Текст книги "Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 84 страниц)

КВС Шустов залпом допил ром из стакана, закусил шоколадкой, и тонко намекнул:

– Может, решим вопрос как-то неформально?

– Мы не миллионеры, но кое-какие деньги найдутся, – конкретизировал Сомов.

– Ваши деньги не очень интересны, но ваша квалификация интересна, – сказал Старк.

– Это в смысле, услуга за услугу? – предположил Шустов.

– Так… – Старк снова пожал плечами – …А какой вариант устроил бы вас?

– Э-э… – КВС почесал в затылке. – …Вроде, тут вы ставите условия, а не мы.

– Какие условия, Майк? Мы просто по-товарищески можем помочь.

– Как вольные летчики – вольным летчикам, добавил Махно.

– Мы не очень-то вольные, – возразил Сомов, – мы на контракте с «Penang-Airway».

– Очнись, Макс… – тут Шустов похлопал напарника по плечу, – …Когда в «Penang-Airway» узнают, во что мы влипли, то хер у нас будет, а не контракт.

– Но, Майк, это ведь их карго-менеджер подсунул нам груз-бомбу.

– Макс, кого это гребет? Тут как на родине. Мы попались, значит мы крайние.

Макс Сомов вздохнул, и прилип к стакану с ромом. А Шустов овернулся к Старку:

– Давай, Ури, говори: что нам делать, чтобы выскочить из этой жопы?

– А вы хотите новую работу? – спросил Старк.

– Что, на папуасской зоне лес валить? – с черным юмором откликнулся Сомов.

– Нет, – комбриг Старк улыбнулся и качнул головой, – я о работе по профессии. У того парня, суб-коммодора Нгоро Фаренгейта – фирма, а в фирме – вакансии пилотов.

– И что, он может отмазать нас от австралийского спецназа и папуасских полицаев?

– А ты сам-то как думаешь?

– Э-э… Я думаю: если бы нет, то ты бы не предлагал.

– Верно думаешь.

– А чего денег платит Фаренгейт? – напрямик спросил Сомов.

– Тогда взрослый разговор! – Старк одобрительно улыбнулся, и отработанным жестом фокусника метнул на стол перед собеседниками лист распечатки с расчетами.

Несколько минут КВС и второй пилот вдумчиво изучали цифры (попивая ром), затем переглянулись, и синхронно кивнули. Старк кивнул в ответ и объявил:

– Остается решить вопрос с продолжением фрахтового рейса в Паго-Паго.

– А-а… – протянул Шустов, – …Так мы что, повезем подмененный контейнер?

– Не вы, а мы, – поправил Старк.

– Фирменные куртки снимайте, – добавил Махно, – у вас будут другие куртки. А эти, с логотипом «Penang-Airway» пригодятся нам для убедительности имиджа.

…

Дальнейшие события середины дня в аэропорту Порт-Морсби были достаточно четко обусловлены тем, что уже рассказано выше.

Исходный контейнер «Красного полумесяца» (содержащий более 12 тонн октагена и многоканальный радио-взрыватель), был погружен на лесовоз. Лесовоз проехал менее километра до морского терминала, затем на морскую самоходную баржу. Баржа сразу вышла в море. Там можно было аккуратно без риска (используя робота) распотрошить контейнер, и (если повезет) многое выяснить по маркировкам зарядов и взрывателя.

Контейнер-подмена (на вид – совершенно такой же), был помещен в трюм самолета, и вылетел на восток, в направлении Паго-Паго. В его кабине находился КАК БЫ тот же экипаж: КВС Шустов и второй пилот Сомов. Примерно такой же славянский акцент в английском при переговорах по радио, и матерные вставки на русском. Поди, отличи.

С точки зрения не информированного наблюдателя, фрахтовый C-130 «Hercules» лишь потерял 2 часа на ремонт топливного патрубка. Расчетное время прибытия в Паго-Паго сместилось в поясе Самоа с 10 вечера 30 октября на полночь 31 октября. Это никак не влияло на план теракта, ведь вечеринка у Слаанеша намечалась на всю ночь.

…

86. Как бы пейнтбол и психология политэкономии.

Полночь 31 октября. Американское Самоа, аэропорт Паго-Паго.

Около края парковочной площадки для грузовых самолетов, стоял длинный лимузин, внутри которого находились (кроме шофера и телохранителя) два пожилых субъекта в престижных деловых костюмах. Это были: саудовец Гарун Абу-Гази Ибраэддин, вице-президент Красного Креста и Полумесяца в регионе ЮВАиО (Юго-Восточная Азия и Острова), и пакистанец Зандхар Маджрай, аудитор Совета по Исламским Финансам в Океании. Чуть поодаль стоял полицейский автомобиль – на всякий случай (чтобы этих титулованных субъектов не постигла какая-нибудь глупая неприятность).

В 0:05 через ворота аэропорта въехал грузовик-платформа, и почти тогда же в черном звездном небе стали различимы огни тяжелого самолета. Фрахтовый C-130 выполнил безукоризненный лэндинг, и вырулил на центр парковочной площадки. Тут же к нему подкатил тяжелый аэропортовый автопогрузчик, а грузовик-платформа встал в точку приема контейнера. Длинный лимузин тоже подъехал – и два титулованных субъекта пронаблюдали, как из огромного хвостового люка извлекается контейнер, и аккуратно переставляется на грузовик. Четверо служащих службы безопасности аэропорта очень поверхностно проверили груз, подписали бумаги с КВС (в фирменной куртке «Penang-Airway»), и с водителем грузовика (индусом в униформе автотранспортной компании «Wheelog»). После этого, водитель на грузовике с контейнером развернулся, выехал за ворота, и исчез в ночи. Погрузчик уступил место заправщику. Лимузин проехал вдоль авиационных парковок до 16-метрового бизнес-джета «Hawker-Longer». Высадив трех пассажиров, лимузин развернулся и уехал на парковку автомобилей для VIP.

Оба титулованных субъекта и телохранитель, поднялись в салон, затем бизнес-джет, с некоторой поспешностью вырулил на ВПП, взял разбег и ушел в небо. Немного позже стартовал заправленный C-130. Полисмены, задача которых была исчерпана, уехали в сторону города, к центральному управлению. Все, КАК БЫ, нормально...

…Но на самом деле началась самая драматическая фаза событий. Телохранитель умер практически мгновенно – от точного удара длинного лезвия в шею. Пилоты «Hawker-Longer» взлетали под принуждением – такие же лезвия были приставлены к их шеям. Ибраэддин и Маджрай просто впали в ступор, поняв, что самолет захвачен пиратами.

Пиратов было пятеро. Молодые некрупные парни, в которых этнограф распознал бы индейцев из южноамериканских джунглей (вдоль притоков Амазонки, или Ориноко). Точнее, это были индейцы ваовао из Гайаны. Как эти ваовао пробрались на самолет – вопрос, опять же, этнографии. Такая особенность некоторых первобытных племен.

…

Между тем, на земле, водитель автотранспортной компании «Wheelog», индус (точнее бенгалец) Сутжат Бурхани вел грузовик с 20-футовым контейнером каким-то кривым маршрутом (так показалось бы наблюдателю, считающему, что цель этой перевозки – доставка груза в отель «Сапфировая волна» – пункт размещения тиморских беженцев). Вообще-то Бурхани стремился не туда, а к экспо-комплексу фирмы «RUR» Слаанеша. Именно там сейчас происходило гульбище, приуроченное к Хэллоуину.

Пока этот 19-летний парень вел машину по ночному шоссе, чтобы в финале взорваться вместе с толпой незнакомых людей, некто из этих незнакомых людей решил обсудить феномен шахидов со своими товарищами по временной пейнтбол-команде. Некто – это доктор Хелсинг (35-летний отставной врач Национальной Гвардии США, ныне – лидер коммуны эко-растафари Мифрилланда). Еще тут присутствовала парочка его молодых ассистентов: Хирам и Квитти, плюс аббат Тореро с 12-летней воспитанницей Ралинэ. Пейнтбол был легендой-прикрытием, позволяющим нескольким командам участников вечеринки вооружиться и экипироваться для ночного боя, не вызвав подозрений у тех участников, которые «не в теме». Пейнтбол ведь просто игра, не так ли?..

…КАК БЫ, так. Но присмотримся: настолько ли отличается оружие и экипировка для пейнтбола от таковых для боевого контакта? Та же каска, очки, доспехи, и ружье. Да, конечно, доспехи и ружья – «игрушечные» (рассчитанные на стрельбу желатиновыми красящими шариками). Но кто мешает стилизовать боевое оружие под пейнтбол? Это риторический вопрос, из которого ясно, о чем речь. А средства маскировки, кстати, не отличаются – они одинаковы для боя и для пейнтбола. Поэтому пятерка аббата Тореро выглядела как маленькие и неприметные изгибы склона холма над парковкой у экспо-комплекса фирмы «RUR». И вот, изгиб, бывший доктором Хелсингом, объявил:

– СМИ обычно называют шахидов-самоубийц психопатами, но с позиции социальной психологии, большинство из таких шахидов – адекватны.

– Адекватны чему, док? – спросила Квитти.

– Адекватны социуму, в котором они выросли, – пояснил Хелсинг.

– Ну, – отозвался аббат Тореро, – так их мусульманский социум, это психопатология.

– Точно! – поддержал Хирам, – Вот хотя бы их отношение к женщинам. Извращенцы.

– Не все так просто, – произнес Хелсинг, – попробуйте-ка объяснить феномен шахидов неофитов из числа европейского супермаркетного планктона времен войн за Магриб.

– Это когда было? – спросила Ралинэ.

– В 2010-х, – ответил Тореро, и добавил, – такая тема. Живет парень в Британии или во Франции, работает в супермаркете или фастфуде, перекладывает пакеты туда-сюда, не напрягается, и получает больше тысячи баксов в месяц, плюс социальный пакет...

Тут встряла Квитти:

– Прикинь, Тореро: в Западной Европе на тысячу долларов не разгуляешься.

– Ну, – ответил он, – никто не мешает делать карьеру, учиться чему-то, за что платят. А вместо этого, парень принимает ислам, затем полгода ходит в мечеть, учит молитвы и краткий курс подрывника, затем получает благословение муллы, набивает сумку-пояс взрывчаткой и гвоздями, идет в супермаркет в пиковый час, и взрывается. Game over.

Возникла пауза, после которой отреагировал Хелсинг.

– А разумный вариант жизнеустройства за этого парня, какой, по-твоему?

– Ну, я же говорил: там можно учиться чему-то, за что платят. В любой точке Западной Европы, за два-три года можно снизу подняться вдвое по деньгам, если соображать.

– Так, Тореро. Допустим, этот парень поднялся вдвое по деньгам, и что дальше?

– Ну, можно через пять лет подняться еще вдвое. Четыре тысячи в месяц, это неплохо.

– Так, и что дальше?

– Дальше сложнее, – произнес Тореро, – чтобы там много получать, надо, как говорят: родиться с серебряной ложкой во рту. Ну, в семье, которая тебя продвинет.

– Иначе говоря, – интерпретировал лидер эко-растаманов, – в Европе тот, кто родом из социальных низов, и без особых талантов, даже крутясь, как белка в колесе, не может подняться до комфортного жизненного стандарта среднего класса.

Аббат Тореро подумал, и согласился:

– Да, типа того.

– Типа того, – эхом отозвался Хелсинг, – поэтому, у многих молодых жителей там нет готовности крутиться, как белка. Все равно, не достигнешь многого. Они остаются на постоянной неквалифицированной или эпизодической работе с малым доходом, и без шансов на будущее. Это особый социальный слой, называемый: прекариат.

– Прекариат? – переспросила Ралинэ, – Может, пролетариат?

– О, юнга! Заметно, что ты осваиваешь классику марксизма!

– Ну? Так и что?

– Лучше аббат расскажет, – ответил Хелсинг, – он соображает в транс-марксизме.

После некоторой паузы, аббат Тореро отозвался.

– ОК. По ходу, Ралинэ, ты почти права. Прекариат – тот же пролетариат, но в условиях деградации капитализма до бюролизма и начала Великой Рецессии. Пролетариат был классом, продающим свою рабочую силу для производства всех материальных благ. В классическом капитализме, массовый пролетариат был необходим, и его положение в системе было стабильным. Но при НТР, потребность в живом труде на материальном производстве снизилась в несколько раз. И пролетариат с его товаром «рабочая сила» оказался вытолкнут в сферу факультативных услуг.

– Факультативная сфера? – переспросила 12-летнняя воспитанница.

– Да. Это сфера тех услуг, без которых система может легко обойтись. В Меганезии не увидишь такого. Иная система. Но в Паго-Паго Сити это можно увидеть, например, в супермаркете C-and-C: такой парень расставляет товары на полках по плану-картинке. Называется: мерчендайзер. Или в фастфуде Subbay: такая девчонка на входе.

– А! Такая смешная, которая улыбается, и говорит что-то типа: мы вам рады. E-oe?

– E-o, – подтвердил аббат, – называется: хостесс.

– А… На фиг они нужны?

– Ну, чтобы бороться с антифицитом. Это мы будем проходить по транс-марксизму. В общем, масса работников сферы факультативных услуг требуются при бюролизме для маскировки ненужности массового живого труда в новой экономике Первого мира.

Возможно, аббат Тореро добавил бы что-то еще, но тут Хирам поинтересовался:

– А что насчет абстрактного европейца, который принял ислам и пошел взрываться?

– Про него док Хелсинг собирался объяснить, – заметил Тореро.

– Да, – подтвердил Хелсинг, – поэтому я заговорил о прекариате, как классе. Как верно говорил аббат, у пролетариев было ясное место в системе. Без них капиталистическая экономика не могла производить товары. Пролетарии могли угрожать забастовкой, но главное: у них была объективная мера социального достоинства. А у прекария ничего подобного нет. Он факультативен, не нужен, и если он бросит работу, то с обществом ничего не случится. Так что прекариат урезан не только материально, но и социально.

– Пуф! – фыркнул Хирам, – Чепуха! Хиппи там в Европе еще сильнее урезаны, однако, социального достоинства у них на порядок больше, чем у всяких клерков.

– Пуф! – пародийно фыркнул Хелсинг, – Включи интеллект! Хиппи – нонконформисты, достоинство которых не зависит от ценностей социума. А прекариат – конформисты с несамостоятельным мышлением. Это декоративные овощи, которые высаживаются на грядках при финансовом подъеме, и выдергиваются при спаде. У прекария нет шансов реализации в социальной шкале ценностей, и нет воли, чтобы, как хиппи, создать свою ценностную шкалу. Прекарий – осознанное ничтожество и это давит на его психику.

– Ага! – встряла Квитти, – Значит, этот парень принимает ислам, и берет пояс шахида, потому что становится психом. Ну, док, и против чего ты тогда споришь?

– Ты не поняла, – ответил он, – этот парень не псих. У него нормальная мотивация, он нуждается в социальном лифте к более престижному уровню. И находит лишь такой специфический лифт. То же самое в каком-нибудь Факистане с кастовой системой. У молодого человека из низов есть единственный простой понятный социальный лифт: вступление в шахиды. Карьера шахида очень недолгая, зато он окружен уважением.

– Хэх… – хмыкнул Хирам, – …Типа как японский камикадзе в 1945-м?

Доктор Хелсинг всерьез задумался, после чего ответил.

– Это феномены одного рода, но камикадзе были гораздо более мощным лифтом. Как известно, камикадзе после тарана становились богами пантеона Синто. А в исламе нет вакансий богов. Догматически единственное место занято навечно. Но, я повторю: это феномены одного рода. Акт религиозно-террористического суицида, это для молодого человека из прекариата – условно-нормальная реакция психики на жесткую пирамиду социальных статусов, лишенную лифтов в политэкономии, и потому…

…Он не успел договорить, поскольку из всех клипс-коммуникаторов донеслось:

«Штаб вызывает позицию-Аш4. Объект-Б в двух минутах, подтвердите готовность!».

«Это аббат, позиция Аш4, готовность подтверждаю», – ответил Тореро.

«ОК, аббат, приказ: стрелять по сигналу, или при оперативной целесообразности. По возможности, брать Объект-Б живым, но если это рискованно, то ликвидировать».

«Ясно, по возможности возьмем его живым, а если нет, то нет», – подтвердил Тореро.

…

Сутжат Бурхани вывел грузовик на парковку, и затормозил почти впритык к сетчатой изгороди, отделяющей экспо-комплекс фирмы «RUR» от обще-муниципальной земли. Пришло время нажать кнопку радио-взрывателя…

…С позиции «игроков в псевдо-пейнтбол» через очки-ноктовизор нельзя было видеть нажатие, но резкая смена позы фигуры в кабине грузовика ясно указало: сделано!

– Включаешь, но не работает, – иронично шепотом прокомментировал Хирам.

– По-моему, – заметила Квитти, – тот парень снова нажал кнопку.

– Да, – подтвердил Хирам, – сейчас понять бы, что у того парня в голове.

– У него, – сказал доктор Хелсинг, – острый кризис экзистенциальной фрустрации.

– Это что такое? – спросила Ралинэ.

– Это чувство пустоты и бессмысленности своего существования. Субъект подвел все мыслимые итоги и, когда нажатие кнопки не отправило его в небытие, у него вообще пропали идеи о том, что делать дальше. Сейчас он начнет звонить и спрашивать.

– Он что, засветит свою группу поддержки? – удивился аббат Тореро.

– Да. Он не думает об этом, и ведет себя как опиумный наркоман в абстиненции. Его интересует только информационная доза, назовем это так. Смотрите, как это будет.

Террорист вышел из кабины грузовика, затем обошел по кругу, будто надеялся найти внешнюю причину неисправности бомбы. Ничего не найдя, он прислонился плечом к кабине, вынул телефон из кармана, включил какой-то вызов, и прижал телефон к уху.

– Психология рулит, – прокомментировала Квитти, – и что будет дальше, док?

– Дальше, – сказал Хелсинг, – он позвонит по всем телефонам братьев по вере, которые найдутся в меню, но не получит искомой инфо-дозы. Тогда он впадет либо в глубокую депрессию, либо в неконтролируемый гнев. По его темпераменту вероятнее гнев.

– Хэх… – выдохнул Тореро, – …Док, хорошо бы знать: как конкретно проявится гнев?

– Аббат, не требуй чудес от науки. Ты читал «Амок», новеллу Стефана Цвейга?

– Хэх… Нет, а что?

– Зря не читал, вот что. Ты ведь теперь, как бы, локальный лидер религии, сыгравшей огромную роль в формировании культуры последнего тысячелетия Старой Европы.

– Док, и что? Мне все бросить и читать кучу книг, написанных в том тысячелетии?

– Кучу не обязательно, – уточнил Хелсинг, – но культурный минимум тебе пригодится. Кстати, это будет полезно и кое-кому из твоих домочадцев. Ралинэ, я о тебе говорю.

– Док, у меня и так куча заданий в школе!.. – трагически зашептала юниорка.

Квитти отложила псевдо-пейнтбольное ружье, взяла бинокль-ноктовизор, и начала присматриваться к действиям террориста. Тот уже успел кратко поговорить с двумя абонентами, и перешел к каким-то иным манипуляциям с телефоном.

– Ну, что там? – полюбопытствовал Хирам.

– Это чучело что-то пишет, – проворчал она, – но не прочесть. У бинокля-ноктовизора слишком малое разрешение. Давай, ты используешь свой оптический бинокль.

– Ну, и что я там увижу в темноте? – спросил он.

– Окно кабины грузовика, – сказала Квитти, – я вижу: там отражается экран телефона.

Хирам, молча, согласился с этой идеей, сдвинул очки-ноктовизор, и нацелил обычный оптический бинокль на окно, в котором отражался яркий экран телефона. Где-то через полминуты, он сообщил:

– Трудно читать зеркальный текст, но это гостевая книга на сайте крайне популярного американского таблоида «Transcontinental Top-News». Я вижу логотип TTN… Так, он написал сообщение и открывает другой сайт… Так! Это гостевая книга другого, тоже популярного таблоида, «World Mirror». Он пишет сообщения.

– Я на сайте TTN, – быстро сказала Квитти, – это чучело объявляет о теракте!

– Логично, – произнес доктор Хелсинг, – у террориста нет бомбы, однако есть тяжелый грузовик, который можно применить, как таран.

– Он сейчас сядет за руль… – тревожно заметила Ралинэ…

…В этот момент звонко хлопнул выстрел. Дистанция была около 70 метров, и пуля из псевдо-пейнтбольного ружья попала точно в левое бедро террориста. Аббат Тореро не промахивался с коротких дистанций. Сутжат Бурхани, как подкошенный, свалился на асфальт. Его телефон тоже упал на асфальт, хотя не с большой высоты.

– Квитти и Ралинэ, будьте на месте, рапортуйте в штаб, остальные за мной! – приказал Тореро и, вместе с Хирамом и Хелсингом, побежал к подстреленному Объекту-Б. Как показывает практика, при шоковом аресте методом пулевого ранения в бедро, следует экстренно оказать медицинскую помощь, иначе кровопотеря и шок добьют арестанта. Телефону, упавшему на асфальт, тоже нужна экстренная помощь, а то может пропасть важная информация из его памяти. В данном случае, команда Тореро успела вовремя.

…

Примерно в это же время (в 1:30 ночи 31 октября) несколько сотрудников маленькой автотранспортной компании «Wheelog», лежа на полу гаража, лицом вниз, мысленно проклинали своего коллегу: водителя Сутжата Бурхани и его телефон. Звонок шахида, разумеется, был отслежен, и в офис-автобазу «Wheelog» явился отряд морской пехоты США вместе с отставным вице-адмиралом Хьюго Ледроадом…

…Отставной разведчик буднично прошелся вдоль ряда лежащих на полу бенгальских мигрантов – работников транспортного бизнеса, и объявил тоном лектора-политолога:

– Наше сложное время характеризуется разгулом терроризма и беззакония, ежедневно ставящих нас перед выбором между добром и злом. Для вас сейчас добро, это попасть в полицию Паго-Паго и, после гуманного американского суда, беззаботно жить, играть в волейбол в тюремном спортзале, и хорошо кушать. Зло, это попасть в INDEMI, и к утру превратиться в корм для акул. Вы поняли, как вам повезло с таким простым выбором? Я не слышу ответа: да или нет? Например, вы понимаете это? – и Ледроад несильно пнул ближайшего арестанта в бок носком ботинка.

– Да… – отозвался тот (вовсе не собираясь в герои).

– Следующий! – резко приказал Ледроад.

– Да, – продублировал второй арестант...

– Да, – подтвердил третий, и далее – все.

…Дождавшись, пока все ответят «да», вице-адмирал подвел итог.

– А сейчас каждый из вас по-дружески расскажет все, что мне интересно. Я ведь ваш лучший друг сейчас. Я спасаю вас, и в ваших интересах, чтоб я не передумал. Теперь первый вопрос: с кем, кроме вас, дружил ваш водитель Сутжат Бурхани? Я слушаю.

…

Благодаря гуманному и как бы дружескому подходу, Хьюго Ледроад почти мгновенно получил решение загадки локализации второго абонента, которому звонил террорист. Первый абонент, понятно, был локализован в офисе-автобазе «Wheelog». Но второй (загадка) оказывался, будто, прямо в управлении морского порта Паго-Паго. Учинять ночной штурм управления порта – не хотелось. Технически, конечно, это было бы не слишком сложно, однако политически подпортило бы имидж Паго-Паго и, к тому же, Ледроад чувствовал: что-то не так. И правда: оказалось, что Абонент размещался не в управлении порта, а на 15-метровой моторной барже «Manzil-Kebab», плавучей лавке арабского фастфуда, популярной среди туристов и работников порта. Телефоны лавки подключались через роутер порта – и автоматическая процедура поиска телефонов на местности, разумеется, давала координаты роутера. Что ж, загадка решена, и осталось выбрать метод «обработки» этой популярной плавучей арабской фастфуд-лавки. Если объект популярен, то практическая теория разведки рекомендует действовать тихо. В соответствие с этим, вице-адмирал не стал повторять там морпех-шоу (как на автобазе «Wheelog»), а слил информацию майору фон Зейлу – такая маленькая любезность.

…