Текст книги "Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 84 страниц)

28. Воля богов на задворках цивилизации.

Та же дата 29 августа справа от Линии Перемены дат. Ранний вечер – до заката.

Остров Савайи (самый западный в Германском Самоа). Юго-восточный берег.

Остров Савайи в полтора раза больше, чем остров Уполу, но очень мало населен. Так сложилось то ли исторически, то ли геологически. Тысячу лет назад вулканы в центре острова были так активны, что полинезийцы опасались заселять внутренние районы. С другой стороны – пароводяные выбросы и застывшая лава обеспечили острову крайне плодородные грунты и достаточное количество пресной воды: идеальные условия для фермерства. При колониализме жизнь на Савайи сложилась так: центр острова – пуст, а периметр – оснащен кольцевой дорогой, и утыкан деревнями с плантациями. В каждой деревне – христианская церковь, или даже две-три церкви, чтоб туземцы не забывали о требовательном Боге Белых Хозяев. Он (бог) так и остался чужим для самоанцев. Это импортное оккультное существо следовало задабривать всенародными воскресными песнопениями и материальными податями, иначе оно нашлет солдат-карателей. Такая примитивная теология за несколько поколений прочно вошла в быт туземцев, и когда революционная власть прижала церковников, произошел массовый исход испуганных туземцев в Новую Зеландию. Кстати, теологические предсказания сбылись – вскоре на деревенскую инфраструктуру Савайи стали падать бомбы Международной коалиции.

Такое предисловие объясняет, почему множество деревень на Савайи было брошено, в частности – деревни на берегу полу-лагуны Афаноа на юго-востоке острова. Место тут отличное: Полноводные ручьи прорезают холмы, и впадают в полу-лагуну. На склонах холмов можно собирать четыре урожая в год. Было бы кому обрабатывать землю. Как нетрудно догадаться, революционное правительство (после убедительной победы над внешним и внутренним противником) приняло меры, чтобы земля не стояла без дела. Диапазон мер был весьма широк: от передачи земель в дешевую аренду агро-фермам германских резервистов, до организации агро-кооперативов «по целевым профилям».

Целевые профили в данном случае – происхождение аграрных кооператоров.

Есть коллективные переселенцы с побережья Тонкинского залива (южный Китай).

Есть несколько тысяч туземцев (они жили в самых глухих деревнях, и не уехали).

Есть (внимание!) «февральский декретированный контингент бахаи 18 минус».

Об этом контингенте следует сказать особо. В конце осени позапрошлого года (вскоре после Алюминиевой Революции, начавшейся на Островах Кука), вполне предсказуемо разгорелся хаотичный конфликт на архипелаге Самоа. Разные военные и полувоенные группировки столкнулись в боях, преимущественно по формуле «каждый за себя». На площади 3000 квадратных километров суши и 100.000 квадратных километров океана, маневрировали коммандос США, «голубые каски» ООН, индонезийские моджахеды и германские реваншисты при поддержке Народного флота новорожденной Меганезии. Конфликт вскоре слился с Первой Новогодней войной, охватившей Океанию, и лишь в конце января наметились перемирия, которые определили политический ландшафт. В частности, Запад Самоа достался германским реваншистам – курфюршеству в составе Конфедерации Меганезия. Спецслужба курфюрста сразу «зачистила поле» от остатков оппозиции, но по поводу бахаи возникли сомнения. Эта религиозная община во время войны сотрудничала с ООН и моджахедами, но лишь по гражданским темам. Никто из бахаи не призывал к насилию, и не выступил с оружием против реваншистов. В такой ситуации, применить к бахаи «зачистку» было бы этически некрасиво, особенно если учесть, что из почти 5000 здешних бахаи, более 1000 были детьми и подростками.

В феврале прошлого года, после коротких дискуссий, Германо-Самоанский Фолкентаг принял постановление, и курфюрст Мюллер подписал декрет: «О мерах контроля над сектой бахаи, сотрудничавшей с врагами нации». По декрету религиозная община была поделена на три контингента:

1. Женщины-бахаи с детьми до 3-х лет, и беременные женщины.

2. Иные бахаи в возрасте от 18 лет и старше.

3. Бахаи в возрасте более 3-х лет, но менее 18 лет.

Контингент-1 подлежал безусловной депортации в Новую Зеландию (где существует программа помощи, ориентированная именно на таких вынужденных мигрантов).

Контингент-2 мог оставаться под полицейским надзором в южном пригороде Апиа, и пользоваться Храмом Лотоса, или – подписать форму депортации, и вон из страны.

Контингент-3 интернировался на плантации Афаноа, принадлежавшей общине бахаи, теперь – конфискованной и преобразованной в спецшколу. Как тинэйджеры будут там заботиться о своих мелких братиках и сестричках – не слишком волновало фолкентаг. Инфраструктурный минимум был организован: электро– и водо– и прочее снабжение, аграрная техника, медпункт, полиция, учеба. Дальше пусть они сами крутятся…

…И они крутились. Школа-интернат Плайа-Афаноа была исходно просто деревней на склоне горы среди фруктовых плантаций в криволинейном углу, между расчищенным песчаным пляжем на полу-лагуне и полноводным ручьем, скачущим по естественным вулканическим лавовым террасам (с исключительно плодородным грунтом). Наличие старой, но крепкой колониальной германской дороги, и старого, но крепкого причала, означало неплохие условия для сухопутной и морской логистики. Грузопассажирский транспорт работал, аграрная продукция вывозилась, все нужные товары завозились. У тинэйджеров-бахаи сложилось кое-какое самоуправление и хозяйственный ритм. Они выращивали фрукты-овощи, востребованные в ближайших поселках с фабричной (не-аграрной) ориентацией. Они учились по укороченной школьной программе (дважды в неделю по 4 часа). Они растили детей (сперва, только мелких из своего контингента, а теперь в некоторых случаях уже и своих). Дважды в неделю из Апиа в Плайа-Афаноа приходил специальный паром для родителей или старших родичей (контингента-2), и происходило их общение с контингентом-3 – в присутствии офицера полиции (чтобы пресекать религиозно-политическую агитацию со стороны старших). Любой юниор из контингента-3, достигнув 18-летия, мог (аналогично контингенту-2) подписать форму депортации, и вон из страны. Но это значило бы бросить своих младших… И никто из молодых бахаи в 18 лет не использовал это право. Все они оставались в интернате.

Такая была локальная обстановка к текущему моменту 29 августа 3-го года Хартии…

…Патрульный морской трамвай, подойдя к причалу Плайа-Афаноа, выгрузил там два самолетика (рингфлюгер и He-Mi), и трех пассажиров: Франсуазу и Кристофера Февре, плюс мичмана Утахе Сувароу – вывезенных с кораллового поля Роаникаурафитиа. Их встретили два локальных полисмена, молодые парни-германцы спортивного вида. Они одарили мичмана Утахе Сувароу искренними комплементами в связи с ее действиями, обеспечившими спасение летчиков-новичков (вроде: «ну, ты летаешь, гло – это вообще фантастика»). А летчикам-новичкам достался совет: «аккуратнее выбирать крылья».

Утахе Сувароу обменялась с парнями-полисменами серией позитивных пожеланий в обычном стиле бойцов Народном флота, пожала им руки и (в компании Криса и Фран) приступила к знакомству с местной версией религии бахаи. По законам жанра, сперва, следовало представить гостью здешнему гуру – что и произошло в большой открытой столовой (просто, деревянные столы и скамейки, расставленные рядами под сетчатым каркасом, который обвивала виноградная лоза). Кстати, вся школа-интернат оказалась окружена фруктовыми деревьями, рядами посадок плодового кустарника, и грядками-огородами с разнообразными овощами, и очаровательными декоративными цветами...

…Гуру уже ждал их в уединенном уголке этой большой столовой, причем не один, а с женой и ребенком (примерно полугодовалым). Молодая аборигенная семья, немного старше, чем Утахе. Внешность обычная для самоанцев. Простые симпатичные ребята. Звали их: мистер Майк Сиумуо, миссис Наири Томасе-Сиумуо, и Адам (это было имя

малыша). Дополнительно, французы сообщили, что Наири, это дочка Исайи Томасе, выборного лидера «старшей общины» (это в Апиа на острове Уполу). Сразу же после знакомства, и первой порции чудесного цветочного чая, Крис Февре положил свой смартфон на середину стола, и продемонстрировал молодому гуру ту самую статью в фифтипедии, начинавшуюся словами: «Бахаи – исламская шиитская секта…».

– Но это неправда! – бурно возразил Майк Сиумуо, – У нас своя религия!

– Тогда давай зальем туда свою редакцию этой статьи, – предложила Утахе, и извлекла витифон-элнот из кармана, – ну, ребята, что предлагаете записать в начале?

Майк и Наири переглянулись, и Майк произнес:

– Бахаи, это путь объединения последователей всех мировых религий на основе веры в Единого Бога, и путь гармонии религии и науки, чтобы одно не подавляло другое.

– У-упс… – протянула Утахе, – …По Британской энциклопедии, мировые религии, это буддизм, христианство и ислам. Но в буддизме нет единого бога, ты в курсе?

– Буддисты верят в Будду, – заметил Майк.

– Стоп! – мичман вскинула левую ладонь, – Будда ни разу не бог. Будда это любой, кто достиг просветления, и учит других, как это сделать. Будд, кстати, много. Такие дела.

– Давайте, – предложила Наири, – я позвоню папе, и спрошу про буддистов.

– Нет, давайте сначала все вопросы соберем, – сказала Утахе, – значит, про буддизм мы запомнили. Теперь про христиан. Они верят, что у бога есть сын – тот Христос, в честь которого их религия. Но мусульмане верят, что у бога нет сына. Как их объединять?

– Ладно, я спрошу у папы про христиан тоже.

– ОК. Спроси. Кстати, а вы, бахаи, верите, что у бога есть сын, или верите, что нет?

– Мы верим, что Христос был одним из посланников бога, – сказала Наири.

– Это как у мусульман, – невозмутимо констатировала Утахе.

– Но это не значит, что мы мусульмане! – резко возразил Майк.

Утахе Сувароу улыбнулась самым доброжелательным образом.

– Я не говорю, будто это значит. Я просто хочу разобраться, на что похоже.

– Послушайте! – вмешалась Фран Февре, – Эти догмы точно не главное!

– А что главное? – полюбопытствовала мичман Народного флота.

– Главное: взаимопонимание людей, их единство в разнообразии, их справедливое, без предвзятости отношение друг к другу, их понимание, что человечество – одна семья!

– Хэх!.. Одна семья, говоришь? Я тебе процитирую кое-что… – Утахе повертела элнот в пальцах, сменила страницу, и прочла, – «Культура это все множество стилей и приемов жизни, созданных в разное время разными племенами одной человеческой семьи. Культура принадлежит каждому человеку по праву рождения, и каждый сам для себя определяет, что в ней более ценно, а что менее. Человек ограничен в своем культурном выборе только правами окружающих людей на равенство, свободу, безопасность и собственность».

– Это откуда цитата? – спросила француженка.

– Считай, Фран, это тест вслепую. Ты согласна с тем, что я процитировала, или нет?

– Конечно, я согласна! Цитата о том самом, что я перед этим сказала!

– Я сообразил, откуда цитата! – добавил Крис, – Это перевод нашей Декларации Прав Человека и Гражданина, 1793 года, после победы Великой Французской Революции!

Фран Февре порывисто обняла мужа.

– Отлично! Точно! Просто это перевод приблизительный, любительский, вероятно.

– Ну, – произнесла Утахе, – а какое мнение бахаи про эту цитату. Согласны или нет?

– Люди, – ответила Наири, – создали не только хорошие приемы. Люди создали также разбой и войну. Нехорошо, если кто-то определит для себя, что это самое ценное.

– Потому, – сказала Утахе, – как ты слышала, выбор ограничен правами других людей. Какие-нибудь еще возражения против этой цитаты есть у бахаи?

– Возможно, ты будешь спорить, – произнес Майк, – но религия бахаи против алкоголя, наркотиков, и безответственного секса: неестественного или внебрачного.

– Майк, я не буду спорить, это не моя религия, а ваша. Меня пригласили ваши друзья, и теперь я просто хочу разобраться. Фран говорит, что бахаи за единство человечества, а сейчас ты говоришь, что бахаи не за такое единство, как в цитате. Тогда за какое?

– Утахе, ты неправильно поняла! – воскликнула Наири, – Мы, бахаи, не против людей, живущих по этой цитате из Французской декларации. Но у нас свои взгляды.

– Вообще-то, – уточнила мичман, – цитата не из Французской декларации 1793-го, а из нашей Лантонской Великой Хартии Меганезии. Типа, креативное заимствование.

– О-о… – удивленно отреагировал Крис Февре.

– Такие дела, бро, – она подмигнула, и вновь обратилась к Наири, – ну, значит, бахаи не против, что я, как био-панк по жизни, иногда употребляю алкоголь, или психотропную травку, занимаюсь сексом, с кем хочу, и типа того. Или я неправильно поняла?

– Мы считаем, Утахе, что это вредно, и что ты ошибаешься, если поступаешь так.

Мичман задумчиво погладила свой био-панковскую стрижку – короткий ирокез.

– Хэх! Прикольно. Про то, что вредно, я бы поспорила, но это пока не в тему. Мы ведь составляем правки для фифтипедии. E-oe?

– Да, – подтвердила Фран Февре.

– Значит, – продолжила Утахе, – надо разобраться лаконично и практически. Допустим, появилась страна с вашей бахайской властью.

– Это как? – удивленно спросил Майк Сиумуо.

– Это просто. Например: коралловое поле Роаникаурафитиа, где Крис и Фран аварийно приводнялись. В сумме площадь надводных островков примерно 3 квадрат-км. Это как Великий Атолл Нукуфетау-Тувалу. Чем вам не страна?

– Великий атолл площадью 3 квадрат-км? – с сомнением переспросила Фран Февре.

– E-o. Великий. Это – столица Всемирного Движения Хуманифесто, короче – хуми. Они создали много фишек, включая крабоид, самый результативный лайт-файтер XXI века.

Фран посмотрела на меганезику-маори с недоумением, и та пояснила:

… – Ну, маленький ударный самолет, похожий на краба. Напомните – покажу, а сейчас разговор о другом. Допустим, появилась такая страна с вашей бахайской властью.

– Мысленный эксперимент? – спросил Крис.

– E-o! – Утахе энергично кивнула, – Вот, скажите: в стране Роаникаурафитиа как будут обстоять дела с моими веществами и моим сексом? Разрешено, запрещено, или что?

Наири Томасе-Сиумуо нерешительно посмотрела на своего мужа, но молодой гуру не торопился что-то отвечать, и Наири спросила:

– Майк, может, я позвоню папе, и спрошу, как поступить правильно?

– Ребята, я не поняла, – сказала Утахе, – вы, типа, не знаете, во что верите?

– Мы знаем! – горячо возразил Майк, – Пойми: религия, это как любовь, это так легко почувствовать, но так трудно выразить словами!

– Стоп! Что в этом трудного? Ну, если не требуется шедевр любовной лирики.

– А ты пробовала выразить любовь словами? – спросила Наири.

– Нет, но какие проблемы?

– А ты попробуй, и поймешь, как трудно найти слова для этого.

– ОК! – мичман кивнула, – Сейчас я попробую. Я заранее извиняюсь за стиль. Типа, не «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл или «Обитаемый айсберг» Маргарет Блэкчок. Короче: сразу после Второй Новогодней Войны, наш отряд перебросили с карманного авианосца в заливе Холникоут у восточного берега Папуа в ближайший тыл на остров Вудларк. Я весь первый день чувствовала себя, будто во сне: я не могла поверить, что больше никаких аларм-сирен, больше никаких внезапных боевых вылетов, что можно запросто гулять днем по улочкам поселка, глазеть на людей, как они живут. Или, если надоест, то валяться одной на берегу под пальмой, закрыв глаза, и слушать, как волны шуршат песком. Я сползла в море, поплавала, выползла, улеглась в тени, и собиралась помечтать или подремать, как вдруг: этот парень. Мы так, чуть-чуть были знакомы, он африканец, банту из эскадрона перехватчиков, зовут Нкиво. Ну вот: я вижу, как Нкиво совершает пробежку по мокрому песку вдоль линии прибоя. Он обнажен, так удобнее: пробежался – нырнул. Ничего такого. Но тогда это выглядело… Романтично, что ли. Я окликнула: Нкиво, ты на результат или как? Он остановился, и ответил: или как. Ну…

…За этим «ну» последовала колоритная хроника с точным описанием всех эволюций человеческих тел, в ходе жаркой военно-морской любви – до финишного эпизода:

… – Мы переворачиваемся, у меня уже такая релаксация, что двигаться лень, и Нкиво продолжает меня переть, типа, в миссионерской позе. У него улыбка до ушей, и глаза навыкате. Так навыкате, что я испугалась: вдруг они выпадут. Я впервые видела такие выпученные глаза. От удивления у меня напрягся живот, и тут: пуф-пуф-пуф: у Нкиво оргазм. У меня от этого дополнительные ощущения внутри, и бум-бум-бум. Реальный мульти оргазм. Провалиться мне сквозь небо, если вру!.. Э-э… Ну, что, у меня совсем хреново с литературностью? Говорите прямо. Я ни разу не обижусь.

– Дело в другом, – тихо и грустно сказала Наири, – неужели для тебя это любовь?

– А-а… – протянула Утахе, – …Ну, это я не догнала вопрос. Если ты про любовь в том смысле, как у Ромео и Джульетты, то я расскажу другую историю.

Но, до этой истории не дошло, поскольку малыш Адам внезапно заплакал.

– Блин!.. – буркнула Утахе, – …По ходу, мы достали киндера взрослыми разговорами на эмоционально-напряженных тонах. Но, Наири, если ты не против, то я быстро подниму настроение твоему Адаму. Ну, что?

– Что?.. – отозвалась юная мама – самоанка и, явно колеблясь, посмотрела на мужа.

– Наири, – мягко произнес он, – если мы хотим дружить, то должны доверять.

– Хорошо, Майк, – сказала она и, набравшись смелости, кивнула гостье.

То, как Утахе Сувароу в течение следующих нескольких минут поднимала настроение полугодовалому младенцу, вряд ли одобрил бы традиционный детский психолог. Если держаться европейской традиции, то младенцу надо петь что-то тихое, нежное. И надо покачивать его тоже тихо, нежно. В данном же случае, мичман задорно кричала:

Tika tonu! E-o! Tika tonu! E-o!

Tika tonu! Atu ki a koe, e tama!

He hiki aha to hiki? He hiki roa to hiki? Ua haha!

Приближенный перевод с языка северных маори или утафоа: Все ОК! Да! Верь в себя, парень! Какая у тебя проблема? Такая большая проблема? Мы решим это!..

…Следует отметить, что Утахе в процессе жутко выпучивала глаза, высовывала язык, подпрыгивала (хотя невысоко), даже подбрасывала малыша (хотя несильно). И вот что удивительно: малыш перестал плакать, активно заинтересовался происходящим, даже (после нескольких попыток) схватил Утахе за нос. Эта удача привела его в восторг (по крайней мере, в состояние, которое у малышей аналогично восторгу детей постарше).

Когда Адам удовлетворил свой интерес к ее носу, Утахе аккуратно вернула его маме, подмигнула по-свойски и спросила:

– Ну, как у меня получилось?

– Да! Просто здорово!.. – Наири улыбнулась, – …А у тебя тоже маленький ребенок?

– У меня нет, но у двух моих старших названных сестричек мелкие киндеры, и у моей приемной мамы еще одна дочка родилась в прошлом году. Иногда я тискаю их. Вот.

– Похоже, что у тебя большая и дружная семья, – заметил Майк.

– Точно, – Утахе улыбнулась и кивнула.

– Значит, – продолжил он, – Бахаулла был прав, когда говорил о едином источнике всех религий. Ваша био-панковская религия, хотя языческая, но учит тому же, чему наша.

– Хэх! Это чему тому же?

– Это очевидно, – пояснил молодой гуру, – большая семья, построенная на любви, и на внимании к детям, к этим главным целям, передаваемым из поколения в поколение.

– Хэх! Это просто зоопсихология большинства обезьян, включая людей.

– Зачем ты так унижаешь людей? – с мягким упреком в голосе спросила Фран.

– Брось, гло, – тут Утахе махнула рукой, – ты что, думаешь, мы лучше других обезьян?

– А-а… Ты думаешь, что нет?

– Я думаю… – начала Утахе, и окинула взглядом столовую (где быстро увеличивалось количество юниоров-бахаи, пришедших поесть после рабочего дня), – …Я думаю, что сейчас важно другое. Скажите: имеется ли мастерская в вашей школе-интернате?

– Да. Ты видела старую станцию автотехобслуживания по дороге от причала? Там есть эстакады, инструменты, и все, что надо для ремонта наших мини-комбайнов и лодок.

– Тогда, – сказала мичман, – можно разобраться с самолетом Криса и Фран.

– Это было бы здорово! – обрадовался Крис Февре.

…

Та же дата 29 августа, около 7 вечера. Там же: остров Савайи. Плайа-Афаноа.

Ангар – ремонтная мастерская при школе-интернате.

Не всегда, но довольно часто, сущность человека наиболее ярко проявляется во время профессиональных занятий. Когда мичман Утахе Сувароу взялась за самолетик HeMi (предварительно водруженный на эстакаду) сущность стала проявляться тем ярче, чем глубже заходило исследование современного ремейка 100-летней «летучей блохи». К моменту, когда самолетик был «раздет» до каркаса, до винтомоторного агрегата, и до подвижной механики, мнение Утахе обрело финальную четкость, и прозвучало так:

– Хэх! Друзья, значит, подарили самолетик. E-oe?

– Все так плохо? – предположил Крис, ориентируясь на ее тон.

– Еще хуже! – буркнула Утахе, глядя в открытые потроха самолетика, – Видишь трос и ведущий рычаг к нему? Видишь, что это из говна сделано? А зубчатку видишь? Тоже полное говно. Китайский силумин последнего сорта, для малобюджетной сантехники. Теперь смотрим, почему заклинило хвостовое перо – руль поворота…

…Утахе перешла к хвосту самолетика, моментально развинтила механику и, жестом циркового фокусника, извлекающего кролика из шляпы, подняла в руке два длинных полуцилиндра, явно ранее составлявшие нечто целое.

– Вот, ребята! Это шедевр! Ведущая пластиковая муфта, склеенная из двух половинок дешевым поливинилацетатным клеем. Объяснять дальше? Нет? Тогда идем к движку, посмотрим на него внимательнее… – и Утахе перешла от хвоста к носу самолетика.

… – Здесь мы видим достижения южнокорейской 3D-печати, перенесенные на область северокорейской порошковой металлургии, для производства малобюджетных, проще говоря: одноразовых движков внутреннего сгорания, которое легко и непредсказуемо переходит во внешнее сгорание из-за говняного качества сырья и 3D-принтера.

– Э-э, – опасливо протянула Фран, – этот движок, что, может загореться в полете?

– E-o! – подтвердила Утахе, – Вероятнее всего, на взлетном режиме. Короче: это такой движок, который целиком печатается из металлического порошка и спекается. Можно делать таким методом очень качественные детали, но дорого. Или можно делать очень дешевые детали, но говняные. Этот движок, по ходу, супер-дешевый. Ну, вы поняли.

Молодые французы переглянулись и синхронно вздохнули, затем Фран спросила:

– И что, это никак нельзя починить?

– Можно, – ответила мичман Нарфлота, – но это будет стоить кое-каких денег.

– С деньгами у нас проблема, – признался Крис.

– Значит, вам надо найти спонсора, – сделала вывод Утахе, и спросила, – как насчет тех субъектов, которые подговорили вас разрисовать крылья самолета символами бахаи?

– Это мы сами придумали! – воскликнул он (так эмоционально, что проницательному собеседнику становилось ясно: это вранье, чтобы не выдать инициаторов).

– ОК, – сказала мичман (она поняла, что это вранье, но не хотела обижать этих ребят, к которым чувствовала симпатию), – ОК, тогда давайте прикинем: каких потенциальных спонсоров вы знаете на Германском Самоа?

– Герду Шредер! – моментально отреагировала Фран.

– Герду Шредер? – удивилась Утахе. Она только заочно знала Герду Шредер (как маму Феликса, своего сокурсника в Пи-Кубе). Конечно, она была в курсе отношений Герды Шредер с Хелмом фон Зейлом (майором INDEMI, на днях назначенным прокуратором Самоа). И она была в курсе содержания колонки Герды в популярном германоязычном сетевом журнале «Hauswirtschaft» (Домашние дела). Но что общего может быть у этой персоны с парочкой французских старших тинэйджеров, влипших в секту бахаи?

Фран Февре, по-своему интерпретировала удивленный тон меганезийки.

– А! Утахе, ты, наверное, не знаешь Герду Шердер. Она журналистка из Германии. Мы вместе были в начале лета в круизе на лайнере «Мидгардсорм», но там все обернулось ужасно: исламисты захватили наш лайнер недалеко от Папуа. Ты слышала, наверное.

– Да, – мичман кивнула, – я в курсе. Захват лайнера, и спецоперация по освобождению.

– И, – продолжила Фран, – вчера Герда Шредер напечатала в колонке, что переехала на Германское Самоа, в городок Лаломану, на востоке острова Уполу.

– Ясно! – сказала Утахе, не уточняя, что была в курсе, – А вы, значит, после экстрима с «Мидгардсормом», не вернулись во Францию, а стали дальше кататься по Океании?

– Да, – подтвердил Крис, – и главное: мы познакомились с новозеландскими бахаи. Мы расскажем как-нибудь. А сейчас, как ты думаешь: Герда поможет найти спонсора?

– Просто, позвоните ей и спросите, – посоветовала Утахе.

…