Текст книги "Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 84 страниц)

Хрю была искренне возмущена.

– Хэй, гло! Что за на фиг?! Мы с Невиллом, типа, стоим на ушах, а ты без штанов и с выключенным телефоном, рекламируешь швейные машинки!

– Что? Я рекламирую швейные машинки? – удивленно-беззаботно отозвалась Ия.

– Да! А как еще это назвать? Ты с красивыми ногами, и в майке с рекламой швейной машинки-робота «Fine-Intuitive» фирмы «Taveri» из королевства Футуна-Алофи!

– Королевство? – переспросила она.

– Да, королевство в составе Меганезии, сдвоенный остров, 400 миль на запад отсюда.

– А-а… Я как-то не посмотрела. Просто, мне нужна была одежда.

– Хм… Ия, а где та одежда, в которой ты приехала?

– Хрю, разве это важно? Я так счастлива. И вы с Невиллом такие замечательные.

– Ия, просто скажи: какую травку ты курила?

– Так, – вмешался Невилл Кавендиш, – у меня конструктивное предложение. Хрю, ты отведешь Ию на борт «Пингвина», а я выясню, что тут произошло.

– Толково, – согласилась Хрю Малколм, – идем, Ия. А Невилл тут разберется.

– Вы такие замечательные, – повторила Ия, затем послушно пошла под ручку с Хрю по направлению к яхтенным причалам.

Невилл Кавендиш проводил их взглядом, и двинулся на симпозиум. Офицеров резерва (составлявших центр этой тусовки) он знал лично, или через знакомых, и мог запросто спросить их о странностях, произошедших с сестрой Ией... После их яркого рассказа о перформансе в стиле леди Годивы с бочкой коктейля «чикаго-файра» вместо коня, его аналитическая фантазия достроила недостающие фрагменты паззла. Кавендишу стало понятно: Макнаб, вместо исповеди, склонил бенедиктинку к аутотренингу, или (если выражаться эпически) к подвигу по спасению своего Эго из цепких когтей Супер-Эго. Обнаженный марш Ии был с позиции канаков – просто озорной шуткой, но с позиции католического Супер-Эго – полной катастрофой, крушением норм и ценностей. После уяснения, Кавендиш хотел пожать всем руки, и покинуть тусовку, но не тут-то было.

– Задержись чуть-чуть, – мягко предложил стимпанк-диктатор Йожин Збажин, – ты же классически образованный человек, а мы все неклассические. Помоги кое в чем.

– Почему только я? Тут ведь капитан Бокасса, выпускник Сорбонны.

– Увы, – отозвался Эл Бокасса, – это был колониальный карибский филиал Сорбонны.

– Без тебя никак, сэр Невилл, – заключил аббат Тореро.

– Разумеется, я готов помочь, но в чем именно?

– В том самом. Мы тут выбираем архиепископа. Кстати, поэтому мужская компания.

– Джентльмены, я не понял связи причины и следствия, – признался Кавендиш.

– Публика выдвинула нас кандидатами, – сказал Николо Чинкл-Сицилиец, хозяин сети пиццерий «Чиполлино» и видная фигура Интернационального католического братства моряков (тред-юниона, связанного с Великой Трансокеанской Кокаиновой тропой).

– Vox populi, vox dei, – добавил магистр физики Хобо-Ван, киви с архипелага Токелау.

– Кстати, о диспозиции, – произнес содиректор «Блицверк» инженер Ематуа Тетиэво с архипелага Тувалу, – ареал архиепархии Апиа включает Самоа, Токелау, и Тувалу. На симпозиуме кандидатов, поэтому, присутствует коллега Хобо-Ван, и присутствую я.

Аббат Тореро добавил для полной ясности:

– По какому-то многовековому обычаю, архиепископом должен быть мужчина.

– Теперь мне понятна связь, – сказал Кавендиш, – но чем я могу помочь?

– У всех кандидатов есть серьезные минусы, – пояснил Йожин Збажин, – так например: архиепископ-стимпанк, это глючно.

– Как и архиепископ-сциентист, – добавил магистр Хобо-Ван, – это я о себе.

– У меня есть два минуса, – сообщил инженер Тетиэво, – я вхожу в правление хуми, и я участвовал в тотальной зачистке христианско-официозного элемента на Тувалу.

– У меня еще больше минусов, – проворчал Чинкл-Сицилиец, – начать с того, что СМИ называют меня мафиози, и приписывают мне трансокеанский трафик «снежка».

– У меня, – сказал Тореро, – ценная позиция экуменического аббата в Мифрилланде.

– Аббат Тореро прав, – поддержал Эл Бокасса, – лучше не трогать позицию, аббатский статус которой признал американский епископ Паго-Паго. Что касается меня – имя не подходит для архиепископа. Мой тезка, африканский император, оставил плохой PR.

Невилл Кавендиш помассировал мочки ушей, чтобы сосредоточиться.

– Джентльмены, как вы предлагаете мне проводить сравнение этих минусов?

– Сравнивать такие минусы очень сложно, – ответил Йожин Збажин.

– …И, – добавил Хобо-Ван, – здравый смысл подсказывает альтернативу этому.

– Альтернативу, – добавил Бокасса, – обладающую энциклопедическим образованием, проверенным на практике в таких областях, как физика атмосферы, кораблестроение, постиндустриальная финэкономика, и кибер-файнарт. Альтернативу, у которой уже в стартовой точке есть плюс: фамилия с легендой, с красивым историческим следом. Я полагаю, что напоминание о легенде этой древней фамилии, сделанное декаду назад, эффектно, в ходе инцидента на острове Добу, в связи с католическим бенедиктинским монастырем, является также аргументом в пользу этого альтернативного кандидата.

– Мы, – добавил Чинкл-Сицилиец, – технически поддержим такого кандидата, поэтому решением архиепископских организационных проблем ему не придется заниматься.

– Если только он сам не захочет заняться какими-то из них, – уточнил Йожин.

– Никто не будет навязываться против воли архиепископа, – добавил Хобо-Ван.

– Разумеется, так, – подтвердил Чинкл, – мы все поклянемся перед Верховным Судом Конфедерации, что не будем лезть без спроса в автономные дела архиепархии.

– Джентльмены, я надеюсь, вы говорите все это не всерьез, – растерялся Кавендиш.

Но красноречиво-молчаливые взгляды собеседников дали понять ему, что всерьез.

… -Тогда, – тихо сказал он, – я тоже приведу свои минусы. Формально, я не католик, а англиканин. Фактически, я агностик. И, крупный минус для PR архиепископства: моя открытая дружба с семьей диктатора Бугенвиля, и с семьей экс-судьи Малколма.

– А как, – спросил Йожин, – насчет твоей дружбы с семьей королевы Новой Зеландии? Известный факт, и циклопический плюс для PR! E-oe?

– Было бы нескромно с моей стороны называть это дружбой, – ответил Кавендиш.

– Вот что такое стиль, правильный для архиепископа, – прокомментировал Бокасса.

– Давайте голосовать, – предложил дон Николо Чинкл.

– Не надо давить на кандидата, – мгновенно отреагировал Хобо-Ван.

– Да, реально, – поддержал аббат Тореро, – может, сэру Невиллу надо посоветоваться с друзьями и коллегами? Ведь, архиепископом выбраться, это не кружку пива выпить.

– Конечно, пусть сэр Невилл советуется! – дон Чинкл энергично закивал, – Только нам хорошо бы решить вопрос до полудня. Мы обещали выпустить пресс-релиз для СМИ.

– До полудня по-любому успеем, – оптимистично заметил Ематуа Тетиэво…

…И оказался прав, что характерно.

…

61. Ретро-броневик нетрадиционной ориентации.

Полдень следующей даты: 8 октября, Германское Самоа, Савайи. Плайа-Афаноа.

С одной из аппарелей плавучей фабрики «БлицВерк» в полу-лагуну медленно съехал чудовищно-неуклюжий гибрид среднего армейского броневика и лодки из клепаного металла, украшенный желтой бочкой, закрепленной на длинной плоской крыше. Над машиной на высокой антенне трепетал флажок Аргентины, но без солнышка (которое полагается на горизонтальной белой полосе между двумя синими полосами). Покинув фабрику, машина спокойно покатила по спокойной воде к дальнему углу кораллового барьера, и легла в дрейф. Экипаж (состоявший из двух девушек) вылез на броню.

– Ну, – произнесла младшая из них (Хрю Малколм), – сейчас покурим и начнем.

– Только, я не курю, – напомнила та, что постарше (сестра Ия).

– Ты будешь курить пассивно! – объявила Хрю, и сразу добавила, – Это, типа, шутка. Я реально сяду так, чтобы ветер был с твоей стороны. Вот так.

С этими словами, она заняла подветренную сторону, и закурили папиросу. Сестра Ия поглядела вверх, в небо, затем на флажок, и спросила:

– Почему аргентинский?

– Нет, – ответила Хрю, – это не аргентинский. Это Джульетта.

– В смысле? – не поняла экс-бенедиктинка.

– Ну, интернациональный сигнальный флажок называется Джульетта. Значит: «У меня пожар, и я имею на борту опасный груз, держитесь в стороне от меня».

– Подожди! У нас ведь нет пожара на борту!

– Пока нет. Скоро будет.

Сестра Ия с изрядным опасением посмотрела на желтую бочку, и спросила:

– А иначе никак нельзя провести тест этого движка?

– Можно! – ответила Хрю, – Но так проще. Не надо огораживать полигон флажками, и выставлять часового, чтобы кто-нибудь любопытный не влез.

– А-а… Насколько это опасно для нас?

– Ни насколько. Машина времен Вьетнамской войны. Броня отражает пули из ручного пулемета или осколки от снаряда в двадцати шагах. Огнезащита тоже ОК, и топливо по шлангу идет спиртовое – самое безопасное, если вокруг вода. Намного безопаснее, чем бензин, который растекается по воде, и горит. Короче: безопасность продумана. Хотя, наверное, дирекция разрешила только потому, что я – Малколм, а ты – за компанию.

– По-моему, у тебя очень загадочная семья, – высказала Ия свое предположение.

– Не то, что загадочная, – ответила Хрю, и выбросила докуренную папиросу, – просто, исторически сложилось, что мы – проф-династия, типа того. Теперь давай-ка сбросим полный комплект якорей, а то реактивная тяга сделает карусель из нашей машины.

Постановка на полный комплект якорей была далее выполнена не просто заброской, а непосредственно руками. Хрю ныряла, и пихала якоря в расщелины на дне (глубина – пустяковая, нет проблем). Только после поверки зацепления (путем попытки сдвинуть машину, дав полные обороты на гребной винт) подготовка была признана зачетной. И настала очередь пуска нового реактивного движка (размещенного в желтой бочке). По Великому Закону Мерфи: «Все, что может пойти неправильно – пойдет неправильно». Между прочим: майор Эдвард Мерфи придумал и практически проверил этот закон на авиабазе Эдвардс (США, Калифорния) в 1949 году – когда там проводились натурные эксперименты с летной техникой для только что начавшейся Первой Холодной войны. Парни на авиабазе были не из робких, и тот факт, что они отнеслись серьезно к этому странному закону, подсказывает: авиатор-испытатель должен учитывать мерфологию.

Хрю Малколм – учитывала, поэтому, вдвоем с Ией проверила в салоне броневика все электрооборудование трижды. Сбоев нет. Теперь девушки снова вылезли на броню, и подняли на антенне дополнительный флажок – точнее, алый вымпел (готовность).

– Что теперь? – спросила Ия.

– Теперь, – ответила Хрю, – ждем отмашки таким флажком с борта «БлицВерк».

– А-а… Когда будет отмашка?

– Ну, это как полагается: или своевременно, или чуть позже.

– Хрю, а почему этот движок считается таким опасным? Ребята говорили, что движок, который установлен на бета-версию лунакэта не проверялся с такой осторожностью.

– Потому, что там движок, который конструктивно, в общем, изучен, затем много раз обкатан в виде малого прототипа, и несколько раз в полноразмерном виде. Иное дело движок, который у нас на крыше. Его придумали мои мама с папой месяц назад. Это вообще длинная история. Все началось с пиратского 3D-принтера для армикерамики. Заметь, Ия, хотя по размеру это почти настольный агрегат, но он для реальных штук.

Экс-бенидиктинка импульсивно прижала руки к груди.

– Прошу, не так быстро! Я знаю, что такое 3D-принтер для керамики. На нем делаются всякие копии античных амфор для эксклюзивных интерьеров. Но армикерамика…

– …Это, – пояснила Хрю, – очень мелкозернистая керамика, армированная чем-то типа корундовых волокон. 3D-принтер, как бы, не только заливает керамическую пасту, но параллельно еще прошивает каркас из этих волокон. Короче, получается композит для рабочих условий, в которых металл просто разрушается. Вот это армикерамика, из нее сделан движок – спироджет, который внутри бочки, что сейчас у нас на крыше.

– Но, – заметила Ия, – тогда движок должен быть безопаснее, чем металлический.

– Да, – Хрю кивнула, – движок из армикерамики безопаснее такого же металлического. Прикол в том, что у нас движок иной конструкции. Армикерамика потому, что металл вообще не выдержал бы такой траектории движения деталей на высоких оборотах. Ну, прикинь: если открыто-спиральную турбину разогнать до реально высоких оборотов.

– Прошу, подожди! Что такое открыто-спиральная турбина?

– Шаг назад, – сказала Хрю, – ты представляешь себе физику лопаточной машины?

– Нет… О боже, как все сложно!

Хрю невозмутимо махнула рукой.

– Ничего сложного. Я позже покажу анимированную картинку, и ты сразу поймешь. А сейчас чисто по аналогии объясняю. Ты видела ветряные мельницы?

– Да. В Италии. Они такие удивительные, как очень большие игрушки.

– В них есть что-то этакое, – согласилась Хрю, – а прикинь: если шторм?

– Тогда, – сказала сестра Ия, – надо срочно снимать лопасти, иначе они оторвутся.

– Вот! – Хрю подняла палец к небу, – Ты догнала! Прикол в прочности материала.

– Но… – тут Ия постучала кулаком по броне, – …Если мы при запуске прячемся в это, наверное, есть риск, что в движке из армикерамики что-то оторвется и полетит в нас.

– Ну, так! – подтвердила Хрю, – Прикинь: мои мама с папой поставили этот движок на очередную копию лунакэта, полетали немного, добавили скорости, вдруг: вжик-вжик!

– Подожди! Я не поняла: что вжик-вжик?

– Вот! – Хрю снова подняла палец к небу, – Они тоже не поняли, и ушли на экстренный лэндинг. Такое правило: не понимаешь, что с движком – сразу уходи с круга.

– И что? – спросила Ия.

– И вот, – сказала Хрю, – мы здесь, движок на крыше, ждем отмашку.

– Но, ведь если что-то оторвется… – начала экс-бенедиктинка, однако не договорила…

…Потому что в этот момент с плавучей фабрики была дана отмашка флажком, и Хрю выдала в стиле настоящего морского капрала рявкнула: «за броню!».

…С плавучей фабрики «БлицВерк» за процедурой статического тест-пуска наблюдала маленькая «спец-комиссия», приглашенная инженером-содиректором Ематуа Тетиэво.

…Согласно программе, две девушки на плавучем броневике исчезли внутри корпуса. Минутой позже желтая бочка у них на крыше загудела на басовой ноте, и это гудение стремительно увеличило частоту до тонкого свиста. С наблюдательного мостика, где разместилась спец-комиссия (на дистанции полторы мили) виделся призрачный конус пламени сбоку от бочки и еще – будто, кильватерный след на воде под осевой линией реактивной струи. Чуть дальше клубился туман из водяных капель.

– Горячая штучка, – пробурчал стимпанк-диктатор Йожин Збажин.

– Коллеги, – сказал магистр Хобо-Ван, – безопаснее был бы безлюдный стенд-автомат.

– Так тоже безопасно, – возразил Ематуа, – и сделать было проще, чем стенд-автомат.

– 20 тысяч оборотов! – глядя на дистанционный монитор, объявила Цао Сюян, инженер Пушечного клуба (и еще судья по жребию текущего года), – Надо втрое больше. E-oe?

– E-o, – подтвердил Ематуа, – по расчету, это условие для выхода на суб-гиперзвук.

– Суб-гиперзвук? Хэх… – магистр Хобо-Ван будто попробовал термин на вкус, – Мне кажется: нагляднее был бы термин транс-сверхзвук, по аналогии с трансзвуком. Есть физическая аналогия приближения скорости самолета к 1 Маху, и к 5 Махам.

С этими словами, он вытащил длинную фиджийскую сигару из кармана своей пестрой рубашки-гавайки, и начал вдумчиво прикуривать. Цао Сюян хмыкнула и возразила:

– Аналогия не очень-то. Переходные изменения контактного слоя воздуха – иные.

– А какой термин предложили бы вы, мисс Цао? – спросил он.

– Ну… – она задумалась, – …Можно: предкризис температурно-вязкой устойчивости.

– Хэх… Мне кажется, это похоже на сокращенное описание, а не на термин.

– Да, вы правы, как-то тяжеловесно слишком, – не стала спорить Цао Сюян.

– Я уточню, – сказал Ематуа, – мы не предполагаем ускоряться выше, чем 4.5 Маха.

– Граница ГЭЛА? – спросил Йожин, тоже успевший закурить.

– Да, – Ематуа кивнул.

– А что это за граница такая? – поинтересовалась Сюян.

– Это история 1980-х, – сказал Хобо-Ван, – в СССР был сделан крылатый дрон ГЭЛА с обычным воздушно-реактивным движком, и поставлен рекорд скорости: 4.5 Маха для аппаратов без узко-специфических гиперзвуковых двигательных технологий.

– Mauru! – она козырнула по-флотски, но с особым изяществом. – Суть понятна.

Йожин Збажин резко ударил кулаком по своей ладони, и коснулся ладонью уха. Жест недвусмысленный: «прислушайтесь!». Действительно: в стабильном свистящем шуме экспериментального реактивного движка что-то изменилось. Добавился будто скрип, вызывающий ассоциации с царапаньем гвоздя по стеклу.

– Коллеги, может выключить машину? – предложил Хобо-Ван.

– Вообще-то… – начал Ематуа, но в этот момент желтая бочка на плавучем броневике выстрелила какими-то блестящими осколками, окуталась белым дымом, и загорелась. Несколькими секундами позже до мостика донесся хлесткий щелчок вроде взрыва. На гладкую воду полу-лагуны начали падать осколки, порождая маленькие всплески.

Тем временем, из люка броневика выскочили две фигурки, вооруженные баллонами – углекислотными огнетушителями, и начали поливать руины желтой бочки холодным тяжелым газом. Место действия заволок белый туман, кое-где испачканный дымом.

– Уф! – выдохнул Хобо-Ван, – Хвала Мауи и Пеле, держащим мир! Девчонки в норме.

– Так, они были за стальной броней в полдюйма! – сказал Ематуа, и извлек из кармана радиотелефон, – спас-команда! Это содиректор Тетиэво! Транспортер-стенд с якоря не снимать, а то потеряем ориентир для дайверов при поиске обломков!

– Вот оно, – констатировал Йожин, – пройдена типичная ступень в астронавтике: взрыв аппарата на стартовой площадке.

– Какой это взрыв? – возразила Сюян, – Это мелочь. Вот у Илона Маска в «Space-X» на стартовой площадке были взрывы, это да, впечатляло.

– Зато здешняя стартовая площадка несравнимо красивее! – сказал диктатор-стимпанк, провожая взглядом оранжевый катер спас-команды, уже метнувшийся к точке ЧП.

– Спас-команда! – снова вызвал Ематуа по радиотелефону, – Первым делом проверьте девчонок на предмет травм и сотрясений, и доставьте на берег. Дальше не их работа.

…

Берег – понятие широкое, и Хрю Малколм (будучи спрошена спас-командой) выбрала ближайшую удобную точку: дельту полноводного ручья Фаоасаолиа. Сестра Ия была слишком взвинчена, чтобы формулировать свои пожелания, и согласилась. От «точки морского ЧП» до дельты Фаоасаолиа было менее трех минуты хода. А там…

…Там, среди низкорослого кустарника, разбегались от основного русла к полу-лагуне изумительно чистые мелкие ручейки с галечным дном, шириной четыре-пять шагов.

– Требуется релаксация и медитация! – объявила Хрю, и сбросила всю свою одежду на ближайший куст, – Давай, Ия, делай как я!

– Что делать? – спросила экс-бенедиктинка.

– Вот, – пояснила Хрю, и улеглась в ручеек, так что над водой осталось только лицо.

– Какая теплая вода! – через минуту удивилась Ия, последовав этой рекомендации.

– Ну так! Физика! Галька на дне темная, солнце прошло верхний квадрант, и нагрело. Кстати, гло, ты отлично показала себя в деле!

– В каком деле?

– Так, в таком, которое было на броневике-стенде.

– Но, Хрю, я так испугалась при взрыве движка. А когда потом я увидела осколки там. снаружи, то еще раз испугалась. Броня утыкана осколками, они чуть не пробили…

– Ия, ты драматизируешь. Конечно, осколки крыльчатки турбины могут лететь втрое быстрее обычной пули, но у них не поражающая форма, и в нашем случае, они легкие. Материал: не металл, а армикерамика. Короче: там осколки вошли в броню на два-три миллиметра, не больше. Кстати, это не взрыв, а разрыв турбины. Точнее, спирали. Ну, маленький пожар еще. А ты четко так: хвать второй огнетушитель, и за мной.

– Это, – сказала Ия, – само получилось. Ты схватила огнетушитель, и туда. Я тоже…

Хрю подняла руку из воды и показала пальцем в небо.

– Вот! Именно это мой папа называет хорошей командной работой при экстриме. Ты испугалась, я испугалась, все испугались. Но взяли инструменты, и убили проблему. Кстати: важно было погасить пожар быстро. От движка больше осталось, экспертной комиссии проще работать. Ну, построить картину аварии, чтобы устранить причины.

– А что это могло быть? – спросила Ия.

– Пока, хер знает… – Хрю подняла над водой теперь обе руки и энергично покрутила ладонями, – …Может, резонанс какой-то. Или интерференция ударных волн, которые расходятся в газе от сверхзвуковых лезвий лопаток. Точнее спирали. Это спироджет.

Сестра Ия немного помолчала, лежа лицом вверх и глядя в небо, а затем спросила

– Слушай, Хрю, а зачем это? Эти рискованные фокусы с техникой? Какая цель?

– Хэй, гло! Блин, я должна была в самом начале рассказать! Короче...

– Давай, не сейчас, – попросила Ия, повернулась на бок и, ласково обняв компаньонку правой рукой за шею, осторожно провела левой рукой по ее груди и животу.

Это было слегка внезапно для Хрю. Лишь слегка. Хрю (благодаря сообщению мамы, и благодаря некоторым своим наблюдениям) в принципе, знала о бисексуальности экс-бенедиктинки. Просто, не ожидала, что это проявится, конкретно сейчас. Поэтому ее реакцией было спонтанное напряжение. Кроме того, у Хрю не было лесби-опыта. Хотя, предвзятости в этой теме тоже не было... Ия заметила е напряжение, и тихо спросила:

– Ты раньше не делала это с девушками?

– Не делала. Так что мне капельку непривычно, если ты понимаешь, о чем я.

– Я понимаю. И пожалуйста, не волнуйся. Тебе будет хорошо.

– Ну, я не волнуюсь. С чего бы? – и Хрю погладила Ию по бедру. Такое прикосновение подействовало на экс-бенедиктинку, как кнопка экстренного сброса тормозов…

…То, что произошло далее, было (формально говоря) не совсем лесбийским сексом, а скорее эротической игрой, очень чувственной и нежной, в которой Хрю отводилась не особенно активная роль. Ия, удерживая инициативу, доставила своей партнерше нечто среднее между сильной эмоциональной разрядкой и слабым оргазмом. Хрю (про себя) оценила этот эксперимент словами «хотя я не би-, но миленько получилось». Сама Ия реагировала намного ярче. Окололитературный термин «бурный оргазм» не отражает насыщенности происходящего. Можно углубиться в низкосортные любовные романы, претендующие на художественность, выловить оттуда самое бездарно-триумфальное, нереалистичное описание сексуального экстаза, и применить к случаю сестры Ии. Для обычных людей такое нехарактерно. Точнее, характерно, только не при сексе, а при неосторожном обращении с электричеством...

…В сознании Хрю Малколм всплыла иная аналогия: из флотской инструкции «меры экстренной медпомощи при поражении нейротоксинами гидробионтов». В какой-то момент она готова была метнуться к карманной аптечке, и применить шприц-тюбик с антидотом. Только быстрая позитивная динамика состояния «пациентки» удержала капрала Хрю от этого действия, отработанного на тренингах унтер-офицеров флота.

– Уф! Ия, прикинь: я думала, у тебя судороги.

– Что ты! Мне так хорошо! Хрю, ты такая замечательная. Пожалуйста, останься. Мне хочется еще немного полежать рядом. Чувствовать тебя. Слушать твое сердце.

– ОК, Ия. Если ты в порядке, то я полежу. Только возьму папиросу и зажигалку.

– Да, конечно, бери…

Ия проследила за действиями компаньонки, и с опаской спросила:

– Скажи: как ты думаешь, мы очень неправильно поступили?

– С чего это? – удивилась Хрю, выпуская колечко дыма в бледно-лазурное небо.

– Так считается, – пояснила экс-бенедиктинка.

– Кем? – лаконично спросила Хрю.

– Я не знаю… – Ия медленно провела кончиками пальцев по бедру своей компаньонки, вздохнула и повторила, – …Я не знаю. Везде так говорится.

– Прикинь, гло: ничего никогда само не говорится. Это какой-нибудь субъект говорит. Теперь еще прикинь: что главное в каждом таком субъекте?

– Э-э… Что главное?

– То, что его словомельницу можно заткнуть одной пулей, и он в курсе. Так что забудь чепуху, которая кем-то говорилась о правильном и неправильном в сексе. Тут правило простое: что нравится всем непосредственным участникам, то и правильно!

– Это так странно… – произнесла Ия.

– Это нормально, так что забей, – авторитетно заявила Хрю, выпустив второе дымовое колечко к небу.

Экс-бенедиктинка некоторое время молчала, переваривая этот тезис, затем спросила:

– А Невилл? Что, если он узнает?

– Он узнает без «если». Я скажу ему. Когда взаимная любовь, лучше ничего такого не скрывать друг от друга. Иначе просрешь удачу. Понятно, есть служебные секреты, их скрываешь, это не в счет. Но личные секреты в любви, это плохой стиль.

– Это так странно… – снова произнесла Ия, – …Он в курсе твоих отношений с другими мужчинами, и будет в курсе твоих отношений со мной. Но обычно мужчины ревнуют.

– Ну, – сказала Хрю, – в, как бы, цивилизованном мире все люди ревнуют. Это бизнес.

– Э-э… Как, бизнес?

– Так. Бизнес на реликте рабовладения, которому СМИ не дают спокойно сдохнуть. Я криво излагаю. Хочешь ссылку на книжку Метфорта? Или на книжку Эйка?

– Хрю, пожалуйста, объясни сейчас! Для меня очень важно понять это.

На несколько секунд юная капрал-инструктор задумалась, и удивленно выпалила:

– Ух, офигеть! Ты что, запала на Невилла?

– Я… – тут Ия вздохнула, – …Я сама не знаю, почему так случилось.

– Ну, элементарно, – Хрю весело хлопнула ладонью по ее по геометрически изящному изгибу торса в области талии, – если ты живешь на яхте с симпатичным парнем то, по правилам психоанализа, у тебя включается либидо. Хочешь ссылку на Фрейда?

– Не хочу, – тихо отозвалась Ия, – просто скажи, что мне делать с этим?

– Хороший вопрос, – оценила Хрю, – я уже больше полугода думаю над этим.

– Как, больше полугода? Мы ведь знакомы меньше двух недель.

– Это с тобой мы знакомы меньше двух недель, а с Невиллом я знакома с января. Уже догнала кое-что. У него в детстве сложилось негативное отношение к сексу. Ну, типа, влияние пуританства в семье и школе. Затем еще в университете ****ская социально-психологическая обстановка. И результат: биология в порядке, но психология жестко тормозит. Кстати, вы с Невиллом соотечественники, и тебе должно быть яснее.

– О! Мне ясно! В старшей школе я видела, как подруги ссорятся навсегда из-за этого!

– Блин, Ия, ты опять о ревности. Забей! Тут другая страна. Если мы дружим втроем, то можем заниматься любовью в любой конфигурации. Разве мы ссоримся из-за дележки яичницы за завтраком? Вот, с любовью аналогично. Ну, ты догнала, или как?

– Да, наверное, догнала, – ответила экс-бенедиктинка неуверенно, но утвердительно.

– Вот и классно! – заключила Хрю, – Теперь осталось решить проблему Невилла.

– А-а… Как решить?

Хрю Малколм вскочила на ноги.

– Тактично, вот как! Ну, что, пора двигаться домой?

– Да, – Ия тоже встала, и кивнула, – пора. До Плайа-Афаноа отсюда километров пять.

– Aita pe-a! – Хрю махнула рукой, – Пойдем вверх по ручью, и в полукилометре будет Сюдкюстерейхсштрассе.

– Что-что?

– Ну, южная прибрежная дорога, построенная германцами еще в конце XIX века.

– А-а… А там ездит что-нибудь вроде автобуса?

– По хер. Здесь на любой дороге найдется тот, кто подвезет двух классных девчонок.

…