Текст книги "Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 77 (всего у книги 84 страниц)

87. Долгое эхо адской Нобелевской премии.

Около 2 часов ночи 31 октября. Экспо-комплекс «RUR» – морской порт Паго-Паго.

Маленький экраноплан «морской конек» стремительно скользил над черной водой и, казалось, вокруг на волнах танцуют отражения звезд. Герду Шредер заворожило это зеркально-астрономическое шоу, поэтому она не сразу восприняла вопрос фон Зейла (сидевшего за штурвалом). Ему пришлось повторить.

– Любимая, ты реально хотела на время смыться с вечеринки Слаанеша, или?..

– Как тебе сказать? – она протянула руку и двумя пальцами, будто прогулялась по руке майора от кисти до локтя, – Как тебе сказать? Я хотела смыться оттуда на час-другой, и погулять в тишине. Эта часть вечеринки слишком в стиле электро-блэк-метал. Но, мне хочется поболтать с тобой, поэтому я предпочла не прогулку по лесопарку в тишине, а секретную деловую поездку в стиле плащей и кинжалов.

– Поездка не секретная, – возразил он, – мы заглянем на чашку чая в плавучий арабский фастфуд «Manzil-Kebab» к моему другу Хафизулле. Он владелец этой лавки.

– Гм… А он в курсе, что мы приедем? В смысле, сейчас ночь…

Майор-прокуратор невозмутимо сообщил:

– Лавка «Manzil-Kebab» кормит круглосуточно. А если Хафизулла, все же, спал, то его разбудили 10 минут назад, сразу после моего звонка.

– Гм… А он действительно твой друг?

– Как бы, да, – ответил фон Зейл.

– Гм… – снова буркнула Герда, – …А он об этом знает?

– Нет, вероятно, Хафизулла еще не знает. Но мы сообщим ему эту хорошую новость.

– Так, Хелм. А если он, еще не зная эту хорошую новость, просто смоется?

– Куда, он смоется, Герда? Тут на тысячу миль вокруг только наше море.

Герда в сомнении покачала головой.

– Как-то избыточно жестко начинается ваша дружба. Ночь. Ужас. Некуда бежать…

– Незачем бежать, – поправил фон Зейл, – мы с тобой симпатичная парочка на отдыхе. Заметь: я одет цивильно, как турист, а ты самая красивая женщина планеты. Поэтому, упоминание о каком-то ужасе, как бы, не соответствует.

– КАК БЫ, – отозвалась она многозначительным тоном.

– Ты же понимаешь, – произнес он, артистично изобразил застенчивость.

– Пока не понимаю, – призналась Герда, – может, скажешь, что натворил Хафизулла?

– Предположительно, – ответил фон Зейл, – в его лавке засела ячейка ваххабитов.

– Упс! Вопрос: «почему так жестко?» заменяется вопросом: «почему так мягко?».

Майор-прокуратор ответил не сразу (ему надо было выполнить аккуратный маневр – скоростной разворот у юго-восточного мыса Фатумафути и вход во фьорд Паго-Паго Харбор). После маневра он обстоятельно сообщил:

– Во-первых, там нет боевиков, по крайней мере, сейчас. Только семья лавочников, а именно: Хафизулла с женой, плюс старший сын с женой, плюс дочка и младший сын.

… – Во-вторых, убивать их сразу не за что пока. Они просто кормят клиентов. Да, они предоставили площадку ваххабитам но, вероятный мотив – деньги, а не экстремизм.

… – В-третьих, это все-таки территория США. Не надо ломать формальную норму без серьезной причины. Это плохо воспринимается публикой и мешает экономике.

– Гм… А формальные власти США в курсе насчет ячейки ваххабитов, или нет?

– Кто надо, тот в курсе, а остальные нет, – ответил фон Зейл, – вот, смотри, как классно выглядит порт Паго-Паго с воды. Прямо как рождественская елка. E-oe?

– E-o, – согласилась Герда (поскольку вид и правда был изумительно), – а где плавучий фастфуд мистера Хафизуллы?

– Вот, смотри: прямо по курсу, 15-метровая калоша. Видишь, к ней уже пришвартован американский полицейский катер с проблесковыми маячками. Забавно.

– Что забавно, Хелм.

– Забавно, что Хафизулла вызвал полицию. Не иначе, как для защиты от нас.

– Гм… Верно ли я поняла, что нам предстоит общение с копами янки?

– Верно. Я сейчас пришвартуюсь к ним. Если тебе не трудно, скажи «hi» и улыбнись.

…

В песенке из советского мультфильма «Крошка Енот» поется: «От улыбки станет всем светлей». Кстати, этот мультфильм вышел одновременно с новой доктриной в Первой Холодной войне. Восточный и Западный блоки наперегонки начали разработку ракет «ослепляющего первого ядерного удара». А еще, тогда началась реализация советско-американского космического проекта «Союз-Аполлон». Но сейчас речь об улыбке...

…Когда экраноплан и полицейский катер соприкоснулись бортами, Герда (уже успев выйти из кабины на нос экраноплана) улыбнулась американскому офицеру. Тот тоже улыбнулся, и объявил:

– Я лейтенант Фостер. А вы мэм?..

– Герда Шредер, – ответила она, – но вам, наверное, нужен мистер фон Зейл.

– Это я, – пояснил майор-прокуратор, становясь рядом с ней, и тоже улыбаясь.

– А! – произнес полисмен-янки, – Добрый вечер, сэр, тут такое дело: мистер Хафизулла напуган, вроде кто-то угрожает убить его и семью. Я отрабатываю сигнал.

– Кто-то, это я что ли? – весело спросил фон Зейл.

– Э-э… – Фостер замялся, – …Мне неловко об этом говорить, но да.

Меганезийский майор махнул рукой.

– Никакой неловкости, лейтенант. Вы делаете свою работу.

– Точно, сэр. Хорошо, что вы это понимаете.

– Конечно, я понимаю. Вообще-то мы приехали на «Manzil-Kebab» выпить чашку чая, однако, если есть подозрения, то мы можем оставить оружие на борту экраноплана.

– А-а… Мистер фон Зейл, что у вас с собой из оружия?

– У меня компактный пистолет-пулемет. Я на службе и, согласно особому параграфу Сайпанского соглашения, должен быть готов поддержать вашу локальную полицию.

– А-а… Да, точно… Только вот Хафизулла боится, что вы убьете его.

– Смешно, – прокомментировал майор INDEMI, – если бы я хотел убить его…

– …Да, – перебил Фостер, – вы бы приказали парню из спецназа, и все тут. Но что мне делать? У меня сигнал, и работа такая, вы сами сказали.

– Ну, лейтенант, я же предложил оставить оружие на борту.

– Э-э… Знаете, пусть оружие будет у вас, только вы обещайте, что не станете убивать Хафизуллу. Слово канака, все такое.

– ОК, я обещаю. В этот раз я не буду убивать его. Нет сегодня такой задачи.

– Я тоже обещаю, – на всякий случай присоединилась Герда.

– Э-э… А вы, мэм, кто по профессии?

– Я журналист. Точнее, блоггер-колумнист сетевого журнала «Hauswirtschaft».

– Видите, лейтенант, – добавил фон Зейл, – чаепитие состоится в присутствие СМИ, и мистеру Хафизулле сегодня не надо беспокоиться за свою безопасность.

Американский полицейский снова улыбнулся.

– С вами чертовски просто иметь дело. А можно вопрос без протокола?

– Да, – фон Зейл кивнул, – спрашивайте.

– Вот вопрос, мистер фон Зейл. Вы ведь не просто на чай приехали сюда. Вы хотите у Хафизуллы узнать что-то про парня-бенгальца, который хотел атаковать вечеринку у Слаанеша. Я про парня с грузовиком, что вез гумпомощь для тиморских беженцев. В «World Mirror» и в TTN про это уже сообщение. Он отметился в их гостевых книгах.

– Да, – незийский майор снова кивнул, – того парня подстрелила частная охрана, когда сообразила, что он готовит таран грузовиком, типа как в Ницце летом 2016-го.

– А кстати, мистер фон Зейл, здесь в грузовике была бомба, или нет? Ходят слухи…

Майор-прокуратор сделал отрицающий жест ладонью.

– Нет, лейтенант. Это просто путаница. Здесь в грузовике были медицинские штуки, и сейчас они доставлены тиморским беженцам в отель «Сапфировая волна». А слух про медицинский контейнер с бомбой возник вот откуда: те же люди, которые занимались гумпомощью для тиморских беженцев, вчера хотели взорвать таким же медицинским контейнером аэропорт Морсби в Папуа.

– Да вы что? Контейнером «Красного полумесяца»?

– Так точно, – фон Зейл кивнул, – в том контейнере 12 тонн октагена, и взрыватель. Он вывезен в безлюдную акваторию, и сейчас там занимаются наши и австралийцы. Но я ничего не говорил вам. Пока это секрет. Пресс-релиз будет во второй половине дня.

– Дюжина тонн октагена… – протянул Фостер, – …Ни хрена себе… Но здешняя тема с водителем грузовика, каким боком к тому, что в Папуа?

– Те же организаторы, – пояснил фон Зейл, – но это пока тоже секрет. Пока что мы тут неформально выясняем явки ваххабитов из «Jamaat4sea». Одна была на автобазе. Там занимаются ваши военные. Вторая, вероятно, была на этом плавучем фастфуде, ведь водитель-террорист звонил на автобазу и в фастфуд. Хафизулла может что-то знать.

– А-а… Понятно. Только вот что, мистер фон Зейл, вы не пытайте его физически, и не арестовывайте без нас. Тряпкоголовые совсем охренели, но порядок есть порядок.

– Порядок есть порядок, – согласился майор INDEMI, – я обещаю.

– Тогда все в порядке, – заключил полисмен, – вопросов больше нет. Мэм, сэр, желаю хорошо провести ночь.

– И вам доброй ночи, лейтенант Фостер, – ответила Герда.

…

Владелец моторной баржи «Manzil-Kebab», кажется, тяжело переживал фиаско своих надежд на полицию Паго-Паго, но старался держаться подобающим образом. Так что, клиенты (мистер фон Зейл и мисс Шредер) были усажены за столик на втором ярусе с превосходным видом на звездное небо. И, владелец сам принес им чай с десертом. Он понимал, конечно, что сейчас последует предложение:

– Уважаемый Хафизулла, может, вы составите нам компанию? – и сразу ответил:

– Да, уважаемые гости, если вы хотите то, разумеется.

Стартовала несколько церемонная процедура разливания чая, и раскладывания всяких десертов, на протяжении которой Герда с интересом наблюдала за Хафизуллой. Если вкратце: уроженец Индостана, толстоватый, но в меру, установленную традицией для деловых мужчин из тамошнего среднего класса после 40 лет. Умеренное пузо – вроде признака успешности и надежности. Итак: Хафиззула выглядел нормальным дядькой хорошей мирной профессии, но вляпавшимся в нечто вне своей компетенции. Он сам понимал это, и не мог справиться с мимикой, выражавшей крайнее беспокойство.

Майор фон Зейл за минуту пригляделся к владельцу фастфуда, а затем предложил:

– Уважаемый Хафизулла, давайте обсудим некоторые вещи с позиции бизнеса.

– Какие вещи, мистер фон Зейл? – с опаской спросил владелец лавки фастфуда.

– Важные вещи… – майор сделал паузу на глоток чая, – …Начнем с такой важной для бизнеса вещи, как стартовый капитал. Для примера: в вашем бизнесе это 15-метровая подержанная моторная баржа, рефрижератор, кухонная аппаратура, и цена реновации. Немалая сумма. Где ее найти коммивояжеру-эмигранту из Раджшахи? Взять в долг у единоверцев. Коран запрещает брать проценты с должника, но можно потребовать от должника добрых дел в знак благодарности. Например, чтобы должник давал приют нуждающимся братьям по вере. Уважаемый Хафизулла, вы следите за моей мыслью?

– Да-да, разумеется, мистер фон Зейл. Но я не понимаю, к чему это?

– К разговору о бизнесе, – пояснил майор, – или точнее: о риске туманных условий при получении стартового капитала. Бизнесмен обязуется делать добрые дела, но понятие «доброе дело» – туманно, и вот он уже вовлечен в террористическую сеть, поскольку кредиторы считают религиозный терроризм – добрым делом. Внимание, вопрос: как в подобной ситуации бизнесмену выскочить из фатального штопора?

С этими словами, фон Зейл принялся не торопясь пить чай. Владелец «Manzil-Kebab» примерно минуту не говоря ни слова, смотрел на него, а затем тихо произнес:

– Почему вы спрашиваете это у меня?

– Потому, уважаемый Хафизулла, что вы бизнесмен с богатым жизненным опытом, в частности: с опытом создания превосходного предприятия, с нуля в чужой стране.

– Мистер фон Зейл, спасибо за похвалу моих скромных достижений в бизнесе, но я не разбираюсь в таких ужасных вещах, как терроризм. Вероятно, вы не поверите мне, но посмотрите: вся моя жизнь на виду. Моя семья. Мой бизнес. Да, я мусульманин, а вы предубеждены против ислама. Но вы умный человек. Скажите: зачем мне терроризм.

– Вам абсолютно незачем, – ответил майор, – но вопрос о бизнесмене, взявшим кредит, вместо процентов по которому обязательство сотрудничать с фундаменталистами.

Владелец фастфуда мимикой изобразил непонимание, и удрученно развел руками.

– Простите меня, дорогой мистер фон Зейл, но зачем брать такой ужасный пример?

– Мистер Хафизулла, – вмешалась Герда, – вероятно, это лучше объясню я. Часть моей работы, как журналиста: помощь людям, попавшим в ужасные ситуации с долгами.

– Простите, мисс Шредер… – тут Хафизулла снова развел руками, – …Но разве может журналист помочь в таких случаях? Журналист может отговорить своих читателей от рискованных финансовых действий, но если действия уже совершились, что тогда?

– Тогда, – ответила она, – можно оспорить законность требований кредитора. У себя на родине, в Германии, я делала серию статей о том, как выходцам с Индостана сбросить микрокредитную удавку, которая тянется за ним из дома. Вы ведь тоже с Индостана.

– Да-да, я из Радшахи, как уже говорилось. Это в Бангладеш на границе с Индией.

– Значит, – продолжила Герда, – вы наверняка знакомы с проблемой микрокредита.

– Да-да. Я знаком, конечно. Этого много в Пакистане, Индии и Бангладеш.

– Между прочим, – заметил майор INDEMI, – микрофинансы и микрокредиты изобрел Мухаммад Юнус, ваш соотечественник и единоверец.

– Это очень нетактично с вашей стороны, мистер фон Зейл! – возмутился Хафизулла.

На этот раз майор INDEMI развел руками.

– Извините, я не хотел вас обидеть. Просто, я вспомнил, что в 2006-м Мухаммад Юнус, получил Нобелевскую премию мира за идею микрокредита и за свой «Grameen bank».

– Мистер фон Зейл, вы просто не понимаете! Это ужасно. Микро-финансисты сдирают проценты размером треть суммы в год и более. Если кто-то просрочил, то коллекторы способны заставить его продать своих детей в рабство, или свои органы на донорство! Верующий человек такое не сделает. Гореть в аду этому Юнусу и его подражателям!

– Еще раз извините, уважаемый Хафизулла, я не знал, что для вас это личное.

– Но… – тут владелец фастфуда растерялся, – …Но я не говорил, что это личное.

– Значит, мне показалось… – тут майор внимательно посмотрел в глаза своего визави, который застыл, как эпическая мышь под взглядом кобры, – …Или мне не показалось, уважаемый Хафизулла. Определенно: мне не показалось. Это личное.

– Я не хотел бы обсуждать об это, – твердо сказал уроженец Раджшахи.

– Хорошо! – одобрил незийский разведчик и улыбнулся, – Мы не будем обсуждать это. Обсудим то, что актуальнее: последствия телефонного звонка от Сутжата Бурхани. Вы помните, о чем говорили с ним сегодня после часа ночи?

Хафизулла промолчал, глядя в стол. Майор подождал немного и предложил:

– Я могу напомнить. Буркани просил контакт Шерпура из Сиднея, эксперта по радио-взрывателям. Я буду признателен, если вы расскажете про этого Шерпура.

– Мистер фон Зейл, пожалуйста, поймите: я не шпионю за моими клиентами.

– Что ж, уважаемый Хафизулла, утром этот вопрос зададут вам офицеры янки. Но это произойдет уже не на вашей барже, а в другом месте. Вы понимаете, о чем я?

– …Но что я такого сделал?! – воскликнул владелец плавучего фастфуда.

– Контрразведка янки подозревает, что вы организовали теракт, – пояснил майор.

– Но, мистер фон Зейл! Я ведь только принимал гостей! Вы сами так сказали.

– Да, уважаемый Хафизулла. Я сам так сказал, и я верю, что терроризм вам абсолютно незачем. Но у американской контрразведки сложилась схема, логичная на вид и, как я предполагаю, пригодная для представления в американский суд. Взгляните сами.

Майор INDEMI взял прайс-лист«Manzil-Kebab», лежавший на столе, перевернул белой стороной вверх, и спроецировал туда, как на экран, картинку со своего палмтопа.

… – Уважаемый Хафизулла, хорошо ли вам видно?

– Видно? – переспросил тот, – Да-да, мне видно… Только это ведь здесь неправда!

– Ну конечно, – согласился майор, – правды вообще нет нигде, и здесь в частности. Все человеческие решения строятся не на правде, а на правдоподобии. Герда, как на твой журналистский взгляд: эта схема правдоподобна, или неправдоподобна?

– Подожди, мне надо подумать, – откликнулась она, глядя на картинку из нескольких квадратиков и стрелочек, снабженных пиктограммами и краткими надписями. Малая транспортная фирма «Wheelog» называлась учебным центром боевиков, а плавучему фастфуду «Manzil-Kebab» выпала честь стать call-центром и локальным штабом этих боевиков. В качестве лидера локального штаба значились два имени через «или»:

Хафизулла аль-Кедари.

Или:

Шерпур (псевдоним неустановленного фигуранта из ячейки «Jamaat4sea» в Сиднее).

Вообще, вся схема выглядела просто и логично…

…Герда Шредер вздохнула, окинула взглядом обоих собеседников, и произнесла:

– Мистер Хафизулла, мне очень жаль.

– Что? – спросил он.

– Мне очень жаль, – повторила она, – но для американского суда это правдоподобная и понятная схема. Мне бы не хотелось вас расстраивать, но… Вы понимаете?

– Вы понимаете, – подхватил фон Зейл, – в США строгие законы против терроризма, а теперь, когда спецзона «X-Ray» перенесена из Гуантанамо сюда, на остров Тутуила, у американского спецжюри здесь офис, так что все очень просто. Вы сядете в тюрьму до разбирательства по существу, ваша баржа будет арестована, а семья депортирована.

– При чем тут семья? – воскликнул Хафизулла.

– Просто, такой порядок указан в акте Конгресса о потенциально-опасных мигрантах. Помните, я начал разговор с проблем бизнеса при получении стартового капитала. В данном случае, стартовый капитал встанет вам дороже даже, чем в микрофинансовой организации нобелевского лауреата Юнуса, о котором мы говорили. Такие дела.

Упоминание о бизнесе, кажется, дало владельцу фастфуда что-то наподобие импульса здравого смысла, и он хмуро спросил:

– Мистер фон Зейл, что изменится, если я отвечу на ваш вопрос о Шерпуре, с которым хотел связаться Буркани? Все равно, как вы говорите, утром янки арестуют меня.

– Будьте внимательнее, – строго сказал майор INDEMI, – я не говорил, что все равно. Я говорил, что это произойдет, если вы НЕ ответите на мой вопрос о Шерпуре.

– А если я отвечу? – спросил Хафизулла.

– Если вы ответите достаточно информативно, то я предложу вам интересную сделку с Николо Чинклом-Сицилийцем, хозяином сети пиццерий «Чиполлино».

– Но он ведь мафиозный авторитет с Трансокеанской тропы! – возмутился бенгалец.

– Да, – подтвердил майор, – сейчас для вас это значит, что дон Чинкл реальный hombre, правильный канак, который держит слово. Он готов подъехать сюда через час.

– Мистер фон Зейл, о какой сделке можно говорить, если мне утром угрожает арест?

– Это очевидно, уважаемый Хафизулла. О сделке, при которой «Manzil-Kebab» станет принадлежать Николо Чинклу, а вы в обмен получите эквивалентный бизнес в другом регионе, плюс компенсацию за переезд. Ваши проблемы с юстицией США решатся по программе защиты свидетелей. Ваша семья получит новые ID. Это в общих чертах. А детально вам объяснит Чинкл. Разумеется начальное условие: ваш ответ о Шерпуре.

После такого объявления, Хафизулла молчал почти минуту, после чего спросил:

– А какой бизнес будет взамен моего «Manzil-Kebab»?

– Тоже плавучий фастфуд, – ответил майор, – детали обсудите с Чинклом.

– А…Э… Вопрос по программе защиты свидетелей?..

– Для этого вместе с Чинклом будет американский офицер. Еще вопросы?

– Даже не знаю… – растерянно пробурчал владелец «Manzil-Kebab».

– Тогда, – сказал фон Зейл, – есть предложение перейти к вопросу о Шерпуре.

– Но, если я расскажу, то они будут мстить. Они очень опасные люди.

– Они? Это очень интересно, уважаемый Хафизулла. Значит, кроме Шерпура есть еще фигуранты. Диктуйте. Я готов записывать.

– Мистер фон Зейл, вы не услышали. Я говорю: они будут мстить мне и моей семье.

Майор INDEMI подвигал по столу свой коммуникатор-палмтоп.

– Уважаемый Хафизулла, из-за вашего обращения в полицию, о нашей встрече станет известно всем, кто интересуется. И вряд ли террористы поверят, что вы не сдали их. Я полагаю, что лучшая защита вашей семьи теперь, это Постулат детектива Чейза.

– Простите, мистер фон Зейл, я не понял, о чем вы сейчас сказали.

– О том, что мертвые не кусаются. Чем больше вы расскажете о Шерпуре и остальных опасных фигурантах, тем быстрее они станут безопасными. Как вам такая идея?

– А… Э… Но ведь они в другой стране, и вы не можете просто убить их.

– Да, – подтвердил майор, – нам придется использовать непростые технические методы локации и деструкции этих мишеней. Но не беспокойтесь, эти методы отработаны,

– Мистер фон Зейл, я имел в виду: политически нельзя так просто, в другой стране…

– Можно, – ответил майор и призывно постучал пальцем по экрану своего палмтопа....

…И тогда Хафизулла начал диктовать имена.

…

Около 4 часов утра 31 октября. Морской порт Паго-Паго – экспо-комплекс «RUR».

От разговора с Хафизуллой у Герды осталось двойственное ощущение, так что первые несколько минут обратной поездки на «морском коньке» она сосредоточенно молчала, пытаясь как-то навести порядок, рассортировать в сознании негатив и позитив, понять вообще, что произошло, и какой была ее персональная роль. Она ругала себя за то, что подыграла фон Зейлу, совсем не разобравшись в его целях по отношению к этой семье бенгальских мигрантов (кажется симпатичных и явно политически-нейтральных). Она вспоминала цитаты со словами «любовь это доверие», и ощущала, что это про нее. Ее угнетала мысль, что любимый мужчина мог манипулировать ее поведением…

…Тем временем, экраноплан обогнул мыс Фатумафути, вышел из фьорда Паго-Паго в открытое море, и фон Зейл, отвлекшись от штурвала, произнес:

– Люди неизбежно манипулируют друг другом. Взаимное доверие влюбленных, это не отсутствие манипулирования, а безусловное уважение к ценностям друг друга.

– Хелм! – возмутилась Герда, – Прекрати подслушивать мои мысли!

– Извини, любимая, я очень старался не подслушивать, но ты так громко думаешь их.

– Ладно, – проворчала она, – итак, ты манипулировал мной, но уважал мои ценности. А какие именно мои ценности ты при этом уважал?

– Я уважал признание человеческого достоинства за каждым, у кого оно имеется. Если рассматривать конкретно Хафизуллу, то оно у него имеется. Благодаря просто твоему присутствию, и твоему интуитивному заходу по теме микро-кредитов, удалось решить задачу не методом доминирования, а методом, как бы, торга. Сейчас Хафизулла гордо рассказывает жене, что выторговал супер-приз у спецслужб Америки и Меганезии.

– КАК БЫ торга? – переспросила Герда.

– E-o! – фон Зейл кивнул, – Благодаря тебе, удалось поработать с ним так мягко, что он поверил, что я торгуюсь с ним, как на засранном базаре его родного Бангладеш. И, он выторговал превосходные условия продажи шкур своих кредиторов. Почти как в той китайской сказке про дикобраза, купца и лекаря.

– О! – Герда улыбнулась, – Я обожаю сказки с такими названиями! Расскажи!

Майор-прокуратор тоже улыбнулся и перешел на загадочно-эпический тон.

– Давным-давно, во времена Желтого Императора, некий купец вез шелк из Хайфона в Гуанчжоу, и остановился отдохнуть в поле неподалеку от Маомина. Купец был очень экономный, поэтому не хотел тратиться на постоялый двор. И вот, из-за усталости, он неосмотрительно сел на дикобраза. Дикобраз зашипел и убежал, оставив сотню своих длинных крепких иголок в седалище купца. Извлечь их самому не было возможности, поэтому купец направился к ближайшему лекарю, тоже весьма экономному, и потому никому не помогавшему дешево. Вот что сделал экономный купец, наслышанный об экономности лекаря. Он вошел в лекарскую лавку, широко улыбаясь, и начал речь:

«Уважаемый, я весьма наслышан о вашем искусстве, и вашей широкой клиентуре, а занимаясь продажей всяких товаров, как например ткани, металлы и лекарства, я по случаю приобрел хорошие, прочные иглы дикобраза, методы применение которых в лекарском ремесле поистине неисчерпаемы. Я думал привезти их в Гуанчжоу, где у лекарей можно получить высокую цену, но мне подвернулась возможность выгодно купить тюк шерсти, которая тоже высоко ценится, и поэтому я готов продать иглы с некоторой скидкой, хотя при их качестве, они достойны самой высокой цены»…

…В общем, сказка не обманула позитивных ожиданий Герды. Лишь чуть позже она вспомнила о мотиве к изложению этой сказки, и заметила:

– А ведь Хафизулла выиграет от исчезновения тех людей, которых он сдал тебе.

– Точно! – подтвердил майор, – И это, согласно нейродинамической теории Павлова, выработает у Хафизуллы условный рефлекс, полезный для нашей работы.

– Что-что? – переспросила она.

– Элементарно. Герда, – сказал он, – сейчас Хафизулла с семьей переедет в Рабаул…

– А! – Герда кивнула, – Старая столица как бы папуасского острова Новая Британия.

– Не совсем как бы, – поправил фон Зейл, – Новая Британия осталась папуасской, но контроль там не у про-австралийского Комитета Национального Согласия, а у про-меганезийских сторонников экс-президента Меромиса.

– Гм! Хелм! Если это не как бы, то что тогда как бы?

– ОК, Герда, если не углубляться в философию, то важно вот что: Новая Британия в геополитическом плане выглядит, как нейтральная площадка между индонезийской Западной Новой Гвинеей с марионеточно-малазийскими островами Солангай, и той лоскутной территорией, которая контролируется австралийскими и нашими силами, согласно Эмпрессогастскому статуту.

Герда снова кивнула и прокомментировала:

– Белое пятно права, зона застенчивой бандократии, крышующей серую торговлю.

– Застенчивая бандократия, это звучит гордо! – объявил майор, – И, если не слишком придираться к мелочам, то примерно так обстоят дела в Рабауле.

– Но, Хелм, как в Рабауле приживется Хафизулла с новой фастфуд-баржей? Для него абсолютно все будет чужим: и люди, и обычаи, и главное: туземная бандократия.

– Не беспокойся, Герда. За ним присмотрят друзья друзей Николо Чиинкла. Среди них деятели с превосходной репутацией, такие, как Хубал Хареб по прозвищу Могадишо.

– Гм… Тогда проблема бандократии снимается. А что ты говорил о неком рефлексе?

– Элементарно, – повторил он, – у Хафизуллы появится рефлекс получения ресурсов и перспектив за счет сдачи шкур своих избыточно-радикальных единоверцев, которые зачастят в «Шехерезаду» – единственную в Рабауле плавучую лавку, где найдется не харамный и при этом качественный фастфуд.

– Не – какой?

– Не харамный, – повторил фон Зейл, – в смысле, не содержащий компонентов, строго запрещенных догматами для мусульман. И плюс в «Шехерезаде» можно будет купить качественный эрзац мирры, что тоже крайне важно для исламистов…

– Мирра? Гм… Я подозреваю, что имеется в виду не смола типа церковного ладана.

– Ты правильно подозреваешь. На сленге мирра, или катс, это растение, содержащее норэфедрон, аналог амфетаминов, популярный в Аравии, и опять же не харамный.

– Итак, – заключила Герда, – теперь Хафизулла станет доносчиком и наркоторговцем.

Тут фон Зейл энергично покрутил головой, и предложил альтернативную версию:

– Он станет ответственным членом общества и успешным субъектом малого бизнеса.

– Иезуитский риторический трюк! – припечатала она.

– Общеупотребительный PR-метод, – возразил фон Зейл, – и кстати, о PR. Можно тебя спросить, как журналиста?

– Спросить о чем?

– О термине «жареные факты». Что это в общих чертах, и каково их место в СМИ?

– Ладно, – сказала Герда, – «жареные факты» изобрел Джозеф Пулицер в 1880-х…

– Хэх! Это не тот ли Пулитцер, имени которого журналистская премия?

– Да. Пулитцер придумал новую бизнес-модель для ежедневных газет, ставших тогда дешевыми и массовыми. Он понял, что читатели газет уже иные, чем у классической лондонской «The Times» в начале XIX века. Тогда тираж был около 10 тысяч, а цена экземпляра была приемлемой для интеллектуалов, но не для плебса. К концу XIX века тиражи выросли на порядок, цена настолько же упала, и средний интеллект читателя аналогично, упал – не на порядок, но сильно. Пулитцер заметил, читателю-плебею не особенно интересно качество информации. У него все равно не хватает интеллекта и образования для анализа такой информации. Плебей покупает щекотку для нервов, в смысле: сенсации, скандалы, ужасы, всякий трэш. Важна не объективность, а wow!

– Значит, – предположил фон Зейл, – это Пулитцер так засрал медиа-пространство.

Герда сделала протестующий жест.

– Нет, что ты! На самом деле, Пулитцер лишь выявил уже существовавший тренд. Не следует ругать зеркало за кривую морду пользователя.

– Я понял, извини, что перебил.

– Все ОК, – сказала она, – далее, прошло 20 лет после открытия Пулитцера, и Айви Ли сформулировал цель ежедневных миллионных СМИ, которая осталась постоянной до нашего времени: «Побуждать людей верить в сердечные цели правления корпораций, ищущих их доверия». Когда wow-эффект Пулитцера слился с доктриной Ли, родилась модерновая схема ежедневных миллионных СМИ, как «четвертой власти», которая не информирует, а дебилизирует аудиторию, поддерживая заданную и оплаченную ложь методом «жаренных фактов», о которых ты спросил.

– Тема, в общем, ясная, – заключил фон Зейл, – с 1880-х ежедневные миллионные СМИ занимались меньше информированием, а больше – превращением плебса в быдло. И, к началу Второй Холодной войны, они впечатляюще преуспели в этом.

– Да, – подтвердила Герда, – вот почему я выбрала работу в журнале для домохозяек, с акцентом на быте, без политики. Хотя, все равно, теперь я влипла в политику.

Майор-прокуратор улыбнулся, и побарабанил пальцами по штурвалу:

– Такая твоя карма, вероятно. А есть ли четкое определение «жареных фактов»?

– Не то, что четкое, – ответила она, – скорее принятое среди мыслящих журналистов. В первом приближении так: жареные факты – намеренное искажение реальных событий методом акцента на ярких шокирующих эпизодах, иногда вымышленных, вводимых с намерением привлечь дурной интерес и эмоционально обосновать такое отношение к событию, которое оплачено заказчиком публикации.

– Превосходно Герда! Ты расширила мой кругозор. Mauru-roa!

– Хелм, а почему тебя заинтересовала теория жареных фактов?

– Потому, что Дикки Джун вышла на широкую публику, – произнес фон Зейл.

– Но, – заметила колумнист-блоггер, – если Дикки вышла на публику, то поздно учить теорию. При событии такого рода жареные факты в СМИ возникают мгновенно.

– Вот! – майор многозначительно коснулся пальцем мочки уха, – Меня интересует: что представляет собой это «мгновенно» в конкретных единицах времени?

Герда ненадолго задумалась и ответила:

– Событие анонсировано, заготовки жареных фактов заранее созданы пресститутками, значит: «мгновенно», это примерно четверть часа.

– Пресститутками? – переспросил фон Зейл.

– Жаргон, – пояснила она, – так называются сочинители жареных фактов по шаблону.

– Ясно. Твое мнение: четверть часа. Или, может, все-таки больше?

– Хелм, ты ведь понимаешь: журналистика не астрономия. Может полчаса.

– Считаем полчаса, – подвел итог майор, быстро набрал короткую фразу на палмтопе, и отправил в виде SMS какому-то абоненту.