Текст книги "Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 84 страниц)

38. Пчелиные тигры и межрелигиозная дружба.

4 сентября. Не раннее утро. Американское Самоа.

Юг острова Тутуила. Берег залива Фагателе. Мифрилланд.

Залив на месте древнего полуразрушенного кратера вулкана тут с трех сторон окружен волнистым контуром зеленых холмов, крутых у вершин, но пологих у берега, а в узких долинах, где ветры за столетия сдули полосы грунта, из зеленых тел холмов выступили

скальные «карандаши», и обросли лианами, прицепившимися корнями к вертикальной поверхности камня. Ряд «карандашей» рухнул при землетрясениях в разные времена, и крупные обломки скатились в залив. Возникли каменные стелы, торчащие над водой и накрытые зелеными шапками тех же лиан. От мыса Фагателе-Ики в залив разбегались лучами плавучие пирсы: порт Мифрилланда. Эти пирсы переходили в улицы городка, состоящего из коттеджей с многогранными крышами, и очень внушительных ангаров – полуцилиндров и полусфер, вокруг двух площадок для обработки груза. От площадок улицы Мифрилланда убегали в горы, как трассы для циклопического скейт-слалома.

Трудно было поверить, что все это выросло за полгода в процессе быстрого развития агрофирмы 28-летнего аббата Тореро, занявшей треугольник цветущих горных долин западного сектора острова Тутуила. В этом треугольнике оживали туземные поселки, брошенные полтора года назад при мятеже батаков. Некоторые семьи возвращались с Гавайев, прослышав, что «аббат Тореро и Ко» предлагают хорошую работу. Хотя, не туземцы стали тут большинством, а субкультура эко-растафари. Эти ребята – простые североамериканцы, возглавляемые неким доктором Хелсингом (35-летним отставным военврачом из корпуса Национальной Гвардии США). Эко-растафари построили свою коммуну в фатально заброшенной туземной деревне Аолуме, на полноводном ручье в прекрасной горной долине Ваиууме. Кто на самом деле были эти эко-растафари, какие деловые отношения связывали доктора Хелсинга с аббатом Тореро, какую роль играла коммуна Аолуме в экономике Мифрилланда? Ответ на все три вопроса – туманный.

Ранее фон Зейл не бывал на этом объекте, так что сейчас (наблюдая Аолуме из кабины автожира, с высоты птичьего полета) составлял первые визуальные впечатления. Итак: объект включает: солнечно-ветровой электрогенератор, пруд-водохранилище, и башню водяного конденсатора. Очевидно, потока ручья не хватает, и дополнительная вода тут получается из воздуха, путем быстрого охлаждения воздуха. Еще тут были несколько огромных ангаров-полусфер, несколько бунгало, и летная площадку для автожиров,

…

Снижение – лэндинг. И сразу – принимающий гид (если можно назвать так 12-летнюю девчонку, одетую в шорты и майку с эмблемой агрофирмы: золотым силуэтом пчелы).

Можно было принять девочку-гида за малайку, но майор фон Зейл, знал: она родом из Боливийской Амазонии, и ее зовут Ралинэ. О том, как она оказалась в Океании, и как познакомилась с условным аббатом Тореро – можно было бы снять кино-триллер…

…И чуть позже будет сказано, почему. А прямо сейчас девочка изобразила на хитрой мордашке улыбку до ушей, и вскинула правую руку в эпическом приветствии:

– Sieg Heil Tovarishch Sturmbannfuhrer!

– Heil! – откликнулся фон Зейл, сопроводив это таким же жестом.

– Классно у меня получается, а? – спросила она.

– Да, Ралинэ, классно. Но слово «Tovarishch» это из Красной армии, а не из Waffen-SS. Поэтому, если «Tovarishch», то «Kombat», а если «Sturmbannfuhrer», то «Genosse».

– Klar Genosse Sturmbannfuhrer! – бодро подтвердила она понимание этой поправки.

– Fein, Kadett, – похвалил он, – теперь давай, рапортуй о ЧП.

Ралинэ пожала плечами.

– Не такое большое ЧП. Кто-то случайно завез пчелиных тигров. Скорее всего, через аэропорт Паго-Паго, из Китая. Они тут угнездились, и стали таскать наших пчел. Мы выследили их и сделали тотальный геноцид. А ты что, решил расследовать?

– Пока, я решил уточнить картину, – ответил фон Зейл, – может, надо будет выпустить специальный приказ службе биоконтроля входящего транспорта. Но, по-любому, есть конфиденциальное дело к Тореро, так что пчелиные тигры типа: повод.

– Я поняла, – кратко отозвалась 12-летняя боливийка.

– Так, Ралинэ. – продолжил он, – а где аббат Тореро?

– Ну, он и суб-коммодор Йожин сидят в пруду. Квитти регулярно колет им антидот.

– Scheisse! Что, ситуация настолько серьезная?

– Да. Все из-за Йожина. Типа: стимпанки не боятся букашек, а подчиняют их. Ну вот.

– Ясно… А Тореро в состоянии общаться?

– Да, теперь может. Вот ночью была жопа. Я даже испугалась. А сейчас ничего.

– Ясно. Я к нему зайду. А сейчас я хотел бы поговорить насчет твоего блога, и насчет сотрудничества с епископом американской епархии Паго-Паго..

– Aita pe-a, Хелм. А хочешь, я сначала покажу тебе военнопленных?

– Военнопленных? – слегка удивленно переспросил он.

– E-o! – девочка энергично кивнула, – Ну, идем.

…

За огромным ангаром-полусферой был второй ангар поменьше – шатровый конус.

– Биолаборатория, – пояснила Ралинэ, открывая дверь, и сообщила молодому китайцу, одетому в мешковатый сиреневый комбинезон, – Иво, это майор фон Зейл из Гестапо.

– А, так вы хотите взглянуть на мандариний? – улыбаясь, предположил китаец.

– Значит, вы реально поймали пчелиных тигров? – уточнил майор.

– Да, мы захватили большое гнездо, – гордо сказал Иво, – точнее, Йожин и Тореро это сделали. Чиа и я отговаривали, Хирам и Квитти отговаривали, но… Спросите Чиа.

– Да, спросите меня, – поддержала китаянка, одетая в такой же комбинезон. Кстати, по моментальному наблюдению фон Зейла, эти ребята были не национальные китайские китайцы, а сингапурские китайцы (диалект, манеры, стиль одежды – узнаваемо).

– Настолько опасны пчелиные тигры? – спросил фон Зейл.

– Майор, вы что, вообще видели их? – в свою очередь поинтересовался Иво.

– Я видел на фото, а хотелось бы в реале.

– Идем, майор! Будет вам реал, – тут сингапурский китаец махнул ладонью, приглашая пройти вглубь шатрового ангара…

…Грациозные крылатые монстры, ярко-желтые с черными полосами вокруг туловища сейчас были отделены от зрителей надежной преградой из оргстекла. И даже при этом находиться рядом было слегка тревожно. Оса размером с мизинец взрослого мужчины внушает опасения даже настоящему смельчаку.

– Scheisse… – буркнул фон Зейл себе под нос.

– Вот то-то, – менторским тоном прокомментировала Чиа, и прочла краткую лекцию.

Мандариния (она же – гигантский азиатский шершень, она же – пчелиный тигр) очень древнее существо, и очень неприятное для пчеловодов (она ловит пчел на корм своим прожорливым личинкам). Мандаринии добираются в разные регионы «транспортными зайцами» – по каналам авиационного и морского трафика. Если оперативно не выявить возникшие гнезда мандариний, и не уничтожить их, то у пчеловодов будет проблема…

(Далее Чиа перешла от общего принципа к частной ситуации).

…В Мифрилланде была накатана надежная технология поиска и уничтожения. При обычном раскладе, нынешняя «мандаринистская экспансия» была бы пресечена без сюрпризов. Но, суб-коммодор Йожин Збажин, лидер стимпанков Северного Самоа, заглянувший в гости, вбросил идею, подкупавшую новизной: взять гнездо живьем! Дальше можно передать мандариний в руки экспертов по генной инженерии и (при некоторой доле удачи) породить породу гигантских медовых пчел. Супер-проект!

Йожин и Тореро (игнорируя опасения экспертов) надели защитные костюмы, и взяли штурмом последнее гнездо мандариний (вместо того, чтобы спалить из огнемета, как остальные). Штурм, в общем, удался: они захватили шершне-матку, яйца и личинок, однако несколько сотен шершней, оставшихся на свободе, без колебаний атаковали захватчиков, и положили свои насекомые жизни на алтарь чести (выражаясь в стиле европейского рыцарского романа или японского самурайского эпоса). Те защитные костюмы, которые применялись от жала пчелы, были малоэффективны от длинного прочного жала пчелиного тигра. Два неосторожных героя агробизнеса, перетаскивая огромное бумажное гнездо с грунта в контейнер, получили где-то по дюжине уколов (преимущественно в руки сквозь перчатки). Это (сообщила Чиа) летальная доза. Без экстренных действий доктора Хелсинга и парочки его ассистентов (Хирама и Квитти) авантюра могла бы закончится крайне плохо. А так – обошлось.

– Ребята, а фокус с генами получится? – спросила Ралинэ.

– Спроси у Хирама, – посоветовал Иво, – он там, у пруда сидит с ноутбуком, и роется в краденых архивах биофаков разных университетов. А Хелсинг оценивает.

– Mauru hoa-hoa. Мы так и сделаем, – сказал фон Зейл.

– Maeva. Привет там Йожину и Тореро, – напутствовала Чиа.

…

На пруду-водохранилище и вокруг него наблюдалась яркая тусовка эко-растафари. У классических растаманов оставались (слегка) представления о пристойной одежде, но экологическая ветвь раста-движения освободилась от этого «наследия Колониального Вавилона», так что средняя площадь одежды на участнике сильно снизились. Итого, с обывательской точки зрения тусовка была похожа на карибский студенческий пляж со свободными нравами.

Студенческий – в смысле, что значительная доля парней и девушек тут читала нечто с ноутбуков, и по мимике можно догадаться: это учебники. Но многие заняты другим.

Кто-то из девушек возится с потомством (тут уже родилось сколько-то малышей).

Кто-то из парней работал с мини-комбайнами (тесты после монтажа или ремонта).

Кто-то просто бездельничал, курил какую-то травку, или купался.

Край пруда со стороны башни-водоконденсатора – в густом тумане. Холодный воздух, стекающий вслед за потоком воды, выплескивался над поверхностью пруда, поэтому происходила конденсация из окружающего теплого воздуха. Красивый эффект…

…Ралинэ показала пальцем туда, в полосу тумана, и недовольно пробурчала:

– Опять Йожин подбил Тореро на фигню: торчать в холоде, чтобы прошли отеки от яда пчелиных тигров. Йожин родом из этой холодной Чехии, ему-то что.

– Чехия, все же, далеко не Арктика, – заметил фон Зейл.

– Почти Арктика! – возразила она, – Там зимой вода замерзает! Ну, идем, вытащим его оттуда, пока он еще и насморк не получил!

…

…На плавучем надувном матраце рядом с отмокающими Йожином и Тореро сидела девушка-европейка (обнаженная, если не считать трехцветной растаманской шляпы), и развлекала их музыкой на воксинпаке (карманном клавесине). Стиль средневековой баллады, и очень неплохое исполнение. Вот и тема-завязка разговора с лидером эко-растафари, устроившимся на деревянной скамейке у берега там же в тумане.

– Aloha, док Хелсинг! Эта девушка отличный бард, а может скальд.

– Aloha oe! – тут Хелсинг махнул рукой майору, приглашая на скамейку, – да, у Квитти

талант. А Тореро и Йожин – балбесы. Как взрослые люди могут устроить такую херню? Полюбуйся на них, Хелм! Это вообще уму непостижимо!

– Впечатляет, – произнес майор, приглядевшись к множественным лиловым пятнам на загорелых телах двух субъектов. На Йожине (более мясистом) никаких других следов авантюры не было, а на худощавом Торреро было заметно, что руки, и лицо опухшие, примерно как у заядлых любителей низкосортного крепкого пива.

– На рассвете было хуже, – сообщил Хелсинг, – при такой дозе яда даже не важно, куда ужалили. Клиент по-любому оказывается весь в гематомах. Но, в шею было бы хуже.

– Док Хелсинг, а получится фокус с генами? – спросила Ралинэ.

– По-моему, – сказал он, – что-нибудь более-менее толковое из этого выйдет.

– Wow! – обрадовалась Ралинэ, сбросила сандалии, шортики, и майку, затем с разбега нырнула в пруд-бассейн, и вынырнула между Тореро и Йожином.

Через четверть минуты оба героя повернули взгляды к фон Зейлу, помахали руками, пофыркали немного, и выбрались на берег. Йожин бравурным тоном произнес:

– Даже если вдруг не получится генетически модифицировать этих тварей, чтобы они делали мед, то по-любому, мы сделаем бизнес на их яде. Яда можно собрать до хера.

– Ты, суб-коммодор, уже собрал до хера, – съехидничал доктор Хелсинг.

– Типа, шутка, – невозмутимо прокомментировал Йожин.

– Не смешно, – добавил Тореро, и попытался рукой открыть заплывший левый глаз.

– Ой, не трогай! – эмоционально отреагировала Ралинэ.

– Такой ****ец, – задумчиво произнес он, отказавшись от этой попытки.

– Тебе же сказано: за три дня пройдет – подала голос девушка на надувном матраце.

На этом этапе общения майор фон Зейл решил, что пора уже переходить к делу.

– Тореро, есть разговор.

– ОК, – сказал тот.

– А я пока заскочу в биолабораторию, – добавил Йожин.

– Давай вместе, – предложил Хелсинг, – а то ты напугаешь лаборантов своей страшной мордой. Ладно, ты не обижайся. Без шуток: это будет интересный эксперимент. Никто раньше не планировал создать GM-мандариний.

– Обалдеть можно! Док, ты похвалил эту авантюру!

– Обалдевай, Йожин, только в следующий раз спроси моих ребят или меня, к каким из членистоногих в каком защитном костюме идти. А то выдумали оба: лезть в костюме с защитой 2 миллиметра к шершням с жалом 6 миллиметров. Геометры великие.

– Хелсинг, – встряла Квитти, – не ворчи на жестянщиков. Они не знали, теперь в курсе.

Йожин хлопнул Тореро по плечу.

– Ты слышал, бро? Мы с тобой жестянщики, экологически ущербные гуманоиды.

– Я всегда был о себе и о тебе невысокого мнения, так что не новость! – ответил тот, и повернулся к фон Зейлу, – Ну, разведка, какой у тебя разговор?

– У тебя как с епископом Кеннетом? – поинтересовался майор-прокуратор.

– Ну, нормально. Он, хотя паразит на теле пролетариата, но деловой человек. А что?

– Тогда у него и поговорим. Давай, экуменический аббат, одевайся для раута.

– Алло, разведка, как-как ты меня назвал?

– Экуменический аббат, – повторил фон Зейл, – а смысл я объясню тебе по дороге.

– А я отвезу вас! – заявила Ралинэ, выскакивая из воды, – По-любому, Тореро с такими опухшими руками нельзя за руль, а Хелм – гость, значит пассажир. Итого: за рулем я!

Девочка-подросток за рулем тяжелого армейского «Хаммера». Звучит дико… Если не учитывать, что этот трофейный «Хаммер» – любимая игрушка девочки на протяжении последнего полугода. И вот, угловатый неуклюжий символ сухопутной мощи морской пехоты США с грубоватым изяществом покатился по дороге на восток, к Паго-Паго.

…

Новый Паго-Паго (или «Маленькая Американская Мечта», как окрестил его какой-то европейский репортер), вырос за полтора года на руинах Старого Паго-Паго – почти разрушенного в ходе подавления мятежа батаков. Новый город раскинулся на 5 миль, занимая всю центральную перемычку острова Тутуила, изрезанную изумительными фьордами, от морского порта на севере до дамбы-аэропорта на юге. Новый Сити был построен, как уменьшенная «Лас-Вегас Фремонт-стрит». Вдоль улицы разместились модные казино, однако (как сообщали скептики) никто в них особо не играл: все эти вместилища одного порока служили в действительности совсем для другого порока: ураганного отмывания денег. О католической епархии Паго-Паго скептики сообщали неприличные вещи: мол, настоящих католиков тут меньше, чем честных людей в Лас-Вегасе, а беспринципные бизнесмены (стакнувшись с анархистами-нези) ведут некий полутеневой бизнес, прокручивая миллиарды баксов через церковную кассу. И как их поймаешь за руку? Бизнесмены-янки, чьи офисы облепили Мэйн-стрит-оф-Паго-Паго, отвечали: «нечего болтать, если за руку не поймали, а то за клевету можно и под суд». Епископ Кеннет отвечал так: церковь не может отказать грешнику, который, хотя вел неправедный бизнес, но раскаялся, и внес лепту в Храм Божий. Ну, вы поняли…

…Всякое говорили о Кеннете, бывшем канонике-тезаурарии (епархиальном казначее) ставшим епископом Паго-Паго полтора года назад, после подавления мятежа батаков.

1. Что он (вопреки целибату) сожительствует с экономкой, и у нее трое детей от него.

2. Что его назначили тут епископом только из-за отсутствия других согласных на это.

3. Что он согласился лишь потому, что у него в Паго-Паго подпольный бизнес.

4. Что полуразрушенный кафедральный собор отремонтирован за счет этого бизнеса.

5. Что оттуда же взяты средства на огромную виллу с садом для семьи епископа.

6. Что часть этого бизнеса – рыболовный клуб Нууули, на самом деле гадкий притон.

7. Что Нууули посещают прелаты из Европы, поэтому Ватикан благоволит Кеннету.

Из всего этого, в общем, следовало: епископ Кеннет – практичный деловой человек.

…

Получасом позже. Паго-Паго. Берег залива Паго-Паго-Ротонуи

Вилла и сад на Фатумафути-Бич в двух милях от Мэйн-стрит-оф-Паго-Паго.

У епископа Кеннета был уютный просторный кабинет с видом из окна на цветущие деревья. Когда фон Зейл, аббат Тореро и юниорка Ралинэ разместились на диване за столиком, епископ устроился в кресле напротив них и объявил:

– Через несколько минут горничная принесет напитки, и мы поговорим не торопясь, а сейчас хотелось бы сразу услышать тему разговора.

– Тема, – начал майор-прокуратор, – это взаимовыгодный бизнес в сфере религии.

– Джентльмены, – произнес епископ, – я сразу хочу предупредить. Есть предложения, которые не могут быть предметом торга. Это аборты, феминиды, и библия Макнаба.

– Кеннет, что вы! – фон Зейл улыбнулся, – Никаких острых проблем теологии. Речь о дружбе епархии Паго-Паго с экуменической общиной – аббатством Мифрилланд.

– С экуменической общиной-аббатством? – удивился епископ, – Извините, я не понял.

– Это, – пояснил майор, – элемент политики гуманитарного добрососедства.

– Кеннет, это хорошая идея для бизнеса, – добавил Тореро.

– И наш блог-сайт не хуже, чем у Вестминстерского аббатства! – встряла Ралинэ.

Епископ улыбнулся.

– Юная леди, хороший блог-сайт, это не все, что нужно корпорации, чтобы считаться аббатством. Аббатству необходимо иметь определенное отношение к религии.

– Кеннет, сказано ведь: мы экуменическое аббатство, – заметил Тореро, – примерно как монастырь Тезе во Франции. Мы имеем отношение ко всем нормальным религиям.

– Тореро, а о монастыре Тезе вам рассказал майор фон Зейл? – спросил епископ.

– Да, а что?

– Я просто спросил. Значит, INDEMI всерьез занялась вспашкой религиозной нивы.

– Примерно так, – отозвался майор-прокуратор.

В этот момент вошла девушка-горничная, филиппинка, катившая перед собой легкую тележку с напитками и легкими закусками. За столом все замолчали. Она улыбнулась, быстро сгрузила все на стол, пожелала хозяину и гостям приятного отдыха.

– Спасибо Мэрироз, – сказал Кеннет и, когда она вышла, продолжил, – проблема в том, уважаемый майор, что спецоперации и бизнес плохо совместимы. Мне не хотелось бы оказаться в такой игре, где обычно очень мало профита, но очень много трабла.

– У нас политическое зазеркалье, – ответил фон Зейл, – так что знаки ставим наоборот.

– Это ответственное заявление? – спросил епископ.

– Да, – коротко подтвердил майор.

– Превосходно! В таком случае остались только технические детали.

– Ну, вашу долю предлагается считать так, – не стесняясь, объявил Тореро и протянул епископу свой элнот, на экране которого была уже готовая схема денежных расчетов дележки прогнозируемой прибыли от межрелигиозной дружбы.

…

Следующая дата. 6 сентября. Восточная часть архипелага Самоа.

Птицы учатся летать в первые месяцы жизни. Люди – позже: в 20 плюс-минус 5 лет. А учиться этому в 40 лет – сложнее. Тут желательна программа, составленная исходя из индивидуальных склонностей. Майор фон Зейл, поставив цель быстро научить летать любимую женщину, выделил ее тягу к путешествиям в необычные места, но с учетом фирменной германской рассудительности и осмотрительности. Сразу улетать в небо – неосмотрительно. Сначала следует попробовать лететь невысоко и небыстро. Такую концепцию несложно было обеспечить – соответствующая техника была доступна.

Сверхлегкий экраноплан «морской конек»: 5-метровый короткокрылый катер-болид, летящий в полутора метрах над волнами со скоростью 100 узлов. Маленькая простая дешевая машина ассиметричной войны (морских диверсий и точечного минирования) отыграл на полях морских боев позапрошлого и начала прошлого года. Но теперь его сменили новые машины Народного флота тоже очень дешевые (по мировым меркам), однако, не до такого экстремального минимализма. А «морской конек» (как говорят в маркетологии) ушел в конверсионный сегмент рынка, в позицию: спортивный туризм.

В конкретном случае (Хелм фон Зейл + Герда Шредер) эксперимент по туризму был назначен на сегодня, на интервал после завтрака – до ужина. У майора-прокуратора по графику случился выходной. А Герда пораньше (до завтрака) сделала кучу инфо-дел.

* Сочинила короткую ежедневную заметку, и залила на свой блог-колонку в журнале «Hauswirtschaft», и пообещала там к вечеру фото-видео галерею микро-круиза.

* Глянула читательские отзывы и пожелания. Вроде неплохо, но читатели настойчиво требуют статью о Конноре Макнабе – апостоле Папуа. Дался им этот апостол-людоед-чудотворец. Что ж, Если Макнаб приедет на Самоа (а, похоже, приедет), то сделаем.

* Написала письмо Азалинде Кауфман, которая дома, в Штайнау-ан-дер-Штрассе уже соскучилась по посиделкам в кафе с лучшей подругой (в смысле, с Гердой). И теперь, разделенные половиной Земной окружности, подруги общались письмами и видео.

* Ответила на письмо другой подруги (по круизу лайнера «Мидгардсорм») бельгийки Кларион Тингели, которая, опасаясь транспортировать экстремально недоношенного младенца, зависла до октября на острове Новая Ирландия (северо-восточнее Папуа).

* Обсудила с Хелмом, как лучше помочь некоторым своим земляков:

Хозяевам клуба-мини-кегельбана «Красная шапочка» – Гензелю и Гретель Зимтбаум.

Юниорке – экстрим-видео-блоггеру Долли Гиттлер (той, которая Gittler, а не Hitler).

Как решились вопросы этой интернациональной помощи, это отдельная тема, а сейчас ранняя утренняя программа была выполнена, и можно было кормить семью завтраком. Выражение «накормить завтраком» не совсем отражало суть, поскольку стряпней тут занимались все четверо. Роль Герды в этом процессе сводилась к внесению некоторой упорядоченности. Затем, завтрак планомерно съедается под всякую болтовню, и…

…Вот! Дети (Феликс и Флави) накормлены. Дальше пусть сами заботиться о себе. Не маленькие уже. Слегка подогнав их, чтоб ехали на занятия в Политехникум, и снабдив несколькими дежурными советами (аккуратно ехать на мотороллере, мыть руки перед обедом, не обжираться мороженым) Герда проводила их взглядом, и глянула на Хелма.

– Готова ли ты к приключению? – весело произнес он.

– Да, но… Может, лучше сначала попробовать покататься где-то здесь рядом?

– Лучше, – ответил майор, – если ты переоденешься во что-нибудь агрессивное. Тогда изменится настрой, и ты увидишь перспективы.

– Я попробую, – согласилась она, и пошла переодеваться. «Что-нибудь агрессивное» в гардеробе Герды присутствовало лишь в виде двух тематических костюмчиков:

1. «Bikini-gunfight» (с распродажи после сета Игрищ Левиафана на Самоа). Название говорит само за себя: прикольная вещица для девушек-новичков пейнтбола.

2. «Ethical-engineer» (подарок от новозеландской кинокомпании «Nebula»). Название покажется странным тому, кто не читал одноименный НФ-роман Гарри Гаррисона.

Костюмчики в чем-то похожи, но второй – более практичный и менее пижонский. Вот почему Герда сейчас выбрала второй. Переоделась. Глянула в зеркало. Нормально. И вернулась в холл. Майор фон Зейл одобрительно подмигнул и объявил: «поехали!».

…

Поехали. Циничная флотская пословица: «экраноплан – это плохая лодка, на высокой скорости превращающаяся в плохой самолет». Реальность не так безрадостна: все же, экраноплан – это самостоятельный класс машин, отлично работающий вплотную над границей море-воздух. На простейших экранопланах вроде «морского конька» можно (волевым усилием) убедить себя, что это просто скоростной катер, и рулить по такой легенде. Это стало для Герды первым тренингом на 200-километровом маршруте – от Германского Самоа мимо северного берега Американского Самоа к мини-архипелагу Дальневосточное Самоа. На самом деле, требовалось только заставить себя давить на акселератор, хотя скорость уже казалось слишком высокой. И вот: полет. Сначала не верится, что ты летишь, но затем глаза убеждают: поверхность моря ниже, чем когда движешься по ней. Значит, ты над ней. И характер движения иной: не как на высокой скорости по воде, а как по очень гладкому, но волнистому льду. Хотя тоже не совсем. Короче говоря: это было ощущение полета, но не такое, как на самолете…

…Майор фон Зейл тронул ее за плечо.

– Постарайся не разгоняться более ста узлов.

– Ой, – шепнула Герда, заметив, что на спидометре 108 узлов (200 километров в час).

– Чуть-чуть сбрось обороты, – пояснил он, – в воздухе сопротивление ниже, чем когда глиссируешь по воде. Нет волнового сопротивления плотной среды.

– А-а… – откликнулась она, и акселератором осторожно отрегулировала скорость.

– Вот, теперь все ОК, – одобрил майор, – не напрягайся, ты нормально ведешь.

– Правда?... Гм… Хотелось бы верить… А… Что дальше?

– Дальше, проверь курс, и проверь, нет ли помех на радаре.

– Мм… Курс правильный, но помехи… На радаре корабли. Они далеко, но при нашей скорости, через 10 минут понадобится слалом. Может, ты возьмешь штурвал?

– Никакого слалома, – спокойно сказал он, – жми значок «прогноз трафика»… Видишь, реально у тебя на курсе могут остаться только две яхты, и катамаран, поскольку у них нерегулярное движение. Но ты обойдешь их, сделав дугу влево на четверть мили. Это элементарный маневр.

– Так? – спросила она, повернув штурвал чуть в сторону от берега.

– Нормально, – одобрил он, – хотя, ты могла подождать с этим еще 5 минут. Теперь ты можешь просто держать руку на штурвале, поглядывая на радар. Хотя, если ты что-то проворонишь, то радар просигналит «опасное сближение» за минуту до контакта.

– Тут, вроде бы, все предусмотрено, – заметила Герда.

– КАК БЫ, все предусмотрено, – поправил фон Зейл.

Герда Шредер, уже привыкшая к такому обороту речи, уточнила:

– Значит, что-то не предусмотрено в системе предупреждения. Ты об этом?

– Да. Все риски не предусмотришь. Поэтому, беспилотные авиалайнеры так и не стали массовыми. Хотя, грузовые летающие роботы широко используются.

– Хелм, а ты слышал, что говорил Феликс позавчера за ужином?

– Он много чего говорил. Ты о чем конкретно?

– Об авиалайнерах-роботах, – пояснила она.

– А, верно. Феликс говорил, что на компьютерном имитаторе фатальных авиационных инцидентов, робот-пилот показал лучший результат безаварийности чем в среднем по группе гражданских летчиков США с лицензией на управление авиалайнерами. Но, я сомневаюсь, что эта имитация идеальна. Так что человек-летчик пока надежнее.

– Пока что? – спросила Герда.

– Ну… – майор задумался, – …Пока не станет очевидно, что робот надежнее.

– Хелм, а может, мы просто антропорасисты? Может, мы не готовы доверять роботам просто потому, что роботы, это не люди?

– Ну, однако… – протянул майор, затем сказал, – … вправо на полмили, обойди яхту.

– Делаю, – сказала она, выполнила маневр, и спросила, – так что с антропорасизмом?

– Хэх. Я не знаю. Может быть. Только это не расизм. Ведь роботы – не раса.

– Но мы-то раса, – возразила она, и добавила, глядя на монитор, – мы миновали Американское Самоа, в смысле, остров Тутуила.

– Отлично! Наша первая цель на Дальневосточном Самоа: ближайший остров Офу. На подходе к острову я возьму штурвал, там коралловый барьер и непростой фарватер…

…

Получасом позже. Веранда-пупусерия «Lola!» на пляже западной полу-лагуны Офу.

Это действительно была веранда коттеджа (одного из трех десятков быстро-сборных домиков-кубиков, из которых состояла деревня). Все домики новенькие (и это видно невооруженным глазом), а различие им придавала только раскраска и дизайн веранд (переделанных жильцами под свой вкус). Публика – в основном, молодые метисы из (понятно) Сальвадора. Понятно – поскольку пупусерия. Т.е. паб, где подают пупусу. Субъект, который назовет пупусу (кукурузную лепешку с особой начинкой) словом «буррито» (как мексиканскую пшеничную лепешку-завертку) – рискует нарваться на грубость. Потому что пупусу – это другое. Это национальный символ, это искусство… Короче: пупусу – это пупусу. Хоть сам разбейся в лепешку – более точно не скажешь.

Хозяйка пупусерии «Lola!» – по имени (понятно) Лола была полненькой, и по-своему симпатичной женщиной лет 30 с плюсом. Роль официантов тут играли две девчонки-подростки среднего школьного возраста. Они ловко обслуживали столики, а хозяйка колдовала вокруг печки-плиты на полуоткрытой кухне.

Впрочем, увидев новых гостей, она отвлеклась, и подошла, чтобы заявить:

– Хорошо, что вы приехали с женой, сеньор прокуратор! Познакомите?

– Познакомлю. Герда, это Лола, Лола, это Герда.

– Очень приятно, – добавила Герда.

– Приятно будет тогда, – ответила Лола, – когда вы попробуете сегодняшние пупусы с лобстером. Я ничего плохого не хочу сказать про германцев, но вы совсем не умеете готовить лобстера. У вас он, как картошка. Куда это годится, я спрашиваю? Хуанита! Принеси сеньору и сеньоре фон Зейл наши пупусы с лобстером, и пальмовое пиво!

– Мама, у меня не десять рук! – крикнула девочка (она в этот момент тащила блюдо с внушительной горкой пупусов к другому столику, где сидела компания местных).

– А ты шевелись быстрее! – посоветовала Лола, и снова обратилась к фон Зейлу, – Сен прокуратор, вам ведь нужен Дисмас. Он с мальчишками пошел тралить кальмара. Вот, видите, за полу-лагуной наш катамаран? Они вернутся к сиесте. Ох, у меня стряпня...

С этими словами, сальвадорка метнулась обратно к кухонному колдовству. Герда, тем временем, оценила на глаз количество пупусов на том блюде, и прошептала:

– Это же лопнуть можно.

– Спокойно, любимая. Там четыре порции, а у нас будут две половинные. Лола в курсе пищевых привычек германо-самоанцев.

– Тогда ладно. А ты хорошо знаком с этой семьей?

– Чуть знаком, – майор улыбнулся, – я был вчера в Паго-Паго, и заодно заглянул сюда. Расстояние смешное, если на автожире, а знакомиться с «поляной» надо. Это молодой поселок мигрантов на месте туземной деревни, которую разбомбили международные миротворцы полтора года назад, в ходе Первой Новогодней войны. Теперь вот так.

– Я принесла вам кушать! – объявила девочка, двигаясь к их столику с новым блюдом пупусов, – Сейчас еще принесу пиво, у меня не десять рук, за раз не принести все.

– Mauru-roa, Хуанита, – сказал фон Зейл.

– Maeva, сен прокуратор, – ответила она, водрузила блюдо на стол и убежала.

– Эти штуки едят руками? – спросила Герда.

– Специалисты едят руками, – ответил он, – а нам принесут ножи и вилки.

– Вот! – объявила Хуанита, которая снова двинулась к ним, на этот раз с подносом, на котором стояли две большие кружки пальмового пива, и лежали вилки и ножи.