванного неожиданно-агрессивной реакцией двух, казалось, безопасных молодых влюбленных. Правда: кто мог ожидать, что двое голых персонажей на пляже, в состоянии релаксации после хорошего секса, вдруг, в ответ на невинную шутку… Или на почти невинную… Так вот: кто мог подумать, что эти двое влюбленных, даже не одевшись, сразу вытащат откуда-то пушку и откроют огонь?

Примерно через 3 минуты, Альберт сбросил состояние психического ступора, и начал помогать Сирусу Грейбергу (Реддиггеру) выкарабкаться из простреленного костюма-муляжа Годзиллы. Тот, придя в себя после шока и потери сознания барахтался внутри костюма-муляжа. Сейчас было непонятно, ранен ли напарник, и если да, то насколько серьезно. Наконец, муляж страшной морды откинут. Снаружи появилась голова и шея Сируса (шея была густо измазана кровью). Альберт окинул взглядом напарника, затем отвлекся на посторонний шелест, глянул на небо, и закричал:

– Сирус! Они возвращаются! Надо бежать! Они летят и у них долбанный пулемет!

– Черт-черт-черт! – воскликнул Сирус, тоже увидев в небе автожир, который выполнял боевой разворот на цель. Тут, к чести Альберта, надо сказать: у него не возникло даже мысли бросить раненного напарника. Он рывком приподнял Сируса (только частично освобожденного из костюма-муляжа) и изо всех сил потащил его в ближайший овраг. Вообще-то Альберт (он же Динокрок) никогда не был под огнем с воздуха, но смотрел немало военных фильмов, и усвоил, что овраг – хорошее укрытие в таких случаях.

…

Та же дата 22 октября, вечер. Остров Аоба. Станция Натаримбоэ (южный берег).

Экраноплан класса «Пингвин» (хаускрин Кавендиша) с тройкой Феликс – Флави – Ия, подошел к причалу военно-полицейской станции Натаримбоэ за час до заката, так что успели разглядеть это изумительное место. Берег на любой вкус: есть песчаный пляж, примыкающий почти к джунглям, причудливая базальтовая скала, кусочек мангровых зарослей, и коралловое поле с островком в 150 метрах от берега. Еще: станция (иначе говоря: опорный пункт патруля Народного флота). Вот туда по прибытии направился Феликс Шредер (оставив двух девушек на борту – их снова одолела сонливость после шабаша прошлой ночи). Станция представляла собой маленький, давно заброшенный туземный поселок, переделанный под военно-полицейские цели. Здесь был грунтовый аэродром, деревянный причал, склады-ангары, медпункт, и туземные старые хижины, переделанные под нормальные домики для милитаризованного персонала.

Договоренность была заранее, и Феликса тут встречали. Примерно 20-летний парень-австралиец, спросил на всякий случай:

– Твое имя, бро?

– Я Феликс Шредер с Германского Самоа.

– Ага! А я Орибаз, военфельдшер станции Натаримбоэ. Идем на медпункт. E-oe?

– E-o, – сказал Феликс.

– Только, – добавил Орибаз, – прихватим с собой Лози. Вот этого мальчишку, который подтягивается на турнике, думая, что некому его увидеть…

…Военфельдшер сделал короткий рывок-пробежку, ловко снял с турника мальчишку-туземца младшего школьного возраста. И усадил к себе на плечо.

– Док Орибаз! Мне не станет плохо от турника! – попытался протестовать тот.

– Лози! Ты перед этим думал, что тебе не станет плохо от кубомедузы.

– Док Орибаз! Я просто раньше не видел таких медуз. Даже дедушка Вокоо не видел.

– Просто, – сказал военфельдшер, – этих медуз редко заносит так далеко на восток.

– Кубомедуза? – включился Феликс, – Та, что называется гигантской морской осой?

– E-o, – подтвердил Орибаз, – это австронезийский вид, но иногда циклоны на обратном движении затаскивают всяких поганок в нашу акваторию. Редкость, но знать надо.

– Я думал, мне крышка, – добавил туземный мальчик, сидя на плече фельдшера.

– Вот что, Лози! – сказал тот, – Думай лучше о том, как не перегружать организм. Тут достаточно бывает дебилов, за которыми надо следить. А такой умный парень, как ты, способен сам следовать инструкциям биомедицины. Мы поняли друг друга?

– Да, док Орибаз. А дебилы, это те двое с резиновой Годзиллой?

– В частности, они, – подтвердил военфельдшер, – но не говори им этого. А сейчас, мы устроим тебя на диване, чтобы ты занялся уроками. Школу никто не отменял.

…

На медпункте Лози (как обещалось) был пристроен на диване, снабжен планшетом, и нацелен на школьную учебу. А после этого, была прогулка до буфета в мансарде. И у Феликса мелькнула мысль: здание медпункта так вместительно, и так разносторонне оборудовано, что это скорее мини-поликлиника. Военфельдшер угадал его мысль.

– Да, бро, тут медпункт не только для станции, но и для школьного кампуса, и еще для туристов. Отсюда менее пяти миль до вулканических озер, и поэтому почти вся херня случается ближе всего к нам. Тех двух дебилов с Годзиллой тоже привезли к нам.

– Док, а кто эти дебилы с Годзиллой, про которых сначала сказал Лози, а теперь ты?

– Это два видео-блоггера – пранкера из Калифорнии. Они решили устроить типичный дебильный розыгрыш: напугать туристов, применяя костюм Годзиллы… Давай-ка мы хлебнем кофе, для ясности мысли. Что скажешь, Феликс?

– Годится, – одобрил 17-летний гессенец.

Они взяли у буфетной стойки по большой чашке кофе, и устроились за столиком.

– Вот, – продолжил Орибаз, – детально сейчас разбирается констебль Транай. Хотя она помми, и служила в «Голубых касках» в Южном Судане, но классная девчонка.

– Помми? – переспросил Феликс.

– Британка, – перевел военфельдшер с австралийского диалекта, – итак, сейчас Транай опрашивает твоих товарищей: Кавендиша и Малколм, плюс пранкеров. Точнее, пока одного пранкера. Он в норме, за исключением ушибов, царапин, и легкого сотрясения мозга. Они упали в овраг зачем-то. Второй выглядит хуже, у него касательное пулевое ранение шеи, и шок. Это неопасно, но я прописал ему постельный режим до утра.

– Док, а при чем тут мои товарищи?

– При том, что пранкеры попробовали разыграть их, а твои товарищи приняли костюм Годзиллы за варана Комодо, завезенного радикалами – освободителями животных. Из опасения за других туристов, они открыли огонь по мнимому варану. Далее понятно.

– Понятно, – подтвердил Феликс, и добавил, – дебилам везет в таких ситуациях.

– Да, – сказал Орибаз, – и этим особенно. Будто у них по 9 жизней… О! А вот Транай.

– Aloha, парни! – энергично поздоровалась девушка (европейка-северянка с характерно установившимся загаром обитателя тропиков), – Мне надо срочно выпить!

– Aloha, констебль, – отозвался Феликс.

– А ты Шредер, который творит сверхновую мангу, верно? – уточнила она.

– Ну… Типа того. Творю. Но название жанра: «сверхновая манга» не я придумал.

– Это несущественные детали! – объявила Транай…

…Тут Орибаз подвинул к ней по столу чашку кофе, в которую влил унцию домашнего абсента-зеленухи.

… – Faafe! – поблагодарила она, одарила военфельдшера лучезарной улыбкой, а затем продолжила разговор с Феликсом, – Это несущественные детали! Главное: у тебя есть понимание людей артистических. Профессиональная эмпатия, как я это называю.

– Транай, к чему ты клонишь? – спросил он, подозревая некую цель в ее рассуждении.

– К тому, что я вот не понимаю их, – пояснила она, и глотнула кофе с зеленухой, – мой этнически-фирменный британский здравый смысл буксует в их вязком артистизме.

– Транай, а можно конкретнее?

– Можно, бро. Конкретно у меня сегодня хреновый день… – констебль сделала второй глоток из чашки, – …Сплошные артистические персоны. Сначала два видео-блоггера-пранкера из североамериканского топ-20, дошутились с твоими товарищами. А затем, парочка австралийцев из всемирного топ-10 любовного ретро-романа, обварились при сексуальном эксперименте. Скажи: где мозг у тех, кто лезет трахаться в нестабильный геотермальный водоем? Там рядом – плакат: «Осторожно! Иррегулярный гейзер». Но, любовные романисты ведь самые умные! Разве что, после блоггеров-пранкеров.